Текст книги "This one. Книга вторая. Ирисы под кровавым дождем (СИ)"
Автор книги: theDah
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
– Эй, Таро, а как ты выдерживаешь верхом целый день? Есть ли какие-нибудь хитрости, а?
В тот же день Кеншин и Кацура-сан отбыли в Киото. Их седельные сумки были забиты вещами, необходимыми в предстоящей поездке, включая воду, продукты питания и самые тяжелые из личных вещей. Остальное Кеншин аккуратно упаковал в одеяло и привязал к неудобному седлу.
Когда Кацура-сан увидел покупки, принесенные им и Таро-куном, он даже не моргнул глазом при виде всех пакетов и изрядно похудевшего кошелька. Вместо этого самурай одобрительно кивнул и сказал:
– Очень хорошо, Химура-кун.
Кажется, весь этот фарс становится все более реалистичным.
По словам Кацуры-сана, лучший путь к столице пролегал через горы от Хаги до Суо, а затем по прибрежному тракту по Бизден. Это не стало неожиданностью для Кеншина. Несмотря на то, что он никогда не был в столице, всю свою юность он провел, блуждая по юго-западным провинциям вместе с учителем по самому популярному маршруту.
Что касается верховой езды… что ж, несмотря на тернистое начало, Кеншин признал, что это не так уж плохо. Чем больше времени он проводил в седле, тем легче становилось приноравливаться к движениям лошади. Не то что в первые дни его болезненного опыта с его непривыкшими мышцами…
Другой проблемой, которую Кеншин отметил с острым смущением, стало его новое кимоно, которое никак не хотело оставаться должным образом запахнуто. Возможно, дело было в более качественной толстой ткани. Или, может, он был слишком тонок… независимо от причины, полы всегда распахивались прежде, чем он успевал это заметить, и оголяли его бледную грудь больше, чем следовало. И несмотря на все его отчаянные попытки, он не смог ничего с этим поделать, разве что пришивать к воротнику завязки и крепко их связывать.
В конце концов Кеншину надоело его поправлять.
К тому же, когда он наконец преодолел свою стеснительность, все оказалось не так уж плохо. Погода все еще оставалось жаркой, и ощущать прохладный бриз на потной коже было приятно.
Чего он совсем не ожидал от путешествия, так это того, что Кацура-сан продолжал рассказывать ему о самураях и объяснял нюансы поведения. Странно было говорить об этом во время поездки. Но, к его удивлению, Кеншин нашел это довольно интересным, и что еще более важно, крайне необходимым. Он даже не понимал, как мало знал об этикете!
Единственной проблемой стало то, что Кацура-сан, как и Мастер, слишком любил красивые слова, которые были за пределами его понимания. И еще хуже, что Кеншин не осмеливался попросить об уточнении.
Постоянное несоответствие между манерами Кацуры-сана и его присутствием ки не уменьшилось. Нет, оно стало еще более заметным, когда ему пришлось проводить час за часом в компании самурая. Все это делало доверие к нему очень сложным для Кеншина.
Или он просто снова все усложняет?
От Кацуры-сана он никогда не видел ничего, кроме доброты, вежливости и учтивости. Какое имело значение то, что он не уверен в том, как ему вести себя с ним? Лучшее, что ему оставалось, это быть максимально вежливым и наблюдать. Рано или поздно все так или иначе прояснится.
Проблема в выполнении этого его лучшего начинания заключалась в том, что он действительно не знал большую часть тонкостей этикета знати.
И, к сожалению, у Кацуры-сана много времени не ушло, чтобы заметить это. Вместо того, чтобы разочароваться, как ожидал Кеншин, Кацура-сан просто фыркнул себе под нос и тут же поменял методику своих уроков. Вершиной подробных инструкций стал совет, который понять было легче всего – если не уверен в том, как себя вести, просто держи себя в руках и молчи.
Неудивительно, что Кеншин почувствовал огромное облегчение.
Их ночевки и питание также получились не такими, как ожидал Кеншин. Это началось в первый же вечер. В первые же минуты после остановки на ночь Кацура-сан заметил, что Кеншин не имеет никакого понятия о том, как ухаживать за лошадьми. И вместо того, чтобы пытаться поучать его со стороны, Кацура-сан взял дело в свои руки, не обращая внимания на то, что он провел целый день, объясняя, что человек более высокого ранга никогда не станет делать черную работу, если можно этого избежать.
От этого Кеншин сразу почувствовал себя бесполезным, и закончил тем, что занялся костром и ужином. Почему-то это сильно развеселило Кацуру-сана, особенно после того, как он заметил, как легко давалась Кеншину готовка. Чувствуя, что этот вопрос требует разъяснения, Кеншин покраснел и попытался объяснить, что он готовил большинство блюд во времена своего обучения. Это была способность, которую он развивал исключительно из чувства самосохранения. В конце концов стряпня Мастера действительно была ужасной.
Кацура-сан не стал это комментировать, просто кивнул и похвалил еду. Кеншину не удалось сдержать своего удивления. Словно никто никогда не хвалил его за его стряпню!
Еще одним знаменательным событием стало то, что они рано, еще на второй день, пересекли границу провинции. Кеншин немного нервничал перед переходом границы, особенно одетый так, как сейчас. Но Кацура-сан уверенно двинулся вперед и спокойно объявил охраннику:
– Кацура Когоро, путешествую в Киото вместе с телохранителем, Химурой Кеншином.
Пограничник взял их пропуска, бегло взглянул на них и кивнул, отходя в сторону.
– Очень хорошо, Кацура-сан. Желаю удачной работы в столице.
А потом они проехали мимо пограничного поста. Вот так легко. Кеншин не мог не смотреть во все глаза. Никогда раньше он не переходил границу так легко. Когда он путешествовал с Мастером, пограничники всегда находили, что пренебрежительно обронить по поводу ронина, путешествующего с ребенком, похожим на иностранца.
Это и есть разница между теми, кто является самураем и всеми остальными? Или это потому, что я еду с ним? Кеншин нахмурился, украдкой поглядывая на спину Кацуры-сана.
Тем не менее, этот опыт ясно дал понять, что Кеншин сможет сойти за самурая. В конце концов, пограничник не уделил ему ни минуты внимания, хотя не мог не заметить его странных волос. Очень непонятно. Не должно ли быть вдвойне странным видеть такого самурая, как я?
В середине восьмого дня пути режим вежливости, который они установили между собой, был нарушен. Из-за изнуряющей жары путники двигались медленно. Кацура-сан, который с самого утра был несколько отстраненным, вдруг спросил:
– Кеншин, ты когда-нибудь убивал человека с помощью Хитен Мицуруги?
Кеншин остановился, не зная, как ответить на этот непривычно личный вопрос. Но подумав, он наконец ответил:
– Нет.
Потому что если подумать логически… те два самурая в Сетцу были убиты без применения стиля Хитен Мицуруги. Он и Кента лишь использовали только базовые удары. И это закончилось так быстро…
– Но ты готов? – прервал Кацура-сан его мрачные воспоминания.
– Да.
Но в этом не было никакого вопроса. Он уже согласился. И действительно, кендзюцу это искусство убивать. Мастер говорил ему об этом с самого начала.
– Почему? Если я могу спросить?
Почему он спрашивает? Кеншин посмотрел на самурая, едущего верхом рядом с ним, отметив его задумчивость. Казалось, его гнетут тяжелые мысли. Изо всех сил стараясь облечь мысли в нужные слова, Кеншин ответил неуверенно:
– Для лучшего мира. Я хочу помочь людям… Вышвырнуть иностранцев и сменить сёгунат. Сражаться за Сонно Дзёи.
Однако его ответ только усилил задумчивость Кацуры-сана, и он повернулся, пристально глядя на Кеншина.
– А почему ты хочешь прогнать иностранцев?
– Эээ… ну, из-за иностранцев правительство плохо делает свою работу, и они заставили наложить высокие налоги на простых людей.
Разве не так? Никто, кажется, не любит иностранцев, и именно по этой причине…
– Хммм… Мой учитель, Ёсида Сеин, восхищался иностранцами. Особенно их культурой и технологиями. Он хотел учиться у них. И я согласен с ним.
Ээээ, что?…
– … Почему? – Кеншин заикался, совершенно ошеломленный.
– Дело в том, что наша страна безнадежно отстает по вооружению по сравнению с иностранными державами – Америкой, Пруссией, Англией, и многими другими европейскими странами. При том богатстве и власти, которую они имеют, они легко раздавят нас в том виде, в котором сейчас мы находимся. Если они пожелают, то могут напасть и поработить нас.
О, я этого не знал. Кеншин разинул рот.
– Но почему они тогда этого не делают?
– Они заинтересованы в нас. Наша культура для них такая же диковинка, как и их культура для нас. Мы далеко от них, отделенные месяцами морского путешествия. Кроме того, есть много заинтересованных сторон, – объяснил Кацура, заметив, как Кеншин ошеломлен его объяснением.
Самурай улыбнулся, продолжив более понятно.
– Подумай, как, например, Чоушуу будет конкурировать с Сацумой и другими влиятельными провинциями за доминирование на севере. Цель слишком далека для завоевания, чтобы быть практичным вариантом. И даже если мы выиграем войну, расстояние слишком велико, чтобы сохранить контроль. Особенно когда есть столько заинтересованных сторон. Так что все сводится к тому, что мы, по существу, не стоим труда для иностранцев. То, чего они от нас хотят, они могут получить легче и дешевле, торгуя.
Это имеет смысл… кажется.
– Таким образом, причина, по которой иностранцы вынудили сёгунат на эти односторонние соглашения, в том… что это простой способ для них получить то, что они хотят?
– Да. И из-за того, что сёгунат не может остановить их, они просят и пытаются успокоить иностранцев.
Кеншин уставился в недоумении. Это… это звучит в точности так, как Коута-сан, отец Мии, пытался сделать, когда эти два самурая хотели сжечь его дом. Было неправильно видеть, как он просит… это было как…
– Если иностранцы настолько сильны, как они могут уважать нас и обращаться с нами как с равными, если мы им не равны?
– Они и не уважают, – откровенно сказал Кацура-сан. – И несмотря на то, как я восхищаюсь иностранцами за их успехи, это не значит, что я одобряю то, что они творят здесь. Я думаю, что если мы научимся их технологиям, экономике, военному делу… всему тому, что делает их сильными, мы могли бы использовать лучшее для усиления Японии. Затем мы сможем противостоять им с гордостью и бороться с ними на наших собственных условиях.
То есть сейчас страна… слаба? Но если мы только смогли бы научиться и стать сильнее… да.
– Я думаю, что понимаю, – кивнул Кеншин. – Но почему сёгунат этого не видит? Если бы им только сказали…
– Им говорили, и много раз. Но Сёгун молод и невежественен, и позволяет своим советникам принимать решения для всей страны. Они принимают решения только в собственных интересах, а не руководят страной на благо всех нас. Даже сейчас происходит постоянная политическая борьба между Императорским двором и Бакуфу сёгуна.
Это звучало глупо, если сказать по правде. Особенно если иностранцы так опасны, как ему рассказал Кацура-сан.
– Что получается, вместо того, чтобы вместе бороться с иностранцами, правительство борется само с собой?
– Очень простой способ это охарактеризовать, но да, в основном. Это главная причина того, что Ишин Шиши работают, чтобы свергнуть сёгунат и вернуть Императора к власти снова. Нам потребуется сильная и единая власть, чтобы привести нас в новую эру.
После этих слов они оба глубокомысленно замолчали.
Кеншину почти нечего было добавить к этому. Но в то время, как он мог следовать логике рассуждений Кацуры-сана, он не мог не заметить, что Кацура-сан всегда говорил об улучшении жизни страны. Что означало и простых людей? Кеншин взглянул на самурая рядом с собой и наконец задал вопрос, пришедший ему в голову:
– Кацура-сан… а каким будет новый мир?
Лидер Чоушуу взглянул на него и мягко улыбнулся.
– В будущем, ты имеешь в виду? Когда эта война закончится?
Кеншин кивнул, склонив голову. Кацура-сан нахмурился, минуту раздумывая, что ему ответить, прежде чем ответить мечтательно:
– Это будет мир, в котором у нас будут современные технологии и способы правления, где каждый сможет применить свой талант независимо от происхождения. Где тяготы и выгоды распределяются между всеми. Там, где образование и достаток не зарезервированы для избранных, и где люди могут жить свободно и счастливо. Вот в каком мире я хотел бы жить.
Стремительно Кеншин повернулся, чтобы посмотреть на Кацуру-сана, глядя на него широко раскрытыми глазами. Это звучит как…
Лидер Чоушуу старше, богат и истинный самурай. Лидер и опасный человек с двумя лицами… но несмотря на это Кеншин вдруг понял – он похож на меня. Кацура-сан хочет того же, что и я хочу для людей.
Мастер называл Кеншина «наивным идеалистом», когда тот высказывал подобные надежды во время их споров. Но Кацура-сан не был наивным – нет, он был совсем не наивным – но тоже был идеалистом.
Во время нескольких часов, проведенных с Таро-куном, Кеншин встретил юношу, который хотел бороться за то же, что и он. На поверхности у них было много общего, но по сути… они жили в разных мирах. Но о Кацуре-сан Кеншин не мог не думать… Вот человек, лидер, который чувствует то же, что и я.
И в этот момент Кеншин решил – если я могу помочь этому человеку достичь цели, к которой мы оба стремимся, чего б это ни потребовало… я сделаю это.
От автора: мне всегда хотелось выяснить, почему Кеншин так многим жертвовал ради Кацуры. Почему он никогда не спрашивал этого человека, почему их связь была так сильна… вот мое объяснение. Тем не менее, это весьма упрощенное изложение политической ситуации в Японии 1860-х годов.
Комментарий к Глава 16. Причины для борьбы
Кеншин у самых ворот ада.
========== Глава 17. Черный конверт ==========
С тех пор как Кеншин прибыл в Киото, он застрял в состоянии перманентного удивления. Столица была большой, больше, чем Хаги, и даже больше, чем Хиросима. И что делало ее еще более необыкновенной – это народ. Оживленные улицы были заполнены путниками всех мастей – богатых, бедных, любых сословий. Были даже настоящие иностранцы!
Сраженный множеством говоров и акцентов, Кеншин испытывал реальные проблемы с пониманием даже случайных разговоров на улицах. Всю свою жизнь он провел на юго-западе, где все люди говорили одинаково. По сравнению с этим в Киото царил настоящий хаос. Словно люди собрались буквально со всей страны.
Но что поразило Кеншина больше всего, так это огромное количество самураев, шагающих по улицам. Среди всех этих парных мечей он просто сливался с фоном, даже когда не озаботился о шляпе. Некоторые люди притормаживали, чтобы посмотреть на его странные волосы, но только в порядке праздного интереса, который быстро проходил. Нет, в основном люди просто игнорировали его. Он даже отдаленно не был тем интересным, на что стоило посмотреть.
Это странно… освежало.
Всю его жизнь люди замечали его, причем самым дурным способом. Но здесь ни для кого он не был особенным. Это ему очень понравилось.
Хотя Кента в последнее время был рассержен на него. Это вполне объяснимо, так как у Кеншина некоторое время не было возможности с ним поговорить. С самого ухода из Кихетай. Или место не подходило, либо время, либо и то, и другое.
Сразу же после прибытия Кацура-сан привел его в гостиницу, расположенную недалеко от реки Сиракава, и познакомил с владелицей, Оками-сан. По всей видимости, множество самураев Чоушуу Ишин Шиши проживало в ее гостинице, и Кеншина тоже добавили в реестр. Потом Кацура-сан попросил одного их своих людей, полного самурая по имени Фурутака-сан, сопровождать Кеншина и показать ему, что где находится.
Фурутака-сан оказался бодрым и дружелюбным человеком, и его помощь была большим подспорьем в первые дни. Город был настолько велик, что если бы Кеншин попытался разведать наиболее важные части в одиночку, то потерялся бы в первый же час.
Хотя и затем… большую часть первого месяца у Кеншина ушла на экскурсии, изучение путей по городу и вокруг него, и знакомство с новыми людьми. Не то чтобы он действительно болтал или подружился с другими мужчинами, проживающими в гостинице. Он просто не был годен к такого рода вещам. И хотя люди казались достаточно приятными, ну… все же они были старше его и всегда, кажется, находились в группе. А его слишком сильно пугала сама мысль о сближении с таким количеством людей сразу.
И еще затруднительнее было потому, что Кацура-сан предупредил его, чтобы он не говорил о предстоящей работе никому, даже их собственным людям в гостинице. Это очень, очень важно – сохранить его предназначение как можно лучше, и только те, кто должны были знать, могли говорить об этом.
Это было логичным, и Кеншину не составило труда сохранять молчание, но дело в том, что… Когда люди спрашивали, кто он и почему такой молодой человек находится здесь, Кеншину действительно почти нечего было сказать. Просто то, что он был завербован Кацурой-сан в Чоушуу и на самом деле ничем особенным не являлся. Да, и его называли Химура, а не «мальчик».
К счастью, Кацура-сан время от времени появлялся в гостинице. Было приятно видеть хоть одно знакомое лицо, даже если самурай и был занят работой и отправлялся на встречи с новым телохранителем, Катагаи-саном. Этот внушительных размеров самурай был назначен на этот пост сразу после того, как Кацура-сан оставил Кеншина в гостинице Оками-сан.
Сказать по правде, Кеншин был расстроен тем, что его отстранили от этой задачи. Будто он не мог защитить Кацуру-сана! Однако Кацура-сан спокойно объяснил, что ему нужно время, чтобы познакомиться с городом. А потом, если возникнет необходимость… он должен быть свободен для своей первоочередной работы.
Ожидание беспокоило Кеншина. Он знал, что должно случиться, он знал, что когда Кацуре-сану потребуется кого-то убить… именно рука Кеншина нанесет удар.
Но так или иначе, когда одним совершенно обычным утром в начале восьмого месяца Катагаи-сан пришел пригласить его присоединиться к чаепитию с Кацурой-саном, Кеншину не удалось не удивиться, получив черный конверт с именем внутри. Кеншин потрогал странно окрашенную бумагу и нервно взглянул на Кацуру-сана.
Лидер Чоушуу Ишин Шиши посмотрел ему прямо в глаза.
– Мне нужно, чтобы ты убил этого человека. Он связной. Во второй половине дня он будет возле храма Нанзен-дзи. Жди его на подходе и убей до того, как он туда попадет.
Кеншин сглотнул, а потом просто кивнул. Вот оно.
Дорога к уединенному храму была тихой. Для засады Кеншин выбрал место в роще деревьев, окружающих дорогу, и их листья укрыли его от изнуряющей жары. Рядом находились тории*, охранявшие начало длинной лестницы, ведущей к храмовой территории. Невозможно было следить за временем или оценить, как долго он уже сидит в засаде. Он был полностью связан, пытаясь отследить любой проблеск ки в пределах своей досягаемости. Но пока вокруг не было ни души.
Почему я так нервничаю?
Кента, кажется, тоже чувствовал его напряженное волнение и ерзал на своей стороне стены, с нетерпением ожидая подходящего момента, чтобы проскочить. Солнце приближалось к зениту. Никто не пришел и не прошел по дороге. Кеншин был совершенно один.
Но почему никого нет? Где же посетители храма? Хоть бы кто-нибудь прошел по дороге? Она не так уж далека от основных путей. Может, это место и выбрано потому, что так заброшено? Чтобы убедиться в том, что нет никакой ошибки?
… но если кто-нибудь придет, как я могу быть уверен, что это именно тот человек? Кеншин нахмурился. Все, что ему было дано, это имя – Мочизуки Иноуэ. Как он сможет опознать этого человека?
И что такого сделал этот человек, если его нужно убить? Или его смерть заказана только потому, что он был связным, доставляющим важную информацию, которая важна для Кацуры-сана и Ишин Шиши?
Нет, это не имеет смысла. Если бы это было так, меня бы попросили принести сообщение после миссии. Так что нет… Мне просто велели убить человека. Но почему?
Прежде чем Кеншин смог как следует обдумать этот вопрос, Кента толкнул его:
– Кто-то идет!
А потом Кеншин тоже это заметил. Намек на присутствие в море ки, внизу на дороге, приближается. Крошечная вспышка. Не стоящая особого внимания. Поспешная, но такая расплывчатая…
Вдали появился силуэт человека, поспешно приближающегося, словно у него были неотложные дела.
Это подходящее место…
Кеншин посмотрел на небо, сверяя время. Полдень. Итак, то самое время. Но как я могу быть абсолютно уверен, что это тот самый человек, а не какой-нибудь случайный прохожий?
Нахмурившись, Кеншин колебался… а потом вышел на дорогу. Мужчина увидел его и резко остановился, положив руку на меч и одновременно требовательно спрашивая:
– Кто ты?
Слова были немного неясными, произнесены странно. Словно некоторые заканчивались иначе, но тем не менее смысл вопроса был кристально ясным.
– Химура.
Кеншин не знал, почему ответил. Может, потому, что до сих пор ожидал ругани от Мастера каждый раз, когда не отвечал на прямой вопрос…
Человек напротив Кеншина расслабился и убрал руку с меча:
– Тогда убирайся с дороги, идиот!
И пошел на Кеншина. Что?… Он не должен идти? Эй…
– Вы Мочизуки Иноуэ-сан? – спросил Кеншин нерешительно, немного раздраженный таким легким пренебрежением мужчины.
Человек остановился и странно посмотрел на него.
– Да… и что с того, малыш?
…Это тот самый человек… в нужном месте и в нужное время. Итак, я должен убить его…?
– Соберись, – прошептал Кента, ободряюще подталкивая его. – Мы можем сделать это.
Кеншин сглотнул и выхватил меч. Мужчина, Мочизуки-сан, немедленно выхватил свой и встал в неопределенную боевую стойку.
– Что, черт возьми, происходит, малыш? Просто дай мне пройти, и я не сделаю тебе больно.
Кеншин посмотрел прямо на мужчину и попытался собрать свою решимость. Кацура-сан велел мне это сделать. Он спрашивал меня, смогу ли я это сделать, и я всегда хвастался, что смогу. Для этого я тренировался всю свою жизнь. Но почему это так трудно?
– Мне приказали убить вас, – пытался объяснить мужчине Кеншин, отчаянно оттягивая момент.
– Тебе? – Мочизуки рассмеялся. – Тебе приказали убить меня?
– Да, – ответил Кеншин и покраснел от смущения. Все не так, как я думал.
И внезапно ки мужчины сосредоточилась и направилась на него. Нелепо слабая по сравнению с Мастером. Даже по сравнению с Такасуги-саном или Кацурой-саном она не ощущалась большой… но смертельно серьезной.
А потом Мочизуки прорычал:
– Если ты не уйдешь с дороги, я убью тебя. Ребенок или нет… если ты здесь с такой целью, ты, должно быть, послан этими террористами из Ишин Шиши. Мой господин будет рад, если я принесу ему твою голову.
Когда он не увидел никакой реакции на свои угрозы, то замахнулся своим мечом сверху, очевидно, для стандартного кесагири – косого удара к плечу. Для Кеншина все как бы замедлилось – движения, намерения – все в этой атаке было патетически вялым. Мгновение, и Кента толкнул ки в его сторону, и Кеншин почувствовал ее проникновение и сосредоточение…
Он увернулся от удара, бросившись в сторону…
Мочизуки немного повернулся, пытаясь увидеть, куда он ушел… но не понял, что нужно смотреть вверх. Кеншин уже падал на него из высокого прыжка совершенного Рюцуйсен, направленного в голову. («совершенный» с «е», от слова совершенство – прим. перев.)
Лезвие резало, резало…
… и резало, пока не остановилось в середине груди Мочизуки.
Рефлекторно Кеншин повернул клинок, застрявший в костях и хрящах, и потянул на себя – брызнула кровь. О… так вот как выглядит, когда мой любимый удар поражает человека, лениво констатировал Кеншин. Голова и верхняя часть груди трупа были рассечены чисто, и лужа крови и частиц, которым Кеншин не мог дать названия, растекалась по земле.
Почему я ничего не чувствую? Звуки, запахи, или еще что-нибудь? Казалось, что Кеншин находится в коконе, блокирующем все извне. Он повернулся, чтобы посмотреть на небо…
И тогда острый, знакомый запах крови ударил его ужасающей волной… О, боже, он течет в мой нос. Что с моим горлом? Почему я не могу дышать? Кеншин зажал рот и нос рукой, пытаясь остановить вторжение запаха…
– Дыши… дыши…
Это Кента?
Ощущение ласкового утешения.
О боже…
Вдох… выдох…
Ощущение спокойствия продолжало касаться его.
Вдох и выдох…
– Да.
Это не так уж сложно, подумал Кеншин, возвращая ритм дыхания. Я могу это сделать.
А над ним такое ясное небо.
А потом Кента снова толкнул его:
– Соберись. Еще один идет.
Быстрые шаги позади, а потом незнакомый голос окликнул:
– Эй, ты!
Кеншин повернулся, чтобы посмотреть на приближающегося человека. Это был странный, высокий, зрелый мужчина, лицо которого оттеняла короткая неряшливая бородка. В его ки вообще не ощущалось угрозы, она была такой слабой, рассредоточенной, колеблющейся… нет, определенно, он не воин.
– Кто вы? – Это мой голос? Он… такой слабый и безжизненный. Вовсе не похож на мой.
– Я Иидзука, ревизор убийств, – быстро ответил мужчина, абсолютно уверенно присаживаясь на корточки, чтобы проверить тело. – Это твое первое задание, не так ли? Держи себя в руках.
Ревизор заказных убийств? Что он делает? Фу ты, он что-то прижимает к телу?
Да, бумага, окрашенная чернилами.
– Некоторые сходят с ума или плохо себя чувствуют после своего первого дела, – продолжал мужчина тем же тоном, не заботясь о том, что Кеншин молчаливо его рассматривает. На бумаге была надпись – Тенчу – божественное правосудие. Знак вызова Ишин Шиши, как Кеншин понял из подслушанных случайно разговоров на улице и слухов.
То есть он мой товарищ? Собравшись, Кеншин попытался придумать ответ на незаданный вопрос.
– Я в порядке. Я сильнее, чем думал.
И это была правда, потому что после того, как все было сделано, было именно так. И у ног труп в качестве доказательства. Ожившие воспоминания, возвращения которых Кеншин побаивался, не мучали его. На самом деле он не чувствовал ничего.
Только небольшие трудности с дыханием, но Кента помог ему пройти через это.
Потом мужчина, Иидзука-сан, встал и повернулся к нему.
– Хорошо. Ты должен быть быстрым, точным и уверенным, чтобы выполнять эту работу. – Он заговорщически подмигнул и протянул пачку бумаги.
Зачем? О…
Только теперь Кеншин заметил, что его меч все еще покрыт кровью. Разве Мастер не вытирал меч после убийства? Да, это правильно…
«От крови лезвие быстро ржавеет, что убивает даже превосходнейшую сталь. Только бесчестный человек не заботится о своем мече. Помни об этом, хотя бы: катана может быть просто оружием, но это единственная защита мечника и его самое важное имущество. Без нее ты никто. Так что ухаживай за своим клинком, и он будет служить тебе верой и правдой».
– Нет смысла оставаться здесь после того, как работа сделана, так что давай-ка убираться отсюда.
… Ошарашенный, Кеншин взял предложенную пачку бумаги и вытер меч, прежде чем убрать его в ножны. Подняв голову, он увидел, Иидзука-сан смотрит на него выжидающе, стоя в нескольких шагах, уже приготовившись уйти.
Ах, да… Кеншин кивнул и последовал за ним.
Иидзука-сан сопровождал его всю дорогу до гостиницы, а потом оставил с объяснением, что ему нужно сообщить Кацуре-сану об успешном завершении работы прямо сейчас. Скользнув острым взглядом по груди Кеншина, ревизор заметил, что неплохо бы ему принять ванну.
Кеншин был несколько озадачен этим замечанием… пока не посмотрел вниз. Его темно-синее кимоно все было забрызгано крошечными темными капельками. Это ничто иное, как кровь. Их было явно недостаточно, чтобы промочить ткань, но некоторые из них уже стекали по груди, смешавшись с потом. Чувство полнейшего отвращения внезапно захлестнуло его, и запах крови снова затуманил голову. Кеншин закрыл глаза, закрыл лицо руками, пытаясь сосредоточиться на дыхании: вдох и выдох, вдох и выдох…
Как же я не заметил кровь раньше? О Боже… Нужно снять эту одежду, снять, снять, сейчас, немедленно…!
Кеншин поспешил на задний двор, к офуро и колодцу рядом с ним. Недавно миновал полдень, так что вода в бане была холодной. Слишком холодной для купания, но это не имело значения, не сейчас, когда он весь в крови.
О Боже… Она течет по моей коже! Кеншин торопливо дернул за пояс кимоно, но узлы не развязывались!
Его кровь на мне, от моей руки…!
Не в силах больше этого выносить, Кеншин опрокинул себе на голову ведро воды прямо из колодца. Она промочила всю одежду.
Стремительный вдох и выдох.
Успокойся, идиот! Нет, нет… почему я не могу остановиться?
Кеншин вылил на себя еще одно ведро. И еще одно. И еще.
Прошло довольно много времени, прежде чем Кеншину удалось взять свой мандраж под контроль, и поле этого другие вопросы стали приоритетными. Скользкое ощущение крови на коже исчезло, так что Кеншин просочился в гостиницу через заднюю дверь и тенью пробрался в свою комнату, чтобы найти чистую одежду. Вернувшись в баню, ему все же удалось развязать влажные завязки его хакама, а потом и остальной одежды. Мыло, доступное в бане, было хорошего качества, но сколько бы ни тер себя Кеншин, он все равно не чувствовал себя чистым. Когда он наконец переоделся в чистую и сухую одежду, то не мог не заметить мокрый и окровавленный сверток на полу.
Табун мурашек промчался по спине… и чувство выворачивающего наизнанку стыда пришло с ними. Он не знал, почему, но он должен очистить и эту одежду. Он вытащил следующее ведро холодной воды из колодца и принялся стирать свое испачканное кимоно. Однако ничего не помогало, хотя Кеншин тер и тер. Казалось, что темно-красные капли просочились в ткань и намертво окрасили ее.
Солнце клонилось к горизонту, тени становились длиннее. И Кеншин неожиданно не смог увидеть никакой разницы между пятнами и тканью, цвета в сумерках казались одинаковыми.
Да, это вечер. Уже? Как долго я пробыл здесь?
Кеншин осоловело моргнул, и вдруг заметил, что его окружает. За забором заднего двора эхом разносились звуки города, фонари горели, а в гостинице двигались люди. Кеншин сглотнул. Чувства вернулись к нему. Он посмотрел вниз – руки все сморщились, кожа стала чувствительной и сухой.
Почему я не замечал раньше? Но одежда… если присмотреться, пятна крови все еще были заметны. Почему? Почему они не отмываются?
– Химура-кун, что ты здесь делаешь?
Кеншин подскочил как испуганный кот, повернувшись вокруг своей оси, только чтобы увидеть, как старая дама, что содержала гостиницу, – Оками-сан – смотрит на него из дверного проема. Он посмотрел в сторону, покраснев от смущения. Было немыслимо, что его застали врасплох, не говоря уже о том, что его застукали за работой, которую он в принципе выполнял многие годы… но женщина могла иметь представление о том, что делать с пятнами.
– Я пытаюсь постирать кимоно.
Старуха подошла к нему.
– Зачем? Не говори мне, что забыл, где следует оставлять грязное белье. Стирка не мужское дело.
О, верно… Кеншин встал и сжал мокрое кимоно в руках. Если бы можно было бы смутиться еще сильнее, то он непременно сделал бы это. Увещевания старой женщины были совершенно унизительны.
