Текст книги "This one. Книга вторая. Ирисы под кровавым дождем (СИ)"
Автор книги: theDah
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Когда он вернулся, Оками-сан уже поменяла девушке одежду и уложила ее спать на его футоне. Но, но… почему его постель? Почему не положить в ее собственную? И то, что он никогда не использовал свой футон, не принципиально. Кеншин высказал свой протест Оками-сан, надеясь, что старуха придет в себя и устроит девушку в другую комнату.
Однако Оками-сан заявила, что это гостиница, а не дом призрения… и нигде больше для нее абсолютно нет места. И поскольку именно он принес бедную девушку, его обязанность, как джентльмена, разделить с ней комнату.
Кеншин так и остался стоять, глядя ей вслед, полностью потеряв дар речи.
И как, предполагается, ему спать с кем-то внутри своей комнаты? Ему едва удавалось засыпать одному! В окружении такого количества людей, всегда невольно шумящих, ему никогда не удавалось достаточно расслабиться. Даже несмотря на то, что большую часть года он находился вместе с ними. А теперь неожиданно он вынужден делить комнату с совершенно незнакомым человеком?
Но если это только на сегодня… может, одну ночь он выдержит.
В конце концов, он так устал. Ночь на самом деле выдалась длинная, с этим перетаскиванием чертовски тяжелой девушки через весь город… Кеншин устроился возле своей стопки книг, и, схватившись за катану, прислоненную к плечу, как всегда, повернулся, чтобы посмотреть на спящую девушку.
Она была очень красивой. Ее бледная кожа казалась очень мягкой, а длинные шелковистые черные волосы обрамляли красивое лицо.
… Да, очень красивая.
Кеншин вздохнул и угрюмо посмотрел в сторону. С некоторых пор он обращал внимание на девушек, но они всегда казались такими неприступными. К тому же, не похоже, что кто-то из них интересовался им в ответ. По крайней мере, их внимание нельзя было назвать благоприятным. Он был некрасивым и странным, он всегда знал это, и в довершение ко всему, сейчас он убийца.
Никому не сможет понравиться убийца.
Может, Хитен Мицуруги и убийства как раз и были причиной того, что Мастер и Осуми-сан тогда не поженились? Он был совсем еще ребенком, но даже он понял, как они любили друг друга.
… Но если это правда, то нет никаких шансов, что когда-нибудь я понравлюсь какой-нибудь девушке, не так ли?
Прислонившись головой к стопке книг, Кеншин закрыл глаза. В конце концов, даже эти люди, у которых были лишь подозрения на его счет… Эти здоровые, сильные самураи из Чоушуу боялись его до смерти и не могли понять, что все это для дела, для людей, для новой эры.
Если они не могли понять, как он мог надеяться, что с простой девушкой будет иначе?
Комментарий к Глава 19. Кошки-мышки
Иллюстрация: https://vk.com/photo-128853700_432264215
========== Глава 20. Она ==========
На следующее утро Кеншин проснулся с ужасной головной болью. С той разновидностью ужасной пульсирующей боли, что бывает только от похмелья. К счастью, на этот раз желудок вел себя спокойно. Он с облегчением вздохнул, устало потирая лицо.
Было уже позднее утро. Солнце стояло высоко в небе, пели птицы… а его футон был сложен в углу в совершенно иной манере, чем обычно.
Что? Как? Кто мог бы…?
Его глаза в панике распахнулись, когда всплыли воспоминания.
Девушка!
Где она? Могла ли она уже уйти? Что делать, если она рассказала кому-нибудь о прошлой ночи? И не имеет значения, кому – у Бакуфу шпионы повсюду. О боже, что, если она рассказала? При этом в опасности окажется не только личность Баттосая, но и все люди в гостинице. Это же тайная квартира Чоушуу Ишин Шиши!
О боже, о боже…
Кеншин закрыл глаза и попытался выровнять дыхание, отрешиться от ужаса. Должно быть другое объяснение. Что-то, что-нибудь, что заставило девушку просто как можно быстрее уйти, проснувшись в незнакомом месте…
В отдалении мерцали крошечные присутствия ки, которые он знал как свои пять пальцев. Вот Оками-сан, вот девушки за приготовлением пищи, вот люди, которые собрались в столовой на завтрак… и среди них холодное, собранное, почти подавленное присутствие, которое ощущалось таким домашним.
… ее?
Кеншин моргнул в неверии, совершенно выбитый из колеи этим чувством узнаваемости. По правде говоря, большинство ки похожи друг на друга, по крайней мере, в определенной степени, но думать, что дух простой девушки напомнит ему о…
Нет, соберись! Она все еще здесь, внизу. Но она движется ко мне? Что?
Ощущая совершенную неуравновешенность, Кеншин поднялся на ноги и сунул меч за пояс. Ему с трудом удалось спуститься по лестнице, когда он увидел ее с подносами для завтрака.
– Хм… – начал Кеншин неловко. – Ты чувствуешь себя лучше?
Она вежливо подождала, пока он закончит говорить, прежде чем кивнуть и сказать:
– Я сожалею. Я была пьяна прошлой ночью.
Неловкое молчание повисло между ними. Затем, прежде чем он придумал, что еще сказать, она склонила голову и спокойно спросила:
– Мое имя? Томоэ, Юкиширо Томоэ.
О, отлично… Как мило, что он теперь знает ее имя, но это совершенно не проясняет ситуацию. Кеншин откашлялся и спросил:
– Ээээ, Томоэ, что ты делаешь?
Она подняла бровь:
– А вы не можете сказать?
– Помогаешь?
– Так вы знаете?
Она спросила с замешательством и смотрела на него так, словно именно он был странным и неразумным здесь. Кеншин прикусил губу, чтобы не сказать грубость. Однако ему нужны были ответы и прямо сейчас.
– Мне надо поговорить с тобой.
Это нужно сделать, не так ли? Конечно, сейчас она оставит свои непонятные игры и пойдет с ним, чтобы разрешить это безобразие наедине…
Она посмотрела ему в глаза, спокойно, как ей захочется, и сказала:
– Я занята. Спросите меня позже.
Что… что?
Кеншин смотрел, как она уходила, целиком и полностью сбитый с толку. Она… она видела, как он убивал людей. Она была облита кровью и упала в обморок, а затем проснулась в совершенно незнакомом месте, а теперь она, она… она… говорит что занята?
Но опять же, разве плохо то, что она не паникует и не пытается убежать? По крайней мере, теперь у него есть время, чтобы что-нибудь делать со своей головной болью – предпочтительно после того, как худшая часть похмелья пройдет. Кеншин закрыл лицо руками и застонал. О боги, какое безобразие!
Однако есть человек, который должен знать, почему Томоэ ведет себя как горничная. Кеншин решительно кивнул, расправил плечи и двинулся в сторону кухни.
Обычно постояльцев не допускали в эту часть здания, но работа Кеншина предполагала, что ему нужно приходить и уходить в ночные часы, а спать когда придется. Так что Оками-сан разрешила ему приходить на кухню, чтобы поесть, тогда, когда ему требуется, а не ждать время трапезы.
Как он и думал, Оками-сан помогала двум девушкам мыть посуду. Стараясь сохранить голос мягким и не слишком обвиняющим, Кеншин спросил:
– Девушка с прошлой ночи… почему она помогает?
Старая хозяйка даже не обернулась, чтобы посмотреть на него. Вместо этого она продолжала вытирать посуду.
– Ей некуда было пойти, и я предложила ей работу.
Да, но это значит, что…
– Вы собираетесь ее нанять?
– Разве ты должен спрашивать? – Оками-сан посмотрела на него, подняв бровь. – Ты же сам просил меня дать ей место.
Да, но, но… Кеншин уставился на нее.
– Это было вчера вечером! Это была чрезвычайная ситуация!
Это было совсем не то, чего он хотел! Это совсем не хорошее место для такой девушки – эээ, Томоэ! Все постояльцы – самураи Чоушуу, и Кацура-сан приходит время от времени, и потом… здесь просто небезопасно! Они же ничего о ней не знают!
И где она собирается остановиться? Разве Оками-сан не говорила вчера вечером, что для нее нет места… Нет, нет, нет. Нееет. Этого не может быть.
Оками-сан усмехнулась.
– Я признаю, что вы, люди Чоушуу, прекрасные клиенты в моей гостинице, но вы держите нас постоянно занятыми, и нам не хватает рук. Ты знаешь, сколько вы все едите? Я понаблюдала за ней, и пока она показала себя очень хорошим работником. У каждого есть в прошлом то, что хотелось бы скрыть. У меня нет никаких оснований для того, чтобы выгнать ее.
О, ну, это имеет смысл. В некотором роде… Кеншин сделал неловкую паузу. Он начал понимать, что выставил дураком сам себя. Оками-сан смотрела на него с усмешкой, ожидая следующего протеста, который смогла бы отпарировать. Девушки-служанки тоже не потрудились скрыть свои пристальные взгляды.
Кеншин вздохнул. Я просто не смогу выиграть, не так ли?
В животе тихо заурчало, извещая, что он не ел со вчерашнего вечера. Девушки захихикали, услышав этот звук, и он отвел глаза, чувствуя, как нагреваются щеки.
Хорошо, я подумаю о проблеме с Томоэ позже – после еды. Учитывая состояние кухни, большинство мужчин уже поели. Они никогда не оставались надолго после обеда, предпочитая отправляться в город.
Может, хоть сегодня мне удастся поесть в тишине и мире…
Однако в ту секунду, когда он вошел в столовую, он понял, как глупо было на это надеяться. В комнате было тесно, и все мужчины оставались на своих местах, чтобы поглазеть на красивую девушку, которая прислуживала им за чаем – Томоэ.
Кеншин чуть не завопил от расстройства, увидев эту картину. Однако он не мог повернуть назад, не разжигая любопытство и слухи присутствующих мужчин… так что он взял свой поднос и сел на свое место. Как всегда, люди шарахались от него, словно он был прокаженным.
Пища была неаппетитной – мисо и рис, тушеные овощи и рыба на гриле – все имело привкус крови. Однако не он был предметом мужского любопытства на этот раз. Нет, на него вообще никто не обратил внимания, все взгляды сосредоточились на Томоэ.
Он не мог их осуждать. Она была странной – красивой и элегантной, разливала чай в прекрасной манере, держалась с изяществом девушки, рожденной в благородной семье. Она была вежливой, отвечала на вопросы мужчин каждый раз, когда это требовалось, но ни разу не улыбнулась.
Кеншин нахмурился, искоса глядя на нее. Такой девушке, как она, некуда было пойти? Почему она до сих пор здесь?
Мужчины, кажется, вовсе не возражали против ее присутствия. Она продолжали восхищаться ею, а некоторые даже высказывали свои мысли вслух. Но Томоэ, вместо того, чтобы обидеться на бесцеремонные комментарии, как большинство женщин… не говорила ничего. Нет, она смотрела им в глаза и спрашивала, не хотят ли они еще чаю, словно ничто на свете не могло поколебать ее.
Если вспомнить, она и прошлой ночью не кричала и не паниковала. Даже когда была залита кровью и стала свидетельницей убийства другого человека. Кто же эта девушка – эта Томоэ?
– Привет.
Эээ…? Кеншин моргнул, поворачиваясь, чтобы посмотреть, кто сел рядом с ним. Это был Иидзука-сан. Ну, это на самом деле и не мог быть кто-то другой, но почему его ближайший начальник здесь? Иидзука-сан обычно немного времени проводил в гостинице.
Но если и был кто-то, кто знал, что ему делать с Томоэ, это как раз Иидзука-сан. Он был выше него по служебной лестнице и отвечал за его работу. Конечно, он имеет некоторое представление о том, что делать с девушкой, которая видела слишком много.
Однако это не место для обсуждения столь деликатных вопросов. А вчерашнее фиаско было вопросом деликатнейшим. Кто-то заказал на него покушение, а это значит, что личность хитокири Баттосая уже раскрыта.
Сердце Кеншина упало, и он сильнее сжал палочки. Нет, такой вопрос нужно обсудить с Кацурой-саном напрямую.
– Вы можете назначить встречу с Кацурой-саном? Мне нужно обсудить с ним последнюю ночь.
– Уже. Он будет здесь сегодня днем, – кивнул Иидзука-сан, прежде чем посмотрел на Томоэ. – Я слышал, ты принес ее с собой прошлой ночью. Где ты нашел такую желанную женщину? Могу поспорить, ей есть что рассказать…
Желанную? Есть что рассказать…?
Кеншин резко вдохнул. Именно поэтому он хотел, чтобы о ней никто не знал!
Иидзука-сан хитро улыбнулся, его глаза смотрели понимающе, и он смело утащил вишню с подноса Кеншина, как посмел бы сделать только близкий друг… От подобного предположения в животе у Кеншина все перевернулось.
Ему не удалось съесть даже половину завтрака, но находиться рядом с этими людьми уже становилось невыносимым. Юмор Иидзуки всегда приводил его в смятение. Ревизор любил подколоть его и всегда пытался вывести из себя, а тема, которая всегда выводила его из себя, была… ну, девушки. Вероятно, именно поэтому Иидзука-сан продолжал приглашать его в бордель вместе с другими мужчинами. Однако даже если он при этом пропускал приятное времяпрепровождение, Кеншин просто не хотел идти. Сама мысль касаться незнакомого человека, была…
– Ну… и какова она на вкус?
О боги, как он мог подумать, что я мог бы… Иидзука-сан достаточно плох для этого, но и Оками-сан тоже это предположила? И если эти двое так обо мне подумали, то это же не означает, что и остальные подумают так же?
Кеншин оглядел комнату, и увидел, что все вокруг него хихикают.
– Хозяйка сказала мне, – Иидзука-сан косился. Его взгляд просто прикипел к Томоэ. – Ты же был с ней прошлой ночью в своей комнате, не так ли… Химура?
Ну все. Я больше не могу здесь оставаться и все это выслушивать. Кеншин нахмурился, хватил свой меч и стукнул концом ножен об пол, когда вставал. Сильный глухой удар эхом прокатился по комнате, обрывая разговоры, и все уставились на них.
Увы… Кеншин внутренне сжался. Он не хотел устраивать сцену, просто ему не хотелось слышать еще хоть слово из дурных шуточек Иидзуки… не сейчас. Предпочтительно никогда.
Чувствуя вину, он повернулся, чтобы уйти.
– Эй, не пугай меня так! Я проглотил вишневую косточку! – крикнул ему вслед Иидзука-сан.
Это замечание заставило Кеншин чувствовать себя еще хуже. Хотя Кента был счастлив. Он любил подобные скандальные проявления, любил смотреть на лица людей, когда страх захватывает их взгляды.
Если быть по настоящему честным, характер Кеншина в последнее время развивался в темную сторону. Похоже, что многие вещи стали легко выводить его из себя, даже когда в этом не было необходимости, и он об этом знал. Не так давно он мог полностью игнорировать слухи и пристальные взгляды. Или, по крайней мере, делать вид, что не слышит такие вещи, какие говорили эти два идиота из Айдзу или плоские шутки Иидзуки. Но просто… он иногда впадал в гнев при малейшей провокации.
Кенте это нравилось. Всякий раз, когда темперамент Кеншин вспыхивал, он перетекал на его сторону, не ожидая просьбы или подсказки. Просто так получалось.
Кеншин не был уверен, хорошо это или плохо. Это отличалось от его прежнего поведения, но опять же, разве не все иногда гневаются? И по сравнению с почти легендарным нравом Мастера его скромные выходки были на самом деле мягкими.
Девушка была, конечно, красива. То, как она носила подносы, как она себя держала, выражение ее лица – спокойного, как стоячая вода в пруду – все это указывало на образованность. Для девушки, скитающейся в отсутствие приюта, это было необычно.
Кацура задумчиво нахмурился. На рассвете ему пришел отчет от Иидзуки, в котором говорилось, что Кеншин ввязался в бой и вернулся на тайную квартиру Чоушуу с бессознательной от выпивки девушкой. Само собой разумеется, что девушка честного имени и репутации не совершила бы подобного поступка, если бы ей было что терять.
Иидзука сразу увидел в этом возможность сделать кого-то ближе к Кеншину и убедил Оками-сан организовать девушке возможность постоянного пребывания. Сама по себе это была неплохая идея. Всех их беспокоило состояние разума Кеншина, настолько холодным и закрытым он стал. Если они смогут подтолкнуть его к общению с кем-то, к разговору о том, что не касается работы… это пойдет ему на пользу. Малозатратный способ помочь мальчику справиться со стрессом.
До тех пор, пока эта схема не поставит под угрозу безопасность в гостинице или личность Кеншина как убийцы Чоушуу Ишин Шиши. Иидзука был того же мнения и уже поручил нескольким людям следить за девушкой и следовать за ней, если она решит покинуть гостиницу. Совсем несложно заставить ее замолчать, если она попытается связаться с кем-нибудь.
К тому же Кацура не мог не заметить, как глаза Кеншина следили за девушкой, когда они прошли мимо нее по дороге в сад на заднем дворе. Так что здесь был подлинный интерес…
Если девушка действительно была такой, какой казалась, если она не перестарается или не попытается связаться с кем-нибудь… да, это может быть хорошим выходом.
– Иидзука, чтобы быть уверенным, проверь ее происхождение, – пробормотал Кацура и махнул рукой, чтобы отослать ревизора.
– Да, господин, – Иидзука кивнул, неглубоко поклонился и ушел.
Закончив с этим простым вопросом, Кацура повернулся к Кеншину, заметив, что он отвел глаза, и слабый румянец появился на его щеках. Очевидно, что мальчик понимал, что превысил полномочия. Отлично. Теперь что касается гораздо более убийственного инцидента прошлой ночью…
Катагаи знал, как он предпочитает опрашивать людей и не нуждался в приглашении к обсуждению темы.
– Химура, мы пришли сюда не для того, чтобы обсуждать девушку. Прошлой ночью ты убил человека.
Слишком наказанный, чтобы говорить, Кеншин кивнул.
Кацура вздохнул и, стараясь сохранить мягкость в голосе, продолжил, побуждая мальчика:
– Как ты думаешь, кем он был? Твое мнение?
– Убийца, посланный Бакуфу.
Хм, это вызывает тревогу. Кацура нахмурился.
– Шинсенгуми?
– Нет, я никогда не видел такого убийцу, как он, – мягко возразил Кеншин. – Это не самурай, а скорее профессиональный убийца.
Кацура не сомневался в этом предположении – у Кеншина был глаз наметан, когда дело доходило до кендзюцу. Тревогу вызывало то, что наблюдатели Чоушуу, посланные на место инцидента не нашли ничего. Кеншин сказал, что разрубил человека пополам посреди улицы… и пока никто и ничего об этом не слышал. Все было чисто еще до того, как полиция имела возможность наткнуться на труп.
Очевидный вывод – они куда-то проникли, и личность Кеншина была выявлена. Однако кто его знал? Насколько распространилась информация? Может ли она оставаться тайной?
– Лишь несколько избранных людей в нашем клане знают о твоем существовании… – заколебался Катагаи. – Я не понимаю, как кто-то мог послать убийцу за тобой.
– Информация просочилась из Чоушуу… – Кеншин сузил глаза. – Думаю, среди нас предатель.
Катагаи от этого предположения скривился. Однако Кеншин не дрогнул. Вместо этого он повернулся и посмотрел прямо в глаза Кацуре, не боясь высказывать такие сомнения.
За прошедший год Чоушуу прошли долгий путь, и в значительной степени благодаря людям в Киото. Кацура отбирал их всех, и лишь немногие избранные знали достаточно, чтобы собрать воедино обрывки информации и идентифицировать личность хитокири Баттосая. И ни у одного из этих людей не было причин отказаться от общего дела. Все они были людьми убежденными, преданными и закаленными годами личной работы на него.
Заподозрить среди них предателя… Слишком поспешный вывод, особенно тогда, когда это может быть кто-то еще. Возможно, утечка другого рода? В любом случае, вопрос нуждается в самом пристальном внимании. Кацура склонил голову:
– Возможно. Однако есть еще одно обстоятельство. Фурутака должен был быть вчера на фестивале Гион, но был схвачен Шинсенгуми.
Если вспомнить, разве Фурутаку не перевели на другую тайную квартиру из-за того, что он распространял слухи? Этот человек не должен знать о хитокири Баттосае, это было до того, как имя получило известность… но он видел Кеншина за работой, не так ли?
Черт, это могло бы объяснить утечку… хотя время было слишком ограниченным, чтобы это было реальностью. Однако даже этот вариант имел больше шансов, чем предатель в собственных рядах. Однако нельзя было исключать любую возможность. Не раньше, чем он найдет истину и выявит утечку.
– Итак, вы возьмете телохранителя на встречу?
Кацура поднял бровь, услышав это предложение. Кеншину не нравилось быть в центре внимания, но теперь он сам вызвался? Неплохая идея, особенно сейчас, когда ситуация становилась опасной. У конце концов, хитокири Баттосай только убийца, чье имя используется для устрашения. Истинная цель Бакуфу – голова змеи – он сам.
Однако Миябе, второй лидер Ишин Шиши, был как раз одним из тех немногих, кто был в курсе об убийствах. Старый пройдоха не обрадуется, если он возьмет Кеншина с собой. Особенно теперь, когда они поссорились из-за этого безумного плана Миябе сжечь Киото.
– Нет, со мной будет все в порядке. Но я хочу, чтобы ты был осторожен. Эта утечка – критически важный вопрос, и я буду следить за ним лично. Сейчас сосредоточься на Шинсенгуми.
– Да, господин, – Кеншин тихо кивнул, повернулся и ушел.
Кацура вздохнул, чувствуя, как тяжесть проблем сваливается на плечи. Предатели, захваченные люди… безумные радикальные идиоты, вроде Миябе, которые не видят дальше собственного носа…
Ситуация и в самом деле становится угрожающей.
Несмотря на то, что Кацура-сан воспринял вчерашнее ночное происшествие как преодолимую проблему, Кеншин не мог не волноваться. Последнее, чего он хотел, это вызвать проблемы для Ишин Шиши.
Однако факт оставался фактом – убийца ждал его и пытался убить его. Этого бы никогда не случилось, если бы Бакуфу не узнали правду о хитокири Баттосае. В конце концов вне работы он не делал ничего, что могло бы привлечь внимание. Он никогда не говорил ничего и никому, никогда не позволял никому видеть его в крови, никогда не позволял никому ускользнуть.
Так что единственным способом выяснить его личность было предательство кого-то из своих.
И если его личность – один из самых охраняемых секретов Чоушуу Ишин Шиши – раскрыта, то что еще они могли узнать? Могли ли они узнать о Кацуре-сан?
До сих пор Кацура-сан избегал внимания, делая вид, что он простой человек средней руки, посланник, передающий важную информацию от одного политика к другому, просто еще один состоятельный самурай с хорошими семейными связями. Если Бакуфу узнают его реальное значение… это будет сокрушительный удар по Чоушуу Ишин Шиши. Тем более, что Кацура-сан, казалось, был единственным, кто удерживал вспыльчивые радикальные группировки в одном строю. По крайней мере, именно это уловил Кеншин из праздной болтовни Иидзуки-сана.
Неприятным фактом было то, что из всех лидеров Ишин Шиши именно Кацура-сан был тем, за кем он хотел идти. Они разделяли одно и то же видение новой эры, нового будущего… если бы не Кацура-сан, Кеншин не знал, как смог бы продолжать борьбу. Так немногого они достигли за этот год, несмотря на сотню убийств, обагривших его руки.
А сейчас ситуация становилась опасной.
В их рядах предатель, Шинсенгуми захватывают их людей, а Мимаваригуми гоняются за ними, как гончие псы… Нет, кажется, каждая фракция под началом Бакуфу охотится на повстанцев.
И теперь, в центре всего этого… Томоэ решила остаться.
Иидзука-сан и Кацура-сан, казалось, не слишком о ней беспокоились. Они просто хотели проверить ее происхождение, чтобы убедиться, что она простая невинная девушка, попавшая в эту заварушку, а не шпионка.
Но если Бакуфу узнали о хитокири Баттосае, что остановит предателя от того, чтобы не рассказать о гостинице? Что делать, если они пошлют своих людей напасть на гостиницу? Что тогда?
Люди здесь знали, что поставлено на карту. Но она, она… почему она должна оставаться? Потому ли, что она видела?
Но не Кацура-сан ли сказал, что Фурутаку вчера вечером схватили? Даже если не было предателя, не могли ли Бакуфу выяснить все эти вещи, просто допрашивая его? У Кеншина перехватило дыхание от внезапного понимания.
О… так вот почему никто не беспокоится на ее счет.
В конце концов, что значила сейчас одна девушка, если Бакуфу могли получить ту же информацию из нескольких источников? У Ишин Шиши нет причин держать ее здесь, не так ли? И на самом деле это было даже хуже – Томоэ в большой опасности, просто находясь здесь.
Я привел ее сюда.
Кеншин проглотил скрытую панику, живот скрутило от чувства вины. Из-за него не должна умереть ни одна женщина. Не снова, как Касуми умерла…
Нет… я должен отослать ее прочь.
Как выяснилось, заставить Томоэ уйти было проще сказать, чем сделать. Он задержал ее в своей комнате и попытался уговорить. Он сказал ей, что она в опасности, если останется. Он объяснил, что для нее на самом деле плохо оставаться в гостинице со всеми этими людьми, и это, безусловно, повредит ее репутации! Он даже зашел так далеко, что прямо сказал, что ее семья не одобрит ее пребывание здесь.
Ни единый его довод не возымел эффекта!
Она отметала его слова, спокойно, как ей хотелось. Она сказала, что была рада возможности работать в гостинице, что Оками-сан хороший и понимающий работодатель, и что у нее нет семьи, к которой можно вернуться. И что хуже всего?
Когда он, наконец, вышел из себя и грубо сказал:
– Я не знаю, какова твоя ситуация, но мы не в том состоянии, чтобы заботиться о тебе.
Она имела наглость спросить:
– Что, прикончите меня? Как того самурая в черном?
Она что, совсем не заботится о собственной безопасности? Предположить, что он убьет ее? Словно он мог убить кого угодно совершенно хладнокровно.
Я, может быть, и наемный убийца, но не чертовски хладнокровный убийца!
Не должно было больше иметь значение то, что о нем говорили люди. Кеншин все это уже слышал, и он слишком хорошо знал, что простые люди не могли понять, почему он делал то, что он делал, почему это необходимо. Но так или иначе, подозревать его в том, что он мог убить женщину, невинного человека, такого, как Касуми, просто…
Это было больно.
И Кеншин попытался объяснить ей.
– Можешь думать то, что хочешь, но я делаю это только для того, чтобы приблизить новую эру, в которой все будут жить в мире. Я не убиваю без разбора, и только вооруженных сторонников Бакуфу, которые выступают против нас. Естественно, что гражданские тоже противостоят нам, но я никогда не ударил бы безоружного.
Это звучало разумно для его ушей. Конечно, теперь она поняла?
Некоторое время она задумчиво смотрела на него, ее лицо застыло маской, ки была холодной, собранной и подавленной… а потом она наконец сказала:
– Итак, плохие люди носят мечи, а хорошие этого не делают? Что если бы у меня был меч прошлой ночью? Вы бы…
Что? Нет! Но, но… Глаза Кеншина в шоке распахнулись.
– Это…
– Когда у вас появится ответ, пожалуйста, дайте мне знать, – она бесстрастно кивнула ему и повернулась, чтобы уйти.
Какого черта…
– Подожди! Ты собираешься выйти?
Она так и сделала.
Кеншин смотрел ей вслед, полностью потеряв дар речи. Почему она делает это? Почему все, что она делает, не имеет никакого смысла? Почему она не может просто послушаться его или попытаться понять?
Я не такой. Нет. Это совсем не так.
Голова начала болеть, и Кеншин напрасно тер лоб, пытаясь облегчить эту боль. Кента успокаивающе поглаживал его. Но ее слова бесконечно звенели в его голове. Почему она думает, что я мог бы убить ее?
Глаза Кеншина распахнулись, и он замер, вспомнив ту ночь, понимая в тот момент, что она видела…
О… Может быть, она права.
– Черт возьми! Я что, схожу с ума… или наконец, прихожу в себя?
В ту же ночь Кеншин почти с облегчением ушел на работу. Потому что не было никакой другой причины, чтобы избежать Томоэ, потому что он боялся… и она все еще делила с ним комнату. Мало ему проблем со сном и ее комментариев, она к тому же была девушкой.
Конечно, Кеншин и раньше жил в помещениях без перегородок, разделяющих пространство, с Мастером и недолго с Осуми-сан. И еще раньше, со своей семьей. В конце концов, у бедняков не было стен, чтобы разделять свои дома только из стыдливости. Нет, в таких условиях было почти ожидаемо, что люди переодеваются или моются в присутствии других, и множество людей научились игнорировать такие вещи. Но теперь все было по-другому!
На самом деле.
Потому что Томоэ… эээ, она же девушка. Девушка, которая немного старше его, и она такая высокая, такая элегантная и красивая. И как, предполагается, он должен отдыхать в ее присутствии?
Это невозможно!
Что если она будет смотреть? Что, если она тоже найдет это неприятным? Она явно лучшего происхождения и воспитания, чем он. У нее была фамилия – настоящая фамилия, а не то, что ему придумали.
Что если она не умела игнорировать других людей в подобных ситуациях, как он?
Что делать, если он скажет что-нибудь во сне? Или вообще не сможет спать? Когда Кеншин был ребенком, Мастер часто жаловался, что он кричит во время ночных кошмаров.
А что если он ненамеренно сделает что-нибудь глупое или детское? Что если она увидит его, когда он играет с волчком Касуми? Она точно будет смеяться. Что если она пойдет и расскажет кому-нибудь, например, тем вечно хихикающим девушкам с кухни?
Это катастрофа!
Но что он мог поделать? Оками-сан уже сказала, что для нее в гостинице нет другого места, и поскольку именно он привел ее сюда, то ему и придется поделиться своей комнатой, как джентльмену.
… может быть, мне стоило оставить ее на улице.
Он бы не смог, никогда. Он не такой… но надолго ли.
Само собой разумеется, что Кеншин нервничал, когда ночью вернулся в гостиницу. Работа заняла больше времени, чем он рассчитывал, но как смешанное благословение он воспринял тот факт, что ему пришлось следовать за своей целью на другой конец города, потому что к тому времени Томоэ, должно быть, уже спала. Так что он может спокойно помыться, немного успокоиться и проскользнуть в свой угол, чтобы поспать…
Это был хороший план, но почему-то… независимо от того, как сильно он тер свои руки, кровь не хотела отмываться.
Кента проскользнул на свою сторону стены немного позже, но когда он ушел… волнение и отвратительное чувство убийства вернулось с яростью. Запах крови был настолько сильным, что душило его, а его руки… его руки были полностью покрыты кровью.
Кеншин продолжал тереть, отчаянно пытаясь выровнять дыхание. Вдох и выдох, вдох и выдох. О боги, ему было так плохо. Он не хотел этого, он никогда не хотел этого.
Заставляя себя продолжать, он тер и тер, доставая чистую воду из колодца всякий раз, когда решал, что прежняя достаточно загрязнена… Он не знал, как долго он возился, но в конце концов больше не видел крови. Его руки размягчились и покрылись морщинами, мозоли были на грани отслаивания. Это нехорошо. Если бы Мастер увидел, он бы ругался. В конце концов, мозоли защищали руки и обеспечивали сцепление с рукоятью меча.
Но он не знал никакого другого способа достичь полной нечувствительности. Этого чувства истощения, в котором он ощущал себя почти спокойным, чтобы задремать в своем углу.
Кеншин вздохнул. Ему действительно необходимо выяснить лучший способ заморозить свои чувства. Может, ему стоит сломать стену, чтобы быть с Кентой все время, а не только во время убийства и короткое время после…
Гостиница была очень тихой. Все давно ушли спать. Проблески присутствия в море ки были малы, как светлячки. Самое лучшее время в гостинице. Он знал, что не один, но никто не смотрел на него и не шептался о нем, никто не избегал его в страхе или с отвращением. Нет, прямо сейчас… он может просто быть.
