сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
— Сейн… — она опускает голову, стараясь взять себя в руки.
— Слишком долго ждать? — не так воспринимает ее слезы Сейн и тут же оказывается рядом, опуская ладони на ее предплечья. — Я могу договориться, чтобы он был хоть сегодня. Элдер меня послушает!
Альма смеется, поднимая глаза, и качает головой. Теплые слезы счастья путаются в нижних ресницах.
— Нет, — все еще смеется она. — Я просто счастлива, Сейн! От счастья тоже плачут! — заверяет она. — Я смогу подготовиться к концерту, через неделю просто идеально.
Сейн выдыхает и расслабляется. Альма поражается, как умудряется за такой короткий срок так сильно привязать его к себе, поэтому не решается на повторное объятие, чтобы не давать ему лишних поводов.
— Спасибо тебе, — снова кивает она. — Это очень много для меня значит.
Сейн улыбается и выглядит счастливым. Ее счастье — его счастье, это открытие кажется ей совершенно очевидным. Он говорит, что встретятся они на обеде через полчаса, и убегает решать какие-то свои дела, на ходу сверяя время и расписание. Альма решает использовать свое свободное время, чтобы отнести гитару в ячейку.
Вставив карточку, она входит и плотно закрывает за собой дверь. Усевшись на кровать, Альма бережно берет в руки инструмент и пробегается по струнам. Удивительно, но она почти не расстроена! Видимо, лежала без дела долгое время, но в хороших условиях. Альма позволяет себе пять минут посидеть с закрытыми глазами и вспоминает переборы, с упоением слушая родные звуки.
Альме Грей кажется, что с музыкой ее серая ячейка начинает играть красками.
Теперь у нее есть возможность вернуться к музыке и снова радовать зрителей. Возможно, это поможет ей справиться с приступами жестокости, которые проявляются у нее все чаще, пока она находится под землей. Чем дольше она играет на гитаре, тем меньше ей хочется повторить удушение маленького беззащитного кролика.
Она снова представляет себя на сцене, кругом восхищенные зрители и она… Яркая, в красивом платье опьяняет всех присутствующих. Даже самого черствого из них. Самого главного.
Альма резко открывает глаза от внезапного озарения. Платье! У нее же нет платья! Бережно отложив гитару на постель, Альма присаживается возле нее и открывает нижний ящик тумбочки. Мамино платье она постирала, даже высушила на стуле, но оно больше не выглядело так, как раньше.
Слишком многое прошло с ней это платье.
Она сиротливо ведет ладонью по фонарикам, испорченному материалу подола, касается нескольких дырок пальцами. Как же вернуть его к жизни? Это платье должно быть на ней в момент выступления, иначе все будет напрасно. Альма вскидывает голову, пораженная внезапной мыслью. Теперь она знает, как починить платье и вновь начать общаться с единственной девушкой, которую она хочет называть своей подругой.
За обедом все снова налаживается, утренний разговор и неловкое молчание никак не всплывают. Громила и Оливер рассказывают про сегодняшнюю охоту, остальные их увлеченно слушают. Бекки приходит на обед, но Альму не удостаивает даже презрительного взгляда. Она вливается в разговор с Линдой, девушкой Люпина, но говорит слишком тихо, никто ничего не слышит.
На вечернем наряде по кухне Альма рассчитывает увидеть Марту, с которой работала утром, потому что все еще надеется наладить отношения хоть с кем-то на кухне, но ее ожидания не оправдываются. Среди помощниц нескладной высокой брюнетки она не видит.
Альма старается прожить этот день без происшествий, просто прожить его, потому что мыслями уже вся в утре следующего дня. Она мысленно просит Элдера ничего пока не трогать в ее жизни и составить расписание так, чтобы шитье выпало у нее хотя бы на пару часов.
С этой мыслью она ложиться спать, с ней же просыпается и, подставив руку в сенсор под чернила, радуется после этого так, что почти подпрыгивает на месте. Целых три часа вдали от кухни! Лучше и не придумаешь! Напевая веселый мотив, Альма в хорошем расположении духа выдерживает первую половину дня и, забежав на минутку в свою ячейку, бодро направляется на шитье.
Мегги уже вовсю суетится среди помощниц, раздает указания и бегает по цеху, стараясь все успеть. Альма приветствует ее и, спрятав за спину серый мешок, сразу ищет глазами светло-рыжую косу. Макушка девушки мелькает среди серых тканей.
Вайлет сидит возле швейной машинки и сосредоточенно делает строчку за строчкой, чуть сгорбившись и нахмурив светлые брови. Альма садится недалеко от нее, так, чтобы Вайлет могла ее увидеть и услышать, но на таком расстоянии, чтобы не прикасаться к ней. Альма тревожится, что Вайлет ее теперь боится.
— Привет, — чуть улыбнувшись, произносит она.
Вайлет вздрагивает и поджимает губы. В золотисто-карих глазах читается испуг. Боится. Альма перехватывает мешок, укладывая его к себе на колени, и на мгновение замолкает. Не знает, с чего начать.
— Я всегда любила петь, — начинает она, — мама всегда говорила, что у меня хороший голос.
Вайлет, не зная, как реагировать, сиротливо озирается по сторонам.
— Она говорила, что музыка должна быть не только внутри тебя, но и снаружи, — продолжает Альма. — Если ты счастлива и поешь счастливые песни, то и выглядеть нужно также…
Она на мгновение замолкает и смотрит на девушку, та терпеливо пытается понять, к чему Альма ведет.
— Ярко, — улыбнувшись, заканчивает мысль Альма и тянется в свой мешок. — У меня будет концерт, Вайлет, — вытаскивает она сложенное мамино платье, — и я не могу представить, кому я могу довериться, если не тебе.
Альма расправляет на коленях платье и старается разгладить непоправимо измятый, потрепанный материал. Вайлет, в свою очередь, восхищенно открывает рот и округляет глаза. Поднявшись с места, девушка присаживается возле Альмы на колени и гладит платье. Это не лён, этот материал намного светлее и обработан иначе. Вайлет восхищенно касается пальцами хлопкового платья.
— Это мамино, — гладит фонарики Альма. — Совсем истрепалось.
— Это самое красивое платье, которое я когда-либо видела в жизни, — восхищенно шепчет она.
Альма думает о том, как же мало платьев в своей жизни видела Вайлет, и ее поражает, с какой любовью смотрит девушка на совсем истрепанную вещь.
— Прости меня, Вайлет, — чистосердечно произносит Альма, глядя на нее. Девушка поднимает взгляд. — Я не со зла, правда. Я здесь совсем недавно, всё никак не обвыкнусь, — продолжает она. — И мне очень нужен друг.
Под конец голос удачно дрожит, и страха в глазах Вайлет как не бывало. Теперь она беспокоится. Невероятно, как просто манипулировать людьми, если примерно представляешь их слабые места.
— Я не злюсь на тебя, Альма, — заключает она ее в объятия. Девушка обнимает ее в ответ. — И я помогу тебе, обещаю.
Мамино платье оказывается ключом к замку дружбы. С этого момента Альма обещает себе не упоминать Капитолий ни при каких обстоятельствах, и это правило ей хочется соблюдать. Возможно, Элдер Койн прав. Без порядка и правил случился бы хаос.
Вайлет обучает Альму шитью, параллельно в свободные минутки что-то придумывает, чтобы освежить ее платье. Мегги они стараются не попадаться на глаза с этой вещицей, и концертное платье становится их маленьким общим секретом, который только сильнее укрепляет их дружбу.
В свободное время Альма репетирует и играет на гитаре в своей ячейке, занимается с платьем, проводя больше времени с Вайлет, общается со своим столом, все больше проникаясь доверием к Сейну и Громиле. Только этим двоим она постепенно учится доверять, остальные в компании для нее все еще просто знакомые.
Альме кажется, что она все больше понимает людей, которые на добровольной основе живут под землей, а еще начинает замечать мелочи.
— Принесешь мне новый моток ниток со склада? — просит ее Вайлет, ловко рисуя вдоль лекала по ткани, — мне нужно наметить траекторию по мелу.
— Конечно, — встает с места Альма и сразу знает, куда идти.
Завтра вечером концерт, и Вайлет старается закончить свое первое творение точно в срок. Она всеми силами скрывает от нее то, что задумала, несмотря на то, что Альма видела все кусочки мозаики. Собрать воедино замысел Вайлет у Альмы так и не получается.
Захватив с полки моток ниток, Альма выходит из подсобки, но не успевает пройти и трех шагов, как замирает. Рядом с Вайлет сидит Сейн и о чем-то с ней беседует. Вайлет смеется. Альма чувствует себя нарушителем порядка, когда останавливается за стойкой с тканями и смотрит за тем, что происходит, не привлекая к себе ненужного внимания.
Вайлет держится легко и непринужденно, Сейн, что удивительно, тоже. Никакой деланной вежливости или горячих комплиментов с широкими улыбками, как это чуть ли не ежедневно происходит на кухне с другими девушками. Сейн смотрит на Вайлет спокойно и тепло, она, в свою очередь, смотрит на него так, словно он для нее целый мир.
Альма уверена, что сейчас ни один из них не притворяется. Они просто смотрятся так, словно всю жизнь друг друга знают, что, скорее всего, правда. Сейн что-то отвечает Вайлет, кивает и, коснувшись ее предплечья, выходит из блока.
Вайлет провожает его влюбленным взглядом как раз в тот момент, когда Альма с довольным выражением лица останавливается возле нее с мотком ниток в руках.
— Ты любишь его, — прищурившись, с улыбкой сообщает она.
Вайлет вздрагивает и бегает глазами, хватаясь за все руками.
— Глупости, — фыркает она, прикладывая на мгновение ладони к горящим щекам.
— Любишь, — заговорщически протягивает она, усаживаясь напротив нее и глядя через свободное место под швейной машинкой.
— Ты говоришь какой-то бред, — парирует она, складывая серый кусок ткани.
— Брось, Вайлет, — роняет Альма голову на руки, — я же твоя подруга…
Вайлет какое-то время молча возится с тканью, а после все же поворачивается к девушке.
— Мы с ним вместе в начальной школе были, за одной партой сидели, — начинает она, — вечно он у меня списывал, слово в слово причем, серьезно тебе говорю.
Она смеется, Альма тоже. Внезапно ей хочется узнать чуть больше о прошлом людей, которые здесь живут.
— Гулял со мной тайком после занятий, таскал леденцы сахарные из лавки, пока на поверхность еще выходить можно было, — рассматривает она свои пальцы. — И был рядом, когда все стало совсем плохо, — позволяет она себе слабую улыбку. — Как его не любить?
Альма вопросительно поднимает брови, ожидая продолжения. Вайлет снова слабо улыбается каким-то своим мыслям и сразу становится печальнее.
— А что было дальше? — не выдерживает Альма.
— Дальше? — переспрашивает Вайлет и чуть шмыгает носом. — Дальше пришлось повзрослеть раньше положенного.
Альма все еще ждет, но девушка дальше продолжать, видимо, не планирует.
— Я придумала еще кое-что к твоему платью, — внезапно оживает Вайлет. — Я точно успею к завтрашнему вечеру, я уверена.
Альма улыбается, глядя на нее, и начинает считать. Если они были с Сейном в начальной школе в тот момент, когда можно было выходить на поверхность, значит, в тот момент ей было около десяти лет. Значит, Вайлет сейчас около девятнадцати.
На свой возраст девушка совсем не выглядит. Как и многие другие.
Эта мысль быстро теряется, потому что Альма думает о другом. Сейн ведет себя с Вайлет совсем не так, как с другими девушками на кухне. Есть в его общении с Вайлет что-то личное, принадлежащее только им двоим, и Альму это задевает. Она никогда не хотела делать Сейна своим, тут вопрос куда деликатнее и глубже.
Ее расстраивает и злит, что она видит у них связь, понятную только им двоим. Такое у нее было всего раз. Только раз она на пару минут потеряла контроль над ситуацией: на луговине в Двенадцатом Дистрикте, когда в ужасную жару Кориолан пришел к ней с талым льдом, мокрыми темными кудрями и горячим сердцем.
Альма блокирует эти воспоминания и решает больше к ним не возвращаться. Второе правило, которое она для себя устанавливает. Жить по ним нравится ей все больше и больше.
За ежедневной рутиной Альма не замечает, как проходит неделя, и не может найти себе места от волнения, когда вечером бежит в душ, чтобы затем лететь к Вайлет и надеть новое платье перед выступлением.
Наспех ополоснувшись, Альма заворачивается в полотенце и подходит к зеркалу, чтобы расчесать волосы. Внезапно она думает о том, как было бы здорово что-нибудь поменять в своей жизни снова. Недолго думая, она идет к шкафу, чтобы взять оттуда ножницы.
Открыв дверцу, Альма хватает их с того же места и уже собирается уйти, как вдруг останавливается и смотрит на содержимое шкафа. Прищурившись, Альма начинает считать.
— Две недели и еще, — она что-то шепчет себе под нос, прикидывая числа, — полтора месяца? — спрашивает она саму себя, затем мотает головой и снова пересчитывает. — Нет, верно. Полтора.
Идея с новой прической откладывается на неопределенный срок. Альма думает о том, что идти в медпункт ей не хочется, она все еще помнит подозрительную женщину, иметь с ней никаких дел она не хочет. Оставался только один вариант. Либо у нее спросить совет, либо ни у кого.
— Только обещай, что не будешь подсматривать! — просит ее Вайлет, пока надевает на нее платье.
— Обещаю, — улыбается Альма и крепко зажмуривает глаза, поднимая руки.
Подходящей возможности задать этот вопрос просто нет, поэтому Альма решается сразу.
— Вайлет, могу я сказать тебе кое-что?.. — бубнит она, просовывая голову в платье.
— Конечно, всё, что хочешь! — суетится она.
Альма поджимает губы.
— Вопрос деликатный, — начинает она издалека.
— Так, — уже напряжённее отзывается Вайлет и просовывает платье через голову, поправляя Альме волосы.
— Дело в том, что, — Альма приоткрывает один глаз, чтобы посмотреть на подругу.
— Говори уже!
— У меня, — она смущается, не каждый день такие темы обсуждаешь, и зажмуривает оба глаза. — У меня нет критических дней, — наконец произносит она. — Они должны были начаться, когда я прибыла сюда, но прошло две недели и… Ничего.
Вайлет спокойно воспринимает данный вопрос, но с ответом не торопится. Поправляет платье, возится с подолом. Альма терпеливо ждет.
— Их тут ни у кого нет, — все же произносит она.
Альма открывает глаза и смотрит на подругу в упор.
— Как это? — не понимает она. — А как же шкаф в ванной?
— Да его лет десять никто не трогал, — спокойно отвечает она. — Не обратила внимания, что там пыль на полках?
Альма трясет головой.
— Не понимаю, — сознается она. — Что ты хочешь этим сказать?
Вайлет протягивает ленту в руке, разматывая ее из небольшого клубка, и в золотисто-карих глазах подруги Альма видит вселенскую усталость. Это глаза ребенка, который слишком многое в своей жизни потерял.
— Здесь запрещено иметь детей, — глядя ей в глаза, отвечает Вайлет, после чего снова продолжает распутывать ленту.
Альма не верит в то, что слышит.
— Что значит запрещено?! Как это вообще можно запретить?! — разозлившись, пылит она.
Вайлет спокойно завязывает на талии Альмы льняной пояс и ровным голосом произносит:
— Приказы Элдера Койна не обсуждаются.
Альма держит марку, но от этих слов ей становится нехорошо. Столы в столовой пустуют, цеха простаивают, рабочей силы не хватает. Почему он так поступает? Почему не повышает демографию, когда ему самому не хватает сил поддерживать жизнь «организма» Дистрикта Тринадцать?! По крайней мере, Альма теперь понимает, почему не видит в Дистрикте детей.
Остается второй вопрос. Где же зрелые жители?
— Тебе не нравится? — слышит она расстроенный голос Вайлет.
Витая в своих мыслях, Альма пропускает вопрос подруги, но прекрасно знает, какой был задан. Она опускает глаза вниз и восхищенно ахает. Платье совсем как новое. Вайлет сумела отстирать и землю, и кровь, и все ужасы с этого платья, родной хлопок теперь играет новыми красками, а серые льняные вкладыши придают платью изюминку.
— Ох, Вайлет! — кружится она, рассматривая себя со всех сторон. — Оно просто изумительно!
Вайлет сияет вся, крылья носа забавно морщатся от ее улыбок, и Альма улыбается ей в ответ, хотя мысли ее витают далеко за пределами этого блока. Ее мысли всюду. Она начинает понимать масштаб вопросов, которые изо дня в день контролирует Элдер, и осознает очевидное: он не справляется.
У него есть стратегия, и она хорошая, но нуждается в доработках. Альма готова ему их предоставить, только бы он не ограничивал ее расписание. Только бы давал возможность узнать больше.
В столовой все подготавливают так, чтобы получилось настоящее мероприятие. Столы сдвигают, лавки ставят в ряды, девушки показывают, как ставить, юноши выполняют их просьбы. В зале стоит приятное возбуждение. Слишком давно у них не было хоть какого-нибудь праздника.
