Текст книги "Бетонные стены воздушного города"

Автор книги: Торговец деревом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Не остановиться.

Удерживая его тело руками, приподнимаю, выходя наполовину, резко опускаю, вколачивая тугой ствол в растраханную дырку, без устали, до конвульсивно сводимых рук, повторяю движения снова и снова. Помогает мне, опираясь на колени, подается вперед, склоняется надо мной, тянется за поцелуем, продолжая двигать задницей.

– И я не устану повторять: это чистый кайф… – выдыхаю ему в самый рот, не спеша примыкать к нему, вместо этого рукой скольжу к его члену, сжимаю, активно надрачивая. С наслаждением наблюдаю, как закрывает глаза, закусывает нижнюю губу, а после, лишая меня этой возможности, упирается лбом в плечо.

– Не останавливайся, – почти без голоса, хрипя и сбиваясь на полуслове. Сглатывает вязкую слюну, смачивая горло, и припадает губами к моей шее. Наверняка соленой от пота и горькой от пары капель парфюма. Оставляет очередной засос взамен старому, почти сошедшему. И я не отказываю себе в удовольствии саркастично добавить:

– Половина отдела и так косилась первый день на мою шею, хочешь натолкнуть их на еще большие подозрения?

Резко поднимает голову, смотрит на меня, и, казалось бы, замирает, но нет, движения ощутимые, но более медленные, нежели за секунду до этого.

И в его взгляде читается все: понимаю, как выглядел со стороны мой вопрос, но уверяю, подобный смысл я совершенно не вкладывал в него. Но химерная часть во мне не может угомониться, провоцируя, подталкивает продолжить:

– Чем-то недоволен?

Руки сжимают его поясницу, вынуждая сесть на меня, и судя потому, как он слишком удовлетворенно морщится – член задевает простату. Повторяю манипуляцию несколько раз, доводя до исступления, прежде чем услышать ответ:

– Хотел сказать “пускай и дальше смотрят”, но понял, как это глупо будет выглядеть с моей стороны, – речь сбивчивая, но останавливаться на этом не собирается, договаривая. – Попахивает собственником, а ведь я такой лишь отчасти…

– То есть, на цепь сажать и приковывать к батарее с табличкой «мое» не будешь? – даже не сомневаюсь, каким ехидным огнем горят мои глаза, когда спрашиваю его об этом.

– Даже если дашь повод – не буду. Прожую, перебешусь и проглочу, – и будто бы в доказательство не озвученному из его уст вопросу: «Как думаешь, стоит ли хоть раз попробовать так поступить?» – показывает, чего могу лишиться в противном случае: откидывается назад, по обе стороны от моих ног упирается руками в кровать, и слишком соблазняюще и со всем присущим ему недешевым эротизмом, начинает плавно двигаться на мне. Позволяет наблюдать, как дергается кадык под натянутой кожей на шее, как сокращаются мышцы пресса, подрагивает упирающийся в живот приятных для мужчины размеров член. Сжимает ягодицы, стискивая мой стояк у самого основания, и словно танцует приват на мне, позволяя, в отличие от лощеных клубных танцовщиц определенного уровня, глубоко проникать в себя. И снова хочется кричать о своей крыше, но отнюдь не требовать, чтобы ее вернули на место. Быть может, кому-то она нужнее… Больше пары минут подобного танца, накалившего тело до предела, не выдерживаю, поднимаюсь на локтях, привстаю, ныряя рукой в его волосы, притягиваю к себе.

– Не дам, – наконец отвечаю на его фразу, подразумевая под сказанным, что хер дождется он от меня какого-то там повода. Я в игры на нервах не играю. И на своих позволять не буду. За исключением той, что происходит сейчас… Чем не бег по минному полю или покер против собственных же эмоций?

И Кори меня отлично понимает, заваливает обратно на матрац – подушка уже давно съехала на пол, и вылизывает мой рот, как умалишенный, то проникая внутрь, сплетая языки, полируя десна, то выныривает, скользя по приоткрытым губам, обильно смачивая слюной. И похоже сейчас, пока я трахаю его, он делает тоже самое с моим ртом. Делится своими эмоциями, буквально кричит «читай их и только попробуй переиначить».

Обнимаю Кори, резко переворачиваюсь, укладывая на лопатки. Развожу ноги, одну руку оставляя на колене, второй же накрываю член, и отзеркаливаю, повторяя фрикционные движения внутри него.

– Как бы я хотел кончить вместе, но я больше не могу, – доносится до меня надсадный голос, сорванный еще во время первого раза – он никого не стеснялся, доводя меня до истомы, когда кричал местами слишком по-блядски. И фразы походили на те, что обычно звучат в порнофильмах.

– Так давай же, не сдерживайся, – пальцами обхватываю головку, отодвигая кожу, спускаюсь по стволу, плотнее сжимая у основания и снова вверх, одновременно наращивая темп в нем.

Пара минут, и белесые капли покрывают его живот, а с губ Кори срывается довольный стон. Не отпуская руки с его члена, выжимая до остатка, ловлю момент, когда он сдавливает меня изнутри, неконтролируемый оргазмом, и, меняя угол, толкаюсь в него, пытаясь не отстать. И это завершение слишком яркое, чтобы держаться на своих руках. Поддаюсь минутной слабости и падаю на него, прилипаю, грудью и животом размазывая часть спермы между нашими телами. И все тело заходится лишь в одном спасительном рефлексе.

Отдышаться бы…

Только бы отдышаться…

Комментарий к Глава 20

You Me At Six – Room To Breathe

I Am King – Lights (Ellie Goulding Cover)

State of Mine – Curtain Call

Maria Brink – Sick Like Me (Murder in the first S02E01)

Maria Brink (In This Moment) feat. Adrian Patrick (Otherwise) – The Promise

In This Moment – Whore

Пост в группе – https://vk.com/wall-35829610_7038 ^^

========== Глава 21 ==========

Машина набрала запредельную скорость; цепляясь до побелевших костяшек в руль, едва ли не до треснувшей на пальцах кожи, удерживаешь чертову баранку, чтобы не свернуть в адский кювет или не встретиться с фонарным столбом. Нога до судороги и онемевших мышц топит педаль тормоза в пол, но безрезультатно. Вышла из строя. И все что остается – осознание неминуемой гибели. Все что остается – смотреть, как перед глазами проносится вся жизнь.

Кэсси не сидел за рулем сломанной машины. Не находился в горящем здании. И к его виску не был приставлен пистолет. Но чувство тревоги, безысходности и безвыходности ситуации не отпускали уже долгое время…

Экран мобильника загорелся в очередной раз, демонстрируя Форду новое входящее сообщение и, заодно, без устали напоминая, сколько пропущенных звонков и непрочитанных СМС уже скопилось. Осознание происходящего свалилось на него не так давно, и сейчас журналист сидел придавленный многотонным грузом рассуждений, в этот момент, без сомнений, мысленно находясь в той самой несущейся в бездну машине. Перед носом лежал подписанный листок «по собственному», действуя похлеще тряпки для быка, раздражал до зуда глаза, и до оскомины на зубах и комка в горле душил своей бесповоротной решимостью.

Еще три недели назад чистую бумагу исписывал совершенно другой человек, идущий на поводу у своих эмоций и желаний, руководствующийся только ему ведомой мотивацией, грезя о несбыточном будущем. И уже сегодня тонкие длинные пальцы совершенно другого парня с тем же знакомым лицом сжимали ее, собирая в комок и уничтожая сильной хваткой в кулаке.

Отношения Мэй и Кэсси, казалось бы, заякорились три недели назад, когда парня поглотила рабочая рутина. Подверглись на время заморозке. Встали на «паузу» в ожидании скорого снятия с нее. И Форд так и собирался поступить, но что-то не заладилось с самого начала. Как белка в колесе, ничего не видя и не замечая, он проносился меньше недели после конференции Кори, затем войдя в более или менее привычный для себя ритм работы. Уже тогда, вернувшись к своему заявлению, вместо того, чтобы, пользуясь затишьем в отделе, помахать всем рукой на прощанье и улететь, он вновь отложил его в долгий ящик. Все происходящее нравилось Кэсси, оно увлекало его, в опустевший сосуд будто вдохнули новый порыв вдохновения и жизненной энергии.

И вот по прошествии трех недель, без скудной горсти дней чертового месяца, Кэсси окончательно понял: не вставали никакие отношения на якорь, не подвергались заморозке… Он уже давно умчался вперед. Голову заполонили новые свежие мысли, смаковать которые было намного приятнее. И за все это время он ни разу не притормозил, не оглянулся назад, не попытался себя одернуть, возвращая в прежнее остепененное русло свое жизненное судно.

Он совершенно не скучал по Мэй.

Его абсолютно не волновала ее жизнь.

Его память не грели воспоминания о ней.

Его сердце больше не рвалось к этой девушке.

Кэсси, находившийся в смятении и мандраже от происходящего, не знал куда податься. Ему хотелось кинуться к Трою, чтобы тот помог растрясти все по мешкам и вернуть на места в черепной коробке. Но друг уже пару дней сражался со своими проблемами: готовился к предстоящему суду с недозвездой, вбившей себе в голову и своим фанатам, что ее личность сильно пострадала от недавно выпущенной статьи об измене супруга. И Форд решил не трогать друга. Да и прежде чем биться в агонии и звать на помощь, необходимо разобраться: ты сам горишь или пытаешься сжечь (выжечь в себе) лишнее.

«Легкомыслие – не постоянный предмет, почему же именно сейчас я задумался над тем, что раньше не волновало?»

***

Домой добирался на автопилоте. Минуя мимолетное желание свернуть по дороге в бар и заглушить голос разума с помощью высокого градуса. Топить проблему в алкоголе – не жизненное кредо Кэсси, не способ уйти от себя и забыться. Если уж осознание огрело по голове, с этим необходимо бороться, а не задвигать подальше или оттягивать, пока само собой не рассосется.

И как скоро оборвутся концы, Кэсси не знал. Это было в его силах, подвластно его желанию, но что-то останавливало… Происходящее абсолютно не противоречило его образу жизни. Он уже сталкивался с этим и не раз, отчетливо помнил, как завершались его прошлые интрижки. Но так не вовремя проснувшаяся совесть мешала рубить с плеча и действовать сгоряча. Необходимо было все тщательно взвесить, подытожить, прежде чем вновь кинуться в новый омут с головой и забыться. Кэсси чувствовал себя героем нашумевшей трилогии «Эффект бабочки». Он вновь ловил себя на том, что все повторяется по адскому кругу, события дублируют себя, и его отношения с Мэй достигли того момента, когда чувства пресытились, разложились на составляющие и перестали трогать за живое, играть на невидимых струнах души.

Большой палец зажал сенсорную клавишу вызова, послышались гудки – Форд ставил над собой эксперимент. Что будет, если он, наконец, услышит голос Мэй? Как отреагирует его тело, разум?

И разговор длительностью в пару-тройку минут заставил до конца убедиться в том, что он окончательно остыл.

Ее голос не цепляет.

Ее вопросы не вызывают желания ответить.

Ее рассказ не будит в нем живой интерес.

Ее беспокойство не толкает развеять и успокоить.

– Приплыли, блять, – сухо без капли досады в голосе выплевывает Кэсси, стоит только разговору закончиться, а экрану мобильника потухнуть.

***

Еще одна неделя проходит в убийственном режиме, словно мальчишке дали ложку в одну руку и самый любимый йогурт в другую… И вот пока он не выгребет со дна и со стенок все до последней капли – не успокоится. И даже пальцем залезет, и язык окунет, лишь бы выжрать все без остатка. И Кэсси справляется на «отлично».

Самоедство – самое охуительное занятие из всех, что когда-либо придумало человечество. Спасение от него – работа, насыщенная, не дающая продохнуть. Но Форда она не спасала.

«Полететь? Дождаться ее прилета? Или по телефону, как последнее мудло? Но ждать больше нет сил. Меня попросту не хватит!»

Взгляд цепляется за кофемашину и стоящего возле нее Троя.

«Подать сигнал и попросить совета или поставить перед фактом после окончания?» – думает Кэсси, полируя взглядом профиль Холлинга. Подмечает излишнюю концентрированность, собранность и напряжение – как итог бурной мозговыносящей недели. Все разрешилось еще вчера – адвокат Кори Рик Грамм уладил все проблемы, успешно завершив дело и освободив Троя и «Massword» от выплаты компенсации, но блядский осадок от потасканности и использования, словно презерватив во время секса с дешевой шлюхой, остался. Шоу-бизнес и индустрия развлечений похожи на американские горки – виражи «вверх-вниз» слишком запредельны.

«Лучше после…» – заключает Кэсси, попутно набирая сообщение Мэй.

«Какие планы на вечер? Хотел поговорить».

«В общежитии буду готовиться к занятиям – звони в любое время», – смайлики с поцелуями завершали ответ – на языке неожиданно стало горчить.

***

– Привет, идешь где-то? – уточнил Кэсси, когда из динамиков донеслись очевидные звуки улицы. Форд сидел в своем дворе на детской площадке, покачиваясь на недавно смазанных качелях – ноги отказали нести его тело до двери квартиры, по-видимому, вынуждая вынести за ее периметр предстоящий разговор, чтобы в родных стенах не осталось осадка.

– Ходила в магазин – холодильник неожиданно опустел, – бодрый и довольный от его звонка голос Мэй резанул по ушам.

– Тяжело учиться?

– Не сказала бы, просто ответственности и новых дел прибавилось, а так все по-прежнему.

– Уже познакомилась с кем-нибудь? Нашла друзей?

– Группа иностранных студентов небольшая, поэтому часто провожу время в их кругу – каждый раз узнаю о них что-то новенькое, притираемся потихоньку.

Кэсси не знал, с чего начать разговор. Он звонил Мэй без особых заготовок и конкретного плана, поэтому сейчас был вынужден на ходу выстраивать диалог, выруливая к нужной теме. Но девушка оказалась куда проницательней, от нее не укрылась перемена в интонации Форда, а женская интуиция уже подперла тревогой под самые ребра. Нервным импульсом.

– Что-то случилось?

Игра на опережение.

– Да, – Форд не рискнул отпираться. Может, так было к лучшему? – Но пообещай мне одну вещь, перед тем как продолжу?

– Кэсси, ты меня пугаешь! – девушка шумно выдохнула в трубку, собравшись с мыслями. – Какую?

– Пообещай, чтобы ни случилось не бросать учебу, сделать окончание института в Швецарии своей первостепенной целью.

– Но…

– Мэй.

– Обещаю.

Кэсси сжал цепочку в руке, шаркнув ногами по песку, остановил качели. Уши закладывало от бешеного сердцебиения. С чего обычно начинаются подобные разговоры: «Проблема не в тебе»; «Ты очень хороший человек, а я дерьмо, встретившееся на твоем пути»? И в любой другой ситуации Форд поступил бы именно так, но не сегодня… Он не собирался играть в добродетель. Требовалось выжечь свой образ для Мэй, чтобы не осталось ни единой полосочки света. Чтобы без сожалений. Чтобы без оправданий.

– Я тебя больше не люблю, – рука рефлекторно сильнее сжала трубку. – Прости, но это не шутка. Все это время я не звонил и не писал, потому что ты перестала меня волновать.

«Какой же я мудак!» – мысленно шипел на себя Кэсси, с усилием воли сохраняя контроль и не позволяя голосу смягчиться.

– Но… Как? – Мэй говорила мало, но пара слов вносила ясность больше, чем тысячи.

– Так было всегда, – Кэсси хотел добавить: «Я думал, ты станешь особенной, на тебе все закончится», – но вовремя остановился. – И так случилось снова.

– В чем причина? – Форд ожидал истерики, слез, сбившегося дыхания, но ничего этого не было – девушка сохраняла контроль, не хуже справляясь с эмоциями.

– Ее нет. Просто интерес гаснет, и сколько не разжигай, не удастся добиться даже маленького огонька.

– Значит, все кончено? – в голосе надежда: «Может, подумаешь? Мы можем попробовать, и если ничего не получится, оборвем все связи», – но гордость не дала больше обронить и слова.

– Кончено.

Мэй первая положила трубку. «Так просто?» – хотел было закончить на этом Кэсси, но мотнув головой, отогнал мысль от себя: «Ничего не просто – все слишком сложно!» Мобильник упал на дно кармана легкой бежевой кожанки, а носки ботинок вновь уперлись в песок. Толчок. Еще один. И качели вместе с парнем взмывают к небу.

– Какой же я уро-о-о-д, – выкрикнул Кэсси на самом пике.

«Но так и вправду будет лучше для нее. Для меня», – осторожно, без вспышки радости смаковал он. Ветер еще с полчаса свистел в ушах. Стены домов пару раз отразили нелепые выкрики. И как только детская площадка начала оживать, на прогулку со своими родителями вышли мелкие сорванцы, Кэсси лихо спрыгнул с качели, уступая маленькой девочке. И поплелся в сторону, абсолютно противоположную своему подъезду. Мысль за мыслью, дорога за дорогой, шаг за шагом вывели его нецеленаправленную, как казалось изначально, вечернюю прогулку к хорошо знакомому трехэтажному зданию – «Fitness point». Кэсси взглянул на часы: «Только восемь, должно быть еще занимается».

Двадцать минут пронеслись быстро: у Кэсси все еще находилась в руках ложка, и он все еще ел свой «йогурт».

Стеклянные механические дверцы разъехались в стороны, и у выхода показался Трой. Тренированные плечи обтягивала белая борцовка, в руках покоилась темно-синяя с желтой продольной полосой спортивная куртка, которую он не спешил накидывать. Все его внимание сосредоточилось на девушке, что стояла рядом. Они о чем-то достаточно эмоционально разговаривали: девушка то и дело жестикулировала, Трой улыбался и что-то показывал в телефоне, кивая в такт ее словам.

Кэсси молча наблюдал в стороне, облокотившись о чужую машину на парковке. Зубы насиловали потерявшую вкус резинку, а глаза оценивающе пробегались по новой (для него) знакомой Холлинга. Аккуратная миниатюрная фигура, тренированные мышцы на ногах были обтянуты яркими спортивными легинсами, подчеркивая сексуальную задницу; к груди лип короткий топ, открывая вид на плоский живот (создавалось впечатление, будто она намерено не застегивала олимпийку, чтобы как можно дольше красоваться результатом проведенных часов за упорной тренировкой); длинные вьющиеся на концах волосы, забранные в высокий хвост, подчеркивали тонкую шею. Девушка отстранилась, заканчивая просмотр содержимого на экране, и, казалось бы, после этого парочка, попрощавшись, должна была успешно разойтись по своим делам, но этого не случилось. Разговор продолжился, и то, что начало происходить в его процессе, задело Кэсси за живое, не позволив остаться безучастным: сначала показалось, что женские руки трогали мускулы, проверяя каждую мышцу на прочность, но как оказалось позже, тонкие пальчики скользили по коже, повторяя контуры татуировки.

Кэсси, забыв о том, что еще буквально пару минут назад упивался ломкой своей совести, трубившей во всю о том, какая он бездушная скотина, рванул в сторону парочки, даже не догадывающейся о его наступлении. В два прыжка преодолев семь ступенек, Форд ухватил Холлинга за плечо, заставляя девушку в испуге одернуть руку, и, развернув к себе лицом, со смачным «я долго буду тебя ждать?» впился в губы приветствующим собственническим поцелуем. Игнорируя оцепенение и шок на лице девушки, не дав Трою попрощаться с ней, Кэсси схватил друга за руку и потащил в сторону машины.

– Что ты, блять, за цирк устроил? – только когда оба скрылись с глаз подруги Холлинга, тот позволил себе выпустить пар. Кажется, тренировка прошла чересчур энергозатратно – ярость оказалась слишком скупа на эмоции.

– Устал ждать, – Кэсси сидел с лицом невинной овечки Долли, наивно полагая, что на его (пусть и умелую) актерскую игру поведутся.

– Зашибись, а при чем тут твое хамское поведение? Как я потом девушке в глаза буду смотреть? – негодование Троя заключалось только в одном: чувство неловкости неотвратимо настигнет его при следующей встрече с девушкой, и как предстоит себя вести в ее присутствии тогда, он даже абстрактно представить себе не мог.

– А чего ты так завелся? Обломал тебе всю малину, времени в зале не хватило, чтобы ее обработать? – если бы Кэсси умел метать глазами стрелы, парочка поразила бы Холлинга метко в голову, но Форд не обладал такой сверхспособностью, посему оставалось довольствоваться взглядами и жестами, способными лишь отчасти передать его эмоциональный фон.

– А что если не хватило? Решил мне обосрать все перед отъездом?

На виновника сцены у выхода из «Fitness point» уставились темно-зеленые глаза, хватило секунду, чтобы понять с каким укором и подтекстом они смотрят: «Почему не рассказал об этом лично, сука?» – обиду Холлинга, как бы тот не старался ее замаскировать, перекрашивая в другую эмоциональную реакцию, было не скрыть.

– Эй, откуда? Видел заявление?

Кэсси на мгновение показалось, что ремень безопасности чересчур сильно сдавил грудную клетку – стало нечем дышать.

– А то ты не знаешь, что рабочий стол – достояние общественности. Я не совал нос в твой ящик – Пак продемонстрировала твои корявки, когда полезла за бланками.

Трой бездумно вел машину в неизвестном направлении, лишь бы на что-то отвлечься, лишь бы утопить в себе желание выкрутить блондинистую башку, как болт из пазов.

Кэсси хотел было начать оправдываться, но вовремя отбросил эту дурацкую бессмысленную затею:

– Да плевать. Это уже не имеет значение – я никуда не еду.

– Чего вдруг, твоя пташка упорхнула от тебя в открытую форточку, как только из клетки выпустил? – хмыкнул Холлинг, особо не веря своим словам.

– Я расстался с Мэй меньше двух часов назад, придурок. Пришел, чтобы поделиться с тобой этой вроде как новостью, – абсолютно спокойно и без единого эмоционального окраса в голосе ответил Кэсси.

– Ой ли, заливай, – Трой отмахнулся рукой – теперь помимо собственных слов он не верил еще и словам друга.

Призывное сигнальное оповещение скорой помощи вынудило перестроить машину в правый ряд, уступая дорогу.

– Показывай куда, сейчас так залью, что захлебнешься! – Форд дернулся в сторону друга, замахнувшись кулаком, но ремень безопасности заставил поумерить пыл, едва не придушив на месте, – широкая полоска уперлась в кадык. Трой не обратил на его выпад никакого внимания, не чувствуя никакой угрозы, и Кэсси сбавил обороты, переключаясь на прежнюю тему. – Так что за цыпа нарисовалась, слишком секси для того, чтобы разгуливать «в активном поиске»?

Они сидели в полной тишине, и когда Холлинг ответил, его подсевший, с хрипотцой, испытывающий жажду голос, казалось бы, пронзил блондина насквозь, словно звучал из выкрученных на полную громкость колонок.

– Ревнуешь?

– Тему не переводи, ты и так знаешь, что я всегда тебя ревную, но сегодня по-особенному эмоционально. Совесть за то, что не сдержался, не грызет. Так ей. Пусть знает, что территория уже помечена, – Кэсси слишком довольно улыбнулся, не стараясь угомонить клокочущее внутри чувство, так же, как и не собираясь подвергать его тщательному анализу, – все и так было предельно ясно. Для обоих. И для каждого по отдельности. Но не для других.

– А хуйли ты на нее претендуешь? Права на меня купил?

– Ага, участок величиной без семи сантиметров в два метра. Пока всего один замок повесил, но чувствую потребность во втором, если не перестанет болтать с кем ни попадя.

Трой, знавший рядом сидящего человека, как облупленного, не всегда принимал эту феноменальную способность Кэсси совмещать в себе несовместимое: Форд умудрялся в любых жизненных обстоятельствах испытывать абсолютно искреннюю и ослепшую на один глаз ревность одновременно к двум (самую редкость к трем) объектам своей симпатии. Только в тех редких случаях, когда чувства друга неоправданно, как сегодня, задевали его личное пространство и подрывали доверие общественности. И это злило его, подогревало сучью натуру, так и ждущую «зеленого» сигнала, чтобы отыграться на источнике проблемы. Сейчас же Холлинг был несильно заинтересован в том, чтобы в мире восстановилась справедливость (сказывалась усталость), поэтому действовал в полсилы – просто дразнил приятеля.

– Фантазируй сколько влезет. В зал-то я ходить не перестану, и, к слову, она тоже, – прозвучало слишком угрожающе.

– Начать вместе с тобой? Я могу променять свой бассейн на твои железки.

– Рискни. Только потом не стони и не ной, что хочешь обратно. Так чего ты хотел? Почему не позвонил и не предупредил, что придешь? – Трой открутил крышку шейкера и сделал глоток воды, смачивая горло – голос вернул былую мощь.

– Чтобы застать чудную картину у входа и твою лучезарную улыбочку. Поверь, ты мог просто дать себя пощупать, и через пять минут можно было бы кидаться на поиски отеля, зачем так напрягаться? – язвил Кэсси, ерзая на сидении, аки заведенный игрушечный паровоз, создатели которого сэкономили на эффекте – пар из ушей так и не пошел.

– Долго будешь взад-вперед по этой теме ездить? Хочешь отыграться на мне за свой душевный раздрай – вперед, нечего Бекки прикрываться.

– «Бекки»?

– Ой, завались. А то высажу.

– Это она тебя просила так называть, или ты сам производную от имени себе застолбил? – Кэсси не переставал заговорщически улыбаться.

– А она красотка, да? Как вспомню ее личико… И задницу во время приседа… Прям сердце бьется чаще. Кэсси, вот же сука ты, надо ж было так невовремя, – протягивал Трой, мигом стирая с лица блондина довольную улыбку, словно дворниками разглаживая.

– Хуйло, специально на нервах моих играешь? Видишь же что зацепило сильно, что на взводе по понятным причинам и все равно мало, хочешь, чтобы больше полировал словесно твое самолюбие и чувство собственной важности?

– Я не против, если ты отполируешь несловесно что угодно на моем теле, «ЧСВ» потерпит.

Кэсси, наконец, умолк.

– Так куда едем? Или ты об этом не успел подумать, пока ревность глаза застилала?

– Хотел в бар, но не сегодня, может, к тебе завалимся и порубимся в приставку или фильм посмотрим?

– Неплохой выбор, а то баллон энергии на исходе, – Трой развернул машину, направляя в сторону дома.

***

На экране загорелось долгожданное «Победа», и Трой, наконец, отбросив джойстик на середину кровати, упал на подушку, устало закрыв глаза. Кэсси, убрав опустевшие пачки из-под чипсов и пару банок пива, вернулся в постель, нырнув под одеяло. Сна не было ни в одном глазу. Душа требовала откровений и тянула на разговоры.

– Спишь?

Указательный палец уперся прямо в плечо, Холлинг, превозмогая себя, с трудом разлепил веки.

– На семьдесят процентов «да».

– Как думаешь, на ней сильно скажется наш разрыв? – Кэсси повернулся на бок, подложив руку под голову.

– Если через неделю внезапно не сдохнешь, то не сильно! – с трудом найдя в себе силы, улыбнулся, внимательно разглядывая в мерцающем свете, исходившем от экрана телевизора, лицо друга.

– Ты умеешь успокоить, а если серьезно? – Кэсси спрашивал, прекрасно зная, что Трой не всевидящий и так легко не может дать верный ответ на его вопрос. Скорее он озвучивал его просто для того, чтобы выкинуть из головы и больше не возвращаться к нему.

– Переживет, впрочем, как и все те, что были до нее. На тебе свет клином не сошелся. Перебесится. Поплачет. Пожалеет себя. И после забудет, если не станешь напоминать о себе.

– Не стану, – уверено отозвался Кэсси, подтверждая больше для самого себя.

– Вот и славно, – Трой снова прикрыл глаза – нега стремительно накрывала, отключая сознание.

– Когда же все изменится… – выдохнул Форд, откидываясь на спину и упираясь взглядом в потолок.

– Мм?

– Чувствую себя героем «День сурка» или «Эффект бабочки» – замкнутый круг! Что бы я ни делал, с кем бы ни встречался, какие бы сильные чувства ни испытывал – ничего не меняется. И самое отвратное, что я себя и других никогда не обманываю, не играю с чужими чувствами, потому что в тот момент, когда нахожусь с человеком, искренне проникаюсь к нему.

– Почему, вдруг, задумался? Раньше за тобой такого не замечалось. Тебе было всегда плевать на чувства других после разрыва. Чувство вины и ты так же параллельны, как ноги Синди из моего класса.

– Признание проблемы – первый шаг на пути к выздоровлению?

– Может быть. Только как много еще потребуется сделать шагов, чтобы окончательно вылечиться? – Трой лежал с закрытыми глазами, уже почти не вдумываясь в сказанное Кэсси, отвечая на автомате. За прошедшие годы подобная сцена откровений возникала между ними неоднократно, и сейчас мало чем могла удивить Холлинга. Ему не было плевать на друга, он по-прежнему со всей серьезностью воспринимал новую веху в его жизни, но подходил к решению вопроса с меньшим (если уж не сказать «никаким») энтузиазмом. Потому что прекрасно знал, что потраченный очередной вечер (и не один) на нравоучения и разъяснения – пустая трата времени. Трой не видел никакого смысла распинаться перед Кэсси, потому что прекрасно знал очевидное: он послушает, примет к сведению, а после все равно сделает по-своему, лишь вновь наметив в календаре будущий, подобный этому, разговор, но уже о другом человеке. Оттого позволил себе задремать в середине насыщенной речи Форда, а к ее концу и вовсе погрузиться в глубокий сон.

Кэсси, слишком поздно заметив, что его монолог потерял последнего слушателя, обидой не занялся. Переключив громкость на «внутренний голос», провалялся в полусознательном состоянии почти до рассвета…

Казалось бы, глядя со стороны, над этими двумя, как Дамоклов меч висело незыблемое «френдзона», пропитанное долгим ожиданием, смирением и принятием. Но истина была далека от очевидного вывода, и сотни часов, тысячи дней, проведенных рядом с этой парочкой, не приблизили бы третью сторону к разгадке этих странных, нетипичных и непохожих на нечто поддающееся определению взаимоотношений.

С ними все было так же легко, как с ними же было сложно.

***

Рабочий день подошел к своему логическому завершению, Кэсси разгрузил свои завалы: дописал неоконченные статьи; прочел и проанализировал комментарии пользователей в персональной колонке; избавился от груды хлама в столе и компьютере, подчистив все ненужные файлы.

– Подожду на улице, – кинув напоследок Трою, что задержался в фойе, он вышел на свежий воздух через механические вращающиеся двери.

Погода стояла сухая, еще теплая – осень не стремилась набирать обороты, радуя солнечными днями. Испытывая неострую потребность в никотине, Форд сунулся в карман сумки за еще полной пачкой сигарет. Закурить не успел. Взгляд привлек визг тормозов, и появившийся на горизонте знакомый серебристый «хаммер».

– Вот так дела, – парень не шевелился, изумленно наблюдая за водителем, вылетевшим из машины, как пробка из шампанского, и стремительно приближающимся к нему. Ответ на вопрос «Какая нелегкая его сюда принесла?» не требовался.

Кэсси хотел было поздороваться для приличия, но его опередили: крупный кулак одним уверенным движением встретился с его лицом, подарив гамму болезненных ощущений от будто огнем вспыхнувшей челюсти до звона в ушах. Трой, заставший эту картину, едва успел выйти из здания «Massword», среагировал молниеносно: в три прыжка преодолев расстояние до противника, отбуксировал своим телом, следом нанес встречный удар прямо в грудь. Незнакомец отшатнулся и, встретившись взглядом с Холлингом, повторно не стал нападать, лишь приготовившись в ожидании нового удара, выставил блок. И он определенно бы последовал, если бы не настойчивый выкрик Кэсси: