Текст книги "Анарео (СИ)"

Автор книги: Адам Мирах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Глава тридцать шестая

Двое спереди, один из них – за рулем; ведет машину сосредоточенно, изредка бросая взгляд в зеркало заднего вида. Третий страж расположился на заднем сиденье: задремал, слегка прикрыв глаза. Или сделал вид, что задремал?

Крина вспомнила, что стражи в особняке Тиура тоже частенько ходили полусонными. Однажды она имела прекрасную возможность наблюдать, как эта «сонливость» стоила жизни человеку, имевшему неосторожность напасть на презиса.

Вот и сейчас – едва она повернулась в сторону, как боковым зрением поймала на себе жесткий взгляд из-под полуопущенных век. Странные создания, интересно, они вообще спят когда-нибудь, или вечно находятся в оцепеневшем состоянии, словно холодные змеи, готовые проглотить тебя в любую секунду?

Однако не все стражи такие; Крине вспомнился Рист. Друг, готовый отдать за неё жизнь. Куда же он уехал из Анарео и почему? В последнюю встречу она наговорила ему много лишнего. Наверное, не стоило этого делать.

Тонкая лента дороги вилась беспорядочным серпантином за окном автомобиля. Путь здесь ровен и прям; не позавидуешь Даану, который сейчас пробирается в Приграничье через глинистые буераки; попутные дожди осенью в той стороне так сильно размывают суглинок, что дорога превращается в настоящее наказание.

Поздние сумерки давно спустились на землю, и огненный солнечный шар закатился за горизонт до утра. Они ехали уже несколько часов, и Крина вдруг сообразила, что, похоже, заночевать ей придется прямо в машине.

– Мы будем где-нибудь останавливаться? – спросила она у своего «спящего» соседа. Ответил ей водитель:

– Привал будет ближе к рассвету.

– А мы не упустим совет?

На этот раз все промолчали. Антар пожала плечами, отвернулась к окну и прикрыла глаза. Даановым питомцам виднее; для чего-то же он их отправил вместе с ней.

…Было еще темно, когда машина резко затормозила.

– Выходим, – объявил все тот же страж, который сидел за рулем.

Ночь раскинула свои черные объятия вокруг длинных полей, тянувшихся по обе стороны дороги. Крина походила вокруг автомобиля, чтобы размять ноги, затем остановилась и подняла лицо вверх.

И словно провалилась в темную глубину ночного неба, заполненную десятками мерцающих звезд. Самая яркая из них, из созвездия Семи Мудрецов, сияла холодным, немигающим светом. Крине показалось, что стоит только протянуть руку, и она сможет поднять её, точно крупного светлячка, упавшего в жухлую осеннюю траву.

Точно так же, почти двадцать лет назад, она смотрела в ночную тьму, пронзённую звездным светом. Только вокруг были не черные деревенские поля и одинокая дорога, а лесная поляна, тесно укрытая от нескромных глаз высокими деревьями. И рядом был Тиур.

И точно так же, как сейчас, Крина запрокинула голову, чтобы полюбоваться высыпавшими на небесный бархат созвездиями.

– Смотри, – говорила она, смеясь, – а вон та, та звезда – как она называется?

– Это Конь, – отвечал презис, – а там еле заметный Всадник, еще эту звезду называют Забытой. А это светлый Алиот.

Он поднимал Крину высоко, обнимая за талию, и кружил в воздухе. А потом они целовались – упрямо, долго, не замечая, как тьма вокруг рассеивается в призрачное утро.

Двадцать лет антар настойчиво прятала воспоминания от самой себя, и теперь, когда они всплыли против воли, ей сделалось горько, так горько, как не было за все это время.

На ум пришла последняя ссора, надолго разлучившая их. Навсегда. Может быть, не стоило тогда обманываться грядущей свободой? Что дала эта свобода? Годы отшельничества в горах Приграничья?

Каким он стал… был? Вспоминал ли Тиур о ней, о Крине, перед своей смертью? Или думал о другой… о дочери?

Где теперь эта девочка? И кто её мать?

При последней мысли девушке стало неприятно, и романтический настрой испарился. Антар мысленно одернула себя: в конце концов, никто не обещал ждать её эти двадцать лет.

Она отвернулась от стремительно светлеющего звездного неба и посмотрела под ноги, потом чуть поодаль. Там, на бледном дорожном камне, виднелась быстро шевелящаяся цепочка.

Заинтересовавшись, Крина подошла поближе.

Вереница крошечных пауков двигалась на юг, в ту сторону, откуда они приехали. Сотни насекомых перебирала длинными светло-серыми лапками, словно убегая от невидимой угрозы. Маленькое войско как будто было не на шутку встревожено.

Страж, стоявший рядом, тот самый, что был за рулем, перехватил её взгляд.

– Похолодало, – кивнул он в ответ на немой вопрос, – вот сенокосцы и бегут туда, где теплее. Надвигается зима, пожалуй, самая холодная за последние две Вехи в стране. Вон, даже снег пошел. Где это видано, чтобы на юге в Патакве снег шел?

И впрямь: одинокие холодные снежинки, кружась, садились на теплый воротник антарского плаща. Крина задумчиво смахнула несколько; они растаяли, едва женская ладонь коснулась их.

– Никогда не видела, чтобы сенокосцы строем ходили. Это ж не муравьи какие-нибудь. Разве пауки сбиваются в такие… общины?

Страж пожал плечами.

– Инстинкты берут вверх даже над вечными законами, – философски заметил он. – Люди, даже одинокие, тоже сходятся вместе, когда чуют угрозу.

Крина заметила, что страж разговорился, и решила снова попытать счастья.

– Так как мы поедем в Феоре? Не упустим совет? – осторожно повторила она.

– Мы будем держаться чуть позади. – Страж внимательно посмотрел на девушку. – Совет обычно передвигается ночью, а днем отдыхает на каком-нибудь приличном постоялом дворе. Поэтому нам нужно будет ночевать и есть в машине, потому как слишком велик риск попасться на глаза. Кстати, вам необходимо позавтракать. Еда в сумке. – Он кивнул на машину. – Правда, греть негде, придется так.

… Покопавшись среди грелок со льдом, Крина выудила пакет с замороженной кровью.

«Пожалуй, это самый вкусный ужин за последнее время, лучше даже, чем был у Даана», – и она безразлично откинулась на спинку сиденья.

* * *

Четыре автомобиля остановилось возле гостиницы с вычурным названием «Забытое сокровище». Насчет сокровища трудно было сказать с уверенностью, но вот забытость постоялого двора сквозила во всех своих проявлениях. В первую очередь, это касалось самой вывески: державшаяся на одном-единственном гвозде, она норовила рухнуть на голову вновь прибывшим при каждом дуновении ветра.

Не скрывая брезгливости, Волдет оглядел двор.

– Неужели нельзя было подобрать что-нибудь получше? – сквозь зубы обратился он к стражу.

– Уже рассвет, и до ближайшего города часа три пути, – ответил тот спокойно. – Вы ведь сами не хотели ехать в дневное время.

Ликуд с отвращением посмотрел на обшарпанную дверь и взялся за деревянную ручку. Кусок облупившейся краски уколол палец, и антар выругался. Остальные уже выходили из машин.

Перебранка началась сразу же, как только выяснилось, что на втором этаже осталось всего две спальни. Волдет категорически заявил, что займет одну из них; Игнаас и Костадин едва не подрались за оставшуюся.

Посмотрев на их ругань, Волдет удалился к себе. Лазарус спустя некоторое время последовал его примеру – а два антара преклонного возраста все продолжали выяснять отношения.

* * *

Лазарус устроился быстро, отправив своего стража в машину за небольшим багажом. Принеся главе вещи, тот предусмотрительно освободил его от своего присутствия: антар не выносил никого поблизости, и хотя бы в гостинице желал побыть в одиночестве.

Оставшись один, анетис позавтракал и улегся на просторную, но жесткую кровать, намереваясь поспать. Впрочем, неудобства он переносил стойко, в отличие от тех же дормиен и соли.

«До сих пор, небось, спорят», – усмехнулся мысленно, вообразив Игнааса и Костадина. Два старых хитреца сроду не видели дальше своего носа. Неужели они думают, что посох достанется одному из них? Магию круенто, конечно же, приберет к своим рукам Волдет, и в Патакве воцарится новый презис от клана ликуд.

И вот тогда Лазарусу, пожалуй, и несдобровать. Ликуд давно точит на него зуб, и, сев в теплое кресло, найдет способ избавиться от надоедливого врага.

Антар вздохнул и перевернулся на бок. Ведь были времена, когда и его клан входил в число лучших. Когда анетис занял место сразу за первым презисом. Ведь это они, именно они, помогли создать стражей, денно и нощно служивших всем антарам вот уже несколько Вех.

А сейчас – разве кто достоин управлять страной? Тиур был силен – но Тиура теперь нет. В сказки о побеге мортем из страны Лазарус так и не поверил. Наверняка его устранил Волдет… Вечно трясущиеся за свою шкуру Игнаас и Костадин, флюгер-Резарт, соблюдающий серый нейтралитет, и готовый повернуться в нужную сторону, как только изменится ветер, жадный до всего чужого Даан. Даже Георг – и тот слишком осторожен, слишком аккуратен для того, чтобы встать у штурвала.

Он, Лазарус, молод и полон сил, и готов взять на себя такую ответственность. Кому, как не анетис, создавших главную антарскую защиту, возглавить все кланы? Наконец разрешили бы все проблемы с людьми, возможно, даже снизили бы дуцент – в конце концов, крови всегда забирают с небольшим запасом. Обновили бы Договор и примирили бы кланы, ослабленные вечными раздорами. Для этого нужна только малость – красный посох.

И убрать препятствие – в виде вечно рвущегося к власти Волдета. Разве не будет справедливым уничтожить того, кто подло убил своего предшественника?.. К тому же, став презисом, Волдет наверняка захочет захватить в свои руки секреты анетис.

Лазарус вздрогнул, представив, что будет, когда антары узнают, откуда берется противоядие для стражей. Нет, без Волдета всем станет значительно лучше.

Глава тридцать седьмая

Прозрачный пакет заполнился до нужной отметки, и Лита, тихо вздохнув, осторожно вынула иглу из вены.

Следующий.

Рабочий день медленно близился к концу. Еще часа два, и она сможет вернуться в свое новое, но пустое жилище. Если повезет, на ужин заглянет соседка, с которой они так славно поговорили по душам в прошлый раз. Надо прикупить молока – вроде бы Анастасия не пьет чай без него.

В светлый кабинет вошел худой, высокий человек. Больше всего Литу поразил его нос – огромных размеров, он занимал едва ли не пол-лица. Стараясь не смотреть на природную отметину, медсестра вскрыла очередную стерильную упаковку и принялась тщательно протирать спиртом место забора крови.

Пациент смотрел на её движения с болезненным, жадным любопытством. Он перекинул ногу на другую, затем, неловко повернувшись на стуле, вернулся в прежнюю позу и сдвинул колени вместе. Рука его, лежавшая на резиновой подушечке, дрожала.

Игла вошла легко, и мужчина принялся сжимать и разжимать кулак. Он смотрел на медсестру так умоляюще, что Лита, заполнявшая журнал, поймав его взгляд, вскинула вопросительно брови.

– Что-то не так?

Пациент вздрогнул, и вжал голову в плечи. Запинаясь, все же спросил:

– Простите… вы случайно не знаете… говорят, хотят поднять дуцент? Вроде бы в два раза? Вы уж простите, что спрашиваю, но у меня детей двое, а жену в прошлом году схоронил. Если и впрямь поднимут, то только в петлю и останется.

Ручка сама собой выскользнула из тонких женских пальцев.

– Да что вы такое говорите?! Уж мы-то точно бы первыми об этом узнали. Кто вам вообще такую чушь сказал!

– Говорят… – мужчина угрюмо смотрел на кровь, бегущую по резиновой трубке. – Многие в городе говорят, вот я и решил.

– Не будет такого, – твердо сказала Лита, стараясь, чтобы голос звучал как можно увереннее. – Иначе жизни никому не будет. Они ведь тоже… не глупцы. Верно?

Оставшиеся минуты прошли в полном молчании. Человек согнул руку и, пошатываясь, двинулся к выходу.

– Вы можете переждать у нас полчаса, мы закроемся еще не скоро, – крикнула ему вслед медсестра. – Вам лучше полежать после сдачи крови.

Мужчина не ответил.

Лита так и осталась сидеть, глядя на слабо хлопнувшую дверь.

…Она вспомнила их последний ужин на небольшой кухне. Как вспылил Тэм, услышав о том, что пришел срок сдачи дуцента. Как потом пришел в спальню, чувствуя себя виноватым, обнял её сзади, успокаивая.

«– Прости меня. Я хотел сказать тебе, что сам сдам за всех этот проклятый налог».

Губы её мелко затряслись, и она подошла к окну, чтобы поправить занавески.

Следующий.

Женщина, потом юноша, судя по записям, впервые попавший на процедуру. Снова женщина – резкая, прямая, нервная. Долго тянуть не стала, спросила чуть ли не с порога:

– Что же это такое делается-то? Как мы жить-то теперь будем?

Лита, уже изрядно уставшая, вымученно подняла глаза:

– Что случилось?

– Как что! Вы поднимаете дуцент, а как платить-то его? Совсем с ума сошли! Эдак и помереть недолго!

Сестре показалось, что в ней самой сейчас забурлит кровь.

– Во-первых, не мы – медики здесь вообще не причем. Во-вторых, увеличивать налог или нет, решает совет антаров. В-третьих, и это самое главное – никто и ничего не собирался поднимать! Ерунда какая-то, – Лита оперлась на стол локтем. – Кто, кто вам говорит эту чушь?

Женщина покопалась в сумке.

– Вот, – она протянула смятый листок, – весь город объявлениями увешан! А вы говорите, что неправда! Кому верить-то?

Медсестра развернула бумагу и похолодела.

«Совет антаров постановил увеличить дуцент в полтора раза. Решение вступает в силу через пять дней».

Как всегда – коротко и без разъяснений.

И – черным, жирным пятном в пол-листа – звездчатая двенадцатилучевая антарская печать. Длинный росчерк чьей-то росписи – очевидно, презиса.

Пол под ногами качнулся и поплыл в другую сторону. Лита тряхнула головой, ничего не понимая.

– Подождите, – остановила она женщину. – Сейчас разберемся. Где вы это взяли?

Та смутилась.

– Да я ведь не кровь пришла сдавать, мне срок только через месяц. А это на столбе увидела, сорвала. Говорю же, весь город обклеен этими бумажками. Пойду, я, пожалуй, – и она быстро скользнула к двери.

– Да подождите вы! – Лита растерянно махнула листком, но гостья уже исчезла.

На пороге появилась старшая.

– Ты уже заканчиваешь? Надо еще отчет сегодня подготовить, – она заметила бледный вид подчиненной. – Стряслось чего? Что это у тебя?

Лита молча протянула бумагу.

Старшая несколько мгновений изучала сорванное объявление.

– Кто тебе это принес?

– Пациентка. Говорит, что весь город обклеен такими листками, – медсестра обессилено присела на стул.

– Ничего не понимаю. Не может такого быть. Нас бы предупредили в первую очередь, это же надо подготовить все к такой нагрузке… Сейчас я позвоню в управление. Может быть, рикуты в курсе. – Она посмотрела на часы. – Если ты все, закрывайся на сегодня.

В кабинете у начальства было прохладно: из распахнутой форточки несло ледяным ветром. Старшая прикрыла окно, взялась за старую, допотопную трубку, которые стояли только в больницах да у рикутов. Антары не считали нужным обременять себя связью – все, что им нужно было узнать, они добывали через подчиненных.

Две цифры крутнулись на аппарате, и через гудок на том конце ответили.

– Послушайте, – начала взволнованно старшая. – Нам тут принесли…

Лита не слушала. Она смотрела в окно.

Там, у больничных ворот, стояло несколько человек. Они о чем-то разговаривали, время от времени показывая в сторону корпуса дуцента. Один из них рисовал руками в воздухе странные жесты.

Старшая закончила говорить.

– Рикуты не знают, кто расклеил эти объявления, – она развела руками. – Кроме нас, уже многие подали сигнал, и в городе работает четыре отряда. Никакого указа, естественно, сверху не было. Люди очень сильно волнуются. Поговаривают, вместо старого презиса теперь правит какой-то Резарт. Честно говоря, по мне так, все равно, что между двумя гнилыми яблоками выбирать…

Женщина не успела закончить: раздался громкий звон, и в комнату влетело что-то белое. Камень, завернутый в десяток бумажных листков.

Старшая бросилась к окну. Напротив стоял человек; он как раз нагибался за следующим булыжником.

Она резким движением захлопнула ставни.

– Быстро закрой двери, – велела медсестра Лите. – Если кого встретишь, скажи, чтобы немедленно закрыли все входы.

Кинувшись выполнять приказ, Лита услышала, как старшая вновь набирает чей-то номер.

* * *

Десяток медсестер набилось в кабинет начальницы. Остальные работали в другую смену, или ушли домой больше часа назад.

В тесной комнате духота сдавливала горло. Со своего места в щелку между ставнями Лита отлично видела, как росла толпа у ворот. Многие из них так и не решились войти на территорию больничного корпуса, но в напряженной тишине было слышно, как по входным дверям долбят чем-то тяжелым. Хорошо еще, что двери металлические. Нарушила молчание старшая.

– Рикуты обещали вот-вот подойти. Они разгонят это сборище и проводят вас до дома. Завтра с утра за каждой пришлют двухполосников во избежание проблем, пока это все не утрясется.

Кто-то робко произнес из угла:

– Может быть, нам тогда пока лучше не ходить на работу?

Сестра круто повернулась в ту сторону.

– Что ты несешь? Антары должны быть сыты и довольны. Еще неизвестно, какое из этих двух зол, – кивнула на окно, – худшее.

* * *

Рикуты сдержали обещание, прислав большой наряд. Толпу разогнали быстро; люди расходились нехотя, сцепив зубы, но дубинки в руках оказывали поистине волшебное действие. Как только с толпой было покончено, рикуты разделились: часть пошла провожать сестер в медквартал, остальные подались в новую городскую застройку, где жила Лита и еще две девушки.

Уже поворачивая ключ в замочной скважине, она вспомнила, что забыла купить молоко. Замялась, потом все-таки на цыпочках подошла к чужой комнате. Нерешительно постучала, дернула за ручку.

Соседки еще не было дома.

Тогда Лита вернулась к себе. Тревожный день, усталость быстро взяли свое, и она уснула, едва коснувшись головой подушки, несмотря на то, что солнце еще не спустилось за горизонт.

* * *

На рынке было удивительно мало народа. Анастасия скучающе смотрела, как торговка рядом взвешивает облезший кочан капусты. Её место сегодня все обходили стороной.

– Странно, никого сегодня нет почти, – не выдержала другая, продававшая по соседству колбасы. – Не знаешь, куда все подевались?

Капуста перекочевала к покупателю, и полная, краснолицая тетка вытерла руки о передник.

– Слыхала, что дуцент поднимать собрались, – она смахнула мусор с весов. – Не знаю, враки то или нет, но люди пошли к медкорпусу, выяснять отношения.

Анастасия насторожилась.

– А кто говорит-то? – молодая еще, бойкая баба, перевесилась через прилавок.

– Дак ты не видела разве, бумажки по всему городу висят? В них и написано, – торговка наставительно подняла палец. – Я сама одну такую читала. На ней еще печать огроменная стояла. Кровососов этих.

Анастасия сделала вид, что тщательно вытирает тряпкой лавку. Вот это новости! Налог собрались поднимать. Антары, что, не понимают, чем это может закончиться?

Она встревожилась, вспомнив, что её новая знакомая, Лита, ушла как раз с утра на работу в корпус дуцента. Ну да ладно – старшая не дура, если что, вызовет рикутов на подмогу.

Женщины перевели разговор на другую тему, и Анастасия вернулась к своему занятию – перебиранию овощей.

День медленно погружался в вечерние сумерки, и рынок потихоньку начал сворачиваться, когда со стороны центра города показалось шествие. Хмуро переговариваясь, шли недовольные люди; то и дело слышны были слова «налог», «пиявки», «кровопийцы».

Анастасия торопливо убирала последний товар, когда с её местом поравнялось четверо. Она извиняюще пожала плечами.

– Мы уже закрываемся, – и показала рукой на другой конец рынка. – Там еще несколько лавок вроде работает.

– Я тебе говорю, это она, – фальцетом взвизгнул один из мужчин, самый низкорослый. – Она, точно, на этих пиявок работала! Из-за этой крысы жена от меня ушла!

– Вы меня с кем-то перепутали, – начала Анастасия. – Я вас знать не знаю…

Мужичонка её даже не слышал.

– Твари продажные! За санги своих продадут кому хочешь!

– Верно говоришь, – поддержал его второй, – платят-то им золотом. Они с нас три шкуры дерут, а гребут за это санги.

Остальные одобрительно загудели. Торговка капустой резво подхватила свои вещички и исчезла в вечереющей дали. Бойкая баба, стоявшая рядом, сделала вид, что её чужие разборки не касаются, и заторопилась, закрывая шатер до следующего утра.

Анастасия огляделась. Рынок почти опустел; на мясном ряду никого не было, а значит, на помощь мужчин рассчитывать не приходилось. Она подняла голову.

– Послушайте…

– Нет, это ты меня послушай, – зловеще произнес обладатель фальцета. – Вылупилась тут, посмотрите на нее. Как денежки грести, так первая в очереди была, небось? Что ж тебя на рынок-то выгнали? Не в чести теперь у кровопийц?

Бывшая медсестра только сейчас вспомнила этого мужичка. Он и впрямь когда-то, давным-давно, сдавал кровь при ней. Но она никак не могла вспомнить, за что пациент заимел на неё зуб. Причем, судя по всему, довольно здоровенный.

Милую беседу прервал хозяин, державший место, где торговала Анастасия. Он, как всегда (сказывалась любовь к внезапным проверкам), возник из ниоткуда, в сопровождении своего рослого брата, и лавочника-мясника.

– А ну топайте отсюда, пока целы, – мрачно зыркнул хозяин на собравшихся. – Чего надо?

Мужичонке явно не хотелось отступать, но его движения поддержки у товарищей не нашли. Наоборот, они, пятясь задом, с необычной скоростью затерялись в темноте. Человек ругнулся себе под нос.

– Мы еще увидимся, – зашипел он. – До встречи.

И сгинул в сумерках, как и его дружки.

– Спасибо вам, – с облегчением сказала Анастасия. – Я уж думала, не отобьюсь.

– Ты вот что, – похлопал продавщицу добродушно по плечу хозяин, – завтра можешь не выходить. Да и послезавтра. В городе беспорядки начались, видишь, сегодня и не было никого толком. Я товар увезу пока весь, а то, боюсь, под горячую руку разнесут все. Там видно будет. Ты там же живешь?

– Да, где новая застройка, – Анастасия прикидывала в уме, хватит ли денег дожить до следующего выхода на работу. На крайний случай, можно и занять у кого-нибудь. Лита наверняка не откажет.

– Пойдем, провожу тебя. Чувствую, этот просто так не отвяжется.

Возле дома, в круглом пятне фонарного света, хозяин напоследок посоветовал ей быть осторожнее, после чего они распрощались.

Уже входя в дом, Анастасия вдруг вспомнила, что забыла купить молоко. Соседку ей тревожить не хотелось – было уже довольно поздно.

«Схожу в магазин, рядом ведь, – решила она. – Одна нога здесь, другая там».

…Когда бывшая медсестра вновь шагнула на крыльцо дома, сжимая в руках бутылку с белой жидкостью, сзади из темноты вынырнула тень и обрушила ей на голову тяжелый, завернутый в ткань предмет.

* * *

Пыхтя и беспрестанно оглядываясь, мужичонка протащил безвольное тело почти до самого притока Пуры, одинокой ветвью проходившего в этой части Анарео. Там он плотно связал рукава теплой кофты на женской груди, принес с берега камень побольше и с трудом ввалил его внутрь, обвязав еще и подолом. А затем, подтянув за ноги тело к обрыву, столкнул его в реку вниз.

Темная река сомкнула свои воды с негромким плеском.