Текст книги "Царство женщин. Сердце Аризеля (СИ)"

Автор книги: Йель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Глава 5. Расколотая ракушка

Череп ближайшего ко мне тела раздробили увесистым предметом. Я предположил, что это могла быть булава или молот. Многие лежали лицом вниз. Оборачиваясь к чужакам спиной, они бежали в ужасе, сбиваясь с ног, надеясь спастись. Одна из женщин споткнулась в спешке и, упав лбом на крупный камень, умерла на месте. Большинство были убиты в спину. Режущие, точные удары.

– Тут поработали настоящий мастерицы, ― заметил я, заканчивая обходить опустевшее поселение.

Не больше сотни деревянных построек, сложенных из толстого бамбука, целая роща которого росла всего в километре отсюда (зелень сверкала вдалеке). Ветер гремел букетами ракушек, приколоченными к притолокам у входа в дома, лишённые дверей, их место занимали иссушенные разноцветные длинные водоросли, похожие на истрепавшиеся старые куски ткани. Кухонную утварь разбросали по деревянному полу, но хаос был учинён руками самих жительниц, срывающихся с мест в испуге и бросавших то, что они держали. Иногда это оказывались следы борьбы, окроплённые высохшей кровью. Но вещи не тронуты. Чья-то безжалостная, твёрдая рука покусилась только на людей.

Димбо было не до моих наблюдений или исследования местности. Сидя на дорожке из ракушек, прислонившись к ближайшей раскидистой пальме, она тяжело дышала, то открывая, то закрывая веки, точно не веря своим глазам.

– Скажи, что всё сон, ― взмолилась она, глядя куда-то в пустоту сквозь пелену слёз.

– Ты знала кого-то из них? ― поинтересовался я, опускаясь рядом с Димбо на корточки.

– Что за странный вопрос? Они были такими же как мы с тобой. Нет нужды знать кого-то лично, чтобы горевать. Зато ты, как я вижу, совсем ничего не чувствуешь, глядя на растерзанные тела, ― заметила она с упрёком.

Что я должен был ответить? Что повидал множество смертей и теперь из меня не так-то просто выжать слезу? Но в одном Димбо была права. Эти женщины ничем от нас не отличались.

– Кто способен на подобные зверства? ― Димбо обняла колени, скрывая от меня своё заплаканное лицо.

Оставив её, я решил ещё раз обойти Ракушку. Некто отправил письмо прямо из поселения. Значит должны быть и выжившие.

Домик с почтовыми голубями находился поодаль у самого причала и скрывался за сваленной в кучу горой уже протухшей рыбы, и я не сразу его заметил. Но все птицы оказались зарезаны в своих, теперь уже рассечённых напополам, бамбуковых клетках. Сделано это было с определённой целью, что наталкивало на мысль о запланированной атаке.

Изъеденный морской солью причал скрипнул под моим весом. Море омывало каменистый пляж, упрямо цепляясь за останки мёртвой женщины, жаждало унести её в свои пучины. Я подумал, что никогда прежде не видел море. Но, окрашенное кровью, оно не казалось умиротворённым, пленяющим или прекрасным. И всё же нагнулся, чтобы хотя бы коснуться пальцами воды, замер, не донеся руки. Пара округлённых глаз испуганно пялились на меня из-под причала.

Волосы длинной до плеч прилипли к изящной шее, с которой свисал кулон ― иссохшая морская звезда. Ровные тонкие черты лица не портили даже посиневшие от холода губы. Зубы девушки, которой я не дал бы больше восемнадцати на вид, стучали от холода. Мокрая рубаха просвечивалась, демонстрируя крохотную грудь. Наверное, она просидела здесь с того момента, как Золотка затормозила возле входа в поселение. К Светлому краю подступала осень, потому море уже не было таким тёплым.

– Вылезай, мы не причиним тебе зла, ― обратился я к незнакомке ласково.

Глаза девушки с поразительно длинными ресницами скользнули по Велимиру, тяжело свисавшему у меня с пояса. Наверное, похожее оружие было у нападавших, потому она и испугалась. Я выпрямился, громко позвав:

– Димбо!

Внезапный крик растревожил лакомившихся чаек, с шумом взлетевших ввысь. Объездчица буквально ползла, обходя мёртвые тела и пряча глаза под широкими полями шляпы. Но я видел, что она храбрилась изо всех сил. Приблизившись к морю, Димбо нагнулась, умывая лицо такой же солёной как слёзы водой. Море полное слёз.

Не дожидаясь, когда её снова начнут уговаривать, незнакомка, шлёпая по воде, вылезла навстречу ошарашенной Димбо. Безумно обрадовавшись первой живой душе, объездчица крепко её обняла.

– О, прости-прости, ― поспешила прибавить она, разжимая тиски и отходя в сторону. ― Ты совсем замёрзла. Давай поищем сухую одежду, ― и она отправилась обыскивать опустевшие дома.

Я был даже благодарен этой странной девушке за её появление. Она так и стояла на берегу, потупив взгляд. Поразительно хрупкая фигурка. И как только ей удалось выжить? Неужели пряталась в воде? Без особой на то причины я чувствовал себя виноватым за наличие у меня оружия. Мы не обмолвились и словом.

Вскоре вернулась Димбо со свёртком одежды и кое-какой едой, развеяв образовавшуюся неловкость. Схватив свежую рубаху, которые здесь были длинной до самых бёдер и сшивались снизу наподобие обрезанных по самое основание штанов, она спряталась в сколоченной из бамбука душевой, собирающей дождливую воду. Пока незнакомка смывала морскую соль и переодевалась, мы с Димбо присели на парочке брошенных бамбуковых скамеек.

– Хорошо, что хоть одна осталась, ― заметила радостно наконец взявшая себя в руки Димбо.

– Мне кажется, это она отправила послание с единственным выжившим голубем. Странно...

– Что?

– Всё это странно.

Загорелая ножка в зелёном лапте ступила на каменистый берег. Я всё не переставал удивляться её изящности и тому, что прежде не замечал подобного у других женщин. Может пребывание у моря всех делало немного неземными? Присев рядом с нами, незнакомка принялась жадно уплетать сыр, запивая его свежей водой.

– Это ты прислала голубя? ― поинтересовался я.

Пристально посмотрев на меня, девушка кивнула.

– Нам нужно отвезти её в Перекрёсток, ― веско заметила Димбо. ― Но лошадь у нас только одна, потому придётся добираться до Жемчужины, обменщицы туда ещё ходят, и может нам повезёт наткнуться на одну.

– Всё лучше, чем оставаться здесь, ― согласился я.

И, когда незнакомка бережно подобрала последние крошки и запила всё огромным глотком воды, мы пошли. Она так ни слова нам и не сказала. И лишь позже я понял, что наша единственная свидетельница произошедшего была глухонемой.

До Жемчужины было всего два дня ходу. Мы продирались сквозь бамбуковую чащу, с веток которых на нежданных посетительниц глядели бело-голубые медведи с кружками вокруг глаз, напомнившие мне те, что я видел на носу у изобретательницы Сахар.

– Как называются эти звери? ― поинтересовался я у незнакомки, но она, конечно, не ответила, да и глядела совсем в другую сторону.

Когда Жемчужина объявилась на горизонте, наш запас воды почти иссяк, как и еды, у тонкой как тростинка девушки оказался хороший аппетит. Поселение бурлило жизнью и даже не подозревало о страшной беде, случившейся неподалёку. Рыбачки возвращались из моря на лодках, заполненных до отвала устрицами, раками и свежей рыбой. Дети играли в прятки, громко считая до десяти и разбегаясь во все стороны. Несколько пожилых женщин сидели в ряд и задумчиво глядели в море, изредка обмениваясь репликами. Справа от нас лепили горшки, украшая их жемчужинами.

Жемчуга были здесь буквально повсюду. Чёрной разновидностью оказалась вымощена дорога. Кропотливый труд, на который ушёл, без сомнения, не один год. Хотя меня больше поразило несметное количество чёрный блестящих шариков. Поселение по праву носило своё название. Впрочем, украшая жемчужинами посуду, игрушки (глянцевитые белые шарики служили глазами), разного рода домашнюю утварь и мебель, женщины и не думали обременять собственные тела жемчужными украшениями.

Димбо подошла к горшечнице, интересуясь у неё насчёт телеги. Я остановился возле старух:

– Прошу прощения, а кто тут у вас ведёт хроники? Или может есть ответственная за внезапные напасти?

– Какие ещё напасти, девочка? ― искренне рассмеялась старушенция с добрым и наивным лицом. ― А хроники ведут по очереди все жительницы, у нас поди почти ничего не случается, так что и записывать нечего.

Краем глаза я заметил, что незнакомка наблюдала за мной. В надежде я указал на неё и поинтересовался:

– Вы знаете эту девушку?

Старухи отрицательно покачали головами и вернулись к созерцанию моря. Подобная беспечность вызвала у меня приступ раздражения. Наверняка, Ракушка жила точно так же. Каждодневные обыденные заботы составляли их жизни, никогда ничего неожиданного не происходило, только если утонет кто, хотя здешние, скорее всего, плавали с пелёнок, значит, им и такая внезапная смерть не грозила. А потом в единый миг всё просто исчезло.

Стоило предупредить об опасности, но глухонемая не самая убедительная свидетельница, и даже будь она говорящей, Димбо, увидев собственными глазами мёртвый город, не сразу поверила в его реальность. Чего ожидать от остальных? И всё-таки необходимо было что-нибудь предпринять.

Я тронул плечо старушки, судя по выражению её лица, повернувшегося в мою сторону, я уже изрядно ей надоел.

– Отправьте людей в Ракушку, там приключилась беда.

– Какая ещё беда? ― недоверчиво протянула старуха дребезжащим голосом.

– Большая, будет что записать в хрониках.

Посмотрев прямо мне в глаза, словно проверяя не розыгрыш ли всё это, старушка утвердительно качнула головой. На сердце немного полегчало.

Мы с незнакомкой пополнили запасы провизии и пресной воды, которой селянки поделились с большой неохотой. Нехватка пресной воды кому угодно могла усложнить жизнь, даже беззаботным жительницам побережья.

Димбо воротилась с хорошими новостями, сообщив, что обменщица согласилась взять двух попутчиц.

– Я поскачу рядом на Золотке, ― прибавила она. ― Отправляемся сейчас же.

Путь до Перекрёстка мы провели в угрюмом молчании. Обменщица, имени которой я так и не удосужился запомнить, отличалась удивительной неразговорчивостью и не замечала никого вокруг, лишь изредка вспоминая о нашем существовании. Но так было даже лучше. Не приходилось ничего объяснять, потому что ни о чём не спрашивали.

Сидя напротив безымянной незнакомки в покачивающейся из стороны в сторону телеге, я рассеянно размышлял о том, что не прихватил из приморского поселения сувениров для Новжи и так и не искупался. Упустил возможность, а ведь не известно, когда ещё она выпадет.

Девушка постоянно украдкой поглядывала на Велимир, и я решил ответить на безмолвный вопрос:

– Этот клинок не касался людской плоти. По правде говоря, я им пользовалась только один раз. Убила медведя, веришь? Целого медведя.

Она не улыбнулась. Резко отвернулась, стиснув ладони между коленями. Кажется, я ей не нравился.

– Узнать бы, как её зовут, ― проговорила Димбо на вечернем привале, когда все уже готовились отойти ко сну. ― Даже не будь она глухонемой, я бы не удивилась, если бы она не стала ни с кем говорить после пережитого. Наверняка, в Ракушке умерла вся её семья или оказалась похищена. Но кто именно всё это сотворил? ― объездчица направила взгляд в сверкающее звёздами ночное небо. ― Оно, как и ты, Васха, совершенно равнодушно к случившемуся.

– Думаешь, мне безразлична эта трагедия, только потому что я не рыдала в три ручья? ― я затушила костёр, присыпав его землёй, и теперь только силуэт Димбо вырисовывался в ночи.

Ничего не ответив, объездчица просто легла на соломенную подстилку. Завтра нам надлежало проснуться на рассвете.

Когда глаза попривыкли к темноте, я, не в силах заснуть от размышлений о неизвестных, устроивших кровавую бойню в Ракушке, рассматривал свёрнутую в калачик фигурку тихо дремлющей, незнакомки. Слабая, словно бы неприученная к труду, чем она занималась изо дня в день в приморском поселении? Во мне вспыхнуло внезапное желание защитить её, несмотря ни на что. Но как добиться доверия, если девушка даже и смотреть не хотела в мою сторону?

Подъезжая к Перекрёстку, мы ощущали себя недобрыми гонцами. Димбо слезла с Золотки и топала пешим ходом, как и мы с незнакомкой. Многие взгляды были направлены в сторону возвратившихся разведчиц. Я ощутил, как девушка занервничала, и приобнял её за плечо, направляя путь. Она не вздрогнула и не отпрянула, напротив слегка коснулась моих пальцев, что я счёл за благодарность.

– А вот и наши отчаянные головы, ― презрительный тон выдал швею Вигуш, вышедшую нам навстречу.

Сегодня её рубашка из лёгкой немнущейся ткани выгодно подчёркивала талию, а ноги обтягивали кожаные штаны, смятые наподобие гармошки. Острый как игла взгляд пронзил незнакомку, а тонкие губы осветила радостная улыбка:

– Какой прекрасный образчик. На большинстве моя одежда смотрится как на соломенном чучеле, но ты просто создана носить самое лучшее.

– А ты всё о тряпках, ― тяжело вздохнула Димбо.

– Не вечно же ходить со скорбными лицами, нужно жить обычной жизнью, чтобы всё шло своим чередом. В противном случае, нас ожидает хаос, ― заметила Вигуш, теперь вышагивавшая по правую руку от незнакомки.

Когда мы заняли обитые мягкой тканью стулья в комнате меняльного поста, туда пока ещё никто не успел явиться. Участницы Собрания, получив оповещение о нашем возвращении, приходили постепенно. Всё время ожидания незнакомка провела, сидя в уголке нашего стола, за написанием какого-то длинного текста на пергаменте и часто обмакивала перо в чернильницу. Тщательно прятала свежие начертанные строчки ладонью.

Я сидел, полулёжа на столешнице и уже медленно погружался в полудрёму, не сводя глаз с усердно работающей руки незнакомки. Мне до́лжно оказаться первым, кто это прочтёт. Ведь это я её нашёл, всё по-честному.

Не зная, чем себя занять, прокручивал в голове нашу первую встречу. Тогда всё произошло так быстро. Заметив Димбо, она отвернулась и побежала в её сторону, шлёпая по морю, едва не поскользнулась на покрытых водорослями камнях, тщательно закрывая ладонями рубаху ниже пояса. Поразительная скромность для женщины, находящейся среди других таких же женщин. Но грудь она не прикрывала, а ведь её было видно лучше всего.

Комнату заполнила тихая беседа между Димбо, швеёй Вигуш, пивоварщицей Свеп и Снежкой, только и делающей, что меняющей одно помещение на другое в пределах поселения, в надежде спрятаться от безжалостных жгучих солнечных лучей.

Глубоко задумавшись, я поднялся и подошёл к незнакомке. Встал прямо у неё за спиной, так чтобы не было никакой возможности меня разглядеть хотя бы краем глаза, стиснул рукоять Велимира и вытащил его из ножен, замахнувшись в сторону девушки. Один миг, чтобы успеть среагировать и не лишиться головы. Незнакомка резко пригнулась, отшатнувшись затем в сторону стены. Все смолкли, ошарашенно уставившись на меня.

А я наступал на девушку, выставив вперёд остриё клинка. Под натиском жертва вжалась в стену, задрожав всем телом, тяжело дышала. Но выглядела скорее не испуганной, а возбуждённой или притворялась таковой, дабы вместо того, чтобы прикончить, я предпочёл бы её изнасиловать.

– Васха, что ты творишь? ― возмутилась Димбо, решительно шагающая в мою сторону с намерением остановить.

Но путь ей перекрыла, вбежавшая в комнату, Новжа:

– Она знает, что делает.

– Вы обе разума лишились, ― равнодушно усмехнулась Вигуш.

Димбо замерла на месте, не отважившись оттолкнуть Новжу, а мне только оставалось поражаться той беззаветной вере, что подруга испытывала по отношению ко мне.

Кончик Велимира уже врезался в грудь безымянной незнакомки, и я стал вспарывать тонкую рубашку, опускаясь всё ниже, обнажая её без всяких колебаний и не испытывая за это ни капли вины. Не чувствуя ничего кроме холодной решимости. Всё ниже и ниже по тонкой нежной коже, пока не добрался до пупка.

– Хватит! ― прогремел низкий незнакомый мне голос, пришлось повернуть голову, чтобы увидеть, кому он принадлежал.

Лежка ― помощница изобретательницы Сахар. Обе вперили в меня рассерженные взгляды. Лежка без колебаний отодвинула Новжу и высоко подняла левую руку, выбив у меня Велимир. Боль пронзила кисть так, словно ударили чем-то увесичтым. Рука Лежки оказалась деревянной и скорее походила на дубину, нежели на человеческую кисть. Немного больше усилия, и она бы запросто сломала мне кости.

Велимир со звоном упал на пол. Незнакомка сползла вниз по стене, опустив голову, спрятав лицо за спутавшимися тёмными волосами.

– Как это понимать? ― негодующе сверкнула стекляшками на носу Сахар.

– У меня тот же вопрос, ― откликнулся я, потирая ушибленную руку, и пока меня снова не прервали, бросился на девушку, повалил её на пол и порвал рубаху ниже пояса.

В комнате воцарилось гробовое молчание, которое прервал озадаченный голос Новжи:

– Это что опухоль? Ты больна?

Незнакомка отползла обратно к стене, скрестив ноги, тщательно скрывая от всех правду, что уже отпечаталась в наших головах.

– Она не больна, и она не глухая, ― ответил я, поднимая Велимир и пряча его в ножны. ― И ещё это не она, а он ― мужчина. Ну, знаете, как у диких собак, есть самцы и самки, вот он ― первое.

– Я знал, ― наконец подал голос притворщик, тонкий, но всё же мужской голос. ― Ты отличаешься от остальных, ― он глядел на меня ожесточённо. ― Ты знаешь о нас, у тебя есть меч. Но откуда? Они не оставляли после себя оружия, когда уходили.

Я устало опустился на стул, было гадко на душе. В этом мире обитали не только женщины, но и мужчины, однако по какому-то мистическому стечению обстоятельств, прежде они никогда не сталкивались друг с другом. Это произошло только теперь, когда я появился в Быстроречье.

– Бессмыслица какая-то, ― пробормотала Снежка, глядя на мужчину как на диковинное животное.

– Может принесёте ему целую рубаху и штаны заодно? ― предложила Димбо.

– Я об этом позабочусь, ― внезапно оживилась Вигуш и вышла. Эту женщину вообще ничего не брало. Подумаешь мужчина, которого она в жизни не видела.

– А что за слово такое «мужчина»? ― поинтересовалась Новжа, садясь рядом со мной.

– Придумала только что, надо же их как-то называть.

– Разумно, ― задумчиво протянула пивоварщица Свеп.

Я встал:

– Мне нужно глотнуть воздуха, ― и вышел на улицу.

Навстречу, грубо столкнувшись со мной плечом, шла Малка. Она не поздоровалась и вообще не посмотрела в мою сторону, быстро скрывшись в дверном проёме. Теперь все участницы Собрания Девяти были на месте, и они могли начать обсуждение ситуации, не дожидаясь меня.

Я рассмеялся собственной глупости. Всерьёз принять его за женщину! Чрезмерно манерен, чтобы быть женщиной, которые никогда не выпячивали собственную женственность. Всё лишь притворство. И этот вызывающий взгляд, говорящий: «в самом ли деле ты хочешь прикончить меня, или, может, сперва поиграешь со мной?» Я отогнал от себя очередной прилив омерзения.

Но мужчины, прибывшие, чтобы убить одних женщин и похитить других, не могли выглядеть подобно ему. Это наталкивало на размышления. Желая удовлетворить всё разгоравшееся любопытство, я вернулся в комнату, где собрание только начиналось.

Вигуш уже успела приодеть притворщика и расчесать его, превратив в подобие сельской модницы. В приталенном жилете поверх тонкой рубашки с длинными рукавами и плотными манжетами (всё из редких гладких тканей) и в меру просторных, но, всё-таки подчёркивавших ягодицы, штанах, он приковывал взгляд. Меня же внешность этого слизняка волновала мало. Приблизившись впритык, грозно потребовал:

– Имя! Настоящее имя.

– Арчи.

– Что это значит? ― полюбопытствовала Новжа.

– Раб, ― отозвался Арчи безрадостно. ― На моём языке этим словом определяют несвободного человека, вынужденного служить другим и делать всё, что ему велят против своей воли.

– Похоже, ты всегда готов услужить, ― с отвращением проговорил я, не знающий, как стереть из памяти момент, когда Арчи был готов раздвинуть ноги, лишь бы не умирать.

Но Арчи ничего не ответил и никак не изменился в лице. Похоже, нападки оказались для него привычны. В моё отсутствие никто не додумался связать лжеца, зато Сахар внимательно изучала его писанину. Я оказался слишком раздражён, чтобы попросить прочитать текст вслух. И снова повернулся к Арчи:

– Очевидно, ты шпион. Почему тебя оставили, а не забрали с собой?

– Да, я шпионил для Империи. Но у подобных мне не большой выбор: либо становишься шпионом, либо чьей-то игрушкой, пока не сдохнешь в очередной грязной оргии. Я предпочёл первое.

– Сейчас расплачусь, ― съязвил я.

Арчи продолжил:

– Я отправлял отчёты о Ракушке, претворялся сиротой без слуха и языка, таким образом изучая ваш язык. Мне легко поверили, запросто доверились и считали за своего, ― он немного помолчал, прибавив глухо. ― Я не желал смерти людям, от которых впервые узнал о доброте и сострадании, потому перестал посылать отчёты. Но это было уже неважно, они узнали достаточно. Явились даже не ночью, а посреди яркого дня и вырезали всех старых, схватили молодых, показали, где моё место, ― его лицо болезненно скривилось, намекая на жуткие воспоминания о пережитом насилии, ― и уплыли, уверенные, что как только вы обо всём узнаете, сами меня убьёте.

– Похоже, они вовсе не видят в нас достойных соперниц, ― мрачно протянул я.

Арчи прямо посмотрел на меня:

– А ты сама видишь?

Истина больно кольнула в сердце. Теперь страх захлестнул и мой рассудок. Теперь и мне не хотелось верить в происходящее.

Новжа, слушавшая рассказ шпиона вместе со мной, встала и отодвинула стул, усаживая Арчи по правую руку от меня, ободряюще улыбнулась ему и вернулась на своё место. Бывший раб уставил печальный взгляд полный скорби в стол. И я понял, что больше не мог его ненавидеть.

– Это не имеет никакого смысла! ― негодующе воскликнула изобретательница Сахар.

Бумаги помялись в её крепко сжатых руках. Лежка положила целую ладонь изобретательнице на плечо. Сахар с усилием разжала трясущиеся руки и едва заметно улыбнулась своей помощнице.

Историю Арчи читали по очереди. Когда она добралась до меня, то стало ясно, что он вовсе не собирался долго скрывать свою личность. Вероятно, он жаждал наказания. Эта сломленная фигура, придавленная к деревянному стулу грузом вины. Он сидел, сгорбившись, воткнув подбородок себе в грудь.

Новжа преисполнилась сочувствия к этому жалкому созданию. Многие участницы совета бросали на мужчину полные сострадания взгляды, исключая Малку. После прочтения она обратилась в ещё большее безмолвное изваяние, чем была прежде. Ребёнок, которому здесь явно было не место.

Я наклонился к Димбо, шепнув:

– Может стоит удалить девочку? Отправить к матерям?

– У Малки оставалась только сестра от их общей, но уже почившей, матери, ― откликнулась Димбо, не поворачиваясь.

Пристально взглянув в сторону девочки, я увидел тихие слёзы, ручьём стекающие из-под густой чёлки и падающие на её колени. Свеп попыталась как-то утешить, но от этого Малка только скукожилась, ещё глубже уйдя в себя.

Мне оставалось лишь наблюдать реакцию участниц Собрания Девяти на правду, которая предстала перед ними во весь рост и не позволяла забыться. Димбо, пережившая всё вместе со мной, выглядела спокойной, но спокойствие не было свойственно такой живой натуре, что говорило само за себя. Вигуш безучастно рассматривала свои ногти, временами поглядывая в сторону Арчи, словно проверяя не задрался ли воротничок рубашки. И о чём только думала эта женщина? Последняя из присутствующих ― Снежка отрешённо уставилась в голую стену.

Левое ухо защекотал шёпот:

– Когда ты поцеловала меня в щёку перед уходом, я почувствовала, что прежняя Васха вернулась.

Я повернул голову, столкнувшись с искренним, полным облегчения взглядом Новжи. Хоть у кого-то сейчас было не так тяжело на сердце. Моя подруга всегда умела искать яркие белые пятнышки на непроглядно чёрных полотнах, это у неё не отнять. Дружба между женщинами такая нежная, что я сам удивлялся, почему не поцеловал Новжу раньше.

– Так что мы будем делать? Что скажем людям? ― подала голос Димбо, когда в комнате окончательно воцарилась гнетущая тишина.

– Жемчужина... ― начала было Сахар.

– Думаю, они уже в курсе дел, ― оборвал я. ― По моей просьбе они должны были отправить туда людей на подмогу.

– Вряд ли мертвецам нужна помощь, ― прохладно отозвалась Вигуш.

– Их стоит похоронить, ― жёстко сказала Димбо, смерив швею тяжёлым взглядом. ― По всем правилам их поселения.

Вигуш недовольно цыкнула:

– Разве я с этим спорила?

Я повернулся к Арчи:

– Когда они снова нападут?

– Это никому не известно. Может завтра, может через одно лето. Но, убедившись в вашей безвредности, они вероятнее всего дождутся, когда всё поутихнет, а поселение восстановят, а потом вернуться за рабами. Империя живёт за счёт работорговли и нескончаемых войн. Стирать целый народ с лица земли им не выгодно. Вы будете жить в трепете и страхе и однажды смиритесь, что кто-то навсегда уйдёт, чтобы другие могли остаться и не знать бед и насилия. Это будет жертва, которую вы принесёте ради благополучия большинства, но ваш край уже никогда не станет прежнем, потому что все будут знать, но никто не осмелиться произнести вслух. И это знание пожрёт вас изнутри.

Арчи отвечал ровно, не выказывая ни единой эмоции, но от того его зловещее пророчество звучало ещё страшнее и неотвратимее.

– Может нам сбежать... ― осторожно вмешалась Снежка. ― В горы. Там они нас точно не отыщут.

– Козочки будут в восторге, ― съехидничала Вигуш. ― С радостью потеснятся в своих сырых и тёмных пещерках.

– Козочки? ― не поняла Новжа, я, впрочем, тоже.

– Горные козочки ― жительницы Эха, ― пояснила Димбо.

Эхо ― единственное людское поселение в горах. Оттуда привозили камень и руду, но о самих поселенках ходили разные небылицы, потому что те редко спускались с гор, и их почти никто не видел. Женщины, решившие выбрать самое тяжёлое место для проживания, и впрямь казались странными, ведь Светлый край был так велик и плодороден.

– Пленницы, ― внезапно подала голос Малка, успевшая за время наших препирательств справиться со своими рыданиями. ― Мы так и оставим их в руках мужчин?

– Разве мы можем что-то сделать? ― печально произнесла Димбо, а сама сжала правую руку в кулак. ― Они явились не невиданных кораблях с оружием в руках. Это страшные убийцы без сострадания и, может статься, даже без сердца. Разве нам по силам выйти против них?

Малка сорвалась с места и отошла к закрытому окну, толкнула ставни, впуская в комнату солнечный свет. Снежка отодвинулась подальше от яркой полоски, разделившей столы напополам.

Я рефлекторно сжимал рукоять Велимира, свисающего с пояса. Ладонь уже порядком запотела. Но душа так и рвалась в бой, в котором в одиночку было не победить.

– Возможно, ― осторожно начал я, привлекая всеобщее пристальное внимание. ― Только возможно, что мы могли бы попытаться собрать отряд, построить лодку и переплыть на тот берег Несмолкающего моря. Они не ждут, что мы явимся, и...

– И что? ― вздёрнула бровь Вигуш. ― Хочешь отправить ещё несколько наших на смерть? И кто научит их убивать других людей? Может ты? Разгуливаешь с этой длинной острой и опасной штуковиной, тыкаешь во всех. В этом всё и дело, верно? Хочется пустить кровь?

– Нет, не в этом всё и дело, ― ответил я сдержанно, очень уж хотелось врезать этой наглой равнодушной твари по морде навершием Велимира. ― Но найдём ли мы в себе силы жить дальше, зная, что где-то там женщины нуждаются в нашей помощи? Сможем ли простить себя за собственную никчёмность?

Тяжёлый и протяжный вздох Свеп, скрип отодвигающегося стула и фраза, брошенная пивоварщицей, походя нахлобучивавшей на голову шляпу, быстро вернули меня с небес на землю:

– Разве мы вправе решать такие вещи? Кто мы, в самом деле?

Она вышла ни с кем не попрощавшись, положив этим поступком конец Собранию Девяти. Не приходилось сомневаться, что вскорости весть о случившемся в Ракушке разнесётся по всему Светлому краю, не минет и далёкие горы, именуемые Волчьей Пастью. Но, как и пророчил Арчи, мы медленно превращались в овец на убой, способных только блеять и жевать траву, надеясь, что сегодня пастух прирежет кого-то ещё.