Текст книги "Анарео (СИ)"

Автор книги: Адам Мирах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Анарео
Адам Мирах

История антаров

Давайте на мгновение покинем привычный нам мир Анарео и перенесемся на остров Салвос, что лежит глубоко в Горьком море. Именно здесь, около четырех Вех назад, проживал народ, поклонявшийся божеству смерти под именем Грани. В те далекие времена антары – так они себя называли – были еще обычными людьми.

Салвос населяли самые немыслимые твари, отличавшиеся прожорством, резвостью и, в некоторых случаях, еще и сверхъестественными способностями. Население острова выживало, как могло. Народ был поделен на двенадцать небольших племен, каждое из которых занималось своим ремеслом и привносило долю в общее дело. Жилища их находились высоко на длинном горном хребте острова, вниз люди спускались только за пропитанием. Кормил их лес, а иногда добычу приносило и море.

Возможно, антары так бы и вымерли, и никто никогда бы не узнал об их существовании, если бы не одна случайность.

Один из молодых парней, спустившись вниз, увлекся преследованием букардо, мяса которого хватило бы на неделю безбедной жизни. В погоне за едой Феликс наткнулся на двухметровую шуструю тварь, очень любившую поджаривать свой обед на бегу. Терга-то и загнала его в одну из темных пещер, коих возле подножия гор водилось множество. Там, в полутьме, он уже подписал себе смертный приговор – известно, что терга никогда не бросает свою добычу, и может поджидать её сутками.

Боясь сойти с ума, Феликс принял решение идти вперед, надеясь, что случай выведет его из-под земли на поверхность. Но судьба повернула антара в другую сторону, где он нашел красный светящийся камень, удивительно похожий на человеческое сердце. Камень наделил его необычайной силой, и Феликс смог убить тергу и вернуться домой.

Антар решил, что находка поможет его народу справиться с чудовищами Салвоса. Один за другим его родичи прикасались к камню и благодарили Феликса за изумительный дар. Однако не все из них получили одинаковые способности – каждое из племен овладело собственной силой. Племя Феликса, самое небольшое из всех, взяло от камня то же, что и их сын.

Потрясенные свалившимся на них чудом, антары ринулись покорять земли острова, доселе им недоступные. Твари отступали вглубь леса и все больше и больше людей спускалось к подножию горного хребта. Их ликованию не было предела – окончилось многолетнее заточение в горах.

Спустя некоторое время чудо обернулось ужасом – антары начали изменяться, и самым невыносимым проявлением перемен стала жажда крови. Перебив вначале тех, кто не успел обратиться, измученный народ решил пересечь Горькое море. Вода, а за ней и пустыня, отняли много жизней, однако те, что дошли до конца, были вознаграждены – они обнаружили Патакву.

Взяв с ходу несколько городов Приграничья, никогда не ограждавшихся стенами, и досыта насытившись, антары двинулись дальше. Вскоре вся маленькая страна оказалась у них под контролем. Испуганные невиданной напастью, жители бросали дома и бежали к границе, прячась в горах, а молва удесятеряла способности нападавших.

Спустя месяц после первого нападения племя Феликса практически полностью погибло по неизвестной причине, и антарская магия стала угасать. Напуганные случившимся, цепляясь за жизнь, антары почли за благо заключить с людьми Договор.

* * *

Итак, двенадцать антарских кланов.

Клан мортем.

Символ семьи – голубая ящерица. Спящая всю зиму ящерица острова Салвос означает смерть и воскресение.

Глава клана – Тиур, по совместительству правил Патаквой последние сорок лет. Антары мортем, как одной из самых сильных антарских семей, трижды занимали пост презиса в течение последних трех Вех.

Возможности: рядовые члены могут прикасаться к Грани и забирать от неё находящихся при смерти. Отдельные представители, чьи способности развиты чуть больше, владеют смертельным дыханием – почти все из них утратили дар после гибели племени Феликса. Браслет выглядит как ящерица из голубого, бирюзового цвета камня, держащая хвост в пасти. При использовании она вначале светится, затем оживает и проникает под кожу.

Посох мортем способен призывать из-за Грани тени смерти. Условие: отсутствие дневного света.

Клан мортем занимался дальнейшим обучением стражей после воздействия на них препаратов-противоядий.

Клан ликуд.

Символ – деревянная спираль. Спираль означает начало и конец, рождение нового на основе старого. Одним из представителей флоры Салвоса было дерево под названием ликуд, из пня которого на свет появлялся причудливо изгибающийся новый росток.

Глава семьи – Волдет. Ликуд являются третьим кланом по силе после круенто и мортем.

Возможности: рядовые члены при прикосновении могут превращать любой предмет в вещь нужной формы и назначения. Посох позволяет делать это на расстоянии. Условие: воображаемая вещь должна быть из того же материала, что и её основа.

Браслет ликуд представляет собой деревянную спираль, обвитую вокруг запястья. При использовании нагревается и испускает зеленые искры.

Под крылом ликуд находятся все самые крупные предприятия страны (включая цементный завод в Анарео, на котором трудился Тэм), что усиливает их влияние среди антаров.

Клан когитациор.

Символ – осколок полупрозрачного кварца. Кварц – проводник между прошлым, будущим и настоящим. В горах Салвоса кварцевые руды были одними из основных.

Глава семьи – Даан.

Возможности: рядовые члены могут видеть в зеркале и любой стеклянной поверхности то, что они отражали в прошлом. Браслет из плохо ограненного кварца. При использовании становится гладким и очень холодным, поверхность превращается в зеркальную. Посох позволяет изменять настоящее отражение, влияя на окружающую реальность. Условие: наличие зеркала или стекла.

Клан кели.

Символ – белый камень (беломорит) в виде полушария. Означает половину солнечного круга, так как на Салвосе часто бывают неполные затмения.

Глава семьи: Резарт.

Возможности: рядовые кели могут увеличивать потоки света в разы. Браслет из беломорита, круглый, полированный. При использовании начинает издавать ослепительный белый свет.

Посох позволяет осветить все окружающее пространство и превратить свет в огонь. Условие: наличие хотя бы небольшого источника света.

Клан анетис.

Символ – деревянный шип. Именно по наличию шипов определялись целительные свойства растений Салвоса.

Глава семьи: Лазарус.

Возможности: рядовые анетис, используя силу растений, могут исцелять большую часть болезней. Браслет выглядит как оплетающая запястье лоза с лежащими шипами, при использовании шипы поднимаются и истекают соком. Посох с навершием в виде шипа позволяет превратить любую жидкость в необходимое лекарство. Условие: наличие поблизости растительного мира.

Анетис подарили антарам противоядие против венума, а также другие лекарства, на основе которых будущих стражей подвергали испытаниям. Единственный случай, когда анетис оказались бессильны – гибель круенто.

Клан дормиен.

Символ – мак. Мак на Салвосе – растение с сильным дурманящим запахом, мгновенно навевающим сон.

Глава семьи: Костадин.

Возможности: рядовые могут погружать антаров и людей в сон. Браслет из граната, увенчан четырьмя маковыми лепестками, при использовании раскрывается сильнее и загорается в глубине красными искрами. Посох, помимо этого, позволяет проникнуть в чужое сновидение. Условие: достаточная близость, не больше двадцати шагов.

Костадин надеялся воспользоваться посохом, чтобы проникнуть в сны Крины.

Клан видере

Символ: гагатовый шар. Гагат на Салвосе считался священным камнем.

Глава семьи: Георг

Возможности: обычные видере способны видеть один из вариантов будущего. Браслет круглый, из гагата. При использовании гагат превращается в графит, что позволяет защитить носителя от магии стражей. Однако видере тщательно умалчивают этот факт, и о нем никому неизвестно. Посох может дать видение нескольких будущих возможностей. Георг предпочитает не использовать свою магию ввиду её неопределенности: видере владеют всеми торговыми путями Патаквы, и Георг укрепляет свое влияние при помощи финансов.

Клан соли

Символ: булыжник, основной строительный материал на Салвосе.

Глава семьи: Игнаас.

Возможности: рядовые соли могут придать камню, земляному валу любую форму. Браслет – выточенный в середине крупный окатыш. При использовании превращается в вихрь вращающихся песчинок-осколков. Посох позволяет перемещать огромные пласты земли, выкапывать ямы любой величины. Условие: открытый воздух. Именно соли придумали (и воплотили в жизнь) городские стены для всех городов Патаквы.

Клан круенто

Символ: красный светящийся камень, похожий на человеческое сердце, найденный Феликсом в пещерах Салвоса.

Глава семьи: Феликс, погибший вместе с родичами во время неизвестной эпидемии.

Возможности: рядовые круенто владели всеми видами магии антаров. Посох давал возможность обращать простых людей в антаров или уничтожать их массово, что сыграло свою роль при захвате Приграничья, а затем и всей Патаквы. Кроме того, именно посох круенто поддерживал существование всей антарской магии. После его пропажи силы антаров резко уменьшились.

Оставшиеся три клана, как самые слабые, погибли во время дороги через Горькое море и пустыню. Сведения о них полностью утрачены. В память о них в антарском круге, высеченном на дверях в зал совета, оставлено три пустых места.

Глава первая

Сорок первый год Четвертой Вехи со дня подписания Договора между людьми и антарами

На улицы Анарео пришел настоящий потоп.

Дождевые ручьи потоками стекали с крыш, покрытых старой, местами сколотой красно-коричневой черепицей, прямо на дорогу, под колеса медленно тянущихся автомобилей. Клаксоны то и дело заунывно призывали бросить все к чертям собачьим и провести остаток вечера в теплом местечке, где под промокшую насквозь куртку не задувает студеный ветер.

Тэм так и решил поступить.

До дома было еще далеко. Пробка грозила рассосаться только через полчаса-час, не меньше. Уж лучше просидеть это время в какой-нибудь кафешке, а потом спокойненько доехать по опустевшей трассе, чем безнадежно пялиться на снующие взад-вперед дворники, никак не справлявшиеся со своей непростой работенкой.

Сбоку спасительным маяком тускло блеснул свет желтого фонаря, висевшего над крыльцом питейного заведения под насмешливым названием «Счастливый вечер». Тэм присмотрелся; он не помнил, чтобы заходил сюда хоть раз, но в такую непогоду поиски достойного бара могли затянуться, и он, вздохнув, повернул руль направо.

Не успела дверца машины захлопнуться, как промозглый ветер швырнул ему в лицо горсть крупных ледяных капель, а прохудившийся ботинок мгновенно промок. Второй еще держался, но чувствовалось: если человек постоит еще хоть минуту, он проклянет тот момент, когда решил выйти на улицу.

– Антары тебя сожри! – выругался Тэм, и нахлобучив на голову капюшон, помчался к заветному входу. Ботинок мерзко захлюпал под его весом, чавкая набранной водой.

Колокольчики тихо зазвенели, едва он нажал на ручку, и теплый воздух, смешанный с табачным дымом, мягко пахнул на гостя. Массивный стол рядом с дверьми оказался свободен, и вошедший поспешил расположиться на деревянном стуле с высокой, грубо сколоченной спинкой. Тут же из ниоткуда появилась девушка в белом переднике.

– Кофе, покрепче и погорячее, – сообщил ей Тэм, и заерзал, думая об одном – насколько прилично будет сбросить промокшую обувь? Ноги чувствовали позади мощный источник тепла – если осторожно пододвинуть ботинки, рядом с батареей они успеют подсохнуть, пока их хозяин греется на свой лад. Вряд ли посетители заглядывают под столы, решил Тэм, и нагнулся развязать шнурки.

Кто-то изо всех сил ударил его по плечу.

– Не, ну ты совсем, похоже, оглох! Кричу тебе уже битый час!

Тэм недовольно поднял голову. Сияя выщербленным ртом, в котором на видном месте не хватало одного зуба, над ним навис Дил – напарник с работы.

Дил был весьма неплохим парнем с одним-единственным недостатком – ему очень нравилось раздавать советы окружающим, особенно, когда об этом не просили. Несмотря на свои тридцать, Дил считал себя опытным, повидавшим жизнь во всей красе, и знающим, что сказать по любому поводу.

Девушка принесла кофе.

– Что-то еще? – спросила она, быстро оценив обстановку и ненавязчиво кладя потрепанную винную карту на темно-коричневую столешницу.

– Ну ты даешь, не ожидал от тебя! В такую погоду не эту бурую жижу надо глотать, а чего покрепче. Предлагаю хлебнуть грогу, – и Дил придвинул к себе меню.

Тэм быстро прикинул – отвязаться от напарника не получится. Вряд ли Лита будет возражать, если он немного выпьет. Жена никогда не пилила супруга по таким поводам, но расстраивать её лишний раз тоже не хотелось.

Литу Тэм не то что бы любил – он её обожал. Они познакомились как раз в период достижения темноглазой красавицы второго брачного возраста*, и на свет появился их первенец – Лек. Больше детей супруги не планировали. Тэм и вовсе категорически не хотел, памятуя о существовании налога антарам, но так уж случилось, что год назад Лита вновь забеременела, и нынче младшенькой Шарлотте исполнилось три месяца.

А через два дня наступал срок внесения дуцента.

Каждый житель Анарео раз в три месяца должен был заплатить властям налог кровью. За детей до их совершеннолетия налог оплачивали родители. По желанию любой, достигший восемнадцати лет, мог сдать кровь за другого человека.

Так предписывал Договор, заключенный между людьми и антарами почти три с половиной Вехи назад.

– Хорошо, – не стал спорить Тэм.

– По грогу и все? – покривив губы, поинтересовалась барышня в переднике.

– Какой по грогу! – вскричал Дил. – Неси бутыль! Я угощаю, – повернулся он к собравшемуся возразить Тэму, и звонкие сангвисы* нагло запрыгали по столу.

– Ого! – воскликнул тот. – Да ты, никак зарплату исхитрился получить?

Дил важно надулся.

– А то! – и лихо подмигнул собрату. – Надо знать, с кем связи водить!

«Это постельные, что ли?» – чуть не слетело с языка у Тэма, но он вовремя спохватился. Чего же ради отказываться от дармовой выпивки – лучше больше денег домой принести, особенно теперь, когда каждый медсанг* на счету. А уж с кем Дил водит шашни на работе, его не касается.

Оба мужчины работали на цементном заводе. Их основной задачей – впрочем, как и десятков подобных им людей – была доставка и погрузка мешков с цементом. Тэм устроился туда недавно, но уже успел надышаться серой, вздымающейся при перекладке мешков, пыли. Руки его погрубели и покрылись крепкой, тяжело смывающейся коркой. Зато платили здесь хорошо – он и пришел на завод только потому, что узнал о беременности жены.

Дил провел с цементом гораздо больше времени, и теперь частенько кашлял, словно стараясь выхаркнуть из легких набившуюся в них пыль. Впрочем, на расположении духа парня это никак не сказывалось – он по привычке лез куда не следует, заводил интрижки налево и направо, особливо с матотделом, и уже успел влипнуть в пару неприятных историй. Зато работник из Дила вышел преотличный – на него всегда можно было положиться.

Они выпили по пол-кружки для затравки, и Дил, начавший задолго до появления друга, спросил:

– А ты чего смурной такой? Слыхал, недавно второй родился у тебя. Мои поздравления!

Это было сказано некстати. Тэм как раз размышлял над тем, как лучше оплатить дуцент. Точно были варианты. Придется идти ему. Лита после родов еще слаба – куда ей сдавать почти пол-литра крови, если не больше. Тэм посчитал – по двести миллилитров со взрослого, по сто за детей. Итого шестьсот. Больше нормы, но ничего, он справится.

Он недовольно что-то буркнул в ответ.

– А, понимаю. Помнится, ты второго не хотел ребятенка. Женщины, женщины. Все решают за нас. – Дил затянулся горячим напитком. – Твоя Лита ничем не отличается от других баб, как бы ты её не превозносил, дружище. Бабы они и есть бабы. Они разве думают, кто платить будет налог? Кто будет кормить голодные рты? Им главное детей подавай. Инстинкты их материнские удовлетворяй. А кто твой кошелек удовлетворять будет? Мало антары крови нашей лакают, так и бабы еще больше высасывают. Вот они, наши истинные кровопийцы.

Таких высказываний Тэм выдержать не мог. Вскочив, он крикнул на Дила:

– У тебя, может, и высасывают! Что с тебя еще взять-то – мозгов нет совсем, одна дурь в башке твоей твердолобой!

Торопливо запихнул ноги в отсыревшие ботинки, швырнул на стол, не глядя, несколько медсангов. Этого было явно мало – выпил Тэм на большую сумму – но карманы опустели еще утром.

Хлопнул дверью, злясь на Дила и на себя. Ему было стыдно – и он не мог понять, отчего этот стыд никак не заглушался привычными подсознанию аргументами.

Поток машин на дороге поредел, поредел и ливень, превратившись в мелкий, нудный моросящий дождик. Тэм с облегчением повернул ключ зажигания.

…Домой он приехал в одиннадцатом часу вечера. Растрепанная Лита с малышкой на руках встретила мужа на пороге.

– Привет, любимый, – и чмокнула в небритую уже четвертый день щеку. Почувствовала запах спиртного, невольно отстранилась. – Проходи, умывайся. Ужин стынет. Будь только тише, пожалуйста, Лек уже спит, у него завтра какой-то важный экзамен.

Тэм заметил, что жена слегка отодвинулась от него. Злость потихоньку разгоралась в нем. Он умылся, переоделся, поставил ботинки сушиться. Мысль о промоченных ногах привела его в ярость.

«Надо было новую обувь брать еще месяц назад, – раздраженно подумал Тэм. – Теперь до выходных ходить в дырявой».

Он прекрасно знал, что вся прошлая зарплата ушла на лечение заболевшей Лотты, но это его никак не остудило. Напротив, как нарочно, всплыли слова Дила.

«А может, она и вправду… специально? Специально забеременела? Мы ведь с самого начала договаривались, что будет только один ребенок», – мелькнула тоскливая мысль.

Мужчина прошел на кухню. Лита уже уложила дочку спать и теперь ждала, пока супруг поужинает, чтобы убрать со стола. Когда вилка мужа вонзилась в горячую картофелину, Лита вскользь заметила:

– Послезавтра надо платить дуцент.

Тэм вспыхнул и с досады оттолкнул тарелку.

– Можешь представить себе, я помню об этом!

И только сейчас заметил, как сильно пылают щеки, как неровны движения жены, как пахнет на кухне разогревающей мазью.

Лита молча встала и вышла из комнаты. Тэм сжал губы – в нем проснулась совесть. Видимо, она заболела и поэтому хотела спросить, кто из них поедет сдавать кровь.

Обругав себя, он мысленно обрушился на Дила. Это напарник во всем виноват – наговорил ему с три короба, а Тэм теперь срывается на домашних.

Ковырнув еще несколько раз картошку, запихнул еду в холодильник. Аппетит пропал напрочь.

Лита лежала в их постели, отвернувшись к стене. Тэм потрогал разгоряченное от температуры плечо.

– Прости меня, – еле слышно прошептал он. – Я хотел сказать тебе, что сам сдам за всех этот проклятый налог. – И, нашарив в темноте худые руки жены, крепко сжал горячие ладони в своих – холодных, еще не успевших отогреться. Лита неслышно заплакала и уткнулась в грудь мужа.

* * *

Малышка словно обезумела – первый раз она заревела, когда Тэм только погрузился в зыбкий, ненадежный сон, и замолкала, только когда выбившаяся из сил Лита качала её на руках. Он пробовал сменить жену, но Лотта ни в какую не хотела отрываться от матери.

– Колики, видимо, – устало вздохнула женщина, провожая супруга до дверей.

Утро встретило Тэма злостной головной болью. Бессонная ночь давала о себе знать. Едва вставшее, но уже ослепительно светившее солнце било прямо по глазам.

«По крайней мере, ботинки сегодня не промокнут», – невесело подумал Тэм. Он залез в свой грузовичок, завел машину и поехал.

Шины легко катились по мокрой дороге. Еще два дня, и он, наконец, поедет покупать себе обувь. Настроение Тэма слегка приподнялось.

Мужчина даже принялся насвистывать что-то под нос. Левая рука немного онемела, и он встряхнул его. Затекла, видимо, спал неудобно. Тэм хотел усмехнуться, но почувствовал, что левая половина лица совсем его не слушается.

Перед глазами резко потемнело, и тело, затрясшееся в судороге, по инерции швырнуло на руль.

*сангвис – серебряная монета.

*медсанг – мелкая медная монета. В одном сангвисе 100 медсангов.

Глава вторая

Сорок первый год Четвертой Вехи со дня подписания Договора между людьми и антарами

Лита стояла возле больничного крыльца, прислонившись к кованому черному ограждению. Солнечный свет пронзал воздух тысячей радужных пылинок. Черные ветви старой яблони потихоньку оголялись на свежем, прохладном, осеннем ветру. Красный, желтый, темно-фиолетовый, а с изнанки – безжизненно блеклые листья собирались в кучи под ногами рьяно работающего метлой дворника из числа местного персонала.

Все происходящее казалось Лите дурным, длинным, затянувшимся сном.

Врач в белом, измятом после ночного дежурства халате, сочувственно сообщил, что шансов у Тэма нет.

– Выбор за вами, – осторожно заключил доктор, – когда именно отключать аппаратуру. Но каждый день только продлевает его мучения – одной ногой ваш муж уже за Гранью. Кровоизлияние в мозг и травмы, полученные в аварии – вещи, несовместимые с жизнью.

Он бы еще долго рассказывал ей на привычном профессиональном языке, почему смерть Тэма – всего лишь дело времени, но Лита, тяжело оттолкнувшись от стены, на которую опиралась, поспешила покинуть желтушного цвета больничный коридор, в котором всё – пропитанный запахом лекарств воздух, спешащие по своим делам санитарки, серьезные врачи – буквально всё кричало о том, что здоровому, нормальному человеку здесь не место.

Женщина стояла и смотрела на медленно кружащиеся в воздухе листья. Слез не было – только тупая, засевшая где-то глубоко в груди игла изредка шевелилась, заставляя вздрагивать от внутренней боли.

Мысли вихрем накатывались одна на другую. Вот улыбающийся Тэм дарит своей невесте маленький букетик голубых полевых цветов, а вот счастливый отец забирает Литу с новорожденным из роддома. Она вспомнила его лицо вчера вечером – уставшее, недовольное; потемневшие от цемента крепкие ладони, нежно обнявшие жену в постели.

А теперь этого не будет. Ничего этого больше не будет.

В конце аллеи, прижавшейся к забору больницы, показалась фигура в черном, длинном плаще, белая маска с прорезями для глаз и губ на лице.

Антар.

В любой иной день Лита бы шарахнулась от него куда подальше, в закоулок, и не высовывалась, пока тот не оказался бы в другом конце улицы. Сейчас же она с каким-то холодным, отрешенным любопытством смотрела на приближавшегося. Ей вдруг пришло в голову, что жители Анарео, да и всей страны, в сущности, ничего не знают о своих – властителях? Поработителях? Хозяевах?

Помнится, как-то на работе подружка рассказывала шепотом, по секрету, что некоторые из антаров умеют исцелять людей одним прикосновением руки.

Может, этот – как раз из таких?

Литу словно ударило. Неожиданно для самой себя женщина бросилась под ноги черному плащу.

– Пожалуйста, помоги! Помоги! Я отдам тебе все, что есть, всё, что хочешь, только помоги!

В лихорадочном безумии она цеплялась тонкими руками за темную шерсть, то крича, то переходя на шепот, умоляя, прося, даже угрожая.

Антар, очевидно, был молод – он вздрогнул от неожиданности, когда Лита схватилась за низ плаща, затем отшатнулся.

– Убери руки!

Вырвав одежду, антар, не оглядываясь, поспешил убраться подальше от сумасшедшей из людского рода.

«А ведь мог и стражей вызвать», – в немом оцепенении подумалось ей.

Она так и осталась сидеть прямо на серой, местами выдранной из земли и поросшей травой, брусчатке. Какой-то прохожий обратил на нее внимание.

– Я бы на вашем месте не подходил так близко к антарам, – пробурчал он, помогая ей подняться. – В следующий раз последствия могут быть… кхм… немного не такими.

Лита посмотрела ему прямо в глаза. Серая, сходящаяся в зеленый цвет ближе к зрачкам, радужка ничего не выражала.

– Спасибо, – бездумно сказала она.

– Не за что, – проворчал мужчина. – Будьте осторожнее. Антары не помогают людям. Никогда.

И ушел.

Только сейчас до Литы дошел весь ужас её положения, и она, прижавшись щекой к холодному камню здания, молча зарыдала, закусывая губы и быстро-быстро размазывая слезы по лицу.

Сегодня срок уплаты дуцента. Это означало, что ей придется самой сдавать шестьсот миллилитров крови – так как Тэм, несмотря ни на что, еще жив, и считается самым обычным налогоплательщиком.

Если, конечно, Лита не даст свое разрешение на отключение аппаратуры.

Она посмотрела вглубь больничного широкого двора. Там виднелись голубые маленькие дома корпуса сдачи крови. До закрытия оставалось два часа. Но у нее нет возможности столько ждать – дома Лек, который не пошел сегодня на учебу, чтобы посидеть с маленькой Шарлоттой до возвращения матери.

Лите столько не потянуть – учитывая недавнюю кровопотерю объемом почти в литр. Ей не сдать шестьсот. Иначе дети – их с Тэмом дети – рискуют остаться и без отца, и без матери.

Женщина еще раз взглянула на корпус дуцента. Вытерла сухой, тыльной стороной ладони лицо и, судорожно вздохнув, заспешила обратно – в желтые стены, стягивающиеся черной пастью входа, туда, где лежал её муж, утыканный десятком игл, соединенных прозрачными трубками с капельницами, туда, где стоял сильный запах медикаментов и ждал серьезный врач в помятом белом халате.

* * *

Получив все необходимые документы, Лита вышла на улицу. Там уже начинало темнеть. Следовало поторопиться – плакать она будет потом, ночью, вжимаясь головой в потрепанную подушку, чтобы не слышал Лек.

* * *

Анастасия, писавшая мелким почерком в журнале инструктажа медицинского персонала, услышав стук, крикнула:

– Входите! – и отложила толстую тетрадь в сторону. Надо непременно поймать сегодня новеньких лаборантов и заставить их расписаться. Антары тщательно следят за всей документацией, которая имеет хоть какое-то отношение к забору крови.

В кабинет вошла измученная женщина с красными, опухшими глазами.

Анастасия, мельком, глянувшая на нее, сказала:

– Что-то вы припозднились. Мы скоро закрываемся. Снимайте обувь у порога, садитесь.

Лита разулась. Руки её дрожали, и она, присев на металлический табурет, спрятала их под стол.

– За кого сдаете?

Лита назвала по очереди: она, Лек, Шарлотта. Анастасия сверилась со списком.

– За вашей семьей числится еще один человек. Подойдет попозже?

Лита вздрогнула.

– Вот запись о смерти, – она протянула несколько белых листочков с нужной информацией.

Анастасия увидела дату и всё поняла. Ей стало немного жаль пришедшую. Но на всех жалости не наберешься – такова их работа.

– Проходите и ложитесь на кушетку, – велела она. – За вами будет четыреста.

Игла ловко вошла в вену, и темная кровь медленно потекла по трубке.

* * *

Лита очнулась от резкого, невыносимого запаха, упорно бившего в нос. Медсестра размахивала перед её лицом ватой.

– Операции недавно? Кровопотери? – резко задала она вопрос.

– Да, три месяца назад, – пробормотала Лита, пытаясь сесть. – Роды, операция, почти литр крови.

– Лежите! – прикрикнула на нее Анастасия. – Почти – это сколько?

– Тысяча сто миллилитров, – прошептала женщина. Перед глазами стоял туман, в ушах что-то противно звенело.

– Не вставайте, – сказала медсестра и вышла в приемную. Там она взяла в руки пожелтевшую от времени папку с документами сегодняшних пациентов и задумалась.

Не раз ей попадались такие случаи, когда люди просили перенести дату сдачи или отказывались, мотивируя это проблемами, делами, болезнями. Заканчивалось все одинаково – она объясняла последствия, и большинство смирялись. А за теми, кто не смирялся, приходили стражи. Всегда.

Но у этой женщины сегодня умер муж, и дома, судя по всему, её ждали дети – одним из которых был трехмесячный младенец. Если Анастасия продолжит забор крови, пациентка рискует загреметь на больничную койку – и это в лучшем случае. Кто знает, чем всё обернется.

Сестра покачалась на стуле. Замороженные пакеты отправятся сегодня на склад. Если она поставит дату сдачи дуцента этим днем, а нужное количество сдаст со следующей партией – никто и не заметит. А если заметят, всегда можно объяснить это тем, что женщина пришла в конце дня, и пакет не успел пройти нужную обработку до конца. Нужную кровь либо сдаст сама, либо возьмет у тех, кто приходит отдать излишки за сангвисы.

Анастасия знала, чем рискует. Она вздохнула и сделала запись в бумагах.

Лита с тревогой ждала возвращения медсестры. Женщина удивилась, когда та нагнулась, чтобы вытащить иглу.

– Уже все?

– Да, – ответила Анастасия. – Следующий ваш визит – ровно через три месяца. – Она поставила на кушетку маленькую баночку с блестящими таблетками. – Вот, принимайте лекарство ближайший месяц, пока не закончится.

Лита взяла пузырек в руки. «Лурритан», – значилось на нем.

– Что это?

– Ничего особенного. Препарат железа, чтобы быстрее восстановиться.

Когда дверь за Литой закрылась, Анастасия еще немного похмурилась, а затем, застегнув папку, начала собираться домой. Где же бродят эти треклятые лаборанты? Она ведь сказала им зайти к ней после рабочего дня!

* * *

Лита спешила со всех ног. Показалось, что медсестра забрала не всю нужную кровь? А вдруг это было сделано специально – и завтра в их дом придут стражи?

Да нет, что за глупости. Просто, пока она была в обмороке, пакет заменили. Не будут медработники связываться с антарами.

Надо торопиться – маленькая Лотта наверняка уже сильно проголодалась.

До дома оставался квартал, когда холодный вечерний воздух из чистого и прозрачного превратился в душный, наполненный гарью и дымом. Догорающий закат затянуло черной полосой.

Лите стало тревожно. Она побежала.

… Горел их дом – с покосившейся деревянной дверью, завалившимся на бок водостоком, проломившейся в одном месте черепицей. Квартира на первом этаже, дальше всех от входа. Лита едва не проскочила мимо – надеялась до последнего, что беда пришла не к ним.

Соседи уже вызвали пожарных, и те ловко разворачивали длинные шланги-змеи.

Лита в ужасе глядела на потрескивающие языки пламени, взвивающиеся в стремительно темнеющее небо.

Лек. Шарлотта.

Она дико закричала, впившись зубами в собственный кулак.

* * *

Крина торопилась. Прошло не меньше двадцати минут с момента её побега. Тиур наверняка уже снарядил в погоню всех, кого смог найти.

На этот раз все будет по-другому.

Тиуру придется смириться с тем, что она не хочет сидеть в золотой клетке. Крина свободна. Свободна от дурацких обязательств, свободна от навязанных им правил.

Чуткий нос уловил запах дыма. Что-то горело – недалеко, в паре улиц отсюда.

Нужно было спешить – до ночи покинуть Анарео, а там она будет сама себе хозяйка. По крайней мере, стражи не успеют нагнать.

Но любопытство оказалось сильнее. В городе очень давно не случалось пожаров. Очень давно – от чего? От того момента, как Тиур решил за двоих, что Крина нуждается в безопасности, и запер её в своих хоромах?