Текст книги "Перерождение феникса: Чужой изгнанник (СИ)"

Автор книги: The dark side of me

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– Я… должен отыскать оставшихся, – сдавленно выдохнул мальчишка и обессилено упал на колени, хватаясь за горло – тяжесть от инцидентов и неисцелимые духовные ранения, разрывающие сердце пополам от несусветного горя, безжалостно душила. – Должен… иначе… я не успею почтить их всех, до того… как лишусь чувств.

Паренёк шептал это вслух лишь для того, чтобы убедить самого себя. Эти глухие и дрожащие слова. Он уже стал ощущать, что с каждой минутой боль отпускала его – мальчик действительно становился бесчеловечной тварью, как и предполагал. Его новые силы забирали его эмоции, оставляя лишь пустой след в душе. И вскоре внутри останется лишь лютый холод – новый союзник, который принесёт жертве событий бесконечную эйфорию.

И тогда он сможет продолжать убивать ради своего блага…

– Это же Змей… – с ужасом догадался Рейчер и посмотрел на Пса. – Он хоронит… тех самых?

Молчание.

– Ты… ты поэтому поступил со мной так жестоко? – не унимался владелец чёрного амулета, схватив брата за плечи и посмотрев ему в некогда ледяные глаза, в которых теперь проскальзывали огни отчаяния. – Потому что хотел защитить банду Эрнагесена? Ты хотел сохранить жизни своим друзьям, чтобы не допустить того, что произошло?!

Вновь молчание. Рейчер ощутил, как начал дрожать его брат.

– Анастасий сказал, что Андрей убил этих детей! – продолжил владелец чёрного амулета. – Ты видел это! Ты знал о моём чудовищном поступке! Почему ты всё равно взял меня?! Отомстить?

– Его страх никуда не исчез, – спокойно ответил Анастасий. – Он боится тебя. Он каждый день испытывает целую бурю эмоций и скрывает это за маской хладнокровия.

«Я думаю, что скоро ты поймёшь, что истинное значение твоего имени – это освобождать людей от этого камня и помогать им выйти на свет. Я знаю одного мальчика, который не показывает своих эмоций, из-за чего никто не видит его страданий, поэтому на него продолжают накладывать груз. Когда-нибудь и его настигнет участь сумасшествия… я прошу тебя – помоги ему!»

– Ты имел в виду Пса, а не меня. Ты хочешь, чтобы я помог Псу. Чтобы я показал ему, что скрывать свои эмоции – не выход, – Озвучил свои мысли вслух Рейчер. – Это и есть истина, которую я искал. Воспоминания, сложенные воедино, составляют единый пазл! Пёс не мстил мне, он хотел защитить банду Эрнагесена, чтобы не допустить тех событий вновь. Но ведь и я… другой! Я просто пожимаю плоды своего зверства! То, что я творил, – моя заслуженная кара, но я клянусь, что заглажу вину и докажу, что я стал лучше!

Тёмные стены начали тут же покрываться паутиной белых проблесков, разрушая мрак. С диким звоном порабощающая разум мгла начала рассеиваться, превращаясь в реальность. Все силуэты, образы, засевшие в памяти, исчезли, словно их никогда и не было. Вновь комната с мягкими стенами, изолятор от окружающий среды…

Рейчер лежал на полу, уставившись на чёрный потолок. Странно, что после такого голова не ныла от дикой боли, тело не хотело разорваться на мелкие кусочки, а наоборот – странная лёгкость и полный контроль над своими движениями. В мыслях царил полный порядок.

Некоторое время полежав на спине, Рейчер встал на ноги. За окном, находившимся прямо под потолком, моросил слабый дождик. Однако, несмотря на это, солнце выходило из-под слабых туч, освещая капли дождя, превращая свет в радугу. Но эти лучи не доходили до изолятора, оставляя его в глухом полумраке.

– Поразительно, – раздался слабый голос в тёмном углу, – я впервые вижу человека, способного прибегнуть к здравомыслию, когда он стоит на грани безумия.

Парень тут же развернулся. Позади него стояла высокая девушка с рыжими, как яростный огонь, волосами. Однако она опустила свою голову вниз, из-за чего нельзя было разглядеть её лица.

– Ты тоже призрак? – осторожно спросил Рейчер. – Ты… ты не поддаёшься моим мыслям!

– Удивительно, да? – засмеялась незнакомка. – То, что было пару секунд назад – всего лишь твои марионетки. Но я не одна из них. Я живу по своей воле, а следовательно…

– Ты призрак, – Твёрдо завершил Рейчер. – Такой же, как и Гадюка…

– Меня зовут Львица. В твоей прошлой жизни мы были знакомы, но сейчас я не уверена, что ты сможешь вспомнить меня.

– Если я даже имя своё узнать не могу, то откуда в тебе сомнения? – язвительно заметил Рейчер и скрестил руки на груди. – Призраки же всё видеть должны? Ну так… зачем ты пришла сюда? Чтобы окончательно добить?

– Чтобы предупредить. Поверь, я наблюдала за тобой с самого твоего начала…

– И вы решили предстать передо мной именно в банде Эрнагесена, чтобы я отправился сюда и сошёл с ума? Умно, умно.

– В банду Эрнагесена тебе в ближайшем будущем не придётся возвращаться, пока ты не исполнишь свой истинный долг.

«Может, это даже и к лучшему! – мелькнула в голове Рейчера мысль. – Мне надо всё тщательно обдумать после случившегося…»

– П-подожди! – закричал Рейчер, когда Львица уже уверенно пролетела сквозь него. – Анастасий сказал, что я должен помочь Псу. Как я сделаю это, если мне не стоит возвращаться в Эрнагесен?

– Эклипс Даркнесс – не твоя забота, – уклончиво ответила Львица. – А вот проницательность Льва обернётся против тебя же. Разберись сначала с Первым Главарём Эрнагесена – своим прошлым, а потом уже думай о второстепенном.

– И откуда же мне знать, что ты не плод моей шизофрении? – прошипел Рейчер, когда призрак уже почти прошёл через стену.

Молчание. Львица застыла в воздухе, слегка улыбнувшись, но с ответом она не спешила.

– Разве не ты пошёл за знамением, бросив всё? Это безумство, но… такое гениальное.

Комната насквозь пропахла ароматными благовониями. Всё помещение покрывал лёгкий полумрак, и только зловещий огонь свечей, расставленных по углам и в самом центре комнаты, был единственным источником освещения. На стенах висели обереги из маленьких черепушек, чьи обрамлённые тьмой глаза, казалось, всегда смотрели только на тебя. Они всегда преследовали туманным взглядом, заставляя испытывать жгучее чувство страха. На круглом столике были разбросаны карты, а в центре – маленькая шкатулка с искусными росписями, где хранились гадальные принадлежности. Пол был застелен мягким ковром из медвежьей шкуры.

На коленях, перед столом, сидела девушка, чьё лицо скрывала вуаль. Одета она была в чёрное монашеское платье, однако ноги её были босыми. Из-за царившего мрака невозможно было разглядеть её более подробно, но она как нельзя лучше вписывалась в таинственную атмосферу комнаты. Девушка рассматривала некоторые карты, будто на них были написаны ответы на терзающие вопросы. Затем она клала их в маленькую колоду на край стола и принималась разглядывать новые.

Дверь глухо отворилась, и в помещение вошла стройная женщина с чёрными, как смоль, волосами, свободно развевающимися до самых лопаток. Закрыв за собой, она аккуратно, чтобы не издать лишнего звука, прошла в центр комнаты и села на колени рядом с девушкой, скрывавшей своё лицо под вуалью.

– Итак, – хрипло прошептала Аврора, посмотрев на гостью, – ты пришла ко мне с тем же вопросом?

– Думаешь, может быть иначе? – усмехнулась Василиса Лебедёва, доставая из кожаной сумки фотографию.

Аврора только пожала плечами и принялась разглядывать до боли изученный снимок.

– Ты уверена, что это был именно он? – поинтересовалась Аврора, поднеся край фотографии к огню свечи.

– Клан Тэнэбрэ в последнее время слишком возбуждён, все только и говорят о возвращении феникса. Ты думаешь, что это лживые слухи?

– Я ничего не думаю, – горестно вздохнула Аврора, сдувая пепел. – Мир полон сюрпризов, никогда не знаешь, что можно ожидать. Однако…

Огонь, к которому был приложен край фотографии, тут же потушился, погрузив комнату в ещё большую мглу. Аврора спокойно потянулась к спичкам, чтобы зажечь свечу.

– Первый Главарь Эрнагесена вернулся, – Завершила оборванное предложение Аврора. – Возможно, если он вернёт своё прошлое тело, этот жалкий мир падёт на колени.

– Первый Главарь Эрнагесена? – изумлённо переспросила Василиса.

– Кровь, пролившая кровь ради крови. Тот, кто убил банду Святых Королей и тот, кто затуманит разум в будущем тем, кто будет сломлен. Рано или поздно это должно было случиться.

– Почему ты так спокойна?! – от ярости голос Лебедёвой вздрогнул.

– Ибо моя жизнь истекает. Я уйду в иной мир быстрее, чем это всё произойдёт. Однако всегда надо помнить, что всегда там, где зло, есть и крупица добра.

– И ты… ты хочешь сказать, что феникс вернётся в этот мир, хотя его сотни лет уже никто не видел?!

– Если он только не встанет на другую сторону. Чёрный феникс…

Дверь в помещение вновь отворилась, но уже с грохотом. В комнату бесцеремонно вошёл Пёс, и свет солнца тут же птицей влетел и в царство мрака, озарив его. Следом за владельцем синего амулета вошёл и Бродяга.

– Аврор, тут к нам гости пожаловали, – процедил рыжеволосый юноша.

– Сам Эрнагесен навестил нас, – хищно улыбнулась Аврора, снимая с лица вуаль. – Рада бы была пригласить вас на чай, но боюсь, что твой приход, Пёс, никогда не кончался хорошими новостями не для твоей банды, не для моей. Знаешь, мне иногда кажется, что у нас вражда.

– Ни о какой вражде речи быть не может, – Пёс нахмурил брови, явно оскорблённый этим заявлением. – Но я хотел бы поговорить с тобой наедине.

– О Первом Главаре? – засмеялась Аврора. – Прости, но наедине не выйдет. Ваша проблема стала немного… масштабнее.

– Мировой проблемой, – вздохнула Василиса, уставившись на племянника глазами, полными немой мольбы. – Как там Арсений?

– Появление неожиданного гостя привело весь Эрнагесен в ужас, но мы оправляемся. – Пёс подошёл к столу и, усевшись на ковре, стал небрежно рассматривать карты. – Но Арсений в полном порядке.

– Неожиданного гостя? – недоверчиво переспросил Бродяга. – Рейчер?

– Кого ж ещё ты привёл? – ухмыльнулся главарь банды Эрнагесена. – Истинное зло во плоти.

Лицо Бродяги тут же вытянулось. Пока в его глазах зарождались молнии, Аврора спокойно вмешалась:

– И что сейчас с ним?

– В ближайшей психушке, если не дальше, – продолжил Пёс. – Я… должен был сделать это. Ради Эрнагесена. Во имя всего святого…

– Ради Эрнагесена?! Ради, мать вашу, Эрнагесена?! – раздался голос чуть ли не над ухом.

Бродяга чуть ли не подлетел к Псу, прижав его к стене. Некоторые обереги задрожали от сильного удара.

– Ты отправил его в психушку?! – Вся спокойность Бродяги тут же испарилась. – Что он сделал?!

– Убил всю банду Святых Королей, косился на Эрнагесен, планировал массовое убийство! – прошипел Пёс. – Тебе этого мало?!

Василиса тут же вскочила с места, чтобы вмешаться в нарастающую бурю, но Аврора остановила её пристальным взглядом.

– Он даже не помнит этого! – прохрипел Бродяга. – Он не помнит это, он не знает, в чём его вина! Ты хоть… объяснил ему? Или отправил его сразу, без объяснений?! – Молчание. – Пёс, ты хоть подумал, что сейчас был просто идеальный шанс исправить его?! В его глазах ты выглядишь как истинный предатель. Какое отношение может появиться у него к тебе после такого?

– Его нельзя исправить!

– Он мне жизнь спас, Пёс! Спас жизнь, когда мог бежать! Я не уверен, что хоть кто-то из твоего трусливого Эрнагесена сделал бы это. А он сделал!

– Он спас жизнь Эдуарду, хоть тот и хотел убить его, – как бы между прочим вмешалась Василиса Лебедёва. – Поэтому я и начала его искать.

Аврора покосилась на принесённую фотографию. «Львица, ответь, за что мне всё это?» – прошептала девушка.

– Уйдите… – проскрипела Аврора. – Дайте мне всё тщательно обдумать.

Стиснув зубы, Бродяга наконец отпустил Пса и направился быстрым шагом прочь. Василиса тоже, собрав вещи, скрылась за дверью. И только когда Пёс побрёл самым последним прочь, девушка проронила:

– Не надо скрывать, что тебя гложет совесть. Ты до сих пор видишь в нём брата.

– Не влезай в мои личные дела! – прорычал Пёс.

– Просто… рано или поздно нагревающийся котёл начнёт бурлить. Я думаю, что Рейчер просто… предупреждение для тебя. Тебе не кажется, что совпадение слишком велико? Что это не… знак?

– Что ты понимаешь в магии? Ты ею даже не владеешь.

Аврора только пожала плечами и вскоре, когда дверь захлопнулась, она вновь осталась одна.

====== Слепые, что видят. Глупцы, что знают. Отчаявшийся, что верит... ======

Это была пустая бездушная комната. Комната без единого намёка на какую-либо жизнь. В ней не было ничего, что могло бы развеять столь давящую уши тишину, атмосферу безысходности.

Рейчер всегда считал, что в каждой комнате люди должны вести себя по-разному. На кухне они обычно радостные из-за предстоящего приёма пищи; в классе – сонные и озлобленные из-за грядущих уроков; в спортзале – возбуждённые из-за игр. Не то, чтобы парень всегда задумывался об этом, – скорее уж никогда, – но теперь острое осознание того, что всего за секунду всё его мировоззрение изменится в корне, сокрывало его тело.

Да, эта комната была пустой. Пустой не из-за отсутствия мебели, голых стен. Они… пациенты… сидели на кроватях. И никакой реакции с их стороны. Лишь потерянные взгляды и искреннее непонимание того, где они находятся. Однако каждый из них знал, что, должно быть, уже никогда отсюда не выйдет.

Сзади ходили медсёстры. Они отработают смену, пойдут домой и спланируют свой день, а эти люди… они обречены остаться в этом месте навечно. Каждый день один и тот же пол, одна и та же безвкусная еда, так осточертевшая всем. Сколько лет это всё продолжалось? Одному только демиургу известно. Никто не может спланировать свой день или попросту выйти за пределы этих стен. А всё почему? Потому, что они всего-то были не такими, как «нормальные» люди.

И они покорно сидели. Они существовали для самих себя, но были мертвы в стенах этой лечебницы. Имела ли их жизнь смысл теперь, когда ни у кого из них нет ни малейшего шанса на счастливое будущее?

Их никогда не было в этом мире просто потому, что не были такими, как все остальные.

В помещении царил невыносимый запах человека. Запах, который невозможно было когда-либо почуять в цивилизации. Рейчер попросту не мог найти слов для банального его описания. Это была не гниль или пот, даже не кровь. В психбольнице не пахло медикаментами, как в поликлинике, раздробленными зубами и пломбами, как в стоматологии. Это был именно человек. Потерявшийся в бездне собственного рассудка человек, воспринимаемый всеми как нелюдь.

Рейчер едва смог сдвинуться с места, однако стоило ему посметь пошевелиться, как все люди вмиг уставились на него. Четыре пары глаз, растерянно смотрящих в его сторону. От этого зрелища парень нервно сглотнул и опасливо побрёл к выделенной для него кровати, чувствуя холодок, неторопливо пробегающий по коже.

Они следили за ним. За каждым малейшим вздрагиванием его тела. Следили, но не подавали признаков жизни. Только медленно двигали головой.

Рейчер присел на кровать, пытаясь не шевелиться, дабы случайно не привлечь чьего-либо внимания.

– Привет! – в этом царстве потерянности было жутко слышать чей-то оживлённый голос, сейчас весело окликающий его, пробирающий до дрожи.

– П-привет… – парень попытался улыбнуться, однако вышло это чересчур неуклюже. Он ещё не привык к здешней обстановке, а уж тем более не ожидал того, что к нему кто-то обратится.

– Выглядишь так, словно призрака увидел, – пациент в серой пижаме, обняв колени, с интересом рассматривал нового соседа.

– Расскажешь о себе?

Рейчер попытался отбросить свою скромность и тут же начал изучать собеседника. Он выглядел нормально. Как все здравомыслящие люди. Да, практически все в этой комнате не были похожи на психически нездоровых. Только всё те же пугающие до самой смерти потерянные взгляды кидались в глаза. Эта картина не могла покинуть разум.

– Я…

«Говори с ним, как с обычным человеком!» – шипел сам себе Рейчер, тут же поняв, что слова всё никак не лезут в голову. И в ту же секунду он возненавидел себя всем сердцем. Чуть раньше они с Вадимом безжалостно смеялись над душевнобольными людьми, смеялись над ними, придумывали шутки… но вот только чем они заслужили к себе такое отношение? Тем, что у них были иные правила поведения? Тем, что они позволяли себе бегать с поднятыми руками? Для них это было нормой. Это «здравомыслящим» попросту прививали с рождения, что такое недопустимо в обществе. А теперь из-за халатности и гордыни человека толстая грань между «нормальными» и «ненормальными» превращалась в непреодолимую пропасть.

– Меня зовут Рейчер. Я попал сюда потому, что не являюсь таким, как все. И пусть все вокруг считают меня изгоем общества, я не собираюсь подстраиваться под эти рамки. Я ни за что не стану тем, кем якобы должен быть в глазах остальных. Я – это я, – голос наконец перестал дрожать. Странное хладнокровие завладело телом. Теперь он точно понимал, чего хочет. Хочет быть собой и никем более.

– А мне говорят, что меня зовут Дима, – пациент слегка ухмыльнулся, что не укрылось от Рейчера. – И я, думаю, тоже не хочу быть тем, кем меня хотят видеть остальные. Спасибо за дельную мысль!

– Да… не за что… – «и зачем я это ляпнул?» – За что ты тут сидишь? – поинтересовался парень, наблюдая за собеседником, пытаясь разузнать о нём как можно больше.

– Я даже не знаю, – Дима просто пожал плечами и перевёл взгляд на пейзаж за окном. – Мне просто смешно. Они говорят, что я нахожусь здесь уже два года! Смешно, не так ли? – хихикнул мальчик, не понимая всего ужаса того, что с ним творится.

– Наверное…

– Они все здесь забавные.

Казалось, на этом диалог закончился. Рейчер некоторое время внимательно смотрел на Диму, пытаясь понять его проблему. Обычный паренёк, ничем не отличающийся от остальных людей. А мальчик начал посмеиваться, изо всех сил пытаясь скрыть это, однако выходило из рук вон плохо.

Некоторое время спустя Рейчер окончательно сдался, вмиг поняв, что угадать психическое расстройство по одному лишь внешнему виду для него являлось непосильной задачей, и лёг поверх покрывала, уставившись в грязный потолок, погрузившись в размышления.

Выйдет ли он когда-нибудь отсюда? Что его будет ждать дальше? Хотя, возможно, это место и было наилучшим вариантом исхода событий. Всё же… теперь ему попросту некуда идти. Стоит ли теперь вообще возвращаться в банду Эрнагесена после всего случившегося? И тут поневоле Рейчер дотронулся до груди, вспомнив об амулете. Он знал, что его ждёт, но маленькая надежда до сих пор теплилась под сердцем… однако никакой верёвки на шее, вопреки мечтаниям, не оказалось. «Когда они успели его забрать?» – досадно подумал Рейчер, огорчённо выдохнув. Что с амулетом, что без – жизнь была одной, однако, когда чёрного камня не было под рукой, становилось неуютно. Он сам тогда был совсем уже не уверен в себе.

Через некоторое время Рейчер набрал в себе достаточно смелости выйти в коридор. Зачем? Он сам не мог понять до конца. Это было проклятое любопытство, заставляющее посмотреть в глаза тем, кто был не таким, как другие. «Нет, они такие же, как и мы! – разозлённо встряхнул головой парень. – Это мы неправильные!»

Рейчер попытался уверенно направиться в нужную сторону, не оглядываясь по сторонам в попытке найти что-то, спрятанное от его глаз, но мелкая дрожь выдавала его. Хотя, было ли этой большой разницей для остальных пациентов?

Выйдя в коридор, парень вмиг испытал острое желание повернуться обратно, и лишь мысли о том, что всё так и должно быть, заставили его остаться. Не то, чтобы здесь все кидались друг на друга, кричали и грызлись до крови… этого не было. Здесь было слишком тихо. Одни только уже ставшие привычными потерянные взгляды, смотрящие в никуда. Но самое главное – молодая кровь.

Всем примерно лет шестнадцать-двадцать, не больше. И уже в таком возрасте попадать в это гиблое место… Кошмарные размышления об их прошлом и попросту судьбе пробирали до костей.

Рейчер сглотнул и с трудом заставил себя двинуться дальше. В конце коридора находился лифт, доступ к которому был только у сотрудников. Несколько людей в белых халатах – очевидно, студенты с куратором, пришедшие посмотреть на них, как на животных, – уже как раз уезжали. Одной из них была девочка тринадцати лет с густыми каштановыми волосами, и она невольно приелась к взгляду, заставляя вновь и вновь обращать свой взор именно на неё.

Лифт медленно закрывался, и Рейчер, чертыхаясь, предположил, что он успел бы добежать до него несколько раз и точно таким же образом обратно. Но, когда парень решился сделать это, никто из пациентов не шелохнулся. Некоторые только бездушно смотрели вслед «нормальным» людям, давно уже скрывшимся из виду. Знали ли эти некоторые, что находится в мирах, которые открывает этот самый лифт? О другом коридоре, вестибюле…

Внимание всех людей должен был привлекать пациент, сидящий ближе всего к лифту. Привлекать не из-за своего странного поведения, а лишь из-за красивой внешности, которая стояла наравне со внешностью Вадима. Он был идеален. Большие голубые глаза, чёрные-чёрные кучерявые волосы, кожа золотистого цвета. Но из-за его сжатости просто невозможно было определить пол. Рейчер склонялся к мужскому просто из соображений, что это было именно мужское отделение, но, не будь этой подсказки, понять было бы просто нельзя из-за скученности.

Мимо проходили пациенты, с шумом уезжал лифт, но один лишь он не шевелился, словно статуя. Обычно люди хотя бы немного вздрагивали, когда вокруг что-то происходило, попросту из-за рефлекса, но тут… Он лишь изредка смотрел на свои руки, а после вновь закрывался от всего мира, уже через пару минут вновь разглядывая ладони. И так без конца. Непрерывный цикл, существующий, казалось, множество тысячелетий, выученный им назубок.

Пока Рейчер рассматривал красивого человека, мимо на четвереньках прополз очередной пациент. Ему было просто неудобно ходить на двух ногах. Было ли его поведение признаком слабоумия? Вряд ли. Просто природный инстинкт давних предков. И вновь запах человека… преследующий его столь часто, сколько никто другой не может себе представить… запах, который не встретишь в цивилизованном обществе, хоть он и настоящий. Зато он чётко прослеживается там, где, по мнению большинства, живут «не такие, как мы». Не значит ли это, что истинную натуру человека и его натуральность, а не фальшивую маску, общество всегда принимало и будет принимать за психические отклонения, чтобы отгородить себя от правды? «Господи», – прошептал Рейчер, закрыв лицо ладонями. Насколько же слепы люди…

Через некоторое время двери лифта со звоном открылись и в коридор вошёл молодой мужчина в халате с тележкой, сплошь забитой подносами с едой. Он заходил в палаты и оставлял каждому по подносу, от каждого из которых воняло подгорелой кашей. Рейчер решил поспешить вернуться на свою кровать, дабы его порция еды точно дошла до адресата.

– Ну что, освоился здесь?

Сначала парень не отреагировал на эти слова, ссылаясь на то, что это говорят кому-то другому. Но когда он увидел добрый взгляд мужчины, смотрящего прямо на него, мальчишка опешил.

– Ну… трудно освоиться в немного отличном от всех обществе, – неуверенно произнёс Рейчер. – Но я пытаюсь…

– И как, нашёл новых друзей?

Рейчер открыл дверь в палату, чтобы пропустить внутрь мужчину, а затем вошёл следом. На прежнем месте сидел новый знакомый, болезнь которого ещё не была определена.

– Я с Димой познакомился, – растерянно сказал мальчишка. – Вроде, он хороший…

Мужчина начал расставлять подносы с едой. Когда дело было завершено, он направился к выходу и, когда подошёл ближе к парню, чуть снизил голос:

– Тебе лучше не сближаться с ним. Потом будет очень больно.

– П-почему? – удивился Рейчер, искренне недоумевая, стараясь понять, что не так с его знакомым.

– У него синдром Корсакова, – Врач сказал это так, словно каждый человек знал об этой болезни. – Ладно, удачи.

Мужчина начал аккуратно ретироваться в сторону лифта, чтобы не перевернуть и так поломанную телегу, двигающуюся с громким скрипом, разносящимся по всему зданию. Рейчер же смотрел в одну точку, пытаясь собраться с мыслями. Что такое синдром Корсакова? Это смертельно или нет? Можно ли вылечиться от него? И только когда врач уже вызвал лифт и стал покорно ждать, Рейчер вспомнил о самом важном вопросе. Парень пулей выбежал в коридор.

– Погодите! Я хотел бы узнать… личные вещи пациента где находятся?

– Отдаются родственникам, – кратко ответил врач, даже не обернувшись. – А пока мы не нашли родственников, они у нас под опекой.

«Пока не нашли…» – похолодел Рейчер. Родной отец ищет его, а если сынок находится где-то в изоляции, из которой не сбежать, то это заметно облегчит его поиски… да и если они знают его фамилию, то отец может объявиться даже на следующий день…

– Они в любом случае не выдаются, да? – вся надежда полностью испарилась из голоса, оставив после себя непривычную сухость. – Я бы очень хотел вернуть свой амулет… я прекрасно знаю, что им можно порезаться, ну, выколоть глаз, можно его применять как оружие… во всяком случае, мне так говорили врачи, но края слишком тупые… Ими сложно даже поцарапаться!

– Это стекло, которое легко разбить, – мужчина нахмурил свои брови. – И уже его осколками…

– Я знаю, что мне сложно довериться после того, что я делал, когда вышел из себя. Но я могу поклясться, что я спрячу этот амулет ото всех, чтобы его никто не нашёл! Он мне дорог… и знание того, что он рядом со мной, а не где-то там, облегчит мне пребывание здесь.

Двери лифта со звоном распахнулись. Пару секунд врач внимательно разглядывал Рейчера, а затем двинулся в кабинку.

– Откуда мне знать, насколько весома твоя клятва? – на ходу спросил он.

Рейчер осёкся. Теперь, когда он знал о своём отвратительном прошлом, о том, что руки его были запачканы в крови, он не мог доверять даже самому себе, не разобравшись окончательно в своей душе. Кто он? Зачем он появился здесь? Почему выжил после аварии?

– Если бы… я сам это знал.

Двери лифта безжалостно захлопнулись, и парень остался наедине со своими мыслями.

Вернувшись с небес на землю, Рейчер уныло поплёлся к своей палате. Некоторые уже жадно ели свою порцию еды, а кто-то и вовсе не притрагивался к тарелкам. Парень уселся на край кровати и с отвращением взглянул на поднос. Полужидкая каша с отвратным запахом, чёрствый хлеб и стакан воды. «Всяко лучше, чем трапеза с чёрной икрой и дорогими блюдами за столом с врагами». Но осилить Рейчер смог только половину, после искренне благодаря жизнь за то, что остался живым. Краем глаза он смотрел на Диму, но тот вёл себя, как и обычно.

После завтрака всех пациентов разобрали на всякие анализы. Когда пришли за Рейчером, он не мог даже понять, был ли он рад, что увидит этаж, где ходили сами врачи. Но убеждать их в своей вменяемости криками, что он совершенно адекватен, было плохой практикой. Нужно просто ждать, а дальше всё само высветится…

Однако сами анализы было сложно называть анализами. Просто допрос, где спросили про самочувствие, настроение и отпустили. «Наверное они отметят, что у меня раздвоение личности или что-то такое, – угрюмо подумал Рейчер, выходя из кабинета со своим новым сопровождением в лице пожилого доктора. – После всего, что я натворил, будет сложно поверить в мою вменяемость в ближайшее время. Хотя, даже если банда Эрнагесена так легко кинула меня сюда, не уверен, что вообще в ближайшее время…»

– Ворюги!!!

Рейчер вздрогнул от внезапно прерванной мысли. Возле поста охраны стояла пухленькая женщина с красным от злости лицом. Несколько врачей пытались унять её и, очевидно, выпроводить из здания.

– Я специально принесла своему сыну свою готовку, чтобы он не ел здесь! – кричала женщина, и из её глаз полились слёзы. – Но он говорит, что вы эту неделю ему ничего не приносили!!!

– Успокойтесь, – сквозь зубы процедил один из врачей. – Ваш сын получал всю еду в полной мере. Я уверен, что он врёт вам…

– Он никогда не врал мне!

«Я не припомню, чтобы хоть кто-то сегодня на завтрак ел что-то, кроме той каши», – пронеслось в мыслях Рейчера. У всех всё было стабильно. Парень вновь посмотрел на лицо дамы, ощущая, как рвётся душа на мелкие кусочки. Она была настолько несчастна: приносила своему больному сыну всю свою лучшую домашнюю еду, чтобы она бесследно исчезла.

– Я разве не говорил, что вы должны брать еду так, чтобы было незаметно, что вы хоть что-то взяли? – прошипел недовольный голос одного из людей в белом халате в углу.

– Да мы на свою копеечную зарплату даже прокормить себя не можем! – яростно отвечала повариха. – Где нам ещё есть? У нас дети голодные, мы голодные!

«И вдова, вынужденная воровать ради выживания потомства», – вздохнул Рейчер, покрываясь мурашками. Персонал брал еду и обманывал близких пациентов, прикрываясь тем, что они больные и всё время врут.

– Зачем нам эти разгоны облаков на праздники, зарплата спортсменам в миллион рублей, когда люди страдают без денег и идут на преступления, а обожравшиеся верхи сами их и судят, – засмеялся Рейчер, когда он вошёл в лифт и прислонился спиной к стене. Заметив пристальный взгляд врача, он поспешно добавил: – Мысли вслух.

Знакомый коридор пустовал – большинство пациентов всё ещё были у своих докторов и проверялись. Однако это не помешало очередному скандалу произойти в его же палате. Парень чуть ли не влетел в комнату, чтобы узнать, что случилось. Вокруг кровати Димы собралось несколько человек: двое врачей и одна молодая девушка двадцати лет. Её лицо было красным, но уже не от ярости, а от горя, от хрусталя слёз. Когда Рейчер сделал шаг в сторону, один из врачей тут же повернулся в его сторону.

– Подойди сюда! – велел он, и парень невольно повиновался приказу.

Некоторое время Рейчер смотрел на Диму, пытаясь понять, что с ним было не так. Всё такое же улыбчивое лицо, тот же взгляд, те же эмоции. Что в нём, чёрт возьми, было не так?!

– Твой сосед по палате. Вы вместе с ним общались всего час назад, – кратко пояснял доктор. – Помнишь хоть его имя?

Дима поднял голову и удивлённо уставился на Рейчера. Затем отрицательно покачал головой.

– Я Рейчер… – непонимающе произнёс парень. – Почему… ты забыл?

Мальчишка перевёл взгляд на девушку, наверное, его сестру. И тут картинка сразу прояснилась. Эти, казалось, незначительные слова «А мне говорят, что меня зовут Дима» или «Мне просто смешно. Они говорят, что я нахожусь здесь уже два года! Смешно, не так ли?», оказывается, имели в себе некий смысл, незаметный для людей.

– Так симптом Корсакова – обычная амнезия… – прошептал Рейчер, удивляясь, насколько же всё легко оказалось. Затем он напрямую спросил: – Он прямо забывает всё… в определённые часы?

– Двенадцать часов, – пояснил доктор, одновременно пытаясь успокоить девушку. – Он вскоре всё вспомнит… Это лишь вопрос времени.