Текст книги "Котёнок и его Страж. Часть 1"

Автор книги: Такку

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Глава 70

– Со мной все в порядке, Поппи, – поспешно сообщил Квиррелл.

Колдомедик, поджав губы, подозрительно оглядела его.

– Вы теряете сознание в классе, профессор, и уверяете, что с вами все в порядке? – она решительно вздернула подбородок. – Не верю!

– Правда-правда, – торопливо и как-то подобострастно уверял ее мужчина. – Я просто запнулся за стул… шишку набил… Ничего глобального, уверяю вас!

– Надо же смотреть под ноги, Квиринус, вы не ребенок!

– Меня разозлил один из учеников, – Квиррелл оправдывался, как мальчишка. – Уверяю вас, я уже в полном порядке и могу вести занятие дальше.

– Ну хорошо… – мадам Помфри сдалась. – Но после урока вы зайдете ко мне за мазью от ушибов. И хорошо бы все-таки осмотреть ваш затылок…

– Не надо, не надо, – как-то очень уж суетливо отозвался мужчина. – И мазь у меня есть. Спасибо вам за заботу, но, честное слово, я не нуждаюсь в лечении. До свидания, и простите, что вас потревожили.

– Это моя работа, – сухо сообщила пожилая дама и выпрямившись, как строевой сержант, покинула класс. Квиррелл шумно выдохнул и повернулся в сторону Симуса:

– Мистер Финниган!

– Дда, профессор… – гриффиндорец струхнул не на шутку.

– За вашу наглость… лень… бесстыдство… – мрачно перечислял Квиррелл, – я снимаю с Гриффиндора пятьдесят баллов. И до конца месяца вы будете ходить на отработки к нашему завхозу. Все ясно?

– Да, сэр… – пролепетал гриффиндорец.

– И пересядьте вон туда! – Квиррелл указал на свободную парту в противоположном конце класса. – Вы дурно влияете на своего приятеля, так что на моих уроках будете сидеть порознь.

Финниган уныло сгреб в охапку имущество и потащился на указанное место. Квиррелл вернулся за кафедру.

– Итак, вернемся к нашим оборотням. Кстати, на чем мы остановились? Мистер Бут?

– Странно все это, – заметил Рон, когда они шли к кабинету Флитвика. – Гарри, как ты считаешь, обморок Квиррелла связан с тем, что он… ну, ты понял…

– Связан, – кивнул Гарет. – Тот… ну, он перешел в наступление. Но Квиррелл быстро загнал его обратно… А вот почему он не захотел идти в Больничное крыло? Ему же очень хреново было, и затылком треснулся будь здоров…

– И еще так лебезил перед мадам Помфри, – подхватил Рон. – Почти унижался… Гарри!!! А может, он что-то прячет под тюрбаном! И не хочет, чтобы это увидели! У него какой-то знак остался от ритуала, точно!

«Магнус?»

«Похоже на правду. Спроси у Оливера».

– Наверное, ты прав, – Гарет задумался. – И знаешь, то, что от него чесноком воняет… Может, он просто глушит какой-то другой запах… Рон! – Гарет приостановился, пораженный догадкой. – Он гниет заживо! Чесночная вонь перебивает гнилостную… частично. Но если подойти к нему поближе…

– Да, такой смрад, хоть нос затыкай! Верно, Гарри!

– И времени у него не так много, – продолжал рассуждать Гарет. – Поэтому он и рвется вниз… но еще не придумал, как обойти Пушка.

Рон вздохнул.

– Мы тоже пока ничего не придумали, – уныло напомнил он. – И пока дракончики не подрастут – у нас связаны руки.

– Нужно сказать кому-нибудь из взрослых. Нашему декану, например…

Рыжик нахмурился, покусывая нижнюю губу.

– Боюсь, Флитвик не поверит, – проронил он наконец. – Понимаешь, Гарри, можно, конечно, принудить Квиррелла снять тюрбан. Но вдруг мы ошибаемся и там ничего нет? А обвинить профессора во лжи – серьезное оскорбление. Флитвик на такое не пойдет, он вообще видит в людях только хорошее. И директор…

– Директора отметаем, – буркнул Гарри. – Я к нему ни за что не пойду. Кстати, и папа велел держаться от него подальше. Слушай, а может, профессор Снейп?

– Ага. И нас запрут в башне, и никакого приключения не получится…

Гарет не смог удержать улыбки.

– Рон, ты прямо как гриффиндорец…

– Наследственность! – фыркнул рыжий. – Хитрюга ты, Гарри! Меня ругаешь, а сам? Кто вообще эту кашу заварил?

Гарет предполагал, что этой ночью он снова увидит во сне пустой холодный замок, гептаграмму и Квиррелла. Но, очевидно, призрак удовлетворился обещанием помочь в будущем.

Тем не менее, сон мальчику приснился необычный и непривычный. Непривычный хотя бы тем, что в этот раз Гарет не смотрел на события со стороны. Его спящее сознание словно бы слилось с чужим. Он переживал вместе с этим человеком, но не мог догадаться, о каких событиях шла речь, потому что ему были доступны лишь самые яркие обрывки воспоминаний.

«Ночь. Темный полог над головой. Ему жарко, и он осторожно выбирается из-под одеяла, стараясь не потревожить того, кто спит рядом.

В спальне душно. Он чуть-чуть приоткрывает полог и ловит ноздрями струйку свежего воздуха.

Сосед беспокойно ворочается. Мальчик не любит сквозняка.

Он садится на постели, глядя на спящего.

Пухлые губы обветрены, щеки покрыты нежным пушком, влажные волосы кажутся темными в багряном полумраке.

Из глубин памяти всплывает картинка: мальчик, высокий и изящный, раскинулся на постели.

– Иди теперь к себе! – приказывает он, и этому приказу нельзя не подчиниться.

Он встряхивает головой. Наваждения как не бывало. Остается только горькое чувство собственной неправильности.

Он сглатывает, пытаясь отогнать другое видение, которое упрямо лезет на поверхность.

Страх, отчаяние, обида, тоска, скорбь… В голове бьется мысль: «Надо дать ему время. Он успокоится и поймет, что был неправ…» Но душу выжигает горечь от того что он – поверил, а ему – нет…

Сбитый с ног мужчина пытается сесть, потирая поясницу. Внезапно черты его лица искажаются ужасом, черные глаза выкатываются из орбит…

Хриплый, как карканье, вскрик, что-то похожее на «Авада Кедавра!» Мир заслоняет оглушительная вспышка…

Боль. Ужасная боль. Ужасно много боли. Хуже быть не может – так он думает, пока, исхитрившись повернуть голову, не замечает изломанное тело в луже крови.

Все.

Тьма».

Гарет сел в постели, отчаянно пытаясь сообразить, кто же он такой. Чужие эмоции совершенно выбили его из колеи.

«Котенок?»

«Магнус?.. Что это было… сейчас… со мной?..»

«Очередной твой сон, я полагаю».

«Раньше так… никогда…»

Страж не ответил, но от его сочувственного молчания Гарету стало легче. Он не один. И он – это он, Гарет Карсавен, а не тот незнакомец, оплакивающий потерянного друга.

Под ложечкой потянуло сосущей болью. Гарет порылся в тумбочке, но ничего там не нашел и с запозданием вспомнил, что перед сном разделил с Кариной последний кекс.

«Магнус…»

«Ау?»

«Я есть хочу…»

«До завтрака не дотерпишь?»

«Какое там! Еще три часа целых!»

«Ох, котенок… – Страж задумался. – Можно спуститься на кухню и поклянчить у домовиков чего-нибудь вкусненького. Но если тебя заловит Филч…»

«Придется рискнуть», – Гарет торопливо одевался.

«Знаешь что, котенок… Надень-ка ты свою мантию-невидимку. А то как бы твоя стихийная магия в критический момент не отказала».

На это заявление Гарет лишь фыркнул, но совету последовал. Ему и самому было интересно проверить дареный артефакт в деле.

Глава 71

Поход на кухню среди ночи оказался не таким простым, как думал Гарет. Визитная карточка Хогвартса, его знаменитые движущиеся лестницы, по ночам висели неподвижно, а когда Гарет начал разбегаться, чтобы перепрыгнуть на ту сторону, Страж у него в голове завопил не своим голосом.

Пришлось искать обходной путь. Отойдя от шока и перестав заикаться, Магнус взял руководство на себя. В результате очень скоро Гарет перестал понимать, где он находится.

«Направо, налево, направо… прямо… сюда, в проход…»

«Магнус, ты сдурел? Я с голоду помру, пока ты меня выведешь…»

«Ничего с тобой не сделается… Давай сюда, на маленькую лесенку…»

«Это не школа, это лабиринт!»

«Ничего, уже почти пришли…»

«Ма-а-агнус! Я жрать хочу, а ты меня в библиотеку приволок!»

«Все правильно, котенок. Остался последний переход… Зараза!!!»

«Это Филч?! А вдруг его кошка учует меня под мантией?!»

«Непременно учует! Давай проверь, эта… да тише ты! Ага, не заперто… отлично!»

Спасаясь от надвигающегося завхоза, Гарет торопливо нырнул в приоткрытую дверь возле темной ниши с доспехами. Тяжелая створка закрылась за ним неожиданно легко и без малейшего скрипа. Это было хорошо. Плохо было то, что зловредный завхоз ковырялся в коридоре и не уходил.

Гарет перевел дух и огляделся. Комната, похоже, давно уже служила складом. У стен громоздились одна на другую старые парты, облезлые и поломанные. Прямо у ног Гарета лежала перевернутая мусорная корзина с торчащими поломанными прутьями. Из нее высыпались какие-то пыльные клочки. А вот к противоположной стене был прислонен предмет, выглядевший чужеродным среди этих грязных обломков. Казалось, его пристроили здесь временно, чтобы он не мешался в другом месте.

Это была высокая, почти до потолка, массивная золотая рама, украшенная старинным орнаментом. Рама стояла на подставках в виде двух когтистых лап. Что в нее было вставлено, зеркало или холст, Гарет не мог разобрать в полумраке и решился осторожно подойти поближе.

В животе заурчало. Испуганному мальчику этот звук показался громом небесным. Гарет прижал ладонь к животу, другой рукой придерживая подол мантии-невидимки, чтобы не наступить на него и не упасть. Тогда Филч точно услышит, ворвется в комнату и… Об этом лучше не думать.

Подойдя к раме вплотную, Гарет с некоторым разочарованием понял, что это не зеркало, а портрет. Портрет мальчика – пацана примерно его лет – который совершенно терялся на огромном холсте.

«Наверное, у него были очень любящие родители», – подумал Гарет, вспомнив почему-то Дурслей.

Тем временем выяснилось, что этот портрет, как и многие другие в Хогвартсе – живой. Мальчик достал откуда-то большой бутерброд с салом и зеленым луком и принялся неторопливо и очень картинно его поедать. Гарета затошнило, рот наполнился горькой слюной. Он поспешно отвернулся и прислушался, надеясь, что Филч уже ушел. Но нет – завхоз возился в коридоре, кошка скреблась… Он со вздохом вновь повернулся к портрету. Мальчишка откусывал хлеб большими кусками, пальцами заправлял в рот луковые перья, жевал, беззвучно чавкая, и смотрел Гарету в глаза, ехидно и свысока.

«До чего же противный!» – с чувством подумал Гарет, которому опять вспомнились Дурсли. Дадли так делал иногда – становился перед голодным кузеном и пожирал у него на глазах какую-нибудь вкуснятину – кусок торта там, или горячий бутерброд… Только Дадли при этот громко чавкал и ронял крошки изо рта, а этот мерзкий портрет ест беззвучно – и на том спасибо.

Чтобы не смотреть на жующего мальчишку, Гарет принялся изучать потемневшую от времени массивную золотую раму. На ней были выгравированы буквы, которые складывались в слова – абсолютно непонятные слова:

«Еиналеж еечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя»

«Это, наверное, староанглийский, – рассуждал про себя Гарет. – Или старофранцузский… Или еще какой-нибудь язык…»

Придя к этому потрясающему выводу, мальчик снова прислушался. Кажется, Филч ушел!

Гарет поморщился от очередного голодного спазма и осторожно приоткрыл дверь. В нос ударила вонь, но коридор был свободен.

«Вот почему Филч так долго возился! – рассмеялся Магнус. – Его кошка нагадила в коридоре, и он убирал кучку! Пойдем, котенок. Вот там, у самых створок, видишь маленькую лесенку? Правильно, нам туда!»

Дальнейший путь прошел без приключений. Гарета очень тепло приняли кухонные домовики, мгновенно состряпали ему яичницу с беконом, выдали к ней кружку горячего шоколада и два больших пирога с рисом, а также пригласили заходить в любое время дня и ночи. Мальчик наконец-то смог «заморить червячка» – который, гад, разросся уже до целой анаконды.

Обратно в башню Гарет тоже добрался без проблем. Он шел не торопясь, запоминая дорогу. Приятная тяжесть в желудке настроила его на благодушный лад, и даже мальчишка с картины уже не казался таким противным.

«Может, его нарисовали с бутербродом в руке, – сонно подумал Гарет, забираясь под одеяло. – И он, бедный, уже сколько лет все ест его да ест… и ест… и ест…»

С того знаменательного разговора на уроке ночь со среды на четверг окончательно закрепилась за вещими снами. Гарет далеко не всегда мог разобраться в том, что ему привиделось, но терпеливо и скрупулезно записывал все подробности в дневник, подаренный Блисс. Обрывки разговоров между незнакомыми людьми… сцены сражений… романтические парочки… Иногда проявлялись бытовые сценки из Карса, например, такой сон:

«Отец подсаживает замершую от счастья Фэй в седло. Толстенький мышастый пони стоит смирно, и Гарет без труда узнает его. Это Крепыш, умный пожилой мерин, с чьей помощью и сам Гарет несколько лет назад постигал основы верховой езды.

Отец отходит назад, распуская корду. Фэй напряжена, на ее личике страх мешается с восторгом. Рыжеволосый полуэльф улыбается ей так, как только он может улыбаться – и мордашка Фэй озаряется ответной улыбкой. Она больше не боится – ну, почти!..

Отец причмокивает губами, и пони неторопливо трогается с места. Он идет спокойно, чуть вразвалочку, и Фэй быстро привыкает к этому мерному покачиванию, и даже отрывает одну руку от луки седла, чтобы храбро помахать папе…

Вечером того же дня Фэй сидит за столом и старательно рисует картинку, высунув от усердия кончик языка. Колобочек с растопыренными лапками примостился на толстой гусенице – Крепышу достались в подарок от художницы две пары дополнительных ног».

Гарет даже не очень удивился, когда вместе с очередной почтой он получил именно эту, приснившуюся ему, картинку. На обороте красовалась пояснительная надпись:

«Гарит это я Фей. Папа учит миня ездеть вирхом».

А время шло. Маленькие алаки благополучно вылупились и без особых проблем миновали первую неделю младенчества. Правда, для их хозяев все было не так просто: преподаватели были вовсе не рады присутствию крошечных дракончиков на уроках. И если профессор Флитвик довольно легко поддался на уговоры, то гриффиндорского декана пришлось умолять почти час, а сурового зельевара Драко и Гарет уламывали попеременно, пока не охрипли.

Было даже маленькое происшествие: Розочка, питомица Блисс Забини, нашипела на Аргуса Филча и укусила его за палец. Блисс не наказали, потому что завхоз начал первым: он принял маленькую алаки, обвившуюся вокруг шеи хозяйки, за какой-то диковинный артефакт, и начал орать на девочку, не на шутку испугав ее. А когда он протянул руку, чтобы сдернуть «артефакт»… Все это вылилось в большой скандал, но за Блисс вступились деканы Райвенкло и Слизерина, так что в конечном счете влетело именно завхозу.

Хагрид, у которого вылупилась маленькая драконица цвета старого золота, пребывал в неистовой радости и порхал вокруг своей Пусечки, как исполинский шмель. Драко хихикал, что полувеликан похож на маленькую девочку, которой подарили долгожданную куклу. Отчасти это было правдой – помимо кучи игрушек, горки и качелей, Хагрид еще раздобыл где-то ворох кукольных одежек, в которые наряжал свою питомицу. Малышка алаки не возражала, похоже, ей это даже нравилось. Но Гарет в жизни не видел более потешного зрелища, чем крошка драконица в кружевном чепчике с кокетливыми завязочками и длинном розовом платьице, из-под которого торчал хвостик.

Глава 72

«– … и никто не принимает меня всерьез! Вот если бы я провернул что-нибудь такое…

Голубоглазый блондин, очень похожий на Драко Малфоя, но постарше, лет четырнадцати-пятнадцати, восседает на табурете у барной стойки. Бар кажется Гарету знакомым, но что это за место, он понимает только когда собеседник мальчика поворачивается к нему лицом. Том из «Дырявого Котла». Только выглядит он не так – помоложе, что ли?

– А что «такое» ты имеешь в виду, Лориан?

Мальчик на мгновение теряется. Он одет необычно, по нынешним меркам. Черная шелковая мантия сильно приталена и похожа на девчоночье платье, а на рукавах – серебристая шнуровка. Мальчик Лориан теребит кончик шнурка…

– Ну я не знаю… Что-нибудь грандиозное… – тут его глаза загораются. – О, придумал! Можно вызвать демона! Точно, у нас есть книги по ритуальной магии! Спасибо, что подкинул мне отличную мысль!

Он вскакивает с табуретки, но тут же вынужденно шлепается обратно, потому что резко помрачневший Том кладет ему на плечо тяжелую руку.

– Сядь, Лориан. Сядь и выслушай меня. Вызвать демона – самая плохая идея, которая могла придти тебе в голову!

– Почему?!! – возмущенно вскидывается блондин.

Том вздыхает. Начинает переставлять кружки, грохая ими о стойку и намеренно отводя глаза.

– Возможно, я кажусь тебе замшелым стариком, – наконец произносит он. – Таким старым пнем-перестраховщиком, который и помыслить не может о нарушении закона… Так или не так?!

Мальчик сбит с толку.

– Нуууу… – тянет он.

– Я тоже был молодым, Лориан. Тоже был юным, горячим и безголовым… вроде тебя… И был у меня хороший друг…

– А как его звали, твоего друга? – бесцветным тоном спрашивает Лориан. Явно из вежливости, ему ни капельки не интересно.

Том печально усмехается.

– А звали его… – он шевелит губами, но слов не слышно. Но блондин подскакивает на табуретке.

– Как?!!!

* * *

, – опять не слышно, – твой друг?!! Почему?.. – ему не хватает слов, – а почему ты… он…

– Почему я здесь, хочешь ты спросить, да, Лориан? Почему стою тут за стойкой бара, который существует, будем честными, в основном на деньги твоего отца? Почему не рядом с

* * *

, плечом к плечу, как подобает друзьям? Это ты хотел спросить?

Мальчик нерешительно кивает.

– Потому что, будучи твоих лет, мы обожали рыться в древних секретах. Темная магия, тайные ритуалы… все это казалось нам таким завлекательным… И однажды мы додумались вызвать демона…

Том ненадолго замолкает и смотрит вдаль.

– Знаешь, что самое трудное при контакте с демонами? Нет, не сам ритуал. Он, конечно, нудный и муторный, требует тщательности и отнимает много сил… Самое трудное, Лориан – это загнать демона обратно.

На личике блондина – гримаса изумления.

– Да, именно так. Самое трудное – загнать его обратно, потому что уходить он, падла, не хочет! Наш, человеческий мир, для демонов – раздолье, охотничьи угодья! Слабые, мягкотелые людишки, сильный маг – один на миллион… Знаешь, иногда мне кажется, что все эти ритуалы вызова придумали сами демоны… чтобы иметь возможность безнаказанно порезвиться… абсолютно безнаказанно…

– Экзорцисты… – тихо напоминает Лориан.

– Экзорцисты… Не смеши ты меня, сынок… Экзорцисты не убивают демонов, они изгоняют их. То есть, принудительно возвращают в родной мир. – Том снова замолкает на несколько секунд.

– Магов, способных уничтожить демона, можно пересчитать по пальцам. Одной руки. И это умение забывается. Собственно, оно запрещено вместе с демонологией. Так-то вот, сынок…

Некоторое время молчат оба. Наконец Лориан робко нарушает тишину:

– А… ты… ну, у тебя-то все прошло нормально? Ну, ты же вызвал демона – и жив… и

* * *

жив…

– И я жив, и

* * *

жив, – кивает Том. – Да, когда-то мне казалось, что все кончилось нормально. Только лет через двадцать я понял, что демон не вернулся обратно. Он вселился в моего друга.

– И… ты… сразился с ним?

Том горько улыбается.

– Я попробовал… Слава Мерлину, мне хватило ума скрыть знание о его истинной природе… Ты можешь презирать меня, Лориан, но я сбежал. Сбежал и спрятался. И прячусь до сих пор… – он замолкает. Мальчик съеживается на табурете, засунув руки в рукава мантии.

– Мой отец… знает?

– Знает.

– И молчит?

– Молчит. И ты будешь молчать. Иначе мне придется стереть тебе память».

Поставив точку в дневнике, Гарет задумался, пытаясь вспомнить среди портретов, виденных в Малфой-мэноре, хоть одного Лориана. Не вспомнил, но это и неудивительно – предков и родни у Люциуса Малфоя было великое множество, весь дом увешан их портретами. Лучше спросить у Драко.

Случай поговорить представился в тот же день после лекции по Трансфигурации, когда они спускались на обед. Драко буквально распирало от смеха.

– Я вчера бегал к Хагриду, – делился он, – знаете, как он свою Пусечку спать укладывает?

Сиреневая с перламутровым отливом алаки возбужденно свистнула и махнула крылом, задев хозяина по щеке. Драко приостановился и погладил малышку.

– Моргана, перестань… так вот, он ей на дудочке играет! «Спи, моя радость, усни!» Гарри, ну ты помнишь, какая у Хагрида флейта, он тебе на Рождество дарил! Бедную дракошку одним звуком вышибает в нирвану!

Рон фыркнул от смеха, и его золотистый Снитч возмущенно застрекотал, вцепившись коготками в воротник мантии.

– А он и говорит: «Вот, мол, как они хорошо под музыку-то засыпают! Пушок, как флейту слышит, сразу зевать начинает!»

Внезапно Моргана и Снитч подобрались и хором зашипели. Гарет как бы невзначай оглянулся.

– Квиррелл… – прошептал он.

Фигура в лиловом тюрбане с отстраненным видом проплыла мимо мальчишек. Дождавшись, пока «двудушный» скроется из вида, Драко прошипел:

– Ты думаешь, он подслушал?

Гарет лишь пожал плечами. Настроение у всех троих сразу испортилось. Даже дракончики притихли и нахохлились.

– Да, кстати, Драко, – вспомнил Гарет уже когда они сходили с лестницы и алаки начали вести носами, ловя вкусные запахи, – Лориан Малфой тебе кем приходится?

– Это смотря какой Лориан, – буркнул Драко, – их в семье целая куча была. Правда, в основном в Средние века…

– Нет, этот, наверное, ровесник дяди Люциуса, – мысленно прикинул Гарет, – или немножко постарше…

– Тогда, скорей всего, папин кузен. Лориан Гиперион Малфой. Он был старше папы на тринадцать лет. Погиб во время Второй Магической войны… ну, с Темным Лордом. Тогда наша семья раскололась. Дед Абраксас принял сторону Лорда, а его старший брат Гиперион – Дамблдора. И вся их ветвь сгинула, кроме самой старшей дочери. Ты будешь смеяться – это бабушка Невилла!..

Рон криво усмехнулся.

– Все чистокровные семьи друг другу в какой-то мере родственники. Гарри… если ОН все же… – он кивнул в сторону преподавательского стола, где восседал Квиррелл.

– Встретимся сегодня после ужина! – скомандовал Драко, прежде чем отойти от райвенкловцев.

– Обговорим, – кивнул Рон.

Гарет беспомощно закатил глаза.