Текст книги "Царство женщин. Сердце Аризеля (СИ)"

Автор книги: Йель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Глава 17.5. Глазами принца: свидетельство его страсти

Он всё слышал. Только эта мысль и звенела в голове. Он всё знал. Втайне я надеялся, что однажды ноги приведут чёрного рыцаря в этот паб. Такова неизбежность для всех, кто хоть чего-то стоил ― присоединиться к уважаемым членам общества и стать таким же как они. Но, вопреки мечтаниям, ожиданиям, я оказался не готов. Глаза цвета первой весенней зелени уставились на меня, а затем... затем... что?

Поцелуй... короткий и мимолётный как летний ветер, дарующий лишь мгновенную, обманчивую прохладу, затем давая нещадному солнцу захватить нас в свою палящую тюрьму. Ощутив прикосновение столь желанных губ, я целую секунду не дышал. Но Вас Ха не позволил мне и слова вымолвить, он просто сбежал как трус. Я обернулся, наблюдая как бесформенный балахон на его плечах скрывался за дверью. И опустошённо откинулся на спинку стула, схватив полупустой кубок.

Вертел сосуд в руках, наблюдая как на свету переливалось вино. Напиток тридцатилетней выдержки, вкус которого Вас Ха унёс на своих губах. Эта мысль заставила меня улыбнуться.

– Полагаю, теперь ты доволен, ― проговорил Шин, отставляя в сторону вилку и отодвигая ещё не до конца початую тарелку. ― Твои чаяния наконец-то осуществились.

В его голосе слышалось плохо скрываемое уныние.

– Как же ты ошибаешься, дорогой друг, ― вздохнул я, отрывая взгляд от вина. ― Вас просто воспользовался моментом, кто угодно на его место поступил бы точно так же. Но это не значит, что его порыв был искренним.

– Получается, ты в это не веришь? ― с облегчением откликнулся Шин.

– Я вовсе не наивен, ― я придал своему голосу цинизма и залпом осушил кубок.

Мы с Шином ещё какое-то время просидели в «Золотой рыбке», но разговор не ладился, а я не мог сосредоточиться ни на одной из тем. Оставив паб раньше обычного, направился в дом наместника, мой дом. Порой хотелось переселиться в рыцарские казармы, чтобы чаще без всякой особой или попросту выдуманной причины видеть Васа. Но такую привилегию не мог себе позволить наместник города.

Жалкий, бессильный наместник, высокий и красивый по меркам Империи принц, умелый воин, неспособный взволновать сердце варвара-островитянина, на которого большинство бы и не взглянули настолько мелок и немужественен он был. Чем-то напоминал раба для удовольствия, только глаза совсем другие, такие яростные, пронзающие как стрела, смертельные, словно яд. А язык своей остротой запросто мог поспорить с холодным оружейным лезвием.

Ложась в постель, я стискивал косичку Васа, прижал её к ноздрям. Зажмурился, представляя, что чёрный рыцарь здесь рядом со мной, а его плащ висел по соседству с красным. Эта спальня слишком велика для меня одного.

Открыв глаза, спрятал косичку под подушку и лёг, уставившись в потолок. Мне хватало власти и влияния, чтобы сделать Васа своим любовником. Тогда я бы получил всё, что хотел… практически, кроме его любви. Высокопоставленным персонам свойственно заводить любовников, которым падали самые сочные и жирные объедки с их столов. Но Вас не из тех, кто довольствовался объедками. Он не станет мило улыбаться, притворяясь, и лгать лишь ради крох привилегий.

Поцелуй, чей след всё ещё обжигал губы, впрочем, говорил об обратном. Хотя это могло оказаться местью за проигранный поединок и обрезанные волосы. Это хорошо объясняло, почему он так быстро сбежал.

Я повернулся на бок.

Ни в коем случае нельзя показывать, что меня его поступок задел. Маска равнодушия, как и всегда. Ничто не способно поколебать принца Ари Зеля, ничто и никто.

Смыкая веки, не переставал представлять какой бы могла стать сцена в пабе, успей я схватить Васа за руку. Мне снились сладко-горькие сны, в которых вся нежность, которую подарил мне обожаемый чёрный рыцарь, была всего лишь ложью. И я плакал во сне, не переставая благодарить Бога за то, что всё-таки смог испытать, несмотря на неизбежную боль.

Утро выдалось паршивым, а под глазами залегли тени. Маскирующая мазь их скрыла. Домашний раб расчесал волосы и заплёл косу. Вставив в мочку левого уха золотую серёжку в виде воронова пера, я оказался готов к встрече с ним.

«Просто будь собой, просто будь собой», ― твердил себе без остановки, пересекая улицу и останавливаясь напротив Васа. Мой холодный монолог должен был поубавить его пыл. Развернувшись и удалившись, в этот раз я лишил его возможности защититься. И чувствовал какое-то мрачное удовлетворение вперемешку с любовной тоской.

Несколько позже заглянул к штабному бежевому рыцарю узнать о количестве новобранцев и их подготовке. Этот повидавший немало сражений старик умудрился не только заполучить своё место, но и закрепиться на нём, избавившись от всякого риска потерять плащ или жизнь. Вот уже десять лет он занимал кресло за этим столом, с самого дня захвата города, и выполнял нудную для всякого другого человека канцелярскую работу.

Кое-как расположившись на неудобном стуле напротив бежевого рыцаря, я стал просматривать скучные по своему содержанию отчёты. Давно стоило завести помощника, который бы занимался подобной чепухой вместо меня, но всё подходящего человека не находилось. Воины редко склонны к возне с бумажками, а полумужу такую ответственность доверять нельзя.

– Между прочим, ― подал голос бежевый рыцарь, и я охотно оторвал взгляд от бумаг, ― недавно ко мне наведывался ваш чёрный рыцарь Вас Ха и просил о переводе в другой город.

– Что? ― эта новость меня огорошила.

– Я не вижу препятствий для отказа, но решил спросить у вас, принц, всё-таки вашей волей островитянин стал солдатом императорской армии.

Отложив пачку бумаг, которую уже не имел сил дочитывать, небрежно махнул рукой:

– Коли ему недостаточно моего расположения и той ответственности, которая была возложена на плечи по управлению отрядом самый замечательных воинов, то пусть катится ко всем чертям.

Штабной рыцарь кивнул, не поднимая глаз и не отрываясь от документа, который писал. А мне стало необъяснимо паршиво.

Последующие обязанности красного рыцаря оказалось выполнить гораздо труднее. Начинала раскалываться голова, и я вернулся домой, решив приступить к менее обременительным делам наместника. В приёмной зале было душно, и я велел широко открыть окна. Расстегнул верхние пуговицы на камзоле, чтобы хоть немного ощутить кожей прохладу.

– Солдат императорской армии с донесением! ― возвестил дворецкий.

Поудобней расположившись в кресле наместника, я приготовился принимать очередной отчёт. Стремительно пройдя внутрь, солдат глубоко и почтительно поклонился, сразу же начав говорить:

– Ваша милость, нам удалось разобраться, как именно исчезли двести рабов из мраморного карьера.

Я вопросительно поднял брови, не утруждая себя вопросом.

– Мы опросили рабов, прежде работавших на этой каменоломне из тех, кто остался в живых. Они рассказали о старом, заваленном камнями проходе. Его расчистили. Сам проход выходит прямиком на другую сторону гор. Однако рабов там не оказалось. Наверное, успели уйти дальше. Стоит ли продолжать поиски?

Подложив кулак под щёку, я уставился в открытое окно на маленькую птичку, сидящую на ветке дерева и мирно чистившую пёрышки.

– Насколько мне известно, ― проговорил я лениво, ― эти горы являют собой границу Империи, за пределами которой легко наткнуться на республиканцев. Слишком велик риск. Оно того не стоит, к тому же от этих рабов всё равно были одни убытки.

– Их хозяин точно не останется доволен, ― заметил солдат с улыбкой облегчения.

– Из-за прекращения поставок мрамора в ближайшее время, здание порта будет строится ещё лет десять вместо запланированных пяти. Обе стороны в проигрыше.

– Так и передать?

– Именно так.

Ещё раз низко поклонившись, солдат спешно удалился.

– Чёрный рыцарь императорской армии с аудиенцией! ― подал голос дворецкий, явно не собиравшийся давать мне передышку.

Следующий гость вошёл неспешно, и я не сразу удостоил его хоть каплей внимания. Но когда всё-таки повернул голову, то напрягся всем телом, живо выпрямляясь в кресле. Остановившись в нескольких шагах от возвышения, Вас поклонился, положив ладонь в области сердца.

– Я решил, что должен лично доложить вам о своём переводе в другой город, ― проговорил он ровно. ― Бежевый рыцарь сообщил мне о вашем одобрении, несколько удивившем меня. Но, уверен, так будет лучше.

– Конечно же, ― с напускной бравадой откликнулся я, но искусственный пыл сразу потух, и повторил уже куда тише. ― Конечно же... Когда ты уезжаешь?

– Через пару дней.

– Тогда, ― ноги перестали подчиняться здравому рассудку, и, спустившись вниз, я крепко обхватил Васа руками, прижимая к своей груди, ― позволь обнять тебя напоследок.

Зажмурившись, я наслаждался этим моментом, одновременно ощущая, как стремительно стучащее в груди сердце рвалось в клочья от неизбежности горького расставания. Но, свесив руки вдоль тела, Вас не спешил обнимать в ответ, вместо этого он произнёс:

– Не понять мне ваших порывов, принц. Твердите о любви, а сами причиняете лишь боль и отворачиваетесь от того, кто бы должен быть вам дорог. Изуродовали лицо, обрезали волосы, не дали отпуск, когда в нём нуждался.

Вас оттолкнул меня. Не сильно, но я недостаточно крепко стоял на ногах, вдруг ослабевших от внезапных обвинительных речей, и рухнул на широкие ступени, ведущие к креслу наместника. Спиной прочувствовал их жёсткость, опёрся ладонями о покрытое ковром дерево, приподнимаясь.

– Я всё думал, ― продолжал Вас безжалостно, прожигая меня сердитым взглядом, ― что, быть может, вам нравится страдать. Настолько благополучна ваша жизнь, а капля муки расцвечивает монотонные дни. А мне повезло стать вашей игрушкой. Относись вы ко мне как к человеку, то стали бы добрее, потому что чувства есть не у вас одного.

Он отвернулся, обойдя меня, поднялся по ступеням и опустился в кресло с высокой спинкой.

– Ты не можешь занимать это место, ― заметил я веско, вставая и приближаясь к чёрному рыцарю так удобно расположившемуся в кресле наместника, словно сидеть на нём его обыденное занятие.

– Почему же? Здесь довольно удобно.

Я вцепился в подлокотники, склоняясь над Васом, глядя в изувеченное заживающей раной лицо. Он не опустил взгляда.

– Прости за боль и этот шрам.

Нагнувшись, попытался его поцеловать, но Вас увернулся и ловко пролез под моей рукой, отступая в сторону.

– Словами тут ничего не исправишь.

– И чем же исправишь? ― я обернулся вслед. ― Ты заманиваешь меня в ловушку?

– Ловушку... в чём же тогда подвох?

– Не знаю, ― честно признался я, изнывая от желания к нему прикоснуться. ― Но я вовсе не считаю тебя своей игрушкой, Вас. Это ведь ты бездумно поцеловал меня.

– Разве вы не назвали тот поцелуй убогим?

Не удержался от улыбки, снова приближаясь к нему, и взял за руки. Маленькие, они так легко уместились в моих ладонях.

– Останься со мной, ― попросил я, хотя мог приказать. ― Не оставляй город.

– Зачем?

– Потому что я хочу дать тебе шанс полюбить меня, ― эти слова дались труднее всего. Привык быть обожаем, даже когда не стремился к подобному и перестал действительно стараться для собственного счастья. Всё давалось легко сыну нынешнего великого Императора. Жизнь обратилась в монотонную рутину без смысла, но теперь я впервые за долгое время увидел свет. Собственную судьбу в этом островитянине, чьи холодные руки сжимал в своих горячих ладонях.

Неожиданно губы Васа растянулись в благодушной улыбке.

– Мне бы этого хотелось, ― сказал он без прежней жёсткости и отнял руки, отступая назад, собрался уходить.

Отвернулся, направившись к выходу. Я не мог дать ему уйти так просто. Не хотел отпускать, но кожа на руках всё ещё пылала от недавних прикосновений.

– Однажды вам придётся ответить за этот шрам, принц Ари Зель, ― с насмешкой произнёс Вас, обернувшись у самого выхода, и указывая на своё лицо. ― Однажды вы ответите абсолютно за всё.

– Очень на это надеюсь, ― прошептал я, неотрывно следя, как он переступал порог и исчезал в холле.

Внутрь прошёл дворецкий, чтобы сообщить о следующем госте.

– Закрыть двери и никого не впускать, ― велел я. ― На сегодня приём окончен.

Кивнув с опущенными глазами, слуга-полумуж удалился.

Медленно я стал возвращаться к креслу наместника, но не рискнул сесть в него. Вместо этого опустился рядом на пол и положил раскрытую ладонь на то место, где ещё недавно сидел Вас. Бархатная ткань сохранила тепло его тела. А руки ещё помнили касания его кожи.

Одну за одной я расстегнул пуговицы на ширинке штанов. Мне удалось держаться всё то время, что Вас был здесь рядом со мной, не показывать, как же сильно возбуждён. Но больше не оставалось сил.

В залу никто не войдёт, пока не разрешу. Здесь между древом своей родословной и картой земель, принадлежащих Предвечной Империи, я грезил лишь об одном. Не о власти или богатстве, превышавшем все мыслимые пределы. Не о великий победах или генеральском плаще белого рыцаря, но о странном островитянине, однажды встретившемся мне на сорванной сделке алчного предателя.

– Вас... Вас... Вас Ха... ― шептал я сквозь тяжёлое прерывистое дыхание, ублажая себя.

Сегодня был особенный день, и я мог нарисовать в своём воображении его руки вместо своей. Стоило кончить, как разум стал медленно прояснятся. Сквозь туманные дымку прорезались очертания дорогого лица. Я и впрямь был неоправданно жесток и оставил эту рану нарочно. А его прекрасные волосы... теперь такие короткие. Пройдёт много времени, прежде чем они снова отрастут.

Расслабившись на полу, не переставал размышлять. Искал способ загладить вину, заслужить его искренний поцелуй. Никогда прежде не приходилось стараться для других, если речь не шла о званиях или дорогих подарках. Но благородный по своей природе Вас не оценит ни того, ни другого.

И меня осенило. Довольная улыбка сковала губы. Я точно знал, как его порадовать! И может быть даже стать немного ближе. Что скрывалось под диковинным, лёгким на вид, но таким прочным доспехом? Обещая себе не строить догадок, не переставал восхищаться приятным персиковым цветом кожи Васа. Так и хотелось съесть всего целиком.

Резкий и громкий стук в дверь прервал блаженные мечты.

– Я же велел не беспокоить! ― гневно отозвался я.

– Прошу прощения, принц. Но это ваш друг принц Шин Киран!

Какая нелёгкая его принесла? Я встал, спешно приводя себя в порядок, вытер руку платком и занял кресло наместника.

– Пусть войдёт!

Двери с шумом отворились, впуская порцию пыльного воздуха и праведника им овеянного.

– Это правда? Я слышал, Вас Ха переводится, ― начал он, едва показавшись.

– Новости устарели, мой друг. Вас никуда не уезжает.

Расстроенное лицо. Пора бы ему найти себе другой объект для воздыхания.

– Ты выглядишь как-то иначе, ― заметил Шин, приглядываясь ко мне.

– Неужели? И как же?

– Преисполненным надежд.

Ничего на это не ответив, я снова повернулся к окну. Птичка успела улететь, но солнечные лучи, проникающие в залу, стали казаться в сто раз ярче, как и сам этот день. Прежде сжимающееся от ноющей боли сердце взволнованно трепетало, а лица коснулось лёгкое дыхание счастье.

В этот чудесный весенний день я оказался безоглядно влюблён и жаждал верить лишь в благоприятное осуществление своих чаяний. «Однажды вы ответите абсолютно за всё», ― сказал Вас, уходя. Что он имел ввиду?

– Надеюсь, нечто приятное, ― пробормотал себе под нос, проводя указательным пальцем по губам, ― и лишь каплю болезненное.

Заметив, что я вовсе перестал обращать на него внимание, Шин удалился. Шаги праведника быстро растаяли в холле, и двери приёмной залы затворились вновь, оставив меня наедине со сладостными мечтами.

Глава 18. Новый старый мир

Начало лета ознаменовалось массовыми отпусками солдат и переходом на лёгкую повседневную форму часто исключавшую полное обмундирование и доспехи, если не шла речь об очередном военном походе. Но с боя в степи прошла уже пара месяцев, а новый не намечался, и в основном все шатались без дела, либо приписывались к той или иной работе, связанной с охраной (большая часть средств от которой, конечно же, текла в городскую казну).

Порт оживился. Хотя работа на стройке и встала, к берегам стали причаливать купцы и прочий люд. Постоялые дворы и таверны заманивали приезжих низкими ценами, и вскоре даже в «Безголовой курице» не осталось свободных комнат. Мола, казалось бы, привыкшего сидеть взаперти, стало всё труднее удерживать в четырёх стенах. При каждом моём посещении он пускался в восторженные монологи о пользе солнечных ванн и купании в как раз потеплевшем море.

Поразительно, как за всего пару недель воняющий рыбой портовый город стал местом праздности, кутежа и даже по-своему расцвёл. Причаливали всё новые лодчонки с цветастыми парусами, но корабль Вайлина Раса выделялся на их фоне как несокрушимый титан среди лилипутов. Богатейший работорговец Предвечной Империи буквально жил на борту, хотя мог позволить себе покои пороскошней. В свободное время я всё старался застать его вне корабля, но удача так ни разу и не улыбнулась, а расспрашивать Ари Зеля без веской на то причины не хотелось, чтобы не привлекать к этой теме ненужного внимания.

В очередное безрадостное утро покинув казармы я обнаружил листовку, пришпиленную к наружной стене. На картинке изображались различные виды оружия, формирующие смертоносное кольцо, и сжатый кулак в металлической перчатке в самой середине.

– «Общегородской турнир», ― прочитал я вслух, припоминая, как о чём-то подобном шла речь на очередном собрании рыцарей, но в тот момент я настолько сильно ушёл в себя, что упустил практически всё связанное с намечавшимся мероприятием. На мои плечи никаких обязанностей не навесили, и этого было довольно.

– Выпивка и развлечения, ― объявляясь у меня за спиной, откликнулся Вальтор изображавший из себя нелепое подобие имперского солдата. ― Все без исключения воины и просто охочие получат возможность померяться силами. Кому угодно можно бросить вызов, даже рыцарю любого ранга. А какой-нибудь полумуж сможет стать мужчиной, если одержит пять побед.

– Звучит многообещающе, ― скучающим тоном протянул я, направившись в столовую.

Республиканец не отставал. Засунув руки глубоко в карманы штанов, делал вид будто выспрашивал насчёт турнира, а сам задавал наводящие вопросы на самую неприятную для меня тему:

– И как дела с принцем?

– Не всё сразу, ― ответил я, борясь с желанием выругаться. После того раза, когда Ари Зель лапал мои руки, пришлось вымыть их три раза с мылом, но и этого оказалось недостаточно, чтобы избавиться от мерзкого ощущения на коже.

– Мне кажется, или вы плохо стараетесь?

Бросив в сторону Вальтора убийственный взгляд, я проговорил громко, чтобы достигнуть сторонних ушей:

– Займись своими делами, солдат, пока я не влепил тебе взыскание!

Республиканец сразу же отстал, неприятно скуксившись. Я в любой момент мог отказаться работать с ним и его страной и даже просто выдать личность шпиона красному рыцарю. Не стоило этому таракану быть таким назойливым. Как будто у меня и своих проблем не хватало.

Нагрузив поднос завтраком, состоящим из свежей булочки с изюмом, положенной только рыцарям, и яичницы, я отыскал серую шевелюру Адигоры и опустился на жёсткий стул напротив стражницы. Она задумчиво глядела в окно, кроша в длинных пальцах чёрный хлеб.

– Что у тебя на уме? ― поинтересовался я.

Адигора повернула голову в мою сторону:

– Даже чёрному рыцарю не под силу попасть на борт корабля работорговца, ― взгляд упал на крошки, и она стала формировать из них гору.

– И что же нам с этим делать? ― протянул я, без аппетита вгрызаясь в тёплую булочку. Отдал бы её Адигоре, но она ненавидела изюм. ― Вайлин Рас вдвойне не доверяет лично мне, потому что считает меня связанной с его беглой рабыней. Он довольно сообразителен.

Закончив с хлебной горой, Адигора стала слеплять крошки, превращая их в чёрный ком теста.

– Я брошу ему вызов на турнире, а ты проберёшься на корабль, убьёшь барса и сломаешь замок на дверях каюты.

– Сражение со стариком и калекой, ― я взглянул на рвущуюся в бой стражницу с недоверием. ― Он почует подвох и сможет запросто отказаться, не боясь сойти за труса.

Уставшей от бездействия подругой двигала жажда мести за Ракушку и всех настрадавшихся женщин. Она не меньше меня желала расквитаться с Вайлином Расом, но на земле головорезов мы были скованны законом Империи, ревностно защищавшей своих верных чудовищ.

Адигора раздражённо подёрнула плечами:

– Какие ещё варианты?

– Ты определённо должен научить меня этому диковинному языку, ― прозвучал ясный голос над моей головой и тёплое дыхание с запахом мяты защекотало щёку. ― Как же любопытно, о чём вы там шепчетесь.

Парфюм Ари Зеля заполнил ноздри, стоило, впрочем, отдать должное, запах был довольно приятный. Принц навис сверху, положив ладонь на столешницу, но я не спешил повернуть голову, чтобы встретится с ним взглядом.

– Моему приятелю интересно ремесло работорговца. Это и обсуждаем. Хотелось бы, конечно, расспросить самого́ знаменитого работорговца, обосновавшегося в порту, но дружелюбным человеком его не назовёшь.

– Этот сыч живёт затворником и предпочитает не являться без крайне нужды даже к наместнику. Только записочки передаёт, ― беззаботно болтал принц, садясь на соседний с моим стул. ― Хотя наше былое соглашение под вопросом после того, как выяснилось, сколь непокорны и безумны рабы из неизведанных земель. Но Вайлин убеждает меня, будто там водятся ещё такие же как эта беглая птица, наделённые удивительными способностями, которые непременно подарят Империи преимущество в бесконечной войне с Республикой.

– И что же он его ещё не поймал? ― поинтересовался я осторожно.

– Отправил охотника за рабами по следу, тот из-под земли достанет, ― наместник не сводил с меня пристального взгляда, а я это отлично чувствовал, всё ещё никак не реагируя.

Нога Адигоры настойчиво пнула моё колено под столом. Я, наконец, посмотрел на принца, улыбнувшегося крохе внимания своего обожаемого чёрного рыцаря.

– Увидимся позже, ― сказал он, вставая. ― Нужно закончить ещё кое-что крайне важное.

– Жду с нетерпением, ― откликнулся я, потирая ушибленную ногу.

– Ощущение будто тебя пытают, ― заметила Адигора.

Хотел огрызнуться, но не стал, наши отношения и так натянутые после злосчастного вечера признаний. Поссориться ещё не хватало.

Однако весть об охотнике за рабами встревожила нас обеих. Известно, что это единственный вид наёмников, продолживший своё существование после принятия закона о найме имперских солдат, более невозможного в обход высшего командования, что вынуждало многих продлевать срок собственной службы, подписывая с Империей новые договора. Пожизненная кабала так называемых свободных людей. Но рабы постоянно сбегали в основном от очень жестоких господ (по сравнению с которыми Олли Мот показался бы образцом заботы и ласки), стремясь, впрочем, не к свободе, а желая обрести добрых хозяев. И кто-то должен был их ловить или убивать на месте, в зависимости от предпочтений нанимателя. Но Вайлину Расу чудесная Соль нужна была живой, пусть лишь немного, но эта мысль утешала.

Колено ныло от недавнего пинка. Точно останется синяк. Кажется, будто Адигора вложила в удар всю свою злость, и всё-таки она была права. Если Ари Зель столь много выложил мне, ещё когда эти неприятные отношения находились в зачатке, то что он расскажет, стерпи я нечто большее? Как стать ближе, едва сдерживая накатывающие волны омерзения? Мне стоило научиться относиться к этому проще.

Погрузившись в пучины сомнений и борьбы с самим собой, я упустил момент, когда Адигора оставила меня одного. На её подносе так и лежал ком теста похожий на гору. И она тосковала по дому, хоть и не делилась своими чувствами со мной. Никогда не открывалась. Я почему-то не сомневался, что с другими стражницами она точно такая же. Влияние моей второй матери, взращивающей сильную и независимую личность? Но и таким бывает необходимо выговориться или обнять кого-то, уметь довериться. Адигора ― одинокая гора. Если бы только в моих силах было изменить судьбу, предначертанную этим именем. Проживая дни рядом с Адигорой, я ни разу не осмелился к ней прикоснуться, а когда это всё-таки случилось, лишь отдалил её от себя. И за что такие напасти? Взаимная любовь реальный ли ты зверь или явился из сказок, чтобы неизменно больно стукать нас головой о землю, когда мы падали с небес?

Крики, доносящиеся снаружи, прервали не самые приятные измышления, заставив вернуться в малоприятную реальность. Покончив с завтраком, я вышел наружу, только теперь разобрав смысл восторженных воплей.

– Кто это такой?!

– Почему он ещё не в нашей армии?

– Десять из десяти с самой высокой дальности, вы не шутите?!

Солдаты бежали к стрельбищу, едва ли не спотыкаясь. Турнир уже начался, и армейский район наводнила дерзкая и горячая молодёжь, ожидающая скорой службы и обещанной неизбежной славы. Им под расписку выдавали оружие со склада. Я решил посмотреть поближе вокруг чего столько шума.

Соревнующиеся друг с другом юноши сформировали длинную очередь, нетерпеливо сжимая казённые луки. Я обошёл и их и толпу зевак. Пришлось даже тыкать некоторым в лицо чёрным плащом, чтобы пропустили ближе к стрельбищу, настолько увлечены оказались представленным зрелищем.

– Кто рискнёт сбить яблоко с головы этого храброго молодца?! ― обратился к вышедшим на изготовку лучникам солдат, отвечающий за данный вид соревнования между юношами. Его взгляд скользнул по мявшимся в нерешительности и испуге участникам и замер на лучнике, стоящем с левого дальнего края, но со своего места я не видел ни лица, ни фигуры паренька.

На дальнем расстоянии, так что едва вырисовывалось красное пятно спелого яблока, стоял другой солдат с целью на макушке.

Стрела, пущенная с левого края, стремительно рассекла воздух. Зрители затаили дыхание. А уже через секунду тот самый смельчак с яблоком, из середины которого торчало древко, бежал со всех ног, крича впопыхах:

– Я живой, живой!

Толпа разразилась аплодисментами.

– Как твоё имя, искусный юноша? ― поинтересовался организатор. ― Выйди к нам и покажи своё лицо.

Мягкие шаги приминали сочную траву, пока он ступал по ней скрытый плащом с капюшоном. Я сразу узнал эти сапоги, но несмотря на вспыхнувшее негодование, терпеливо ожидал исхода.

Малка скинула капюшон с головы, длинная чёлка выбилась из-за уха, и она спешно убрала её обратно. Два раза благодарно поклонилась рукоплескавшей ей толпе.

– С вашего позволения, мне бы хотелось забрать свою стрелу, ― с улыбкой заметила она, отнимая фрукт с воткнутым в него наконечником и откусывая спелый кусочек. ― Насколько мне известно, чтобы получить награду необязательно называть имя, ― повернулась к организатору, вручившему победительнице мешочек с серебром.

– Он лучший, ― болтали вокруг, благоговея, юноши. ― Никому точно не переплюнуть.

Кто-то с досадой швырнул казённый лук, ударив его об землю.

– Эй, не обращайся так с чужой собственностью! ― выкрикнул солдат сердито, но я уже покидал толпу, следуя за Малкой, снова скрывшейся в тени капюшона.

Я схватил её за предплечье как раз у выхода из армейского района. Резко обернувшись, она замахнулась стрелой, испачканной в яблочном соке, явно намереваясь проткнуть мне глаз, но замерла, когда до зрачка оставалось расстояние не толще мизинца. На будущее: никогда внезапно не хватать вооружённых людей.

– Васха, ― улыбнулась лучница радостно. ― Я как раз искала тебя или Адигору. Но мне постоянно указывали на каких-то других чёрных рыцарей, а потом...

– ... тебя занесло на стрельбище, ― закончил я предложение. ― Разве не знаешь, что вас разыскивают?

– Ну, да, ― она заткнула стрелу обратно за пояс, ― но только троих островитян. Никто не станет обращать внимания на одиночку.

– Если нарочито не привлекать к себе внимание.

Улыбка Малки стала виноватой. Было видно, что она просто не смогла ничего с собой поделать, когда выдалась такая великолепная возможность продемонстрировать свои навыки. Да и ругать за уже содеянное всё равно бесполезно.

– Что ты вообще делаешь в Аризеле? ― удивился я.

– Пришла кое-что сообщить. Но хорошо бы сперва ещё и Адигору найти, чтобы два раза не повторять.

– Думаю, она пошла проведать Мола.

– Что ещё за Мол?

– Это длинная история. Расскажу по дороге.

Выражение лица Малки почти не менялось на протяжении моего короткого рассказа. Так или иначе, я не мог долго скрывать проступок Ром, и рано или поздно все бы о нём узнали. Но, вопреки ожиданиям, Малка не восприняла это остро или негативно, а даже наоборот.

– Какие пустяки, Васха. Мы потеряли больше людей, чем имперцы когда-либо смогут возместить. А этот Мол цел и невредим, так? В отличие от жительниц Ракушки, часть которых нуждается в серьёзном лечении после тяжёлых работ на каменоломнях.

– Но Ром не должна была... ― пытался возразить я, но по упрямой жестокости на лице Малки понял, что моим словам не пробиться через эту стену, и замолчал.

Стоило приблизится к дверям «Безголовой курицы», как я чуть не оказался сбит с ног выскочившей наружу Адигорой.

– Мол ушёл, ― сообщила она встревоженно, завидев нас, не особенно удивилась внезапному явлению лучницы, пробормотавшей под нос «скатертью дорожка».

– Что значит ушёл?

– Стащил ключ у горбуна, пока тот дремал. Обычно он всегда прятал ключ, но в этот раз слишком устал и забыл.

– Не удивлюсь, если Мол его нарочно загонял. Нужно отыскать парнишку.

– Зачем это? ― подала голос возмущённая Малка. ― Может лучше меня выслушаете? Я принесла сообщение от Соль, ― посмотрела на Адигору, ― и Ром.

– Он попадёт в беду, ― настоял я на своём. ― Можешь не помогать, если не хочешь. Просто подожди внутри, закажи себе что-нибудь на выигранные деньги.

Пожав плечами, Малка вошла в «Безголовую курицу» и демонстративно хлопнула дверью. Долго не думая, мы разделились, решив проверить наиболее привлекательные места для раба, лучше знакомого с четырьмя стенами, нежели с миром. Рынок и море. Адигора отправилась к лавке кондитера, а я прямиком в порт.

Вполне взрослый парнишка на поверку обладал опытом и кругозором психически искалеченного ребёнка. Обученный с ранних лет своей роли, он не имел понятия о чём-то ином. И, конечно, не ведал об опасностях, ожидающих раба вроде него на улицах города, полного вооружённых мужчин. Хотя с хилым тельцем Мола и полумуж бы справился.

Охваченный самыми мрачными думами, я не на шутку перепугался и чуть ли не бежал, сбивая с ног случайных прохожих, среди которых, к счастью, не оказалось ни одного рыцаря. Наверное, все заняты на турнире.

Порт наводнили толпы народа. Как раз причалил корабль со свежей порцией отдыхающих, приплывших позагорать, поплавать и запастись ракушками для своих знакомых. Но между толкающихся плеч и спин я разглядел длинные, украшенные бусинками, волосы и тонкую фигурку, увлекаемую куда-то двумя высокими и мускулистыми мужчинами.