Текст книги "Конец кошмара (СИ)"

Автор книги: Swfan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

95. предпоследняя

– Ду?

Дудочка удивлённо наклонила голову.

– У всех остальных были причины. Мясо хотел, чтобы весь мир познал телесное удовольствие. Безымянная хотела забвения. Половника хотел создать человеческую общность, сделать людей частью самого себя и тем самым разрушить границы между ними.

– Мне всегда нравились твои тирады, Ду, очень образно.

– А чего хочешь ты?

– А чего хочешь Ты? – одновременно со мной сказала другая дудка в охотничьей шляпе и показала курительной дудкой на дудку.

Повисли тишина.

Наконец дудка (главная) наклонила голову и ответила:

– Вообще… я хочу быть дудкой.

– И всё? – удивился я.

– Ду, – пожимая плечами ответила дудка. – Мы психи, Алекс, а не философы. Иногда мы просто ку-ку, в смысле, ду-ду.

– … Ясно.

– Благодарю. Кстати, если хочешь ещё говорить, говори быстрее. Совсем скоро ты станешь дудкой.

Я кивнул.

– Ты хочешь, чтобы Таня тоже стала одной из Вас?

– …

– Ты мог превратить её, я прав? Когда впервые появился Половинка. Ты не стал. Даже если ты хочешь…

– Дудеть.

– … Даже если ты этого хочешь, ты оберегаешь её от своего безумия.

– И что? – немного раздражённо спросила дудка. – Делаю как хочу. Я псих, мне можно.

– Уверен?

– Ду.

Я мельком посмотрел на свои руки. Теперь не только пальцы, но сами ладони постепенно становились золотистыми и заворачивались в трубочки. Я чувствовал, как в них струится воздух, превращаясь в протяжённый свист.

Времени оставалось всё меньше и меньше. С одной стороны, я пытался подкосить своими вопросами идеологию дудки; с другой, отчаянно пытался настроиться на великую веру, которая спасла меня в битве против Половинчатого человека в мире Тали. Я пытался сделать это с самого начала нашей «игры» и даже превратил свой мир в своеобразную антенну для этого.

Моё творение было предельно нормальным и заурядным, а потому должно было представлять собой своеобразную путеводную нить к безграничной нормальности.

Я был уже близко. У меня почти получилось её нащупать. Мне просто нужно было ещё немного времени.

– Если ты псих, – сказал я, стараясь сохранять размеренный голос, не позволяя ему превратиться в свист, – почему ты не хочешь этого исправить?

– Ду? – удивлённо посмотрела на меня дудка.

– Психи обычно верят в собственное помешательство. Если они этого не делают, значит, они не совсем безумны.

– Хм… Иногда – раздражённо сцепляя своим маленькие ручки (До Ре) заговорила дудка, – ты бываешь очень душным, Алекс. Ду.

– Ду? – спросил я и вдруг понял, что мои губы тоже завертелись, заблестели и стали превращаться в маленькую дудочку.

– Ду; всё дело в абсурдизме. Я псих, и в то же время моё безумие тоже представляет собой философию, просто безумную, и не философию, но просто безумие.

– Но… ду… ты… ду… говори… ду… что у тебя нет… ду… филоду…

– Ду, но в этом и суть, Алекс! Я много чего говорил. Я псих. Поэтому я говорю то, что не имеет смысл, и ду то, что имеет смысл, но тоже не имеет смысла. Понимаешь?

– Ду… просто… прячешься.

– Прячусь? – нахмурилась дудка.

– Ты… ду… не псих… Ду… ты ду… себя… ду… просто потому что ты… потерял, нет, убил свою Таню.

– … Знаешь, Алекс, – сказала дудочка после продолжительной паузы голосом, в котором больше не было свиста, но который напомнил мне голос обыкновенного человека. – Мне надоел этот разговор.

В ту же секунду раздался трепет, и тысячи миниатюрный дудочек стали покрывать моё тело, изрыгая плоть и кровь и издавая ужасающий рёв. Дудочка протянула свою ноту, собираясь коснуться моего лица, и тут…

– Мне тоже, – сказал я и схватил её за руку.

В ту же секунду мириады дудочек, в которые изгибалось моё тело, выпрямились и загорелись золотистой чешуёй. А затем и она стала разлетаться на куски, открывая обыкновенную человеческую кожу. Внутри и вокруг меня вспыхнула безграничная вера, которая пронизывала все разумные создания; дудочка покрылась мириадами трещин, но затем её глаза… да, у неё были глаза, огромные, незримые, которые простирались на мириады миров… вспыхнули, и раздался ужасающий рёв.

Мир затрепетал, вихри серого тумана стали пронизывать реальность, я вскинул руку и ударил булавой в самую пучину бездны.

В последнюю секунду у меня перед глазами мелькнули Ямато, Натаниэль, Принцесса, Пирайя, Крис, Леон, Тали, Аня, Таня… и тысячи других.

Секунда прошла.

И протянулась вечность.

…

…

…

96. Конец

– Татьяна?

– А?

– Читайте абзац.

– Хорошо… Эм… А на какой странице, ещё раз?..

Утро. Классная комната. Дети сидят за партами и читают (по очереди) текст. Старая учительница качает головой и говорит:

– Следующий.

Таня цокает языком, снова подпирает подбородок ладонью и смотрит на ясное голубое небо за окном.

Зевает.

В конце урока она хватает портфель и выходит в коридор. Другие дети общаются, ругаются, смеются – Таня сидит в своём телефоне и лениво листает последние новости.

Не то чтобы у неё не было подружек, – не было, но суть не в этом, – просто сегодня она проснулась в особенном меланхоличном настроении и ей хотелось немного побыть в одиночестве.

Именно поэтому, во время большой перемены, которую знаменовал собой обеденный перерыв, она решила не спускаться в столовую, – из которой всё равно разило молочным супом, – но стала подниматься наверх, наперекор всем прочим детям.

Наконец она миновала четвёртый этаж, перевела дыхание и присела на рюкзак, высунув ноги через перила.

Некоторое время она смотрела на школьников, которые толпились на ступеньках, неторопливо сползая вниз; когда лестничный пролёт освободился, Таня сунула руку в карман за телефоном, как вдруг за спиной у неё раздался скрип.

Она резко повернулась, звонко и больно ударяя коленки, поморщилась, а придя в себя увидела, что дверь на крышу приоткрылась.

Призрак?

Нет.

Обыкновенный ветер.

Таня помялась, затем хмыкнула и перешагнула за порог; потом закрыла дверь и повернулась, пробегая глазами синеву окружающего пространства.

Воздух на крыше немного отличался от того, который был в помещении и просто на улице. Он казался напряжённым и свободным. Возможно, причиной тому была высота, хотя скорее всего, думала Таня, ей это просто кажется.

Она достала пакетик апельсинового сока, воткнула трубочку и присела на рюкзак. И стала сидеть: смотреть на небо, на высотки, которые возвышались за пределами школьного дворика, на облака, которые напоминали огромный ледник, и чувствовать ветер на своей коже.

Ещё три урока, размышлял девушка. Потом свобода. Она пойдёт домой, зайдёт в магазин, покачается на качелях во дворике своего дома – в первую очередь для образа, а не развлечения… в общем, будет жить обыкновенной жизнью обыкновенной пятнадцатилетней…

Нет… Прошу прощения. Шестнадцатилетней школьницы.

Кажется, я забыл про её день рождения.

Сложно всё упомнить в моём текущем состоянии.

Я вздохнул, закрыл глаза, открыл, и в следующую секунду ветреная крыша сменилась на просторный кабинет. Со всех сторон последнего стояли книжные полки, на которых размещались занятные приспособления – корабли в бутылках, разноцветные шарики и так далее. В дальнем конце помещения находился деревянный стол, за которым сидел старик. Наклонив голову, он работал над неким документом, но вот его взгляд приподнялся, вертикальные зрачки стали ещё немного уже, а на губах появилась лёгкая улыбка.

Я повернулся, посмотрел на гостя… нет, гостью, которая приоткрыла дверь и прошла в кабинет, и сморгнул.

Следующий образ: Ямато бойко тянет руку на уроке.

Следующий образ: Тали неловко пытается играть на пианино.

Следующий образ: Крисс стоит на вершине утёса возле могилы, а рядом с ней…

Следующий образ, следующий, следующий… они сменялись с головокружительной быстротой – картины безграничной вселенной, которую невозможно было уместить в единственном сознании.

Смотреть слишком пристально было опасно. Ведь прямо сейчас все они находились только у меня в голове. Все они были подобны моему воображению, а последнее имеет свойство меняться от малейшего напряжения воли…

Прямо себя у меня ещё получалось подавлять её разрушительную силу, но совсем скоро это станет невозможно. И тогда мир снова изменился. Развалится. Треснет.

Благо, был один способ этого избежать, но сперва…

Я снова сосредоточился, и постепенно мириады картин, которые проносились у меня перед глазами, вновь обрели очертания крыши под ясными голубыми небеса. Таня стиснула пакетик и положила в рюкзак. Затем проверила время на своём телефоне. До начала урока оставалось всего несколько минут. Она наигранно вздохнула и пошла назад.

Девушка открывала железную дверь, когда за спиной у неё…

– Обернись.

– А?

Она повернулась и рассеянно уставилась на безлюдную белую крышу.

Никого.

Только ветер свистит через решётки парапета.

Таня помялась и спросила:

– Вы призрак?

Тишина.

– Бу! – крикнула Таня.

Тишина.

Девушка пожала плечами, вернулась в помещения и закрыла за собою и передо мною дверь.

Тук.

Я вздохнул, посмотрел в небесную бездну и медленно прилёг на крышу.

Вот и всё.

Действительно, есть один способ не позволить моей воле поглотить мироздание. Верный и немного забавный.

…Дул ветер.

Тянулись облака.

Дети собирались на уроки.

Перемещались стрелки часов.

Девочка бежала по лестнице, протирая слёзы, которые неожиданно выступили у неё на глазах.

Я медленно.

Медленно.

Погружался в сон…

…

…

…

Конец.

…

…

…

?

1231902912838130120384210203991203895012

1231902912838130120384210203991203895012

Кроны хвойных деревьев простираются в фиолетовое небо.

Я смотрю наверх; затем вокруг себя, на чёрные стволы.

Я снова здесь… но где? Передо мной ручей; за ним насыпь; на ней чернеют хвои; между ними проглядывается холм и строение на вершине:

Башня.

Последняя загадка.

Я переступил через ручей и стал подниматься наверх. Тропинка была ухабистой и тернистой. Иной раз она вынуждала карабкаться, и мне приходилось подбирать упавшие ветки, используя последние, как трость. Они быстро ломались и в то же время позволяли мне забраться ещё немного выше.

Наконец, преодолев особенно высокий склон, я оказался на мощёной дорожке, которая, образуя золотое сечение, заворачивала вокруг горы и поднималась прямо к радиобашне. Я мог запросто срезать, сократить дорогу, но в итоге решил не торопиться и, соблюдая ритуалы этого места, прошёл по тропинке.

Башня была закрыта. Дверную ручку пронизывала тёплая вибрация. Я потянул за неё, и дверь приоткрылась.

С другой стороны находился обыкновенный зал, заставленный всевозможной аппаратурой. А ещё: люди.

Почти.

Возле окна стояли Ямато и Натаниэль.

Левее от них: скелет, который держал на руках младенца.

Маленькая ящерка сидела на пульте управления, за которым сидел Луи.

Все они смотрели на меня.

– Ты понял? – спросила Ямато.

– Вспомнил? – спросил Леон.

– Ты знаешь? – спросил Натаниэль.

– 1231902912838130120384210203991203895012…

– Именно столько раз, – проскрипел скелет, – повторяется цикл.

– Цикл? – спросил я.

– Энтропия, – сказала Ямато.

– Энтропия…

Вдруг передо мной мелькнула женщина с фиолетовыми волосами. Доктор Сигеру говорила об этом. Энтропия. Материальный барьер. Разложение. Разница…

– Естественный процесс, – сказал Леон.

– Мир серого тумана… мир сознания и материальная реальность не имеют различия.

Сперва существует единая реальность, которую поддерживает коллективное сознание… постепенно, частное (фантазии конкретных разумных созданий, точки наблюдения, Кот Шредингера) начинает преобладать. Энтропия разъедает материальную реальность, превращая её в серый туман. В сером тумане возникают сильные индивидуальные сознания, которые пытаются перестроить его по своему разумению. Владыки Кошмара. Когда среди них остаётся только один, он превращается вселенную в новый цельный мир, которую поддерживает коллективное сознание; постепенно, частное (фантазии конкретных разумных созданий, точки наблюдения, Кот Шредингера) начинают преобладать… Всё это происходило уже…

– 1231902912838130120384210203991203895012… и более раз.

– Вот как…

Я задумчиво кивнул.

Когда я победил дудочку, я стал единоличным владыкой кошмара и правителем серого тумана. После этого я обнаружил, что моя воля начинает поглощать реальность. Окружающий мир сливался с моей фантазией. Поэтому я стёр воспоминания про себя всем живущим (ибо чем меньше ты знаешь про кошмар, тем меньше вероятность его потревожить) и погрузился в сон, пытаясь усыпить собственную волю, чтобы реальность, за которую я боролся, в которой Таня свою вела обыкновенную жизнь, сохранила целостность.

Видимо, рано или поздно меня снова ожидало разложения на серый туман, как и первичную реальность 1231… раз назад.

– А это место? – спросил я.

– Убежище.

– Обитель.

– Свалка.

– Все мы сотворили новый мир, но затем наше сознание распалось вместе с энтропией серого тумана. Мы есть осколки. Воспоминания. Призраки.

– И я так полагаю, вы уже пытались остановить энтропию?

– Да. Это невозможно. Пока ты спишь, ты модулируешь реальность и сознание прочих разумных существ в своём сознании. Постепенно, они обретают всё большую власть. Твоё сознание раскалывается на части, образуя серый туман…

– А если проснутся, мир будет уничтожен, ведь он находится у меня в голове… – сказал я, присаживаясь на кресло.

– Верно.

– Верно.

– Верно.

– Верно.

– Верно.

– Ха… А сами вы почему не пробовали просыпаться?

– Это…

– … к тебе вопрос.

– Мы всего лишь…

– … осколки твоего сознания.

– Хороший аргумент… Значит, теперь мне снова нужно выбрать? В… какой там? 123+ раз?

Никто не ответил, но все смотрели прямо на меня. Они показали на пульт управления. С одной его стороны была белая кнопка: «Спать», с другой чёрная: «Проснуться».

Тяжкий выбор.

Дремать, пока энтропия снова не уничтожит реальность через пару сотен тысяч лет (неторопливый процесс), или уничтожить её самостоятельно, собрав всю мою волю и проснувшись после вечной дрёмы… Куда?

Я посидел, покрутился на кресле, затем поднялся, подошёл к пульту управления…

…И нажал.

Зона кошмара, или

Исток бытия на границе всего сущего

Конец