Текст книги "Дочь Соляного Короля (ЛП)"
Автор книги: А. С. Торнтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
Как же мало они знали.
Моя сводная сестра умерла не от побоев, о нет. Это было бы слишком милосердно по отношению к ней. Она нашла пристанище в заброшенном шатре на окраине деревни; не знаю, как ей удалось забраться туда с переломанным телом. Она пролежала там больная в течение нескольких дней. Грязь, которая проникла в её открытые раны, почувствовала себя там как дома, и через некоторое время мою сестру начало тошнить. Она впала в горячку и превратилась в существо, не замечающее ничего вокруг себя. Прошло какое-то время, прежде чем её сердце, не выдержавшее этих мук, остановилось.
Этой истории понадобилось два года, чтобы дойти до моих ушей. Только через два года семье умершего удалось узнать о его уходе. Покинув шатры дворца, она стала никем. Её забыли. Разве могла какая-нибудь из сестёр выжить там? Нас было так много, живущих в этом маленьком мире, и вдруг мы оказывались в огромном пространстве, где у нас не было никого. Такая судьба пугала меня, и я знала, что именно о таком будущем думала Сабра, пока она стояла и слушала причитания и пустые слова сестёр.
Приходила ли мать навестить её в эти последние несколько дней? Я не видела её. Я была уверена, что Сабра к ней не ходила, она была такой же упрямой, как и я. Каково это было покидать родной дом, не простившись ни с отцом, ни с матерью? Я почувствовала негодование по отношению к отцу. Мысль о том, что у меня не было перед ним никаких обязательств, вновь вспыхнула в моей голове. Только потому, что так решил мой отец, не означало, что мы должны были тихо отпустить Сабру.
Лицо Тави было мокрым, и она делала глубокие вдохи, точно воздух мог успокоить ее. Смотреть на страдания Тави было ещё хуже, чем нам уход Сабры.
Мы с Саброй не были близки, но она была моей сестрой, и я не могла стоять и смотреть на то, какая ей была уготована судьба, если я могла что-то сделать, чтобы предотвратить её. Я больше не могла бояться своего отца. Он не был моим хозяином.
Я встала со своего тюфяка и достала из-под него мешочек. Я с тоской посмотрела на него, заранее оплакивая ту свободу, которую он мог принести. У меня никогда больше не будет столько соли – сколько ещё мухами попросит к себе самую старшую ахиру? И я не знала, увижу ли снова Саалима. Я больше не могла доставать соль магическим образом либо красть её.
Я встала и позвала свою сестру.
– Сабра, – повторила я громче, когда она не повернулась.
Теперь я стояла рядом с ней. Она прижала рукава плаща к своим щекам и только потом посмотрела на меня раскрасневшимися глазами.
– Тебе это нужнее, чем мне, – сказала я осторожно и тихо, зная, что снаружи стояли стражники, хотя они и разговаривали довольно громко.
Я объяснила, как использовать соль и как осторожно нужно торговаться ей. С каждой фразой мой голос становился все увереннее:
– Жители деревни будут пользоваться твоим невежеством. За щепотку можно купить еду и питьё. Ночлег стоит две или три щепотки. Не позволяй им брать с тебя больше, – слова вылетали у меня изо рта, а она молча слушала. – Иди к моему другу Фирозу. Его можно найти в любой из дней на рынке. Он продает кокосовый сок, и он ненамного старше Латифа. Он добрый и он поможет тебе узнать деревню, покажет, где найти ночлег, и где безопасно.
Я говорила быстро, пытаясь передать ей как можно больше полезной информации о деревне в эти несколько коротких мгновений.
Было даже немного волнительно учить её всему тому, что хотел скрыть от нас отец. Я надеялась, что мои сёстры тоже слушали меня. Я хотела, чтобы они тоже научились.
Сабра взяла мешочек в руки, открыла его и с любопытством заглянула внутрь. Её плечи опустились, а лоб разгладился, когда она поняла, что такое огромное количество соли было для неё просто бесценным. С ней она могла выжить.
Неожиданно все обиды были забыты. В этот момент мне захотелось всё исправить, и наверстать упущенное время. Если я могла подарить ей соль, я могла точно так же даровать ей прощение.
– Сабра, мне жаль, что все так получилось между нами. Я…
– Мне это не нужно.
– Что?
Я начала теребить своё платье и перевела взгляд с соли на свою сестру.
– Ты думаешь, что можешь дать мне это, – она подняла мешочек в воздух, – и всё будет в порядке? Что я прощу тебя за всё то, что ты сделала?
Я отпрянула. Простить меня?
– Но этого не будет. Ты просто глупая мечтательница, и ты ставишь свои желания выше всего остального. Ты эгоистичная, и ты даешь мне это, чтобы почувствовать себя лучше. Так знай же, Эмель. Я не хочу твоих подачек, мне они не нужны.
Сабра перевернула ладонь, и мешочек упал на землю, половина его содержимого высыпалась на песок.
Не веря своим ушам, я начала задыхаться от ярости. Я сделала шаг вперед, готовая заорать на неё и объяснить, что она теряла, от чего она сейчас отказывалась. Но я остановила себя. Она не стала бы слушать, даже если бы я закричала ей в ухо.
Я сделала все, что могла. Я не собиралась умолять её. Ей надо было сказать последнее слово, потому что это было всё, что ей оставалось. И если от этого она почувствовала себя лучше, если, отказавшись от моего подарка, она хоть немного успокоилась, тогда я собиралась ей позволить сделать это. Она могла поступить так с моей жалостью, потому что она совершала ужасную ошибку.
Сабра отвернулась от меня и наших сестёр и вышла из шатра, не сказав никому ни слова на прощание.
Большинство из сестер стояли и не могли поверить, что она сказала «нет», что она отказалась от того, что могло изменить её жизнь, может быть даже спасти её. Но некоторые даже стали шептаться о моём эгоизме. Я не стала оглядывать шатер, чтобы понять, кто встал на сторону Сабры. Я была уверена, что уже знала, кто это был, и я не собиралась переживать из-за них.
После ухода Сабры в шатре слышались только тихие всхлипывания и шмыганье носами. Мои щёки горели, а руки тряслись, когда я, собрав соль обратно в мешочек, вернулась к своему тюфяку.
Тави последовала за мной, а потом, прижавшись ко мне, начала плакать. Я пыталась утешить её, облегчить её горе, как сделала бы её мать, и в чём, как я знала, она нуждалась. Но я была словно остывшее железо, твёрдое и несгибаемое. Я была зла на своего отца, и расстроена из-за Сабры.
Я посмотрела на соль, лежащую рядом с собой, и задумалась о том, что бы я сделала, будь я на месте Сабры. Но, по крайней мере, я перестала задаваться вопросами, я знала, что ждало меня в будущем, и что я должна была сделать, чтобы выжить. И я могла выжить – я была уверена, что могла, потому что знала, что делать со своим эгоизмом, который Сабра и мои сёстры считали моей проблемой.
Я посмеялась себе под нос, и Тави озадаченно посмотрела на меня. Бедная Сабра забыла, что гордость, а не эгоизм, были самой опасной вещью для ахиры. Её гордость должна была стать причиной её смерти. И я была в этом уверена.
ГЛАВА 17
Гости съезжались на Хаф-Шату толпами. Богатые и знаменитые отправляли по прибытию льстивые письма Соляному Королю в надежде получить приглашение на кульминационное событие фестиваля: знаменитое эротическое пиршество с фонтанами из арака и клубами бурака. Для тех, кто не попал в число приглашённых, обещание веселья, царившего на фестивале, было веской причиной для того, чтобы совершить путешествие по пустыне и посетить процветающее поселение Соляного Короля. Фироз рассказывал, что в батахире было очень много народу во время финального пиршества Короля, поэтому никто не оставался неудовлетворенным.
Деревня кишела людьми, которые приходили купить что-то для дома, искали лекарей, играли в азартные игры в игорных домах, или выпивали на базаре. Монеты разменивались в неимоверных количествах.
Ахиры не участвовали в Хав-Шате до тех пор, пока не наступало время пирушки Короля: мы пропускали абсолютно все празднования, которые устраивали богатые люди с наступлением ночи, а также яркие танцы на рынке, долгие попойки, и игры с друзьями, которые продолжались до восхода солнца. Мы оставались во дворце и только слышали о праздновании от проходящих мимо слуг, которые радостно описывали друг другу во всех деталях свои вечера.
Хаф-Шата была гораздо интереснее, чем прибытие каравана, и теперь, когда Сабра уже не могла помешать моим маленьким вылазкам, я не могла всё пропустить. Во время фестиваля смотрины не проводились, поэтому у меня не было причин задерживаться во дворце до полуденного горна. Джаэль и Алим так и охраняли мой шатёр, начиная с восхода солнца, поэтому каждое утро Хаф-Шаты Джаэль провожал меня из дворца, чтобы я могла навестить Фироза.
Тем днём мы с Фирозом пытались найти Рафаля.
– Он должен быть здесь! Вся пустыня собралась, – сказала я воодушевленно, таща его за руку через весь базар.
Большинство людей, у которых мы о нём спрашивали, смотрели на нас так, словно мы говорили на другом языке, что было вполне возможно, и качали головами. Наконец мы нашли местного жителя, который знал Рафаля.
– Разве вы не слышали? – спросил он печально. – Его убили.
У меня перехватило дыхание.
– Не может быть. Зачем алтамаруки убили его?
Мужчина недоуменно посмотрел на меня, а затем рассмеялся.
– Нет, девочка, его убили не они.
Мы ждали его ответа.
– Соляной Король.
– Но почему? – спросил Фироз.
Незнакомец опустил голову, его тюрбан почти коснулся тюрбана Фироза.
– За то, что он распространял ложные слухи и оскорблял Короля. Он был дураком… говорил слишком громко и слишком уверенно прямо посреди базара. Его рано или поздно поймали бы.
Мужчина скрестил руки на груди и отклонился назад. Он был очень горд тем, что рассказал нам этот слух.
– Нет…
Я отошла от них в сторону, к моему горлу начал подступать комок. Моя карта пустыни… теперь всё пропало.
Фироз поблагодарил мужчину и потащил меня прочь.
– Эмель, перестань.
Он положил руки на мои вздымающиеся плечи, когда мы нашли тихое место в стороне от дороги.
– Всё хорошо.
– Мой родной отец…
– Твой отец свиреп и жесток. Шрамы на твоей спине тому подтверждение. Рафаль был глуп. Он знал, что его россказни опасны. Но он считал, что оно того стоило. Он достиг своей цели.
– Что ты имеешь в виду?
– Теперь ещё больше людей знают о далмурах.
– О ком?
Он прижал пальцы ко лбу.
– Алтамаруках. Всё больше людей задаются вопросами. Может быть, мы не обязаны так жить, не должны оставаться под гнётом Соляного Короля только потому, что он самый могущественный человек в пустыне? Нам не обязательно жить под его властью. Почему мы не можем ходить в оазис? Потому что он так сказал. Почему мы не можем построить крепкие дома? Потому что он так сказал. Почему мы не можем уехать из поселения, и почему уйти с караваном стоит таких денег? Потому что он так сказал. Почему мы не можем заходить во дворец, почему ты не можешь выходить из него, почему тебя заставляют осквернять себя от ночи к ночи? Потому что он так сказал, – выпалил он.
Его гнев отвлёк меня от участи Рафаля.
– Тише.
Я не хотела потерять ещё и его.
– Нет. Я не буду об этом молчать. То, что говорил Рафаль, правда. Мне приходится в это верить. Я говорил с другими людьми, не далмурами, они тоже верят. Есть другая пустыня, и там всё гораздо лучше. Нам просто надо её найти. И если мы хотим найти её, нам надо найти джинна.
Я сглотнула.
– Что ты знаешь об этой «лучшей пустыне»? Это всё выдумки, как и джинн, и крылатые скакуны, и Сила. Это пустые надежды. И я не хочу больше говорить об этом ни единой минуты. Либо ты идёшь со мной осматривать лавки, либо я иду одна.
Я сорвалась с места, громко топая ногами по песку. Фироз последовал за мной.
Чуть позже в этот же день он повёл меня в байтахиру.
– Зачем мы здесь? – застонала я. Мой живот уже был набит конфетами. Он провёл меня мимо нескольких мужчин и женщин, которые зазывали нас. Я заметила, что Фироз был прав насчёт популярности этого места в эти дни. Несколько человек всё ещё приглашали посетителей, но большинство шатров было занято.
– Я хочу тебя кое с кем познакомить, – сказал Фироз слишком невинным голосом.
Мы прошли развратный квартал и направились дальше, туда, где я ещё не бывала. Мы дошли до каких-то домов. Фироз завернул в проулок между двумя шатрами, который неожиданно возник перед нами, и мы оказались в закрытом пространстве, где я всё ещё могла слышать музыку, несущуюся из батахиры. Огромное одеяло было накинуто на столбы, которые скрывали от глаз шумную группу людей, сидящих вокруг стола в центре площадки.
– Фироз! Ты как раз во время, – воскликнул один из них. Все присутствующие тоже окликнули его, а затем повернули свои радостные лица и вопросительно посмотрели на меня.
Он поприветствовал собравшихся и протянул мне руку.
– Это… – он замялся.
– Изра, – сказала я неуверенно. Обычно Фироз не представлял меня другим людям.
Меня поприветствовали как старого друга и быстро подвинули свои пыльные подушки, предоставив место для нас. Рядом с Фирозом сидел привлекательный мужчина, который принёс нам две подушки и представился Рашидом. Казалось, что они с Фирозом были очень близки. Они обменялись парой реплик, которые я не смогла расслышать. Были там и другие, но я забыла их имена почти сразу же после того, как они представились. Каждый старался говорить громче остальных, чтобы быть услышанным, они так же стучали чашками по столу, когда произносили особенно важные вещи. Я не понимала и половины из того, что они говорили, но, тем не менее, меня наполнило каким-то теплом из-за того, что меня приняли в их компанию.
Напротив меня сидела тихая пара. Женщина лениво облокотилась о мужчину, который обнял её рукой за плечи. Они не особо разговаривали, но смеялись над остальными и кивали, когда кто-то высказывал свое мнение. Глаза женщины были ярко зелёного цвета и очень контрастировали с её кожей. Мы встретились взглядами, и я покраснела. Но она улыбнулась мне, и её улыбка была искренней.
Я не хотела пялиться, но не могла оторвать взгляда от этой пары. Мужчина периодически целовал её волосы, покрытые хиджабом. Я видела, как его пальцы крепко сжимали её плечо, и как он, словно, принадлежал ей, а она ему. Это было так прекрасно, что меня пробрала зависть.
Я представила, как прислоняюсь к Саалиму, мне так не хватало этой лёгкости, этой близости. Сколько же в этом было свободы – идти рука об руку вместе по деревне, наводнённой людьми, переходя от одной лавки к другой. Вероятно, эти двое даже жили вместе. Когда я подумала об этом, моя печаль стала ещё сильнее. Мне никогда не суждено было испытать подобное с Саалимом, по крайней мере, не в этом мире, где он был джинном, а я ахирой. Возможно, если бы его магия могла изменить пустыню, она могла бы изменить и нас. Я так много думала о своей свободе, а как же его свобода? От одной мысли о том, как Мазира могла интерпретировать свободу для джинна, меня пробрал холод.
У меня было слишком много причин отдалиться от Саалима – наши отношения не были тем, о чём я мечтала, и я должна была оставаться верной своему отцу и своей семье. Но Саалим был прав – у меня не было никаких обязательств перед отцом. И только потому, что наши отношения с Саалимом не были похожи на любовные истории, которые рассказывали у костра, не означало, что я должна была отвернуться от него. Даже если нам было отведено всего лишь мгновение. Ведь если мы могли сделать друг друга счастливыми, разве оно того не стоило? Я уставилась на деревянный стол, который был весь в выбоинах и покосился от времени, и подумала о Саалиме – о том, как сильно я хотела оказаться рядом с ним в этот момент. Я жалела обо всём, что сказала ему в ту ночь, когда виделась с Омаром.
Я хочу вернуть тебя, Саалим.
– … казнен по приказу Короля, – прорвался сквозь мои мысли голос Фироза.
Я снова обратила своё внимание на людей вокруг.
– Он знал, что это случится, – парировал мужчина по имени Рашид, и все остальные грустно закивали.
– Этому надо положить конец, – добавила зеленоглазая женщина, сжав руку своего возлюбленного. – Это насилие отвратительно, и Король не остановится, пока не останется только он один. Мы все это знаем.
Следом заговорил какой-то мужчина:
– Ходят слухи, что кое-кто может это сделать.
– Что сделать? – вклинилась я, отчаянно пытаясь понять, что он имел в виду, и одновременно боясь услышать его ответ.
Они все повернулись ко мне, затем посмотрели на Фироза и насторожились.
– Всё в порядке, – сказал он и резко посмотрел на меня. – Вы можете ей доверять.
Мужчина решил объясниться:
– Надо выкрасть джинна и изменить пустыню.
Разве мы можем изменить её? Я ощетинилась.
– То есть вы думаете, что джинн существует? – спросила я, мои руки задрожали.
Они засмеялись, а моя шея начала гореть.
– О да, – сказал влюбленный мужчина, убрав руку со своей женщины и наклонившись вперёд. – Это мы знаем наверняка. У Короля слишком много невероятных вещей, и есть несколько человек, которые считают, что видели джинна своими собственными глазами.
Его? Меня всю начало трясти.
– А какой должна быть другая пустыня? – спросила я.
Люди снова посмотрели на Фироза так, словно я сошла с ума. Словно он сам сошёл с ума, приведя меня сюда.
Рашид вздохнул.
– Соль можно продавать по всей пустыне, как это было много лет назад. Богатство добывается усердным трудом, а не магией. Правители должны быть великодушными, они должны прислушиваться к своим людям.
Он положил руку на грудь и сжал что-то, что находилось под его одеждами.
– Мы уже близко, я это знаю. Мы скоро получим желаемое. Нас уже очень много. И знаков тоже. Мы уже превосходим числом стражников. Король не может вечно прятать от нас джинна, – он упёрся локтями в свои колени и положил подбородок на руки. – Не могу дождаться момента, когда я смогу уехать отсюда, – он подтолкнул Фироза локтем и улыбнулся. – На север, ага?
В ответ Фироз просиял и кивнул.
– Это будет захватывающее путешествие. Мы уедем, без оглядки.
Я отклонилась назад, чувствуя себя всё более и более чужой рядом с этими людьми, рядом со своим другом. Без оглядки? Фироз, а как же я? С удивительной ясностью я поняла, что у Фироза была гораздо более насыщенная жизнь, чем та, что я видела. Он занимал просто огромную часть моей жизни, а я и не осознавала, что была всего лишь маленькой крупицей в его жизни. Возможно, наименее важной крупицей. Я чувствовала себя преданной, и всё это было отягощено чувством стыда, так как при том, что Фироз очень много значил для меня, моя роль в его жизни была иной. Но помимо этого, я не понимала, как Фироз мог ассоциировать себя с этими мятежниками, этими людьми, которые убивали из-за жадности, ради сказки? Они убили Ашика.
Я чувствовала, что мне было опасно находиться среди них. Я взглянула на шатры, окружавшие нас, и задумалась о том, кто в них жил, и кто мог слышать их разговоры.
– Я не понимаю, почему люди думают, что джинн может всё исправить, – сказала я, разозлившись на их легковерие.
Конечно, не встреть я Саалима, я была бы ещё более скептически настроена, но сейчас моё раздражение было вызвано тем, что понимая, как работала магия Саалима, я не могла отрицать их правоту. Если кто-то и мог изменить пустыню, так только он.
Выражение лица Рашида смягчилось.
– Конечно же, мы знаем об этом из легенды.
Я вспомнила, как Рафаль упоминал что-то о легенде, и позабыла о своих расстроенных чувствах.
– И что в ней говорится?
Вдруг у меня за спиной кто-то закричал:
– Что вы здесь делаете?
Я подпрыгнула, а люди за столом напряглись.
К нам зашагал Стражник, которого я узнала. Я видела его пару раз, когда разговаривала с Кадри – он был одним из её братьев. Он редко появлялся рядом с ахирами, поэтому не должен был узнать меня.
– Мятежники? – сказал он, сощурив глаза.
Я снова оглядела окружавшие нас шатры. Кто мог рассказать стражнику? Меня начало трясти от страха, и я представила, что мой отец сделает со мной, если меня поймают среди них. А потом я подумала о Фирозе и его друзьях – конечно же, их всех убьют. Я не могла этого допустить.
– Как хорошо, что вы пришли! – взвизгнула я, поднимаясь с подушки. – Да, здесь мятежники.
Друзья Фироза прорычали что-то у меня за спиной, а я подбежала к солдату.
– Я рассказала о них другому стражнику. Бахир, кажется, так его звали, – я вспомнила о своём сводном брате, чья зловредность была такой огромной, что даже не помещалась в его гутре. – Он, должно быть, не так меня понял.
Стражник оторопел.
– Это не то, что…
– Да, я уверена, что так и есть.
Я указала в сторону байтахиры, объяснив ему, что слышала, как мятежники переговаривались в той стороне.
– Я сказала ему, чтобы он нашёл меня, и что я буду здесь. Вы же поэтому пришли? Как я и говорила, он не так меня понял.
– Я не говорил с Бахиром.
– Может быть, он передал моё сообщение через кого-то?
Кажется, его мало интересовало то, что я ему сказала.
– Но я так рада, что вы отнеслись к этому серьёзно, – я поклонилась ему. – Спасибо вам за всё, что вы делаете для нашей защиты. Именно благодаря вашей смелости и самоотверженности мы в безопасности, – я притворилась, что у меня задрожал голос на последних словах, и выдавила из себя слёзы. – Давайте я отведу вас туда, где слышала этих коварных людей.
Стражник отпрянул, испугавшись моих слёз. Отойдя в сторону, он покачал головой и сказал:
– Я знаю, куда идти.
Он развернулся и покинул нашу площадку так же быстро, как и появился.
Моё сердце бешено стучало, я покачнулась, и у меня даже закружилась голова из-за своей дерзости.
Я дала отпор стражнику. Я солгала стражнику.
Когда я обернулась, Фироз стоял позади меня и улыбался от уха до уха.
– Думаю, твои актёрские способности гораздо лучше моих.
Он притянул меня к себе и крепко обнял, и хотя я была на него зла, я не могла не засмеяться и не выслушать все одобрительные возгласы его друзей, адресованные Изре.
– Мне надо идти, – сказала я.
Было слишком опасно находиться среди его друзей.
– Пообещай, что завтра найдёшь меня.
В его взгляде было столько надежды, и он был так мной доволен, что я не смогла устоять. Я кивнула.
– Конечно, нам столько всего ещё надо увидеть.
– Потанцуй со мной! – сказал Фироз, перекрикивая музыку, несколькими днями позже.
Он затащил меня в толпу людей, которые проворно перебирали ногами в танце.
Солнце было ещё высоко. Каждое утро Фироз так быстро распродавал свой кокосовый сок, что мне не приходилось его долго ждать. К полуденному горну мы уже вовсю праздновали.
– Я не знаю… этого… танца, – ответила я, задыхаясь, подпрыгивая на носках и следя за ногами людей вокруг меня, силясь повторить их движения.
Фироз взял меня под руку, а потом раскрутил в противоположном направлении от других пар. Мы засмеялись, так как выглядели как дураки.
Мы побежали бродить по другим частям базара, и я внимательно осматривала каждую улицу. Я взяла с собой небольшой мешочек с солью на случай, если увижу Сабру, просто на всякий случай. Вдруг она уже изменила своё мнение? Но мне не представился шанс спросить у кого-нибудь про неё. И я не увидела её на рынке.
Предсказатели гадали нам на будущее, и хотя ни один из них не упомянул возлюбленного в золотом, я надеялась, что кто-нибудь из них это сделает.
А потом какой-то мужчина, хлопнув в ладоши, превратил женщину в кузнечика. Я вскрикнула, а Фироз чуть не повалился на песок от смеха.
Мы увидели монстра в клетке, у которого не было глаз, чтобы видеть, и языка, чтобы говорить.
– Он выглядит как ребенок, – тихо сказала я, имея в виду бледное существо, которое, очевидно, намеренно держали в тени.
Фироз внимательно посмотрел на него и сморщил нос. Монстр кинулся на стену своей металлическую коробки и схватился за прутья клетки. Громкий звон раздался у нас в ушах. Его хозяин, весь в чёрном, повернулся к нам и закричал, чтобы мы отошли. Мы поспешили удалиться, прикусив языки, и когда были уже в недосягаемости, разразились смехом.
Мы увидели мужчину, игравшего на дудочке, змея поднималась в такт его мелодии.
– Невероятно! – воскликнула я.
– Это магия, – сказал Фироз.
Глядя на музыканта, я подумала о Саалиме. Был ли он сейчас среди нас или рядом с отцом? Я почувствовала вину из-за того, что я веселилась, а Саалим был заперт во дворце, прикованный к Королю. Это было нечестно. Каково это было бы идти сейчас рядом с ним или танцевать вместе? Я взглянула на Фироза и представила Саалима в образе мужчины, а не джинна. Он смеялся, и танцевал, и делал всё, что хочет, потому что он был простым человеком, который наслаждался обычными человеческими вещами. Если бы я увидела его снова, я бы точно спросила его о том, можно ли было освободить его. Было ли это реально, или его будущее предполагало вечное рабство. Может быть, после всего того, что он для меня сделал, я могла бы преподнести ему такой подарок.
– Мы сейчас такие живые, Эмель, – сказал Фироз и расплылся в дикой улыбке.
– Ты пьян, – я покачала головой и улыбнулась.
– Ты какая-то не такая, – он встал передо мной и склонился лицом к моему лицу.
Я почувствовала исходящий от него запах алкоголя.
Обойдя его, я продолжила идти.
– Как и ты. Уверена, что всё дело в вине.
Мы остановились посмотреть на украшения с юга. Браслеты были сделаны из точно таких же бус и каури, на которые я играла в карты. А массивные ожерелья были зеленого цвета, как две капли воды похожие на глаза той девушки.
– Как там твои друзья?
Он растеряно посмотрел на меня.
– Я не могу тебе сказать. Я не видел их с тех пор, как мы побывали там вместе с тобой. А что?
Уставившись на песок, я отошла от магазина.
– Вы все, кажется, очень близки.
– Мы друзья, но не настолько близкие. Не как мы с тобой.
Он толкнул меня плечом.
Что-то радостно зашевелилось у меня в животе.
– Правда?
Он засмеялся, но его лицо снова стало озадаченным.
– Я серьёзно. А что?
– Не знаю, – сказала я, всё ещё уставившись в пол. – Ты и Рашид говорили о том, чтобы уехать…
– Эмель, – он остановился передо мной и взял меня за плечи. – Если я когда-нибудь соберусь уехать, а ты все еще будешь здесь, я привяжу тебя к своей спине и заберу с собой. Ты мой лучший друг, и я никуда не уеду без тебя.
И хотя его слова были всего лишь воздухом, который тут же сдуло ветром, они подняли меня вверх, словно столбы, на которых держались дома. Он был тем, на кого я в итоге могла опереться, будучи уверенной, что я не останусь одна в пустыне. Фироз. Я могла на него положиться.
Я обхватила его рукой за талию, и так мы пошли дальше. Какое-то время я не могла говорить, боясь, что мой голос выдаст переполнявшие меня эмоции.
– Ну, по крайней мере, об этом мы договорились.
Мы остановились у очередной лавки, рядом с которой столпилось много народа. Иностранный торговец продавал там небольшие порции гранатового вина. Я уговорила Фироза попробовать его, и он согласился, когда я сунула горсть соли ему в ладонь.
Он выпил вино залпом и воодушевленно посмотрел на меня.
– Эмель, я влюбился.
– Это вкусно, – сказала я, потягивая вино.
– Нет, Эмель. Я имею в виду человека. Я влюбился! – сказал он, широко улыбаясь.
Сердце быстро забилось у меня в груди.
– О… правда? – спросила я дрожащим голосом и отпрянула от него.
Это был не тот разговор, который мне хотелось бы с ним вести.
Он широко расставил руки.
– Да! – закричал он и начал кружиться. Когда он увидел мое лицо, он рассмеялся: – Не в тебя, дурочка!
И тогда я тоже засмеялась от облегчения.
– А что насчет тебя, Эмель. Что в тебе поменялось?
Мои щёки болели от улыбок, и я задумалась над его вопросом. Снаружи всё было как раньше. Жизнь шла своим чередом. Но внутри меня всё было новым. Теперь я всё контролировала.
– Вот это кажется мне правильным.
Я подумала про Саалима. Почти правильным.
Наконец фестиваль начал подходить к концу. Наступил вечер пиршества во дворце Короля. И хотя я с грустью наблюдала за окончанием празднования в деревне, которое позволило мне отдохнуть от тревожных мыслей об алтмарауках, я надеялась, что наконец-то увижу Саалима. Ахиры, пахнущие засахаренными цветами, шли друг за другом по узким коридорам.
Пирушка начиналась тогда, когда солнце в небе начинало садиться. Я услышала ритмичную музыку, доносившуюся из-за стен шатра, после чего нас завели внутрь. Наши одежды шелестели и бренчали с каждым нашим шагом – эти звуки становились всё более глухими по мере нашего приближения к огромным шатрам, где и происходили все развлечения.
И хотя ахиры посещали все пирушки отца, которыми заканчивались зимний и летний фестивали, моральное разложение, царившее на них, всегда поражало нас. Мы зашли в огромный белый шатер и, замедлив шаг, оглядели помещение, которое полностью преобразилось с тех пор, как мой отец выступал в нём с обращением к людям несколько лун назад. Тёмно-синие полосы ткани, напоминающие холодный ветер, были закручены у меня над головой. Толстые, только что сотканные ковры похожего синего оттенка были разложены на земле. Среди прохладных сумерек все эти синие краски вокруг заставили меня почувствовать себя так, словно я вошла в прохладный лазурный водоем оазиса.
Входы в шатер были раскрыты, и сквозь них можно было видеть девственную пустыню, зимний воздух которой проникал внутрь и охлаждал пирующих. Небо было ярко-оранжевого цвета, так как начинался закат, земля ярко горела в его свете. И хотя я не увидела ни одного стражника, я знала, что они стояли снаружи.
Громкая музыка, которую играли музыканты, расположившиеся по всему помещению, заставила моё сердце нервно биться. Я оглядела окружавших меня пирующих. Я надеялась, что сегодня смогу смешаться с ними и найти Саалима. Боги, как же много здесь было людей. Сотни человек собрались в двух шатрах, стоявших рядом друг с другом. Одежды ярко-красных, нефритовых, лазурных, розовых и бежевых цветов проплывали у меня перед глазами вместе с мужчинами и женщинами, кружащими по помещению.
Огромное количество рабов, которое я никогда не видела ранее, сновали по залам, поднося кубки и графины с вином, араком и другим алкоголем. Я вышла в центр зала, где стоял огромный банкетный стол, заполненный едой, и оглядела предложенные блюда: здесь были небольшие клецки, обернутые листьями, и слоеные пирожные, посыпанные сахаром и орехами, дымящиеся порции жареного мяса и горы свежих лепешек.
– Если потеряешь меня, ты знаешь, где меня найти, – сказала Тави, которая стояла рядом со мной, уставившись на многоярусные подносы с едой.
– Я буду рядом, – сказала я.
– Это ведь считается, если я поцелую свой ужин? Я обещаю, что сделаю это с языком.
Гости начали переговариваться, увидев нас, расходящихся по залу. Наконец шумная толпа начала радостно ликовать, а кто-то уже бросал монеты своей любимой ахире. Соляной Король, сидящий на небольшой сцене на серебряном стуле, попросил внимания толпы. Наступила тишина, и радостные лица обратились к нему.
