Текст книги "Анарео (СИ)"

Автор книги: Адам Мирах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Глава тридцатая

Графитовый шарик Рист обнаружил в крохотном потайном кармашке, подшитом к рубахе Дерека изнутри. На всякий случай прошелся по комнате, проверил каждый закуток, перевернул матрас на кровати, тщательно пройдясь по деревянному настилу – ничего. На удивление, богатством обстановка не блистала, и поиски закончились, едва начавшись.

Шарик он добавил к своему запасу. Выходит, ворье наткнулось на стража с четырьмя бусинами. Кто же это мог быть? Рист не припомнил, чтобы последнее время кто-то из их рядов пропадал рядом с Фуртой. Впрочем, Тиуру могли и не сказать, или же то был приезжий из Приграничья с особым заданием – обычно бусин на дорогу выдавали немного, ровно столько, чтобы хватило для выполнения цели. Это Риста презис снабжал регулярно – в других кланах главы ревностно следили за тем, чтобы стражи были на коротком поводке.

Рист спустился по запыленной лестнице. В доме больше никого не было. Теперь предстояло отправиться в дорогу – его ожидал Стрис.

Он помнил этот город хорошо. Как-то ему довелось пробыть там почти три недели, и страж не сомневался, что быстро отыщет Грету. Только бы она к тому времени была еще жива.

Разумно позаимствовать хорошую лошадь – пешком путь займет дня четыре, если не больше, а если попадется добрый конь, вполне можно уложиться в полтора суток. Но для этого надо наведаться в конюшню.

Страж вспомнил тощую, неказистую фигурку, униженно вжавшую голову в плечи при окрике. Убивать мальчишку ему не хотелось.

Он захлопнул за собой дверь, набросил на голову капюшон, медленно подошел к конюшне. Солнце уже поднялось и теперь нестерпимо, не по-осеннему жгло. Впрочем, зная переменчивую погоду этих краев, можно было точно сказать, что к вечеру похолодает настолько, что ближайший, даже самый нищий постоялый двор покажется путнику раем. Страж постучал в шаткую калитку, сколоченную из хлипких досок, еще не просохших после недавнего дождя.

Мальчишка, задремавший на соломе, встрепенулся и бросился открывать.

– Тебя хозяин зовет, – сказал ему Рист, одновременно кладя руку на калитку.

– Ага, – ошалевший со сна конюх помчался к дому. На полпути парнишка, видимо, что-то сообразил и обернулся.

– А… а как же? Лошади?

– Я присмотрю, – кивнул страж. Бедняге даже в голову не пришло, что во дворе могут быть чужие, и он опрометью кинулся бежать.

Рист быстро вошел внутрь, огляделся. Неплохие животные – хоть сейчас на ярмарку. Некоторые явно украдены. Он потрепал по холке черного, крупного жеребца, прошелся ладонью по спине. Конь недовольно фыркнул, отступил на шаг, повел головой.

Страж присел на корточки, просунул руку между деревянными прутьями, ощупал конечности. Распахнул дверцу, мысленно касаясь животного.

Жеребец присмирел, легко перебирая ногами, вышел из стойла.

Седлать коня времени не было, и во дворе Рист просто запрыгнул ему на спину. Слегка прижимая бока, пустил галопом.

Почему-то вновь вспомнился Верес.

… Они сидели на берегу Пуры, теплым летним днем, в то время, когда полуденная жара уже разморила большую часть жителей города, и на улицах Анарео никого не было. Рист тогда только получил кинжал, и все еще никак не мог привыкнуть к тяжести гематитового клинка. Наставник задумчиво смотрел на ленивый поток воды, время от времени покрывающийся слабой рябью от легкого ветерка.

– Всегда добивай своих врагов, парень, – неожиданно сказал он. – Даже если есть самый маленький шанс, что тот, кого ты пощадил, перейдет твой путь в будущем, стоит его прикончить.

– Почему же? – вырвалось у стража.

– Была у меня одна история, – туманно произнес Верес. – Оставил в живых одного. Из него отличный страж потом вышел. С хорошей памятью… Не забыл, кто с его отцом расправился.

Они некоторое время сидели молча.

– А ты помнишь что-нибудь из прошлой жизни? – внезапно спросил наставник.

Рист честно задумался.

В памяти всплыло лицо матери – мягкое, чуть кругловатое. Темные волосы, вечно собранные в косу. Темно-голубые глаза, смотрящие то сердито, когда он проказничал, то ласково.

Отца, как он ни старался, страж припомнить не мог.

– Немного, – признался Рист.

– Что ж, оно, наверное, и к лучшему, – протянул Верес. – Завтра я уезжаю в Феоре по приказу презиса. По слухам, там зачинается бунт. Когда приеду, хочу предложить тебя в его личную охрану. Как ты на это смотришь, парень?

Рист постарался сдержаться.

– Отличное начало для стража, – ответил он так спокойно, как мог.

Верес одобрительно посмотрел на него.

– Неплохо. Когда мне попадаются такие, как ты, я начинаю немного лучше думать о людях.

Он поднялся, прошелся вдоль берега. Младший страж последовал его примеру.

– Когда-то, когда я был таким же зеленым, как ты, я очень любил людей. Несмотря на то, что главная наша обязанность – защищать от них хозяев. Да, Рист, именно хозяев, потому что мы для антаров лишь ручные псы, не больше того. Разница в том, что кто-то из них кидает чуть больше костей, да щедр на ласку, как наш нынешний презис. А кто и забавляется, глядя, как шавки могут перегрызться между собой за теплое место, и делает ставки.

Рист с изумлением слушал учителя. Что он такое говорит?..

– Но чем больше я живу, тем больше я презираю людей. Особенно их глупость. Вот скажи мне – сколько у нас в Анарео живет антаров?

Парень задумался.

– Ну, тысяча-то точно есть. Ну не меньше, – уверенно ответил он.

– Примерно так, – кивнул Верес, – а сколько людей?

Рист справился и с этой задачей.

– Около пары сотен тысяч с лишним.

– Ну вот. То есть на каждого антара приходится примерно человек двести. Даже если отбросить стариков, детей, женщин, зрелых мужчин – не меньше пятидесяти. Если бы люди не были настолько глупы, они давно бы уже объединились и свергли захватчиков.

Рист ошеломленно посмотрел на наставника.

– Но как же Договор?.. И зачем – ведь люди вполне мирно существуют рядом с антарами? Для чего им поднимать бунт?

– Мирно живут, говоришь? – Верес резко остановился. – Посмотри на них. Большинство из них не живут – а ползают, как черви. У червей хотя бы есть жирная, плодородная земля, а что есть у людей в Патакве? Дуцент, который они с трудом платят? Ты знаешь, что если человек не в состоянии заплатить налог, он должен возместить его золотом? Откуда же золото у наших нищих горожан?

Но люди не хотят бороться. Им проще умирать, морить голодом собственных детей, которых они должны рожать по сроку во избежание перенаселения – на будущий корм антарам, доедать жалкие крохи и сетовать на жизнь. Их невозможно любить. Они достойны только презрения.

Верес нашел в высокой траве круглый камень и бросил его в реку. Воды всколыхнулась и пошла кругами.

– В Феоре, говорят, бунт. Но ведь они даже бунтовать не умеют. Увидят пару стражей, сдадут оружие – из вил да лопат – и разойдутся по домам, и будут тонуть, как этот камень, в своей жалкой и никчемной жизни.

– Почему же тогда?..

– Почему же я на стороне антаров? – Верес невесело усмехнулся. – Потому что они – это сила. Это хитрость, которая позволяет выжить. Взгляни на наш локус – его выстроили почти на полгорода, а половина особняков стоит пустыми. Зачем – ведь антары строго соблюдают свою численность?

– Чтобы со стороны казалось, что их намного больше, – Рист понял его сразу.

– Верно. И по той же причине никто из людей не знает, сколько нужно антару крови, чтобы насытиться.

Страж хотел что-то спросить, но Верес осек его:

– Забудь о том, что я говорил, парень. Надеюсь, когда придет твое время, сила будет на правильной стороне.

Он махнул рукой и прибавил шаг.

Это был их последний разговор. Больше наставника Рист так и не увидел.

* * *

Дорога неслась грязной лентой под тяжелым копытом, разбрасывая глиняные комочки по сторонам. Одно страж знал точно: не во всем тогда был прав наставник. Лишняя смерть совсем ни к чему.

Глава тридцать первая

– Попробуй коснуться зеркала, – заметил голос сзади. – Мало чувствовать магию – нужно еще уметь управлять ей. Не думай, что если у тебя получилось с браслетом дормиен, значит, получится и со всем остальным.

Крина замерла и едва не выронила посох. Камень прощально вспыхнул и погас; рунная вязь потемнела, впиваясь в древесину.

Антар обернулась и наставила посох на грудь сидящего на полу Даана. Тот засмеялся.

– Ты выглядишь очень забавно, моя дорогая. Я тебя пригласил в гости – так? А ты, мало того что воруешь мою вещь, так еще и угрожаешь мне ей же – правда, без особых последствий. Тянет на следствие и Атриум, не находишь? Что, если я сейчас позову стражей и они тебя заберут куда следует?

Крина почувствовала себя глупо.

– Ты ведь сам говорил, что всех отпустил?

– И что, ты вот так прямо мне и поверила? – когитациор наслаждался моментом. – Своему первейшему врагу? Хотя что это я, прости – этот почетный пост нынче перешел к Волдету, правда, он пока еще не в курсе. Смотрю, ты за двадцать лет совсем не изменилась – как была глупой приезжей девочкой, так такой и осталась.

Антар разозлилась.

– В таком случае, мне стоит убраться отсюда, и побыстрее, – она посмотрела на древко, которое все еще держала в руке. Камень снова замерцал бледным белым светом. – Ты ведь не будешь возражать, если я заберу это с собой? – Крина подняла взгляд на противника, и вздрогнула – того уже не было на месте.

– Другое дело, – удовлетворенно отметил когитациор, нежно поглаживая успокоившийся кварц. – А тебе советую присесть, моя дорогая. Я хочу предложить тебе сделку.

* * *

Ради гостьи Даан расщедрился: налил в бокал свежей подогретой крови. Крина хмуро смотрела на запотевшую посудину – она терпеть не могла горячую жидкость.

– И с чего ты решил, что я – круенто?

– Я следил за тобой с того самого момента, как узнал тебя, – Даан пожал плечами. – Ну не только я, мои стражи, конечно. Я прекрасно знаю, что ты воспользовалась браслетом дормиен, чтобы убрать с дороги охранника. Довольно необдуманно, кстати говоря – Волдет мог вполне сообразить, что это дело рук кого-то из сновидцев, и нанести визит Костадину. Поверь, глава бы сплавил тебя незамедлительно – он полнейший дурак, хоть и мнит себя хитрецом, и уж точно бы не пошел против Волдета.

– Что здесь такого? – Девушка дотронулась до нагревшегося стекла. – Никто ведь не проверял, как поведет себя браслет с антаром из другого клана. Может быть, любой из нас может сделать то же самое? Это не доказательство того, что я круенто. Моя мать была мортем, и надела на мою руку браслет мортем.

– Ты говоришь глупости, – Даан отпил из небольшой чаши и поставил её на место. – Браслеты для того и были придуманы, чтобы увеличить силу каждого клана. Меньше, чем за сутки ты воспользовалась двумя видами магии, и, как я помню, великолепно владеешь мортем. Что касается твоей матери, полагаю, она была намного умнее тебя, раз взяла себе браслет второго по силе клана после круенто. Учитывая, что для самих круенто браслеты никогда не изобретались, она решила обезопасить таким образом и тебя.

– Ну хорошо, допустим, – Крина решительно отодвинула бокал. – Допустим, это не какой-то внезапно проснувшийся неизученный дар, а кровь якобы моего рода. Так что за сделку ты хотел мне предложить?

– О, здесь все очень просто, – Даан залпом допил всё, что оставалось в чаше. – Я помогаю тебе, а взамен ты немного помогаешь мне.

– Все просто? Боюсь представить, что за помощь может тебе потребоваться, – антар усмехнулась и откинулась на спинку кресла.

– Да, всё просто, – когитациор не обратил внимания на насмешку. – Я помогаю тебе убрать Волдета, и усесться на место Тиура, а ты взамен делаешь моему клану несколько приятных поблажек.

Крина расхохоталась.

– Ты, похоже, свихнулся, Даан. За четыре Вехи ни одна женщина не занимала пост презиса. Не думаю, что кто-то тебя поддержит. Что касается Волдета, я и сама в состоянии разобраться с ним.

– Да неужели? – вкрадчиво проговорил глава. – Стоит мне сказать, что ты – круенто, тебя бросятся ловить все кланы. И, поверь мне, большинство из них будет настроено не так дружелюбно, как я. Думаю, ради такого они даже на некоторое время забудут о своих разногласиях. Что касается поста презиса, тут ты ошибаешься. У нас никогда не было женщины-круенто.

– Ты сам себе противоречишь. Как же я стану презисом, если меня здесь, по твоим словам, все так недолюбливают?

– Сейчас пока все находятся в предвкушении чуда. Наш умный совет думает, что он отыщет посох круенто, и в таком случае появление потомка старого рода только спутает его планы. Но вот когда главы поймут, что никакого посоха нет, они сами посадят тебя на трон.

Крина заинтересовалась.

– А с чего ты взял, что посоха не существует?

– С того, – отрезал Даан. – Думаю, нам много чего нужно еще обсудить кроме этого. К тому же я тороплюсь – через два часа мы с Георгом выдвигаемся в Лисир.

Итак, я предлагаю вот что. Совет уезжает сегодня вечером. Завтра в обед ты отправляешься вслед за ними – во-первых, без лишних глаз выехать из Анарео будет значительно проще, во-вторых, тебе следует держаться от них немного на расстоянии. Я тебе дам двоих – нет, троих стражей, чтобы быть уверенным, что ты без проблем доберешься до Феоре. В Феоре ты приканчиваешь Волдета, и со стражами возвращаешься домой. Когда главы приедут обратно с пустыми руками, они с удовольствием проголосуют за последнюю из круенто в качестве презиса.

Поэтому я и говорю, что тебе придется задержаться – на территории локуса нет места безопаснее моего особняка.

Девушка задумалась.

Даан смотрел, как она сидит, слегка закусив губу от напряжения, и кончиками пальцев подталкивает бокал на середину стола. Когитациор размышлял совершенно о других вещах.

Волдет разберется практически со всем советом. Зная ликуд, в этом можно было не сомневаться.

Затем придет очередь Крины. Если у девушки возникнут затруднения, рядом будут стражи. Они помогут уничтожить Волдета.

Он, Даан, по дороге в Лисир, придумает, как избавиться от Георга.

Когда Крина вернется в Анарео, она будет ждать его приезда. Тогда-то он и вынет из кармана свой главный козырь – обвинит девушку в убийстве совета. Стражи когитациор будут свидетелями – всегда можно сказать, что лисирийка хотела проведать родные края, откуда уехала давным-давно, и потому Даан дал ей в дорогу охрану. Атриум съест этот лакомый кусочек с удовольствием. Пусть она тысячу раз будет твердить, что происходит из рода круенто – её никто и слушать не станет.

И на его пути останется только Резарт.

– Отличный план? – спросил он вслух.

– Какой же помощи ты потребуешь взамен? – антар глядела на него в упор.

– Сущие пустяки, – небрежно ответил когитациор. – Говорю же, пару поблажек для клана. Уже одно то, что ты прикончишь Волдета, доставит мне радость.

– Мне кажется, – резко произнесла Крина, – что ты думаешь, что сможешь посадить меня в кресло презиса и потом дергать за ниточки. Так вот, Даан, ничего у тебя не выйдет. Но, к сожалению, соглашусь, что без помощи мне сейчас не обойтись. Поэтому пока будем следовать твоему плану, а там посмотрим.

Даан с трудом скрыл радость.

Антар неосознанным движением протянула руку, подхватила легкое стекло и разом выпила уже остывшую кровь. Глядя, как она скривилась от чуть теплой жидкости, глава понимающе ухмыльнулся.

– Надо было пить горячей.

Крина тряхнула головой. Не объяснять же этому кретину, что она терпеть не может горячее или теплое. Холодное, едва размороженное гораздо лучше согревало её сердце – только потому, что она привыкла к этому с самого детства.

* * *

Спустя два часа Даан покинул особняк, оставив его на полное попечение девушки и троих стражей. У восточных ворот его уже ожидал небольшой экипаж Георга. Видере был крайне недоволен опозданием спутника.

Когитациор лишь развел руками.

– Дела, – тонко заметил он. – Никуда не денешься.

– Что за дела там у тебя такие, Даан? – подозрительно прищурился Георг.

– Я же не сую нос в твои, дружище, – улыбнулся глава. Настроение у него было превосходное. – И тебе не советую.

Видере лишь что-то недовольно пробормотал, усаживаясь на заднее сидение рядом с напарником.

* * *

Ближе к вечеру, когда закат нарисовал над горизонтом алые полосы прямо по темно-синему небу, а ветер немного угомонился, согнав тучи в непослушное стадо, распахнулись городские северные ворота, выпуская целую кавалькаду машин. Здесь были все оставшиеся главы, каждый со своей охраной. Все, кроме Резарта, которому поручили временную власть в Анарео. Вереницу замыкал личный автомобиль Волдета.

Глава тридцать вторая

Тряпка в десятый раз осторожно прошлась по подоконнику, оставляя едва заметный влажный след. Лита смахнула несуществующую пыль, задернула шторы и оторвалась от уборки.

Сегодня снова выходной. До чего же ей ненавистны нерабочие дни – когда не знаешь, чем занять руки и голову, приходится выдумывать себе кучу дел. Чуть не забыла – надо еще постряпать пирог. Сладкий, с давно переспевшими ранетами, собранными еще сегодня утром, блестевшими помытыми боками и аккуратно сложенными в миску, стоявшую на столе.

Такой, какой любил Тэм. И Лек. И такой, какой никогда не попробовать маленькой Шарлотте.

Пирог она, конечно же, не будет есть сама. Отнесет местной ребятне, толкущейся на рынке в поисках, чего бы стянуть у вечно недовольных торговок, раздаст по кусочкам, посмотрит, с каким наслаждением впиваются голодные рты в сахарную начинку. И уйдет домой – чтобы там, в глухом приступе одиночества, зарыться головой в подушку, чтобы никто не услышал, как кричит все внутри. Плакать за столько лет она отвыкла – слезы вставали тяжелым комком где-то внутри, душа и сдавливая сердце.

Плюньте в глаза тому, кто сказал, что время лечит.

Ей вдруг вспомнился человек, благодаря которому она оказалась здесь – в этой, пусть и маленькой, но довольно уютной комнате, наедине с готовящимся пирогом, светлыми занавесками и небольшим окном.

… На следующее утро Лита собралась уходить. Люди ей были в тягость – да и не хотелось стеснять абсолютно чужого человека. Он и так притащил в дом с улицы неизвестно кого.

Надо только дождаться хозяина.

Рист, вернувшийся с утренней прогулки, потихоньку начинавшей входить у него в привычку, нетерпеливо выслушал сбивчивые слова благодарности.

– Ну и куда вы теперь? – осведомился он, глядя, как гостья нерешительно берется за дверную ручку. Не то что его это в самом деле интересовало – но отпускать женщину, которую только что спас от кучи возможных неприятностей обратно в эти самые неприятности казалось стражу немного нелогичным.

Лита молчала. Сказать было нечего, а врать она не любила.

Рист в задумчивости постучал пальцами по столу.

– Вот что. Оставайтесь пока здесь, я скоро вернусь, – велел он. – И заварите смородинового чая. У вас это неплохо получается – по крайней мере, получалось вчера.

И, стряхнув с плаща капли утренней росы, исчез за дверью.

В тот день Рист отвел Литу к черному входу в корпус дуцента. Там их уже ждала полная, низенькая женщина в белом длинном халате, путавшемся под короткими ножками.

Старшая медсестра строго вздернула брови, увидев их.

– Это она? – спросила, мельком глянув на растрепанную Литу. – Пойдем, девочка, поговорим, там видно будет. А ты когда явишься в следующий раз?

Рист наклонился и сказал медсестре что-то на ухо. Та кивнула.

– Понятно. Ну, счастливой дороги тебе!

… Так Лита осталась работать в просторных, выбеленных начисто штукатуркой стенах больницы. Обязанности её были просты – махать тряпкой да шваброй, следить за уборкой мусора да не попадаться на глаза начальству. Жилье пришлой дали здесь же – крошечная каморка с кушеткой, обитой старой, пропахшей пылью тканью.

Она работала упорно – с утра до вечера, надраивая пол даже тогда, когда все расходились по домам. Со временем к ней привыкли – как к предмету мебели, с которым вроде бы и удобно, но если выбросить, никто и не заметит.

В перерывах между мытьем окон и каталок, на которых возили контейнеры с кровью, прошло девятнадцать лет, и так бы Лита и жила, яростно натирая белые двери кабинетов, если бы не случай.

Год назад в сестринском персонале больницы образовалась огромная дыра. Две женщины, перевозившие контейнеры в локус, попали в аварию, и остались в живых только чудом. Работать они больше не могли – полученные травмы с трудом позволяли передвигаться, не то, что выполнять привычные обязанности.

Еще одна медсестра, принятая недавно, по глупости угодила в неприятную переделку с документами и была просто вышвырнута вон. Здесь не приветствовались даже малейшие оплошности.

Лита по привычке отмывала и без того чистые, облупившиеся подоконники напротив кабинета старшей медсестры – той самой, которая отнеслась к ней вначале с подозрением, но потом стала иногда даже хвалить и отсылать пораньше – мол, нечего убиваться до срока. К начальнице заглянула врач из лаборатории, и санитарка, сама того не желая, со своего места отлично слышала доносившиеся из кабинета голоса.

– И что мне теперь делать? Где я найду сейчас троих проверенных работниц? До конца обучения еще далеко, а значит, среди выпускниц искать бессмысленно. Конечно, можно научить кого-нибудь работать с нуля, но для этого надо знать, кого – не с улицы же тащить людей!

Врач что-то негромко ответила.

– Да что мне сделают их приказы, – вздохнула старшая. – Пусть хоть двести приказов подпишут, от этого ничего не поменяется. Девочки и так пашут в две смены, скоро помрут от переутомления.

Лита уже подумывала сменить место уборки, когда невольно услышала:

– Плевать они хотели на ситуацию. Хоть бери санитарок и учи. Антаров это не волнует – им нужно, чтобы поставки шли бесперебойно. Презис Тиур недоволен тем, что персонала слишком мало. Велел передать через стражей, что если проблемы сохранятся, он лично этим займется.

– А вот возьму и научу! – зло ответила медсестра. – Хотя бы ту же Литу. А что? Свидетельство мы ей потом проведем. Неглупая, работать любит, знаю я ее давно. Детей нет. Все, как положено.

Детей нет… Сердце Литы на мгновение сжалось, и она, подхватив красное выщербленное ведро с надписью, сделанной белой краской «кор. № 7», поспешно ушла в другой коридор, не оглядываясь.

А наутро начальница вызвала её к себе.

– Вот что, девочка, – сказала старшая строго. – Хватит тебе полы намывать. С сегодняшнего дня идешь на транспортировку контейнеров. Сестры тебе все расскажут. С обучением я договорилась, будешь ходить два раза в неделю туда, а остальное время работать. Все ясно?

Лита кивнула, ни жива, ни мертва. Она бы предпочла остаться на своем месте, но ответить отказом означало потерять работу.

Еще год женщина прожила в крошечной каморке. А две недели назад переехала сюда – в небольшую комнату в новом квартале Анарео.

Старшая, поздравляя с новым жильем, сказала просто:

– Доучишься, переедешь в нормальный дом. Пока все, что смогла – без свидетельства ничего не дадут, надо подождать выпуска.

Теперь, глядя на то, как кровь медленно бежит по прозрачным шлангам, Лита совсем по-другому стала воспринимать людей. В день перед ней проходили десятки. Были и те, которые умоляли перенести дату дуцента, и те, которые смотрели на нее с плохо скрываемой ненавистью. Как тяжело иногда было отказывать в просьбах, скрывая жалость под молчаливым отрицанием. Как трудно смотреть на согбенных жизнью и нищетой приходящих горожан, на подтянутых, грубо хлопающих дверьми рикутов, считавших процедуру сдачи крови за честь, на бледных, утомленных женщин-одиночек, сдающих дуцент за детей.

Иногда ей страшно хотелось поставить галочку в документах или отдать всю, всю свою кровь за этих людей. Уважение и восхищение сестринским персоналом куда-то пропало – на смену им пришли тяжелые, скользкие мысли, утягивающие Литу на самое дно. Прежняя работа казалась настоящим счастьем – вот бы теперь наливать теплую воду в помеченные белой краской ведра, и смотреть, как бежит из крана горячая струйка, подставлять под неё ладони и ни о чем не думать.

… Пирог почти поспел, и Лита поднялась, чтобы убрать его. В дверь кто-то постучал. Осторожно, несколько раз.

Она замерла. За двадцать лет легко отучиться принимать гостей. Кто же это?

В тихой комнате было слышно, как кто-то замер возле дверей. Занес кулак, чтобы снова постучать – но вместо этого развернулся и пошел по длинному, нескончаемому коридору, разделявшему шесть таких комнат между собой.

Лита не выдержала, подошла и распахнула дверь.

Забранные назад темные волосы, в которых мелькали серебряные прядки, уставшее, ничего не выражающее лицо. И только в глазах – глубоко, на самом дне – спрятано непонятное, чуждое, больное.

Узнала – сразу.

«Что-то вы припозднились. Мы скоро закрываемся. Снимайте обувь у порога, садитесь».

– Простите… Не найдется ли у вас немного молока?

* * *

Анастасия стояла в ожидании ответа. Она бы и не стала спрашивать, но соседка смотрела на неё в странном оцепенении, и было бы невежливо просто уйти.

Лита спохватилась:

– Да, конечно.

Вернулась спустя несколько мгновений, со стеклянным кувшином, наполненным холодным молоком. Протянула.

Анастасия растерялась.

– Да мне ведь немного нужно.

– Берите, берите, кувшин вернете, как сможете. Или… может быть, зайдете? У меня пирог, с ранетами. Сладкий. – Лита знала только одно: ей отчего-то очень нужно, чтобы эта женщина переступила порог.

Бывшая медсестра замялась.

– Заходите, – Лита решительно посторонилась, пропуская внутрь. Пододвинула один из табуретов, доставшихся вместе с жильем.

Пока хозяйка заваривала чай, Анастасия невольно осмотрелась. Простенькая обстановка, круглый столик, небольшая печь.

– Вы давно здесь? Я вас раньше не видела.

– Пару недель всего как, – охотно откликнулась Лита. – Дали комнату от больницы.

– Вы работаете в больнице? – Анастасия удивленно вскинула брови. – Но почему не дом?

– Я еще только учусь, – пояснила хозяйка.

– Надо же, как все поменялось, – изумленно покрутила головой бывшая медсестра. – Раньше до работы не допускали без свидетельства.

Лита обрадовалась возможности завязать разговор.

– Вы медсестра?

– Была… когда-то. – Анастасия с наслаждением отпила горячий чай.

Хозяйка присела напротив, налила кипятка себе, придвинула порезанный пирог.

– Обстоятельства вынудили уйти, – нехотя продолжила женщина. – Ко мне пришла пациентка, сдавать налог, сразу после родов. Анемия, двое детишек, и муж в тот день умер в соседнем корпусе. В общем, пожалела, не знаю почему, не взяла крови столько, сколько нужно было. По документам провела все… думала, докуплю у тех, кто приходит сдавать дополнительно. И не успела, попалась.

Лита замерла, не допив чай.

– А… давно это было?

– Давно. Уже лет двадцать прошло с тех пор. Теперь торгую на рынке овощами. Куда ж меня еще возьмут.

Лита потрясенно молчала. Желание рассказать о том, что они знакомы, резко исчезло. Выходит, это она виновата в том, что эта женщина осталась без работы. Не только виновата – а к тому же, по сути, заняла её место.

– Что-то не так? – спросила Анастасия, заметив, как соседка побледнела.

– Нет-нет, всё в порядке, – Лита подтолкнула тарелку еще ближе. – Вы угощайтесь.

– А вы где работаете?

– В корпусе дуцента, – машинально ответила, всё думая о том, как же несправедлива порой бывает жизнь. – Ещё чая?

– Надо же. Да, не откажусь. – Анастасия пододвинула кружку. – А почему вы решили учиться, если не секрет? Почему не семья, дети?

Лита сжала горячую чашку в руках, и слова против воли хлынули из неё потоком.

* * *

Конечно, она благоразумно умолчала про Тэма. Лите хотелось отблагодарить эту женщину, но если та вспомнит её, сделать это будет куда труднее.

– Вот оно как, – тихо промолвила Анастасия. – А я ведь… тоже… потеряла ребенка. Собственно, с этого все и началось. Откровенность за откровенность, не так ли? – усмехнувшись, заглянула в опустевшую кружку.

Лита намек уловила мгновенно – встала, разлила остатки чая. Долила соседке молока.

– В общем, мне на крыльцо подкинули ребенка, – начала Анастасия. – Знаешь, самого обычного – в пеленках, распашонках. – Она и не заметила, как перешла на «ты». – Не смогла я удержаться, забрала к себе в дом. Конечно, надо было вызвать рикутов…

Когда бывшая медсестра закончила рассказ, Лита накрыла своей ладонью руку соседки. Лишние слова были ни к чему.

… Чай давно остыл, за окном занимался серый рассвет, а две случайно встретившиеся женщины, каждая со своей бедой, всё говорили и говорили.