Текст книги "Дочь Соляного Короля (ЛП)"
Автор книги: А. С. Торнтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)
Он медленно встал, облокотившись для поддержки о своих жён. На нём были серебряные и тёмно-синие одежды, которые подходили убранству главного шатра. Его голубой тюрбан, почти полностью расшитый бриллиантами, напоминал ночное небо, усыпанное яркими звёздами.
– Друзья мои, – сказал он. – Спасибо, что приехали на мой зимний фестиваль!
Люди радостно закричали и загудели.
– А вот и мои прекрасные дочери, – он указал на нас, одетых в яркие вызывающие одежды. – Теперь праздник может начинаться. Поблагодарите Эйкаба за его милосердие, дарованное нам этой зимой, и хорошо обращайтесь с моими девочками!
Он громко засмеялся своей шутке и осушил кубок. Гости, держащие в руках напитки, последовали его примеру.
Мы смешались с толпой, готовые флиртовать и дразнить. Такова была наша роль сегодня вечером: пирующие могли ласкать и целовать нас столько, сколько хотели, если, конечно, они могли заплатить. Закинув два пирожных в рот, я начала медленно расхаживать по толпе, стараясь попадать в такт музыке. Гости отвешивали комплименты моим грудям, бёдрам, глазам, волосам, но я едва их замечала. Я больше не хотела играть в игру своего отца.
Очень скоро ко мне подошёл мужчина средних лет.
– Один дха за первый поцелуй, моя дорогая.
Я не могла отказаться сразу, потому что он мог пожаловаться стражнику или Нассару. Но я могла немного посопротивляться.
– Всего один дха? – я приподняла брови. – Я стою гораздо больше.
Он полез в кошелек и вынул оттуда три монеты.
Я опустила подбородок, и мужчина вручил мне три золотые монеты. Я спрятала их за ткань платья, прикрывающую мою грудь. Он схватил меня за шею и оставил на моих губах быстрый и сдержанный поцелуй. Я почувствовала арак на его губах. Окружавшая нас толпа одобрительно захлопала в ладоши и засмеялась, и очень скоро рядом со мной образовалась цепочка мужчин, ожидающих своей очереди.
– Кажется, вот этот мужчина может предложить мне больше всех, я выбираю его, – сказала я группе людей, после чего отвернулась от них и взглянула на мужчину, который выглядел добрее остальных.
– Мне нравится сумочка вот этой дамы, – сказала я, кивнув в сторону женщины, которая шла в противоположном от меня направлении.
Когда я была один на один с гостем, отказать было сложнее, но когда целая толпа людей жаждала внимания, это было сделать довольно легко. Чем более жеманно я себя вела, тем легче мне было сказать «нет». Я испытывала удовольствие каждый раз, когда отказывала, каждый раз, когда могла сделать свой собственный выбор. В предыдущие годы я предлагала гостям всё, что они хотели, если они платили за это. Именно этого от нас и ожидали. И впервые за всё время я стала решать, как пройдёт этот вечер: сколько они должны заплатить, как долго они могут трогать, и можно ли меня поцеловать. Они радостно слушали меня, потому что, как я поняла, им нравилось меня добиваться. А я была взбудоражена своей властью.
Огромные чаши стояли на сцене рядом со стулом моего отца. Пока что они были пусты, а сам отец уже смешался с толпой. Стражники разрешили мне подойти к сцене и высыпать мои монеты. Они со звоном упали на металлическое дно чаши. Остальные сёстры проделали то же самое. За ночь чаши должны были наполниться.
Я повернулась к толпе и оглядела зал со сцены. Солнце, которое теперь клонилось за горизонт, бросало свой ослепительный свет в открытый шатер. Те места, которых не коснулось его сияние, казались черными.
И вдруг мое внимание привлекло лицо человека на периферии. Я встретилась с ним взглядом. Раб, держащий в руках кубки с напитками, посмотрел на меня. Мы глядели друг на друга какое-то время, пока раб не отвернулся и не продолжил своё занятие. Его глаза не сияли, и я не увидела на нём никаких атрибутов джинна, но, тем не менее, я надеялась. Моё сердцебиение ускорилось, когда я спустилась со сцены и последовала за рабом, игнорируя свои обязательства перед гостями. Я отчаянно боялась потерять его из виду, пробираясь сквозь танцующие, смеющиеся и хватающие меня пьяные тела. Где он? Я встала посреди толпы, и начала крутить головой, встав на цыпочки.
– Напиток для принцессы?
Это были почти те самые слова.
С дикими глазами я развернулась и посмотрела на мужчину рядом со мной.
– Прошу прощения. Я не хотел напугать, – пробормотал он.
Он опустил взгляд на звенящие цепочки, опоясывающие мою талию. Я взяла кубок с вином и быстро осмотрела его, наклоняя голову в разные стороны. В нём не было ничего знакомого. Ни тепла, ни запаха, ни золотых браслетов на запястьях.
Я вздохнула. Что я делала? Что я могла вообще сказать Саалиму в окружении всех этих людей?
Толпа кружилась вокруг меня, музыка громко гремела в ушах, стук барабанов резонировал у меня в груди. Я поднесла вино к губам и выпила его залпом.
– Помедленнее, Эмель, – произнес знакомый голос.
По моей спине пробежал холодок. Я развернулась и увидела Омара. Я тихонько ругнулась. Я уже забыла, что хотя он и не мог свататься ещё целый год, он был приглашён на летний и зимний фестивали. Я не видела его со времен последней ночи, проведённой вместе. Знал ли он, что произошло? Я нервно уставилась на него, но всё, что я видела перед собой – это пьяного мужчину.
– Принц, – я кивнула. – Как приятно видеть тебя снова.
– Мы так весело проводим сегодня время!
Его слова прозвучали нечётко, и я испытала облегчение. Даже если он и понял, что что-то было не так, он не подал виду.
Он наклонился ко мне.
– Хотя я считаю, что в тот раз с тобой я провёл время гораздо лучше. Здесь всё как-то… впопыхах. Как считаешь? – он ухмыльнулся и приблизился.
Неожиданно шатёр показался мне похожим на сеть. Я отклонилась и сделала шаг назад.
– Ох, Эмель. Ты меня ранила, – сказал он, притворившись уязвленным, и нахмурился. – Я понимаю, что должно быть разбил тебе сердце, так как не сделал тебя своей невестой, но, знаешь ли, я не мог бы взять в жены кого-то вроде тебя. Только если в качестве развлечения… хотя я не могу отрицать, что с тобой было весело. Может, чуть позже откроют шатры для уединения, и я найду тебя. А пока, – он вытащил две большие золотые монеты. – Мне хватит и поцелуя.
– Вообще-то, я как раз шла обслужить другого гостя. Ты прервал меня, – сказала я, попытавшись проскользнуть мимо него.
Он поднял руку, словно собирался ударить меня, но вместо этого схватил меня за плечо и притянул к себе. Я вся сжалась, а он покосился на меня, словно желая понять. Он грубо прижал свои губы к моим, а затем поцеловал меня в шею, впившись в кожу зубами.
Наконец его хватка ослабла. Я развернулась и, не оглядываясь, исчезла в толпе.
– А ты всё такая же вкусная, – рассмеялся он у меня за спиной.
Спустилась ночь, и Король опять попросил внимания публики. Звуки стихли, включая музыку, и теперь было слышно только шуршание одежд и тихий шепот гостей.
Мой отец как будто забыл, что только что попросил внимания толпы, и громко закричал одному из слуг.
– Подойди! Сегодня ночью должны веселиться все. Включая тебя!
Король указал на слугу и хлопнул в ладоши. По толпе прокатился смех.
Слуга бросился к Королю и низко опустил голову.
Король взял два бокала с вином с подноса и предложил один из них слуге.
– Выпей со мной!
Сначала слуга отказался, покачав опущенной головой.
– Ой, я уязвлен, – он повернулся к гостям. – Разве кто-то может отказаться выпить с Королем?
Слуга неохотно взял стакан.
– Вот так! А теперь…
Король чокнулся своим бокалом с бокалом слуги и, засмеявшись ужасным смехом, залпом выпил свой напиток.
Слуга сначала колебался, а потом собрался сделать то же самое. Но Король выглядел теперь оскорблённым, он схватил бокал из рук слуги и плеснул красной жидкостью в лицо бедного мужчины, капли вина упали на поднос и залили его белые одежды. Я постаралась не смотреть слишком пристально. Было неважно, знаю я его или нет. Но, несмотря на то, что я запретила себе это делать, я опустила глаза на его запястья.
– Ни один король не будет пить с рабом, – зашипел на него Король.
Из-под рукавов раба сверкнуло что-то золотое. Саалим. Сердце защемило у меня в груди, когда толпа начала смеяться над тем, как унизили раба. Я сжала челюсть, я была в ярости.
А Король громко продолжал:
– Не будем опускаться до недостойных. Эйкаб благословил нас, даровав нам богатство, не стоит тратить его понапрасну.
Люди одобрительно закричали.
Оттолкнув ногой слугу от сцены, Король снова повернулся к гостям, широко раскинув руки. Мужчина споткнулся и упал на колени, его поднос и пустые кубки рассыпались по коврам. Гости засмеялись ещё сильнее, и начали отчаянно хлопать, получив удовольствие от этого представления. Я в ярости отвернулась – я не могла ничего видеть вокруг, ослепленная злостью. Я крепко прижала руки к груди, чтобы не натворить чего-нибудь. Мне хотелось подойти к Саалиму и рассказать толпе, каким слабым был мой отец, и что его могущество было основано на магии. Я хотела подбежать к нему и обнять, защитить его от этих глупцов, которые не знали, чего он стоит.
Но мой отец, как я поняла, прекрасно знал цену Саалиму. И он точно знал, что он делал и по отношению к кому. Конечно же, он демонстрировал свою силу над тем единственным существом, которое было сильнее его. И которое не могло ответить ему. Мои ногти врезались мне в кожу.
Когда смех стих, Король объявил гостям, что он и его гарем собираются провести остаток вечера в соседнем шатре. И что все гости приглашены. Полосы ткани, которые крепились к обоим шатрам и до этого были откинуты, опустили вниз, чтобы скрыть тех гостей, кто собирался понаблюдать за оргией Короля и поучаствовать в своей собственной. Стражники тут же последовали за Королем и его гаремом в это закрытое пространство. Я не стала смотреть. Я не видела свою мать всю ночь и не хотела видеть её среди других жен, которые должны были лечь в постель с Королем и продемонстрировать его власть самым омерзительным способом. Именно в этот момент я была благодарна тому, что я его дочь, а не сын. Нам не обязательно было смотреть на то, как он оскверняет наших матерей, в отличие от стражников, которые его охраняли.
Менее четверти присутствующих последовали за Королем. Больное любопытство, усиленное алкоголем, который также избавил их от стыда, потянуло их в этот закрытый шатер. Ткань раздвинулась, и они вошли внутрь. Я уже видела густые клубы бурака, которые опускались на плечи гостей, находившихся внутри. Хвала небесам, что я больше ничего не могла разглядеть.
А для остальных гостей вновь заиграла музыка. Слуги начали разносить напитки, а гости – потреблять угощения. Танцы возобновились. Для желающих были открыты отдельные шатры, и гости могли уделить небольшое количество времени интимным встречам с ахирами, если их карманы были достаточно глубоки.
Я задержалась у открытого входа в шатёр и начала вглядываться в ночь. Я не могла избавиться от мысли о том, как жестоко обошёлся с джинном мой отец.
Ночь продолжалась, и толпа в основном шатре начала редеть. Кто-то уже уединился с ахирами в отдельных шатрах, другие расположились на огромных подушках и лавках, расставленных по всему помещению. Я наблюдала за тем, как флиртовали мои сёстры, завлекая гостей. Кто-то уже сидел на коленях мужчин, кто-то обнимался. На их грудях и бёдрах сверкали монеты. Я оглядела рабов и стражников, но не увидела того, кого искала.
Я уже хотела было повернуться и ещё раз взглянуть на небо пустыни, усыпанное белыми точками, словно веснушками, но заметила Омара, который пробирался ко мне сквозь толпу. Я повернулась к нему спиной в надежде, что он не заметит меня.
– Я так и знал, что это ты, – сказал он, неожиданно оказавшись рядом со мной.
Я испустила вздох и отступила на шаг от него.
– Ммм, – промычал он.
Снаружи стоял охранник. Теперь мне надо было быть осторожной. Если стражник увидит, что я отказываю гостю, мой отец однозначно узнает об этом.
Омар осторожно погладил меня по руке, его пальцы запутались в лёгкой ткани платка, покрывавшего мои плечи.
– Твой отец сегодня хорошо проводит время со своими жёнами, – сказал он, вглядываясь в ночь. – Тебе стоит сходить и посмотреть, – прошептал он. – Как же я хочу тебя, Эмель.
Он придвинулся и встал позади меня, теперь наши лица были повернуты в сторону пустыни цвета оникса. Его тело теперь полностью скрывало меня от толпы внутри шатра. Его живот прижался к моей спине, одежды коснулись лёгкой ткани, закрывающей мои ноги. Его частое дыхание вздымало мне волосы.
– Может быть, ты могла бы чему-то научиться у своих матерей?
Я притворно засмеялась.
– Я? Я думаю, это тебе, вероятно, следовало бы поучиться чему-то. Например, как доставить удовольствие женщине, раз твоё мужское достоинство не может с этим справиться.
Он обхватил меня рукой за талию и с силой прижал к себе. Я почувствовала, как что-то твёрдое прижалось к моей спине. Он грубо засунул руку под ткань моего платья, прикрывавшую грудь.
– Ты шлюха. Как ты смеешь…
– Принц Омар, – громко произнесла я, чтобы стражник, стоящий рядом мог меня слышать.
Я отпрянула от него, испытав облегчение из-за того, что он позволил себе это опрометчивый поступок.
– Согласно приказу Короля, вам не позволительно такое поведение, если вы не заплатили за отдельный шатёр. Сегодня я не ваша ахира.
Стоящий рядом стражник услышал меня и закричал на Омара.
– Это не смотрины. Они не свободны!
Омар отпрянул от меня, пробормотал что-то о недопонимании и об излишнем драматизме, и о том, что он, конечно же, собирался заплатить, после чего вернулся к гостям. Я переступила через порог и вышла в пустыню. Темнота вокруг заворожила меня. Я позволила себе задержаться в ночной пустыне, чтобы Омар ушёл подальше. Я закрыла глаза, предавшись мыслям о том, как я могла бы убежать в черноту ночи и исчезнуть в ней навсегда. Но нет, не сейчас. Было ещё кое-что, что я должна была сделать, оставались ещё распустившиеся края ткани, которые мне надо было подлатать. Мне надо было найти Саалима.
Вернувшись внутрь, я обнаружила, что Омар ушёл недалеко. Он стоял ко мне спиной и наблюдал за лениво расхаживающими гостями. Не без самодовольства я заметила, что его плечи вздымались и опускались из-за того, как тяжело он дышал. Он определенно был в ярости из-за того, что его унизили.
Я улыбнулась сама себе и неспешно прошла мимо него.
– Ты можешь думать сколько угодно, что ты победил, мой принц, – прошипела ему я, – Но я знаю, как хорошо разыграть свои карты. Может быть, тебе повезёт в следующий раз.
Я подмигнула ему и пошла прочь.
ГЛАВА 18
Омар последовал за мной. Я не думала, что он это сделает, и я бы пожалела о своих словах, если бы не испытала такого удовольствия от них. Я ускорила шаг, но он не отставал. Ни один из нас не бежал, не желая привлекать излишнего внимания. Выискивая гостей, которые выглядели не занятыми и могли желать провести со мной время, я услышала, как Омар громко прокричал у меня за спиной:
– Эмель, ты не можешь отказать мне, если я плачу.
Значит, он тоже решил поиграть в эту игру. Я притворилась, что не услышала его, и сделала вид, что ищу кого-то, а не убегаю от него. Если охранники и услышали Омара, они не стали принимать никаких мер.
Бросив взгляд в сторону, я заметила, что Омар был прямо за моей спиной. Он протянул руку, растопырив пальцы, и крепко схватил меня за руку. Боги, вот теперь я попала.
– Ахира, – позвал меня какой-то мужчина, как только Омар притянул меня к себе.
Я с готовностью повернулась на голос. Симпатичный аристократ подошёл к нам, его бело-золотые одежды развевались вокруг него.
– Вот ты где! – радостно сказала я, выдернув руку из хватки Омара.
Лицо аристократа изменилось, когда он услышал мой неожиданный ответ.
– Вообще-то, – сказал Омар, – мы как раз направлялись в отдельный шатер.
Мужчина перевёл взгляд с руки Омара, лежащей на моей руке, а затем на наши лица.
– Это невозможно. Эта ахира пообещала мне вечер наедине. Я только что говорил с Нассаром. Всё уже улажено.
Мужчина подошёл ближе к Омару, он был почти на ладонь выше его.
Омар улыбнулся ему.
– Ты вообще знаешь, с кем говоришь, солеискатель?
Лицо аристократа сделалось суровым, точно кремень. Он посмотрел на Омара так, как орел смотрит на грызуна, и широко расправил свои плечи. Теперь Омар походил на ребёнка рядом с ним. И хотя аристократ ничего не сказал, Омар, казалось, потерял дар речи.
Он отвел взгляд и сказал:
– Она всё равно мне наскучила.
После этого он фыркнул и удалился в толпу.
Я опустила голову, поклонившись аристократу, и устало улыбнулась ему.
– Спасибо.
– Тебе не надо меня благодарить. Я собираюсь заплатить.
После всего, что случилось с Омаром и после моего общения с другими гостями, я устала от всего этого. Но как я могла сказать «нет», когда Омар прожигал мне спину глазами, конечно же, желая убедиться, правду ли сказал этот мужчина.
Мужчина увёл меня из центра зала и протянул три дха.
– Этого хватит за поцелуй?
Теперь он стоял очень близко ко мне и говорил мне на ухо, поэтому я могла слышать его, несмотря на играющих рядом музыкантов.
– Ночь уже заканчивается, сир. Поцелуй в губы теперь стоит немного дороже.
– Тогда, может быть, я могу коснуться тебя, – сказал он и вложил монеты в мою ладонь.
Я согнула пальцы, обхватив монеты, а аристократ протянул руку к цепочкам, опоясывающим мою талию, и легонько коснулся их, позволив им по очереди упасть на мой живот. Затем он коснулся моего корсета, проведя пальцами по вышитым узорам. Он остановился на какое-то мгновение, после чего собрался с мыслями и сказал:
– Тебе очень идет золото.
– Спасибо, – я закрыла глаза.
Я была вымотана, но не решалась отказать этому мужчине.
Он потянулся к кошельку, висевшему на его бёдрах, и оглядел помещение. Омар стоял на периферии и наблюдал за нами. Аристократ достал ещё два дха.
– Этого хватит за поцелуй?
– Этого хватит, – сказала я, улыбнувшись, и взяла золотые монеты.
Я изогнула шею, разыгрывая шоу для Омара, и стала ждать.
Мужчина наклонился и с неожиданной нежностью коснулся своими губами моих губ. Я почувствовала, как его губы слегка приоткрылись, но в его движениях не было поспешности или голода. Это очень отличалось от того, как делали это другие гости. Поцелуй был приятным и знакомым, и напомнил мне об утре в тюрьме много лун назад…
У меня перехватило дыхание, внутри меня словно разверзлась целая бездна, а мою грудь сдавило. Маска готовой на всё ахиры была сорвана.
Мужчина оставил дорожку поцелуев на моей щеке, ведущую до подбородка, а потом поднялся до того самого местечка у меня под ухом. Его прикосновения были лёгкими точно пёрышко. Он позволил себе задержаться над синяком на моей шее, оставленным Омаром сегодня вечером. Его тёплое дыхание и борода щекотали мою кожу. А потом он мягко поцеловал меня там, всего один раз. Он целовал меня везде, где меня целовали сегодня, только нежно и медленно. Словно он видел все эти поцелуи и собирался стереть их, заменить их чем-то нежным и добрым – или присвоить себе. Его руки аккуратно держали мою голову и плечи.
Я расслабилась от его прикосновений и сделала шаг назад.
– Саалим?.. – прошептала я с надеждой.
И хотя моя грудь пылала от страстного желания, нам нужно было очень многое обсудить. Мне нужно было извиниться, объяснить ему. И это надо было сделать не здесь, не посреди этой пирушки.
– Ой, неужели мое время вышло? Ну, хорошо, я могу заплатить больше, – когда эта насмешка сорвалась с его губ, я пришла в чувства.
Я не понимала, с чем было связано его презрительное отношение. Неужели с моим поведением сегодня вечером? Чем я его расстроила? Но тогда я вспомнила о нашем последнем разговоре. Он не простил меня.
Он протянул мне пустую ладонь, и, слегка сдвинув пальцы, заставил золотую монету появиться в ней. Он ловко засунул её мне под ткань платья на груди, позволив своим пальцам задержаться на моей коже. Меня наполнило теплом, но я не могла побороть ту холодность, что осталась после нашего последнего разговора. И тот яд, который я на него вылила.
Он снова поцеловал меня в губы, осторожно и нежно, держа мою голову в своих руках.
Он протянул мне ещё монеты. Он делал это специально, чуть ли не яростно, запихивая сверкающие монеты везде, куда их только можно было засунуть. При этом его пальцы каждый раз ласкали мою кожу, и от каждого его прикосновения исходило тепло. Он склонился, чтобы снова поцеловать меня.
– Нет, – прошептала я рядом с его губами. Каждое его прикосновение было язвительным напоминанием мне о том, кем я была. – Пожалуйста.
Он прижался лбом к моему лбу и проговорил:
– Почему нет, принцесса? Я могу заплатить. Ты не можешь мне отказать.
Он вдруг рассердился.
– Я не могу… Я хочу поговорить с тобой.
Он ответил сквозь сжатые зубы:
– После того, как я наблюдал за тем, как каждый из этих монстров на этом отвратительном пиршестве лапает тебя, я думаю, ты можешь потерпеть ещё немного.
Он снова поцеловал меня, но на этот раз его движения были более резкими. Он держал мое лицо, обхватив ладонями, и грубо прижимался ко мне своими бёдрами.
– Вообще, – сказал он, – как насчет того, чтобы уединиться, как мы и пообещали твоему дорогому Омару?
Он взял меня за руку и потащил к стражникам, которые стояли рядом с Нассаром и чашей со сверкающими монетами.
– Отдельный шатер, пожалуйста, – сказал он визирю.
Нассар покосился на Саалима и сжал губы, словно собирался задать какой-то вопрос, но потом на его лице отразилось удовлетворение.
– О да, Эмель очень опытная. Наслаждайтесь!
Нассара не волновало, что он не знал этого мужчину. У него были деньги, и только это имело значение.
Саалим протянул руку к чаше и высыпал монеты из своей ладони. Заплатив свою цену, он развернулся и направился к отдельному шатру, потянув меня за собой.
Мы вошли в помещение, которое мало чем отличалось от тех, в которых я часто бывала с мухами: тонкая ткань свисала с потолка над огромным тюфяком, где располагались цветные подушки и толстые одеяла.
Оказавшись внутри, он повернулся ко мне и стал самим собой. Кожа под его одеждой аристократа была цвета тёмного золота, черты его лица теперь были знакомыми, а его глаза, хотя и потемнели от гнева, сверкали ярко-жёлтым светом, похожим на молнии, разрезающие небо.
– Саалим, подожди, – сказала я умоляющим голосом. Я выставила руки вперед и отпрянула от него. – Мне надо с тобой поговорить.
– О чём конкретно? Ты же сама сказала, что ты ахира, а я джинн. Мы не можем быть вместе. Но ты кое о чем забыла. У меня есть магия.
В его руках появился огромный мешок, и он кинул его на кровать. Монеты громко зазвенели внутри него.
– И я могу заплатить за свою шлюху.
Я вздрогнула. Услышать, как Саалим назвал меня тем же именем, что и Омар, было хуже, чем его гнев. Мои глаза наполнились слезами.
– Это не ты, – сказала я, задыхаясь. – Я не могу смотреть, как ты платишь за меня, так же, как они. Ты выше этого.
Я махнула рукой в сторону шатра, из которого мы только что пришли. Мне сдавило горло, словно кто-то сжал его в кулак.
– Ты сказал, что не будешь ревновать.
– Ревность. Так вот что это такое? – его жестокость перекрыла всю мою печаль. – То есть они могут хватать и трогать тебя, если у них есть деньги, а я не могу?
Он засмеялся.
– Разве не об этом ты мне говорила? Что у тебя есть обязательства перед Королём. Вот я здесь, можешь исполнить свой долг. Можешь отдать себя всю Королю, Эмель. Разве не этого ты хочешь? Если уж это приносит ему пользу.
Я видела, как ярость уничтожала доброго, нежного и внимательного джинна, каким я его знала. Неужели он ревновал? Или давал мне именно то, о чем я попросила?
– Ты могла бы, по крайней мере, вести себя рядом со мной так же, как ты ведёшь себя с теми варварами.
Его грудь тяжело вздымалась от ярости.
Слёзы текли по моим щекам, а я все качала и качала головой. Каждое произнесённое им слово было словно нож, вонзающийся все глубже и глубже между моих ребер, и я поняла, что это был другой вид боли. Это была не та боль, что причинил мне Омар, постепенно лишая меня моей гордости, она была сродни разбитому сердцу. Она была грубой, и она глодала и жевала тебя, пока от тебя не оставалось ничего, кроме бесформенной массы.
– Саалим, я жалею о том, что сказала. Прости меня за то, что я сделала. Ты был прав насчёт него, насчет всего. Я ошиблась, – я вытерла щеки. – Мой отец ничего этого не заслуживает.
Он замер, и это придало мне решимости.
– Необязательно, чтобы всё было именно так. Ты не такой, как они. Ты лучше. Я это знаю… – я умолкла и огляделась вокруг, пытаясь подобрать слова. – Я была дурой. Думала, что смогу порвать с тобой, что смогу забыть о том, что у нас с тобой было. Но, Саалим, ты слишком много для меня значишь. Я была не права.
Зная, что он существует в этом мире, зная, что он заперт в магическую ловушку равнодушной богини и прикован цепями к моему отцу, я не могла забыть о нём.
Я вспомнила о том, что сказала мне моя мать: Не отвлекайся на ложь. Её не должно для тебя существовать. Отдайся всем сердцем только тому, что реально. Не думай ни обо мне, ни о сёстрах, просто иди. Саалим был реальным, и было уже неважно, чего это будет стоить мне или моей семье, он был тем, кого я выбрала, даже если этому суждено было продлиться всего лишь мгновение.
– Тебе не надо платить мне, ты это понимаешь?
Я шагнула к нему, с мольбой в глазах.
– Потому что, Саалим, я уже твоя.
Правдивость моих слов ошеломила меня не меньше, чем его. Неужели я его любила? Я этого не знала. Но я знала, что я хотела его так, как никого никогда не хотела. И это была не похоть, а желание быть вместе. Я жаждала той честности и близости, которой никогда не знала раньше, и тех моментов, что мы проводили с ним вместе украдкой, разговаривая обо всём, что придёт в голову, или страстно обнимаясь. Я хотела его, потому что с ним я могла улыбаться свободно и часто. Его прикосновение воспламеняло меня, но одновременно и утешало.
Его лицо больше не выражало того яростного гнева и смягчилось.
– Вот видишь? – нежно повторила я, словно успокаивая испуганное животное. – У тебя есть я. Я здесь.
Я здесь. Я здесь. Я повторяла эти слова снова и снова. Их правдивость напугала, но одновременно успокоила меня. Я села на пол шатра, пораженная чувством стыда, смятением и страхом из-за того, кем я была и чего хотела. И что я чувствовала, когда мужчины касались меня. И насколько иначе я чувствовала себя, когда Саалим касался меня.
Конечно, он был зол на меня – я отвергла его и выбрала своего отца, человека, который поработил его. Конечно, он был в ярости. Он был напуган, он был беспомощен, и он совершил фатальную ошибку, будучи рабом. Он чего-то захотел. Мы оба захотели.
Он хотел кого-то, кем я не являлась, может быть даже кого-то, кем я не могла стать, и он хотел жизни, которую мы не могли иметь. Разве я не жаждала того же самого? Какую цену мне пришлось бы заплатить, чтобы стать тем, кем он хотел меня видеть, или ему, чтобы стать тем, кем я хотела видеть его? Как я могла пожелать перестать быть ахирой, не попрощавшись со всем тем, что я знала, не попрощавшись с Фирозом, с Саалимом? Могла ли я избавить Саалима от его цепей, не потеряв его? Я была поймана в ловушку липкой паутины двора, которую соткал мой отец. И чем отчаяннее я пыталась освободиться, тем больше я запутывалась.
Саалим посмотрел на меня, ничего не говоря. Его гнев растворился, и вместо него я увидела стыд. Он сделал несколько шагов назад, его лицо снова превратилось в лицо раба. Каждая деталь была в точности такой же, как и раньше, включая бесформенные красные пятна вина, растянувшиеся на плечах и груди.
– Оставайся сегодня здесь, – сказал он, его голос снова был мне не знаком. – Я защищу тебя от остальных.
Он не стал больше касаться меня, и не сказал мне того, что он чувствовал. Он ушёл, и я заплакала.
Я проснулась в тишине. Меня окружало что-то невероятно мягкое. Что это было такое? Где я находилась?
Я села, и тут же вспомнила о вчерашней ночи. Ах, да. Заключительная пирушка Короля в честь Хаф-Шаты. Где были мои сёстры? Дома ли они уже?
Я вернулась в основной шатёр. Там находилось ещё несколько людей, они были пьяные и изможденные. Снаружи пустыня была всё ещё укутана темнотой. Была ещё ночь, или уже утро? Я не знала, сколько ещё времени оставалось до восхода. Я вздрогнула из-за того, что в помещении было прохладно, и огляделась, ища своих сестёр. Музыканты засунули инструменты себе под мышки и ожидали оплаты от Нассара, который сидел на стуле Короля, пошатываясь из стороны в сторону. Металлическая чаша, стоявшая рядом с ним, была доверху наполнена монетами. Слуги сновали между шатрами, собирая кубки, поднося гостям чай с шалфеем или вино, лепешки и сладости, если те того желали.
Мужчины и женщины лежали друг на друге на лавках или на земле. У одного из них подбородок и грудь были измазаны остатками высохшей рвоты, другой же спал рядом с кучей, которую он оставил на тёмном ковре. Многие крепко спали. Во втором шатре, вход в который был уже открыт, я увидела полуголые спящие тела, которые лежали, прижавшись друг к другу, и не двигались.
От этого зрелища у меня заболела голова и начало подташнивать. Я отвернулась.
Тави стояла у стола, на котором еда была сложена в теперь уже небольшие покосившиеся кучки.
– Как прошла ночь? – спросила я её, взяв в руки пирожное с финиками.
– Я не стояла тут всю ночь, честное слово, – сказала она с набитым едой ртом. – Хотя этот вечер мог бы быть более приятным, если бы это было так.
– Значит, у тебя то же самое.
– По крайней мере, всё уже закончилось. Нам всем надо поспать.
Она кивнула в сторону лавки, где сидели несколько младших сестёр, прижавшись друг другу, их глаза были закрыты. Другие ахиры спали рядом с мужчинами и женщинами, уснувшими под воздействием алкоголя.
– Отец не собирается уходить? – спросила я. – И, кстати, где он?
– С кем-то из своих жён вон там. И, конечно же, выпивает.
Она приподняла брови и окунула кусочек мяса в жирный сливочный соус.
Я увидела живот моего отца, который возвышался над остальными телами, словно песчаная дюна. В одной руке он держал кубок, а в другой пустой сосуд джинна.
– Тогда нам придётся побыть здесь ещё немного.
Я села на лавку и прислонилась головой к деревянному столбу, мои веки отяжелели.
– Ты видела маму сегодня? – спросила Тави, сев рядом со мной.
Я покачала головой.
– Я тоже.
– Это хорошо. Может, она осталась дома.
Пока мы говорили, я наблюдала за рабом, который проворно выполнял свои поручения. Его плечи были заляпаны вином. Он не смотрел на меня.
Тави проследила за моим взглядом.
– Это было жестоко.
– Хммм?
– То, как поступил отец. С этим рабом.
– Так и есть.
Я глубоко вздохнула. В этот момент я едва не рассказала Тави обо всём. Я хотела, чтобы она знала, что хотя отцу и было на него наплевать, мне было не всё равно. Этот раб не был одинок, как бы одиноко он себя не чувствовал.
