Текст книги "This one. Книга вторая. Ирисы под кровавым дождем (СИ)"
Автор книги: theDah
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
Неожиданно Кеншин обнаружил, что один не потому, что сам предпочел это, что его одиночество было не тем, что он выбрал сам, потому что не решался заговаривать с незнакомцами и не знал, как разговаривать с людьми намного старше его. Нет, теперь все люди в гостинице смотрели на него с подозрением и стремились избежать конфронтации с ним. Внезапно во время обеда пространство рядом с ним оставалось всегда свободным. Когда он шел по коридорам, люди отступали с его пути и шептались. Не то чтобы его боялись, не совсем так… но все равно, его избегали.
Иидзука-сан помочь смог не много. После того, как Фурутака слишком громко стал заявлять свое мнение… ревизор просто сделал так, что тот покинул гостиницу. Что, разумеется, привело к тому, что многие решили, что Фурутака оказался прав в своих подозрениях. Это заставило Кеншина чувствовать себя одиноким в толпе как никогда раньше. Чувство одиночества было, пожалуй, самым стрессовым в мире для него. Становилось все труднее спать, и кошмары вспыхнули с новой силой.
И что самое страшное? Он был загружен работой как никогда раньше.
Кента продолжал ему предлагать ломать стену дальше. Он твердил, что вместе они гораздо лучше, и стена препятствует их усилению. Кеншин не хотел думать об этом. Кента всегда был там… и если он разрушит стену, не означает ли это, что Кенты больше не будет? Он не мог делать свою работу в одиночку!
Проблема, однако, заключалась в том, что теплые чувства, скрытые в стене, были невероятно заманчивы. Кеншин помнил, как утешительны они были, все эти чувства и воспоминания о хороших вещах. И он чувствовал себя таким одиноким. Даже волчок Касуми в эти дни не помогал ему.
Но когда Кеншин создал дыру в стене, годы назад, то, к чему он прикоснулся, исчезло. Он не знал, почему. Он даже не мог вспомнить, к чему прикасался. Было похоже, что удалять вещи из стены значило начисто стереть их. А простое прикосновение не давало ничего, кроме мучительных вспышек.
Но может… если он просто опустит стену? Лишь немного? Это же не навредит, верно? Стена по-прежнему останется между ним и Кентой, и он получит утешение от воспоминаний и чувств, хранящихся в стене.
Так что однажды ночью, когда ему было особенно плохо и одиноко, Кеншин осторожно коснулся стены, поднимая одну из частей, слагающих ее. Мгновенно тепло объятий матери распространилось по всему телу. Он задохнулся, тяжело и отчаянно глотая воздух. Он забыл это ощущение! Это было так давно! Кеншин закрыл глаза, стараясь не думать о том, как много он пропустил… насколько хорошо ощущать безусловную любовь, ласковые объятия.
В тишине его глаза защипало.
– Тебе нужно это, – шепнул ему Кента.
Дух был, конечно, прав. Он был так одинок в последнее время. Его работа ужасна, и становилась слишком легкой. Он даже не раздумывал больше, просто шел и убивал, и убивал, а потом еще убивал. Даже с его божественной скоростью, пытаясь использовать только баттодзюцу… Если целей бывало много, кто-нибудь успевал закричать. Память об их крови задерживалась, пропитывая все вокруг. Он чувствовал себя беспокойным и легко возбудимым. Он словно весь был покрыт кровью. Даже еда имела привкус крови.
Но это чувство, о боже, оно так прекрасно! Может, в такие времена… время от времени, ничего страшного не будет в том, что он возьмет пару вещей из стены?
– Да, – прошептал Кента, поглаживая его.
Плакать так по-детски. Но может, только на сегодня, это даже хорошо?
Кеншин плакал, пока глаза не стали сухими.
Из-за того, что люди в гостинице вели себя так, словно он кто-то вроде монстра, и избегали его, Кеншин не чувствовал необходимости проводить там времени больше, чем было нужно. Нет, он бы предпочел, чтобы люди вообще не замечали его. Так что обычно он оставался в своей комнате или тренировался во дворе в случайное время. Или, все чаще и чаще, он уходил в город и наблюдал за людьми. На оживленных улицах Киото он был лишь одним из многих. В нем не было ничего особенного, и сейчас это единственное, чего он хотел – быть никем.
Однако, кажется, город достигал точки кипения. Так много было людей, так много самураев со всех уголков страны… и из-за того политического хаоса, который царил в кулуарах, кажется, многие группировки с обеих сторон были втянуты в беспорядки. Ишин Шиши были очень разделены, и у людей складывалось о них неоднозначное мнение. Но больше, чем их, не любили отряды Бакуфу, особенно недавно созданный полицейский отряд, Шинсенгуми.
Волки Мибу – называли их люди, и хмуро смотрели на их броские голубые хаори, украшенные крупными белыми горными пиками. Сборище ронинов и наемников из низших классов, утверждавших, что они будут защищать город в это неспокойное время.
Кеншин еще не видел ни одного Шинсенгуми и не встречал их во время своей работы. Его убийства в основном планировались в укромных местах. Однако работы все прибывало. В ближайшее время, возможно, ему придется работать в городе. Ему не нравилась эта мысль. Это может вызвать осложнения. Что если какой-нибудь невинный свидетель застанет его во время работы?
Никто не должен увидеть его и уйти живым, на этот счет Кацура-сан дал вполне ясное указание. Но убивать невинных людей только потому, что они оказались не в то время и не в том месте? Даже мысль об этом оставляла неприятный привкус во рту.
Нет, я не могу позволить этому случиться. Никогда.
В конце концов, избегать посторонних было ему по силам. Кеншин знал, как чувствовать ки, и независимо от того, как трудно было сосредоточиться на всех крошечных мерцаниях ки в городе, он может убедиться, что вокруг чисто, прежде чем действовать.
Кеншин медленно выдохнул. Да, я могу это сделать. Я должен.
Это был очень хороший день поздней зимой. Солнце светило ярко, и неважно, что еще немного холодно. Не было даже намека на снег. Ну, не то чтобы снег часто выпадал в этой далекой долине, но это было хорошо. Кеншин чувствовал себя прекрасно в своей обычной повседневной одежде.
Хорошая погода отразилась на окружающих людях, и многие отправились на рынок. Кеншин грустно улыбался, наслаждаясь их шутками. Как хорошо быть просто одним из многих. Ради этих людей он делает это. Для их счастья, ради новой эпохи.
– … И все эти убийства – дело рук ужасного убийцы, использующего баттодзюцу, – сказал кто-то за ним, шепча как заправский сплетник.
Что?
– Да, но говорят, что его цели – только чиновники Бакуфу и их телохранители. Просто вырезает их всех. И никто не может остановить его.
Они говорят обо…
– Я слышала от продавца цветов, что его называют хитокири Баттосай. Это потому, что он убивает их всех, ни о чем не заботясь… и говорят, что делает он это одним и тем же ударом. Я ничего не понимаю в кендзюцу, но у друга моего мужа есть связи в Шинсенгуми, и он сказал, что все было сделано именно так…
… обо мне?
– А что, если это просто слухи? Что, если он не похож на этих террористов из Ишин Шиши… что, если он убивает всех, кто попадается ему на пути? Может, все в опасности!
– Это так ужасно! Но самое страшное, что никто не знает, как он выглядит! Они ничего не знают о нем, только баттодзюцу…
Кеншин заморгал в изумлении. А потом, сам не зная почему, пошел вниз по улице, пытаясь уловить все возможные слухи. Возможно, это было просто болезненное любопытство, ужасающее осознание того, что люди на самом деле говорили о нем. Это не может быть просто случайностью, в конце концов!
И не было.
Везде, куда бы он ни пошел, люди говорили об этом убийце, бескомпромиссном убийце, который убивал всех на своем пути одним и тем же ударом – о хитокири Баттосае.
Кеншин не знал, что и подумать об этом. Достаточно плохо то, что люди говорят о нем… но почему их слова так пугающе точны? Однако чем больше он размышлял об этом, тем легче понимал, на чем основывались эти слухи.
Он делал свою работу почти каждую ночь. И в соответствии с собственным решением он старался использовать баттодзюцу при каждом удобном случае. В большинство ночей это работало прекрасно. А если нет… что ж, его ошибки толкали его на изучение новых приемов. В настоящее время даже сталкиваясь с большими группами ему вряд ли пришлось бы использовать что-то еще.
Но дело в том, что быстрая ничья – очень специфический и легко узнаваемый прием в большинстве школ меча. А баттодзюцу Хитен Мицуруги? Скорость, сила, режущая способность, раны, оставленные на целях – все безошибочно указывало на него. Так что когда люди находили убитых им, если они видели такое раньше, то легко опознавали руку убийцы. И судя по всему, они рассказывали об этом своим друзьям и родственникам, которые, казалось, находили особое удовольствие в этих сплетнях.
Какой ужас, горько вздохнул Кеншин.
Досыпало соли на рану то, что в Ишин Шиши, кажется, оценили эту дополнительную славу. По крайней мере, счастливое насвистывание Иидзуки-сана чего-то стоило.
– Йо, Баттосай, каково это быть предметом разговоров всего города?
Кеншин кисло отвел глаза. Это худшее, что с ним могло произойти. Потому что по какой-то причине Иидзука-сан нашел забавным это прозвище и начал называть его так все время. На самом деле – Химура Баттосай…
Однако теперь количество работы выросло, потому что слухи об охоте на чиновников Бакуфу хитокири были у каждого на языке, так что у каждой из его мишеней число телохранителей удвоилось. Это не имело большого значения, когда доходило до дела. Постоянная практика сделала их с Кентой более эффективными, и с опусканием стены их ки было легче использовать.
К сожалению, увеличение целей потребовало больше наблюдателей, на всякий случай, если пойдет все не по плану. Так что вместо того, чтобы иметь дело только с Иидзукой-саном с его своеобразным чувством юмора, Кеншину пришлось смириться с разинувшими рты от ужаса двумя или тремя дополнительными ребятами. Хотя не навсегда.
Он не знал, но казалось, что работа наблюдателя за убийствами никому не нравилась. Эээ, никому, кроме Иидзуки-сана. Так что помощники постоянно менялись. Кеншин даже не пытался узнать их имена, после первых нескольких. И что самое страшное? Казалось, что любовь Иидзуки-сана к его прозвищу передалась и остальным наблюдателям.
Неохотно, но Кеншину пришлось согласиться, что оно цепляло. И в некотором смысле было точным. Во время работы он был хитокири – человекоубийца. Его обязанностью было убить всех, кто видел его, а не только цель. А Баттосай? Это означало мастер быстрой ничьей. И неважно, что это было непреднамеренно, Кеншин в последнее время стал весьма хорош в использовании этого дуэльного удара. Так что, возможно, это правильно. Псевдоним… такой же, как и Химура.
Может, ему пора перестать сопротивляться и просто стать этим Химурой Баттосаем, которым, как все думали, он и является.
В конце концов, этими словами можно лучше всего описать того, кем он стал.
Прошло не слишком много времени, прежде чем он начал работать в городе.
Кеншин не особенно обрадовался, но понимал эту необходимость. Чиновники больше не смели совершать поездки из города, по крайней мере, без серьезной защиты. Вместо этого гораздо практичнее было найти их в городе, где они полагали себя в безопасности.
Кеншин не хотел становиться тем, о ком говорят слухи – кровожадным убийцей, что убивает всех на своем пути. Так что он старался быть очень, очень осторожным, проверяя цель и окрестности, прежде чем идти на дело. Не может быть никаких ошибок. Не в этой ситуации.
На его руках уже достаточно много крови.
Чтобы обеспечить безопасность, Кеншин вернулся к прослушиванию окружающего пространства с помощью ки, чтобы определять, являются ли его цели верными. Особенно ночью, когда нельзя было быть полностью уверенным в выбранном целью маршруте.
Кеншин скрывался в затемненном углу улицы. В пределах диапазона его чувствительности было множество мерцаний ки, но ни одной в особенной близи или горящей любопытством. Нет, даже самые близкие, казалось, приглушены сном. Было так безопасно, как только возможно при работе в городе.
Приятный голос молодого человека с тревогой заметил:
– Уже поздно, нам нужно поспешить.
Это было произнесено прямо через улицу и приближалось!
– В последнее время становится все больше этих хитокири, – послышался более низкий голос, говорящий жестким, уверенным тоном.
Ох… этот голос. Вероятно, принадлежит человеку с сильным присутствием ки.
Из трех только один обещал быть настоящим бойцом. Недостаточно опасным, чтобы быть реальной угрозой, но о нем необходимо позаботиться в первую очередь.
– Вроде так называемого хитокири Баттосая? – заметил скрипучий старческий голос.
Хм, весьма вероятно, это и есть моя цель. Кеншин подобрался ближе, намереваясь подслушать еще немного больше. Просто чтобы быть уверенным.
– Независимо от того, существует он или нет, в ближайшее время мы сокрушим повстанцев.
– Ладно-ладно, давайте не говорить о делах, когда у нас такой повод для радости. Киёсато, ты собираешься в следующем месяце жениться, не так ли?
– Это верно…
И этот молодой парень – телохранитель? Его голос так неуверен и молод… он звучит так, словно его обладатель не способен защитить даже котенка. Кеншин нахмурился, во рту появился неприятный привкус. Он терпеть не мог убивать такие цели, как эта. А парень женится? Именно поэтому он так не хотел знать подробностей о своих мишенях!
Но он не мог двигаться, не сейчас – не раньше, чем получит подтверждение. Действительно ли старший из них Шигекура Дзибей? В эти дни даже мало-мальски важный человек нанимал телохранителей. И хотя место то самое, что указал Иидзука-сан, сейчас немного рано.
– Жениться на прекрасной возлюбленной детства, ты счастливец.
– Спасибо. Но я не могу не беспокоиться. В эти трудные времена, почему я должен…
– О чем ты говоришь? В этом мире все пытаются найти свое маленькое счастье. Во всяком случае, если мы создаем новый век нашим общим трудом, то именно таким он должен стать.
… нашим трудом?
Кеншин напрягся и рискнул, выглянув на них, пытаясь разглядеть одежду. Сердце упало, когда он увидел, что да, у старика на одежде нужный клановый знак, а его охранники из Мимаваригуми, наиболее уважаемого полицейского отряда в Киото. Тихо выдохнув, Кеншин вышел в открытую.
– Вы, должно быть, Шигекура Дзибей?
Все трое обернулись в удивлении. Член Мимаваригуми слева был действительно молод. Ему даже еще не было и двадцати, и он собирался жениться… Кеншину это не понравилось. Он не хотел бы знать эту часть информации. Но теперь, когда он знал, он не мог не пожалеть юношу. Тем не менее, он должен был сделать это. У него не было выбора. Так что он попытался объяснить им это.
– Я не имею к вам никаких претензий, но ради новой эры я должен убить вас.
Молодой телохранитель и старик были застигнуты врасплох его словами. Однако самый сильный, крепко сложенный и опытный боец справа не позволил его замешательству вести его. Вместо этого он потянулся за своим мечом и требовательно спросил:
– Кто ты?
Может, из-за своей дурной привычки отвечать на прямые вопросы, или просто потому, что было бы невежливо не ответить, Кеншин сказал:
– Чоушуу Ишин Шиши. Химура Баттосай.
Затем он схватил меч, сконцентрировался… и как только Кента потек на его сторону, рванул вперед. Его первый удар, баттодзюцу, был направлен на самого опасного противника. Крупный мужчина слишком медленно среагировал и упал, разрубленный на две части, так же, как все остальные до него. Кеншин развернулся и прыгнул, падая с Рюцуйсен.
Пронизывающий удар сверху погрузился в череп старика, как палочки в рисовую пасту. Цель была мертва. Теперь последний… Кеншин развернул меч, вытаскивая его.
– Шигекура-сан! Ишидзи-сан! – в шоке закричал молодой охранник, его глаза расширились от ужаса. То, как он держал меч, было смешным. Даже когда Кеншин впервые взял в руки меч, он делал это лучше.
… И это тот парень, который женится. Это так печально. Какой смысл в убийстве этого парня? Думал Кеншин угрюмо, пока тот нападал. Его собственный удар был слабым и медленным, гораздо медленнее, чем обычно, но все же, если бы охранник оказался на секунду медленнее, то не смог бы его заблокировать.
Меч Кеншина оказался на горле охранника, сдерживаемый лишь этим шатким блоком. Если он чуть-чуть толкнет, то легко перережет парню горло. Это было слишком легко. Я на самом деле не хочу этого делать.
– Сдавайся, – услышал Кеншин собственный голос.
Да, что если этот парень, просто мальчик на самом деле… что если он просто сдастся? Никто не знает, сколько телохранителей было у Шигекура-сана. И темнота. Мальчик не успел меня хорошо рассмотреть, недостаточно для того, чтобы представлять угрозу для Ишин Шиши. Если он сейчас просто сбежит, то будет жить и женится. Ишин Шиши не нуждается в его смерти. Никому не принесет пользы его смерть.
Однако прежде чем Кеншин сумел найти слова, чтобы объяснить хотя бы часть этих раздумий, совершенно внезапно глаза мальчика сфокусировались. Словно он что-то понял… а затем мальчик толкнул обратно.
Молодому человеку было около двадцати. Он был на голову выше Кеншина и, что еще более важно, гораздо тяжелее. В физической борьбе это был бы не вопрос. Охранник Мимаваригуми оттолкнул его и его клинок с легкостью.
Хммм… Кеншин нахмурился. И на его глазах юноша занял атакующую позицию. Он сильно вспотел, но взгляд его был сосредоточен. Решителен.
Ну… дерьмо.
Кеншин знал этот взгляд. Он видел его достаточно часто в собственном отражении, когда ему нужно было принять решение. Этот парень не собирался сдаваться, никогда.
… Но я не хочу этого делать.
Может, из-за этих противоречивых чувств Кента тоже заколебался… и отпустил их ки. Они бы и так одолели этого парня, даже если бы дело дошло до основ кендзюцу. На самом деле не было никакого смысла в использовании божественной скорости, не так ли?
А потом охранник атаковал. Его удар был медленным, но выполнен чисто. Учитель этого мальчика гордился бы им, если бы увидел, как хорошо тот справляется со своей нервозностью, подумал Кеншин во время блокирования. Он уворачивался от охранника, и да – отлично, ему снова нужно защищаться. Во время следующего прохода охранник был еще лучше, более целенаправленным и отчаянным… но во время следующей атаки Кеншин увидел прекрасное окно.
Это был инстинкт, и ничего больше. С раннего детства, как только он видел подобное окно, ему было велено нападать на него лучшим броском. Это была обычная тактика тренировок с Мастером, и неважно, сколько раз он пытался, ни один из его ударов так и не достиг цели.
Так что Кеншин воспользовался окном и ударил. Его лезвие прошло сквозь плоть… не так чисто и быстро, как при использовании ки, повышающей его мощь, но оно разрезало ткань и кожу, разбрызгивая кровь и плоть.
Вспышка боли на щеке.
Что?
Его левая щека заболела? И еще влага, стекающая по подбородку к шее? Кеншин поднял руку и посмотрел на пальцы. Это была кровь.
О…
Позади него молодой человек, который, поранив его, упал на землю, изо всех сил пытался доползти до своего меча. Он плакал, бормоча про себя:
– Я не хочу умирать… не сейчас… не сейчас…
И словно пелена, окутывающая его, упала, и Кеншин сглотнул в панике. Я это сделал. Живот скрутило, словно змеей, и он почувствовал, что его сейчас вырвет.
– … наконец-то… жениться на ней… не могу умереть… не сейчас…
Кеншин сглотнул один, два раза… прежде чем сжать свой меч. Этот мальчик уже мертв, просто еще не знает об этом. Такое кровотечение, как и кровь и кишки, вывалившиеся из раны, плохой способ умереть. Это займет много времени.
Та самая причина, по которой Кеншин изо всех сил старался сделать убийство таким быстрым, как только возможно, это избавить его цели от такой боли. Но из-за своей неуверенности он сумел вызвать ненужные страдания, еще раз. Стыд был почти подавляющим.
… Снова. Из-за моих раздумий. Нет, этого не должно было случиться.
– … быть… любимым ею… навсегда…
Единственная причина, ради которой Кеншин убивал, это счастье простых людей. И даже если он не смог избежать убийства этого молодого человека, этого мальчика… по крайней мере, он должен быть достаточно добр, чтобы убить его быстро.
– То… мо… э…
Кеншин медленно подошел к нему, пока не остановился над ним, расставив ноги по обе стороны от головы мальчика, все еще бормочущего слова… а потом он ударил его в основание шеи и повернул лезвие.
Тишина.
Издалека показались два присутствия ки, нерешительно двигающиеся… ревизоры. Новички, эти двое. А где Иидзука-сан? Ну, честно говоря, Иидзука-сан в последнее время был очень занят, так что не стоило ожидать, что этот человек проверит каждое из его многочисленных заданий…
– Мы пришли, чтобы проверить…
Кеншин стряхнул большую часть крови с меча, прежде чем убрать его в ножны. Затем кивнул новичкам.
– Спасибо за проверку.
– Щека, – выдохнул один из них, в шоке указывая на него.
– Ничего, – ответил Кеншин в сторону.
Факт в том, что рана не болела, когда такая боль была в его сердце, а стыд от неудачи продолжал скручивать живот. Нет, по сравнению с этим незначительная боль в щеке была ничем. А кровь? Просто еще немного крови на нем. Единственное отличие, что она его собственная. Это не имеет значения.
– Но если он поранил твое лицо мечом… должно быть, он был очень хорош, – с любопытством заметил другой ревизор.
Просто порезав меня? Нет, это было не так. Я заколебался и пропустил удар.
– Нет. Само его мастерство было ничтожным. Но его воля к жизни… невероятна. Я оставляю остальное вам, – пробормотал Кеншин и повернулся, чтобы уйти.
Не было смысла здесь оставаться. Тем не менее он бросил последний взгляд на молодого охранника Мимаваригуми, что задел его. Он действительно предпочел бы отпустить мальчика, но как он мог винить его за решение бороться за свои убеждения? Случайность, что они столкнулись. Просто случайность. Но все равно печально.
– Может, ты найдешь свое счастье в следующей жизни.
– А? Ты что-то сказал?
– Нет, ничего, – отказал Кеншин мягко. Нет, сегодня просто еще одна ночь крови среди многих других. Но теперь он весь грязный, и запах крови туманит ноздри. Ему действительно нужна ванна.
Когда он уходил, то услышал, как ревизоры тихо переговаривались за его спиной.
– Воля к жизни, да? Полагаю, только первоклассный мечник может сказать многое о человеке, только скрестив с ним мечи…
– Да, но… Может, он и может сказать это, но он все равно убил их всех, не моргнув глазом. Он на самом деле хитокири*.
Кеншин устало вздохнул.
Да, я хитокири.
* Хитокири – дословно означает “тот, кто режет людей”.
А Фурутака еще свое получит…
Комментарий к Глава 18. Демон среди нас
Иллюстрация: https://vk.com/photo-128853700_431041399
По этому периоду жизни Кеншина есть хороший фанфик “Сошествие в безумие” от Conspirator в переводе Stasy. Там, правда, Кеншин не такой ранимый и чувствительный. На том же сайте есть “Вдребезги” от Linay.
========== Глава 19. Кошки-мышки ==========
Рана на щеке продолжала кровоточить, и Кеншин не знал, почему. Ведь это мелкая поверхностная царапина. Лезвие даже не пронзило щеку. Но опять же, разве раны на голове не должны обильно кровоточить?
В любом случае, в гостинице рана привлекла много внимания. Оками-сан даже потребовала, чтобы он показался врачу. Кеншин запротестовал было, в конце концов, это не так серьезно. Просто маленький порез, не стоит даже суетиться из-за этого. Тем не менее, когда старуха стала настаивать, он сдался. Оками-сан всегда было добра к нему.
Врач, который курировал Чоушуу Ишин Шиши, проживавших в гостинице, согласился с ним. Если ему удастся не тревожить ее, то даже не придется накладывать швы. Хотя было близко к тому. Чуть в сторону, и Кеншин мог бы потерять глаз, чуть глубже, и лезвие пронзило бы щеку насквозь, и риск инфицирования сделал бы процесс заживления куда сложнее.
Возможно, ему повезло.
Задания все поступали и поступали, бесконечный поток черных конвертов, и теперь кошмары Кеншина получили пополнение – отчаянно испуганные, но решительные глаза молодого телохранителя. Сны стали настолько плохими, что он помнил их даже днем.
… И рана продолжала кровоточить.
Кеншин пытался сопротивляться всему этому, но с треском проиграл.
Однажды ночью, после того, как работа была сделана, Иидзука-сан побежал за ним. Был сильный дождь, первый из проливных весенних дождей. Они возвращались в гостиницу, чтобы доложить об успехе. На этот раз работа оказалась немного дальше от центра города, через реку.
– Ты действительно хитокири Баттосай, парень. Ты убил всех этих людей, при этом ни капли крови не попало на одежду.
Кеншин посмотрел в сторону. Это было правдой. Он научился избегать разбрызгивания крови, надеясь избежать и запаха. Не то, чтобы это много помогло. Ему казалось, что в эти дни все вокруг пропитано кровью, даже пища, которую он ел. Становилось все труднее отрешиться от работы, чтобы расслабиться, не думать о том, кем он стал.
Перепуганные глаза, крики и кровь навязчиво преследовали его.
– Пойдем вместе выпьем саке, – предложил Иидзука-сан через мгновение.
Саке…? Кеншин искоса посмотрел на ревизора. Почему он… ? И почему саке? На вкус оно ужасно.
Прямо перед тем, как он покинул гору, Мастер предложил ему попробовать рисового вина. Не далее, как год назад.
Прошел всего лишь год? Такое ощущение, что вся жизнь.
– Нет, спасибо, – наконец пробормотал Кеншин.
– Как хочешь. Я легко могу выпить и один. Увидимся позже.
Кеншин смотрел, как мужчина уходит. Ему до сих пор не очень-то нравился Иидзука-сан, если честно… но опять же, Иидзука-сан был одним из тех немногих людей, которые даже находили время, чтобы поболтать с ним.
Люди в гостинице, кажется, уже начали связывать слухи о хитокири Баттосае с ним. Не то, чтобы кто-то осмелился комментировать это вслух, но то, как они смотрели на него и избегали его, было не из простого беспокойства, а из подлинного страха. Что ж, ничего удивительного – несмотря на то, что ревизоры убийств не распространялись о своей работе, это не мешало им направлять своих друзей подальше от опасности.
Это заставляло Кеншина чувствовать себя одиноким, как никогда. Он принялся регулярно понижать стену между собой и Кентой. Это немного помогало. Волчок Касуми тоже всегда был с ним, напоминая ему о том, зачем он делает это. Все ради невинных людей, ради счастья людей, таких, как она.
Но взгляд этого молодого человека и кровь маячили повсюду, пропитывали все вокруг… Это было так трудно забыть, трудно игнорировать. И щека продолжала кровоточить. Нет, должен быть способ снять это напряжение, засевшее под кожей, этот ужас, заполнивший сны.
Устало потирая лицо, Кеншин вздохнул. Издалека слышались буйные выкрики мужчин, собравшихся в город за шлюхами и выпивкой. Они не вернутся, пока время не перевалит за полночь, воняя саке, и завалятся спать, храпя, как свиньи.
Что я должен сделать, чтобы спать как они, хотя бы одну ночь? Кеншин нахмурился. Что такого хорошего в этом саке?
Иидзука-сан странно смотрел на него, словно ожидал, что он примет его предложение. И если подумать, Мастер тоже сильно выпивал, когда взял его в ученики. Почему? Из всего остального именно это замаячило в его голове, когда он подумал о своих первых днях с Хико Сейджуро. Мастер везде таскал с собой кувшин с саке, куда бы ни пошел. И почти каждый вечер учитель напивался. И неважно, насколько логика Мастера время от времени была необъяснима, он никогда ничего не делал без причины.
Кеншин нахмурился, глядя из своего окна. Ворота открылись и закрылись, несколько человек пошли вниз по улице по направлению к городу.
Разве важно, почему? У всех этих людей была причина, чтобы уходить и выпивать, и ему нечего было делать, кроме как таиться в своей угловой комнатке в одиночестве. И не было никакой надежды на сон. Сходить во двор потренироваться? Зачем? Его цели всегда умирали так легко. Нет, ничего для него здесь не было.
Итак, саке… почему бы не попробовать?
Не останавливаясь, чтобы подумать дважды, Кеншин схватил меч и направился вниз по лестнице.
К счастью, найти питейный дом было нетрудно. В центре города всегда кипела жизнь, независимо от времени суток. Однако Кеншин не был в восторге встретить кого-нибудь знакомого, так что потратил время и нашел место, в котором не было знакомых ки.
Конечно, это был не самый лучший способ поиска питейных заведений – факт, который стал очевидным, как только он вошел внутрь. Бар был тишайшего рода, что хорошо и прекрасно, но хозяином оказался старый седой морщинистый мужчина мрачного норова. Однако Кеншин не был готов сразу уйти. Тихо вздохнув, Кеншин сел и заказал саке неряшливому бармену, который подошел, чтобы осведомиться о его потребностях.
Оказалось, что саке все еще ужасно на вкус – горькое, острое, почти как кровь. Однако он проделал весь этот путь, и по крайней мере хозяева этого заведения его не знали. Нет, по сравнению со страхом и тревогой людей Чоушуу, было гораздо лучше столкнуться с честной неприязнью.
После первой бутылки Кеншин начал привыкать ко вкусу. Тем не менее шепотки вокруг прямо таки раздражали. Почему люди продолжают говорить, что он похож на девушку? Я определенно не такой. И рыжие волосы? Да, спасибо за то, что заметили. Кеншин хорошо знал, что у него рыжие волосы. У него всегда были рыжие волосы, и совсем не похоже, что он стащил краситель для ткани и специально окрашивал их таким образом.
И да, он в курсе, что выглядит немного похоже на иностранца… не так сильно, на самом деле. Кеншин всегда замечал иностранцев с того момента, как попал в город. Они выглядели по-другому на лицо, они были намного выше, и глаза их были другими. Он видел также одного с рыжими волосами. Не такими же рыжими, как у него. В них было больше светло-оранжевого.
Нет, мои волосы по-настоящему красные. Цвет гораздо лучше.
И да, я низкий, как ребенок, спасибо за напоминание об этом, еще раз. Кеншин начинал подозревать, что никогда не вырастет достаточно, чтобы изменить положение вещей. Не похоже, что он сколько-нибудь вырос с прошлого года. Но ему было всего пятнадцать. А в конце лета будет шестнадцать.
Тогда я буду взрослым. Как было бы замечательно. Никто больше не назовет меня маленьким ребенком!
Может, он все же немного подрастет? Молодые люди часто росли в позднем подростковом возрасте. Некоторые несколько позже, чем другие. Было бы неплохо перерасти по крайней мере пять футов.
Почему голова кружится?
Может, ему уже пора идти? Вернуться в гостиницу, назад к роли главного гостиничного призрака, на которого сморят во все глаза и которого боятся и избегают… Вернуться к одиночеству своей пустой комнаты и мягкому футону, который он так и не сумел использовать ни разу, вернуться к ночи, заполненной криками, воплями, кровью и испуганными глазами…
