Текст книги "Царство женщин. Сердце Аризеля (СИ)"

Автор книги: Йель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Взяв листок, начал медленно читать, старательно разбирая текст на чужом языке.

– Разве я велел читать? ― надавил старик.

Это меня разозлило.

– Даже если у меня нет выбора, хочу знать на что подписываюсь.

Бежевый рыцарь наполовину опустил тяжёлые веки, но больше не стал меня прерывать. Некоторых слов в документе понять так и не удалось. Общая суть же заключалась в том, что я был обязан отдать службе двадцать зим жизни. Интересно каков стандартный срок? Хотя это совсем неважно. Про сумму жалования тут ничего толком не говорилось. Всё равно что продать себя в рабство, только немного более привилегированное. И мужчины подписывались на такую судьбу, не задумываясь.

Взяв перо, я написал на имперском своё имя, но сделал это раздельно. Первое, что научил нас писать Арчи ― это имена.

– Зачем здесь столько солдат? ― поинтересовался я, отдавая пергамент. ― Мы с кем-то воюем в Аризеле?

– В каждом городе Империи есть армейский район, ― объяснил старик, скручивая пергамент и обвязывая его грубой бечёвкой. ― Это армия наместника города, которому теперь служишь и ты. Солдаты не задают вопросов, а просто выполняют приказы.

Он встал и подошёл к полкам, положил договор среди других скрученных свитков.

– Ты вооружён и облачён в доспехи, ― проговорил бежевый рыцарь, оглядывая поднявшегося на ноги меня. ― Значит, всё что тебе требуется ― только комната, ― он обошёл стол и чиркнул что-то на клочке бумаги, протянув его мне. ― Отдашь местному управляющему. Он должен сидеть в деревянном домике, похожем на собачью будку.

Я взял бумажку, не разобрав ни слова из-за размашистого неаккуратного почерка. И почему имперцы не могли писать ровно? Плохо, видать, учились, раз с почерками беда.

Оставив бежевого рыцаря, я покинул штаб, но не спешил к так называемому управляющему. Ноги несли меня в порт и как можно скорее. Но не удалось сделать и десятка шагов, как путь преградил тот самый задира-солдат со своей старой гурьбой заносчивых неудачников. Не располагая временем на всякие глупости, я попытался их обойти, но получил резкий толчок в больное плечо и едва устоял на ногах.

– Что ещё? ― процедил я раздражённо, стискивая зубы от накатившей волны боли. ― Вам прошлого раза не хватило?

– Солдатам имперской армии запрещено сражаться друг с другом, тупая твоя башка, ― ответил мой старый знакомый презрительно.

– Что вам вообще можно? Самоудовлетворяться хоть не запрещают?

Он наклонился ко мне, произнеся в лицо:

– Язык бы попридержал. Теперь ты один из нас.

– Так чем обязан? ― отозвался я, стараясь сохранять хладнокровие.

– Мы слышали, ты выдержал удар принца, ― взбудоражено проговорил другой солдат за спиной своего товарища. ― Слухи не врут?

Принца? Я был несколько сбит столку

– Почему бы вам у него об этом и не спросить? ― растолкав солдат в разные стороны, я решительным шагом направился к выходу из армейского района.

Арчи рассказывал, что хоть у Империи и имелся единоличный властитель, у которого были свои дети, сама императорская семья заключала в себе четыре родовые ветви. Они всячески пересекались, редко принимая кого-то постороннего. И любой член этой достаточно обширной семьи мог стать Императором, если находил в себе силы вступить в жестокую и кровавую борьбу за власть, полную предательства и интриг. А каждый не правящий член имел звание принца. Неудивительно, что мне довелось столкнуться с одним из них.

Но тот удар стоило списать на случайность. Когда время вдруг стало шевелиться не быстрее улитки, я смог подготовиться, и сам металл, из которого был выкован Велимир, также сослужил хорошую службу. Если доведётся снова схлестнуться в бою с красным рыцарем, что маловероятно, раз солдатам не дозволено обнажать мечи друг против друга, я вряд ли выдержу ещё один удар такой мощи.

– Димбо! ― окликнул я, заметив впереди непослушные кудряшки, кое-как собранные в тугой хвост.

Объездчица замерла, но вместо того, чтобы обернуться и поприветствовать меня, прибавила ход. И вообще стала улепётывать так быстро, что удивлённому мне пришлось перейти на бег, чтобы угнаться за ней. Димбо пропала на лестнице, ведущей в какой-то тёмный подвал. Я спустился следом.

Широко открытая дверь никем не охранялась. Полумрак помещения без окон скрывал личности многочисленных гогочущих и кричащих посетителей. Громко делали ставки. Растолкав толпу, я, наконец, увидел, на что ставили. Квадратный ринг, обнесённый проволочной решёткой. Деревянный пол в пятнах засохшей, а местами и свежей крови. Посередине, с венами, выступившими на мускулистых руках, бритый раб с клеймом на левой щеке в виде цветка с четырьмя острыми лепестками. Напротив него, сжимая покрасневшие от крови кулаки, рычала растрёпанная и вспотевшая Падве.

– Три серебряных на островитянина! ― раздался оглушительный голос Димбо, умудрившейся перекричать всех даже в шумном помещении, полном низкоголосых мужчин.

Не знаю, чего мне хотелось больше: влепить оплеуху Димбо или оказаться на ринге против Падве. Негодование просто разрывало на части. Сомкнув веки, я сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, а затем подошёл ко входу на арену. Здесь стоял какой-то низкорослый полумуж с бегающими глазками. Наверное, раб принадлежал ему. Заметив меч на моём поясе, он отступил, а я резким движением распахнул клетку.

Падве уже мутузила чёрного раба, согнувшегося напополам, из его носа текла и пузырилась кровь. Тяжёлая нога стражницы пнула в бок мускулистое худое тело, заставив того рухнуть на пол. С лязгом я вытащил Велимир, приставив лезвие к шее Падве. Она оторопела, вдруг замерев. Раб больше не шевелился.

– Хотела бы я сказать, как мне стыдно за тебя, но никаких слов не будет достаточно, ― разочарованно и зло проговорил я на нашем языке и убрал Велимир обратно в ножны. ― Уходим.

Арена осталась позади. Димбо вышла с мешком полным серебра и довольной физиономией, расплывающейся в улыбке. Падве стирала пот на ходу. Когда в лицо ударил солнечный свет, и никто не мог нас слышать, я резко обернулся, заставив девушек, идущих следом, встать.

– Вы только что славно обогатились на чужих страданиях, с чем вас и поздравляю, ― проговорил я сдержанно.

– Жалеешь тех, кто поубивал наших людей, ― мрачно хмыкнула Падве, сплёвывая сгусток крови, смешавшийся со слюной, на землю.

– Эти... ― я вытянул руку, указывая в сторону арены, ―... рабы не имеют к этому отношения. Они такие же пленники, как и наши женщины! Глаза бы мои вас не видели.

Отвернувшись, ускорил шаг. Что происходило вокруг? Какая-то нелепица. Что я упустил при подготовке к путешествию на чужие берега? Слишком положился на глубину сердец знакомых мне женщин, позабыв, что они не обязаны были сочувствовать людям во всём от них отличным. Но так уж ли отличным? Я начинал в этом сомневаться.

В порту неподалёку от причала и самой «Зари» уже ждали остальные. Димбо и Падве не сильно отстали, и не успел я никому и слова сказать, как встали рядом.

– Что-то случилось? ― поинтересовался Арчи, видимо, заметивший смурность на моём лице.

Я не нашёлся, как ему объяснить то, чему стал свидетелем и просто завёл разговор на другую тему, повернувшись к любительницам боёв без правил:

– Вы вернётесь в Светлый край вместе с Новжей и поможете натренировать подкрепление.

Падве посмотрела на Адигору, та кивнула в знак поддержки этого плана.

– Ну и прекрасно, ― протянула Падве. ― Опостылело глядеть на все эти мерзкие рожи и ни слова не понимать.

– Как скажешь, ― несколько виновато отозвалась Димбо, сжимающая всё тот же мешочек с серебром.

Я тяжело вздохнул:

– По крайней мере, у вас есть на что купить припасы.

– Новжа рассказала о твоём новом назначении, ― подала голос Адигора, обращаясь ко мне. ― Не стоило оставлять тебя, не удостоверившись, что побежишь следом.

Эти слова удивили меня даже сильней поступка Димбо с Падве.

– Уже ничего не поделаешь, ― я пожал плечами.

– Поделаешь. Я тоже запишусь в эту их армию.

– Есть ли в этом необходимость? ― поинтересовалась Малка.

– Нам нужно держаться вместе, ― веско заметила Адигора, и никто не стал с этим спорить.

Какое-то время мы стояли молча, погружённые в тяжкие думы о грядущем. А потом по тихому безлюдному порту пронёсся тягучий скрип. Обернувшись, я увидел, как большие двустворчатые двери глазастого здания стали медленно отворяться. Ещё издали заметил яркую зелень, присущую разве что сочным летним растениям. В душе понадеялся, что малозаметного меня с самым обычным цветом волос будет трудно разглядеть с такого значительного расстояния. И ошибся.

Красный рыцарь направлялся прямо к нашей группе. Все напряглись и насторожились, потянувшись к своему оружию.

– Тише, ― попридержал я подруг. ― С ним лучше не вздорить.

Но сердце медленно уходило в пятки. Сейчас этот красный рыцарь увидит всех женщин, приплывших на его родину, дабы посягнуть на то, что он и другие имперцы считали своим священным правом. Вдруг заметит, как сильно мы отличались от мужчин и закрадётся, пусть и крохотное, подозрение? Или кто-то из нас самих выкинет нечто, вмиг нас разоблачив? Такой длинный путь до пристани. И все замерли в ожидании.

Наконец, красный рыцарь подошёл и остановился. Словно и не заметив более никого, он смотрел только на меня:

– Знаешь, как приветствуют старшего по званию, солдат?

Я отрицательно мотнул головой.

– Положи раскрытую ладонь в области сердца и наклони голову вперёд, пряча взгляд, ― тон был спокойный, совсем не поучающий, терпеливый.

Раскрыв правую ладонь, я положил её в области сердца и поклонился. Выпрямившись, увидел улыбку на чистом лице красного рыцаря.

– Теперь ты в моём отряде, Вас Ха, ― сообщил он, отворачиваясь и делая первый шаг прочь. ― Не отставай.

Будучи застигнутым врасплох, я всё равно двинулся следом, поманив рукой Адигору. Она поспешила, быстро поравнявшись со мной.

– Мой приятель тоже хочет записаться на службу, ― сообщил я красному рыцарю-принцу.

– Тот самый? ― проговорил принц, не оборачиваясь. ― Чтож славные воины никогда не будут лишними в рядах имперской армии, но в мой отряд попадают лишь самые лучшие.

– Не думаю, что заслуживаю подобной чести.

Услышав эту фразу, принц резко остановился и посмотрел на замершего меня из-за полуоткрытых век:

– Откуда такие мысли? Или может ты струсил? Испугался возложенных на тебя надежд?

Вот бы Адигора понимала происходящее и пришла мне на подмогу. Но она просто стояла в стороне, не разбирая ни слова. Я уже пожалел о своём отказе Новже. Моей верной и смышлёной Новже…

Глядя на принца, раздумывал над ответом. Насколько старше меня был красный рыцарь? Наверное, зим на пять. С виду истинный воин, рождённый для этого жестокого ремесла. Сейчас стоило бы ответить что-нибудь слащавое в духе «если это ваши надежды, принц, то я сделаю всё» или горделивое «настоящий воин не ведает страха», а может незатейливое «я обычный сын портного, а не воин», последнее хотя бы отчасти соответствовало истине.

Посмотри в глаза своему врагу, Васха, и ответь уже что-нибудь. Он не станет ждать вечно.

– А что насчёт моих надежд, принц?

– Лишь на поприще воина ты сможешь вознестись. Твой меч определил твою судьбу.

– Не все жаждут восседать на вершине.

Я нагло припирался с членом императорской семьи, напрашиваясь на очередные неприятности. Заткните кто-нибудь этот трепливый рот.

Поразмыслив минуту-другую, принц холодно спросил:

– И в чём же заключались надежды продажного наёмника? ― он резко потянул алый плащ, продолжив свой путь.

Так мне и надо. Невесело усмехнувшись, я старался не отставать, но и не шагал вровень. Адигора напротив ступала рядом со мной.

– Пыталась заставить его отпустить тебя? ― полюбопытствовала стражница.

– Попытка не пытка. Не улыбается мне служить под началом отпрыска императорской семьи.

– Так вот, кто перед нами. Поэтому он так сильно отличается от остальных.

– Чем же?

– Взглядом.

Взглядом... Я посмотрел на широкую спину красного рыцаря. Его взор падал лишь на то, что считал нужным обозреть. Не каждый мог себе такое позволить. Не в Империи точно, где чуть что и тебя просто продадут в рабство, если ты не уже раб, живущий в вечном страхе перед хозяйским гневом.

Внезапно мне сильно захотелось домой. И стало странно от осознания того, что я точно знал, где находился мой дом. Зелёные леса и речная прохлада… Древо первой матери… Отзывчивый и добросердечный народ… Мне было по чему скучать. Дощечка, вырезанная в виде солнца, касалась кожи в области груди ― клочок дома, пригретый у самого сердца.

Мы возвратились в армейский район. Небо с утра нисколько не прояснилось, но больше не проронило ни капли. Рот наполнился слюной от аппетитных запахов, паром клубившимися из чужих котелков. Долго же я не ел, желудок требовательно заурчал, заныв пуще прежнего. Заботы порой заставляли позабыть о потребностях. Услышав возмущённое урчание похожее на рык дикой кошки, Адигора покопалась в своей сумке и протянула мне бутерброд с сыром, завёрнутый в бумагу. Я благодарно улыбнулся, принимая его.

– Шин! ― воскликнул принц. ― А я всюду тебя ищу.

Жуя на ходу бутерброд, я выглянул из-за спины красного рыцаря. У входа в штаб стоял мужчина, облачённый в одежды цвета вина, имперского напитка, равного по популярности яблочному сидру в Светлом крае. Незнакомец обернулся на оклик, и капюшон спал с его длинных волос цвета запечённых каштанов. Такого же цвета были его усы и короткая борода. Широкие рукава едва прикрывали запястья, в то время как просторные штанины доставали почти до пят. Пуговицы сверкали серебром. А указательный палец левой руки, обтянутой бархатной перчаткой, обвивал глаз своими золотыми ресницами.

– Похоже мы были заняты одним и тем же, ― заметил незнакомец, радушно улыбаясь, он явно был рад видеть красного рыцаря.

Они встали лицом к лицу, мой нынешний командир оказался выше второго на целую голову, хотя рост у незнакомца был вполне средний. И когда я начал так много внимания уделять росту? Подобные размышления отбивали всякий аппетит.

– По городу ползут странного рода слухи, ― говорил мужчина в плаще цвета вина. ― С трудом удаётся в них верить.

– Что же это за слухи? ― весело поинтересовался красный рыцарь.

– Будто бы твой знаменитый удар отбил островитянин. Что только не выдумают люди... ― он покачал головой.

– Это вовсе не выдумка, вот этот человек, ― объявил принц, вставая в пол оборота и указывая на жующего меня украшенной перстнями рукой.

Взгляд незнакомца обдал меня щедрой порцией презрения и отвращения. Первая встреча, а уже такое отношение...

– Это Вас Ха, ― представил принц. ― Вас Ха, это мой старый друг и по совместительству праведник из местной церкви. Можешь приходить к нему исповедоваться в своих грехах.

– Боюсь, я другой веры, ― ответил я, вытерев рот рукой от крошек, и убирая остатки бутерброда в карман.

– Да неужели? ― холодно отозвался праведник. ― И во что же веруют варвары с Островов? ― я не ответил, но мужчина, кажется, вовсе ничего и не ждал, он быстро отвернулся, обращаясь теперь только к принцу. ― Призыв дождя отнял у меня все силы, и, боюсь, я переусердствовал, раз тучи до сих пор не рассеялись.

– Не стоило так стараться, но ты всегда был старательным, Шин, ― улыбнулся принц.

– Просто не хотел, чтобы твой город сгорел дотла.

Похлопав старого друга по плечу, принц велел ему идти отдыхать, на том они и расстались. А я обернулся праведнику вслед. Вызвал дождь? Неужели он был ведьмаком? Нет... кровопускателем. Его вроде бы вызывали, чтобы покончить с пожаром. Странное слово «кровопускатель», нехорошее слово.

– Здесь мы разойдёмся, ― сообщил мне принц. ― Устраивайся на новом месте со своим приятелем, Вас Ха, встретимся завтра рано утром.

– И стоило ради этого тащить меня за собой как на привязи? ― проворчал я недовольно, следя за удаляющейся фигурой красного рыцаря и нащупывая в кармане рукой бумажку, которую получил от штабного бежевого рыцаря.

– Как зовут этого мужчину? ― поинтересовалась Адигора, вдруг снова напоминая о своём присутствии.

– Какого? ― рассеянно отозвался я.

– Твоего нынешнего командира.

Я пожал плечами:

– Понятия не имею.

Адигора посмотрела на меня как на самое безнадёжное существо в целом свете. Может, в чём-то она была и права.

Глава 13. Всё цвета крови

– Мы отправимся восточнее Аризеля, пока вы отлучитесь в поход, ― сообщил Арчи, у которого всё было схвачено, мой прекрасный друг, на которого всегда можно было положиться. ― Говорят, там находятся каменоломни. Нужно проверить.

– Может вам улыбнутся самые удачливые из Предков, ― воодушевлённо заметил я, жалея, что не мог пойти вместе с ними. Но кто виноват в этой неприятности? Пенять оставалось лишь на самого себя.

– Берегите себя, ― сказала Ром, в основном адресовавшая своё пожелание Адигоре.

– Я прослежу, чтобы он нас не предал, ― шепнула мне Малка на ухо, обнимая и тыкая пяткой в сторону Арчи, делающего вид, что ничего не заметил.

Так мы и простились с подругами, отправившись на чужую для нас войну. Это произошло скорее, чем я думал или мог ожидать. Кажется, напасти так и сыпались на голову, а отправной точкой стала таверна «Безголовая курица» и злосчастный Олли Мот. А ведь мне даже неизвестно, что сталось с этим мошенником и его беднягой рабом.

Я тащился в конце отряда красного рыцаря, скачущего с остальными командирами впереди армии на гордом скакуне. Здешние лошади были не чета нашим, блеклых и неинтересных цветов с гладкими гривами и тёмными как бездна глазами. Невольно вспомнилась Димбо, что сейчас направлялась прямиком к оставленной в Быстроречье у местной конюшей Золотке. И по Новже я тоже нестерпимо скучал.

Адигоре повезло попасть в отряд с теми смутьянами, которых она раскидала в таверне. Никто к ней и близко не подходил, а оскорбления на незнающую языка всё равно не действовали. Хотя, уверен, даже понимай она его, была бы также бесстрастна. Чёрный рыцарь, к которому стражницу определили в отряд поначалу пребывал в отчаянии, ведь она не понимала команд, да и оружием владела странным. Но вскорости он оставил всякие попытки чего-либо от неё добиться и не наказывал даже за нарушение распорядка или опоздание на построение. Сойти с рук такое могло только Адигоре. Если только чёрный рыцарь всерьёз не рассчитывал, что «островитянин» поляжет в первом же бою.

Но теперь, когда Адигора пребывала где-то в другой части тысячной армии, я скучал и по её немногословности, и по холодному отношению к моей персоне. Остальные члены отряда красного рыцаря не пытались сблизится с «тем, кто выдержал знаменитый удар», а напротив сторонились меня, чему я был очень рад. Хотелось поскорее покончить с этим, вернуться обратно в Аризель и присоединиться к Арчи и остальным. Вот, кто был занят настоящим делом.

– Встречался раньше с республиканцами? ― послышался голос прямо над головой слева от меня.

Я сразу узнал принца и не стал утруждать себя поднятием глаз.

– Ответ: нет.

– Что за упаднический настрой? Может отправить тебя в первых рядах? Так обычно и поступают с новобранцами.

Дыхание коня защекотала ухо, я споткнулся о камень и чуть не упал, но успел схватиться за ногу, вставленную в стремя. Скакун остановился, а я посмотрел снизу-вверх на недоуменное и насмешливое лицо принца, за чей сапог держался.

– Может хочешь поехать верхом? А то, кажется, ты утомился. Плетёшься в самом конце славного отряда красного рыцаря.

– И что же вы одолжите мне коня?

Принц усмехнулся и тряхнул поводьями, быстро растворяясь вдалеке. Даже желай я отбиться от армии и миновать этот бой, ничего бы не вышло, поскольку красный рыцарь проверял моё наличие в рядах солдат, а остальные оборачивались, следя не смылся ли. В самом деле, это был единственный красный рыцарь на всю армию, а бежевых я насчитал штук девять, чёрные же возглавляли небольшие отряды, не считая тот, что подчинялся принцу. Вся иерархия как на ладони.

– Скоро ли доберёмся? ― поинтересовался я у воина, чью щёку украшало огромное красное родимое пятно. Вот кто точно устрашал врагов одним своим видом.

– Как увидишь республиканцев, значит, добрались, ― ответил тот хриплым низким голосом.

– И как же я их узнаю?

– На попугаев похожи. Знаешь попугаев?

Я отрицательно покачал головой.

– Значит, узнаешь, ― лаконично ответил «пятнистый» и замолчал.

Увлекательная вышла беседа и главное какая содержательная.

Стоило покинуть Аризель, как мы оказались в степи. Ни дерева, ни кустика, холодный осенний ветер заставлял многих ёжиться, но не меня, уж изобретательница Сахар об этом позаботилась. На фоне стальных доспехов рядовых солдат мой сиял всеми цветами радуги (поднимал настроение) и был хорошо виден издали (привлекал лишнее внимание). Несмотря на твёрдые заверения самого принца, мало, кто верил, что я действительно выдержал его знаменитый удар, что это не было обычной случайность. С ним не справлялись и более могучие воины, куда уж какому-то коротышке?

Должный скрыться и тихонько искать похищенных женщин, я снова каким-то непостижимым образом оказался у всех на виду. Проклятый рок!

Мышцы ног уже начинали ныть от долгой ходьбы, а глаза отчаянно искать яму, в которой можно было бы спрятаться и отстать от остальных, как тишину степи, заполненную одним лишь завыванием ветра, уничтожили громозвучные звуки рога. Топот сотен копыт заслонил собой всё. Мы оказались в окружении конницы, в то время как имперская армия располагала лишь десятком конников. Понятия не имею, как выглядели попугаи, но шлемы республиканцев украшали громадные разноцветные перья, а на груди переливались голубого цвета ленты, выкованные из металла и представляющие собой часть латных доспехов. Некоторые из всадников сжимали древка знамён, высоко поднимая над головами лазурные полотна с изображением белой головы лошади, чей лоб венчал острый скрученный рог.

Лязг оружия, вытаскиваемого из сотен ножен, резанул по ушам. Прозвучала команда красного рыцаря:

– В бой!

И все кинулись на врага с рычанием и яростными криками. Лошади противника затоптали тех, кому не посчастливилось оказаться ближе остальных к их ногам, вес скакунам прибавляла броня, навешанная поверх гладкой шкуры. С расколотыми черепами и раздробленными коленями солдаты умирали в агонии. Другие бросались в рассыпную, обходя противника со спины, тыкали острыми наконечниками в незащищённые ноги бедного животного, надеясь сбросить наездника с коня.

В степи и укрыться-то было негде, не то что спрятаться. И небо завешено тяжёлыми клубящимися тучами, хоть бы дождь не полился, тогда мы все вываляемся в грязи.

Серая как это небо республиканская лошадь скакала прямо на меня, едва не застав врасплох своим внезапным появлением. Но Велимир своё дело знал, как и мои руки, хоть и было жаль разрезать мощные ноги благородного зверя пополам. Всадник рухнул на землю, но вместо того, чтобы сломать шею и остаться лежать, перекувыркнулся и поднялся на ноги, выставляя перед собой меч. Хотел бы я сказать ему, что это была не моя война, и нам не обязательно пытаться убить друг друга.

Но вот уже звон мечей закладывал уши, а в венах играла кровь, в висках стучало. И больше было неважно, о чём эта война, и кто мы все на ней: «скот на убой», как когда-то выразилась Свебела, или благородные воины, сражающиеся за свою страну. Я отбил первый удар. Шлем республиканца слетел с головы, выставляя на показ длинный хвост с редкими локонами цвета морской волны. В голове промелькнула непрошенная мысль, что эти локоны могли бы стать моими. И Велимир напитался яростью из моих рук. Особо сильный удар разломал меч противника напополам, и не успел он опомниться, как клинок вонзился в самое сердце, окроплённый свежей кровью. Велимир жил лишь тогда, когда кто-то умирал.

Не мешкая, я срезал роскошный хвост и заткнул себе за пояс, отправившись воевать дальше. Сам того не замечая, искал в толпе республиканцев самые пёстрые причёски. Вот почему они окрашивали волосы во все радужные цвета. Чтобы дразнить врагов, чтобы победа над ними принесла безусловную славу, и была слаще самого приторного мёда.

На спешившегося принца толпой бросались республиканцы один за другим, без сомнения вожделея его роскошную изумрудную косу. А он улыбался, раздавая удары отчаянным воинам, чья кровь бурлила настолько, что заглушала рассудок и страх. Здесь посреди царства смерти они верили в собственное бессмертие и умирали.

Отыскав незащищённое место в доспехах следующего атакующего меня республиканца, резким движением воткнул туда клинок, попав, видимо, в лёгкое. Потому что воин упал на колени, задыхаясь, харкал кровью. Эта победа далась слишком легко, и я оставил голову мертвеца нетронутой.

Кровь напитала бесплотные земли. От запаха начинала кружиться голова, и я пропустил удар, полоснувший в области груди, но недостаточно глубоко, чтобы убить. Тяжёлый топор просто разрезал бы меня напополам, превратив в два добротных куска, если бы не удивительные по своим свойствам доспехи. Недавняя трещина стала снова целой, как если бы удар пришёлся по воде. Но рана саднила, кровь закапала из-под нагрудника.

Этот могучий воин отрастил не волосы, а бороду аж до самого пояса и грозно ей потряхивал, снова поднимая увесистый топор. Я встал в стойку, приготовившись отбивать этот удар. Если не смогу справиться с ним, значит, остальные правы, и с принцем всё вышло случайно. Стоило доказать это хотя бы самому себе.

Вот острое лезвие уже летело в мою сторону, а я вдруг краем глаза заметил какого-то труса, решившего незаметно напасть со спины, и отступил в бок, давая возможность одному республиканцу убить другого. И пока бородач вытаскивал топор из соратника, досадно рыча, я сжимал рукоять Велимира, думая «давай, ну, давай же».

Слабость от свежей раны тихонько растекалась по телу, борясь с моей жаждой крови и битвы. Но я не мог отступить прямо сейчас, даже если коленки начинали дрожать, а ноги подкашиваться. Я должен был выдержать этот удар.

Лезвие топора падало мне на голову, всерьёз намереваясь проломить черепушку. Я подставил лезвие Велимира, чтобы отбить его, но в последний момент сделал резкий выпад вперёд и полоснул по незащищённому пузу республиканца, обнажившемуся из-за замаха оружием. Чужая горячая кровь брызнула мне на лицо. Оставалось лишь срезать бороду. Чик и ещё один трофей.

Не должен я никому ничего доказывать, и неважно действительно ли моя рука отбила могучий удар красного рыцаря, или это была случайность. Я находился здесь не за тем, чтобы меряться с другими членом, которого у меня даже нет больше (досадный факт, с которым было нелегко смириться).

Когда внезапная гулкая тишина зависла над полем боя, ноги совсем подкосились, и я упал на колени, опираясь только о рукоять Велимира, воткнутого в землю. Опустил глаза, вдруг заметив, пропитавшую штаны с внутренней стороны бёдер, густую тёмную кровь. Но туда меня точно не ранили. Тихонько выругался себе под нос, вспомнив про напасть, что приключалась с женщинами раз в три месяца и длилась в среднем три дня. Повезло мне укрыть дерево среди деревьев.

– Вас Ха.

Я поднял голову, увидев красного рыцаря ставшего полностью красным, а не только плащом. С его пояса свисали пучки обрезанных волос.

– Можешь встать? ― поинтересовался он участливо.

– Не уверен.

Принц повернул голову, прокричав:

– Приведите коня!

Теперь, когда горячка боя спала, саднившую от боли грудь обдало холодом и одновременно жаром. Я оказался близок к тому, чтобы потерять сознание, но держался из последних сил. Нельзя было допустить лекаря к моему телу. Только не сегодня, только не сейчас.

Принц затащил меня на коня и сам сел позади, связав нас вместе верёвкой и поскакал, что есть мочи. Реальность рябила и плавилась. Тело начинало сдаваться лихорадке, а кровь всё капала с ног и груди. Мне теперь точно конец во всех смыслах, они поймут, узнают и казнят моих подруг и Арчи.

– Лучше бы тот топор разрезал моё тело напополам...

– Что ты там бормочешь? ― напряжённо отозвался принц.

Конь резко затормозил в какой-то деревушке. Меня спустили на землю, красный рыцарь сказал, что сейчас вернётся, хотя я едва разобрал слова, а удаляющаяся фигура и вовсе расплывалась перед измученным взором. Но стоило ему уйти, как я на четвереньках пополз в ближайшие кусты. Рука провалилась в пустоту, а я полетел кубарем куда-то вниз, по пути изрезал кожу встречными, острыми как кинжалы, шипами и хлёсткими ветками.

Еле оправившись от падения, тряхнул головой и пополз дальше, сам не зная, куда направляюсь. Не всё равно ли? Лишь бы подальше, лишь бы не нашли. Земля забилась под ногти, закапал дождь, быстро превратившийся в ливень. Стало слякотно, ладонь соскользнула, и я упал в яму, в которой так нуждался перед началом боя. С трудом различая что-либо в опускающихся сумерках, просто отрубился, лишившись последних сил.

Стоило продрать веки, как утро сразу не задалось. Тело превратилось в омут боли и страдания. Трудно было пошевелиться, настолько ныли мышцы, а рана, наверняка, успела загноиться. Заставив себя сесть, я дрожащими пальцами снял нагрудник. Рубаха и зипун оказались разрезаны и пропитались кровью. Но я не стал рвать ткань, надеясь потом заштопать, а просто задрал одежду и серебристую имитацию кольчуги, которой тоже досталось. Удар пришёлся под левую грудь, но, вопреки ожиданиям, никакого воспаления, рана выглядела так будто заживала уже семь лун. Хотелось бы мне взглянуть на древо, вынужденное принимать на себя все мои мучения.

Надев нагрудник обратно, я поднялся, опираясь о стену ямы, служившей, по-видимому, ловушкой для кабана. Но никакого кабана, кроме меня. Подпрыгнув, мне удалось ухватиться за край и подтянуться. Кровь между ног больше не текла, может из-за изнеможения или я провалялся без сознания дольше, чем думал.

Выбравшись наружу, выпрямился, приглаживая грязные, спутанные волосы. Мучил голод. И было страшно возвращаться в Аризель к принцу, которого я бросил, будучи тяжело раненым. На такое и не всякий здоровый решится. Спас ли я себя и подруг этим побегом или напротив обрёк на нечто куда более страшное?

Не видя смысла гадать, зашагал в том направлении, откуда приполз, как я думал. Следы смыл дождь и полагаться приходилось на наитие. Через некоторое время попалась тропка, ведущая из оврага наверх, и я ступил на неё, быстро оказавшись на краю деревушки, полной ладных бревенчатых домиков и детишек, играющих в рыцарей. Они украсили рубахи кусками разноцветной ткани и махались деревянными мечами. Невольная улыбка озарила мою физиономию, стоило залюбоваться этим зрелищем.

– Я атакую тебя могучим ударом! ― воскликнул один из мальчиков, замахиваясь мечом.

– Таким меня не напугать! ― прокричал второй, парируя. ― Я ― великий островитянин!