Текст книги "This one. Книга вторая. Ирисы под кровавым дождем (СИ)"

Автор книги: theDah

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Позвольте мне остаться здесь на некоторое время, – тихо прошептала она, тихо, на грани слышимости. – Вам нужны ножны, чтобы сдерживать ваше безумие.

Ножны…? Безумие…? Она… предлагает остаться со мной? Кеншин заморгал, открыв рот. Он был одинок, одинок так долго… так же, как и она, а теперь она говорит, что хочет остаться с ним?

Он сжал платок руками, рвано выдыхая. Не быть одним. Сама мысль об этом была настолько огромной, что не было никаких слов, чтобы описать ее. Кто-то будет рядом с ним, и теперь никто из них не будет одиноким в толпе… о боже, как чудесно это звучало.

Он уставился на свои руки, стараясь не заплакать.

Однако оставался ее вопрос, тот, который преследовал его днем и ночью. Кеншин сглотнул один раз, два, прежде чем тихо сказать:

– Я думал о том, что тебе ответить, убил бы я тебя, если бы у тебя был меч. Ответ на этот вопрос – нет. Я бы не убил тебя. Что бы ни случилось, я никогда не смог бы сделать это с тобой. Не с тобой. Никогда.

Тишина повисла между ними.

Потребовалось некоторое время, прежде чем Кеншин осмелился бросить застенчивый взгляд из-под ресниц, и он увидел… он увидел слабый румянец на ее щеках.

…Она такая красивая.

От этого его сердце замерло, и он смотрел в сторону, когда неловко поднимался на ноги. Когда он помог ей встать, то уже понял, как много она предложила ему, и что это может означать для них обоих.

Теперь не только он не будет одиноким.

Ни один из них теперь не должен быть один, и более того, теперь они друг другу доверяют.

После этого они стали проводить больше времени вместе.

Закончив работу, Томоэ уходила в их комнату, и вместо того, чтобы избегать ее, он сидел с ней. Они не разговаривали по настоящему. Ни один из них не был к этому готов, но даже просто проводить время рядом друг с другом было прекрасно. Только они двое, и никто не глазел и не отпускал язвительных комментариев. Нет, в этот момент было только двое людей, составляющих компанию друг другу – ни больше, ни меньше.

А на следующий день, когда Кеншин пошел на задний двор выполнять ката, она последовала за ним.

Это было несколько странным, потому что в целом ему не нравились лишние глаза. Он всегда ощущал себя неловко и неудобно, когда кто-то видел его кендзюцу и дивился тому мастерству и точности, которые были присущи его движениям с самого раннего детства. Однако с ней было все по-другому. Она внимательно наблюдала за ним, пока он проходил через череду медитативных повторений, а потом наконец вынула книгу и начала читать.

Кеншин закончил тренировку примерно через час, чувствуя себя максимально спокойным и расслабленным, как только мог. Она закрыла книгу и сунула ее в складки кимоно.

– Это как смотреть на танец с мечами.

Мгновенно щеки загорелись, и Кеншин отвел глаза. В животе словно запорхали бабочки, а сердце забилось чаще, вместо того, чтобы успокоиться, как должно после охлаждающих упражнений. Никто никогда не говорил ничего хорошего о его кендзюцу. Ката и тренировки имели цель научить убивать… должны были. По крайней мере, Мастер был в этом вопросе непреклонен. Но для Кеншина это всегда было чем-то большим – он любил искусство меча.

Он всегда любил его.

Конечно, это был способ стать сильнее и защищать людей, но истинной причиной того, зачем он продолжал тренироваться по несколько часов, когда это даже отдаленно не было необходимо, было то, что он любил делать ката. Они успокаивали его, и он при этом не ощущал себя некрасивым, странным и тощим. Он просто был и делал то, что умел и чем гордился.

К счастью, Томоэ не стала комментировать его смущение, просто повернулась и ушла в их комнату.

Это наша комната, не так ли?

Эта мысль оставила внутри странное забавное чувство – светлое и почти счастливое. В конце концов, они жили в ней вместе, и она согласилась быть с ним, и разве это не замечательно?

Однако вопрос его работы все еще стоял между ними. Всякий раз, когда он получал черный конверт, она поворачивала голову и демонстративно игнорировала его. Но потом она всю ночь ждала его, ничего не говоря… просто находилась там ради него, спокойная и утешающая, как всегда, независимо от того, сколько времени ему требовалось, чтобы уснуть.

Может быть, именно поэтому ее присутствие перестало беспокоить его до такой степени, что он мог подремать при ней. Иидзука зашел как-то, увидел его спящим в присутствии Томоэ, и проявил слишком большое любопытство по этому поводу. Кеншин же не думал, что это такое уж большое дело. В конце концов, ему раньше удавалось спать в присутствии большого количества людей. Ну, вообще-то это было какое-то время… эээ, на самом деле ему не удалось нормально поспать ни одной ночи с тех пор, как он покинул гору. Так почему же он может спать теперь, когда знал, что Томоэ здесь, не спит и так близко к нему?

Понимание озарило его, как молния. Я доверяю ей. Это так просто.

Кеншин до глубины души был уверен, что она не несет угрозы. Нет, ее спокойствие, ее ки… она была его безопасным местом. Пока она была рядом, шум людей рядом, мерцание их слабых ки не имели никакого значения, во всяком случае этого было недостаточно, чтобы держать его в напряжении, ожидая нападения.

Это заставило его думать о ней совершенно по-другому.

Она больше не казалась такой холодной. В последнее время, когда она была с ним рядом, ее ки иногда ощущалась даже немного теплой, будто она тоже чувствовала себя хорошо. Казалось, что в ее глазах он не был таким уж плохим, и неважно, каким запятнанным и сломленным он был на самом деле. Конечно, она не улыбалась и не показывала этого внешне. Она была столь же сдержанной, как и всегда, но иногда ее глаза… они словно смягчались, хоть и совсем немного.

Несколько дней спустя, вечером пятого дня шестого месяца ей снова удалось удивить его. Был праздник Гион, день грандиозного парада длинного месячного столичного фестиваля, и практически все ушли из гостиницы. Город был забит людьми, прибывшими на торжества, и ситуация была оценена как слишком опасная для работы. Не говоря уже о проблемах в руководстве Ишин Шиши, которые занимали все время Кацуры-сана.

Кеншин не знал, что ему делать со всем этим свободным временем. Из-за фестиваля город был гораздо более шумным и людным, чем когда-либо прежде. Честно говоря, он надеялся провести спокойную ночь в гостинице вместе с Томоэ, сейчас, когда большинство людей ушли на фестиваль.

Кроме того, Томоэ должна быть освобождена от работы на ближайшее время, не так ли? Она подметала пол на пустом втором этаже, когда он ее нашел. Однако вместо того, чтобы принять его нерешительное предложение что-нибудь поесть, она остановилась, чтобы посмотреть на него изучающее, прежде чем сказать:

– Вы не хотели бы прогуляться со мной в этот вечер?

Эээ… что? Кеншин распахнул глаза в замешательстве. Она хочет пойти туда… со мной? Почему?

– Сегодня праздник, – мягко объяснила она. – Должно быть приятно расслабиться сегодня в городе… но одинокой женщине невозможно чувствовать себя в безопасности в городе, полном мужчин.

О… Кеншин остановился, смягченный ее словами. Но, но… Дело в том, что там много людей, и они шумные, шумные настолько, что их слышно даже здесь. Выйти туда, эээ…

Она склонила голову, ожидая его ответа. Кеншин сделал глубокий вдох, принимая решение. Это же не настолько ужасно? Конечно, там будет многолюдно, но ни у одного из тех людей не будет повода смотреть на них с презрением или страхом, когда вокруг актеры, праздничные лавки и все остальное. И было бы неплохо пойти туда, чтобы на все это посмотреть… на все, что положено на празднике, и они смогут наслаждаться этим вместе.

Так что да, это было бы приятно. Кивнув слегка, Кеншин выдохнул и встретил ее взгляд.

– Хорошо, пойдем.

– Да, – тихо согласилась она, и ее глаза стали чуть мягче.

Как Кеншин и опасался, фестиваль привлек на улицы множество людей, и казалось, что все оделись в свои лучшие яркие одежды. Для простолюдинов, торговцев и ремесленников это был шанс показать свое богатство. Молодые женщины нарочно надели свои лучшие красочные фурисоде с длинными рукавами, пряча улыбки от поклонников. Женщины постарше были более сдержанны, но тоже хороши. Мужчины тоже носили свои наряды с гордостью.

По правде говоря, Кеншин чувствовал себя по сравнению с ними немного потрепанным. Повседневная одежда, которую Таро-кун выбрал для него в Хаги, хорошо служила ему этот год. Конечно, ткань поистрепалась от частого использования и получила несколько прорех… но он только подшивал края и ставил заплатки на самые большие дырки.

Томоэ, кажется, была в такой же ситуации, так он теперь считал. Ее платье было когда-то очень хорошим, но теперь тоже было потрепано и изношено в некоторых местах. В любом случае, это была не ее вина, у нее не было другой одежды и сбережений, чтобы рассмотреть вариант покупки новой.

Случай Кеншина был не таким. Правда в том, что он не привык иметь лишних денег. Всю свою жизнь он носил одежду до предела, и до тех пор, пока он оставался в тепле, все было нормально, не так ли?

Но теперь, видя всех этих нарядных людей, он задался вопросом, каково быть одним из них? Одеться так, чтобы произвести впечатление на свою компанию, как другие молодые люди, пришедшие на фестиваль?

Он не мог, независимо от того, как хотел. Он был слишком некрасивым и странным, и его долг… а Томоэ тоже была не такой, как остальные девушки.

Кеншин вздохнул, позволяя руке отдохнуть на рукояти меча, для собственного успокоения. Однако когда вокруг столько людей, и большинство – мужчины, несущие мечи, так же, как он… было трудно расслабиться. В текущей ситуации в столице не было стабильности, и глупость даже одного человека в толпе могла привести к катастрофе.

Они бродили около лавок, продуктовых ларьков и увеселений в молчании. Томоэ, казалось, воспринимала все очень спокойно, наблюдая за происходящим и принимая все как должное. Хотя Кеншин начал чувствовать неудобство. Он предпочел бы наблюдать за праздником со стороны. Не из самого центра, вынужденный терпеть людей, двигавшихся навстречу, пытающихся пересечь их путь, чтобы увидеть, что их так заинтересовало.

Даже не замечая этого, Кеншин начал потеть, а его дыхание становилось все более жестким. Как долго они должны здесь оставаться? Конечно, она уже увидела все, что хотела увидеть?

Томоэ взглянула на него, так же, как она смотрела на него по вечерам, и нахмурилась, прежде чем схватить его за рукав и повести сквозь толпу. Она даже не пыталась говорить, не дала никаких объяснений сквозь шум толпы. И только тогда, когда они подошли к краю улицы, она отпустила его руку. Кеншин по какой-то причине был разочарован этим. К тому же, было приятно быть ведомым.

Все еще слишком напряженный для слов, Кеншин коротко улыбнулся в знак признательности. Она распахнула смягчившиеся глаза, кивнула, только раз, но этого было достаточно. Она огляделась и указала на бар ниже по улице.

– Давайте выпьем.

Возможность присесть в тихом месте казалась неожиданной находкой, и Кеншин благодарно кивнул. Заведение, которое она выбрала, было одним из лучших баров, на голову выше тех, которые он часто посещал ранее, по крайней мере, судя по расположению и клиентуре. Однако даже в такую ночь, как эта, там нашлось несколько свободных столиков. Возможно, большинство людей предпочли праздничные ларьки снаружи.

Они присели за столиком возле окна. Хорошее место, потому что позволяло наблюдать за всем, что происходит вокруг, при этом достаточно тихое, чтобы их не беспокоили. Кеншин не возражал против саке, но что ему делать сейчас, при ней? Обычно он заказывал побольше дешевого алкоголя и быстро выпивал его, чтобы получить искомое онемение.

Бармен быстро принес им заказанные напитки. Его саке было подогретым, как было принято, а она заказала охлажденное. Странный выбор, более изысканный, чем его. В конце концов, в середине лета лед был дорог. Как это влияет на вкус?

Кеншин нахмурился, едва удерживая себя от того, чтобы заказать себе бутылочку, чисто из любопытства. Однако перед ним уже стояло прекрасное дорогое саке, а у него было не так много свободных денег, чтобы тратить их на прихоти. Вздохнув, он поднял чашку, которую она ему налила, приготовившись к неприятному испытанию. Хотя все, что он пил или ел, имело привкус крови, первые несколько чашек саке всегда были худшими. Но на этот раз богатый, глубокий, даже немного сладкий аромат окутал его язык.

Что? Но почему…? Кеншин удивленно уставился на свою чашку. Томоэ заметила его замешательство.

– Что такое?

– Я, о… – Кеншин сделал паузу, пытаясь подобрать слова. – Это было так давно. Саке приятно для меня.

– Это из-за праздника, – предположила она и предложила ему еще.

Не сказав ничего, Кеншин принял предложение и снова медленно потягивал саке. Аромат был силен, но не неприятен ни в малейшей степени. Почему? Он сомневался, что это из-за праздника, учитывая то, как мало он его волновал, но возможно… это из-за нее, потому что он больше не был одинок.

– У меня по-другому, – Томоэ нахмурилась, глядя на свою чашку в раздумье. – В последнее время я не могла наслаждаться саке так, как привыкла.

О… Кеншин заколебался. Если в словах Мастера была правда, то с ней тоже что-то не в порядке – боль или беспокойство повергают ее в состояние меланхолии. Однако если убийства придавали его саке вкус крови, то каков на вкус ее напиток? Возможно, это знание даст ему подсказку, как ей помочь? Кеншин колебался.

– Для тебя оно имеет плохой вкус?

– Нет. – Томоэ посмотрела на него. – Я чувствую, что больше не хочу зависеть от него.

Кеншин неловко отвел глаза, чувствуя себя немного глупо от своего предположения. Между ними повисла тишина, но в отличие от обычной, неудобная. Очень далекая от той спокойной тишины, когда никому не хочется говорить. Ощущение было почти гнетущим, серым, и он почувствовал, что должен его прервать, сказав что-то умное или шуточное, чтобы поднять ей настроение.

Но что ему сказать? Какие темы будут достаточно безопасными? Прошлое? Учитывая то, что он знал, ее прошлое должно быть болезненным, как и его… и почему ее должно волновать то, где он был до того, как попал сюда?

Попытаться поговорить о своей работе? Об Ишин Шиши? Идея еще хуже. Она ясно дала понять, как относится к его работе. О кендзюцу? Такой прекрасной даме, как она, это неинтересно. О его повседневной жизни в гостинице? Разве есть что-нибудь достойное в этом разговоре. Все, что он обычно делал, это избегал людей и спал.

– Когда я смотрю на ваш шрам… – Ее тихий голос вытащил его из размышлений. – Интересно, что люди видят в свой последний миг.

Кеншин сухо сглотнул, внезапно желая выбрать тему первым. Любая из его ужасных идей была бы лучше темы о его проклятом шраме! Однако он не мог игнорировать ее слова.

Если быть абсолютно честным с самим собой, Кеншин изо всех сил старался забыть злую красную линию на своей щеке и бой, в котором получил ее. Не из-за самого шрама, а из-за того, что та ночь была одной из самых больших его неудач. Он провалил задание от начала и до конца, и из-за него молодой телохранитель Мимаваригуми страдал и умер медленной мучительной смертью, хватая воздух в то время, пока его внутренности вываливались наружу. Пронзить его шею было самым гуманным действием, которое мог предпринять Кеншин, но даже это ничего не изменило. Теперь этот позор был только его ношей, потому что больше никто не помнил об этом.

Кеншин вздохнул перед тем, как поднять глаза и встретиться с ее взглядом. Она выглядела грустной и несчастной.

– Вы говорите, что убиваете для того, чтобы другие были счастливы… но я не думаю, что это делает вас счастливым.

– Да, это так, – ответил Кеншин. – Я ненавижу это… Я ненавижу то, что это необходимо…

Однако прежде чем он смог продолжить, он заметил удивительно знакомую искру ки, быстро приближающуюся к ним. Она ощущалась слабой и неуверенной.

Да, но почему он…

А потом Иидзука-сан ворвался в бар и крикнул им:

– Уходите отсюда немедленно!

– Что случилось? – Кеншин в тревоге схватил свой меч. Заставить так бегать Иидзуку-сана могли только плохие вести.

– Идем со мной, я расскажу по пути.

Времени раздумывать не было. Кеншин схватил Томоэ за руку и последовал за Иидзукой через толпу.

– Кацура-сан в серьезной опасности, – объяснял Иидзука-сан торопливым шепотом, не замедляясь ни на миг. – Шинсенгуми узнали о встрече с Миябе и Тошимару. Мне нужно собрать людей и вести их прямо туда!

– Где она проводится? – потребовал Кеншин. В конце концов, место встречи лидеров Ишин Шиши менялось несколько раз после захвата Фурутаки, и теперь никто, кроме самых высоких чинов Ишин Шиши не знал, на какой тайной квартире она проводится.

– Саньо Каварамачи, в Икеда-я, – крикнул Иидзука-сан, бросив резкий взгляд на Томоэ, которую Кеншин все еще держал за руку, прежде чем убежать. Намек был очевиден.

– Ты должна вернуться в гостиницу, – серьезно сказал Кеншин. – Мне нужно идти. Если Кацура-сан в опасности, все может рухнуть сегодня.

Однако Томоэ твердо заявила:

– Я пойду с вами.

Это была худшая идея из всех возможных, но у него не было времени с ней спорить, когда Кацура-сан в беде. Кеншин схватил ее за руку и побежал.

В одиночку он был бы гораздо быстрее, но не было никакой возможности оставить ее. К тому же, Каварамачи было не так далеко от Гион, примерно в миле, или около того.

Она прекрасно поспевала за ним, и когда они подошли ближе к месту встречи, Кеншин замедлил шаг до прогулочного, пытаясь прочитать присутствие ки поблизости. Икеда-я должна быть где-то поблизости… Кеншин нахмурился, пересекая маленький темный переулок. Сразу за углом группа торопливых ки приближалась к ним. Рядом с ним белой тенью находилась Томоэ, тихая и мрачная. Однако это было небезопасно. Она на самом деле должна скрыться или бежать, она должна быть где угодно, только не здесь.

– Там впереди люди, – прошептал Кеншин. – Ты на самом деле должна повернуть назад. Это опасно.

Она крепче сжала его руку, ее глаза сузились. Ее как правило тихий и мягкий голос приобрел стальные нотки, когда она сказала:

– Я хочу увидеть. Я хочу посмотреть на вашу работу. Я хочу увидеть это собственными глазами.

– Стой, ты кто? – раздался крик впереди. – Остановись во имя Шинсенгуми!

Черт побери. Черт побери! Кеншин выругался про себя, рука легла на меч, когда он повернулся и увидел группу из шести человек, бегущих к ним. Их проклятые хаори с белыми пиками мелькали в лунном свете. Бежать было поздно.

– Вот он!

– Это, должно быть, убийца!

О боже, они знали обо мне? Они искали меня? Кеншин в панике замер на мгновение. А потом разум победил страх, и он выхватил меч, готовый защитить упрямую строптивую невинную девушку, стоящую за ним.

Первый напал, высоко занося меч, как были склонны делать многие Шинсенгуми. Кеншин уклонился и полоснул по животу. Но его удар… не разрезал его! Жилеты из цепей!

– Ты на моем пути! – прорычал Кеншин. – Прочь!

Шестеро нападающих эффективно заблокировали улицу. Не было никакого способа избежать убийства этих людей, когда Томоэ была прямо позади него, и они создают реальную угрозу для нее.

– Я Шигеске Хейма, прошедший обучение в Хокушин Итто-рю! – с гордостью выкрикнул первый, снова нападая на него.

– Мне все равно! – зарычал Кеншин и сконцентрировался, позволяя Кенте перетечь на свою сторону. Мир замедлился, и шестеро самураев стали не больше, чем препятствиями на пути.

Эти проклятые цепные жилеты не защитят их от него, объединенного с Кентой. Но концентрация такого количества ки в клинке может сильно замедлить его. Поэтому в таком узком месте гораздо эффективнее использовать проникающие удары или атаковать уязвимые, незащищенные места, как горло. Кеншин рванул вперед, его движения от скорости стали размытыми.

Первый человек был достаточно быстрым, чтобы поставить блок, что в этом узком переулке сделало идущего за ним более уязвимым. Кеншин уклонился от нападения первого и полоснул по горлу второму. Третий был слишком медленным и умер от удара в спину. У четвертого было достаточно времени, чтобы нанести собственный удар, но безрезультатно – Кеншин отпарировал его слабую атаку и тоже вскрыл ему горло. Пятый стоял, не закрываясь, слишком потрясенный, чтобы реагировать. Он умер от удара в сердце, проще всех остальных. Последний, которого он обошел, закричал от ярости и напал со спины. Плохо, что он своим криком не оставил Кеншину выбора. Мужчина упал на землю в конвульсиях, пока его сердце выталкивало кровь из зияющей раны на шее.

Потом наступила тишина.

Кеншин сделал глубокий вдох, прежде чем отпустить Кенту. Холодная нечувствительность испарилась, запах крови ударил в нос, а стыд и отвращение, принесенные убийством, начали бушевать внутри.

За его спиной послышались шаги. Это была Томоэ. Она спокойно шла к нему, лицо ее застыло маской, ее ки обжигала ледяным холодом, когда она перешагивала через шесть мертвых Шинсенгуми.

Кеншин отвернулся и стиснул зубы. Он понимал, что должен бы сказать что-то успокаивающее, попытаться что-то объяснить… но на это не было времени. Шинсенгуми знали о нем, так что они наверняка знали о встрече, и это означает, что Кацура-сан уже может находиться в их руках.

Кинув на нее извиняющийся взгляд, Кеншин ринулся вперед, к главной улице, и прокрался в тени к Икеда-я так близко, как только осмелился. Гостиница кишела голубыми хаори, белые треугольники мелькали в свете фонарей, люди подходили и докладывали своему капитану.

Кеншин сконцентрировался, пытаясь собрать ки, чтобы подслушать их разговор… и услышал рядом шаги. Томоэ следовала за ним. Кеншин нахмурился и прижал палец ко рту, велев ей молчать. Затем закрыл глаза и послал каплю ки в уши. Глубокое спокойное дыхание Томоэ рядом, торопливые шаги, звон цепных жилетов, а потом…

– Вы нашли Кацуру?

– Я не знаю.

– Хотя убийцы здесь нет.

Кеншин вздохнул с облегчением, отпуская ки от ушей. Если они не нашли Кацуру-сана, то еще не все потеряно. Что если он все еще внутри? Во дворе полно Шинсенгуми. Судя по мелькающим ки, человек двадцать или даже больше. Более того, они знают о нем, они явно охотятся на него… и все они одеты в защитные жилеты. Должен ли он рискнуть? Кеншин крепко сжал меч. Если есть хоть малейшая вероятность того, что Кацура-сан жив, есть ли у меня выбор?

Он как раз собирался выглянуть из-за угла, как почувствовал крепкую хватку на руке. Он бросил вопросительный взгляд на Томоэ. Она покачала головой. Нахмурившись, Кеншин поджал губы, а затем пустил еще капельку ки к ушам.

– Сайто-сан! Кацуры здесь нет! Миябе совершил самоубийство на заднем дворе!

– Понятно. Хорошая работа, ребята.

Кеншин отпустил ки и прислонился головой к стене, чувствуя такое облегчение, что ноги подкашивались. Слава богу… если это только Миябе, то еще не все кончено.

Томоэ смотрела на него, ее глаза немного смягчились. Кеншин кивнул в знак благодарности. В конце концов, если бы не она, он бы выскочил туда без всякой надобности.

Однако что-то странное было там. Присутствие ки, которое ощущалось неправильно. Кеншин осторожно выглянул из-за угла. Человек, которого Шинсенгуми называли командиром, высокий мужчина, худой, как голодный волк… именно в нем было что-то неправильное. Его ки была холодной как лед, серьезной и бескомпромиссной. Она отличалась особенно большим присутствием, определенностью и управляемостью, в отличие от остальных.

О… Кеншин медленно сморгнул, совершенно сраженный внезапным пониманием. Эта ки не просто странная аномалия. Этот человек обучен. А это означает, что он, скорее всего, может почувствовать его.

Вот дерьмо! Не возникло ни единой мысли – только рефлекс, который так настойчиво прививал ему Мастер – Кеншин закрыл глаза и выровнял дыхание. Вдох и выдох. Я не угроза. Меня здесь нет. Я никто, только один из многих. Медленно и кропотливо он постарался распылить свою ки, чтобы сделать ее настолько тонкой, чтобы она воспринималась не более чем тень где-то вдалеке.

Его присутствие все еще было здесь, и его можно было почувствовать, но только чуть-чуть. Теперь он казался не более опасным, чем мышь или девушка, никогда не бравшая в руки оружие. В конце концов, как говорил Мастер много лет назад, для тех, кто может ощущать ки, большие присутствия сияли среди других подобно звездам. Однако пустое место, которое создавали люди вместо себя, заметить было еще проще. Нет, когда дело касалось ки, лучше всего мелкие мерцающие искры.

Даже если капитан Шинсенгуми обучался ощущать ки и засек Кеншина, он никогда не сможет отследить его в толпе. И так удачно, что недалеко проходит фестиваль.

Кеншин мрачно улыбнулся и взял Томоэ за руку. Вместе они крались обратно, держась в тени, как мыши, скрывающиеся от волка.

От автора: в этой и следующей главе есть некорректные даты. Я стараюсь следовать канону, а канон и реальная история не всегда совпадают.

Для тех, кто интересуется историей: Фурутака Шинтору был захвачен Шинсенгуми во время их рейда в его магазине Масуя на рассвете 5 июня 1864 года. Шинсенгуми искали Миябе, а Фурутаку захватили случайно. Его пытали, пока не выпытали информацию о встрече в Икеда-я. Вечером 5 июня Шинсенгуми собрали людей и совершили налет на гостиницу.

Так что между этими событиями не было некоторого количества дней, как предлагается в манге.

От переводчика: Кацура избежал участи Миябе по счастливой случайности. Утром 5 июня, разругавшись с Миябе в пух и прах, Кацура отправился к своей любовнице гейше Икумацу. Та, почувствовав беду, напоила его снотворным, так что он благополучно проспал встречу в Икеда-я.

Комментарий к Глава 21. Волки на пороге

Подробнее об инциденте в Икеда-я: http://www.diary.ru/~bhime/p59845963.htm?oam

Иллюстрации: https://vk.com/photo-128853700_435034891, https://vk.com/photo-128853700_435578420, https://vk.com/photo-128853700_456239068

========== Глава 22. Пламя войны ==========

Они столкнулись с Кацурой-саном и Катагаи в гостинице, и Кеншин был уверен, что никогда не чувствовал такого облегчения. Несмотря на то, что он услышал от Шинсенгуми в Икеда-я, постоянный страх сжимал его сердце, уводя мысли в сторону худших сценариев.

Однако, к его удивлению, Кацура-сан вообще не был на той встрече. Лидер Чоушуу Ишин Шиши и Катагаи-сан опоздали из-за другого дела. И они совершенно случайно заметили Шинсенгуми, собиравшихся на рейд, и сумели сбежать незамеченными.

– Кеншин, если Шинсенгуми охотятся конкретно на тебя и на меня, то сейчас очень важно залечь на дно, – сказал Кацура-сан, нахмурив брови. – Оставайся в гостинице и не привлекай внимания. Если твоя безопасность здесь будет под угрозой, то я посмотрю, куда можно будет тебя перевести. Ты слишком важен, чтобы тебя потерять.

Слова словно били его по лицу, и Кеншин нахмурился. Прикованный к гостинице, он становился бесполезным для повстанцев. Он же боец, а не тот, кто прячется в страхе! Он смог бы что-нибудь сделать, чем-нибудь помочь!

Однако все протесты умерли, едва только Кацура-сан посмотрел на него.

– Там творится полный хаос. Пресловутые Волки Мибу напали на высокопоставленных чиновников из провинции прямо во время заседания. Это поднимет бурю, и не только в столице. Провинции потребуют крови. Уже поступают сообщения об отступлении. Мне нужно будет пойти и попытаться спасти хоть что-то от этого хаоса.

Не говоря более ни слова, Кацура-сан сделал знак своему телохранителю, Катагаи-сану, и выскользнул через черный ход, исчезая в ночной тьме. Кеншин только поглядел им вслед. Если Кацура-сан был настолько обеспокоен, все действительно очень плохо.

Как выяснилось, инцидент в Икеда-я стал настоящей катастрофой для Ишин Шиши. Уже на следующий день они узнали, что Шинсенгуми убили восьмерых и арестовали двадцать три человека, которые были на той встрече. Хуже всего было то, что среди них оказалось большинство лидеров повстанцев и их доверенных советников. Особенной проблемой стала смерть Миябе. Он был скрепляющей силой для тех, кто хотел пойти на крайние меры, и с его уходом оказалось, что его идеи получили большую поддержку.

Кеншин даже поймал слухи о том, что Шинсенгуми рискнули атаковать совещание столь высоких людей именно потому, что узнали о плане поджечь Киото.

Это казалось слишком невероятным, чтобы быть правдой. Кто планировал поджечь столицу? Сама эта мысль была ужасающей. Однако Иидзука-сан был мрачен и не опроверг эти слухи, когда его спросили об этом.

Кеншин не знал, что и думать. Конечно, такому плану необходимо было помешать, но в то же время… Что же будет дальше? Шинсенгуми будут нападать на высокопоставленных самураев и политиков, убивая тех, кто сопротивляется, и захватывая в плен остальных?

В одном можно было быть уверенным – все, кто симпатизировали повстанческому движению, были обозлены этим рейдом. Однако этот гнев был омрачен страхом. Одним решающим ударом Шинсенгуми доказали, что являются силой, с которой придется считаться, и реальной угрозой для повстанцев.

К сожалению, ситуация загнала большинство их сторонников в подполье, а это означало, что Кеншину нечем было заняться. Нет работы, некого охранять… ничего. Было нелегко находиться в постоянном напряжении, но при этом неспособным что-либо изменить.

Неизбежным стало то, что Кеншин пошел против мудрости Кацуры-сана. Он достал шляпу, чтобы прикрыть свои бросающиеся в глаза волосы, и отправился в город в поисках слухов. Прошло некоторое время с тех пор, как он занимался этим в последний раз. Поскольку страшные дела хитокири Баттосая постоянно были на устах, слушать о них не доставляло никакой радости. Однако успех Шинсенгуми за одну ночь изменил всю тональность людских слухов. Кто станет после такого говорить об одном ничтожном убийце?

И не важно, насколько таинственным или угрожающим был хитокири Баттосай, к этому моменту он уже устарел. Нет, Волки Мибу были гораздо интереснее. Однако в отличие от более ранних слухов, когда люди непременно говорили что-нибудь плохое о Шинсенгуми, теперь этот шепот сопровождался уважением и страхом.

То же самое наблюдалось и в гостинице. Из-за угрозы Шинсенгуми абсолютно все были на взводе. Люди Чоушуу были напряжены, Иидзука-сан постоянно метался между тайными квартирами и переговорными, пытаясь всех успокоить. Даже Оками-сан и ее сотрудники были в тревоге.

Что-то должно было случиться в ближайшее время.

И все это знали.

Напряжение и беспокойство привели к тому, что Кеншин не мог расслабиться. Кроме того, после всех часов, проведенных с риском для жизни в городе и бесконечных повторений ката на заднем дворе, его беспокойство все возрастало, и его было все труднее сдерживать. И это ощущение становилось все хуже с каждым днем.