Текст книги "Царство женщин. Сердце Аризеля (СИ)"

Автор книги: Йель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Айя предприняла попытку ударить своей неприспособленной к насилию рукой того, кто толкнул её в очередной раз, но он просто грубо схватил её за кисть. А препятствия всё не заканчивались. И когда имперцы успели уйти столь далеко и почему были так хорошо мне видны за деревьями?

Звук рвущейся одежды распорол морозный воздух. Айю повалили на землю. Её, прежде казавшаяся значительной, а ныне хрупкая фигурка терялась за столпившимися над своей жертвой тёмными силуэтами.

Я схватился за Велимир, на ходу вынимая его из ножен, ступил под кроны древних деревьев, заставив имперцев разом обернуться на до боли знакомый им металлический шелест. Один из них уже лапал задницу Айи, толком не разобравшись, кто перед ним. Но убрал руку, завидев меня с распущенными волосами, спадающими на плечи, и яростью во взгляде.

– Ты сказал, что нас не станут здесь искать! ― всполошился тот, что слева, обнажая свой дешёвый на вид блеклый меч.

Остальные последовали примеру товарища. Я увернулся от первого удара, полоснув лезвием по боку наглеца. Но не видел пятого. Свист стрелы обозначил его присутствие. Обернувшись, я заметил тело, мешком рухнувшее на снег, из глазницы торчало пушистое древко, изготовленное умелыми руками Малки. Нерадивый воин выронил свой меч.

– Спасибо, ― кивнула я лучнице, затаившейся за стволами деревьев.

Оставалось четверо. Двое из них, будучи откровенными трусами, просто дали дёру. Но Димбо уже бежала следом, широко размахивая топориками. Я толком ничего не разглядел за заснеженными ветками, на которые вдруг брызнула кровь.

Замахнувшись Велимиром на очередного дезертира, я не успел ударить. На него с громким воинственным кличем нёсся Арчи. И разил коротким мечом так неистово, что имперец едва успевал защищаться, лишь пару раз бес толку ударив по круглому щиту воина. Арчи полоснул по жилистой шее, окропив свою накидку свежей горячей кровью.

Последний схлестнулся с Новжей, с отвращением и завистью поглядывая на её длинную до самого пояса косу.

– Слишком ты неумел для такого бравого воина! ― усмехался он, прячась за сугробами и нападая исподтишка, исхитрился царапнуть остриём по её голени.

Новжа перестала преследовать противника, просто дождавшись, когда он снова спрячется за сугроб, пронзила то, что могло превратится в высокую и массивную зимнюю бабку, и вытащила меч, позволив тяжёлому бездыханному телу дезертира примять снег своим весом.

– Ты как? ― спросил я, указывая на рану.

– Просто царапина, ходить могу, ― ответила Новжа, переводя дух.

А я всё никак не мог взять в толк, что подействовало на отряд, ещё недавно замиравший от нерешительности и страха при одной только мысли об убийстве. Обернулся и увидел заплаканную Айю, вперившую пустой взгляд в одну точку. Она пребывала в ступоре, рваные штаны спутались в ногах. Имперцы не успели ничего сделать, но сам вид первой хранительницы никогда не лишавшейся выдержки, не то что бы позволить себе расплакаться, шокировал и меня. Участницы отряда сразу поняли, имперцы сделали нечто отвратительное и непростительное, раз смогли довести Айю до такого ужасного состояние. А оружие в натренированных руках сделало остальное.

Малка опустилась рядом с Айей, отдавая ей свою накидку.

– Как странно, ― рассеянно пробормотала Димбо, вытирая топорики о белоснежную ткань. ― Их головы лопнули почти как тыквы.

Я постарался ободряюще улыбнуться Айе, кое-как стоящей на дрожащих ногах. Но сестра посмотрела на меня не с благодарностью, а с откровенным осуждением, что покоробило до глубины души. Что в этот раз я сделал не так?

Уши различили явственное уханье совы, выбившейся из общего птичьего гомона и звериной возни. Ведьма Соши. Не она ли сделала мой путь таким длинным? Не она ли просто наблюдала, безжалостно доводя ситуацию до критического состояния? И, зная это, Айя не могла простить, что та, к которой она рвалась через этот лес в середине зимы, предпочла дать шанс моему отряду показать себя, вместо того, чтобы уберечь первую хранительницу с помощью колдовства. Картинка сама сложилась в голове.

По Быстроречью уже несколько месяцев бродили слухи об Айе и ведьме, к которой она ходила. Но я был слишком занят, чтобы задумываться или слушать, ловя лишь отголоски сплетен, вдруг оказавшихся правдой. Но ждать признательности за спасение в таком случае было бессмысленно.

– Я не чувствую вины, ― огорошила меня Новжа, пока мы отогревались у камина в гостиной. ― Он был такой вертлявый, хуже цыплёнка.

– Прости, Васха, тебе никто не достался, ― Арчи присел на диван, обхватывая ладонями кружку с горячим молоком.

Димбо полировала и без того сияющие топорики, пока Малка развешивала в помещении выстиранные балахоны, но полностью пятна так и не сошли, оставив после себя бледно-бордовые потёки. И, несмотря на обсуждение того, сколь оказалось просто уничтожить имперских дезертиров, я чувствовал недосказанность, пропитавшую воздух.

Покидая место боя, я обернулся, чтобы успеть заметить, как мёртвые тела опутали корни деревьев и затащили глубоко под землю вместе с брошенным оружием, не оставив и намёка на присутствие чужаков. Но больше никто не решился повернуть головы. Я хорошо натренировал отряд. Они научились здорово убивать и были недурны, особенно в сравнении с трусами, решившими избежать любого столкновения с сильным врагом, и явно не без причины. Но, ловко используя приёмы, которым были обучены, мои девочки не сразу поняли, что они натворили.

Лишь когда пред ними предстали бездыханные тела, пока только начинающие воительницы, осознали, те больше не поднимутся и не произнесут и слова на своём мудрёном языке. Арчи видел смерть, и на его лице застыла тень мрачного удовлетворения, он лишь начал вкушать месть за все причинённые ему страдания. Но об остальных сказать того же я не мог.

Запутавшись в собственных чувствах, девушки ушли спать раньше обычного. А на следующий день каждая из них подходила ко мне по одиночке, улучив момент, когда я оказывался один.

– Я ощущаю себя очень уязвимой, ― поделилась Димбо. ― На поле боя умереть может любая вот так вот просто от лезвия чужого топорика. И моя голова тоже лопнет как тыква, Васха?

– Такое возможно.

Казалось, ей только этот ответ и был нужен. Больше объездчица ничего не спросила, вернувшись к своим делам, отложила топоры, с которыми долгое время не расставалась.

Малка нерешительно схватилась за мой рукав, когда я приводил в порядок комнату и позабыл закрыть дверь, вынося мусор. Одна припасённая стрела так и торчала у неё за поясом.

– Я попала в цель, Васха, ― сообщила она и без того известный мне факт. ― Имперцы убили всех в Ракушке. Напали на беззащитных и безоружных, ― рука подростки стиснула ткань моего рукава. ― Я не допущу, чтобы Ракушка повторилась.

Только Новжа тянула с разговором до последнего и часто проверяла повязку, закрывающую рану на лодыжке. Я решил сам проведать подругу, как раз, когда она готовила ужин и увлечённо помешивала куриный суп.

– Ничего не хочешь мне сказать? ― поинтересовался я непринуждённо.

– Что например?

Я прислонился к натопленной каменной печке, глядя прямо на подругу:

– Может ты решила отказаться? Не стоит заставлять себя лишь ради меня.

– Мой мир вовсе не вертится вокруг тебя, Васха, ― отозвалась Новжа. ― Конечно, может так показаться. Но я, бесцельный человек без всяких желаний, была рада просто следовать чужим целям и желаниям. Твоим желаниям. Мне не грустно из-за того, что я убила тех дезертиров. Я просто думала, а что будет если в следующем бою убьют тебя...

– Или тебя.

Наши взгляды пересеклись. Я и впрямь переживал, с замирающим сердцем наблюдая, как Новжа билась с имперцем, но мысленно одёргивал себя, чтобы не вмешиваться. И теперь заметил, шутя:

– Я верю, что ты сделаешь всё что угодно, лишь бы не расстаться со своей роскошной косой.

Подруга улыбнулась сквозь пелену слёз. На этом моя душа окончательно успокоилась.

Позже, засидевшись в библиотеке хранительниц, перечитывая старые хроники, я всё искал любые упоминания о мужчинах. Не может быть, чтобы раньше они никогда не показывались на наших берегах. Но так ни на что дельное и не наткнувшись, отправился спать, высоко держа руку с подсвечником перед собой. Освещал путь в темноте слабым огоньком догорающей свечи. Неожиданностью стала Айя, затаившаяся рядом с дверью в мою комнату. Во мраке её черты размывались и казались зловещими.

Я не стал спрашивать, что она забыла рядом с чужой спальней, надеясь прошмыгнуть мимо. Но сестра преградила путь.

– Ты для неё важнее меня, ― горько пробормотала она, и нечто острое вонзилось в мой бок, окутывая тело внезапной слабостью.

Сползая на пол, я разглядел древко стрелы Малки. Как будто в Светлом крае водились ещё какие-то стрелы… Поразился собственной глупости.

Фитиль догорел, затухнув. Сознание быстро покидало меня, язык онемел, наверное, оружие было предусмотрительно отравлено. Уж кому-кому, а первой хранительнице не составляло труда достать яд. Я слышал мягкие удаляющиеся шаги старшей сестры, а перед тем как веки окончательно потяжелели, едва не ослеп от видения сияющих глаз похожих на две полные луны. В их глубине отразилось зелёное древо, чья кора вмиг почернела, а листья развеялись по ветру, обратившись в серый прах.

Глава 8.5. Глазами изобретательницы: никогда не закрывай своих очей

Пока Лежка раскладывала уже готовые доспехи по манекенам, я не находила себе места, отмеряя шагами подвал. Двадцать в ширину и тридцать пять в длину моих стандартных шага. Но из-за шкафов и полок, которыми были заставлены стены, казалось, что здесь куда меньше места. Ещё и бледноватый «вечный свет», разлитый по банкам и озаряющий комнату, крал углы, воровато погружавшиеся во тьму. Резко замерев на месте, я начала вглядываться во мрак в поисках жирных отвратительных пауков, которых Лежка просто не выносила. Но они-то ли попрятались, то ли научились сливаться с непроницаемой темнотой. Разочарованно вздохнув, направилась дальше. Было совершенно нечем заняться.

Лежка, справившаяся с данным ей заданием, задрала рукав рубахи до локтя и стала откручивать крюк, помогающий ей удерживать доспехи. Покончив с этим, она отодвинула ящик самого широко здесь шкафа и вынула протез, внешне полностью повторяющий по своей форме человеческую руку и обтянутый кожаной перчаткой.

– Уходить собралась? ― поинтересовалась я, спрятав руки за спину, и глядя на помощницу.

– У нас закончились продукты, ― прозвучал низкий звук из самого Лежкиного нутра.

– Правда? ― данный факт поразил меня, но, быстро оправившись от удивления, подняла вверх указательный палец для придания значительности сказанному. ― Возьми что-нибудь особенное. Нам непременно нужно отпраздновать успешное завершение очередного проекта.

Помощница кивнула, широкими шагами быстро пересекла подвал и исчезла на лестнице. А на меня снова набросилась беспощадная скука. Простояв некоторое время в бестолковой прострации, я поправила очки в тонкой изящной оправе и поднялась наверх. Минула кабинет и оказалась в просторной гостиной, полностью забитой неудавшимися экземплярами брони. Стоило от них избавиться, может потом, когда решу, чем ещё заняться.

И куда подевалась Лапка? Любовь к уличным прогулкам в её положении скорее вредна. Хорошо хоть добрые люди помогали, когда коляска переворачивалась на камнях. Но жизнь эту кошку ничему не учила.

Остановившись, я уставилась на своё отражение, растянувшееся на широком золотистом стальном, преимущественно стальном, нагруднике. Такая славная вещица, жаль бесполезная. Слишком массивная, делает владелицу неповоротливой и от того уязвимой, если придётся иметь дело с проворным врагом, облачённым в более лёгкие доспехи. И такое убожество кузнечиха собиралась всучить Васхе. Только не в мою смену.

В тишине и покое клонило в сон, но сейчас был самый разгар дня. Стоило ли выйти прогуляться? Вот уж бредовая идейка. И всё-таки уже через пару мгновений я переступала порог мастерской. День выдался пасмурный, вот-вот польёт, воздух пропитала влага, но сама земля была ещё сухой. Как пойдут ливни, почва обратится в грязное месиво и придётся перемещаться по расставленным тут и там доскам до самой главной улицы, хорошо хоть я редко куда-то выхожу.

Лежка, наверняка, отправилась к продуктовым лавкам. А это направо. Пойти ли туда же, чтобы столкнуться с ней? Нет, лучше схожу в противоположную сторону. Здесь в нескольких домах от моего закоулка, располагалась лавка швеи Вигуш. Швея находилась в вечном поиске моделей, так она их называла, для своих нарядов. И после расставания с тем мужчиной, совсем перестала радоваться жизни.

Изнутри швейной лавки раздался громкий стук от падения чего-то тяжёлого, а затем звон, похожий на разбитое стекло или не просто похожий, а точно ведь стекло.

– Никчёмная кривоногая жирная кобыла! ― пронзительный рассерженный крик заставил меня поёжиться.

Наружу выскочила девушка, вся красная от негодования. В наполовину натянутой на грудь рубахе, она бросила враждебный взгляд в сторону хлопнувшей двери и плюнула на гладкие деревянные ступеньки, удалившись с гордо поднятой головой. Аккуратно обойдя смачный плевок, я толкнула дверь, зайдя внутрь.

Первое, что попалось на глаза это разбитая в дребезги стеклянная ваза, затем развалившийся на части табурет. Кусочки стекла врезались в лоскутный ковёр, и Вигуш, опустившись на коленки, аккуратно их собирала, складывая в деревянную мисочку. В остальном обстановка мало изменилась. Бесчисленное количество вешалок с висящими на них нарядами, и манекены вроде тех, что использовала я, заказав у одной мастерицы по совету Вигуш. Правда в этот раз её манекены стояли обнажённые, а на них самих разноцветным мелом были жирно обведены и надписаны все обличённые «несовершенства». Начиная от лишних кусков на животе в области рёбер, заканчивая слишком большой по размеру грудью.

– Помочь? ― поинтересовалась я, опускаясь рядом со швеёй.

Вигуш, ещё полностью не отошедшая от произошедшего, бросила в мою сторону раздражённо-обозлённый взгляд и лишь неопределённо повела плечами. Сочтя это за согласие, я принялась за дело. Поняв, что непрошенная помощница никуда не ушла, отторгнутая её недружелюбием, Вигуш начала ворчать:

– Невыносимо каждый день видеть их лоснящиеся сальные рожи и эту тупую уверенность в собственном совершенстве. Ты бы слышала, что эта убогая сказала, когда я попросила втянуть её жирное пузо, ― она стала передразнивать голос девушки, превратив свой в писклявый и противный на слух. ― «Зачем мне это делать? Мой живот совершенно нормальный. Ты для кого шьёшь свою одежду? Для людей? Вот и учитывай мои реальные размеры, а не свои сумасшедшие фантазии.»

Я отчётливо увидела, как у Вигуш задёргался левый глаз, настолько близко было её лицо от моего.

– Я не могу так работать, ― стиснула зубы швея, поднимаясь на ноги, после того, как мы собрали все осколки. ― Этот мужчина, Арчи, он был великолепен. Каждая чёрточка, каждая косточка и линия. В нём не было ничего лишнего, ― лицо озарял свет, пока она это говорила. ― А все эти недоделанные ему и в подмётки не годятся. Это как работать с холщовым мешком, после того как познала тонкий хлопок. Интересно, а все мужские экземпляры такие?

Выпав на некоторое время из реальности, Вигуш так и стояла, уставившись невидящим взглядом в потолок. Я решила вернуть её обратно на бренную землю:

– Вряд ли. Ведь женщины тоже отличаются друг от друга. Единого стандарта нет.

– Какое разочарование, ― расстроенно пробормотала Вигуш и переключила внимание на поломанную табуретку.

Нелегко ей будет в дальнейшем, вот о чём я думала, покидая швейную лавку. Хоть Вигуш и была странноватой, но в одном мы были похожи ― в беззаветной одержимости любимым делом.

Несмотря на свою протяжённость и густонаселённость, Перекрёсток всё никак не мог обзавестись статусом города. Поселению не хватало организованности, какой могли бы похвастаться Эхо и Быстроречье. Иногда это меня удручало. У нас даже не было городской площади, только колодец, вокруг которого чаще всего и собирался народ, чтобы обменяться сплетнями или объявить что-нибудь важное. Особенно актуальный в жару, когда мучала жажда.

Но нынче жара спала, и за водой приходили лишь по бытовой нужде. Целая очередь с вёдрами стояла там и сейчас. Конечно, в Перекрёстке имелось ещё несколько колодцев, но не настолько популярных как этот, меньше размером, располагающихся не в самом центре главной улицы, а в глубине извилистых улочек. Лежку я всегда посылала только к этим колодцам.

Когда очередь становилась слишком длинной, она начинала образовывать спираль. Некоторые притаскивали целые пустые бочки на колёсиках, потому ждать приходилось долго, но никто не жаловалась. Женщины увлекались разговорами и не замечали, как угасал день. Давненько я сама не ходила за водой. Интересно, какая нынче горячая тема для обсуждений?

Незнакомая женщина в очереди пристально глядела в мою сторону, а заметив мой ответный взгляд поманила рукой.

– Чем могу помочь? ― вежливо поинтересовалась я.

– Постоишь в очереди вместо меня, если не трудно, а то моя младшая дочка проснулась. Я уложу и быстренько ворочусь.

– О, с радостью помогу.

Всучив мне пару деревянных вёдер с железными ободками, мать побежала дальше по улице. А я пристроилась на её место, развесив уши.

– Какие нынче вести из Жемчужины? ― поинтересовалась женщина, стоящая неподалёку от меня, у своей соседки.

– Да какие могут быть вести? Четверть домов опустела, работа не ладиться, хотя некоторые напротив уходят в неё с головой. Многие потеряли родных и любимых.

– Ужасная штука этот ураган, ― покачала головой третья женщина.

Две первые взглянули на неё с недоумением:

– Что за ураган?

– Как это? ― у третьей расширились глаза от удивления. ― Тот, что унёс жительниц в море.

– Она из этих, ― шепнула первая второй. Мрачно переглянувшись, женщины замолчали.

Я подумала, какой силы должен быть ураган, чтобы снести всё поселение и насколько разумным, чтобы тронуть лишь людей, не разрушив дома. Даже для меня это казалось невозможным.

Мысли оборвал звон алюминиевых ложек, хаотично бьющихся о котелки и кастрюльки. На очередь надвигалась целая толпа недовольных. Старые, молодые, подростки, нашлось место и маленьким детям, увлёкшимся вслед за необычайным зрелищем. Подростки и издавали непереносимую какофонию звуков. Но сразу же перестали, стоило толпе остановится. Вперёд вышла высокая, смурная на вид женщина лет сорока.

– Мы более не позволим лжи разъедать сердца наших детей! ― низким басом объявила она, откашлялась и тут же продолжила. ― И всем придётся признать, как в действительности погибли наши сёстры из Ракушки! Их жестоко убили, многих из них, а остальных похитили!

Из открытых окон повысовывались лица, очередь притихла и перестала двигаться, сосредоточив внимание на возмущённых. Но оцепенение продолжалось недолго. Выкрик в нескольких шагах от меня, исходящий от женщины, что ранее упоминала об урагане, ударился о толпу:

– Не о своей ли лжи ты лопочешь?! Чему ты учишь наших детей? Страху? Хочешь, чтобы они оглядывались на каждом шагу в ожидании удара от какого-то монстра из кладовки?

– Нет никаких мужчин! ― послышался другой голос. ― Их даже никто не видела, кроме участниц Собрания Девяти, но и те просто поверили на слово незнакомой нам белке!

– Вот именно, ― несколько кивков в знак поддержки.

Я начала нервничать. Ситуация накалялась, но отделиться от очереди не вышло, меня обступили со всех сторон.

– Там были трупы! ― выступила женщина из толпы протестующих, брызжа слюной.

– Последствия урагана, который и унёс остальных в море, ― упрямо вторила очередь.

Две женщины, прежде обсуждающие Жемчужину, отделились от остальных, стоящих за водой, и присоединились к возмущённым. Некоторые повторили за ними, я замешкалась.

– Нельзя всё принимать на веру, ― снисходительно заметила старуха с клюкой, показавшаяся из ближайшего к колодцу дома. ― Что это за сказки про каких-то мужчин? Да мы слыхом не слыхивали о подобном. Бред сивой кобылы, вот что это! ― она плюнула себе под ноги. ― Я скорее в ураган поверю или в зверя какого, выбравшегося из пучин морских, ― она затрясла клюкой, тыкая в присутствующих плохо стёсанным концом. ― Держитесь от воды подальше, и ничего с вами не случится!

Приняв совет слишком буквально, несколько человек отодвинулись от колодца. От толпы отделились трое и присоединились к очереди. Я мигом пожалела о своём чрезмерно любопытном характере и приведшем меня на место, на котором сейчас стояла, сжимая гладкие ручки чужих вёдер.

– Я с матерями лично помогала отправлять в последний путь мёртвых, ― заявила подростка с кастрюлей и ложкой в обеих руках. ― Ни жилища, ни даже лодки не были сломаны, зато пострадали клетки с почтовыми птицами, как будто кто-то намеренно их поломал, чтобы не позволить оповестить о случившемся остальных. Такое не по силам неразумному зверю.

Снова кивки и переходы с одной стороны на другую.

– Вам придётся признать правду, ― настаивала предводительница протестующих. ― Или же это будет означать, что вы плюёте на память погибших.

– Меня тошнит от этого дерьма!

– Кто дал тебе право решать за всех?!

– Заткните её кто-нибудь!

Гвалт гневных голосов смешался со стуком ложек о котелки и кастрюльки. А потом (я не заметила с чьей именно стороны) полетели первые камни. Под ногами на улице их было не много, очевидно, кто-то набрал заряды заранее, притащив прямо на потасовку. Я прикрыла лицо ведром, отходя в сторону, споткнулась о чужую ногу и упала на спину. Крики оглушали, никто никого не слушала, и я уже не могла различить слов. А попытки подняться не увенчались успехом. Нога ныла, кажется, я подвернула лодыжку.

Теперь ставшая единой в своём негодовании толпа неистовствовала. Чудом мне удалось отползти в сторону, будучи никем не растоптанной. В ход пошла вода и вёдра, что летели в несогласных. Наверное, стоило вмешаться, например, сказать о своём участии в Собрании, подтвердить существование мужчин и всю историю. Но я сама знала всё лишь с чужих слов, доверилась представлению Васхи о происходящем. Потому едва ли мои доводы смогли бы хоть кого-нибудь убедить. Насколько легко поверить в домыслы, когда не знаешь правды. Мужчины, которых почти никто не видела. Арчи не в счёт, слишком долго он прикидывался одной из нас, да и опасным не выглядел. Может и правда чушь, безумие, на которое я легко повелась? А у Арчи между ног приютился морской паразит, и не бывает никаких мужчин.

Собственный отрывистый нервный смех вернул меня обратно в Перекрёсток в гущу стычки, переросшей в самую настоящую драку. Сквозь толпу я разглядела Вигуш, равнодушно наблюдавшую за происходящим со стороны. Отчаянно надеясь, что она меня заметит, я замахала руками, крича:

– Вигуш! Вигуш!

Услышав своё имя, швея насторожилась, и стала вертеть головой по сторонам, потом внимательно вгляделась в беснующуюся толпу и, наконец, заметила меня. Вопросительно подняла бровь. Я указала на ногу, удручённо покачав головой. Кивнув, Вигуш сделала шаг в мою сторону и стала медленно продвигаться сквозь дерущихся, поразительно ловко увернулась от камня, едва не рассёкшего ей лоб.

– Они выжили из ума, ― констатировала Вигуш, склоняясь надо мной и помогая встать.

– Не могу не согласиться.

Нога ныла так, что я скривилась от боли, зажмурившись, когда пыталась на неё наступить. А в следующий момент нечто нестерпимо горячее хлестнуло по лицу, заставив вскрикнуть. Я почуяла запах горящей плоти и плавленых волос. Вигуш быстро оттащила меня в сторону, помогая сесть на ближайшие ступеньки.

– Что с моим лицом? Что с моим лицом? ― лихорадочно повторяла я, впиваясь ногтями в руку своей спасительницы, меня трясло.

– А ты не чувствуешь? ― отстранённо поинтересовалась швея.

Очков я лишилась, и окружение стало расплываться, но левый глаз не закрывался. Он совсем не закрывался, хотя я изо всех сил напрягала веко.

– Что это такое было? ― не отставала я.

– Похоже камень разбил фонарь на столбе, масло вспыхнуло как раз над тобой. Если бы не очки, ты бы лишилась обеих глаз, Сахар.

– Охотно верю. Но что с моим левым глазом?

На этот вопрос Вигуш не ответила. Не став дожидаться, пока толпа утихнет, она донесла меня до моего дома. Я услышала обеспокоенный голос Лежки:

– Что случилось?

– Давай ты сперва поможешь мне занести её внутрь.

Оказавшись на продавленном диванчике в гостиной, я потребовала принести зеркало и другую пару очков. Вигуш стояла в сторонке, уставившись на меня, пока Лежка поспешно выполняла распоряжение. Немного успокоившись в тишине и покое родных стен, я стиснула ручку зеркала лишь слегка дрожащей рукой, водрузила очки на переносицу и, сделав глубокий вдох и выдох, посмотрела на собственное отражение.

Лицо обожжено, несколько ссадин на скулах, оставшихся от разбитого стекла. Белый шарик левого глазного яблока торчал из-под опалённой брови, лишённый мягкой тонкой кожицы, зовущейся веком. Я сглотнула, в пересохшем горле засаднило. Собравшись с духом, повернула голову и выдавила улыбку, глядя по очереди на бледную Лежку и безразличную Вигуш:

– Похоже у меня появился новый проект. Что думаете?

Громкое протяжное мяуканье у ног стало единственным ответом, который я получила.