Текст книги "Царство женщин. Сердце Аризеля (СИ)"

Автор книги: Йель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Вралета на это ничего не возразила, молча вытряхнула тлеющий табак на мостовую и вернулась на своё место у фонарного столба. Но, несмотря на грозные и веские предостережения целительницы, в толпе всё равно нашлись заинтересованные «чудесными» свойствами табака. Айя попросила проголосовать, и большинством поднятых в воздух рук было решено, что в общий план табак вноситься не будет.

– Если желаете, то можете лично договориться с обменщицей Вралетой, ― вставила слово Свебела с доброжелательной полуулыбкой.

– Теперь перейдём к делам насущным, ― снова поднялась с места Айя. ― Кто-то с неизвестной для нас целью оскверняет деревья в Саду Древних, рискуя накликать беду на всех жительниц города.

Присутствующие притихли и напряглись, нахмурившись. Молчаливое осуждение повисло в воздухе. В круг вышла старшая садовница Ярша. Широко расставив руки, она подобно священнику обратилась к своей пастве:

– Не выразить словами наше возмущение, и гнев, и недоумение. Чем Предки могли не угодить одной из нас? Чем её обидели мёртвые, подтолкнув на столь бесчестный и чудовищный поступок?

Свебела, сидящая по правую руку от меня, скрыла за ладонью усмешку. Чрезмерную показушность Ярши и правда было трудно не найти забавной. Но никого кроме Свебелы не развеселило выступление старшей садовницы.

Оглядывая женщин, я заметил первую мать Новжи, её оказалось легко узнать по ярко-рыжим пусть и очень коротко обрезанным волосам. Сама Новжа на сход не явилась, отдыхала после тяжёлого труда. Хотелось бы и мне сейчас оказаться в своей постельке, а не сидеть здесь, отгоняя комаров. У самых ступней Свебела зажгла пахучую палочку в медном блюдце. Хорошее средство от насекомых и один из товаров, который мы получали в обмен на нечто другое.

– Мы провели тщательное расследование, но так и не смогли обнаружить виновницу, ― продолжала Ярша на высоких нотах. ― Теперь это дело в наших общих руках.

– А можно узнать, что именно вырезали на деревьях? ― поинтересовалась незнакомая мне женщина из толпы.

И без того тонкие губы Ярши обратились в ниточки. Даже я всерьёз встревожился, вдруг вспомнив про древо первой матери Васхи.

– Мне действительно больно говорить об этом, ― изрекла старшая садовница драматично, ― но рано или поздно вам всем бы это стало известно, ― она тяжело вздохнула, заставив окружающих напрячься ещё сильнее.

Младшие садовницы раздали листочки с изображением символа, который выцарапывался на коре деревьев. Один оказался и в моих руках. Широкая алая спираль, отдалённо напоминающая символ солнца. Ни мне, ни кому-либо другому этот рисунок ничего не говорил. Очевидно, старшая садовница любила драматизировать на пустом месте.

– Это же ведьмовской знак! ― донёсся голос из толпы, все разом уставились на её обладательницу. ― Правильно будет, если я предположу, что символы были начертаны только на очень древних деревьях, потому никто кроме садовниц их и не заметил?

Ярша коротко кивнула.

– Ага-ага, ― продолжала женщина. ― Тогда это точно ведьма. Она уже две зимы как у нас в лесу поселилась в самой чаще. А метки оставляет, чтобы вызывать духов умерших.

В этот момент я узнал в женщине нашу следопытку, которая забиралась в лес дальше остальных, когда выслеживала селящихся неподалёку от города зверей.

– Но я сразу рассказала о ведьме хранительнице Свебеле. И докладывала о всех новых находках, хотя об этом знаке совсем позабыла. Уж простите, ― она виновато улыбнулась.

– Ты встречалась с этой ведьмой? ― поинтересовалась Айя.

– Мы всего несколько раз пересекались в лесу. Я спрашивала, почему она в город не захаживает и о том, чем занимается. Со́ши, так ведьму кличут, говорила всё без утайки, я даже удивилась. Но я не думала, что она всерьёз станет деревья Древних губить.

На блеклом и сухом лице Ярши отпечаталось раздражение.

– Значит, никто из наших не виновата? ― раздалось в толпе.

– Старшей садовнице не стоило вот так сразу своих обвинять.

– Вот-вот.

Гомон возмущения становился всё громче. Пришлось вмешаться Айе, чтобы это прекратить.

– Прошу тишины! ― подняла она ладонь, легко добившись этим движением желаемого, затем повернулась к следопытке. ― Отведёшь меня завтра поутру к той ведьме, чтобы мы с ней могли поговорить?

– Как скажешь, первая хранительница.

Ярша вернулась к своим девушкам несколько уязвлённая.

– Полагаю, сходку на этом можно считать законченной, ― заявила Айя во всеуслышание.

На город уже стали опускаться сумерки. За обсуждениями жительницы стали расходиться. Несколько женщин отошли в сторонку с обменщицей Вралетой, чьи попытки обменять любимую отраву не оказались совсем бесплотными.

По возвращении домой я услышал медвежий рёв, принесённый вечерним ветром. Но, спустя мгновение, уже не мог поклясться, что мне не померещилось.

Минул целый месяц работы на лесопилке, прежде чем я почувствовал первые крупицы силы в своём теле и уверенности в сердце, которые и привели меня на порог жаркой кузни. Здесь вовсю кипела работа. Когда, приметив меня, кузнечиха оторвалась от раздачи команд своим подмастерьям, и выглянула на улицу, я ощутил себя жалкой букашкой рядом с этой высокой, могучей и плечистой женщиной, способной, казалось, прихлопнуть меня своей большущей ладонью как мелкую вошь.

– Чем могу помочь, Васха? Не частая ты гостья в моей обители, ― голос у неё был такой же мощный, настоящий грудной бас.

Я высоко задирал голову, отвечая ей, аж шею сводило:

– Наверное, моя просьба покажется слишком дерзкой.

Кузнечиха усмехнулась, может, вспомнив мои прежние наряды.

– Все знают, что третью хранительницу отличает дерзость.

– Спасибо, наверное, ― неуверенно промямлил я, протягивая листок с рисунком, который сделал накануне.

– Хм... ― кузнечиха почесала в потном затылке, забирая рисунок и рассматривая его. ― Что за вещица?

– Меч, ― ответил я, пряча взгляд.

– Меч? Какой такой меч? Больше на иглу похоже, только здоровенную. Какого размера должен быть сарафан, сшитый такой иголкой?

«Твоего?» ― подумал я, но вслух не сказал.

– Сделаешь?

– Ты так всё подробно расписала, что только неумелая новенькая не справится. Но работа непростая, не ковала я прежде подобного. Что дашь за неё?

Я нервно переступил с ноги на ногу, украдкой глядя по сторонам, чтобы никто не подслушивал нашей беседы.

– А что хочешь? ― спросил я.

Губы кузнечихи расплылись в улыбке.

– Наряд хочу такой, какой ты раньше носила, ― я едва успел испугаться такого объёма работы, как она прибавила, ― но не для себя. Для пары своей. В подарок.

– Ладно. Тогда договорились?

– Договорились.

Пара кузнечихи оказалась куда как скромнее в размерах и худенькая настолько, что поразительно, как её ветром не сдувало. Сняв все мерки, я обсудил эскиз и готовился сесть за шитьё в предвкушении новенького блестящего меча, который в дни ожидания стал являться мне во снах.

Когда в назначенный день кузнечиха вручила мне оружие, заботливо укрытое в украшенных резьбой в виде густых лесов ножнах, стук собственного взволнованного сердца стоял у меня в ушах. И я почти не слышал вопросов, которые мне задавала мастерица относительно цели использования такого странного предмета. Всё, чего мне хотелось, это поскорее начать тренироваться, сжав в руке обмотанную кожей ещё не истрепавшуюся от времени рукоять. Я ощущал тяжесть оружия, но рукам хватило сил его поднять и привязать к поясу. Дни, проведённые на лесопилке в поту и боли, не прошли даром.

Покончив с искренней благодарностью, которою не мог в полной мере выразить словами, и, вручив новенький сарафан, я отвернулся, направившись в сторону дома Новжи, так мне не терпелось похвастаться. Но не успел сделать и десяти шагов, как услышал истошный, полный ужаса крик.

– Прячьтесь!

Я дёрнулся, быстро перейдя на бег. Встречающиеся мне женщины напротив разбегались в стороны, повторяя без остановки: «Медведь. В город ворвался медведь».

Я минул ещё пару улочек, пока вдруг резко не затормозил, увидев громадного зверя с синей как ночное небо шкурой, шерсть которой росла будто заборчиком. Жительницы поспешно прятались в домах, запирая двери и ставни. На улице не осталось ни единой живой души, пока из-за поворота не показалась маленькая девочка. Та самая кроха, знакомая Васхи, просившая меня с ней поиграть.

Заметив медведя, она лишь улыбнулась и бесстрашно тыкнула в него указательным пальчиком. Зверь не нашёл этот жест дружелюбным. До этого просто обнюхивая местность в поисках еды, теперь он встал на задние лапы, закрыв небо над девочкой. Моё сердце сжалось. Считанные мгновения медведь поднимал лапу, чтобы ударить ребёнка. Никто не успел бы ничего предпринять. Что вообще можно было сделать с разъярённым зверем?

Но у меня не было и лишнего мига, чтобы над этим размышлять. Вбежав на сложенные у внешней стороны стены одного из домов дрова, те самые, что мы рубили вместе с Новжей, я забрался на крышу. Обнажил меч, шелестящий звук касания лезвия о ножны невольно пробудил что-то глубоко в душе. Вздохнув полной грудью, с криком, вырвавшимся из самого нутра, я прыгнул на медведя сверху, заставив его отшатнуться от девочки, и вонзил лезвие ему в шею, крепко схватившись за жёсткую шерсть. Взревев от боли, зверь стал метаться из стороны в сторону, отчаянно стряхивая меня. Липкая горячая кровь из свеженанесённой раны испачкала зипун и пропитала рубаху.

Испуганная малышка убежала в слезах. Вздохнув с облегчением, я спрыгнул с медвежьей спины, прихватив меч с собой. И, ловко уворачиваясь от мощных громадных лап, просто резал медвежью плоть в открытых и уязвимых местах, пока вся мостовая не оказалась окрашена красным, как если бы над нами прошёлся кровавый ливень. В конце концов обессиленный и израненный зверь тяжело рухнул на землю, издав свой последний вздох, и затих.

Дыша полной грудью, сжимая рукоять полностью окровавленного меча, я широко улыбался. Это тело оказалось лёгким и быстрым, в то время как предыдущее вряд ли позволило бы мне миновать все медвежьи удары. Эти руки помнили своё дело, новое оружие ощущалось как родное.

Я возвышался над побеждённым зверем, над мёртвой тушей, пока двери и окна медленно распахивались, выпуская наружу жительниц города. В молчании и шоке они окружали эту устрашающую сцену, пока не заняли собой всё свободное, незапачканное в крови, пространство. И лишь теперь я очнулся, вспомнив об окружающей реальности, поспешил стереть улыбку со своего лица.

– Васха убила медведя! ― доносились громкие разговоры за спиной, но никто и не пытался говорить тише.

– Как она вообще это сделала? И что за штука у неё в руках?

– Васха спасла дочь одной из подмастерий кузнечихи, о чём вы толкуете?

– Спасла, говоришь? Но почему-то мне не по себе.

– А я говорила, что медведь опасен, и так оставлять это нельзя.

Гомон нарастал. Обескураженный, я отступил от медведя на пару шагов. Толпа внезапно стихла и расступилась перед явившейся как раз вовремя Свебелой. Сестра взглянула на меня, потом на медведя, а затем на меч в моей руке.

– Ты сама это сделала? ― спросила она ровно.

– У меня не было выбора. Либо он, либо девочка. Так всё и было, ― пытался оправдаться, сам не зная почему.

– Разве я об этом спрашивала?

– Да, я сама это сделала, ― я потупил взор, вдруг ощутив себя глупо.

Краем глаза заметил потрясённую Новжу, сдерживающуюся только из-за присутствия второй хранительницы от того, чтобы не выбежать ко мне.

– Всем расходиться! ― скомандовала Свебела. ― И уберите мёртвого медведя, ради Предков.

Женщины послушались. От толпы отделилась кузнечиха и взвалила тяжёлую тушу зверя себе на спину словно пушинку. Я не сомневался, прибеги она раньше, то могла бы завалить медведя голыми руками, если бы захотела, конечно.

Новжа всё-таки подошла ко мне, когда большинство уже разошлись.

– Всё случилось так внезапно. Ты впорядке? ― беспокоилась она.

– Зверь не ранил меня. Можешь не волноваться.

– Неужели ни единой царапины? ― удивилась Свебела. ― Идём к реке. Не представляю, какое количество воды нужно, чтобы смыть всю эту кровь.

– Разве Васха не героиня? ― обратилась Новжа к моей сестре, пока мы шли, ловя на себе испуганные и недоверчивые взгляды.

– Героиня чего? Героиня Быстроречья? Может ещё деревянное изваяние ей поставить?

– Почему бы и нет?

Свебела усмехнулась, но беззлобно. Она скорее выглядела озадаченной, нежели рассерженной. А я так и шёл с обнажённым мечом, не сразу сообразив спрятать его в ножны.

– Теперь мне становится понятно, зачем ты тратила время на лесопилке, но до сих пор не ясно, как тебе удалось уложить огромного зверя без единой раны, ― говорила Свебела.

– Повезло, наверное, ― попытался я разыграть удачливую дурочку, но не было похоже, что сестра мне поверила.

Когда мы оказались у реки, я оставил оружие на берегу, а сам полностью погрузился в быстрые воды. Издали я заметил, как Свебела разглядывала меч, а затем положила его на место с видом исследовательницы, обнаружившей нечто непредсказуемое и смертельно-опасное. Не превратил ли я себя в изгоя, устроив кровавое представление посреди города? А ведь тогда это казалось очень хорошей идеей.

Выбравшись на берег, я обнаружил, что даже бурным водам реки Быстрой оказалось не под силу смыть алые следы с одежды там, где впиталась кровь. Но теперь я куда меньше походил на человека, только что вернувшегося с бойни.

– Лучше тебе будет вернуться к себе, ― сказала Свебела, ― пока я тут наведу порядок.

– Ладно.

К дому хранительниц я уже шёл только вместе с Новжей, которая вдруг притихла и словно не находила себе места.

– Так ты об этом деле говорила? ― тихо поинтересовалась она, когда до каменного здания оставалось рукой подать.

– Можно и так сказать.

– Искусство убийства, ― задумчиво протянула подруга, и я понял, что она видела моё сражение с медведем от начала до конца. ― Но зачем? Только из-за одного медведя? Он мог и не ворваться в город.

Я вздохнул:

– Возможен ли мир, в котором нет ни единого врага, от которого бы тебе пришлось обороняться?

– Мы живём в таком мире, разве нет?

– Сейчас может быть. Но что, если однажды он явиться, как вот этот медведь. И что тогда мы станем делать? Просто попрячемся по домам, пока враг не поднесёт факел и не подожжёт их?

Новжа посмотрела на меня большими глазами:

– Ты говоришь страшные вещи, Васха.

– Нет, самые обычные. Спасибо, что проводила.

Махнув подруге рукой, я закрыл широкую деревянную дверь дома хранительниц, скрывшись внутри. Стало тревожно на душе без всякой видимой на то причины.

Глава 2.5. Глазами ведьмы: шёпот грядущего

Музыка леса ласкала слух. Шёпот деревьев приносил с собой отголоски вестей из человеческого поселения. Но я едва к ним прислушивалась, нечто странное творилось с самим мирозданием. То ли землетрясение, то ли тайфун, но никем незамеченные. Пока что... Но волны докатятся и до людей и коснутся даже меня.

Тревога всё нарастающая, беспрерывная и жгучая заполнила грудь. Захотелось разорвать её в клочья лишь бы избавиться от невыносимого чувства. Длинные и острые ногти вполне это позволяли. Но вместо этого я подставила обнажённую грудь прохладному ветру, надеясь хотя бы так немного остудить растревоженное сердце. Лёжа под густыми кронами самих высоких и необъятных древних деревьев, не до́лжно испытывать ничего кроме покоя. Кому как ни этим старухам, покрытым морщинистой, местами потрескавшейся, корой, не знать, что время стирает всё, а потому нет причин для тревог. Однажды все мы сольёмся с землёй, став кормом для будущей жизни.

Чистый лесной воздух пропитался солью, я вскочила, оглянувшись, надеясь успеть уловить откуда доносился этот запах, но он тут же испарился. Ведьмы не верили в иллюзии. Я нахмурилась, запахивая грудь. Как раз вовремя, чтобы встретить приближающихся гостей.

Всё утро они брели по лесу, ломая помертвевшие ветки и спотыкаясь о камни. Одна, впрочем, была проворней и внимательней другой. Вторая тормозила ход из-за своей неопытности перемещения по лесу. Мне оставалось лишь дождаться незваных посетительниц, либо скрыться среди густых сочно-зелёных листьев, прикинувшись совой.

Обнажив нутро тряпичной сумки, я вытащила круглую деревянную баночку с краской, открыла её. Вязкий, тяжёлый запах ударил в нос. Щедро обмакивая пальцы, я стала рисовать линию за линией на своём лице ― оранжево-жёлтый окрас полуночной совы. Перья птицы торчали в моих спутанных чёрных волосах, позволяя довершить превращение.

Захлопнув баночку, поспешно спрятала её обратно в сумку. Посторонние шаги становились всё ближе, нет времени на промедление. Повесив сумку на плечо, я трижды обернулась вокруг себя и, вот уже яркие большие крылья заменили руки. Когтистые лапы чиркнули землю, когда я взлетала, затем спрятавшись среди веток.

– Мы уже близко, первая хранительница, ― звучал голос следопытки, взрослой женщины в одежде цвета осенней листвы, её отличали большие слегка оттопыренные уши и добрый нрав. Только из-за любви этой женщины к лесу я заговорила с ней в первый раз, но до сих пор несколько жалела об опрометчивости своего поступка.

– Надеюсь на это, ― тяжело выдохнула высокая незнакомка, выходящая на недавно занимаемую мной полянку.

Смуглые руки, высокий лоб и тёмные волосы. Будучи одета как любая жительница местного городка, держалась она совсем иначе. Гордо расправив плечи, на которых словно бы висело по никому незаметному бревну. Что за бремя она на себе тащила?

Выйдя так, что я могла отлично их видеть, вторженки остановились.

– Вот это место, ― указала следопытка. ― Я часто примечала Соши отдыхающую здесь. Думаю, это её любимая полянка. Хотя добираться сюда далече.

Незнакомка устало выдохнула, опускаясь на землю.

– Погоди-ка, ― спохватилась следопытка. ― Тут примято. Похоже будто человек лежал совсем недавно, ― она задрала голову, глядя по сторонам, скользнула взглядом по моему укрытию. ― Может статься, ведьма наблюдает за нами прямо сейчас?

Вторая вскочила, быстро позабыв об изнеможении, выпрямилась и произнесла громко и чётко:

– Ведьма Соши, я вторая хранительница Быстроречья Айя! Я здесь, чтобы побеседовать с тобой о Саде Древних, в котором ты портила деревья. Это священное место для всего моего народа. Могла ли ты не догадываться об этом, когда покусилась на них?

Выпорхнув из листвы, я ударилась о сырую землю, снова обратившись в человека. Эта вторая хранительница уже начинала раздражать.

– Я ― ведьма Шепчущего леса, мне ли не знать, что представляют собой деревья? ― ответила я, негодуя.

Глаза женщин были широко открыты, настолько их удивило моё диковинное превращение. Следопытка опасливо отступила, но первая хранительница и не думала сдвигаться с места.

– Боюсь, наша старшая садовница иного мнения, ― продолжала она с выражением упрямой ослицы на лице. ― Ей надлежит оберегать и заботиться о деревьях наших Предков, нельзя просто вторгаться куда-то лишь потому что тебе хочется.

Я громко и зло рассмеялась. Смех эхом разошёлся по лесу, отогнав ближайших птиц, но даже хлопанье их многочисленных крыльев не могло скрыть моего презрения и негодования.

– Вы, люди, думаете, что оберегаете лес, в то время как вы сами без него ничто. Это он вас оберегает. И эти деревья принадлежат Древним. Они давно почти не плодоносят и потому покинуты вашими садовницами. Я удивлена, что эти глупые девчонки вообще что-то заметили. Подобные им запросто затеряются в трёх соснах.

Первая хранительница слушала терпеливо, поразив меня своей выдержкой. Люди часто выходили из себя, стоило лишь покуситься на то, что они полагали их законной собственностью. Она вынула из кармана штанов листок с символом ключа и показала мне. Это стало последней каплей. Схватив бумагу, я разорвала её в клочья.

– Это нельзя рисовать, где попало! Прочь из моего леса, глупые люди, пока я не сделала так, чтобы вы остались здесь навсегда!

Обернувшись совой, я бросилась на вторженок с когтями. Они закрывали лица, я царапала их руки. И ещё недавно такая спокойная и сдержанная первая хранительница убежала в испуге вслед за следопыткой.

Кого они посмели учить?! Кому они смели указывать?! Ведьма Шепчущего леса не была обязана терпеть такую наглость. Пусть мой юный облик не обманывал сюда приходящих. Ведьма Соши заслуживала, чтобы её остерегались.

Но, вопреки предупреждениям и ещё незажившим ранам, первая хранительница вернулась. Теперь в одиночку. Она была уверена в себе, раз решила, что сможет запросто отыскать обратный путь.

Но у меня не нашлось времени на возню с назойливым человеком. И так и не явившись на её призывы, я вынудила первую хранительницу плутать в лесу до поздней ночи, пока к ней на подмогу не явилась следопытка.

Оставалось всего одно дерево, чтобы начать ритуал. Только один ключ. И нерадивые садовницы не могли помешать птице, скрывающейся среди деревьев. Ворвавшись в сад в этот раз, я заметила, что обычного патруля не было на месте. Может они отступились? Мягко приземлившись около одного из деревьев, достала нож, сделанный из коры самого твёрдого железного дерева, но не успела замахнуться, чужая рука в тиски сжала запястье, отняв инструмент.

В свете звёзд, я разглядела хмурое смуглое лицо. Эта наглая женщина вжала меня в дерево, в котором почти потухла жизнь. Я пыталась оттолкнуть её, но она схватила и второе запястье, пригвоздив к шершавой коре.

– Я думала, что действительно умру в том лесу, ― её щекочущее дыхание коснулось моего лица. ― И в какой-то момент даже стала благодарна за это. Но потом меня нашла следопытка. Зачем ты так поступаешь?

– Зачем? Я не хочу, чтобы люди совались в мой лес.

– Люди? Но разве ты сама не человек?

– Я ведьма Шепчущего леса, ― процедила я сквозь зубы, сопротивляясь. ― Пусти.

– Не слишком ли ты слабая для ведьмы?

– Не слишком ли ты тупая для первой хранительницы?

– Скажи, зачем эти символы на деревьях?

Неистовый жар исходил от её тела в эту прохладную ночь. Мне становилось не по себе. Очень давно ко мне так близко не подходили люди, а прикосновений я не помнила даже материнских.

– Это древо угасает, мне нужно успеть нанести символ. Если отпустишь, расскажу.

Некоторое время первая хранительница смотрела на меня с недоверием, но затем разжала хватку. Подняв нож, я приступила к делу, напоследок сомкнув ладони, вознесла молитву:

– Ты снова родишься прекрасной и чистой, живой и свободной, этого древа душа.

Закончив важную часть ритуала, развернулась и заметила, что первая хранительница стояла, зажмурившись, с сомкнутыми ладонями. Это покоробило. Негоже не ведьме прощаться с деревьями.

Обернувшись совой, я улетела в ночное небо, даже и не думая рассыпаться в объяснениях. Больше эта наглая женщина не заявлялась в мой лес. Мысли о ней какое-то время тревожили меня. Воспоминания о её жгучих взглядах, сладковатом запахе её тела, касаниях... Но я всё отгоняла, занимая себя подготовкой к ритуалу.

Посередине круга, выложенного из лесных, обросших мхом, валунов располагался древний каменный алтарь, служивший множеству лесных ведьм ещё до меня. Пять ключей по краям круга, пять дорог в измерение Древних, куда сгинули души деревьев.

Я была готова приступить, как все деревья в лесу разом взволновались в абсолютно безветренную погоду. Они кричали, а я слушала их вопли, ужасаясь. Совиные крылья вознесли меня над лесом, над этими деревьями. Спикировав, я направилась к городу людей, явственно различая медвежий рёв. Когда приземлялась, ярчайший солнечный отблеск отразившийся в стали ослепил меня. Потеряв ориентацию, врезалась во что-то твёрдое, даже не успев понять, что это было. Едва уцепилась за первый попавшийся край крыши, чтобы увидеть ЕЁ.

Девушка с острой плоской металлической ветвью в руке. Она рассекала ею воздух, она убивала медведя. Кровь брызгала во все стороны. Но ни грусти, ни сожаления не отражалось на молодом лице. Лишь холодная решимость, смешавшаяся со жгучим восторгом от каждого погружения стали в плоть зверя. И страх зародился в моём сердце, безотчётный страх.

Кто это существо предо мной? Оно не могло родиться в нашем мире. Не могло оно и явиться из мира Древних. Прекрасное и ужасное одновременно, как начало и конец самого мироздания.

– Третья хранительница, ― прошептали деревья.

Третья... Сестра той первой?

Едва мёртвый медведь рухнул на мостовую, как я взлетела, сделав широкий полукруг в воздухе, оставляя позади спешащих на зов крови женщин, я направлялась к каменному зданию, выделявшемуся из всех других. Окно, в котором я заметила смуглое лицо оказалось не заперто. Влетела внутрь, ударившись об пол. Совиное пёрышко выпало из моих волос, покружившись в воздухе, оно приземлилось в широко открытую ладонь первой хранительницы, поднявшей на меня суровый взгляд. Непрошенные мурашки пробежали по коже.

– В тот раз ты обманула меня, ― проговорила первая хранительница недобро.

Но это всё, что она успела произнесли, прежде чем оказалась затянутой моим пёрышком. Жёлтое обратилось в коричневое, я подхватила его острым клювом и повернула к всё несмолкающему Шепчущему лесу. Он тревожился, требовал объяснений и ждал необратимых перемен.

Уже скоро коричневое пёрышко опустилось на край пророческого круга, вернув себе человеческий облик.

– Гляди, ― сказала я первой хранительнице. ― Не своди взгляда. Много веков назад на Шабаше ведьмы заключили соглашение с природой, прочертили границы, обещав, что никто из людей не возьмёт от природы больше необходимого, а природа в свою очередь не станет губить людей. Медведь, вдруг покинувший свою уютную обитель, чтобы напасть на город ― дурной знак. Я уже давно ощущаю странные вибрации, но они ничего мне не говорят. Тогда я решила обратиться к Древним. Там на границе миров есть ответы на всё.

Сделав несколько шагов, я нависла над алтарём, позволив единственной слезе скатится по моей щеке и упасть в каменную чашу. Начертанные символы ключа заискрились огнём. И, пока они пылали, надо мной выросла исполинская тень в блестящем металлическом одеянии с плоской железной веткой, стиснутой в руках. В её огромных глубоких как озёра глазах застыло отражение нашего общего неотвратимого грядущего. Я услышала вопли и рыдания, доносившиеся словно издалека, они пронзили моё сердце. Первая хранительница, стоящая в круге, тоже всё видела и слышала. И чувствовала, как ледяная рука сдавила шею, высоко подняв, и швырнула на колени. «Там тебе самое место... Там тебе самое место...», ― угрожающе гремел голос. Звон ломающихся цепей и воинственный крик стали ответом. Тень увеличивалась, пока не затмила собой поляну, покрыв всё, а на её голове не вырос цветок с острыми лепестками. Но это было лишь началом…

Ноги подкосились. Истощившись и испытав небывалое потрясение, я тяжело рухнула на землю, провалившись в забытьё.

Когда же сознание вернулось ко мне, чужая рука протирала лоб холодным смоченным в воде полотенцем. Первая хранительница сидела рядом с койкой в хижине, которую можно было отыскать лишь в случае, если моё колдовство ослабло.

– Ты видела это, ― произнесла я неожиданно хрипло.

Она поднесла кружку с водой к моим губам, дождавшись, когда напьюсь. Я не знала, как откликнуться на эту заботу, лихорадочно отыскивая ей причину, выгоду, которую могла получить первая хранительница.

– Да. Но я не столь мудра и не поняла, что это значит.

Смешок слетел с моих губ, я осторожно села.

– Мудрость тут ни при чём. Трудно расшифровать предсказания, потому что если бы мы могли ожидать грядущее, то оно бы не выбивало нас из колеи столь сильно. Не приходилось бы прибегать к древнему колдовству, чтобы его выведать. Но ты должна была узнать её.

– Васху?

– Так её зовут? ― я задумалась, подбирая слова. ― Твоя сестра станет нашим общим спасением, но она же обратиться проклятьем.

– Как такое возможно?

– Проклятье не всегда означает погибель или страшное горе. Ты увидишь, мы все увидим.

– Разве предсказания нужны не за тем, чтобы помочь нам повлиять на грядущее? ― слова первой хранительницы звучали мягко, её лицо утратило привычную хмурость, став просто сосредоточенным. Она внимала моим речам и глядела с такой нежностью, что мне хотелось сбежать из собственной хижины, из родного леса как можно дальше, лишь бы никогда больше не видеть этих глаз.

– Увы, но чаще всего лишь за тем, чтобы к нему подготовиться. Первая хранительница...

– Айя. Зови меня Айя.

– Хм... Айя, я благодарна тебе за то, что ты не бросила меня уязвимую и ослабленную, ― я поднялась с постели, ощутив приятную твёрдость ног. ― Но больше мне твоя помощь не требуется. И лучше тебе забыть место, где находится моя хижина.

Она кивнула, поднимаясь с крепко-сколоченного, но уже покосившегося от долгого использования табурета. Собираясь уйти, Айя окинула меня ещё раз долгим взглядом и произнесла, не спрашивая, но утверждая:

– Я навещу тебя снова.

Было открыв рот, я не смогла вымолвить ни слова. И лишь наблюдала, как гордая фигура с неизмеримым грузом на широких плечах толкала скрипучую дверь и выходила в лес, освещаемый первыми лучами восходящего солнца.

– Ещё один знак. Васха... кто же ты такая, Васха?