Текст книги "Зеркальное эхо (СИ)"
Автор книги: Verotchka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Очнувшись, Тобиас лежит, тупо смотря в стену. Это явно начинающийся бред. Ничего удивительного. Смрад, лихорадка, голод. Вдобавок, ему мерещится, что Рин где-то рядом.
Лихорадка не спадает, бредит Тобиас все чаще, в моменты просветления не знает, день сейчас или ночь. Ему все чаще слышится голос Рина, он каждый раз привстает, ищет его глазами в тенях, понимает, что это просто шум пульсирующей крови в ушах. Он один – рядом только утренний холод и морок. Никто не идет к нему между мирами, а звонкий голос, читающий нараспев в его голове, – очередная галлюцинация. Не первая, но если так пойдет и дальше – то, вполне возможно, последняя. Тобиас невесело усмехается. Почему бы и нет? И роняет голову на промокший, набитый опилками матрац.
***
Рин тянет дверь на себя. Она открывается бесшумно – между пространствами не бывает трения, иначе бы люди, а особенно коты, никогда бы не смогли спать спокойно. За дверью затянутая серой паутиной чернота, под ногами стелется туман. Рин делает шаг вперед. Уши закладывает тишиной, а перед глазами начинают лопаться красно-желтые круги – по одному на каждый удар сердца. Еще один шаг между натянутыми звенящими нитями. Туман сгущается, начинает приобретать очертания, обрастать деталями, становится довольно большой комнатой, холодной и мрачной, с низким потолком и подслеповатым окном, похожим на обсосанный до прозрачности леденец, но даже на этом обмылке поставлена решетка с толстыми прутьями, которые в сыром воздухе обросли коконами пыли и ржавчины.
Тяжелый запах протухшей плоти заполняет легкие. Рин зажимает нос рукой, старается задержать дыхание и снова осматривает подвальное помещение. Свет извне практически не проникает, и то, что находится по сторонам, рассмотреть невозможно. Да и самих углов не видно. Однако глаза начинают привыкать к темноте. В углу что-то набросано, кажется одежда, перевернута жестянка с сухарями, громоздится строительный мусор. Рин переставляет ногу, аккуратно двигаясь вперед. Подошвы шаркают по камням. Он замечает у стены нерезкое колыхание сумрака, скорее догадывается по очертаниям, чем видит, как там на полу медленно и тяжело ворочается человек. Рин приближается вплотную. Тингар сходит с ума, заставляя сердце отчаянно колотится. Перед глазами возникает прямоугольник худой спины, следы бичевания расползлись по нему бурой беспорядочной сеткой. Волосы, длинные и свалявшиеся, больше не собраны в высокий хвост, но неряшливо разбросаны по плечам пожухлой травой. До слуха долетает неровное дыхание и вдруг прерывается.
– Тоби… – в горле пересыхает и язык не слушается. Хочется бежать отсюда прочь, но Рин протягивает руку, решается коснуться горячих белесо-рваных рубцов с запекшейся в гное грязью – каждое касание лечит. Нагибается ниже, осторожно дотрагивается губами до незаживающих ран, его едва не выворачивет от горько-уксусного вкуса – но поцелуй восстанавливает быстрее. Мышцы под его касаниями напрягаются, как от удара. И тут же расслабляются. Рин говорит:
– Прости, что так поздно.
Тоби неуклюже разворачивается и садится, заваливаясь набок. В темноте прямо перед Рином возникает бледное лицо, впалые щеки с неопрятной щетиной, ввалившиеся глаза.
– Тоби, это я. Я сейчас все поправлю. Сейчас будет не больно, – Рин плохо понимает, что говорит, сознание туманится от смрада, от ломоты и жара в теле Тоби, от жалости и злости. Он путается в ощущениях, перестает различать где его чувства, а где чувства Тобиаса. Старается сохранять самообладание – в Риме было хуже – сжимает посеревшее горячечное лицо Тобиаса в своих ладонях.
– Рин? – Тоби не называл его по имени так давно, что Рин почти забыл, как правильно и красиво оно звучит. – Это правда ты?
– А ты ждал кто-то еще? Слышишь меня? Понимаешь, что я говорю? Сколько у нас времени, чтобы привести тебя в порядок?
– Придут разве что проверить, когда я сдохну.
Рин в ответ на коленях заползает за Тоби, садится спиной к стене, мостится поудобнее, поглубже, так, чтобы можно было работать Тингаром долго. Слегка обнимает Тоби за плечи, тянет на себя. Тот послушно приваливается и закрывает глаза.
– Ты же мог восстановить связь в любой момент и позвать. Почему не сделал? – Рин спрашивает последнее, что тревожит. Не может отложить на потом, так этот вопрос его мучит.
– Я уже видел однажды твои глаза, полные жалости. Я не такой сильный, малыш, чтобы увидеть это еще раз. И потом, звать бесполезно, если ты не хочешь вернуться сам.
– Я хочу, Тоби. Очень сильно хочу вернуться вместе с тобой.
Рин крепко обнимает своего Тобиаса, кладет руки на исхудалые плечи и тоже закрывает глаза. В подушечках пальцев рождаются электрические покалывания, кожа начинает светиться изнутри. Материя вокруг меняется местами со временем, замещая поврежденные ткани, перешивая реальность на новый манер, исцеляя и восстанавливая. Говорить больше не имеет смысла. Речь слишком медленна и ограничена, чтобы передать хоть что-то, любое слово – ложь. Молчание вмещает в себя сотни прожитых страниц. Они просто счастливы, как дети, которые не замечают, как все прошлые и будущие несчастья проходят сквозь них.
========== XIX. ==========
«Знайте, что благодаря дару Наследия
нас называют Едиными.
Мы заставляем сильных мира сего падать ниц и просить пощады.
Пройдет совсем немного времени, и мы будем править всем на земле».
Из тетради Ривайена Форсайта. «Сказание о Нитях Тингара».
05.12.2018
– Как ты, Тоби? – Рин больше не чувствует покалывания, понемногу выходит из транса и начинает ерзать по тюфяку. Замерз в своей легкой кофте. Здесь намного холоднее, чем в Нагорной. Надо же было так оплошать. Мог бы и подумать, куда его может забросить по связи в декабре, взять с собой что-нибудь, прежде чем за ручку тянуть. Ладно. Хорошо, что хоть не в Норвегию. Тут же спохватывается – у Тоби вообще из одежды только плед и джинсы. Но хоть плед – косится на грязный кусок плотного полотна, сваленного кавказским пленником у самых ног, но укрываться им не решается.
– Хорошо. Очень даже, Рин, – Тобиас потягивается, поводит плечами. Потирает голые стопы одну о другую, поджимает пальцы, тоже замечает плед и тянется за ним. Вонючий. Зато шерстяной. Подумав, накидывает только на себя. Шерсть трется о голое тело, тепло должно скоро пойти. Согреется сам – согреет Рина.
«Как теперь отсюда выбираться?» – думает тот, засунув руки глубоко между бедер – погреть. Надо было бы, по-хорошему, этот вопрос себе раньше задавать. Теперь-то уже поздно. Дверь, подвал, решетка. Холод. Хорошо, если камер наблюдения не поставили. Хотя, какие в недостроенном подвале камеры.
– По связи.
Рин удивленно вскидывается – вроде он ничего вслух не говорил. Тобиас вместо ответа находит губами его всклоченные волосы, целует в них и шепчет:
– Как пришел, так и уйдем. Откроем Систему и вытянем ее до Нагорной. Чем мы хуже твоего брата?!
– Тут такое дело, Тоби… Понимаешь, я просто закрыл глаза, и вот. Я понятия не имею, как это у меня вышло. И сколько на это ушло времени. И если снова открывать, даже если получится… они же услышат. Так? Сэм почувствует. Я в Риме чуть с ума не сошел, когда ты систему на форуме открыл, даже кровь из ушей пошла. И здесь у всех может уши заложить. Прибегут сюда. И что мы тогда будем делать? Сражаться? Прости! Черт, надо было головой раньше думать. Что же я наделал. Теперь мы оба в ловушке.
– Ну, Сэм не ты, и у нашей с Сэмом связи сейчас не лучший период, – Тобиас невесело ухмыляется. – А Систему на вилле открывают часто. Тренировки с утра до вечера. Полно новых людей, толком никто никого не знает. Вряд ли кто-то сюда побежит проверять.
– Правда?! Ну, тогда давай выбираться.
Тобиас находит взглядом сковырнутые в лихорадке и отброшенные в угол мокасины, поднимается один резким движением, вбивает себя в них, смотрит на Рина, протягивает ему руку. Рин хватается, стремительно встает следом, по инерции тянется вперед. Тобиас, не задумываясь, подхватывает, прижимает, целует. Дает волю чувствам, те разгоняют Тингар по крови до предела. Руки тут же становятся горячими. Разбуженное Наследие жжет изнутри и требует топлива, как раскаленная печь – дров. Тобиас кладет ладони Рину на вихрастый затылок, притягивает ближе, целует еще, греет его лицо губами и дыханием, потом медленно ведет ладонью по волосам, веря, конечно веря, что все происходит на самом деле. И не веря одновременно.
– Не так, Тоби, – говорит Рин срывающимся голосом в губы. Облизывает обколотые щетиной и тут же вспухшие с непривычки губы – По-другому…
Рука Тобиаса замирает, потом словно становится тяжелее и шире, от нее под кожу, через мышцы, до самых костей проходит импульс, и тело Рина напитывается жаром и истомой. Тобиас неожиданно отстраняется:
– Не в этом хлеву, Рин. Связи уже больше чем достаточно. Открываем. Уйдем, и все будет.
Рин согласен. Из спертого воздуха хочется уйти как можно быстрее. Тобиас открывает Систему и держит окрепшую связь взглядом. Оба видят, как материя становится серой, и как в ней проявляются проплешины. Тобиас поднимает руку: «Туман в дороге служит нам одеждой, тропа петляет, но приводит к дому». Заклинание, наподобие мяча, точно попадает в одну из Точек Сборки, словно в пустую корзину. Заклинатель и его Целитель готовятся перескочить из одного пункта назначения в другой. Пространство под их ногами начинает разъезжаться в разные стороны, и обоим кажется, что они стоят по обе стороны готовящейся разойтись в разные стороны расщелине времени, как наездники, на холках разгоряченных жеребцов.
Но ничего не происходит. Ожидание затягивается. То, что так здорово сработало в школе, отказывается подчиняться теперь, пробуксовывает. Тобиас ждет некоторое время, потом все сворачивает. Они покидают реальность Тингара, снова стоят посреди реальности Сэма. Только дверь в подвальное помещение покорежило и сняло с петель, она висит на честном слове, готовая упасть и переполошить обитателей. Хоть какая-то польза от направленного заклинания, правда неожиданная.
Тобиас подпирает дверь плечом, приподнимает, а Рин помогает бесшумно переставить ее внутрь, к стене:
– Вариантов нет – будем добираться как обычные люди? Поездом? Там можно не платить, а то денег я тоже не взял? – задумывается. – Кстати, а где мы?
– В Кастельну. Почти на испанской границе. До Барселоны ближе, чем до твоего дома.
– Шутишь?! Никто на такое расстояние не может систему раскрыть.
– Сэм смог и ты смог.
– Случайно, Тоби! Повезло. Очень хотел тебя увидеть, – Рин краснеет и смотрит в пол.
– Получилось один раз, получится снова. Потом еще раз попробуем. А пока тебе лучше подождешь здесь. Я выйду первым. Если все спокойно – подам знак. Ты поймешь, – Тобиас стучит пальцем по виску, Рин кивает, мол, понял: услышу тебя в своей голове. – Не хочу, чтобы тебя заметили. И мне так будет спокойнее. – Тобиас смотрит на Рина пристально. – Мне бы не хотелось тобой рисковать.
– Даже не думай. Помнишь, что написано над кабинетом Ривайена? «Nosce te ipsum». Помнишь, еще ты мне говорил, что твое место в Системе? А вот мое место рядом с тобой. Будем рисковать вместе. Сам говоришь, что толком никто никого тут не знает. Мало ли, с кем ты идешь. Может, я твой новый Целитель. Хотя, я и есть твой новый Целитель, – и Рин счастливо улыбается.
– Если Николас или Сэм нас увидят, придется принимать бой. Не думаю, что могу выстоять против прямого приказа Сэмюэля. А приказать он может что угодно.
– Тоби, моя связь сильнее.
Тобиас кивает в ответ. Спорить – только время терять. Но в слова Рина очень хочется верить.
Они ныряют в коридор, похожий на аэродинамическую трубу, выполненную в бетоне и продуваемую пустотой. Тобиас жадно вдыхает свежесть, смотрит. В самом конце теплится свет – распахнутая дверь во внутренний двор. Судя по тишине и освещению – утро, и очень раннее. Никого, но коридор наверняка выходит в холл, а там кто-то дежурит – совсем незамеченными пройти не получится. Так и есть, на выходе их «трубы» путь им преграждает тот самый долговязый рыжий литовец, с которым Тобиас стоял в паре последний раз. Сколько же дней назад это было? Пять? Или уже все семь? Парню бы уйти в сторону, но он липко хихикает и удивленно смотрит на Рина, пытается и не успевает понять, в чем дело. Рин бьет его в челюсть коротко и зло, разбивая губу. Смотрит на Тобиаса вопросительно.
– Извини, – Тобиас не дает неудачливому пай-мальчику прийти в себя – удар в поддых сгибает юнца пополам. Другой, резкий – тыльной стороной кисти в основание шеи – оглушает. Тобиас подхватывает готовое рухнуть тело, затаскивает его в «трубу» коридора – шито-крыто – аккуратно прислоняют к стене. Все проходит тихо и быстро. В саду в такую рань вряд ли кто шатается. Шансы на то, что они сумеют выбраться незамеченными, все еще есть.
– Позаимствую у него худи, – задумчиво говорит Тобиас. – Коротковато конечно. Но что-то другое искать нет времени, – прикидывает размер портков. – Жаль, джинсы малы…
– Мне кажется, что уже в самый раз. Ты теперь такой же костлявый.
Через три минуты Тобиас обшаривает карманы коротковатых, но отлично обжимающих его задницу джинс. Ничего полезного: ни резинки – перетянуть волосы, ни бумажника, ни сигарет. От одной мысли о них тут же остро хочется закурить. Внезапный приступ накрывает до дрожи в пальцах и темноты перед глазами.
– Тоби? – Рин зовет его и трясет за плечо. – Что?
– Ничего. Сейчас пройдет.
Он заставляет себя улыбнуться, а потом уверенно идет чистому воздуху навстречу. Останавливается в проеме. Осматривается. Никого. Дает себе несколько секунд, чтобы оценить обстановку, порадоваться темной зелени парка, краскам рассветного горизонта. Рин тянет его вперед, встает между ним и небом. Взгляд невольно выделяет его силуэт на фоне: плавный и непрерывный, никаких углов, никаких засечек, линия от шеи до локтя, нарисованная одним точным и сильным движением, захватывает дух. Тобиас обмирает: неужели это его мальчишка. Все красивое и сильное, что в нем только угадывалось, проявилось и стало очевидно. Рин оборачивается. Глаза шалые. Бездонные. Не сводит их с Тоби, делает шаг назад, притирается плотно, откидывает голову на грудь. Одно сердце набатом ударяет в ребра, заполошно срывается с места, колотиться как сумасшедшее, другое отзывается и рвется наперегонки прочь из грудной клетки.
– Подрос, пока меня не было, – замечает Тобиас, голос выдает его волнение. Вроде как совсем не в тему замечание, но Рину приятно и чертовски хорошо от этих слов:
– А ты оброс, – и Рин смеется, заливисто и заразительно. – Подожди, я еще тебя перерасту.
Слишком громко. Сейчас кто-нибудь услышит. Не раздумывая, Тобиас отлепляет подростка, да нет – почти юношу, от себя, разворачивает и не может справиться с искушением – ловит смех губами, глушит поцелуем, чувствует привкус пыли, пота и свободы, разменивает секунды удачи, отпущенные на побег, на секунды счастья. Впитывает в себя эмоции гибкого юношеского тела. Они туманят рассудок, мешают продумать побег до мелочей, трезво оценивать ситуацию – губы сами собой разъезжаются в улыбке, кажется, что впереди их ждет забавная игра, кажется, что свобода уже в кармане.
От поцелуя у Рина еще кружится голова и жжет на губах, а Тобиас уже тянет его вперед. Наверстывая, они быстро, сдерживая желание побежать, шагают в направлении ворот. По крайней мере, так думает Рин. Низкие облака туманом стелются под ногами, штаны от росы промокает моментально, обувь тяжелеет и ноги скользят по влажному камню. День собирается быть солнечным, воздух слабо пахнет близким морем и цветами – они здесь повсюду, дорожка петляет между живой изгородью из шиповника и олеандра и каменной кладкой забора, как по ущелью. Откуда-то из-за поворота, доносятся голоса. Тоби и Рин останавливаются.
– Может, не стоит дальше идти – перелезем прям тут, через стену? – шепотом интересуется Рин.
– За стеной пропасть. Выбраться можно только через ворота, и перелезть, если что, тоже можно только там.
Голоса стихают, и они спешат дальше, однако, на центральной дорожке пересекаются с бугаем в спортивном костюме. Кажется, Франком. Мимолетное, но не глубокое подозрение морщит чистый лоб «кажется Франка», но ненадолго. Тут же презрительная ухмылка растягивает губы:
– Гляжу, тебя выпустили, пидер. Урок, значится, пошел на пользу. Нового Целителя выдали? Смотри, не подведи мастера, иначе я тебя своими руками придушу в следующий раз, выродок.
Тобиас еле успевает перехватить выпад Рина вперед. Не надо нарываться. Для «Франков» мир прост и управлялся волей Сэмюэля Ришара. Такие люди не опасны – они не сомневаются в том, что видят, и не надо давать им лишний повод для сомнений. Надо просто сделать то, что они от тебя ожидают. Закрыв вскипающего Рина собой, Тобиас покорно склоняет голову и подбирает нужную интонацию, без лишних и личных чувств:
– Я понял, Франк.
Голос звучит почти ровно. Но этого «почти» достаточно, чтобы Тобиас заволновался. Оказывается, он не может, как раньше, до конца скрыть сарказма и торопливости в ответе. Не очень хороший знак. Долгожданная близость Рина делает его уязвимым. Сэм сказал бы слабым. Недалекий Франк не замечает, но любой другой начнет задавать вопросы. Тобиас всю свою сознательную жизнь идеально сдерживал и прятал чувства. Значит, теперь будет не идеально. Ради Рина он готов рискнуть и остаться уязвимым. В конце концов, он не трус, чтобы бояться своих слабостей.
– Не прохлаждайся тут! Тренировочный павильон закрыт, но я пришлю Пьера с ключами. Подождешь там, – указывает Франк влево и что-то делает со своим лицом: то ли милостиво лыбится, то ли прикусывает себе язык. Да какая разница. В любом случае разговор закончен.
Тобиас кивает, они с Рином делают несколько шагов в сторону павильона, а как только Франк перестает буравить им спину взглядом и уходит к дому, резко сворачивают обратно к воротам.
Главное, идти быстро, но не торопиться. Не оборачиваться. Все должно быть естественно. Тобиас расслабляет плечи. До калитки остается десять шагов, девять, восемь, семь…
Клэр открывает врезанную в раздвижные ворота калитку, перешагивает через порог с пакетами в одной руке и дорожной сумкой в другой. Как не вовремя.
Тобиас смотрит сквозь. Шесть…
– Рин! Какой приятный сюрприз! – Клэр достает телефон и, не сводя с Рина глаз, привычно находит иконку в верхнем углу экрана, давит пальцем.
«Сильная, – оценивает Тобиас. – Не теряла времени даром. Или с самого начала была такой?». Пять…
– Сэм не говорил, что ты приедешь, Рин. Но я рада. Правда. Никаких обид. Хоть ты и бросил меня весной, а потом вообще пропал – ни слуху ни духу. Я, между прочим, волновалась. Мог бы предупредить, что навестишь, – Она делает вид, что не обращает на Тобиаса внимания. – И куда ты собрался, интересно? Нехорошо опять меня бросать. Невежливо. Я тут пироженки купила. Давай выпьем кофе, поболтаем. Спешить-то некуда. И я уверена, – она произносит последние слова с сильным нажимом, сменив тембр голоса и перестроив дыхание, переходя в режим заклинай и разворачивая Систему. – Уверена, что мы все уладим миром.
Сумка и пакеты летят на землю, но она все равно опаздывает на долю секунды с атакой – левая рука Тобиаса уже поднята, Система боя развернута:
«Даже веревка на шее Иуды стоит дороже,
твоего проездного билета, а ты сама
не стоишь и цента.
Если бросить гадальные кости на землю,
из твоих прорастет только злость,
и никакой легенды».
Тобиас с силой кидает слова о каменную кладку дорожки, они отскакивают и летят в цель. Четыре. Самоуверенность стекает с лица Клэр, но она даже не думает сдаваться. Ее защита отражает заклинание. Ее способность работать в авторежиме впечатляет.
– Рин, если хочешь овладеть Наследием, то я – единственный вариант. С Тобиасом ты уже один раз все испортил. И испортишь еще раз. Он нестабилен сам и не сможет стабилизировать тебя. Все закончится плачевно. Опять.
Рин сдвигает брови к переносице, вжимается Тобиасу в спину. Ему кажется, что чем сильнее он прижмется, тем больше сил передаст. Но не замечает, что боится. Его страх не на пользу, он отнимает, а не дает. Тобиас чувствует и понимает, что так не пойдет. Резким движением выталкивает Рина из Системы и разрывает единый поток. Пусть будет авторежим против авторежима. Говорит:
– Уходи, Рин, я ее задержу. Сделай мне одолжение – не дай прибрать себя к рукам. Станция недалеко. Найдешь без проблем. Встретимся в поезде. Дуй через стену.
Тобиасу очень хочется обернуться и проводить взглядом. Но на это нет времени – Клэр подняла тревогу и стоит на пути. Франк приближается слева, разворачивая Систему, вдалеке слышался рваный бег Николаса – значит Сэм тоже скоро будет здесь. Тобиас направляет весь Тингар на защитное поле Клэр, надо торопиться. Оно слабеет под его давлением, но слишком медленно, не позволяя атаковать подоспевшего Франка в полную силу. Тобиас смотрит прямо в глаза Клэр, они кажутся ему двумя дохлыми птицами на ветке.
– Не пропущу, – спокойно говорит он, делая шаг вперед и вытягивая руку.
В ту же секунду его спины касаются горячие ладони, от них по телу бежит дополнительное нервное возбуждение, возвращается ощущения счастья, и все вокруг становится ярче. Рин и не думал убегать. Что он там сумел сделать за минуту? Непонятно. Но теперь его Тингар просто зашкаливает. Его сила смывает сопротивление Клэр, она больше не представляет опасности. Путь открыт, но воспользоваться им нельзя – Франк и Ник уже готовы нападать. Тобиас переключает внимание на них.
Варианты Заклинания возникают перед глазами со стремительностью падающих звезд. Без холодной ярости, без боли. Тобиас наслаждаться, ритмом, словом, формой, объятиями Рина. Запахами. А вот запахов раньше точно не было. Те становятся такими же яркими, как краски. Пахнет всем сразу, но сильнее всего Рином. Интересно. И забавно. Забавно тоже раньше никогда не было. Тобиас с легкостью освобождает левую руку, отражает атаку Франка и, прежде чем контратаковать самому, трогает горло – шрам даже не пульсирует. Под пальцами только необычная красота и сила их с Рином связи. От Тобиаса идет белая сложная нота, хрустальная и звенящая – сама простота и ясность. От Рина – черная, тянущая за собой, как шелковая ткань в ручье. Ноты переплетаются, прорастают друг в друга, теряются где-то между измерениями. Связь шепчет обоим и оба понимают ее язык. Рин и Тобиас отводят плечи назад, словно перед полетом, словно балансируя между настоящем и будущим, приказывают миру замереть.
Набрав в легкие сладкого от близкой развязки воздуха, Тоби декламирует, как актер на сцене одну формулу на двоих. Для Франка и для выскочившего на открытое пространство Николаса.
«Ваша душа, как доска объявлений.
куда не посмотри – дрянь и банальности
вы не люди по сути,
а выходящие в тираж приложения реальности.
Вы ошиблись с противником —
это культурное пространство для вас братская могила.
Мы по разные стороны нормальности».
Франк валится на траву, не успев защититься от удара. Тобиас брезгливо рассматривает, как вылезают из орбит глаза Ника, как его накопившееся бешенство вытекает пеной из искаженного судорогой рта. Паралич очень занимательное зрелище, если в тебе не осталось ни капли жалости.
Путь свободен. Тобиас тянет Рина к выходу. Три.
– Передай мне Ринсвальда, Тоби!
Голос Сэмюэля гремит раскатами. Слова, методично разделенные на слоги, бьют прицельно, от них перехватывает дыхание. Тобиас хватается за горло, пытаясь закрыть пульсирующую метку. Сэм одним махом сокращает расстояние до беглецов, и шрам ползет по швам, заложенная в нем чертовщинка ломает волю и подчиняет желания. Почему связь с Рином не защищает? Наследие, призванное клятвой верности и замешанное на крови, просыпается, во рту появляется металлический привкус, но это еще не конец. Это еще не приказ – только окрик. Тобиас медленно разворачивается. Поднимает взгляд – глаза в глаза. Чувствует, как связь с Сэмом разрывает его изнутри, а связь с Рином сжимается пружиной на взводе.
– Это приказ.
***
– Передай мне Ринсвальда, Тоби!
Ошеломленный, Рин поворачивается и в тот же миг отшатывается, увидев совсем близко остекленевшие, неживые глаза брата. Так-так. Секунды срываются как бусины с разорванной нитки. Так-так. Время падает на мостовой камень дорожки. Так-так. Тикают часы внутри Рина и предсказывают беду. Он шагает вперед и смотрит в помутневшие глаза Тоби. Так-так. Тоби не двигается. Взгляд Рина скользит по его спокойному, почти безмятежному лицу, останавливается на постепенно выцветающих и пустеющих глазах, залипает на плотно сжатых губах, идет дальше. Рин видит побелевшие костяшки пальцев на горле и набухающий от крови ворот худи. Тобиас сопротивляется. Рин хватает ртом пустоту и пытается дышать. Почему их связь не работает? Она сильная. Она должна быть сильнее Сэма. Рин смаргивает. Еще раз. Движения ресниц режут мир на стоп кадры.
Видит, что Тоби медленно, словно пудовую гирю, отрывает руку от шрама. Рин смаргивает. Видит, рука останавливается на уровне пятого ребра. Смаргивает. Видит, кулак слегка отведен в сторону для замаха. Отрепетированный удар. На случай неудачи – в грудину.
– Это приказ!
Рин смаргивает и зависает между окликом и приказом. Потом быстро делает шаг вперед, уже ближе к брату, чем к Тоби. Сэм открывает рот. Каким-то шестым чувством Рин знает, что он произнесет заклинание, которое побежит по связи, как по фитилю, сжигая все на своем пути, не оставит никакой надежды на будущее. Сэм уже давно готов или все выиграть, или все проиграть. Нельзя дать ему закончить.
Так-так. Рин с достоверностью не может сказать, кто из них двоих движется навстречу – то ли он к Сэму, то ли Сэм к нему.
Так-так. Рин кладет руку на солнечное сплетение брата:
– Тоби мой, – голос Рина глухо шуршит, словно пробиваясь через толстый слой старых газет.
– НЕТ! – Сэм упрям и самоуверен, идеальный Целитель, не знающий поражений. – Он принадлежит только мне. – …
Рин смотрит в перевернутое зеркало глаз Сэма и видит. Сэму не надо прибегать к помощи рук, чтобы бросить заклинание, воля его Тингара не нуждается в помощи Заклинателя. В сборниках школы хранятся лучшие заклинания Ришаров – от деда к отцу, от отца к Сэму. Исцеляющие и совсем наоборот. Они все не длиннее дождевого червяка, произносятся на одном дыхании и начинают подчинять реальность с первого певучего и безмерного звука, у них ускользающий смысл и подвижная основа. Их действие невозможно предугадать. Но не сейчас. Сейчас Рин знает что случится, словно он шагнул на несколько секунд вперед. Главное не дать Сэму произнести первый звук.
– Пусть все зло, что ты причинил, вернется к тебе! – Рин не узнает свой голос. Это не он, не его, он не умеет так – клекотом, подобно хищной птице защищающей гнездо. Но из-под его рук выходит туман сложного цвета угольной пыли. Некоторое время глаза у Сэмюэля остаются прежними: покрасневшими и безумными. Потом что-то в них меняется. Сэм отступает назад, его слегка качает, он успевает раскрыть рот, но его ответный крик уже никому не слышен.
Комментарий к XIX.
* Чайна Мьевилль
========== XX. ==========
«Наши древние решили, что Тингар
имеет собственную волю
и сам выбирает своих Носителей.
Никто из Носителей ему не ровня. Не они им управляют, а он ими.
Лишь однажды посчитал Тингар пару равной себе.
Что стало с той парой – неизвестно,
но легенда гласит,
что Наследие научило избранных находить двери в человеческие души
и ходить между ними, как во снах».
Из тетради Ривайена Форсайта « Сказание о Нитях Тингара».
– Я не знаю. Я не знаю очень многого. Мне мешает дверь.
– Что?
– Дверь у меня в голове. Многое скрыто за дверью, и я не знаю, что это.
– Душа, содержащаяся в неволе».
Терри Пратчетт
05.12.2018
Рин с трудом стоит на ногах. Он вложил все силы в короткое заклинание, даже не знает, была ли это действительно атака против брата или молитва неизвестному богу Наследия. Но теперь, когда Сэм больше не стоит на пути, Рин чувствует пустоту внутри. Хочется остановиться, положить голову на плечо Тоби и отдохнуть. Теперь все. Теперь точно все… будет хорошо. Он все сделал как надо.
Рин озирается. Бугай Франк так и лежит не двигаясь – много мяса на костях никогда не гарантировало выносливости. Клэр на карачках шарит в своих бесчисленных пакетах – интересно, что она там ищет? Ее Система не фонит и не режет слух пронзительной, невыносимо высокой нотой. Она не пытается снова ее развернуть. Решила больше не вмешиваться?! Поняла, что проиграет? Рин отворачивается от нее, теряя всякий интерес. Сэм? Рин не видит его за живой изгородью, только надеется, что заклинание не нанесло непоправимого ущерба. Не должно же. Скорее всего просто оглушило – надо будет потом позвонить, просить, как у него дела. Но, в любом случае, брат вне игры. Николас? Вот кто еще опасен – сумел подняться. Он, как Тоби, никогда не сдается. А Тоби?
Тоби совсем рядом. Рин перехватывает его взгляд, и не может отвести свой. Такого Тобиаса он давно не видел. Свободный, раскованный, уверенный в себе. Его руки летят навстречу, тормошат, толкают чуть в сторону. Его тело движется в разряженных тенях Системы стремительно, встает на пути отчаянной, но хаотичной атаки Николаса. Поток заклинания похож на комету, щит Тобиаса прикрывает надежно, и ядро запущенной формулы не наносит никакого вреда, но отраженные ошметки обдают запахом железа и гари, обжигают. На секунду Рин оказывается в центре крематория и смотрит на языки пламени. Только на секунду. Тобиас сминает Ника ответным заклинанием, будто он и не человек вовсе, а надоедливый рекламный проспект. Смахивает пот с раскрасневшегося лица. Теперь можно уходить. Они выиграли свое право на будущее. Тоби широко улыбается:
– Попробуем открыть и растянуть Систему еще раз? Сейчас должно получиться. У меня такое чувство, что мы с тобой Землю можем перевернуть.
Во рту у Рина все пересохло, поэтому он только молча кивает. Тобиас прикидывает, в какой стороне запад, словно флюгер поворачивается в направлении Нагорной, ищет и находит руку, стоящего поодаль Рина. Подносит его ладонь к опаленным губам, после поцелуя отпускает, дотягивается до растрепанных волос, перебирает черные кудри по волоску, снимая и впитывая всполохи Тингара. Прикрывает глаза, сосредотачивается, и Система тянется глубоким коридором между измерениями, туман и ватная тишина начинают окутывать их, отсекая причитания Франка и злобную ругань бегущей из дома помоги. Поздно. Еще несколько мгновений и непроницаемая стена параллельного пространства отделит их от Сэма и его компании. Но Рину тревожно. Что-то его пугает, что-то идет не так, однако он не может уловить, откуда наползает страх. Вдруг Тоби вздрагивает, потом еще и снова. Рин делает быстрый шаг вперед, еле успевает подхватить. Кое-как удерживает, пытаясь не дать упасть. В глазах у Тобиаса удивление, а Рин коченеет от ужаса. Надо что-то срочно предпринять:
