сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Кориолан многому ее научил, жизнь многому ее научила, она уже не та одиннадцатилетняя девочка, которую он встретил посреди ночи в углу дома. Альма тут же садится на его грудную клетку, вжимая коленями руки в плотный и мокрый снег и, видя ужас, внезапно появившийся на его лице, смыкает руки на его шее, с силой сжимая пальцы.
— Ты… — кряхтит он, стараясь вырваться.
— Тш-ш-ш, — Альма чувствует, как горит от адреналина и ярости, совершенно не чувствуя холода декабрьской стужи. — За первый раз платят втрое больше.
Альма Грей душит его, но во тьме перед глазами усыпанное шрамами лицо Дулио сменяется лицами ее обидчиков. Того первого старика, который пах сигарами, всех мужчин, которые обижали ее целый год. Лица тех, кто ее не раз ударил. Лицо Билли Бурого. И лицо мужа кухарки, который также задушил ее маму.
Альма рычит от вырвавшейся из заточения боли, которую она хоронила в себе на протяжении пяти лет, и гортанно, громко кричит, сжимая горло мужа кухарки с такой силой, что белеют пальцы. Его второй подбородок и усыпанное щетиной лицо краснеет, глаза выкатываются, рот беспомощно открывается.
Альма кричит снова, выплескивая в финальный рывок всю свою силу и чувствует, как выражение лица мужа кухарки замирает, и пунцовое лицо начинает отдавать в синеву. Альма медленно начинает расцеплять пальцы, с каждой последующей секундой пелена гнева спадает с глаз.
На лице мужа кухарки появляются шрамы и вскоре от него не остается ничего знакомого. Под ней лежит остывающее тело Дулио Джекенсена. Альма хочет подняться, но у нее не хватает сил, и она мешком падает на бок в снег. Холод обдает тело острой волной, и ей приходится не с первой попытки подняться на ноги.
Альма тяжело дышит, сжимая и разжимая пальцы. На левом бедре что-то холодное обжигает кожу. Она поднимает подол и вспоминает о ноже, который даже не использовала. Так даже лучше. Альма вынимает нож из-под повязки и бросает его с обрыва, недалеко от которого остановилась.
Начинается снегопад. Альма поднимает голову и морщится, снежинки падают на лицо. У нее совсем нет времени, поэтому Альма собирается с мыслями и хватает за руки Дулио, после чего тянет его в сторону обрыва, где скрылся брошенный нож.
Альма рычит, когда сил почти не хватает, но не сдается и осуществляет задуманное. Тело Дулио падает с обрыва вниз и, ударившись о каменный выступ, скрывается в темноте. Альма замечает, как снег на мгновение окрашивается на месте удара в темное. Через минуту это место уже засыпается только что выпавшим снегом.
Альма вздыхает и откидывает голову назад, потирая лицо ладонями. Мысли в беспорядке, одна затмевает другую, не удается ни за что зацепиться. Альма опускает руки вниз и решается сконцентрировать внимание на исчезающей под снегом луже крови. Воображение помогает ей представить цвет во всех красках.
Она вспоминает перрон. Момент, когда они сходят из грязного поезда с другими трибутами на платформу и видит его. Нескладного, в костюме, кудрявого и юного. Вспоминает Корио, который держит в руках бутон алой розы. Вспоминает вкус лепестка. Она тогда уже пятый день голодала.
Взгляд Корио стоит у нее перед глазами, виднеется в темноте занимающейся вьюги. Альма тянет руку к обрыву, к нему, как в цехе Энтони, когда его лицо появилось на экране. Образ Кориолана растворяется в снегопаде, она почти слышит его смех в шуме ветра.
Альма знает, что встретит его еще раз. Еще один раз. И встреча эта будет решающей.
Альма понимает, что замерзает, поэтому возвращается обратно, не представляя, сколько времени потеряла на улице. Ей необходимо как можно скорее закончить воплощение своего плана, осталось дело за малым.
Теперь Альма знает, что за ней никто больше не следит. Она идет по пустым коридорам, на этот раз пользуется лифтом и добирается до цеха Энтони. Открыв двери, она входит в пустое помещение со спящими гудящими компьютерами, проходит в угол цеха, где стоит компьютер Энтони, и дергает компьютерной мышью.
— Альма Грей, — произносит она, взяв в руки микрофон, и на экране открывается доступ к базе данных Дистрикта Тринадцать.
Альма находит поисковую строку и вводит непослушными замерзшими пальцами «Дулио Джекенсен». На экране появляется карточка с данными на жителя. Недолго думая, Альма выбирает действия «удалить» и смотрит на то, как умная машина стирает все упоминания об этом человеке из системы.
Когда данные полностью стираются, Альма чистит историю посещений и выключает компьютер, направляясь в столовую, чтобы сделать наконец то, к чему так долго шла. Перед этим она на мгновение забегает в ванную для девочек, моет тщательно руки и приводит в божеский вид прическу. Платье, к счастью, в полном порядке.
Альма старается не замечать, что ее руки дрожат и совсем красные. Мысли все еще путаются, лица обидчиков, краснеющие, а затем синеющие, стоят у нее перед глазами. Альма мотает головой и вбегает в комнату перед входом в столовую. Вайлет тут же вскакивает с места с букетом в руках.
— Боже мой, Альма! Где ты была?! — тут же суетится она, поправляя ей платье. — Что с твоей прической? Возьми букет! — причитает она и надевает ей фату, закрывая лицо. — Там все уже собрались, нельзя заставлять Элдера Койна ждать!
— Он знал, на ком женится, — смеется Альма.
Вайлет сначала зависает на мгновение, а затем смеется вместе с подругой. Вайлет делает последние штрихи, и Альма впервые за долгое время начинает волноваться из-за события, которое вот-вот произойдет. Она не беспокоилась две недели, потому что мысли ее были заняты другими вещами, более опасными и серьезными.
Сейчас же, когда эта проблема исчезает, испустив свой дух на поверхности, Альма испытывает страх перед этим важным событием ее жизни. Она выходит замуж. И не просто за кого-то, она выходит замуж за человека, который открыл ей дорогу к Капитолию и Кориолану, сам того не подозревая.
Когда двери открываются, Альма начинает волноваться сильнее, потому что на нее все смотрят. Она сжимает дрожащими пальцами букет и начинает идти вперед, оглядываясь на собравшихся. Она видит Портера и Марту, сидящих рука об руку, Оливию и Флавия, улыбающихся ей.
Она видит девочек с кухни, с уже отросшими волосами, видит Громилу и Тобиаса, в этот раз замечая, что они сидят рядом. Видит Сейна и Бекки. Сейн улыбается ей и кивает. Кажется, он решает перерасти самого себя и позволить брату быть счастливым.
Затем она смотрит вперед, и там стоит он. Элдер Койн. На его шее бабочка, сам он в хлопковой рубашке с коротким рукавом. Стоит и старается скрыть, что волнуется, пока по правую руку от него стоит Рокот.
Альма Грей смотрит на него, ловит его взгляд и понимает, что перестает волноваться.
Она смотрит только на него, и весь внешний мир гаснет. Альма Грей плавно идет вперед, а за ней следом идут ее призраки. Люси Грей Бэйрд несет ее белоснежный шлейф, Саванна придерживает фату, маленькая Рут идет впереди всех и разбрасывает бутоны белоснежной руты на ее пути.
Только Альма Грей видит своих призраков, но теперь она их больше не боится.
Мама кивает ей с первого ряда, когда Альма Грей вкладывает свои руки в теплые ладони Элдера Койна. Кругом никого нет, только серый любимый взгляд напротив. Цвета всюду также исчезают, остается только белый хлопок.
Белый хлопок, белый тюль. Ее фата точно белый снег, он струится за спиной, обдавая холодом. Руки Альмы Грей в крови, в каждой складочке кожи вырисовывается узор, который она сама придумывает. На поверхности прячутся под недавно выпавшим снегом алые пятна крови.
Оленя, которого она подстрелила из ружья Громилы, кролика, которого она задушила осенью, Дулио Джекенсена, тело которого разбилось о скалы. Ее мамы у реки Шестого Дистрикта и ее собственные.
Призраки Альмы Грей присаживаются рядом с мамой и кладут окровавленные руки на колени. Маленькая Рут берет маму за руку. Альма бросает взгляд назад и понимает, что ее подол и фата теперь тоже алого цвета. Совсем как лепестки розы, которую в другой жизни подарил ей Кориолан Сноу на перроне капитолийского вокзала.
Когда церемония начинается, Альма Грей снова на мгновение смотрит на первый ряд, рассчитывая поймать мамин взгляд.
На лавке никого нет, возле нее стоит гиря, которую маленькая Рут сняла со своего сердца, прекратив себя винить за смерть мамы. Платье Альмы Грей белого цвета. Призраков больше нет.
Комментарий к Глава X. "Лепестки розы"
Благодарю безмерно тех, кто был со мной с начала данной работы. Особая благодарность тем, кто делился впечатлениями в отзывах, помогая мне писать дальше. Пресекая вопросы, скажу сразу, что основная работа закончена, но вас ожидает сиквел в количестве одной главы.
Целую и обнимаю, Ви хохо
========== Сиквел ==========
Ветер треплет ее серебряные волосы, и Альма терпеливо проводит пальцами по прядям, укладывая их так, как положено: точно посередине, по пробору. Она одергивает короткую теплую куртку без надобности и вздергивает подбородок.
Сколько бы она ни старалась, за столько лет к встрече с ним она так и не смогла подготовиться.
— Госпожа Президент, — кивают ей у входа в оранжерею два стражника.
Альма коротко кивает, и они открывают перед ней белоснежные двери. В нос ударяет запах модифицированных роз. Альма даже не морщится, этот запах, кажется, всю жизнь был с ней. С того самого дня, как она приняла бутон из его рук на капитолийском перроне.
Альма проходит вперед, идет по чистой каменной дорожке вдоль десятков кустов с сочными бутонами, но не оглядывается по сторонам, только смотрит вперед, высматривая среди зелени его силуэт.
Она останавливается, когда видит его.
Кориолан, чуть сгорбившись, сидит в глубоком кресле и обрабатывает стебель белоснежной розы. Его волосы белые, точно снег, густая серебряная борода закрывает нижнюю часть лица. Он в черном смокинге. Ему не дали возможности выбрать себе парадный костюм для казни, он одет в то, в чем был арестован.
— Я знал, что ты придешь первая.
Альма не удивляется, что он никак не отреагировал на ее присутствие. Ни поворота головы, ни вздрагивания. За столько лет они оба стали хладнокровными змеями, которым достаточно мгновения, чтобы за несколько метров от себя почувствовать какое-то движение.
Альма присаживается на стул в нескольких метрах от него и кладет ногу на ногу. Кориолан бережно, с такой несвойственной ему нежностью кладет обработанный бутон в вазу к сородичам и наконец поворачивает к ней голову.
Лицо его испещрено морщинами, под глазами тяжелые мешки, губы сухие, потрескавшиеся, в трещинах слабо виднеются красноватые полосы запекшейся крови. Его лицо болезненного, слегка желтоватого цвета, глаза уставшие, серые, безликие, но по-прежнему опасные.
Как у нее.
Кориолан смотрит ей прямо в глаза, словно в самую душу посмотреть пытается, отыскать то, чего нет. Альма Койн прислушивается к своему поношенному старому сердцу, но оно уже не заходится в бешеном ритме, как в молодости.
— Люси Грей Бэйрд, — он позволяет себе улыбку. — Сколько же лет прошло?
Давно забытое имя царапает слух, и Альма в глубине оставшейся души надеется, что это всколыхнет хоть что-то, но ничего не происходит.
— Я давно сбилась, Корио, — наконец произносит она.
Его взгляд смягчается, на мгновение в старческом взгляде Альма видит мальчишку с капитолийского вокзала.
— Скольких мы пережили, не подскажешь? — склоняет он голову вправо, но взгляд отвести от нее не может.
Кориолан Сноу восхищен. Сражен. Он побеждал всех, всегда, постоянно. Лишь однажды он чуть не попал в сети свободолюбивой пташки с чудным голосом. Спустя столько лет она сидит перед ним, а сам он был поражен птицей, вскормленной под ее крылом.
От такой нелепой насмешки судьбы Кориолан кряхтит с улыбкой. Альма понимает, что он пытается смеяться.
— Всех, — кивает Альма и тоже позволяет себе улыбку. — Всех пережили.
Кориолан снова смеется, но закашливается. Он прикладывает белоснежный платок к губам и затем сразу его сворачивает. Альма замечает, что кашляет он кровью. Казнь президента — лишь представление, лишь фасад, так необходимый народу. Альма знает, что он уже мертв.
Как и она.
— Я знала, что мы еще встретимся, — начинает разговор Альма, — с того момента, как я проснулась возле домика у озера с простреленным плечом, я знала это, Корио.
— Надеюсь, я не сильно тебя поранил? — разговор приобретает светскую оболочку, Альма сразу вливается.
— Пустяки, — спокойно отвечает она. — Царапина, затянулось через месяц, шрама почти не осталось.
— Рад это слышать.
Он снова чуть дергает уголками губ и продолжает на нее смотреть. Альма не знает, о чем он думает, никогда не знала. Он тоже никогда не мог узнать ее мыслей. Альма оглядывается назад и думает о том, что они с Корио, к сожалению, никогда не понимали друг друга. Да и в любовников играли крайне паршиво.
— Расскажи мне, как ты выжила, — просит ее Кориолан.
— Ты же все знаешь обо мне, дорогой, — не прерывает с ним зрительного контакта Альма. — Также, как и я о тебе.
Кориолан снова улыбается. Хоть в этом они похожи. Змеи, которые находят лазейку всюду. Которые все обо всех знают.
— Давай представим, что это не так, — предлагает он. — Это наш последний разговор, наш последний день, возможно, последний час, дорогая, — он ненадолго замолкает. — Я давно ни с кем не разговаривал и не рассказывал о себе. Думаю, тебе это знакомо.
Альма словно слышит всюду шипение. Они сами создали логово змей за столько лет, а сами стали предводителями. Нечего удивляться. Альма знает, что он прав, и принимает его условия, начиная их последнюю игру.
— Добралась до Тринадцатого за несколько дней, начала новую жизнь, — плавным тоном произносит она, — меня там приняли и я решила остаться. Как ты поживал?
— О, — прекрасно изображает он удивление, — рад слышать, что Тринадцатый был жив и здоров все эти годы, — он правда старается скрыть пассивную ненависть, Альма это слышит.
Они оба понимают, что на ненависть не осталось ни времени, ни сил, ни ресурсов.
— Я закончил университет, затем был помощником распорядителя Игр, а после сам им стал, — рассказывает Кориолан. — Оглянуться не успел, как попал в палату высших чинов, а затем все слилось в один день и однажды я проснулся Президентом. Забавно, правда?
— Правда, — улыбается Альма.
Она знает о нем всё. О том, какие махинации он проводил, чтобы быть лучшим на курсе. О том, как он попал в палату правления, убрав при этом полдюжины стариков, с которыми пил отраву из одинаковых бокалов, чтобы отвести подозрения. О том, сколько людей перестали дышать, чтобы он смог достигнуть поста Президента Панема.
Альма Койн все знает, даже пользовалась некоторыми его особо удачными приемами. Без них она бы здесь не сидела. Наверное.
— Ты вышла замуж? — склоняет он голову вправо. — Дети были?
Альма сглатывает. Давно зарытая скорбь пытается высунуть костлявую руку из засыпанного землей склепа ее сердца, но Альма знает, что на дверях этого склепа стоят хорошие замки.
— Ты первый, — поддерживает она диалог так, словно действительно все услышит впервые.
— Был женат, — кивает Корио. — Женился в двадцать девять. Ливия Кардью подарила мне дочь, а та, в свою очередь, внучку. Мою малышку Беллатору, — он позволяет себе улыбку, предавшись воспоминаниям, но она тут же сходит с его лица.
Возможно, зная свой конец, он забывает о том, что для его оставшихся близких все только начинается. Альма тут же отметает эту мысль. Кориолан не думает ни о ком, кроме себя и власти. Альма на мгновение представляет его обожаемую внучку на арене и чуть улыбается, слегка раздосадованная тем, что не сможет этого увидеть.
— Любил жену?
— Терпеть не мог, — сознается он, — ненавидел всем сердцем, но так было проще, знаешь… Не хотелось совершать тех же ошибок.
Альма смотрит на него и ее снова относит на годы назад. Они стоят с ним на луговине, совсем молодые, но совсем не глупые. Наоборот, самые опасные и умные подростки во всем будущем Панеме. Альма вспоминает жару повсюду, рябящий нагретый воздух, пение пересмешниц, затуманенный желанием разум, его пальцы в ее волосах и их страстные, почти искренние поцелуи.
Альма чувствует, как пожилое сердце бьется на мгновение чуть быстрее. Это проходит.
— А ты была замужем, Люси Грей?
Альма снова надевает маску и спокойно смотрит ему в глаза.
— Была, дорогой, — кивает она. — Замуж вышла в шестнадцать, в семнадцать родила сына, и детей больше не было.
Кориолан с интересом заглядывает ей в глаза.
— Как звали мужа? — спрашивает он.
Альма делает вид, что спокойна, хоть ее и злит, что он все знает, но продолжает бороздить ее раны. Ничего не поменялось. Альма непроизвольно чешет место на плече, куда Кориолан выстрелил ей десятки лет назад.
— Элдер Койн, — ровным голосом отвечает она.
— Любила?
— Любила.
Кориолан Сноу прищуривается.
— Почему в прошедшем времени?
Альма стойко держится, Кориолан тоже.
