Текст книги "Прародитель Магии Том III (СИ)"

Автор книги: Swfan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

140. Фарс

140. Фарс

Эрхан бежал вниз по склону заснеженной горы. Грубые камни раздирали его стопы. Он хлестал ногами о землю. За его спиной раздавался грохот – размеренный, страшный и неуклонный в своём приближении. Мальчику было страшно. Поэтому он бежал.

Снова и снова яркий свет вспыхивал на горизонте, а потом медленно, постепенно угасал, как будто растворяясь в снегу. Эрхан подумал: нужно после такой вспышки улучить момент и нырнуть в тень. Тогда Джозеф не сможет его найти. А хотя нет, сможет. Обязательно сможет. Он тогда снова озарит всю гору и вытащит Эрхана; на втором ранге Тень не могла перемещаться. Мальчик бежал. Грохот за ним стремительно приближался, но оставалось ещё, наверное, метров пять между ними – поэтому Эрхан удивился. Удивился, когда эти пять метров, которые он себе так ясно воображал, и считал, вдруг исчезли в один миг, и крепкий стальной хват зажал ему плечо.

Эрхан попытался развернуться, но его плечо заныло. Мальчика приподняла цепкая рука. Эрхан брыкался и вдруг снова – вспышка света. Мальчик улучил момент. Он пырнул копьём себе за спину, но не в Джозефа, а ниже, в его тень.

Профессия Эрхана работала таким образом, что на Втором ранге прятаться можно было только в большие тени. Нельзя было прятаться в свою собственную тень. И ещё всегда нужно было прикасаться к той тени, в которую ты прячешься. Поэтому Эрхан, как бы ему этого не хотелось, не мог убежать в тень своего копья. Он вытянул копьё назад и соприкоснулся, через него, с тенью Джозефа. Мальчик исчез, и вынырнул спустя всего секунду – вспышка померкла – у мужчины за спиной. Эрхан ударил в эту спину копьём. Копьё прошло насквозь. Вдруг Джозеф весь стал тёмным, чугунным. Он повернулся, и копьё вырвалось из рук Эрхана. Оно застыло в груди мужчины.

Теперь мальчик был безоружен. Он снова побежал. В гору. Долго он бежать не смог. Джозеф нагнал его моментально. Огромные руки обхватили голову мальчика, и уже готовы были её свернуть – Эрхан вспомнил, вспомнил как много раз он собственными глазами видел, как эти руки сворачивали толстые, мускулистые шеи – и вскрикнул. Вдруг Джозеф отпустил его. Он шагнул назад.

Два маленьких, жалких огонька, похожих на свечки, которые вот-вот погаснут, горели в груди юноши, который шатался на ветру и глотал слёзы.

“Неплохая идея. Если ты взорвёшь себя у меня действительно не будет материала для жертвы. С другой стороны, ты умрёшь, Эрхи. Поэтому ты не взорвёшь себя. Ты просто грозить мне. Долго ты так не сможет. На втором ранге у тебя… Как плохо с цифрами на такую голову… Долго ты не сможешь. У тебя пара минут прежде чем вся твоя манна выгорит и всё, не будет взрыва”.

Эрхан ему не ответил. Мальчик отступил назад. Потом сделал ещё один неловкий шажок и чуть не упал. Он развернулся и снова побежал по склону. Джозеф смотрел ему в спину. Опять и опять блестели, и меркли, как фейерверки, вспышки. Мужчина вырвал копьё у себя из груди. Он отбросил его куда-то далеко и медленно пошёл в гору, всунув руки в карманы.

Эрхан стоял на плоской площадке возле вершины. Мальчик скорчился. Он кашлял кровью. Живот его вдавился в рёбра, его свело как сводит мышцу. Эрхан глубоко вдыхал и выдыхал кровавые брызги. Тёмные огоньки гремели у него в груди, и каждый раз, когда они так гремели, ему казалось, что вся кровь в его венах начинает идти вспять. Как будто тяжелые, грубые руки, чей отпечаток он ещё чувствовал у себя на плече и на горле, сворачивают ему мозг. Мальчик повернулся. Его пустые как стекляшки глаза отражали вспышки света. Эрхан попытался опереться на своё копье – но у него не было копья. Он был безоружен. Вдруг мальчик заметил, что всё это время что-то сжимает в руке. Он раскрыл свою ладонь и увидел сверкающий золотистый цветок. Он был мятый, но светлый и душистый.

Золотой подснежник.

Это был ингредиент, чтобы стать магом Пятого ранга, по крайне мере так ему рассказал Джозеф. Начиная с Четвёртого ранга каждый ингредиент представляет собой что-то необычное, особенное, что-то, что нарушает привычный порядок вещей. В таких ингредиентах повышенная концентрация манны.

Эрхан уже больше двух лет был на Втором ранге.

Если…

Больше юноша не думал. Там, внизу, на склоне, очень ясно захрустел снег. Джозеф был уже рядом. Эрхан смял цветок и просунул его в своё окровавленное горло, и заглотил его, вместе с кровью.

Когда Джозеф поднялся, своим размеренным, неторопливым шагом, его ослепили золотистые огоньки. Он прикрыл глаза ладонью. Два сердечка… нет, три сердечка бурлили в груди мальчика. Они освещали изнутри его кости и подчёркивали тысячи маленьких трещин, которые покрывали его грудную клетку. Глаза Эрхана горели тяжёлым золотым светом. Кровь вырывалась у него из носа. Волосы его падали на снег вместе с кожей. Джозеф сказал, без улыбки:

“Нельзя есть неподходящие ингредиенты и насильно открывать сердца, Эрхи. Это опасно. Разве я тебя этому не учил? Теперь ты точно труп. Даже если ты победишь меня, ты всё равно умрёшь. Но давай поверим в чудо. Ты выживешь, но всё равно станешь калекой. Ты не сможешь даже ходить. О магии не может быть и речи. Помнишь, каким жалким ты был тогда, в… В… Я потерял мысль…” Прошептал мужчина очень грустно и притих. Потом снова заговорил:

“Ты страдаешь, да? Тебе больно Эрхи? Давай закончим поскорее”. Он бросился на своего ученика. Эрхан тоже бросился. Кипящая манна вырывалась из него как пар из закупоренного чайника. Его поры брызгали кровью. Его кулак и кулак Джозефа столкнулись. Рука Эрхана треснула. Но и стальной кулак мужчины тоже скривился. Джозеф ударил Эрхана в лицо. Мальчик устоял. Он вдавил свои ноги в снег, глубоко в землю и устоял. А потом ударил ещё раз. И его ударили. И он ударил.

Эрхан больше не думал. Джозеф тоже почти не думал и просто бил. Ему так было проще. Когда он пытался думать, у него рука не поднималась. А вдали до сих пор пылало яркое зарево. Где-то там, на горизонте, сражались великие маги.

Вспышка света.

Эрхан заметил лёгкую улыбку на лице Джозефа. Кажется, это была не жалость. Кажется, это было…

“Прости, Эрхи”. Сказал мужчина и в руках его появился чугунный кинжал. Эрхан нашёл в себе силы отвернуться. Лезвие пронзило половину его зрения. Жгучая боль, как будто раскалённый песок, наполнила вспоротый глаз. Левый или правый – Эрхан уже не разбирался. Мальчик прочитал заклятие. Повторил за Джозефом. В его руке тоже появился маленький костяной ножик. Юноша кинулся вперёд. Он целился в сердце мужчины. Джозеф был ранен. Его тело усеивали вмятины. Его чугунная кожа местами уступила место простой, человеческой.

Джозеф замахнулся кинжалом. Мужчина всё рассчитал. Сейчас всё закончится. За время битвы Джозеф несколько раз уже мог просто, одним движением, убить мальчика; он этого не делал, потому что сперва ему нужно было высушить Эрхана, заставить его сжечь всю свою манну, чтобы больше он не грозил себя уничтожить. Но Джозеф увлёкся. Голова его сейчас действительно скверно работала. По неосторожности он позволил себя ранить. Он не следил за собственной манной, и она тоже теперь была на исходе. Эрхан неплохо сражался… Но это было уже не важно. Всё должно было закончиться. Джозеф всё рассчитал. Он шагнул вперёд и так повернулся, чтобы любой удар, направленный ему в сердце, прошёл мимо. Сам он пырнул Эрхана в грудь.

Сейчас всё закончится. Всего один удар. Главное, чтобы у него не дрогнула рука…

Брызнула кровь.

Снова яркая вспышка на горизонте.

И всё застыло.

141. Просто Случайность

141. Просто Случайность

Случилось нечто удивительное. Джозеф сперва ничего не понял. Мужчина нахмурился. Далеко не в первый раз, особенно когда он был на сильных седативных веществах, – и особенно когда он смешивал сильные седативные вещества с психоделиками – с ним происходил такой своеобразный конфуз, когда он в течении нескольких секунд не понимал, что происходит и где он сейчас находится. Логические связи у него в голове ломались, и он обнаруживал себя в совершенно непонятном мире, который мог только наблюдать, но влиять на который он не понимал даже как.

Вот, сейчас происходило что-то такое. Странное. Он почему-то сделался очень слабым и упал на колени. Сердце его как будто выдохнуло всю свою жизнь. Мальчишка, как его звали… Эрхан, да, Эрхи, держал костяной ножик. Ножик, он, кажется, пронзал Джозефу грудь. Сердце. Настоящее, человеческое. Как странно!

Джозеф не понимал, как такое могло произойти. Он ведь, кажется, всё рассчитал. Он заранее увернулся от удара, который мог быть направлен в его сердце. Он всё продумал, всё, если только… Джозеф присмотрелся в лицо, в глаза мальчика, дрожащие как огромные слезинки. Они были растеряны, они были испуганы.

“Ах, вот как…” Подумал он про себя, или сказал, Джозеф уже не совсем понимал. Вот как. Рука мальчика дрогнула. В самый последний момент мальчишка не смог ударить своего учителя в сердце, его рука дрогнула, – Джозеф этого не предвидел и просто насадил себя, своё сердце на его жалкий костяной ножик.

Как странно.

Какая глупая оплошность.

Надо о ней подумать.

Но как сложно, как сложно думать и стоять! Джозефу захотелось прилечь. Он прилёг, разложившись на мокрый и кровавый снег.

Эрхан вздрогнул. Его руки размякли. А мужчина прилёг, с кинжалом в груди. И лежал. И молчал. Эрхан испугался и подбежал к нему, он хотел помочь, но упал лицом в снег. И тогда страшная боль наполнила юношу, заполнила его до краёв как будто с него содрали кожу, со всех его внутренностей стёрли плоть и засыпали всё мелкой стеклянной стружкой. Но он был таким слабым, что не мог даже зареветь.

Учитель и ученик лежали на земле. Уставшие и разбитые.

Разум Эрхана помутился. А потом он услышал голос. Тихий и спокойный:

“Третий карман сверху. Достань-ка, мелкий”. Эрхан с трудом начал рыться в своих карманах. Джозеф смотрел на него неподвижными глазами. Потом юноша опомнился. Он взялся за подол пальто Джозефа и вытащил небольшую колбочку.

Джозеф приподнял голову.

Мальчик влил содержимое ему в рот и опустил дрожащие, сломанные руки на колени. Он волновался, ему было страшно за своего учителя, и он надеялся, что таинственное снадобье может спасти ему жизнь.

Джозеф вдохнул и вдруг закашлял. Он повернулся, и кислая кровавая горечь вырвалась у него из горла. Он стёр её с губ дрожащей рукой и глубоко вдохнул.

“Всегда беру с собой, на всякий случай. Прочищает кровоток. Не хочу умирать пока в голову бьёт всякая дрянь”. Сказал тихим голосом мужчина.

Эрхан вздрогнул.

Джозеф повернулся к нему и сказал:

“О себе бы беспокоился. Я-то ещё могу выжить, а ты труп”.

Эрхан хотел ему ответить, но стоило мальчику открыть рот, как он начал кашлять кровью. Он кашлял и кашлял, пока густая кашица вырывалась на землю. А вместе с нею выпал его зуб. Потом ещё один. Волосы мальчика сыпалась на землю. Он становился похож на старую куклу. Джозеф наблюдал за ним спокойными глазами. Потом он сказал:

“Левый карман, снизу”. Эрхан дрожащими руками достал из кармана книжку. Ту самую записную книжку.

“Последняя страница”. Продолжал Джозеф, поворачивая голову к небу.

Эрхан попытался открыть её, но книжка выпала у него из рук. А потом на неё посыпалась ногти мальчика. С его опухших, голых пальцев капала кровь.

Он с трудом открыл последнюю страницу, стараясь её не запачкать. Его сердца горели мутным, неспокойным золотистым свечением. В их свете юноша едва разбирал кривые, уродливые строки на бумаге. У Джозефа был ужасный почерк. Одно слово юноша долго не мог понять, он вчитывался, и вчитывался и вдруг оно обрело форму в его голове. Он прочёл его голосом своего учителя: жертва.

Эрхан вздрогнул и отстранился.

Джозеф спокойно взирал в небеса:

“Либо ты меня сейчас убьёшь, либо, если хочешь, чтобы я жил, помоги мне совершить ритуал. Убей себя. Принеси себя в жертву. Я уже раз спас тебе жизнь. Давай, верни её. Я не заслужил? Я буду тебя помнить. Правда. Я столько дал тебя, я дал тебе целую жизнь. Помнишь, как весело было убегать от лича? А когда мы попали в город, где за ночь все стали трупами? Помнишь? А помнишь… Как сложно говорить”. Мужчина поморщился.

“Скажи, ну разве стоит твоя жалкая жизнь моей? Ты на что-нибудь вообще способен? Ты моя тень, мелкий. Инструмент. Согласен, было жестоко давать тебе надежду, но и ты должен меня понять. Ты персонаж третьего плана. И всё. А я главный герой. Вся эта земная, плебейская жизнь, разве она стоит того? Ты был для неё рождён. Я – нет. Я рождён для большего. Я просто действовал как заложено природой. И ты тоже так действуй. Давай, убей себя. Твоя жертва не будет напрасной. Сам подумай. Твоя жертва поможет рождению настоящего бога. Любой плебей может о таком только мечтать. И всего-то нужно, что? Прикончить себя? Ну давай, Эрхи”.

“Давай”.

“Хватит медлить ублюдок”.

Проревел Джозеф и Эрхан вздрогнул. Он поднял свой кинжал. Он, кажется, готов был вспороть свою грудь. Но вот, случайно, глаза юноши обратились в небо. И он засмотрелся. На тонкий ломтик луны. На горизонт. На само небо, невероятно чистое и огромное, и пустое.

Эрхан заревел.

Он вонзил свой костяной ножик в грудь мужчины. Джозеф закашлял кровью. Эрхан как будто потерял рассудок. Он вонзил ножик ещё раз, потом ещё раз, он прорвался в сердце мужчины и резал его ножом вдоль и поперёк. Он ревел и кашлял кровью. Джозеф смотрел на него. Сперва невозмутимо. А потом с яркой, блестящей звёздами улыбкой. Мужчина разложился на снегу и раскинул руки. И даже когда Эрхан вырвал его сердце. Когда он впился в него своими последними, хрупкими зубами, и жевал его с трудом, задыхаясь от бурлящей крови, Джозеф продолжал улыбаться. Даже когда глаза его померкли и красные звёзды затерялись среди всего остального бездонного звёздного неба. Он улыбался.

Эрхан сидел неподвижно над мёртвым. Слёзы и кровь высыхали на его глазах. Шли неумолимые часы. Горные звери забирались на вершину. Два волка. Они посмотрели на неподвижную статую, потом принюхались к мёртвому мужчине. Волки стали зарываться мордами в его тело. Вдруг они дёрнулись и побежали с кусками мяса в зубах.

Эрхан повернулся. На горизонте снова сиял новый, мраморный столп, а за ним пробивался восход. Словно вспышка он разом осветил всю гору и загорелся в каждой снежинке, и только в глаза, в тёмные как самые глубокие бездны, глубокие как звёздное небо глаза не мог пробиться этот свет.

Утром этого же дня первые люди собрались у заново возведённой колонны. На ней был распят голый старик – Феникс. Слуга Горного короля. Люди его боялись. Никто не смел первым прикоснуться к великой колонне. Наконец вышел какой-то храбрец. Он притронулся к ней, но колонна осталась безмолвна. Мужчина постоял ещё немного, ожидая чего-то, и разочарованно побрёл назад. Пошла очередь. Один за другим подходили люди. Наконец, в полдень, колонна загорелась слабыми блёстками. К ней прикасалась девочка со светлым лицом и большим шрамом на шее. Мелькнули огоньки, и на шею девочки опустился амулет.

Все люди перед нею немедленно расступились. Почти. Мимо неё прошёл мальчишка. Его тёмные волосы казались обгоревшими. Его глаза были чёрными как бархатные угольки. Он казался совсем невзрачным.

Мальчик дотронулся до колонны. Ничего не случилось. Девочка, всё ещё ошарашенная, пришла в себя и сочувственно ему улыбнулась.

Вдруг привязанный к колонне труп, Феникс, открыл глаза. Раздался треск и последовал взрыв – огромная колонна разлетелась на кусочки и взмыла в небеса. Феникс вспыхнул кровавой пылью. Осколки чудесным фейрверком засияли на солнце.

Потом Эрхан своими глазами увидел нутро мраморного дворца. Дальнейшие выборы учеников отменили. Юношу в кратчайшие сроки проводили в Белую Башню. Стоя на краю мраморного замка юноша смотрел в небо и старался не обращать внимния на гору, на которой был закопан мужчина. Он был закопан не очень глубоко. Весной он, наверное, выступит на землю.

Десяток важных старых Архимагов соперничали за право назвать мальчика своим учеником, а потом один из них, самый старый, самый важных, заметил, что вот уже сто лет как пустует должность Теневого Судьи.

И все замолчали.

Эрхан почти сорок лет служил судьёй, а потом погиб и забрал с собой почти всю Белую Башню.

Он попал в тело Артура и жил с тех пор на Эфое. Прошло больше двух месяцев. Многое случилось. Ему захотелось высказаться. Он высказался.

Альфия его послушала и кивнула. Потом она спросила, пожалуй, самый главный вопрос:

“Зачем рассказывать это мне?”

Артур отвернулся от неба и ответил: “Ты была рядом”.

“Вот и всё”.

142. Зацепка

142. Зацепка

Альфия оказалась рядом, потому что Артур отправил её в город, охотиться на эльфов, у которых были самоцветы. Временами, – сильно реже чем хотелось бы, – Альфия проявляла даже какую-то смекалку. Она заметила, что эльфы почему-то избегают приближаться к холму, на котором упокоилось Священное Древо, и потому устроила тут себе лагерь.

Но теперь ей, кажется, можно вернуться.

Альфия покачалась с ноги на ногу и стала собирать вещи. Самоцветов она так и не нашла.

Артур взгляну на её сгорбленную спину, и сказал вдруг: “ Ты просто была рядом…” Альфия остановилась.

“Но и я просто был рядом. Он мог найти любого. Нашёл меня. Всё это просто случайность”.

Альфия кивнула. Она повернулась и спросила, с запинками в голосе: “А… А когда ты сказал, что проиграл, это в смысле…”

Артур наклонил голову: “Знакомый пейзаж”.

Его глаза пробежались вокруг, по зелёному холмику, по нежной ночной траве, накрытой гнилыми листьями, – и казалось ветер следует за его взором и пригибает траву. Альфия тоже осмотрелась. Её неряшливые, длинные волосы опустились ей на глаза.

“Я уже говорил. Я не знаю, что такое победа. Решай сама”.

Альфия кивнула. Она привязала мешочек с едой на пояс, покосилась в темный уголок возле дерева, сглотнула и встала на лестницу. Артур не шевелился. Альфия повернулась к нему с безмолвным вопросом:

“Ты не нашла самоцветов”. Вдруг сказал юноша своим привычным, холодным тоном.

“Я не разрешал тебе возвращаться”.

“…” Альфия закатила глаза и стала спускаться, неуклюже прыгая своими кривоватыми ножками по ступенькам. Вдруг она остановилась и спросила, не поворачиваясь: “Так… значит поэтому ты сказал… Что не предашь меня? Не убьёшь? Потому что он тебя тогда предал и хотел убить?”

“Нет”. Отвечал Артур и тоже смотря не на Альфию, а куда-то в бок, в сторону: “Он хотел меня убить, но он не этим он меня предал. Всё же он никогда и не обещал, что не убьёт”. Артур прикрыл глаза.

“Тогда…”

“Как-то он сказал, что если ты против чего-то, если ты не можешь с чем-то смириться, ты должен это изменить. Он не хотел меня убивать. Но заставил себя. Потому что не верил, что может быть другой выход. Не верил… что сможет создать другой выход”.

“Вот в чём его предательство. Передо мной. И перед самим собой”. Проговорил Артур и обратился к противоположному склону. Там было какое-то копошение. Потом всё затихло. Альфия растерянно кивнула и ушла. Юноша остался наедине с самим собой. Небо было непримечательным в эту ночь.

Артур пошёл назад.

*********

Когда Артур вернулся, Мерзел не говоря ни слова передал ему копьё и поклонился. Выпрямил спину эльф с трудом. Он выглядел очень уставшим, хотя и старался не подавать виду. Артур оглядел всё поле боя с возвышенности и поморщился. Потом он вздохнул, потёр переносицу и стал пытаться найти хоть какие-то положительные стороны во всём происходящем внизу месиве. Удивительно, но такие нашлись. Восставшие вовремя догадались, – скорее всего по приказу Мерзела, – зажечь факелы. Рабы не были обучены, и потому им было сложно удерживать ровный строй в разгаре битвы. Своих они различали по цвету волос. Тёмной ночью он был не так заметен, а потому не раз и не два случалось, что серебряные убивали друг друга. Каждая такая смерть вызывала цепную реакцию. Рушились целые фланги.

И если раньше бороться с этим помогал контраст – стальное построение легионеров как бы подчёркивало собою беспорядочное месиво восставших рабов, – то теперь, когда в битву вступили горожане, в небесах случилось откровение, и началась неразбериха, и схватка всех со всеми, был велик шанс, что рабы начнут бросаться друг друга. Факелы помогали, немного, но помогали.

Глаза Артура быстро пробежались по всему полю боя. Расклад получался следующий: отряды горожан сильно поредели. Они оказались меж двух огней. С одной стороны, они обернулись против легионов Алдана, с другой, далеко не все бывшие рабы согласны были принять их в свои ряды – да и сами богатые эльфы не спешили с ними союзничать – и потому золотые головы падали особенно резво.

Легионеры собирались в кучки, следуя указаниям своих офицеров, но все их действия напоминали скорее брыкание безголового тела. Мышцы его ещё были живыми. Они были хорошо сложены, но не слаженны – у них не было никакой общей цели. Легионеры не решались обращать оружие против своих соратников, но и продолжать сражаться у них не было ни сил, ни желания.

Они пытались отступать в город и занимать рубежи, но всё это происходило очень беспорядочно… И всё-таки они были воинами, тренированными и закалёнными. Даже треснувший орешек может сломать гнилые зубы. Войска восставших понесут огромные потери, пока будут пытаться сварить их в своём котле.

Артур задумался, что тут можно сделать. Думать ему было сложно. В его голове всё ещё витали образы схватки Феникса и магов Белой Башни. Феникс был всего на Седьмом ранге, но он бы легко смог поджечь всё поле боя, так чтобы от всех там остались одни головешки.

Незаметно мысли Артура вернулись к его собственным проблемам. Он уже довольно давно достиг Четвёртый ранг, и чтобы добраться до Пятого, ему не хватало только ингредиента. И тут была проблема. Профессия Мага Времени – очень древняя. Артур нашёл о ней в своё время лишь скомканные записки. Ингредиенты он знал только приблизительно.

Пятый ранг, например, требовал нечто «рождённое дважды». Кроме самых очевидных идей, которые, однако, были сложно-реализуемы, Артур не имел ни малейшего понятия, что это может быть. Юноша взял с собою в поход целую библиотеку и перелистывал её в поисках чего-то похожего, но пока его поиски оставались тщетны. Ему нужно было точное соответствие условию и концепту. Неправильный ингредиент может привести к трагическому исходу.

“Придумай что-нибудь”. Вдруг сказал юноша Мерзелу и кинул ему копьё.

“Это твои люди, тебе их вести”. Добавил Артур.

“Если я буду нужен, попроси её”. Махнул он рукой на прощание и кивнул Аркадии, которая пряталась в тенях – а за ближайшим деревом ею было сложено больше десятка неудавшихся убийц. Артур отправился вниз по склону, в свою палатку. В ней горел яркий свет. Внутри было пусто, кроме цыплёнка. Марию юноша спрятал в безопасное место.

Потому что он о ней волновался.

Артур покачал головой и присел на своё кресло. Потом он увидел на столе записку. Юноша нахмурился, взял её и нахмурился ещё мрачнее. У него появилось сильное желание тут же её сжечь. Она была написана совершенно отвратительным почерком. Артур сдержался, повернул бумажку и с облечением вздохнул. На оборотной стороне был рисунок, тоже кривой, но его хотя бы можно было разобрать: нарисован был росток, потом стрелочка, за нею дерево, за деревом младенец… Артур прищурился.