сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
Альма злится, под землей и вновь без музыки ее жестокость вновь начинает выбираться наружу. От приступов злости ей порой тяжело дышать и она не может спать ночью. Ей приходиться бродить по крошечной ячейке в надежде успокоиться, потому что выходить после отбоя в коридоры запрещено. Еще одно правило, которое Альма старается соблюдать.
Четыре дня монотонной жизни спустя она все же не выдерживает.
— Научи меня охотиться, — плюхнувшись на лавку рядом, произносит она.
От неожиданности Сейн захлебывается и кашляет. Альма заботливо стучит ему по спине.
— Откуда вдруг такое желание? — еще раз кашлянув, спрашивает он.
— Я загибаюсь в рутине, — прибегает к жалобам она, — ты можешь меня хоты бы пару раз в неделю забирать с нарядов кухни, чтобы я ходила с тобой? Пожалуйста…
Альма забирает за ухо волосы и с мольбой в глазах на него смотрит. Другой возможности разнообразить свое расписание, отточить при этом навыки и снова выделиться в глазах Элдера у нее нет, придется брать то, что есть. Выбирать не приходится.
— Придется убивать животных самой, Альма, — старается объяснить он. — Не будет такого, что ты просто будешь дожидаться меня.
Альма вспоминает, как свернула шею кролику в лесу три недели назад. Жестокость так и рвется наружу, ей не просто нужно вырваться из этих стен, ей это необходимо, иначе это может плохо кончиться.
— Я понимаю, — кивает она, — я к этому готова.
Альма уверена, что Сейн вспоминает, как она расплакалась у него на плече из-за смерти кролика, и внимательно следит за тем, как он активно размышляет, взвешивая все варианты. Альма его не торопит.
— Обещаешь, что Элдер об этом не узнает? — наконец произносит он.
Именно это ей и нужно! Альме нужно, чтобы он ничего не знал до тех пор, пока она не научится прекрасно охотиться и не принесет дичь на нижний ярус, чтобы без вариантов разозлить его и привлечь его внимание.
Ей нужно видеть недоумение в его глазах. Его смятение. Не такой уж он и несгибаемый.
— Конечно, обещаю! — заверяет его Альма, протягивая мизинец.
Своеобразная маленькая привычка скрепления обещаний появилась у них пару недель назад. Пожав мизинец, ты не можешь нарушить обещание. Хоть какая-то опора в этом шатком мире, пусть и немного детская.
— Если он узнает, — округляя глаза, хватается он за волосы свободной рукой, когда они сцепляются мизинцами, — будет…
— Он не узнает, — заверяет его Альма. — Мы будем осторожны.
Она уже собирается уйти, как вдруг Сейн подрывается с места и догоняет ее.
— Постой, — вспоминает он, — уже конец сентября, там холодно. В одном комбинезоне продрогнешь до костей.
Альма улыбается.
— Об этом не беспокойся, — качает она головой. — У меня все схвачено.
Этим же вечером после наряда по кухне Альма пробирается в спальный блок ячеек другого яруса и, добравшись до нужной, три раза стучит. Глухой звук раздается по всему помещению, но Альма уже не вздрагивает. Привыкла.
— Проходи скорее, — машет ей рукой Вайлет.
Альма впрыгивает в ячейку и тут же приземляется на колени на кровать.
— Достала? — не может усидеть на месте она.
— Мегги чудом не заметила, — забавно округлив глаза, сообщает Вайлет и присаживается на корточки, доставая из-под кровати серый мешок. — Я была осторожна, но ты сама знаешь, как она бережет каждый метр ткани и грамм кроличьего меха.
Развязав мешок, Вайлет достает оттуда легкую серую куртку на пуговицах. Самое то для ранней осени. К поздней осени Альма уже надеется легально получить куртку, как одна из охотниц.
— Вайлет, ты — чудо, — рассматривая изделие, сообщает ей Альма.
Недолго думая, она ползет на коленях по кровати и обнимает девушку обеими руками, крепко прижав к себе. Теперь она действительно уверена, что может назвать Вайлет своей подругой. Они все время стараются проводить вместе, Вайлет жертвует ради нее доверием, своим местом в цехе и репутацией. Если Мегги узнает, что они воровали, пусть и для благих целей, это плохо отразится на них обеих. О своей репутации Альма заботится куда сильнее.
— Я принесу тебе десять, — она мотает головой, — нет, двадцать шкурок кроликов! Никто не узнает об этом великом деле!
Вайлет смеется, заваливаясь на постель, и оказывается рядом с Альмой, которая не перестает улыбаться.
— Знаешь, Вайлет, — шепчет Альма, — ты моя самая лучшая подруга.
Альма не упоминает, что она, к тому же, и единственная.
— И ты моя самая лучшая подруга, — соглашается она. — Как хорошо, что Элдер отправил тебя в наш цех.
Вайлет говорит это открыто и легко, не воспринимая слова, как что-то ужасное. Не воспринимая их как команду или приказ. Альма думает, что они слишком долго живут солдатами, и в какой-то момент понимает, что так придется жить и дальше.
Альма возвращается к себе в ячейку за пару минут до отбоя и уже думает о завтрашнем дне. Перед сном она внезапно понимает, что ей здесь не снятся сны. Наверное, это даже хорошо. Кошмары ей тоже не снятся. Кориолан Сноу больше месяца не бросал в могилу ее матери ядовитых змей.
Получив с утра расписание, Альма снова закатывает рукав, чтобы чернила пообсохли, и, закинув на плечо свой мешок с обновкой от Вайлет, идет в сторону кухни. Жар плит и вечная суета встречают ее с прежним радушием.
Сейн, уже готовый, уже стоит возле Оливии и рассыпается в просьбах, на что главная повариха машет рукой в знак согласия, и Сейн галантно целует ей тыльную сторону ладони. Альму веселит его поведение, чего только не сделаешь, чтобы быть каждому другом.
Перед уходом Альма замечает, что Бекки тянет руку, чтобы коснуться плеча Сейна, но тот уже старается ее догнать, сияя белозубой улыбкой. Бекки отдергивает руку и опускает голову, убирая под косынку выбившуюся светлую прядь. Она больше не ведет себя так агрессивно, как вела себя первый месяц. Что-то в поведении Бекки надломилось за это время, Альма это видит. Возможно, она просто осознает, что не может тягаться с Альмой, как бы сильно ни старалась.
Впервые за все эти дни Альма, которая выдерживала бесконечные издевки от нее и ее подруг, проникается к Бекки сочувствием и сама не понимает, как так получается.
— Идем? — уже готов выходить Сейн.
— Постой, — Альма поджимает губы, глядя на то, как Бекки едва сдерживает слезы.
— Что такое?
Альме интересно, он действительно не замечает, какое влияние оказывает на девушек, особенно с кухни, или просто прикидывается. Учитывая искреннюю натуру Сейна, Альма была уверена, что первое.
— Ни с кем не забыл попрощаться? — как бы невзначай кивает она в сторону девушек.
— Ах, конечно, — шлепает он себе по лбу. — Леди, продуктивного всем дня! Увидимся позже!
Бекки тут же оборачивается, прощается невпопад, машет рукой и вся искрится, Сейн обращает на нее внимание и кивает отдельно. Альма знает, что от этого простого жеста сердце Бекки сейчас заходится в бешеном ритме. Может, ей и было жаль Бекки, хотя, скорее всего просто показалось. Бекки не различает вежливость и флирт, и это очень удручает. Изголодавшись по вниманию, девушки глотают любое проявление заботы за чистую монету и уже через пять минут думают о том, какая красивая у них будет свадьба.
Немного подумав, Альма понимает, что своим побуждением заставила Бекки вновь поверить. Альма радуется тому, что ее агония продолжается, и надеется поменять свое мнение после охоты, рассчитывая, что станет полегче.
— И где же твое «все схвачено»? — останавливаясь у дверей, спрашивает Сейн.
Альма ухмыляется, снимает с плеча мешок и вынимает оттуда обновку, ловко надевая на себя.
— Доволен? — не может сдержаться улыбку Альма, потому что страшно собой гордится.
— Где ты ее достала? — восхищается Сейн.
— Сшила не без помощи одного хорошего человека.
Сейн просит ее покружиться, и Альма выполняет его маленькую просьбу.
— Ты добилась невероятных успехов в шитье, — замечает он.
— Надеюсь услышать от тебя такие же слова по поводу охоты.
Сейн смеется и вставляет карточку, после чего толкает металлическую дверь. Альма почти задыхается от свежего воздуха и морщится на солнце. Три недели не выходить на улицу. Это кажется ей страшной пыткой. Она с ужасом думает о том, как другие не выходят на улицу уже несколько лет.
Вздрогнув, Альма прогоняет мысли прочь и идет за Сейном в лес. У нее есть новая цель: научиться охотиться. Она ставит себе срок в три недели научиться добывать дичь и рутинная жизнь вновь перестает казаться таковой.
Сейн берет ее с собой на охоту три раза в неделю, задабривая Оливию всеми возможными способами. Повариха легко идет на контакт и отпускает Альму с нарядов, что ее безмерно радует. Подвоха она не чувствует, и ее это почему-то не удивляет.
Альма старается изо всех сил, но в конце первой недели на мгновение опускает руки. Ножи ей даются, но с большим трудом, слишком тесный контакт с жертвой приводит к тому, что она два раза за неделю меняет комбинезон, заляпанный кровью, а это недопустимо. Стирка раз в неделю, она привлечет к себе ненужное внимание.
Громила предлагает ей свое огнестрельное, из которого завалил в день их первой встречи оленя, но Альма тактично отказывается, почесывая уже затянувшийся розоватый шрам на плече. Идею со змеями Альма сразу отметает. Во-первых, это только испортит дичь, во-вторых, не стоит никому знать, что она водит дружбу с хладнокровными.
Сейн не сдается.
— Попробуешь?
Альма недоверчиво поджимает губы, принимая из его рук лук и колчан со стрелами.
— Я попробую всё, — не сдается она. — Что-нибудь точно мне подойдет.
Сейн рассказывает ей в двух словах, как нужно стоять, показывает, как натягивать тетиву до самой щеки, и Альма в теории все прекрасно понимает. Сейн указывает ей место, в которое ей требуется выстрелить, и отходит на безопасное расстояние. Он жестами подбадривает ее, когда она настраивается, и Альма действительно в свои силы верит, пока он не складывает руки рупором и не произносит: «Вперед, Альма!», и над ее головой слышится надрывное:
— Вперед, Альма!
Она пугается, дергает рукой, реагируя на звук, и стрела мчится во весь опор, срываясь с тетивы. Все происходит за мгновение; секунду назад единственная сойка-пересмешница, забравшаяся так далеко от Двенадцатого Дистрикта и умудрившаяся выжить, прокричала эти слова, и тут же Сейн вскрикивает, хватаясь за руку.
— Сейн! — в ужасе вопит Альма, срываясь с места. Лук летит куда-то под ноги.
Она подбегает к нему, падая на колени.
— Сейн! — снова истерично зовет она, не слыша собственного голоса. — Сейн, ты в порядке?!
— Да, — смеется он, зажимая предплечье ладонью, — я жив, все нормально!
— Покажи мне! — не может успокоиться она, наблюдая за тем, как серый льняной материал пропитывается алым.
— Это просто царапина, — успокаивает ее Сейн. — Видишь?
Он поднимает руку, показывая ей небольшой разрез от кончика стрелы на комбинезоне и внушительной длины царапину.
— Просто задело…
— У тебя кровь! — не унимается она.
— Альма, — он берет ее лицо в ладони и смотрит в глаза. — Я цел, слышишь?
От его пальцев пахнет металлом и солью. Она молча кивает. Альма не позволяет ему дольше положенного нарушать ее личные границы и высвобождается из слабой хватки, утирая с щеки пока не застывший мазок крови, который он случайно ей оставил.
С того момента лук и стрелы она больше не берет. Альма ненавидит лук и стрелы. И ненавидит соек-пересмешниц. Им нужно было всем остаться в своем Двенадцатом Дистрикте и там передохнуть от зимней стужи.
Альма надеется, что к весне здесь не будет этой живучей сойки.
Расстроившись окончательно, Альма даже начинает думать о том, чтобы все бросить и вернуться на свою кухню, но Сейн не дает ей расстраиваться и предлагает крайний и самый лучший вариант. Силки.
Не нужно возиться с кровью, выслеживать жертву или использовать оружие. Глупые кролики ползут в ловушки, как пчелы на мед. Альма запоминает принцип работы даже быстрее, чем планирует. Зря она еще в первые разы, когда Сейн брал ее на охоту, не попросила его научить ее ставить силки. Никаких бы стрел не было, никаких ранений. И никакой ненависти к птицам.
Они тренируются еще несколько дней. Альма радуется, когда ловит одного кролика, но вскоре, распробовав вкус к охоте, начинает идти на рекорд. К концу второй недели Альма не верит в то, что происходит.
Они ловят дюжину кроликов за охоту. Девять из них попадают в силки Альмы.
— Ученик превзошел учителя, — расхваливает он Альму, пока они идут вдоль коридоров на кухню, уставшие и довольные.
— Брось, — смеется она, — это просто удача.
За разговорами она забывает о том, что хотела намеренно найти Элдера и помахать у него под носом этими тушками, после чего уйти с гордо поднятой головой. Альма решает повторить рекорд на следующей же охоте, поэтому спокойно входит на кухню.
— Элдер! — искренне радуется Сейн, заприметив брата.
Спокойствие куда-то исчезает. Альма чувствует, как начинают потеть ладони; в куртке становится жарко. Она поджимает губы, когда Элдер оборачивается, прервав разговор с Оливией, и смотрит то на подходящего брата, то на стоящую возле разделочного стола Альму.
— Что здесь… — начинает он.
— Я с охоты, — прерывает его Сейн, примирительно выставив вперед руки.
— А она? — кивает он.
Сейн уже собирается что-то ответить, но Альма жестом поднятой руки просит его молчать. Он повинуется, на кухне замолкают все. Сделав несколько медленных шагов, Альма, не прерывая с Элдером зрительного контакта, кладет на край стола девять тушек кроликов. Лицо Элдера чуть дрожит в изумлении, в серых глазах читается немой вопрос.
Отвечать на него Альма не хочет, поэтому, развернувшись на каблуках, уходит прочь, махнув каштановым хвостом. Адреналин бежит по венам, Альма широко улыбается, а после сжимает губы, постепенно направляясь подальше от кухни. Он ее заметил, определенно. Это именно то потерянное выражение лица, которое она хотела увидеть.
— У тебя был наряд на кухне по расписанию или я ошибаюсь?! — прилетает ей в лопатки.
Альма останавливается, какое-то время стоит неподвижно, а после, вздернув подбородок, идет к нему навстречу и встает напротив на расстоянии вытянутой руки. Повторяя за ним, она выпрямляет спину и заводит за нее руки.
— Не ошибаешься.
Элдер старается держать себя в руках, но ее поведение, точно у ребенка, его отвлекает.
— Не припомню, чтобы на кухне водились кролики, Альма Грей, — чеканит он. — Снова нарушаешь правила?
Альма смотрит на него прямо, не избегая холодного взгляда. Она все о нем знает, как ей кажется. Альма думает о том, что он отобрал у девушек право иметь детей. Он травит их и ее в том числе. Он отобрал у всех детство, заставив жить так, словно они военные.
Он забрал из ее сердца музыку и вложил туда жестокость.
— Ты ограничиваешь мои действия, Элдер Койн, — в той же манере отвечает она, заставляя его на мгновение потерять свою беспечную маску.
Альма относится теперь к нему так, как он относится к ней. Говорит с ним на его языке.
— Чистить лук и шить комбинезоны я уже научилась. Захотелось расширить свои навыки.
Элдер какое-то время молчит.
— Сейн заставил? — наконец произносит он.
— Заставил? — прыскает она. — Я сама попросила.
Во взгляде Элдера так и читается не сорвавшийся с губ вопрос: «Как сама?». В его сером взгляде слишком много вопросов, и ответов на них Альма Грей не знает, хоть и продолжает пытаться их найти.
— Что у тебя в расписании?
— Шитье, — не прерывая с ним зрительного контакта, отвечает она.
Ей не нужно смотреть на расписание, которое она уже и без того знает так, что поминутно может рассказать, если ее разбудить посреди ночи. Элдер стойко выдерживает войну взглядами.
— В таком случае, тебе стоит поторопиться.
Альма еще какое-то время стоит неподвижно, а после, шутя отдав честь, уходит прочь, вновь махнув своим каштановым хвостом. Сейн появляется возле брата несколькими секундами позднее.
— И давно вы своевольничаете? — продолжая смотреть ей вслед, задает он вопрос.
— Брось, Элдер, — сокрушается Сейн. — Она сама попросила.
Элдер Койн какое-то время стоит неподвижно, глядя на ее покачивающиеся каштановый хвостик, и злость постепенно отпускает.
— Сколько кроликов принес сегодня? — наконец спрашивает он.
— Двенадцать, — тут же отвечает Сейн. — Девять из них поймала она.
Альма Грей скрывается за поворотом, не представляя, что Элдер Койн только что одобрительно хмыкнул.
На шитье Альма может думать только о цепком сером взгляде главы Тринадцатого Дистрикта и о том, что эти глаза принадлежат человеку, который запретил повышать демографию в этом Дистрикте. Альма чувствует, что ответ на вопрос лежит на поверхности, только все еще не может понять, что он из себя представляет.
Она мучается с этим вопросом всю ночь, растеряв сон, и утром встает в плохом расположении духа до того момента, пока не получает на руку расписание. «Земледелие» и «Шитье». И ни одного наряда по кухне! Она изумленно открывает рот и перечитывает расписание трижды.
