Текст книги "Дочь Соляного Короля (ЛП)"

Автор книги: А. С. Торнтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Значит, он не был богом, но он был близок к богам. Наблюдая за тем, как свет сверкает на поверхности воды, я задумалась о том, что я сейчас разговаривала с кем-то, кто был близок к богине. Хотела ли я такой близости с божеством? Казалось, все это могло принести либо огромное богатство, либо страшное разрушение.

Он продолжал:

– Она капризна.

Я это знала, и не понимала, зачем он мне это объясняет.

– Если бы я собирался обидеть тебя или рассказать Королю о том, что ты сделала, ты бы уже это заметила, даже если бы я не захотел этого показывать. Мазира всегда исполняет желания, но чем более чётко ты их формулируешь, чем прозрачнее твои помыслы, тем менее находчивой она будет.

– То, что ты делаешь, это магия?

– Некоторые называют это магией, но на самом деле это божье провидение. Если Она желает этого, разве может быть как-то иначе?

Его слова прозвучали так, словно он давно собирался сказать их мне. Я не спеша оглядела его огромную хорошо сложенную фигуру. Это было невероятно, но казалось, что кожа джинна сверкала ещё ярче в тени деревьев. Мой взгляд задержался на его широкой груди, узких бедрах и, наконец, на его лице. Его глаза были глубоко посажены под густыми бровями, которые бросали на них тень. Нос был длинным и прямым. Мой взгляд опустился ниже на его рот, который был практически скрыт под его бородой. Его острые скулы напомнили мне о королевских особах, которые были вышиты на гобеленах, висевших в покоях моего отца. Он был прекрасен в божественном смысле, и, поняв это, я смутилась самым нелепым образом, как это происходит с теми, кто понимает, или боится, что он не ровня другому человеку.

Мои щёки залила краска, и я провела пальцами по листьям кустов, оглядев их изучающим взглядом.

– Ты перенёс меня в оазис отца.

– Да.

– Зачем?

– Это самое безопасное место в округе, и оно недалеко от твоего дома.

Нервная дрожь, которая началась, как только джинн унёс меня прямо из коридора, достигла своего пика у меня в груди, когда я поняла, что я и правда находилась за пределами поселения. Впервые в своей жизни. У меня промелькнула мысль о том, что стражник, охранявший периметр, мог видеть мою тень сквозь деревья, но я знала, что это было невозможно. Никто не мог меня видеть, никто не мог меня слышать. Кроме джинна.

Это была ещё бóльшая свобода, чем та, которую я могла обрести, покинув деревню. Я почувствовала головокружение, и моё лицо расплылось в улыбке, точно я была ребенком. Мне захотелось обежать всё вокруг, попрыгать по камням, нырнуть в прохладную воду. И испытать безграничную радость от возможности побыть вне дома. Но я также хотела присесть и пройтись по всем тем вопросам, которые спутались у меня в голове с тех пор, как я встретила джинна.

– Значит, я и правда могу тебе доверять? – спросила я, всё ещё не глядя на него.

– Моё слово это воля Мазиры. Мои обещания неизменны.

Я приподняла брови и встретилась с ним взглядом.

– Тогда я пожелаю тысячу желаний.

Уголок его губ приподнялся.

– Будет исполнено.

Я ощутила на спине приятное покалывание.

– Мой отец нашёл тебя здесь?

– Да.

Я кивнула, его ответ не удивил меня. Значит, все те слухи о том, что оазис был источником магии, были правдой. Я оглядела наше убежище, попытавшись представить то место, где стоял мой отец, когда нашел стеклянный сосуд, заполненный золотым дымом. Что он почувствовал, когда джинн сказал ему, что исполнит его желания?

– И благодаря тебе он смог накопить все эти богатства?

– Да.

Он посмотрел на меня, а я повернула голову, чтобы взглянуть на деревья, песок, воду и камни.

Он добавил:

– Благодаря мне дюны не могут поглотить поселение. Благодаря мне никто не может победить твоего отца…

Понятно, теперь всё встало на свои места. Я ждала, что он скажет что-то ещё, но он молчал.

– А другие знают о тебе?

Джинн обдумал мой вопрос, а затем сказал:

– Уверен, что нет. Твой отец очень гордится своей репутацией и хранит всё в секрете. Если бы люди узнали, что у него есть джинн, это бы разрушило всю иллюзию. А также породило бы большой конфликт. Люди с легкостью убивают за то, что исполняет желания и сулит богатства.

Я подумала про Матина и его солдат. Они убивали, ничего не зная о джинне. Я даже не могла представить, что было бы, если бы в пустыне узнали про него.

– Но ты же не можешь исполнить любое желание, – сказала я, вспомнив Ашика.

На его лицо опустилась тень.

– Нет, не могу.

Он не стал вдаваться в подробности, а я не хотела ворошить воспоминания.

– Что такого пожелал мой отец, чтобы стать тем, кем стал?

– А что? Планируешь пожелать то же самое?

Он сел на гладкий камень, и не стал ждать моего ответа.

– Твой отец умен. Вместо того чтобы попросить сделаться самым могущественным или самым богатым человеком, что могло быть интерпретировано Мазирой по её усмотрению, он пожелал обрести то, что сделает его самым влиятельным Королем в пустыне.

– И Она дала ему соль.

Джинн кивнул.

– Это всё изменило.

Переместившись к водоёму, расположенному среди деревьев, я начала размышлять о богах, джинне и о своем отце. Я встала на колени и окунула пальцы в водоём. Вода была прохладной, и мне очень захотелось искупаться в ней. Я представила, как буду лежать в воде, а мои одежды цвета слоновой кости будут вздыматься на поверхности вокруг меня. А потом я вернусь домой насквозь мокрая.

Я резко развернулась.

– Боги, мне пора возвращаться! Верни меня назад!

Будучи под впечатлением от оазиса, я забыла про дом.

– Сабра! Она заметит, что меня нет. Она расскажет отцу! – закричала я ему.

Моё сердце колотилось у меня в груди. Я ухватилась пальцами за его руку в попытке утащить его в деревню.

Джинн поднял руки, освобождаясь из моей хватки.

– Всё в порядке. Время здесь не движется. Они все сейчас застыли.

Я растеряно поглядела на деревья над головой, и на их дрожащие листья. Рябь на воде перемещалась с одного берега к другому.

– И там время тоже застыло? – я указала на деревню у себя за спиной.

– Только там. Здесь же, – сказал он, указав на пространство вокруг. – Время движется вперёд, но в масштабах мира живы только мы с тобой в бесконечном отрезке времени между двумя ударами сердца.

Я на секунду замолчала. Начав делать глубокие вдохи, чтобы замедлить пульс, я села у водоема и уставилась на ярко-голубую воду. Я увидела отражение джинна на её поверхности. Его глаза нашли меня. Я отвернулась и спросила:

– Ты часто сюда приходишь?

– Нет так часто, как хотелось бы. Но, должен признать, это было моё самое любимое из всех мест для отдыха.

– Где ты ещё бывал?

– Я побывал во всех уголках этой пустыни. Сначала я блуждал по пескам под палящим солнцем. А потом оказался в доме вечно недовольного человека, который делал несчастными всех, с кем пересекался.

– А ты знаешь, что происходит вокруг тебя, когда ты находишься….

– В своём доме? В моей тюрьме? Отчасти. Я чувствую энергию людей или мест вокруг меня. Я чувствовал себя некомфортно и вяло в песках пустыни, и я чувствовал себя печальным и несчастным в доме того человека. А здесь, – он взмахнул руками перед собой. – Я был расслаблен и доволен, как может быть доволен тот, кто живёт в стеклянной тюрьме.

Его слова намекали на вечную печаль, которую я постоянно чувствовала рядом с ним. Она была похожа на дым над пламенем.

– И точно так же ты можешь чувствовать мои мысли, потому что я твоя хозяйка?

Он кивнул.

– Полагаю, что так. Но, Эмель, ты больше не моя хозяйка, так как ты решила, что будет умнее оставить мой сосуд.

Он демонстративно посмотрел на меня, сказав это.

– Моим хозяином является тот, кто последний выпустит меня из сосуда, поэтому твой отец вскоре снова стал моим хозяином.

– О, – я ощутила лёгкий укол разочарования. – Тогда как ты понял, что я желала увидеть тебя ранее?

– Я чувствую желания каждого из своих хозяев, хотя среди них в живых остались только ты и твой отец. Даже если бы я находился на другом конце пустыни, я бы мог почувствовать то, что ты хочешь. Только мне не обязательно отвечать тебе.

– А когда ты обязан отвечать?

– Когда желание произнесено вслух, Мазира слышит его и исполняет. Но если ты только подумала о нём, ответа может и не последовать.

– Мое желание будет исполнено, даже если я не являюсь твоей хозяйкой? – спросила я.

– Я пообещал тебе желания, а это значит что я, то есть Мазира, исполнит их, если ты произнесёшь их вслух.

Значит, сила была в словах, произнесённых вслух.

Я была удовлетворена тем ограниченным пониманием магии, что у меня теперь было, и продолжила задавать более провокационные вопросы:

– Если ты видел всю пустыню, значит ты хорошо с ней знаком? Включая торговые пути?

– Торговые пути? Почему тебя интересуют дороги, по которым ходят караваны?

Я рассказала ему о карте Рафаля и гордо нарисовала её для него на песке, указав на поселения, о которых мне уже было известно. Даже больше чем Ашика, его позабавило, как эта карта увлекала меня. И, казалось, он тоже был поражен. Тепло растеклось по моему телу до самых пальцев ног. Я закусила губу, желая скрыть свою радостную улыбку.

Он указал на торговые пути и сжал губы.

– Но ведь все они ведут к вашему поселению.

Я кивнула, сказав, что, конечно, так оно и было, ведь вся соль была у моего отца.

– Разве это неправильно?

Он помолчал, грустно смотря на линии на песке.

– Нет.

Я стерла карту.

– Почему во всех легендах о джиннах говорится, что вы исполняете только три желания?

– Это то, что я… а может быть и другие…

– Другие джинны? – выпалила я, широко раскрыв глаза.

Он пожал плечами и уставился на землю, где когда-то была карта, его взгляд был затуманен.

– Полагаю, что есть и другие. Когда я говорю, что могу исполнить только три желания, я надеюсь, что это ограничит то время, что мне придётся провести со своим хозяином. Очень многие жаждут власти и богатства. Часто это злые люди, с душами которых я не могу находиться рядом. Иногда мне везёт, и Мазира освобождает меня от хозяина с помощью его же желания.

– Что ты имеешь в виду?

– Если его желание порождает большие перемены или перемещает его далеко-далеко от того места, где мы были, мой хозяин отправляется туда, а я остаюсь на месте вместе со своим сосудом.

Я раскрыла рот. Я никогда не слышала о подобном в легендах.

– И он теряет тебя?

Он кивнул, а я представила, как ужасно это должно было быть, оказаться далеко-далеко, где нет никого и ничего знакомого, и даже магии, которая могла бы отправить тебя назад.

– А что насчёт моего отца?

Мазира не стала разделять его с джинном.

Он вздрогнул.

– Как и всем остальным, я сказал ему, что у него есть только три желания.

– Полагаю, он уже их использовал.

– Да.

– Тогда почему ты всё ещё с ним? Разве ты не можешь уйти? Разве ты не свободен?

– Слишком много вопросов, и мне потребуется очень много времени, чтобы ответить на них. Я не свободен, нет. Я уже говорил, что твой отец умный человек. Очень многие до него думали, что я буду бесполезен после третьего желания. Они пытались спрятать меня, так как не хотели, чтобы кто-то другой нашёл меня и получил выгоду от своих желаний. Поэтому я оставался в своём сосуде, иногда на несколько веков, прежде чем следующий хозяин находил и освобождал меня. Но твой отец не стал этого делать. После своего третьего желания, он попросил четвёртое.

– И что ты сделал?

– Я исполнил его, – увидев мое недоумение, он продолжил. – Понимаешь, я предлагаю людям три желания, но я раб своего хозяина. И желаниям не будет конца, если того хочет хозяин.

– Но разве ты не можешь уйти? Сбежать?

– Нет, – в его голосе звучала глубокая печаль. – Я привязан к своему дому. Если я не нахожусь внутри него, я могу перемещаться. Но как только хозяин призовёт меня, я должен вернуться.

– Почему бы не заморозить время в деревне, как ты сделал это сейчас, и не сбежать? Тогда он не сможет призвать тебя.

– И жить такой жизнью, где мне придётся возвращаться в один и тот же момент, пока мне это не наскучит? Нет, это было бы невыносимо. Даже если мой хозяин подлый человек, он заставляет меня меняться. Я бы не смог вынести жизнь, где все однообразно, где я одинок.

Он перевёл взгляд с меня на деревню.

– Когда всё меняется, у меня, по крайней мере, есть надежда.

Да, это было так.

Меня поразило то, с какой лёгкостью я разговаривала с джинном. Несмотря на то, что он был незнакомцем, с ним, казалось, я была в безопасности. Может быть, это было связано с его честностью? Или с тем, что мы находились в похожей ситуации. Он все-таки был джинном, который зависел от моего отца, так же как и я. А, может быть, дело было в его словах, в которых я увидела то, что он был больше человеком, чем магическим существом. Что бы это ни было, меня привлекало это чувство, привлекал он.

Наши взгляды встретились.

– Ты не сказал мне, что у меня есть только три желания.

Он отвел глаза.

– Не сказал.

– Откуда ты знал, кто я? Ты знал моё имя, и то, что Король – мой отец.

Саалим улыбнулся и опустился на песок на противоположном берегу водоёма.

– Думаю, это очевидно, раз уж ты видела меня во время речи Короля.

Я начала теребить шелковую ткань одежды, покрывающую мои ноги. Меня огорчало, что он узнал о том, что я нарушала правила вместе с Фирозом.

– Твой отец часто хочет, чтобы я маскировался под его стражника или раба. Я знаю тебя с тех пор, как ты родилась.

Его слова удивили меня. Интересно, как часто наши пути пересекались раньше? Могла ли я подкупать его солью, не подозревая, что он мог дать мне гораздо больше, чем возможность сбежать из дворца на день?

– Почему я не видела тебя раньше?

– Ты видишь меня, только если я этого хочу. Я разрешил тебе увидеть меня во время обращения Короля.

– А больше тебя никто не может видеть?

– Никто кроме тебя.

– Ты был при дворе сегодня? Во время сватовства?

Он кивнул. Я снова застыдилась. Своего кокетливого поведения, которое я так явно демонстрировала, того, как мой отец обращался со мной, как с одним из своих сокровищ, того, как Кадир отверг меня.

– Кадир…

– Я почувствовал, что ты его не хочешь, точно так же, как я почувствовал, как ты искала меня. Я перенаправил его внимание.

Я вспомнила, как резко Кадир отпустил мою руку, и кивнула. У меня в животе заурчало.

– Ты знаешь, что сегодня ел мой отец? Это было похоже на маленькие красные драгоценные камни.

– Гранат? – спросил джинн озадаченно.

– Гранат?

– Да, это фрукт.

Я подумала о кокосах и финиках.

– Для меня это не выглядело как фрукт.

– Я покажу тебе.

Лицо джинна просияло и растянулось в улыбке. Он обошёл небольшой пруд и присел на колени рядом со мной. Его тепло окутало меня.

Он выставил руку перед моими глазами и спросил:

– С вашего разрешения. Так это будет выглядеть более драматично.

Мне показалось, что я услышала веселье в его голосе.

Я кивнула. Он осторожно закрыл мне глаза рукой. Я слегка облокотилась на нее. Его пальцы лишь на мгновение задержались на моём лице. Та нежность, с которой он дотронулся до меня, заставила меня захотеть большего, как это было каждый раз, когда Хадийя делала мне массаж плеч и спины.

Открыв глаза, я взвизгнула и вскочила на ноги. Яркие сверкающие фрукты лежали на высоких многоярусных подносах и блюдах. Я поспешила к ним, джинн последовал за мной следом.

– Хвала Эйкабу, – прошептала я, взяв кусочек чего-то оранжевого и влажного.

Положив его на место, я взяла небольшой красный фрукт, который был соединён со своим братом-близнецом. Я взглядом прошлась по изобилию фруктов. Я не знала, с чего начать.

– Это гранат. То, что ел твой отец, – сказал джинн, подходя ко мне сзади.

Он выбрал красный плотный фрукт размером со свою ладонь. Я взяла у него фрукт и внимательно изучила его. Он очень сильно отличался от того, что я видела ранее.

– Нет, это не то.

Джинн забрал у меня фрукт и нежно надавил на него пальцами. Раздался лёгкий треск, и он разломил фрукт надвое. Я раскрыла рот, увидев, что внутри него сверкали рубины, совсем как те, что ел мой отец. Джинн показал мне, как извлекать самоцветы из их мягких белых кроваток. Пытаясь достать один из этих драгоценных камней, я раздавила самые сочные из них, и кончики моих пальцев окрасились в красный цвет.

Я положила семечко себе в рот. Оно взорвалось, и сладкая прохладная жидкость потекла мне на язык.

– Тебе нравится? – спросил он, наблюдая за тем, как я вкушаю.

Я сжала крошечное твердое семечко между зубами и начала искать самые сочные семечки.

– Больше, чем принимать ванну, – простонала я.

Он дал мне попробовать все фрукты и рассказал, как они называются. Я попробовала апельсиновые дольки, мякоть абрикоса, блестящие вишни, косточки которых напоминали камни. Пока я радостно набивала живот сладкими фруктами, он рассказывал мне про деревья, на которых они росли. Меня поразили не только гранаты: все фрукты сверкали, точно драгоценные камни среди бархатной зеленой листвы.

– Откуда они? – спросила я, широко раскрыв глаза, точно любопытный ребенок.

– Издалека. Торговцы не могут доставить сюда эти фрукты в сохранности. Они слишком быстро гниют, но иногда их высушивают и так сохраняют, либо превращают в алкоголь. Наподобие вина, – он указал на кисть винограда.

Я снова уселась на песок и прислонилась к камню. Я съела так много, что испытывала боль в животе каждый раз, как делала вдох.

– Могу я сесть рядом с тобой? – спросил джинн.

Всё это время он сохранял безопасную дистанцию.

– Можешь, но не забудь, что я ахира. Тебе запрещено касаться меня, если ты не собираешься посвататься ко мне.

Я приподняла брови и взглянула на него, но заметив боль, промелькнувшую в его глазах, я запнулась, а потом пробормотала:

– Ну, конечно. Тебе не надо спрашивать разрешения.

Он сел рядом со мной, но всё равно держался на безопасном расстоянии. Я не знала, было ли это связано с тем, что я сказала, но я почувствовала себя глупой из-за того, что так над ним подшутила.

Мы какое-то время сидели в тишине, слышались только шелест листьев и пение счастливых птиц.

– Я никогда этого не делал. Не сидел с кем-то в тихом месте без какой-либо на то причины, – он умолк. – Как же хорошо.

– Мы с тобой в этом похожи. Здесь, и правда, хорошо.

– Подозреваю, что тебе не позволительна такая роскошь. Твой отец очень осмотрителен с тобой и твоими сёстрами. А что насчёт твоего друга?

– Фироза?

– О, так вот как его зовут, – он потер браслеты у себя на запястьях.

– С ним всё иначе.

Мы ещё посидели в неспешной тишине, пристально вглядываясь в обездвиженный город, парящий над дюнами.

– Ты очень добр ко мне. Почему?

– Ты же меня освободила.

Его ответ разочаровал меня, часть меня хотела бы, чтобы за этим стояло нечто большее. Что-то, что делало бы меня особенной.

– Но ты сказал, что я больше не твоя хозяйка.

– Это так, но я пообещал тебе исполнить твои желания.

Солнце начало опускаться за горизонт, тени стали длиннее. Я чувствовала легкое опьянение из-за сладких фруктов и дневной жары. Мои веки отяжелели.

– Я вижу, что ты устала. Останешься ещё ненадолго? – спросил он мягко.

В его голосе прозвучала плохо скрытая печаль, из-за которой у меня заболело в груди. Ещё днем я чувствовала себя в ловушке во дворце своего отца. А этот джинн унёс меня далеко от всего того, что угнетало меня, и вот я сидела в тени после плотного обеда из сладких фруктов. Мне захотелось спросить его – могу ли я обрести свободу? Но я не хотела нарушать этот покой, и то, как свободно мы с ним общались. Это состояние было самое близкое к свободе за всё время. И мне не хотелось, чтобы всё это исчезло. И он был таким уязвимым. Я не хотела напоминать ему о том, что он был рабом великих желаний, так же как я не любила, когда мне напоминали, что я была ахирой, которую отец использовал для получения собственной выгоды.

– Если честно, я не вижу причин, чтобы уходить отсюда.

Я улыбнулась ему и легла на песок. Я почувствовала его запах: это был запах жасмина и пыли песков пустыни, перемешанный с запахом чего-то неизвестного.

– А почему ты хочешь остаться? – спросила я сонно.

– Когда я с тобой, я не с Королем. Я никогда не проводил время с кем-то, кто не отвечает за мои действия, кого волнует не только магия. И… – он перестал говорить.

Его слова повисли между нами на какое-то время, после чего теплый бриз унёс их прочь.

Сегодня я не собиралась загадывать для себя свободу.

Должно быть, я уснула, потому что, когда я пошевелилась и открыла глаза, небо уже окрасилось фиолетовыми цветами, а оранжевый отсвет угасающего солнца был похож на огонь на фоне нескольких облаков.

– Теперь я собираюсь вернуть тебя домой, – сказал джинн.

Он всё это время просидел рядом со мной, не двигаясь. Он плавно поднялся. Я последовала его примеру, двигаясь медленно и ещё не отойдя ото сна.

– Я верну тебя именно туда, откуда забрал. Тебе надо двигаться быстро, чтобы не отстать от своих сестёр, и чтобы тебя не потеряли.

Он развёл руки перед собой, как он делал это раньше, и я подошла к нему.

Джинн обхватил меня своими длинными руками и прижал к себе. Ранее этот интимный жест заставил меня замереть. Он показался мне непристойным – мы стояли слишком близко. Но на этот раз, я поняла, зачем это было нужно. Только я успела сделать вдох, как земля ушла у меня из-под ног. Я почувствовала, что воздух изменился, свет стал ярче. Мы снова были в душном пространстве дворца.

Я осталась с закрытыми глазами, наслаждаясь теми эмоциями, которые подарил мне джинн. Открыв глаза, я приготовилась вернуться в ту жизнь, которая не была моей. Птицу снова загнали в клетку.

– Тебе надо идти.

Он опустил руки и отступил на шаг от меня.

Несмотря на жару, я почувствовала холод, когда он отошёл от меня. Я подняла на него глаза. Я уже скучала по нему, по свободе и по историям, которые он рассказывал. Мне снова хотелось его внимания, и меня ужасала мысль о возвращении в свою жизнь, к тем однообразным дням, где мне приходилось слушать своих сестёр, ткать, сплетничать и ничего не делать.

– Когда я снова увижу тебя?

Я ненавидела себя за то, с каким отчаянием я произнесла эти слова. Может быть, я совершила ошибку, не попросив у него свободы? В другой раз. Я должна попросить у него свободу в другой раз.

– Эмель, ты должна идти. Время снова движется, – тон его голоса был суровым.

– Я скоро увижу тебя? – снова попыталась спросить я, желая отложить своё возвращение домой и ещё постоять с ним в коридоре.

Мне не хотелось возвращаться к сёстрам и к той жизни. Не сейчас.

– Надеюсь.

Он двинулся по коридору в противоположном направлении от меня. Наблюдая за тем, как он уходит, я испытала отчаяние.

– Подожди!

Он развернулся и посмотрел на меня, в его взгляде читался вопрос.

– Я желаю… – я запнулась, не зная, как выразить то, чего я желала, как сказать ему о том, что я не хотела возвращаться в ту жизнь, которая ждала меня. – Я желаю пока что не возвращаться домой.

В его глазах промелькнула боль, когда он услышал мои слова. Он прошептал:

– Твоё желание будет исполнено.

И тут же из ниоткуда подул тёплый ветер, и джинн трансформировался в золотую пыль, которая растворилась в воздухе. Он исчез.

Я растерянно уставилась на то место, где он только что стоял. Ничего не изменилось. Мои внутренности сжала сильная боль. Я ненадолго ощутила свободу, но теперь это чувство сковало меня точно металлические наручники на запястьях. Оно было тяжёлым, незабываемым и тянуло меня назад.

Я повернулась в том направлении, куда ушли мои сёстры несколькими мгновениями ранее, и уставилась на коридор. Почему моё желание не сработало? Я зашагала по направлению к зафифу, чтобы найти своих сестёр.

У меня за спиной раздался сердитый голос:

– Стой!

Я взволновано обернулась. Это был голос, который я знала. Голос, который мне не хотелось бы слышать, будучи одной в этом коридоре.

У входа стоял Нассар, ткань шатра всё ещё колебалась у него за спиной. Он бешено озирался вокруг.

– Кто это был с тобой?

– Никто, – заикаясь, ответила я.

Он продолжал озираться, словно кто-то мог прятаться в складках ткани. Затем его стальной взгляд остановился на мне.

– Тебе нельзя находиться здесь одной, – прошипел он. – Как смеешь ты нарушать приказ Короля?

Он развернулся и позвал солдат сквозь стены шатра:

– Отведите эту ахиру к Королю!

Два стражника ворвались в коридор из-за спины Нассара и быстро подошли ко мне. Я даже не успела ничего ответить, как они схватили меня за плечи и грубо потащили к Соляному Королю.

ЧАСТЬ II

ТАДХАЛАК. ЖЕРТВА

Эдала,

Отвечаю на твой вопрос. Помни о том, что Мазире молиться бесполезно. Между Мазирой и тем, кто ей поклоняется, не может быть такого же понимания, как между ней и её сыновьями, которые гораздо ближе к нам. Она никого не слушает, кроме себя, и делает только то, что пожелает.

Но если ты всё же соберёшься просить у неё, помни, она может услышать тебя, если ты принесешь жертву. Ты слышала о выражении солеискателей – окропить пламя солью? Вероятно, нет – я знаю, что твой отец оберегает тебя от опасностей пустыни. Это значит, что человек должен отдать ей нечто ценное, и тогда, возможно, она услышит.

Но не печалься. Ты быстро учишься. Продолжай изучать Литаб, и твои шансы быть услышанной Мазирой возрастут.

Захар

– Найденная рукопись с рассуждениями о книге Литаб Алмак.

ГЛАВА 8

– Она гуляла сама по себе, – воодушевленно заявил Нассар Королю, который еле сидел на своём троне.

Двое из его жён припали к нему, точно послушные собаки.

– Распутница, – в голосе Соляного Короля прозвучала ярость, когда он посмотрел на меня. – Сначала ты отвергаешь Кадира, а теперь тебя поймали гуляющей в одиночку? С чего ты такая смелая?

Свет радостно играл на танзанитовых каменьях, которыми были украшены туфли моего отца, и на которые я уставилась. Краем глаза я видела окружавшие нас груды соли – ни одна из них не была испачкана кровью. Что он сделал с испорченной солью, выкинул или пожелал, чтобы кровь исчезла? Мои мысли сосредоточились на джинне. Куда он пропал?

– Ты отвлеклась от Кадира, – сказал он. – Он пожаловался, что твои мысли блуждали в другом месте. И что ты оттолкнула его тем, что искала кого-то другого, – он встал, пнул ногой одну из своих жен и подошёл ко мне. – Ты пыталась сбежать? Или, может быть, пыталась найти тех предателей, чтобы сбежать с ними?

Слегка откашлявшись, Нассар появился в поле зрения моего отца.

– Мы все знаем, что алтамаруки больше не являются проблемой. Солдаты разобрались с теми из них, кто остался. Эмель не смогла бы убежать с ними. Вероятнее всего, она встречается с другим мужчиной.

Король искоса посмотрел на Нассара, после чего схватил руками моё лицо и надавил пальцами на мои щеки. Он резко вздернул мою голову, и наши взгляды встретились. Меня накрыло ледяным ужасом. Внутри у меня всё горело с каждым вдохом. Он был в ярости.

– Мудро подбирай свои слова, прежде чем что-то сказать, Эмель. Я разрешаю тебе сказать всего пару слов.

Он выпустил моё лицо, но продолжил стоять рядом со мной. Неровные каменья на моём корсете касались его одежд.

– Я была с сёстрами. Я отстала… – я запнулась, желая выровнять дыхание и придумать объяснение. – Визирь нашел меня в тот момент, когда я собиралась догнать их.

– Ложь! – взорвался Нассар рядом с Королем, и я вся съежилась. – Я слышал, как ты разговаривала с мужчиной! И куда делся сопровождающий вас стражник? – он повернулся к Королю и махнул рукой в мою сторону. – Стражник должен был быть с ней, если только она не спрятала его или не улизнула сама. А, может быть, именно его она и искала?

Король согласно кивнул.

– Здесь что-то не так, Эмель. Что или кто отвлекает тебя? Чем ты дорожишь больше, чем своей семьей?

– Мой Король, у меня никого нет…

От резкой, крепкой пощечины у меня запрокинулась голова. Руки, державшие меня за плечи, стиснули их ещё сильнее, не давая мне упасть. Слёзы выступили у меня на глазах, а грудь начала вздыматься, когда острая боль ударила в висок.

Мои мысли смешались. Эта череда событий казалась мне непостижимой. То счастье, что я чувствовала в оазисе, было похоже на сон – на размытое воспоминание, которое было слишком хорошим, чтобы быть правдой. Боги, я была полной дурой, не пожелав себе тогда свободы. Я могла сбежать отсюда. Что-то мокрое потекло вниз по моей щеке. Кровь. Перстень моего отца разорвал кожу на моём лице.

Неужели отец собирался убить меня? Я не была готова умирать. Мне хотелось вкусить настоящей жизни до того, как меня отдадут Мазире. Я снова вспомнила о джинне. Я не рискнула оглядеть помещение в поисках его. Обвинения отца эхом звучали у меня в ушах.

– Ты лживая шлюха, – зашипел он. – Я слышал об ахире, которая покидает дворец, подкупает стражу и общается с жителями деревни. Ты послужишь примером для своих сестёр. Если среди вас есть хоть одна, кто смеет ослушаться меня, этому будет положен конец прямо сейчас, – Король, чья грудь поднималась и опускалась во время этой обличительной речи, опять повернулся к Нассару. – Приведи остальных.

Его слова были точно удары плетью. И каждая из его угроз оставляла сверкающий, алый след.

Подобострастная радость залила лицо Нассара.

– Мой Король!

Ещё один стражник, за которым шла Сабра, ввалился в тронный зал. И когда я увидела её, все вокруг исчезло – пульсирующая боль в моём виске, король, который в гневе ходил туда-сюда рядом со своим троном, его жены, которые наблюдали за ним с лёгкими улыбками на лицах, удовлетворенное лицо Нассара. У неё не было причин просить аудиенции у нашего отца.

– Что ещё? – Король плюхнулся на свой трон, словно кусок мяса.

– У ахиры есть важное сообщение для вас, – сказал стражник, опустив глаза в пол.

Сабра встала перед троном рядом со мной. Жёны Короля, которые были гораздо моложе моей матери, точно пьяные распластались у его ног. Они так сильно морщили лбы, что было очевидно, что они пытались внимательно следить за сценой, которая разворачивалась сейчас перед ними, чтобы запомнить каждую деталь и потом, не без извращенного удовольствия, рассказать остальным жёнам об отвратительных поступках дочерей от других жен.

Сабра замолчала, увидев меня.

– Что за сообщение? – рявкнул Король.

– Я… простите меня, я вижу, что сейчас не лучшее время. Прошу прощения, мой Король. Я пойду. Простите меня.

Она быстро пробормотала эти слова и упала на колени, отвесив глубокий поклон и продолжив извиняться.

– Хватит валяться, выкладывай!

– Я пришла сказать вам, что Эмель пропала, – она повернулась ко мне. Мой рот раскрылся, и я покачала головой, не видя ничего вокруг, кроме Сабры. Черты её лица сделались жёстче, и она снова повернулась к отцу. – Я вижу, что она была здесь всё это время. Но вы должны знать, что это не первый раз, когда она исчезает.

Я собрала всю мою волю, чтобы устоять на ногах. Как она могла?

Король потерял дар речи, наблюдая за сценой, разворачивающейся перед ним. Он был потрясен, и это чувство затмило его гнев. Он хотел наказать меня за моё предполагаемое непослушание просто ради развлечения; однако, то, что я, и правда, нарушала его правила, не укладывалось у него в голове. Его медленно соображающий, нагруженный алкоголем мозг не справлялся. Он переводил свой затуманенный взгляд с меня на Сабру и обратно.