Текст книги "Дочь Соляного Короля (ЛП)"
Автор книги: А. С. Торнтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)
Отец забрался на сцену, на голове его была надета чалма в форме луковицы, украшенная тяжелым украшением из яшмы. Он поклонился, а Нассар встал у него за спиной. В помещении стало тихо, все задержали дыхание, ожидая обращения своего Короля.
Благодаря пиршествам, его грудь и живот округлились, проверяя на прочность пуговицы на его рубашке. Я с отвращением смотрела на него, вспоминая то, каким неопрятным и каким пьяным он был, когда Матин напал на нас. В тот день он не смог продемонстрировать свое знаменитое умение владения мечом. Точно такая же волна гнева, как и та, что была вызвана несостоятельностью Нассара, накрыла меня.
Ашик умер из-за их беспомощности. Моё будущее было уничтожено из-за них.
– Мой преданный и горячо любимый народ! Надеюсь, что Эйкаб сделает ваши дни тёплыми, а оливковые деревья плодоносящими! – прогремел голос Короля.
Его жирное лицо блестело, словно отполированное серебро, а широкая улыбка обнажила почерневшие зубы, которые сверкали, точно мокрые камни. Люди зашумели. Откуда-то снизу к моему горлу подступил комок, кислый и едкий. Какого Бога восхваляли сейчас эти люди: Эйкаба или своего Короля?
– Я знаю, что вы боитесь. Знаю, что до вас дошли грязные слухи о тех людях, алтамаруках, которые дерзнули бросить мне вызов.
При упоминании Матина и его солдат жители деревни зашипели и заговорили наперебой.
– Никогда не бойтесь, – продолжал Король. – Эти люди никто.
Он ударил кулаком по невидимой преграде.
Толпа одобрительно закричала.
Нассар что-то яростно писал на развернутом свитке, его перо кружило по пергаменту.
– Они не представляют угрозы. Это была небольшая армия, которую раздавили, словно комара между пальцами. Это недостойное племя, и они, как дети, напали на нас, будучи слабыми и неподготовленными. Моя сильная армия — ваша армия – прогнала их из поселения и убила всех до одного. Те трусы, что сдались, были брошены в тюрьму.
Мой отец продолжил говорить о своей мощи, и смелости солдат. Я уже устала слушать его. Я мало что могла почерпнуть из его речи, пропитанной ложью. Я переместила своё внимание на людей, окружавших меня, в поисках предполагаемых шпионов.
Короля охраняли две дюжины солдат. Никто не был настолько глуп, чтобы нападать на него сейчас. Я оглядела их лица, и мой взгляд упал на человека, который показался мне знакомым, хотя и странным. От волнения мурашки побежали по моей шее. Он стоял рядом с моим отцом. Я вроде бы раньше не видела этого стражника, но что-то настойчиво говорило мне о том, что это было не так. Словно почувствовав мой взгляд, он нашёл меня глазами среди сотен людей в толпе. Лёгкое покалывание превратилось в огонь, который прожёг меня до самых пальцев ног. Я ахнула. Его глаза горели золотом. Он не сводил с меня взгляда, пока, наконец, с невероятной деликатностью, не опустил голову в лёгком кивке.
Фироз услышал мой вздох.
– Ты в порядке?
Джинн. Тот самый, который не смог мне помочь, и которому я не могла доверять и который не смог спасти Ашика. Моя грудь вздымалась, гнев закипал. Я кивнула Фирозу, но не могла отвести глаз от замаскированного солдата. Он тоже не сводил с меня глаз.
С первого взгляда, он не казался каким-то особенным. Это был всего лишь человек: с кожей золотистого цвета и каштановыми волосами, забранными назад с помощью золотых колец. Он был одним из людей Короля: короткие тёмные волосы, загорелая кожа, белоснежная униформа стражника. Но теперь, когда я знала, кто он был такой, я практически видела сияние, которое исходило от его магии, и черты его богоподобного лица, словно высеченного из камня. Я даже могла видеть золотые браслеты на его запястьях, которые врезались в его кожу и выглядывали из-под рукавов.
Речь Короля смутно раздавалась на заднем плане. Я слышала слова, но не могла понять их смысл. Я уставилась на джинна, сердце колотилось у меня в груди, гнев застил глаза и стёр все мои мысли.
Я оглядела жителей деревни, которые стояли рядом. Как они могли не замечать волшебного джинна, стоящего рядом с Королем? Мои глаза снова нашли его. Он всё так же смотрел на меня. Казалось, что я не могла пошевелиться. Его взгляд пригвоздил меня, словно коллекционного мотылька. Я содрогнулась от страха и негодования. Что он со мной сделал? Я хотела закричать на него, на них всех. Но больше всего я хотела освободиться от них.
Уголок рта джинна приподнялся, он лениво, и почти вызывающе, улыбнулся. Нет, я не собиралась потакать ему. Я оторвала от него взгляд и наклонилась к Фирозу.
– Мне надо идти.
Прокладывая путь сквозь кричащих и толкающихся людей, я почти чувствовала взгляд джинна на себе. Тепло, похожее на горячий ветер, обдавало мне шею.
Когда я вышла на воздух, в небо взлетели две куропатки с чёрными завитками на крыльях. Солнце опускалось за шатры поселения. Их тени, падающие на песок, стали длинными и острыми, словно зубы лисицы.
Я быстро побежала к себе домой, подгоняемая теплым ветром у себя за спиной.
ГЛАВА 6
– Из-за тебя нас изобьют до смерти, – Сабра накинулась на меня, как только я вошла в шатёр.
Голоса сестер затихли, и все повернулись в нашу сторону.
– Я… что? – я отшатнулась от Сабры.
Её гнев был почти осязаем.
– Из-за твоих мелких выходок, – прошипела она тихо, чтобы никто не мог услышать нас снаружи. – Из-за твоих эгоистичных приключений. Ты ходишь в деревню… ведешь запретную жизнь… а мы всё это время сидим в заточении в этом проклятом дворце, – сказала она, дико размахивая руками.
– Я не понимаю.
Я перевела взгляд с Сабры на уставившихся на нас сестёр, ожидая, что хоть кто-то объяснит мне, в чём дело. Сабра точно так же могла бы ходить в поселение, но она никогда этого не делала. Этого не делал никто из моих сестер.
Тави осторожно подошла к Сабре.
– Оставь её. Она не знает. Откуда ей знать?
– Ты слышишь, как она тебя защищает? Она даже не понимает, что всё это может стоит тебе жизни. Стоить ей жизни, – Сабра повернулась к Тави. – Сядь. Это между мной и Эмель.
Тави не пошевелилась.
– Патрулирующие стражники проверяли нас сегодня днём, – сказала Сабра. – Они пересчитали нас. Представь себе их удивление, когда они не досчитались одной ахиры. И где же ты была? Ах, да, ты просто гуляла и делала то, чем ты там обычно занимаешься.
Она махнула рукой, словно прогоняя насекомое.
– П-пересчитали нас? – заикаясь, произнесла я. – А как насчёт девушек в раме и гареме?
Мои сёстры часто выходили из дома. Было абсолютно бессмысленно ожидать, что мы все будем сидеть в одном месте в полдень.
– Ты единственная, кого недоставало.
Сжав руками одежду на груди, я попыталась выровнять дыхание. Я подумала о своей матери. Неужели она сдала меня? Я покачала головой. Это было нелепо. Значит, кто-то и правда знал, что одна из нас сбегает, и этот кто-то не был мне другом. Может, меня предала стража – Алим, Джаэль? Тогда меня должны были наказать, возможно, даже изгнать. Или что похуже.
– Мы наврали. Сказали, что тебе нездоровится, и ты занята, – Сабра кивнула в сторону горшков. – Нам пришлось спасать свои собственные головы, чтобы не попасть в беду из-за того, что мы скрыли твой уход. А ты об этом даже не подумала, ведь так?
Она была права. Я не подумала.
– Они ушли, не задавая вопросов, – тихо сказала Тави.
Я выдохнула. Я была благодарна им за то, что они солгали, а также за то количество соли, которое помогло мне подкупить стражу. Я была уверена, что если бы их спросили, каждый из них решительно отрицал бы бегство одной из ахир.
Почувствовав мое беспокойство, Тави добавила:
– Всё в порядке, Эмель. Никакой беды нет.
– Простите меня, – тихо сказала я, опустив взгляд на землю.
Я вела себя как полная эгоистка.
На этот раз Сабра произнесла чуть громче:
– Ты живешь в своём собственном мире. Ты думаешь только о себе. Отец уделяет тебе больше внимания, дарит тебе шикарную одежду и более терпелив с тобой. Но что ты даёшь ему взамен? – Сабра засмеялась. – Ничего. Так же как и я. Ты не особенная, Эмель.
Я уставилась на Сабру. Её слова, её черствость по отношению ко мне и моему горю после смерти Ашика поразили меня. Её злость, казалось, копилась годами и ждала возможности вырваться наружу.
Соляной Король был циничным во всём, что он делал, включая выбор любимчиков. Он периодически оценивал ахир и решал, какая была самой красивой и была достойна его времени. Те, кого он выбирал, получали больше внимания, когда их готовили к встрече с гостем. Им дарили расшитые золотом одежды и искусно сделанные цепочки и украшения. Сёстры всегда завидовали избранной ахире, но это чувство исчезало, как только девушка выходила замуж.
Меня довольно рано выбрали на роль любимицы Короля. Мои служанки говорили, что всё дело в моей красоте: у меня были высокие скулы, изящная шея, длинные волосы, черные как ночь, а мой крепкий стан украшала огромная грудь и широкие бедра. Единственным доказательством того, что я была дочерью Короля, были мои глаза цвета чернейшего древесного угля. Я была всем тем, что хотели видеть мужчины, и что они хотели трогать и чем они хотели обладать.
Отец был мной очарован; он трогал меня, закручивал мои волосы себе на палец, когда я стояла рядом с ним при дворе. Я была его любимой побрякушкой, как и его сосуд с джинном. Ему понадобились годы, чтобы разочароваться из-за небольшого количества предложений со стороны женихов в мой адрес. Но даже тогда его одержимость мной была очевидна, несмотря на тяжесть разочарования, которая висела теперь между нами.
С годами ревность моих сестёр по отношению ко мне затухла – у меня не было ничего, чему можно было позавидовать. Очевидно, для Сабры всё было иначе. Мы становились старше, а наши отношения портились всё больше по мере того, как время, отведенное Сабре, сократилось до нескольких месяцев. Я предполагала, что её отношение было вызвано страхом изгнания, тем более что её прогоняла собственная семья. Я вспомнила, как несколько лет назад наблюдала похожее напряжение между старшими ахирами, когда очередную ахиру должны были выгнать из дворца.
Я смотрела на Сабру, сжав челюсть. Я извинилась. Мне больше нечего было сказать.
– Я не собираюсь рисковать жизнью и лгать ради тебя, – сказала она. – Больше не покидай дворец. Если не ради своих сестёр, то ради себя. Если ты это сделаешь, я расскажу Отцу.
После этого она отвернулась от меня.
Девушки, находившиеся в помещении, раскрыли рты, а я в ужасе уставилась в её удаляющуюся спину. Вся та злость, что я чувствовала по отношению к Нассару, Соляному Королю и джинну померкла, по сравнению с тем, что я испытывала к своей сестре – той, кому я должна была доверять. Это было жестоко.
Я направилась к своей кровати, моя тень дико плясала в пламени факела. Я задумалась над угрозой Сабры, и, несмотря на то, что я не знала, можно ли было ей верить, я начала планировать такие варианты побега, когда она не смогла бы заметить моего отсутствия. Я сбросила свою одежду и хиджаб на тюфяк и отвязала мешок, полный соли, со своего кожаного ремня, который опоясывал мое платье. Я выкопала небольшую ямку в песке, куда с силой засунула мешок, после чего накрыла его тюфяком.
Ко мне подошла Рахима с колодой карт в руке и миской с каури10 и стеклянными бусами в другой. Я выбрала одну из бусин, которая была молочно-голубой снаружи. Трещина на ее поверхности позволяла увидеть, что она была чистого голубого цвета внутри. Мы называли их рабскими бусинами. Словно рабство находилось где-то вне нашего мира и не имело к нам никакого отношения.
– Я не хочу играть, – сказала я, положив бусину на место.
– Хорошо, – сказала Рахима. Она села рядом со мной и, понизив голос, сказала. – Ты должна знать, что стражники всего лишь патрулировали. Похоже, отец приказал им быть наготове с тех пор, как… – она сделала паузу, проглотив слова, которые она не хотела произносить.
В отличие от Сабры, она не хотела напоминать мне о произошедшем… и о том, что я потеряла в тот день.
– Похоже, им было всё равно, что тебя не было. Не думаю, что кто-то знает, где ты была.
Стиснув её плечо, я притянула Рахиму к себе и с благодарностью обняла. Конечно же, она ошибалась. Люди знали. Каждый стражник, которого я подкупила, каждый слуга, который подглядывал сквозь щели шатра, моя мать. А кто ещё?
– Это не отменяет угрозы Сабры.
– Она не посмеет. Она просто злится.
Она взяла мою одежду слуги и, стряхнув с неё песок, сложила и спрятала на дно нашей корзины. У ахиры не было причин держать у себя такую одежду.
– Я не хочу проверять права ты или нет.
Меня накрыло изнеможение. Я легла на тюфяк и натянула на голову тонкое одеяло, желая скрыться в темноте. Но под него проникла жара, и пот начал стекать по мне большими каплями. Я скинула с себя одеяло.
Я была в ловушке. Надежда на побег исчезла, и мне некуда было больше бежать.
Мама рассеяно слушала меня, пока я рассказывала ей про обращение отца.
– Ты заметила что-нибудь странное? – поинтересовалась она, прервав моё краткое изложение речи Короля.
Я покачала головой, вспомнив о джинне.
– Что ты имеешь в виду?
– Кого-нибудь необычного?
Я заметила, что она грызет ногти, так же как и я, когда нервничала. И тут меня осенило. Ну, конечно. Она хотела знать про алтамаруков.
– Нет. Я никого не видела.
Я указала на стопку листов пергамента, испещренных мелким петляющим почерком.
– Что ты читаешь? Письмо?
Один из листов, казалось, был подписан кем-то.
– Это? – она подняла листы и сложила их. – Это просто истории.
Во дворце редко читали письма – женам было не с кем переписываться – но чтение для удовольствия было таким же затруднительным занятием.
Я протянула руку к одному листу.
– Могу я посмотреть?
Я плохо умела читать, и никогда в жизни не прочитала ни одной истории, но это, казалось, могло неплохо отвлечь меня.
Мама встала, прижав листы пергамента к груди.
– О, нет, – сказала она, в её голосе чувствовалась дрожь. – Твоего отца это рассердит. Эти истории только для детей, как он говорит. Мне надо избавиться от них. Они такие глупые, – она быстро затараторила и слабо улыбнулась, после чего поднесла листы к пламени ближайшего факела и запалила уголки.
После этого она уронила их на песок и начала наблюдать за тем, как они горят. Аромат благовоний поглотил запах подгоревшего мяса.
Помня об угрозе Сабры, я больше не покидала пределы дворца. Не проходило ни одного дня, чтобы я с болью не вспоминала о том, что потеряла вместе с Ашиком. Я должна была оставить эту жизнь позади. Я не должна была возвращаться в эти шатры. Иногда я плакала. Боги, как же часто я плакала. В другие же дни я сидела, уставившись на стену шатра, и следила за тем, двигается ли ткань из-за ветра снаружи, который я не могла чувствовать. Я призывала Эйкаба и Вахира, когда проигрывала бусины в карточных играх, сплетничала о соседях всякий раз, когда через слуг до нас доходили интересные новости, ткала гобелены и одеяла для продажи.
В один из моментов безрассудства, я нашла ту молодую девочку с отметиной на лице и показала ей свою карту. Я заставила её пообещать мне, что когда-нибудь она повидает мир. И она пообещала мне это, широко раскрыв глаза и недоверчиво смотря на меня. Затем её позвал отец, и она побежала от меня прямо к нему в объятия. Он оторвал её от земли и поцеловал отметину на её лице не менее тысячи раз, а она хихикала и вырывалась. Он кивнул мне, после чего увёл девочку в дом. Я слышала, как она рассказывала ему о мире вкруг, и я слышала, как он слушал её в тишине.
Неиспользованная соль так и лежала у меня под тюфяком.
Луна снова прибывала и убывала, и боль из-за смерти Ашика начала притупляться, оставив меня в лёгком дыму апатии. Мои сестры пытались мне помочь, рассказывая пошлые шутки и нелепо изображая ночи с женихами. Иногда это помогало, но лишь на короткий миг. Часто мы с Саброй сидели по разным концам шатра, испытывая одну и ту же ненависть к той жизни, которую мы вели, но, не позволяя этому чувству сблизить нас. Лично я не собиралась делать первый шаг. Когда слуги болтали о караванах, которые приходили и уходили, я часто мечтала о тех вещах, которые могла загадать, если бы джинну можно было доверять. И если бы он принадлежал мне, а не моему отцу. И я всегда выбирала свободу.
Лето перетекало в осень, об алтамаруках по-прежнему ничего не было слышно. Король снова разрешил гостям приезжать и свататься. Некоторые ахиры возвращались с более тяжелым сердцем, чем до свидания, некоторые приходили с синяками, а некоторые – с новостями о неминуемом замужестве. Ни один из принцев меня больше не вызвал, но не потому, что я не старалась им понравиться.
– Я видела Басиму в раме. Она сказала, что мухáми может попросить меня снова сегодня вечером, – гордо сказала Фатима.
Красные кольца синяков опоясывали её предплечья, а её щека распухла. Мои сёстры, с которыми мы сейчас сидели и ткали, оторвали глаза от гобелена, изобразив радость. Я уставилась на нити перед собой, притворившись сосредоточенной на своём занятии.
– Значит, быть свадьбе? – притворное воодушевление, прозвучавшее в голосе Кабри, никого не утешило.
– Надеюсь, – согласилась Фатима. – Я помолилась об этом Эйкабу.
Кожа на её лбу сияла в том месте, где она прикладывалась к песку.
– И окропила пламя Мазиры своим чаем.
Такова была жизнь всех ахир: и мы с радостью приветствовали ее в надежде, что наш энтузиазм перерастёт в счастье. Иногда мужчины были слишком грубы с нами, иногда намеренно жестоки. Такое бремя должны были нести дочери Короля, и мы должны были терпеть это. Ведь, в конце концов, жизнь битой жены была более почётной, чем жизнь изгнанницы.
Фатима заговорщически оглядела помещение, после чего наклонилась к нам и прошептала:
– Я позволила ему поцеловать меня. Там.
– А он хотел?
Глаза более молодых девушек округлились, когда они услышали эту непристойность. Фатима кивнула и улыбнулась, высоко приподняв бровь.
– В следующий раз, когда он туда спустится, почему бы тебе не треснуть его пяткой по голове? – проговорила я.
Губы Фатимы язвительно вздернулись, и она сказала мне так тихо, что я едва могла расслышать её слова:
– Обещаю тебе, если я стану его женой, он получит гораздо больше.
На встрече со следующим мухáми я смеялась и хлопала ресницами. А когда он стоял на другом конце помещения в кругу моих сестер, соблазнительно улыбалась ему.
– Эмель, подойди ко мне, – сказал отец.
Он наблюдал за мной со своего места, восседая на мягких подушках. Полуденное солнце пробивалось сквозь белую ткань, нагревая воздух, невзирая на слуг, которые проветривали помещение. Я подошла к нему, обойдя рабов, которые держали подносы с какими-то слоеными десертами из фиников, предназначенные только для моего отца и гостя, и посмотрела на еду.
– Сядь, – сказал он, похлопав себя по колену.
Всё внутри меня сжалось. Я не хотела, чтобы гость воспринимал меня, как дитя. Это могло испортить его образы, где я оказывалась в его постели, а мои ноги обнимали его за талию.
Сидя на колене своего отца, я почувствовала смесь карамельного и горького запаха алкоголя и его немытого тела. С каждым его вздохом, воздух, который втягивали его ноздри, свистел у меня в ухе, а с каждым выдохом, горячая струя касалась моих плеч. Краем глаза я видела, как сияют золотые кольца у него в носу.
Пальцы Короля двигались вверх и вниз по моей спине.
– Ты сегодня красивая.
Я напряглась.
– Спасибо, мой Король.
– Ах, Эмель. Король? Ведь я же твой отец.
Он щёлкнул пальцами одному из слуг с серебряным подносом в руках. Человек послушно подошёл к нему с миской, в которой находились маленькие красные драгоценные камни. Я никогда не видела ничего подобного. Я проследила за тем, как Король взял один из них и положил себе на язык. Он надкусил его, и капли жидкости брызнули мне на щеку. Судя по запаху, они были сладкими. Я была поражена. Что это была за магия?
Он потянулся за другим драгоценным камнем и, взяв его в руку, выставил передо мной. Я потянулась к нему.
– Это не для тебя, моя ненасытная девчонка.
Он положил его в свой рот. Мои щёки вспыхнули.
Он прогнал раба с миской, в которой лежало это сокровище. Я подняла руку к щеке и вытерла капли. На кончиках моих пальцев осталась жидкость цвета крови.
– Ммм, – его стон прокатился сквозь всё моё тело.
Этот спектакль был предназначен для меня. Так он демонстрировал свою силу. Для него это всегда была только игра. Стыдливое чувство, заставившее моё лицо покраснеть, переросло в гнев. Я вспомнила о тех словах, что говорили мне моя мать и слуги: тебе повезло, что ты дочь Короля. Тебе следует быть вежливой и покорной, чтобы продемонстрировать ему свою благодарность. Но чувство стыда, как и гнев, никуда не делись.
– Подойди сюда, Кадир, – Король подозвал к себе гостя. – И познакомься с моей прекрасной дочерью.
Кончики его пальцев прижимались к моему плечу, к моим бедрам, к моей спине.
Почему я должна была испытывать благодарность, когда его грязные лапы трогали меня словно приз, который он хотел продать? В моей жизни было так мало вещей, которые я могла контролировать. Почему я должна была позволять кому-то диктовать мне то, что я должна была чувствовать по отношению к отцу и его двору? Если я не могла выбрать кого любить, по крайней мере, я могла выбирать себе врагов.
Мне надо было сбежать от него и из этого ужасного места. Я подняла глаза на Кадира, который шёл к нам через всё помещение. Я попыталась улыбнуться и показать Кадиру, почему он должен был выбрать меня. Забрать меня отсюда. Моё лицо свело, пока я пыталась изобразить воодушевление, несмотря на руку, которая лежала сейчас у меня на бедре.
А мой отец уже рассказывал о моих интеллектуальных и физических умениях, и о моей роли в доме Кадира в случае, если я стану его женой. Он продолжал болтать о том, о сём. Словно я была козой, которую должны были увезти в новое место. Кадир слушал больше, чем говорил. Его прищуренные глаза явно говорили о том, что ему было неловко находиться рядом с моим отцом.
Рука отца переместилась на внутреннюю часть моего бедра. Она была тяжелой и горячей. Я задержала дыхание. Я представила, что я камень, лежавший у него на коленях – камень, который ничего не чувствовал, которому было всё равно. Мой взгляд упал на его руку, и я заметила стеклянный предмет, сверкнувший золотом из-под его одежд: сосуд с джинном.
Кадир перевёл взгляд на руку моего отца, которую он плотно прижимал к своей дочери, затем на меня, затем опять на отца. Это было едва заметно, но он отклонился назад, уголки его губ опустились.
Я отвернулась. Стыд и гнев стучали у меня в висках, точно молоток. Я начала вставать, чтобы отойти подальше от своего отца, от этого монстра, спасти свою гордость и показать Кадиру, что мне тоже этого не хотелось. Но рука отца вернула меня на колени.
– Голубка моя, куда это ты собралась? Останься, – его слова прозвучали с ледяной холодностью, и меня это напугало.
Опустив взгляд, я снова увидела стеклянный сосуд. Только на этот раз я заметила, что он был пуст. Неужели джинн был сейчас в этой комнате? Я начала быстро искать его глазами. Может, Фироз был прав? Что я теряла? Джинн мог помочь мне выбраться отсюда. Мне не надо было ждать, пока отец решит, что я бесполезна. Может быть, мне следовало сбежать прямо сейчас?
Теперь отец крепко держал мою ногу. Я была прикована к нему, я была в его власти. Так же как и его рабы, так же как и все мои сёстры. Так же как и джинн.
Когда я встретила джинна после нападения Матина, я была в таком шоке из-за произошедшего, что не разглядела его – я не осознавала, что он просил моего разрешения и что позволил мне уйти, когда я попросила. Что если он не был предан Соляному Королю? Он не рассказал моему отцу о нашей встрече. А вдруг ему всё же можно было доверять? Быть может, он был таким же подневольным рабом, и я просто упустила его предложение? Мне хотелось закрыть лицо руками и начать пинаться ногами, точно я была обиженным ребенком. Что я наделала?
Кадир и мой отец продолжили разговаривать. В напряжённом голосе мухáми звучало едва скрываемое отвращение. Я не обращала внимания на их разговор. Мне хотелось снова увидеть джинна. Может быть, только для того, чтобы узнать, можно ли было верить его слову? Правда ли, что он не хотел причинить мне вреда? Мог ли он исполнять желания? Мог ли он сделать меня свободной? Но также я отчасти хотела убедиться, что он был настоящим. Или всё это был лишь ужасный сон?
– Иди, – сказал Король и столкнул меня со своих колен, ущипнув мою кожу своими ногтями. – Поговори со своим мухами.
Кадир быстро отвёл меня в пустую часть помещения.
– Ты здесь самая привлекательная женщина, – сказал он.
Он был впечатлен, так же как и Ашик, когда увидел меня впервые. Кадир оглядел меня с головы до ног. Теперь, когда я не сидела на коленях своего отца, он видел во мне ахиру. Я посмотрела на стражников у него за спиной, которые стояли по периметру всего помещения. Я надеялась, что джинн притаился где-то поблизости, но среди стражников его не было. Я не заметила никакого неземного свечения в воздухе.
– Я тебе не нравлюсь? – спросил Кадир резко.
То, как изменился тон его голоса, заставило меня снова обратить на него внимание.
– Нет, всё как раз наоборот, – поспешно сказала я, поклонившись. – Меня смущает твоё присутствие. Слава о твоих богатствах и твоей репутации опережает тебя. Я заинтригована.
Казалось, я его успокоила, и мы продолжили разговаривать о несерьёзных вещах. Кадир пытался найти предлог прикоснуться ко мне – провести рукой по моей шее, коснуться украшений на моём корсете, или браслетов на запястьях. Он пытался отогнать комара от моего бедра или смахнуть песок с моей щеки.
– Эмель, – сказал он, взяв меня за руку. – Ты меня поразила.
– Ты щедр на лесть, – возразила я. – Должна признать, это я поражена.
– Пойдём к твоему отцу, – он повёл меня к Королю.
Нет.
Я не хотела, чтобы меня сегодня выбрали. Я не хотела видеться с мухáми этой ночью. Вместо этого я отчаянно желала увидеть джинна. Если бы он мог предложить мне другой путь, который не связывал бы меня узами брака…
Вдруг Кадир опустил мою руку и пошёл по направлению к Рахиме. Я неожиданно осталась одна и растеряно поглядела на своих сестёр. Некоторые из них наблюдали за мной с точно таким же выражением лица. Что сейчас только что произошло?
Отец бросил на меня яростный взгляд, когда Кадир сообщил ему, что выбрал Рахиму вместо меня.
Я пристроилась позади сестёр и нас повели обратно домой. Я всё ещё пыталась понять, почему Кадир так резко изменил своё решение, как вдруг почувствовала порыв горячего ветра на своей спине.
– Искала меня? – тихий низкий голос раздался у меня за спиной.
Я подпрыгнула и обернулась. Джинн стоял позади меня. Он не был замаскирован и был самим собой. Он возвышался надо мной, кожа на его груди, которая практически была золотой, сияла в лучах солнца, пробивающихся сквозь ткань. В его глазах сверкнуло любопытство.
Я повернулась к сёстрам, так как мне очень хотелось узнать, что они думали о джинне, который находился сейчас среди нас. Но никто из них не повернулся. Они продолжили идти.
– Что?.. – я указала на удаляющиеся спины своих сестёр.
– Они не увидят меня, если я этого не захочу, – в его голосе прозвучали лёгкие нотки бахвальства.
Я снова поглядела на них. Одна за другой они вошли в другое помещение, и мы остались с ним вдвоём в коридоре.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я.
– Они тебя не услышат. Тебе не обязательно говорить шепотом.
Он схватился за золотой браслет у себя на руке, рассеянно двигая пальцами по тому месту, где металл, казалось, впился в его руку.
– Я пришёл к тебе. Если я не ошибаюсь, ты искала меня.
– Откуда ты это узнал?
Я прокрутила в голове смотрины. Неужели это было так очевидно?
– Когда меня выпускают, я чувствую едва заметную связь со своим хозяином. Я могу чувствовать твои желания в общих чертах, но особенно сильно я чувствую, когда ты желаешь моего присутствия. Так джинны понимают, что они должны прийти к своему хозяину, когда они разделены.
Я широко раскрыла глаза, сразу же почувствовав неловкость. Что ещё он мог чувствовать?
– Я не могу читать твои мысли, Эмель. Я не знаю, о чём ты думаешь.
Я покосилась на него, не будучи уверенной в том, что могу верить его словам.
– Все мои ощущения, связанные с тобой, довольно неопределённые, в лучшем случае. Сегодня днём я почувствовал, что ты желаешь увидеть меня.
– И ты не знаешь, о чём я думаю?
– Нет. Я здесь, потому что ты меня искала. У тебя есть желание?
– Есть.
Я знала, чего я хотела, и он, вероятно, тоже это знал. Но для начала мне нужно было убедиться кое в чём.
– Ты сказал, что мне не нужно бояться тебя, и что тебе можно доверять.
Он кивнул.
– Я желаю, чтобы ты это доказал.
Джинн наклонил голову набок. Улыбка медленно растянулась на его лице.
– Значит, таким будет твоё первое желание?
Я переступила с ноги на ногу. Может быть, моё желание было глупым? Он что смеялся надо мной? Но я подумала о своём отце, и обо всех тех мужчинах, которые пользовались блестящими и покорными ахирами. Я вспомнила истории о коварных джиннах, которые мне рассказывали. Мне надо было знать, что Саалим таким не был.
– Такое будет моё желание.
Сейчас передо мной стоял тот же самый мужчина, которого я видела два месяца назад, только на этот раз джинн выглядел иначе. Его глаза горели золотом, плечи были расправлены, грудь подалась вперед. Он больше не выглядел побежденным, казалось, у него появилась надежда.
И тут же земля ушла у меня из-под ног.
ГЛАВА 7
Неподвижная и удушающая жара дворцовых шатров спáла. Дышалось теперь свободнее, а лёгкий ветерок ласкал моё лицо. Он был горячим, но не прилипал, как воздух внутри крытых шатров. Неистовый свет солнца, под которым я шла всего лишь несколько мгновений назад, померк. Я оказалась в тенистом месте.
Я открыла глаза.
На расстоянии я заметила коричневые, красные и голубые полосы света, разгоняемые волнами тепла, поднимавшимися от земли. Это место было безлюдным, хотя и внушительным. Его окружали огромные просторы песка, которые будто бы поглощали пространство. Яркие белые пики поднимались из самого сердца цветного ковра, и вдруг я поняла. Я смотрела сейчас на своё поселение. Так где же я оказалась?
Надо мной смыкались кроны нескольких дюжин деревьев, растущих вплотную друг к другу – там были пальмы и деревья с большим количеством широких листьев. Воркование и чириканье птиц струилось с ветвей, которые отбрасывали уютные тени на небольшой клочок земли, покрытый песком. В центре находился сверкающий голубой водоем. Песок, который попал мне в туфли, был прохладным.
– А ты умная, – сказал джинн.
Я повернулась к нему.
– Попросить меня раскрыть тебе мои намерения и доказать, что я тот, кому ты можешь доверять. Это мудрое желание. Понимаешь, я всего лишь проводник воли Мазиры. Я не контролирую результат. Именно она исполняет желания так, как считает нужным. Главное, чтобы все в точности соответствовало желанию.
