Текст книги "В переплетении слов (СИ)"

Автор книги: Tramp without a Lady

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

– Склей осколки, и поставь кружку на почетное место в гостиной. И тогда ее ценность и проявленный героизм в столкновении с Тонкс будут увековечены в веках! – аккуратно опустив сумку на свою кровать, как можно более серьезным тоном произнесла Гермиона.

– Зато теперь в списке подарков для меня появился новый пункт, – все тем же скорбным тоном заметил мужчина. – А какие события произошли с тобой?

– Мне позвонила Нарцисса, – стараясь вложить в эту фразу все свое недовольство этим фактом, сумрачно ответила Гермиона. – Зачем ты вообще дал ей мой номер?

– Эй, не обвиняй меня в том, чего я не совершал, – с искренним возмущением отозвался ее собеседник. – Уверен, она просто обратилась с этой просьбой к Джеймсу.

– Он что, нарочно запомнил мой номер или куда-то его записал? – немного растерявшись от такого заявления, непонимающе уточнила Гермиона.

– Джеймс стал начальником отдела кибербезопасности не за растрепанные волосы, – каким-то поучительным тоном начал объяснять мужчина. – Он знал твое имя, запомнил номер телефона, и этих знаний для него было предостаточно, чтобы за сутки собрать о тебе целое досье. Он заявился ко мне с этой бумажной папкой, у него даже очки самодовольно блестели, а я взял и послал его. Он дулся на меня целую неделю, потому что на самом деле он глупый олень!

– Досье на меня? Да моя жизнь настолько скучна, что вся информация обо мне уместится на одной странице альбомного листа, – с некоторой ироничностью заметила Гермиона.

– Ну, я бы поспорил с этим утверждением. Того, что я о тебе узнал за время нашего общения, хватило бы для написания диссертации. Я так и вижу название: «Мисс Совершенство двадцать первого века. Какая она, идеальная девушка мира информационных технологий».

– Иногда на некоторые твои фразы просто невозможно подобрать достойного ответа, – насупившись, пожаловалась Гермиона и с тяжелым вздохом опустилась на свою кровать.

– Когда это перестанет быть проблемой, ты уже никогда не будешь нервничать из-за глупостей, подобных оскорблениям в твой адрес или разговорам с незнакомцами, – весело отозвался мужчина, и было совершенно очевидно, что он уже забыл о постигшей его сегодня трагедии. – Кстати, ты осознаешь, что тебя ждет в ближайшие две недели? – резко сменив тему, несколько насмешливо протянул собеседник.

– Нарцисса сказала, что репетиции начнутся за неделю до показа, – нахмурившись, заметила Гермиона и попыталась понять, что же еще мог иметь ввиду ее незнакомец.

– А раз у тебя будут репетиции, то тебе понадобится немного больше свободного времени. Понимаешь, к чему я клоню? – дразняще протянул мужчина. – Уверен, уже завтра Цисси заявится к Дамблдору, и он совершенно точно составит для тебя расписание сдачи всех зачетов так, чтобы неделя перед показом у тебя была менее загружена. Он всегда старается идти навстречу студентам, а уж тебе подавно не сможет отказать, ты ведь одна из лучших на своем потоке.

– Вот проклятье! – широко распахнув глаза, в сердцах воскликнула Гермиона. Она как-то упустила существовании возможности сдать все раньше, чем запланировано. Влюбленность определенно делала ее непозволительно глупой.

– Ты могла бы не выражаться, – негромко и как-то неуверенно попросил ее собеседник.

– Ну и что это за двойные стандарты? Сам ругаешься, на чем свет стоит, а мне и слова сказать нельзя, – закатив глаза, недовольно фыркнула Гермиона.

– На самом деле мне глубоко плевать на содержимое твоей речи. Но подобная лексика из твоих уст звучит слишком возбуждающе, – отчасти даже каким-то безразличным тоном пояснил ее собеседник. Гермиона зависла на целую секунду, пытаясь осознать всю суть услышанной фразы.

– Черт возьми! – сглотнув, на пробу произнесла Грейнджер и услышала в ответ медленный выдох.

– Лучше не стоит, девочка, – предупреждающе произнес мужской голос, в котором проскользнуло что-то рычащее, почти звериное.

– Ох, ты не так все понял. Я просто внезапно осознала, что у меня есть к тебе один вопрос. Я сказала бы даже, что от этого вопроса зависит вся моя жизнь, – толком не представляя, зачем она все это говорит, уверенно сообщила Гермиона. – Итак, мой вопрос на самом деле довольно прост: во время секса ты такой же болтливый? – так же дразняще, как чаще всего говорил ее незнакомец, протянула Грейнджер.

– Это очень опасная игра, моя плохая девчонка, – тоном, который мог кого угодно лишить рассудка, мягко прозвучало в динамике.

– Лично я предполагаю, что ты фанат грязных разговорчиков. Правда, я не совсем уверена: ты сам все это говоришь или в этом передаешь инициативу партнерше? – Гермиона нервно запустила пальцы в свои волосы, но не отступила от этой затеи. Она почему-то знала, что этот, такой непривычный для нее разговор нужно продолжить, но понятия не имела, чего именно хочет этим добиться.

– Ты ведь знаешь, как я люблю ставить условия! Так вот, предлагаю сделку: я отвечу на эту провокацию, если ты ответишь на мою. Итак, любознательная девочка, а как ты сама представляешь мое поведение во время секса? – Гермиона понимала, что это действительно был вызов и проверка того, насколько далеко она способна зайти. Он предоставил ей возможность отступить, и Гермиона откуда-то знала, что после он не станет ей припоминать этот случай. Но она так же знала и то, что в общении с ним есть лишь один путь: вперед. И никакое отступление невозможно.

– Ты дикий, необузданный! Не поцелуи, а укусы почти до крови. Пальцы и вовсе живут своей жизнью, сводят с ума и легко разрушают любые неприступные преграды, будь то пуговицы на рубашке или попытка партнерши возразить, вразумить, сбежать. У нее не получится, потому что одно столкновение с тобой лишает желания быть недотрогой, а ты это прекрасно знаешь. Ты этим беззастенчиво пользуешься!

Ты доминант во всем, но тебе необходимо сопротивление, иначе будет слишком скучно. Ты это резкость и порывистость, и каждое прикосновение обжигает. И для тебя не имеет значения, где, потому что ты не умеешь сопротивляться желаниям. Спальня не для тебя, зато ты не упустишь случая вжать партнершу спиной в стену. Не важно, стол, пол или заднее сиденье машины, потому что значение имеет только этот момент, и ничего больше. Но ко всему прочему ты еще и собственник. Если ты завелся, а вокруг толпа людей, тебе будет плевать на их мнение, но ты все равно найдешь уединенное место. Потому что это только между тобой и твоей партнершей, а она только твоя, и ты будешь напоминать об этом каждым жестом, каждым взглядом, каждым укусом-меткой, и нет ничего приятнее, чем ее безоговорочное согласие с тем, что она действительно только твоя.

Ты – взрывоопасная смесь страсти, азарта и сиюсекундного желания. И никто не способен этому сопротивляться!

Как только прозвучало последнее слово, Гермиона крепко зажмурилась и закусила губу, борясь с желанием застонать вслух. Она никогда не произносила ничего подобного, и уж точно не давала себе ни шанса для подобных фантазий. Откуда появились эти слова, было тайной мироздания. Ко всему прочему ей было стыдно, а щеки и уши просто горели, словно у нее на голове пылал целый костер. Предательское воображение рисовало перед внутренним взором картинки, соответствующие содержимому ее небольшого монолога, и Гермиона чувствовала себя немного оглушенной и слегка возбужденной.

– Очень на меня похоже, но ты упустила одну деталь. Я обожаю доводить своих партнерш до такого состояния, когда единственное, что они могут сказать, это мое имя. Не просто сказать, а простонать: громко, вызывающе, сорванным от предыдущих стонов голосом, – спустя целых пятнадцать секунд обоюдного молчания, еще более хрипло раздалось в динамике. От этих хриплых ноток по спине пробежались мурашки, и Гермиона сильно сжала колени, нервно сглотнув. – Тем не менее, должен заметить кое-что еще не менее важное: я могу быть и нежным любовником. В таком случае все мое внимание сосредоточено только на девушке и на ее удовольствии. Как ты и сама заметила, не важно где и когда, но кровать все-таки немного предпочтительнее. Все начинается с мягких поцелуев. Медленных, едва ощутимых прикосновений к каждому миллиметру обнаженной кожи. Одежда исчезает не скоро, а когда исчезает, это уже наслаждение. Но потом начинается долгая и нежная пытка. Я ведь уже как-то упоминал: мои пальцы способны на очень-очень неприличные вещи. Только представь, что может мой болтливый язык! Это сводящая с ума сладкая мука, которая, словно бы длится уже целую вечность, хотя на деле только пару часов. Я ведь довольно опытен, так что знаю, как довести девушку до исступления. Но сам держусь достаточно долго и сдаюсь только после двух-трех ее оргазмов. Однако если ты думаешь, что это финал, то ошибаешься, потому что у меня достаточно выносливости, чтобы продержаться не меньше часа. А уже потом, когда сознание наконец-то немного прояснится, думать о каких-то других мужчинах будет невозможно.

С каждым новым предложением его голос становился все ниже и все более раскатистым. Дышать ровно не получалось, и сердце стучало так сильно, словно хотело пробить грудную клетку и сбежать к тому, кто с такой легкостью мог влюбить в себя лишь парой фраз. Гермиона нервно сжимала пальцами покрывало и ненавидела свое тело, поддающееся естественной реакции на подобные разговоры. К несчастью, разум тоже начинал отказывать, и все мысли текли лишь в одном направлении, что было для Гермионы совершенно неожиданным открытием. Ни с кем и никогда она еще не теряла контроль над мозгом.

– Хотелось бы убедиться лично в том, что это не только громкие слова, – почти бездумно удалось произнести Гермионе, пока ее взгляд невидяще скользил по стенам комнаты.

– Черт подери, как бы я сам хотел доказать тебе это! – то ли простонал, то ли прорычал в ответ ее телефонный собеседник. – Молю тебя, умная девочка, не продолжай… Мое сердце и так порядком износилось за эти сорок лет, а ты так успешно переманиваешь его к себе. Неужели тебе совсем меня не жаль? – с едва уловимым отчаянием произнес он.

– К чему тебе это сердце? Лучше возьми мое, оно еще такое молодое и глупое. На нем есть пара царапин, но они почти незаметны. Оно прослужит тебе еще сорок лет, а может и дольше, если ты не захочешь от него избавиться, – смаргивая наворачивающиеся на глаза слезы, едва слышно произнесла Грейнджер, крепко прижав телефон к лицу.

– Гермиона, пожалуйста, не играй со мной. Я слишком легко влюбляюсь, а ты слишком прекрасна, и только глупец не полюбит тебя, – впервые обратившись к ней по имени, непривычно резко произнес Сириус, но слышалось в этом больше мольбы, чем злости или раздражения, которые были бы уместны в такой фразе.

– Я не играю! – зажмурившись, выдохнула Гермиона, зная, что не имеет права дольше молчать. И она решилась сказать правду, потому что все это следовало либо навсегда прекратить, либо дать шанс этому притяжению. – На самом деле я такая глупая-глупая-глупая, маленькая девочка. А ты слишком невероятен. Ты улыбаешься, хитро щуришься, и люди падают к твоим ногам, навеки покоренные. А тебе все равно, потому что это так не важно. Подумаешь, влюбил в себя толпу! Ох, вы посмотрите, эти мужчины слишком сосредоточены на женщинах, влюблю-ка я и их в себя. Натуралы? А разве их ориентация имеет значение? И я тоже среди этой толпы, потому что не влюбиться в тебя невозможно. Почему, Сириус? Почему в мире существуют люди, подобные тебе?

– Тебе нужно поговорить с Римусом! – совершенно не к месту заявил Сириус.

– Неужели ты не можешь сам сказать о том, что тебе не нужны отношения со студенткой, которая умудрилась в тебя влюбиться? – стирая бегущие по щекам слезы, сипло спросила Гермиона, ощущая отчаяние из-за всего происходящего.

– Я не лгу тем, кто мне дорог, девочка. И я не могу сказать этого, потому что это было бы ложью. Я ведь говорил о том, что легко поддаюсь любым соблазнам, легко влюбляюсь. А еще мне плевать на социальные нормы, на мораль и нравственность, если это мешает мне получить то, чего я хочу. А я хочу тебя и не смогу отказать тебе, если ты сейчас скажешь, что готова попробовать. Однако есть кое-что еще, о чем я тебе не рассказывал. Не смогу рассказать, хоть и прошло двенадцать лет. Поэтому очень тебя прошу: не спрашивай! Только не об этом… только не меня… – Последние слова прозвучали с каким-то надрывом, словно ему было трудно произнести даже это.

– Что бы ни рассказал профессор Люпин, это ничего не изменит, – сглотнув, твердо заявила Гермиона, хоть и ощутила знакомое дыхание страха.

– Нельзя давать такие обещания, моя девочка. Чувства и эмоции не поддаются контролю, даже если ты коренной англичанин, – с каким-то невеселым смешком заметил Сириус.

– Именно поэтому я имею право делать такие заявления! – прикусив губу, уверенно отрезала Гермиона.

– Я недавно, буквально вчера, написал одну песню. Хочешь послушать? – немного помолчав, внезапно предложил он.

– Только если ты хочешь спеть ее мне, – слабо улыбнувшись, мягко отозвалась Гермиона.

– Ты же знаешь, девочка: для тебя все, что угодно. Я бы даже достал тебе звезду с неба, если бы она уже не была в твоих руках, – негромко рассмеявшись, отозвался Сириус, и Грейнджер сама вдруг широко заулыбалась. Теперь эта шутка казалась чем-то совершенно естественным. А Гермионе думалось, что если в ее руках действительно самая яркая звезда южного неба, то это ценнее любых богатств этой Вселенной.

На разговор с Люпином Гермиона решилась не сразу и выждала целые сутки, прежде чем отругать себя за трусость. Она понимала, что это еще один шанс, еще одна возможность отступить. Вот только шаг назад в этом случае означал, что общение с Сириусом Блэком навсегда прекратится. А Гермиона не хотела, чтобы ее признание оказалось лишь пустыми словами. Но ее не покидало плохое предчувствие, потому что ей казалось, что Люпин действительно может рассказать нечто ужасающее. Например, что на самом деле никакого Сириуса Блэка не существует, зато есть актер, для которого была придумана эта роль, и этот актер появлялся на публике, представляясь автором популярных научно-фантастических романов. А настоящий писатель был какой-то скучной, невзрачной личностью. Конечно, это была самая глупая из всех возможных теорий, но переживания подталкивали и не к таким мыслям.

В конце концов, Гермиона решительно тряхнула головой и, выяснив, что у профессора социологии свободная пара, направилась к кабинету Люпина. Сегодня утром профессор МакГонагалл, которая так же была деканом факультета физики, сообщила Гермионе ту новость, которую она ожидала услышать. За обедом Джинни тоже пожаловалась на то, что теперь ей придется временно прервать свою деятельность в группе поддержки, чтобы было больше времени для подготовки и сдачи зачетов, а затем для участия в репетиции показа. И поскольку ближайшие дни обещали быть слишком насыщенными, Гермиона посчитала, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы наконец расставить все точки на законные места.

Люпин пригласил войти почти сразу после быстрого нервного стука. Увидев Гермиону, он лишь по-доброму улыбнулся и указал на свободный стул. Когда Грейнджер присела на самый краешек, нервно подбирая нужные слова для начала этого разговора, он с дружелюбной улыбкой предложил ей чай и поставил перед ней красно-золотую кружку, не позволяя ответить вежливым отказом. Затем на столе оказался молочный шоколад, и сам Люпин, наконец-то, опустился за свой рабочий стол. При всем при этом он выглядел настолько невозмутимым, словно всю свою жизнь он только и занимался чаепитием со студентами. Но внимательный взгляд не позволял Гермионе обмануться.

– Для начала, я хотел бы знать, что именно он сам рассказал тебе, – сделав первый небольшой глоток, спокойно произнес Люпин и довольно расслабленно откинулся на спинку стула.

Гермиона крепко сжала ладонями стенки кружки, глубоко вздохнула и, глядя исключительно на поношенный портфель профессора, честно рассказала обо всех их откровенных разговорах. Она начала с непримечательных дискуссий на разные научные и псевдонаучные темы, не забыла рассказать о том, как они выяснили, что имеют общих знакомых, перешла к наркотикам и Белле, а затем упомянула и о Доркас, и о Регулусе, и о квалификациях дрессировщика и зоопсихолога. Когда она замолчала, в кабинете на минуту повисла тишина. Люпин слегка нахмурился, окинул ее изучающим взглядом, а затем задал новый вопрос:

– О чем ты догадалась сама?

Прежде чем ответить на этот в какой-то мере провокационный вопрос, Гермиона недолго помолчала, обдумывая то, что собиралась сказать. Сделав два больших глотка горячего чая, она решительно сообщила обо всех выводах, к которым пришла самостоятельно. В этом разговоре она смогла произнести его настоящее имя и даже не стала скрывать того, что является поклонницей его творчества. Рассказала о том, что знает о группе «Мародеры», и даже поделилась своими предположениями о том, что Лунатиком был сам Люпин, а Сохатым, разумеется, Джеймс Поттер. Не скрыла и своей осведомленности о судьбе Доркас. С каждым ее словом, брови Люпина поднимались все выше и выше, а в его взгляде определенно можно было заметить что-то смутно напоминающее восхищение. После того, как она вновь умолкла, профессор не торопился продолжать беседу не меньше трех минут.

– Думаю, теперь ваша очередь рассказать, что вы знаете о Сириусе Блэке, – крепче сжимая кружку в ладонях, как можно более вежливо заметила Гермиона, когда стало понятно, что Люпин слишком глубоко погрузился в свои мысли.

– Порой, мне кажется, что я ничего о нем не знаю, – невесело усмехнулся Люпин и сделал еще несколько глотков, осушив свою кружку чая. – Однако есть некоторые вещи, которые известны каждому, кто общается с ним достаточно долго. Во-первых, Сириус фанат науки и терпеть не может гуманитарные дисциплины. Во-вторых, Сириус привык быть лучшим в любом деле и обожает находиться в центре внимания, а потому все, чем он занимается, неизбежно оканчивается успехом. И в-третьих, он старается это скрыть, но на самом деле Сириус романтик.

– Разве вы не должны в грязных подробностях описывать его худшие стороны? – выслушав эту подборку фактов, которые ни слишком-то ее удивили, с нервным смешком поинтересовалась Гермиона.

– Худшие стороны? – высоко подняв брови, как-то иронично переспросил Люпин. – Пожалуй, у меня есть одна история, в которой ярко демонстрируется три худших черты его характера: привязчивость, жестокость и безрассудность. Думаю, Сириус хотел, чтобы я рассказал тебе именно об этом, потому что это один из тех двух случаев, о которых он не готов говорить даже спустя двенадцать лет. – Он сложил руки на столе и подался вперед, пристально глядя девушке в глаза. Гермиона невольно поежилась, но побоялась даже моргнуть, не то что отодвинуться назад. – Это произошло через день после похорон Доркас. Мы все по-очереди присматривали за Сириусом, потому что опасались того, что он может совершить какую-нибудь глупость. Тогда была моя очередь, и он разыграл целый спектакль во время прогулки с Бродягой. Собака сорвалась с поводка и побежала, а растерявшийся хозяин кинулся следом через несколько секунд, которых хватило, чтобы собака убежала достаточно далеко. Бродяга очень умный пес и слушает команды лишь одного человека: Сириуса. Какое-то время услугами Сириуса и Бродяги пользовался Скримджер, когда нельзя было проводить официальное полицейское расследование, а дело было связанно с наркотиками, или нужно было найти какого-то человека. Итак, Сириус и Бродяга были прекрасной командой, и мне следовало понять, что этот побег спланирован, гораздо раньше. К счастью, мне их удалось найти, но было уже слишком поздно.

Так уж получилось, что Доркас умерла не сразу, и еще какое-то время врачи боролись за ее жизнь. Сириус все это время был рядом с ней, и вполне вероятно, что перед смертью Доркас успела кое-что рассказать о своем убийце. Во всяком случае, я не могу придумать другой причины того, почему Сириус смог найти грабителей за каких-то пятьдесят шесть минут. Это была целая банда из четырнадцати человек. Они грабили несколько банков в одно и то же время и постоянно меняли место сбора. Доркас была единственной жертвой, и я считаю, что это было нечто личное. Вероятнее всего, это была месть либо самой Доркас, либо Сириусу, и последнее наиболее вероятно.

– Но кому могло понадобиться мстить Сириусу таким жестоким способом? – нервно сглотнув, шепотом спросила Гермиона и невольно подалась вперед, увлекшись этой историей. Люпин нервно дернул плечом и как-то сгорбился. Было очевидно, что ему вся эта история тоже давалась нелегко.

– Изначально, наша компания состояла из четырех человек, – тяжело вздохнув, негромко заговорил профессор. – Лидером был Джеймс, Сириус всегда следовал за ним и охотно поддерживал любую затею, если она казалась ему веселой. Эти двое были главными задирами школы, и от них доставалось даже старшеклассникам. Был еще и я. Вроде как прилежный ученик, который неизвестно, как, попал в эту дурную компанию. А четвертым был Питер Петтигрю, в группе он был басистом и носил прозвище Хвост. Питер обожал Джеймса и Сириуса, всюду таскался за ними, всегда поддакивал и разве что ноги им не целовал. Но в какой-то момент, когда наша группа была на самом пике славы, между Питером и Сириусом произошел какой-то разлад. Сириус никогда не любил скрывать свои эмоции и долго молчать о чем-то, а потому его злость на Питера была очевидна абсолютно всем. В какой-то момент количество бурлящего в Сириусе негатива дошло до точки кипения, и он разозлился настолько, что буквально схватил Питера за ворот и вышвырнул из студии, где мы записывали новую песню. Вслед за Питером полетела и его гитара, которая в итоге разбилась. Причина для всего этого определенно была, но нет никого, кто решился бы об этой причине рассказать.

Все это произошло за несколько месяцев до убийства Доркас. И возвращаясь к банде грабителей из четырнадцати человек, хочу напомнить о нескольких важных деталях: Сириус один из лучших дрессировщиков и зоопсихологов; Сириус был на войне и убивал людей; на тот момент Сириус совсем недавно похоронил девушку, которая вдохновляла его, и которой он сам охотно подчинялся. Итак, убежище было найдено, боль и жажда мести разъедала Сириуса изнутри, и его природная жестокость взяла верх. С помощью Бродяги Сириус собрал целую стаю бездомных собак и натравил их на грабителей, занимающихся в то время дележом. Бродяга так же выгнал из укрытия того человека, который был повинен в смерти Доркас. И этим человеком оказался Питер. Заметив Сириуса, он не придумал ничего разумнее, чем попытаться сбежать, и именно этого от него ожидали. Сириус не торопился, он просто шел следом за Питером, и эта охота привела обоих на крышу двадцатиэтажного здания. Я не знаю, что именно там произошло, но в итоге Питер погиб, а Сириус едва не последовал за ним. К тому моменту, как я поднялся на ту крышу, Бродяга вцепился ему в ногу зубами и пытался оттянуть от края. Как я и говорил, он поразительно умный пес!

Люпин качнул головой и откинулся на спинку стула, устремив печальный взгляд куда-то далеко в прошлое. Гермиона залпом выпила остывший чай, пытаясь избавиться от комка, вставшего в горле, и украдкой стерла выступившие в уголках глаз слезы. Эта история действительно была довольно неоднозначной, и Сириус в ней был страшен. Но Питер… Вот, чей поступок был по-истине ужасен. Как можно было убить девушку человека, который долгое время был другом? К тому же Гермиона была убеждена в том, что Сириус разозлился на басиста не из-за какой-то мелочи вроде разбитой тарелки. Ей вообще казалось, что в этом мире не так уж много вещей, которые по-настоящему могут довести этого мужчину до подобного уровня злости. Даже Белла со всеми своими поступками оставалась для него чем-то интересным, из-за чего он и подпускал ее к себе. Все это было странным, грустным и болезненным, но точно не отталкивающим.

– Скажи, он писал тебе стихи или, может, пел что-нибудь собственного сочинения? – очнувшись от своих невеселых мыслей, мягко спросил Люпин. Гермиона вздрогнула и перевела на него немного расфокусированный взгляд, пытаясь вернуться мыслями к реальности.

– Какое это имеет значение? – нахмурившись, немного резко спросила Гермиона, хотя сама осознавала, что это действительно должно было быть чем-то важным.

– В вашем случае, огромное, – усмехнувшись уголком губ, отозвался Люпин. – Как я сказал, Сириус романтик. Песни, которые в итоге прославили нашу группу, он писал для Доркас. А сколько было стихов… После смерти Доркас он не мог смотреть на музыкальные инструменты, хотя музыка была его главной страстью еще до того, как он увлекся физикой. Он сжег все тетради со стихами, листы с музыкой и текстами песен. Но в конце этого октября все изменилось. – На последнем предложении профессор пристально посмотрел на девушку, и Гермиона, нервно сглотнув, опустила взгляд на свои руки.

– Вас все это беспокоит, – тихо произнесла Гермиона, пытаясь справиться с легким смущением.

– Меня пугает то, что может произойти после того, как вы расстанетесь, – резко поднявшись на ноги, хмуро сообщил Люпин. – Трудно быть его другом, а каково оказаться возлюбленной – невозможно представить. Его отношения с Доркас – это ежедневный праздник. В том смысле, что это было бесконечным развлечением для обоих. И Доркас, и Сириус жили только одним мигом. Она сентиментальная писательница, он – вечный подросток. Их взгляды на жизнь совпадали, их вкусы в фильмах и в книгах были одинаковыми. Единственное отличие между ними заключалось в том, что у Доркас были тормоза, и от воплощения некоторых идей она могла отказаться. – Мужчина наклонился вперед, упершись ладонями в стол, навис над своей слушательницей и заглянул в глаза. – Уверен, ты замечательный человек, Гермиона. Ты рассудительна, умна и красива. Безусловно, у тебя много достоинств. Но ты полная его противоположность, а жизнь вовсе не сказка и не физика, в которой противоположности притягиваются. Если честно, я искренне сомневаюсь в том, что ты сможешь долго продержаться рядом с ним. Тот бешеный ритм, который Сириус задает своей жизни, невозможно выдержать. Ты уйдешь и тем самым неизбежно разобьешь ему сердце, которое мы все помогали ему собирать по осколкам все эти годы. Он не станет держать, лишь улыбнется и скажет что-нибудь до ужаса успокаивающее, а потом совершит какую-нибудь глупость, как поступает всегда, когда ему больно. Пойми, Гермиона, я правда желаю ему счастья, но не хочу снова видеть его страдания. – Последние слова он практически прошептал, крепко зажмурившись и сжав пальцы в кулаки.

– Вы поэтому боитесь ответить на чувства Тонкс? Думаете, что не успеете за ее ритмом, потому что вы противоположности? Или ваша отговорка – разница в возрасте и то, что она племянница вашего друга? – с вызовом произнесла Гермиона, подскочив на ноги.

Ее действительно возмутил и разозлил тот факт, что Люпин был так категоричен в своих суждениях. Да, возможно, у них с Сириусом действительно может ничего не сложиться. Но разве можно было знать наверняка, если не попробовать? Конечно, экспериментировать с чувствами и отношениями со взрослым мужчиной было плохой идеей. И Гермиона искренне не верила в то, что позже сможет жить спокойно, если они с Сириусом разойдутся, а он совершит что-нибудь непоправимое. Однако просто забыть о нем тоже представлялось невозможным, тем более после того, как он сам не раз говорил, что нужно совершать глупости. И кажется, Гермиона действительно собиралась последовать его советам, потому что она была права: разговор с Люпином ничего не изменил, лишь убедил ее в том, что попробовать действительно стоит.

– Как можно обрести счастье, если оно постучит в дверь твоего бункера и позовет за собой в этот полный опасностей мир, а ты, испугавшись, запрешься на тысячу замков? В бункере безопасно, не спорю, но это выживание, а не жизнь, – ни к кому конкретно не обращаясь, твердо произнесла Грейнджер и расправила плечи, словно действительно собиралась ринуться в бой.

– Ему бы понравилось это сравнение, – неожиданно улыбнувшись, со смешком заметил Люпин. Гермиона изумленно вскинула брови. Осознание того, что все это было проверкой, доходило до нее как-то медленно. – Хотя я не совсем понимаю, к чему ты сказала о Доре, – по-настоящему озадачено прибавил профессор социологии. Гермиона приоткрыла рот, пытаясь подобрать объяснение и одновременно справиться с легким шоком. Вероятно, Сириус оказался единственным человеком, который понимал, насколько все запущено в отношениях его друга и племянницы. Не удивительно, что он угрожал Люпину свадьбой.

– Искренне надеюсь, профессор, что озарение посетит вас раньше, чем Сириус устроит церемонию бракосочетания, – несколько раз моргнув, только и смогла выдать Гермиона. Люпин резко сел на свой стул, словно разом лишившись сил, и на дне золотисто-карих глаз медленно загорелась искра понимания. Усмехнувшись, Грейнджер поблагодарила профессора за беседу и оставила его наедине с новым открытием. Ей самой тоже нужно было немного времени, чтобы как следует обдумать весь этот разговор. Однако Гермиона точно знала, что готова рискнуть.

Примечания:

1. Военный инженер – военнослужащий инженерно-технического состава вооружённых сил, имеющий высшее военно-техническое (специальное) образование. Помню, я как-то натыкалась на информацию, что звание можно получить не только за выслугу лет (хотя она, безусловно, имеет место быть в любом случае), но и за высшее образование. Сириус мог бы получить и более высокое звание, но, мне кажется, его устраивает и младший лейтенант (главное, что не рядовой XD)

2. Кинолог – специалист, который занимается дрессировкой псов с целью выполнения разных нужных для облегчения работы полиции и военных задач: поиск, охрана, спасение и т.д. Он изучает физиологию и поведение животных и направляет свои знания на пользу человечеству. Псы, воспитанные этими сотрудниками, становятся полноправными сотрудниками полиции: они наравне с человеком разыскивают и выслеживают преступника, берут след, ищут оружие и наркотики.

Профессия подразделяется на несколько специализаций, но я опишу только те, что упоминались:

Специалист (инструктор, дрессировщик) – занимается отработкой поведения животного, подготовкой и инструктажем служебных псов, а также может оказывать помощь в воспитании домашних питомцев.

Зоопсихолог – специалист, который превосходно разбирается в психологии животных, а также занимается коррекцией их поведения, направленной на выстраивание комфортных взаимоотношений как между питомцем и хозяином, так и между несколькими питомцами.