сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
Альма думает о том, что глава Дистрикта сегодня слишком щедр на подарки.
На завтраке она узнает, что с ней в компании на земледелии будет Громила и безмерно этому радуется. Во-первых, потому что не придется блуждать по блокам в поисках нужного. Во-вторых, потому что нет теперь нужды с кем-то там разговаривать. У нее в компании будет Громила, и этого вполне достаточно.
— Рад, что у тебя теперь начинается расширенное расписание, — произносит Громила, когда они входят в лифт. — Но больше я, конечно, рад, что мы с тобой сегодня в одной компании.
Альма улыбается.
— Я тоже рада, Громила.
Знал бы он, каких трудов ей стоит получать свое расширенное расписание.
Они едут долго, дольше обычного и, когда лифт останавливается, Альма смотрит на красное табло и удивленно вскидывает брови. Девятнадцатый. Это был девятнадцатый ярус. Как же долго строили Тринадцатый Дистрикт? Альме кажется, что его построили задолго до самого Капитолия.
Двери лифта открываются, и Альма снова расширяет глаза. Кажется, это место никогда не перестанет ее удивлять. Ангар с боеприпасами, величину которого она считала огромным, кажется теперь небольшой залой. Блок земледелия оказывается в несколько раз больше.
— Ты пока осмотрись, — закидывает Громила на плечо лопату, — я буду в дельта-отсеке.
Альма с восхищением осматривает местность. Здесь даже воздух чем-то похож на уличный. Несмотря на наличие вытяжек, растения справляются и сами. Весь этот блок дышит зеленью. Беда в том, что она однообразна. Лук, картофель, морковь и по мелочи: укроп, петрушка и лук-перо. Альма сразу думает о капусте, кабачках, баклажанах, горохе и редисе. Это наверняка выращивается, они должны быть где-то здесь. Она идет вдоль грядок, размышляя о том, как много можно еще посадить и вдруг замечает, как посевная площадь обрывается.
Она смотрит вдаль, в темную, неосвещенную территорию блока.
— Там ничего нет, — вытаскивает ее Громила из мыслей, прислонившись плечом к столбу.
Альма поворачивает к нему голову.
— Насколько блок большой? Я могу это как-то увидеть?
— Можешь, — спокойно кивает Громила и нажимает на огромную кнопку блока питания на столбе, возле которого стоит.
Генератор шумит, медленно включается свет. Альма взволнованно оборачивается.
— Барахлит временами, — машет он рукой. — Чтобы не было перегруза, мы не освещаем ту часть поля. Все равно без дела лет десять стоит.
Когда свет полностью зажигается, Альма непроизвольно прикладывает к груди руку. Перед ней было почти целый акр необработанной, но необходимой для выживания земли. Дальней стены блока даже не было видно — настолько была большая площадь. Здесь можно было бы выращивать еду и снабжать без голода круглый год около двух с лишним тысяч человек.
Можно было бы.
Альма Грей осматривает пустующие земли и все наконец понимает.
— Идем? — спрашивает Громила, выключая свет. — Нас ждут.
Альме кажется, что Элдер Койн знает все вопросы, которые она задает сама себе все это время. Альме кажется, что Элдер Койн дает ей ответ на каждый из них, только со временем.
Элдер Койн ввел запрет на рождение, потому что хочет сохранять и поддерживать жизнь ныне существующего населения. Элдер Койн сделал так, чтобы у них было трехразовое питание, кров над головой и теплый очаг, он не хочет, чтобы дети рождались и растились в нищете и голоде. Элдер Койн не травит их, он заботится о том, чтобы организмы здоровых девушек немного подождали подходящего момента, чтобы подарить этому миру новую жизнь.
Он умный. Он такой умный. Альма не замечает, как начинает плакать.
Осознание собственной жестокости по отношению к нему поражает ее, потому что он просто старается выжить не только сам, но и помогает выжить другим. Альма утирает слезы, чтобы Громила не увидел, и продолжает копаться в свежей земле, пропалывая растения.
Легкая улыбка трогает ее губы. Сейн был прав. Нужно было немного подождать, чтобы понять Элдера Койна.
Она думает об этом до самого обеда, затем, быстро перекусив, сразу бежит на шитье, потому что очень сильно хочет поговорить с Вайлет. Ей нужно знать больше. Ей нужно понять, что с ними случилось десять лет назад.
В стратегии Элдера Койна все хорошо, кроме одного. Он знает, как поддерживать, но не понимает, как расширять. Зацепившись за прошлое, он медленно, но верно, разрушает будущее, сам того не осознавая.
— Вайлет, — закончив с десятой парой носок, все же решается Альма.
— Да? — ловко орудуя спицами, отзывается она.
Альма смотрит какое-то время, как Вайлет ловко орудует спицами, а после, ссутулив плечи, набирается храбрости.
— Что произошло десять лет назад?
Пальцы Вайлет тут же замирают, начиная слегка подрагивать. Она медленно поднимает взгляд. В золотисто-карих глазах читается утрата. Горькая, непоправимая утрата. Возможно, сейчас Альма задает вопрос, который каждый из Дистрикта Тринадцать воспримет с таким взглядом.
Она морщится, снова начиная медленно вязать, качает головой. Альма ее не торопит, лишь терпеливо ждет.
— Ты ведь обратила внимания, что у нас все совсем молодые, верно? — начинает она свой рассказ с риторического вопроса. — От пятнадцати до двадцати шести, не больше, — жмет она плечами и поднимает взгляд. — Не считая пожилой медсестры, Элдер здесь самый старший, ему двадцать шесть.
Альма чуть склоняется вперед, опуская локти на колени.
— Но почему?..
Вайлет активнее начинает вязать.
— Когда началась осада, — пальцы бегло делают петли, — нас начали эвакуировать. Было два бункера, один выше, другой ниже.
Она сбивается со счета петель, поэтому на мгновение замедляется, а потом снова набирает темп.
— Тот, что пониже, был меньше, туда приняли спешное решение спустить детей. От возраста, когда можешь ходить, говорить и бояться, до шестнадцати, нас было около пятисот, — Вайлет облизывает губы. — Приставили одного смотрителя, — и поднимает взгляд. — Одну пожилую женщину на пять сотен детей.
Альма сжимает похолодевшие руки в замок и сухо сглатывает.
— А взрослые?..
— Взрослые? — переспрашивает она. — Они все направились в бункер, который был выше…
Вайлет снова замолкает, от щемящей грядущей боли у Альмы сжимается сердце.
— Потом посыпались бомбы, — качает она головой, быстро орудуя спицами. — Долго это было, все дрожало, сыпалась бетонная крошка с потолка. Сейн два часа держал меня за руку, — вспоминает она. — Когда все стихло, я не могла руку свою от него отцепить, потому что она окоченела.
Вайлет невесело смеется. Альма не может заставить себя улыбнуться.
— Когда мы вышли, — пальцы ее замедляются, — мы поняли, что они попали не туда. Бомбы… Мы…
Она смотрит куда-то перед собой, словно видит заново то, что увидела тогда. Она сбивается с мысли, снова качает головой, поджимая губы.
— Потолок бункера обвалился, — находит в себе силы Вайлет, — и похоронил под собой наших родителей.
Альма открывает рот, прикрывая его ладонью, и коротко вздыхает. Дистрикт Тринадцать — это дети, оставшиеся без родителей.
— Мы все… Мы не понимали, что происходит и… Мы были маленькие, мы плакали. Я звала маму и…
Вайлет роняет одну спицу и просто смотрит на нее, не предпринимая никаких действий. Внезапно Вайлет поднимает взгляд. Золотисто-карие глаза блестят от слез.
— Элдер, — она делает паузу, — Элдер и еще несколько ребят были самыми старшими, им всем едва стукнуло по шестнадцать и… Они взяли все в свои руки, — жмет она плечами. — Их никто не просил, никто не заставлял, просто они взяли и… Решили за всех, что нужно жить.
Вайлет все же поднимает спицу.
— Они начали обучать нас, рассказывать и показывать, как делать все без взрослых. Мы с пеленок всему обучались, но теперь нужно было делать самому и с первого раза правильно, — невесело улыбается она. — Первый год был самым тяжелым, почти сотня малышей не пережили зиму… Мы голодали, было холодно и… страшно.
Альма чувствует, как по щеке стрелой бежит слеза. Сейчас она не спешит ее стирать.
— А Элдер, ох, Элдер, — Вайлет старается не всхлипнуть, — он… Он сам вызвался разбирать завалы. Только потом говорил нам, чьих мам или пап нашел.
Альма вытирает щеки и заводит волосы за уши. Глаза щиплет.
— Ему хватило года, чтобы всех найти и похоронить. Он нашел всех, — акцентирует внимание Вайлет и смотрит на Альму; она понимает, что Элдер нашел и их с Сейном родителей, — и всем дал возможность обрести покой.
Вайлет опускает голову, на льняной подол падает слеза, образуя темное, постепенно растущее пятно.
— А потом он подошел к нам и сказал, что мы обязаны выжить. Что у нас нет другого выхода, — Вайлет жмет плечами. — Мы хотели выжить, Альма. Мы только этим и занимаемся, но сейчас у нас получается лучше, — она невесело смеется. — И мы выбрали Элдера главным, потому что никто с этой ролью не справится, кроме него. Хоть мы и понимаем, что ему нужна помощь, — добавляет она.
Вайлет всхлипывает в последний раз и, успокоившись, выпрямляет спину.
— Никто не знает, к сожалению, как ему помочь, поэтому мы просто делаем то, что в наших силах.
Альма молча продолжает смотреть, как Вайлет вяжет. Кожу щек стянуло от высохших слез. Альма поднимается с места и идет к выходу, чтобы дойти до ванной и умыться. Открыв дверь, она проходит два блока и останавливается, потому что видит, как Элдер что-то рассказывает, сдержанно жестикулируя и держа марку.
Юноша, с которым он общается, кивает, жмет ему руку и уходит. Альма стоит, не в силах сдвинуться с места, и смотрит на него. На самого сильного человека из всех живущих в мире. Элдер смотрит на часы, поднимает вверх голову, снова заводя руки за спину, и на мгновение закрывает глаза.
Альма видит уставшее лицо ребенка, который слишком рано стал взрослым.
Словно почувствовав ее взгляд, он оборачивается, поднимая веки. Альме кажется, что они смотрят друг на друга вечность, стоя в нескольких метрах друг от друга. За это время он мысленно задает вопросы, а она ему отвечает. Так, как они делали это два месяца, только теперь они меняются ролями, а потом Элдер Койн расцепляет руки из замка за спиной.
И идет в сторону Альмы Грей.
========== Глава VII. "Ложь во благо" ==========
Элдер Койн останавливается недалеко от нее, Альма Грей впервые видит, что его руки просто висят вдоль тела, хоть кулаки и сжаты. Механическое, выработанное временем движение, которое показывает, что он собран и держит ситуацию под контролем. На протяжении десяти лет.
Она молча смотрит на него, чуть вздернув подбородок, потому что он высокий, и сама непроизвольно сжимает кулаки, показывая тем самым, что понимает его, осознает всю тяжесть вопросов и задач, которые он носит на своих плечах изо дня в день.
Элдер Койн держит все в своих руках столько времени, но только определенные люди хотя бы отчасти осведомлены о тех или иных вопросах. Причем исключительно с его подачи. Элдер Койн не может поверить в то, что Альма понимает весь масштаб его ноши самостоятельно за такой короткий срок в два месяца, получив мимолетные подсказки, которые изо дня в день видят все жители Дистрикта.
Альма сглатывает и поджимает губы, не в силах оторвать от него взгляд. Она думает о том, что у них даже радужки одинаковые. Такие же серые, как и вся жизнь вокруг. Элдеру впервые не требуются слова, чтобы что-то рассказать. Альма чувствует все на иной, понятной только им двоим волне.
Это поражает.
— Собрание завтра в десять утра, — произносит он.
Альме хочется многое сказать. Сказать, как ей жаль, как ей больно за каждого из них. Сказать, что Элдер не виноват в смерти почти целой сотни детей в первую суровую зиму. Сказать, что он сделал слишком многое и не имеет права винить себя. Сказать, что, будь его родители живы, они бы гордились им.
Она не говорит.
— Буду на пять минут раньше, — только и отвечает она.
Элдер смотрит на ее сухие дорожки от слез и не хочет, чтобы она еще хоть раз в жизни плакала. Альма Грей сильнее, чем кажется. Альма Грей так на него похожа. Эта мысль приносит удовлетворение и одновременно с этим пугает.
Она не похожа на остальных, как и он.
Элдер непроизвольно поднимает руку. Ее кожа такая светлая. Пальцы замирают над сухой дорожкой от пробежавших недавно слез. Альма задерживает дыхание и чувствует тепло его руки, так близко находящейся рядом.
Он смотрит на то, как трепещут ее опущенные ресницы, на ее бледную россыпь веснушек. Поцелованная солнцем Альма Грей теперь живет в призрачном Дистрикте глубоко под землей. Элдер чувствует себя тюремщиком, потому что запер птицу в неволе и отобрал у нее голос.
Альма Грей затворницей себя совсем не считает. Она чуть подается вперед, рассчитывая получить немного тепла от прикосновения, но Элдер опускает руку в тот же момент. Альма поднимает взгляд.
— Да, не терплю опозданий, — негромко, но твердо произносит он.
Элдер Койн снова расправляет плечи, заводит за спину замок из рук и, слегка кивнув, уходит. Альма впервые в жизни чувствует, как внутри что-то сжимается от упущенной возможности, но не позволяет себе обернуться, чтобы посмотреть ему вслед.
В ту ночь у нее не получается уснуть. Она ворочается без сна в кромешной тьме несколько часов, в ячейке жарко, тонкая льняная майка насквозь промокает. Альма встает с постели, наспех надевает комбинезон и впервые решает нарушить правило.
Глухой звук открытой двери разносится по пустому коридору, и в ячейку попадает прохладный воздух. Альма облегченно вздыхает и направляется в сторону ванной, глядя себе под ноги. Элдер Койн занимает все ее мысли.
Заправив за уши волосы, она включает воду и умывается холодной водой. Становится легче. Утерев капли с кончика носа, Альма выключает воду и вздрагивает, когда в одной из кабинок туалета слышится утробный горловой звук.
Оглянувшись, Альма понимает, что сейчас середина ночи, и здесь никого не должно быть. Опасливо сделав шаг вперед, она сжимает кулаки и набирается мужества, игнорируя бешено бьющееся в глотке сердце.
— Кто здесь?!
Из кабинки доносится звук слива, и дверь почти сразу открывается. Альма вздрагивает.
— Марта?
Альма прищуривается, стараясь понять, не ошиблась ли она. Из кабинки действительно выходит Марта. Мертвенно бледная, с бисеринками пота на лбу, она утирает рот тыльной стороной ладони и молча подходит к раковине.
Альма молча наблюдает за тем, как она умывается и полоскает рот.
— Никому не говори, что ты меня видела, — хрипло произносит она.
— Если ты обещаешь тоже самое, — не задумываясь, отвечает Альма.
Марта согласно кивает и, больше не обронив ни слова, молча уходит из ванной. Альма обхватывает себя руками. Если Марта больна, ее необходимо срочно отправить в медпункт. Под землей любая зараза разрастется с невероятной скоростью. Альма вздрагивает, когда вспоминает вспышку туберкулеза в Седьмом Дистрикте.
Ей необходимо будет поймать Марту, поговорить с ней и, если придется, насильно доставить в медпункт, пока не стало слишком поздно. Наметив себе очередную цель, Альма возвращается в свою ячейку и плотно закрывает дверь.
Она забывается в тревожном, беспокойном сне.
Ей впервые снится за все время пребывания здесь сон. Копаясь в сырой, темной земле, Альма отбрасывает в сторону комья, пробираясь все ниже в ниже до тех пор, пока пальцы не касаются мертвенно бледной кожи. Альма заходится в крике и просыпается от того, что в земле находит тело Марты.
Уставшая и напуганная, Альма вылезает из постели и механически начинает собираться. Ночная встреча пугает ее, возможная болезнь Марты наводит на мысль о том, как спасти остальных в случае возможной эпидемии. Альма останавливается и впервые понимает, что начинает думать о выживании не только своем, но и других людей.
Из коридора доносятся звуки открывающихся ячеек.
Качнув головой, Альма просыпается окончательно и вставляет руку в панель, чтобы получить свое расписание. Округлив глаза, она тут же активно приводит себя в порядок и бежит на завтрак, потому что после него будет собрание, о котором вчера упомянул Элдер.
Мысли снова возвращаются к нему.
— Доброе утро, Альма, — присаживается с ней рядом Сейн и мягко треплет по волосам. — Как спалось?
Альма смотрит на него и думает о том, как же они с братом не похожи. В их жилах течет одна кровь, они немного похожи внешне, особенно чертами лица, но характеры их совсем отличаются. Альме кажется, что Элдер отдал брату десять лет назад всю любовь и радость, а взамен попросил у него стойкость и холодную голову, чтобы принимать решения.
Именно поэтому Сейн находится здесь и со всеми, а Элдер…
— Прекрасно спалось, — улыбается она.
— Мне сегодня такое снилось!.. — вливается в разговор Оливер, и Альма ему благодарна.
