Текст книги "Пушок и Перчик (СИ)"

Автор книги: слава 8285

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

– И что же мне делать? – я возненавидел себя за этот страх в голосе.

– Доверьтесь мне! Прошу вас, крепитесь! Еще один рывок, и вы у цели!

– И я у цели... – тихо выдохнул я.

В дверь постучали, и седой оставил меня одного в комнате. Я сидел абсолютно разбитый и словно пришибленный. Через пару секунд он вернулся и встал передо мной на колени.

– Все уже решено! Назначено на сегодня, на вечер, я сейчас вынужден буду покинуть вас, а вас прошу собраться с духом и быть готовым. Помните, кто вы! Кто ваш отец! Судьба клана зависит от вас! – он встал, поклонился и вышел.

Я долго сидел один. Потом мне стало как-то невыносимо в этой тишине, я приказал телеку включиться и растянулся на кровати.

Казалось, по всем каналам шло одно и то же: происшествие на контрольно-пропускном пункте. Раз за разом показывали одни и те же картинки. Группа полицейских (да, в Городе их называли полицейскими, а не полицаями) стоит плечом к плечу. Офицер в громкоговоритель пытается образумить толпу. Ну и, соответственно, сама толпа – крикливая, бешеная, бурлящая, собирающаяся атаковать. Все эти нахаловские хари, не отягощенные интеллектом, громкие, требовательные, искаженные звериной яростью. Ну не спорю-не спорю, в Нахаловке контингентик еще тот!

И вдруг выстрелы со стороны толпы. Камера дергается, все смешивается, полицаи тащат подстреленного товарища в здание.

Потом опять возник ведущий, идеально красивый мужчина... гости в студии, звонки каким-то крутым знаменитостям, включения передвижной студии на улице.

Я невольно задумался. Нет, телевизионщики не врали. Съемки оператора, убитые полицаи – все это было подлинно. Они не врали... но они недоговаривали, рассказывая честно об одном, они замалчивали другое. И так элегантно они обходили стороной все эти неприятные для них углы, что я прямо диву давался!

И опять, раз за разом: мужественные, красивые лица полицаев и озверелые морды бунтующих. Мне становилось ясно, куда они клонят – наглая, дикая орда неблагодарных нелегалов пытается прорваться сквозь героических полицейских в Город.

Стали показывать похороны: потемневшие от горя вдовы, перепуганные дети. Роскошные гробы. Море цветов. А про то, что полицаи открыли огонь из пулемета почти в упор по толпе, и сколько при этом погибло нахаловских – ни слова. Но нахаловские – это ж не городские, люди третьего сорта, кто их считает?!

И вдруг сюжетик – выступление какого-то крупного заграничного правозащитника: полицаи ответили неадекватно, у беженцев есть права, они достойны лучшего...

И тут же кадры опроса прохожих у фонтана в торговом центре: “Как вы относитесь к действиям полицейских?.. Что вот нахаловские тоже погибли, и нужно ли давать пособия и пускать их в Город?.. ” – человек шесть из десяти сказали, что полицаи действовали довольно мягко, и вообще всю эту сволочь нахаловскую уже давно надо... того-самого...

Двое затруднились ответить, и последние двое только выказали мнение, что полицаи все-таки погорячились... и, в общем, бежкам надо помочь.

А потом пошло-поехало – у всех гостей студии стали спрашивать: “А вы за кого? За полицаев или за бежек? И мотив такой – враг ты обществу или друг?” – и вот тут я начал понимать, куда они это ведут! Если ты за бежек, значит ты за заграницу, за расширение прав женщин и извращенцев, против устоев и, короче говоря, тип скользкий, больной и ненадежный. А если ты за полицаев, значит ты гражданин, патриот и вообще молодец, что не изменяешь заветам предков. Попадались в студии и “реформаторы, прогнувшиеся перед заграницей”. Они что-то пытались доказать, но их так пламенно загоняли в угол, что было жалко смотреть. Напряжение росло, увеличивалось, искрило. Передали новость о том, что в реанимации скончался, не приходя в сознание, четвертый полицай. И тут же показали, что люди стали собираться на стихийный митинг на площади Свободы.

Все ждали обращения Государя. Что он скажет? И через все щели лезла эта мысль – если Государь вступится за полицаев, значит он наш, патриарх, отец отечества, предстоятель, истинный правитель, который крепко держится за заветы пращуров. А если же нет, если Государь встанет на сторону бежек – значит, слаб перед заграницей, болен и править страной более не в состоянии.

Так вот оно что! Я даже вскочил с кровати. Это все подкоп под самого Государя! Ай да Стеклов! Упырь-провокатор! Же-е-е-есть! Хотя, какой там Стеклов?!! Стеклов это так – ему сказали, он сделал, а дальше не его забота. Вот зачем и “восстание”, и стрельба... Государь им не мил.

– А вы определились? – спросил журналист у милой блондиночки, которая ставила стаканчик со свечкой около участка, где работали погибшие полицаи.

А я определился? Я закрыл глаза и заглянул в свою душу. Там была пустота и тоска. Мне все представлялся агнец, который мирно пасся на лугу. И вдруг тигр выпрыгивает и хватает его. Тащит в свое логово. И тут навстречу ему лев. Тигр отбрасывает полуживого агнца и вступает в схватку со львом. Так вот этот помирающий агнец – он за кого? За льва или тигра? Чьи когти нежнее и в чьих клыках больше ласки?

Не-е-е-ет! Все это крутые игры крутых дяденек, зачем мне, овечке, лезть в эту схватку хищников?

Я вздохнул.

– Стоп программа! Включи сайт отеля! – приказал я телеку. Он моргнул и тут же высветил сайт. – Ресторан! Меню доставки!

Я выбрал блюда и велел телеку погаснуть. Встал, зашел в ванную и еще раз умылся. Денег у меня не было, но... раз уж я наследник... думаю, клан не обеднеет!

Блюда принесли моментально: томатный суп с курицей, лапшу с морепродуктами и два больших сочных пирожных. Когда я все это захавал, мне даже немного поплохело. Я лег на подушки, закрыл глаза и уснул.

Просыпался я долго. Седой все тряс меня за плечо, но я никак не мог прийти в себя.

– Господин! Господин! – шептал он. – Господин! Время! Нам пора! Опаздывать нельзя! Поспешите!

Я разлепил глаза и хмуро уставился на него. На первых порах я вообще не понял, кто это.

– Прошу вас! Мы опаздываем!

Я сел на кровати, оперся локтями о колени и помотал головой. Потер лицо ладонями.

– Вот! Ваша одежда!

Я распаковал из пленки красивый черный костюм, пиджак и брюки, белую рубашку и черный узкий галстук. Напялил идеальные черные туфли. Я не помнил, надевал ли я когда-нибудь что-то подобное, и теперь чувствовал себя как-то странно.

Седой спешил, и мне не было времени особо прислушиваться к своим чувствам. Мы вышли в коридор и пошли к лифту. Впереди шел охранник, за ним седой, затем уже я и за мною еще двое. Не останавливаясь, мы миновали холл, и швейцар открыл перед нами двери. Жаркая, душная ночь окутала меня. На обочине нас ждало два больших бронированных внедорожника. Я сел вместе с седым в первый, охрана заскочила во второй, и мы тронулись.

Из мини-холодильника я достал банку энергетика и стал потихоньку отпивать, глядя в окно. Мы довольно быстро летели в центр. Ночь только начиналась, и Город сиял и радовался ей вовсю. Мимо меня проплывали бесконечные сияющие витрины. Рестораны и пабы. Пафосные клубы, дорогие кабаре, кофейни с претензией, забитые снобами. Гигантские торговые центры и кинотеатры. Бутики с умопомрачительно дорогими шмотками и салоны ювелирных сокровищ. Автосалоны с супер-карами, массивные здания банков и офисные небоскребы. И все это рядом с идеальными дорогами и отсутствием даже крошки мусора. И люди... Веселые, добрые, беззаботные, красиво одетые во все новое и хорошее.

Первое, что мне бросилось глаза, так это то, что здесь никто не боится полицаев. И сами полицаи почему-то без доспехов: без шлемов, автоматов и бронежилетов. Никто не обращал на них внимания, и они спокойно вели себя, как все остальные: стояли или прохаживались. Это было странно. В Нахаловку они всегда заваливались кучей, не меньше роты, ощетинившись оружием. Быстро делали свои дела и тут же сматывались. А тут...

– А почему... – задумчиво проговорил я, – а почему именно Ледяной Кот, ты не знаешь? Откуда это пошло? Что значит?

Седой охотно ответил:

– В самом клане так рассказывают (но вы же понимаете, что эта информация только для своих): ваш пращур, основатель клана, Владимир Ярославович, имел на плече наколку – оскалившаяся голова кота и скрещенные кинжалы. В преступном мире такие наколки делали разбойники-грабители, которые с оружием в руках грабили дома богачей. Вот почему Кот. А Ледяной – это от того, что ваш предок всегда сохранял ледяное спокойствие, ничто не могло вывести его из себя. Он всегда был жесток и решителен.

– Угу... – вздохнул я. – А сейчас-то кто вождь клана?

– Ваш кузен, Владимир Викторович.

Я помолчал, переваривая информацию, а потом опять спросил:

– А почему именно я? Зачем менять вождя и почему именно на меня?

– Среди отцов много “законников” – тех, кто держится за закон, для которых он превыше всего. И раз по закону вы наследник, то так тому и быть – и никак иначе. Тем более Владимир Викторович поддерживает Государя, а Государь сейчас... хм... крайне непопулярен, мягко говоря.

– Почему?

– Все эти реформы на заграничный манер, права человека... наше консервативное общество еще не готово к тому, чтобы извращенцы и бежки получили такие же права, как и обычные граждане. Отцы считают, что Государь слаб, что из-за заграницы идет один вред, и мы должны ограничиться только бизнес-контактами, не позволять им менять наши ценности, завещанные праотцами. А Владимир Викторович не слушает отцов... и... вот...

Я смутно помнил этого парня. Он был лет на десять старше меня и всегда казался мне таким гордым, холодным, очень умным и самостоятельным. Да-а-а-а... У моего отца была только родная сестра. Я был единственным его ребенком, “рабьим выблядком” – хоть и от любимой женщины, но так как купленной на невольничьем рынке, то до недавнего времени незаконным. Законного сына отец так и не “сделал”. Не успел. А у тетки было две дочери и вот этот вот – Викторович…

Банка опустела, и я тут же открыл еще одну. По телу пробегали веселые искры возбуждения. Так... приложив холодную банку к левому глазу, начал вспоминать то, что раньше мне казалось в связи с моим статусом несущественным.

Клан состоит из семей. Глава семьи – отец. В клане Ледяной Кот пятнадцать семей. Плюс семья вождя. И вот эти пятнадцать отцов составляют совет клана. Это его ядро, мозг, сердце, хребет... и чего еще там? Всего в клане около ста человек – братьев и сестер по клану. Но это только чистокровные господа, не считая сюда наемников, близких людей, служивых, слуг, рабов и прочей публики. А вообще на клан работают около шестисот тысяч человек. И годовой прибыли у них миллиардов тридцать... Хотя... это все официальные данные.

Машина остановилась, охранники подскочили и открыли дверь. Я вышел, и сердце мое дрогнуло. Я стоял, задрав голову, и не имел сил отвести взгляда. Освещение, звуки, швейцары, охрана, стеклянные двери, холл за ними, хрустальная многотонная люстра и фонтан, и девушка за роялем, и эта парковка, и дорожки, и клумбы... все это разом накинулось на меня и разорвало в клочья. Все... все... до последнего звука, запаха, до последнего золотого блика... все это, все... хромированное железо и зеркала, и ковровые дорожки... Я это уже забыл и вот сейчас в один миг вспомнил.

Задрав башку, я все смотрел на бесконечную махину Голубого Сокола, уходящего в черное небо без звезд. Да! На небе не было звезд. Все звезды были на земле, и они затмили звезды небесные. И там! Там! – на семьдесят втором этаже умирала мама.

Мама...

Я прикусил губу до крови.

– Господин... время... – седой опять взял меня под локоток.

Мы зашли в роскошнейший безграничный холл пятисотметрового небоскреба Голубой Сокол – цитадели клана Ледяной Кот. Все здесь говорило о величии Клана, не оставляя сомнений у посетителей, кто тут является хозяевами жизни, у кого реальная власть в руках. Роскошь и простор этот всегда поражали меня! И золото, и мрамор, и колонны, и фонтан, и двадцатиметровый штандарт: оскалившаяся голова кота на бело-синем фоне.

– Сюда, Господин!

Седой двинулся куда-то вправо, повернул за угол, подошел к небольшому лифту в нише, вставил ключ, и мы вошли в подъемник.

Кабина была небольшой, без кнопок и экрана, было одно только узкое зеркало, и разливался мягкий свет.

– И помните, Господин, либо он – либо вы! Третьего не дано! Двоим вам по одной земле не ходить!

Двери бесшумно раскрылись, и я невольно сделал шаг назад. Мы оказались в небольшой комнате, забитой народом. Седой почтительно поклонился и отступил, пропуская меня вперед. Да! Я сразу понял, кто все эти люди, сомнений быть не могло. Отцы семей... но их было почему-то двенадцать, а не пятнадцать. Все это были взрослые, крепкие мужчины в бело-синих кафтанах и мягких сапогах. У каждого к поясу приторочен кинжал, на пальце тускло поблескивает золотой перстень с кошачьей головой. Я почему-то тоже поклонился вслед за седым. Меня, как незаконного сына, никогда не представляли верхушке Клана, и сейчас все, не отрываясь, смотрели на меня, а я чуть не пылал от стыда.

– Это он! И вправду он! Как похож! – прошелестело в толпе.

Ко мне вышел рослый мужчина с красивым мужественным лицом, темно-русыми короткими волосами и окладистой рыжеватой бородой. Он взял меня за плечи, посмотрел в глаза и не спеша, основательно, обнял.

– Да! – прошептал он. – Невероятно! Одно лицо! Просто чудо! Как... – он с улыбкой провел пальцами по моей щеке. – Даже не верится! Никит, ты посмотри! Вылитый Сашка!

К нам подошел еще один крепкий дядька с добрыми голубыми глазами и красивой черной бородой.

– Глаза! Взгляд! И лицо... да! Только волос темный! – чернобородый взъерошил мои волосы, притянул к себе и троекратно расцеловал.

– Ну! Что же! – рыжебородый встряхнул меня за плечи и просиял улыбкой. – Это удача! Небо с нами! Хороший знак! Давай, мужики, сделаем дело!!!

Открылась дверь, и все двенадцать мужчин прошли в большой, просторный, но не слишком высокий зал. В центре стоял длинный стол и кресла. Одно гигантское окно во всю стену от пола до потолка открывало завораживающе красивый вид на ночной город с высоты птичьего полета. В зале, сидя за столом, нас поджидало еще двое мужчин в таких же кафтанах: лысый – лет пятидесяти, и молодой – красивый, примерно моего возраста. Помимо них в помещении присутствовали несколько парней в строгих костюмах – как у меня. Когда все Отцы расселись, парни бесшумно пристроились за их спинами – наверно, это были секретари или референты, или как их там... Я тоже сел вторым рядом, за спиной чернобородого. Сердце у меня колотилось страшно, хоть ничего пока и не происходило. Отцы тихо-мирно беседовали, секретари помалкивали. Тут дверь открылась, и в зал зашел вождь клана. Все встали, но он проигнорировал это молчаливое приветствие, и все молча сели. Да... я узнал его. Мужчина среднего роста. Короткие светло-русые волосы, короткая борода с усами, светлые, умные, но какие-то холодные глаза. Он подошел к алтарю, тихо и быстро прочел молитву перед портретом основателя клана, поклонился, зажег свечку и вставил ее в песок. Потом взял золотой обруч с подушечки и уже собирался надеть на голову, но рыжебородый, резко отодвинувший свой стул и подошедший к нему, схватил за руку.

– Это не твое, – спокойный голос разнесся по всему залу, – не трогай!

– Что это значит?! Миша! Ты пьян, что ли?!! – громко возмутился лысый из-за стола.

Лицо вождя побледнело от гнева.

– Измена! – вскричал красивый парень, сидящий рядом с лысым, и схватился за кинжал. И тут же все вскочили и тоже выхватили кинжалы. Мальчики-секретари вжались в стену, я тоже медленно поднялся.

– Отдай, говорят! – рыжебородый вырвал обруч и двинул вождя в челюсть, у того от неожиданности подкосились ноги, и он осел на пол.

– Предатель! – красивый парень кинулся на рыжебородого, но тут уже на него налетели отцы с кинжалами и принялись резать и колоть его.

– Опомнитесь! Опомнитесь! Что же?!! Костя, да неужели... – закричал лысый, но его уже окружили со всех сторон.

– Все ты понимаешь, Андрюша! Говори! За кого ты?

Лысый все смотрел, как красивый парень, лежа на полу, истекает кровью в предсмертной агонии, потом обвел присутствующих взглядом.

– Да делайте, как знаете, – прошипел он и вогнал кинжал в ножны.

– Кого?!! – вдруг страшным голосом закричал вождь, поднимаясь с пола. – Кого ставите?!! Кого вы поставите, мерзавцы?!! Кого?!!

К нему подскочили трое отцов: один схватил его за правую руку, другой за левую, а третий оттянул голову за волосы. Меня подвели к вождю.

– Нет!!! – закричал он, и пена выступила на губах. – Нет! Не верю! Нет! Он мертвый! Он в Джунглях был! Он мертвый! Нет! Он не мог выжить! Он в Джунглях! Нет!

– Он жив! Единственный законный наследник жив! Нужно было на убийце не экономить! – закричал кто-то.

– И вы... и вы все... господа отцы... вы... – шипел вождь, вращая налитыми кровью глазами, – и вы все готовы поклониться этому выблядку?!! Рабскому сыну? Этому высерку дешевой потаскухи?!!

Я... в первые мгновения мне казалось, что я стерплю... что стерплю, не поднимая глаз, но потом я вдруг увидел свой кулак, сжимающий рукоять кинжала, и лезвие, скрытое в груди вождя. Он плюнул мне в лицо кровью. Вернее не плюнул, а просто поперхнулся. А вот я уже харкнул в него осознанно. Не сводя с него глаз, я медленно провернул лезвие у него в груди, вырвал кинжал и опять что было сил вогнал ему в живот, желая утопить в его плоти даже и рукоятку.

– Так же... – прохрипел он, глядя мне в самую душу. – Так же кончишь... так же... и тебя... они... тебя! Придет время!

Бывшего вождя отпустили, и он завалился на пол. Я посмотрел на кинжал, сжатый в моем побелевшем кулаке, на лезвии был выгравирован девиз клана Ледяной Кот: “Всё или ничего!”.

Кто-то надел мне на голову обруч. Я так и стоял, сжимая кинжал и чувствуя тяжесть золотого обруча. И еще ощущая, как остывающие капли крови стекают по моему лицу.

– Ледяной Кот! Ледяной Кот! Ледяной Кот! – скандировали отцы, стуча рукоятками кинжалов по столу.

Я молчал, а потом, поддавшись настроению толпы, облизал спекшиеся губы и тоже прошептал:

– Ледяной Кот...

====== Глава 11 ======

А потом я нажрался. Нажрался дико, как последняя нахаловская скотина.

Я ничего не помнил: как я начал, с чего, когда? Во благо ли я пил себе или во вред? Осознание реальности вернулось ко мне неожиданно, уже утром. Я стоял, пошатываясь, а напротив меня находился человек с ноутбуком в руках, который мне что-то терпеливо и вежливо объяснял.

Оглянувшись вокруг, я обнаружил себя в какой-то не слишком большой, но очень дорого обставленной комнате. Светло-серебристые тона, приглушенный свет. Около дверей широкая кровать, потом пол уходил на две ступеньки вниз, и в этой “низине” начинался уже сам зал. Роскошный кожаный диван, кресла, стол, заставленный бухлом и закусками, теле-стена и окна от пола до потолка. За окнами виднелось только жаркое утреннее небо, словно бы это были не окна дома, а иллюминаторы самолета, поэтому моментально пришло понимание, что я не в каком-нибудь отеле, а все еще в Башне клана. Хотя – да! Где же я еще мог быть? Теперь-то. После всего!

Несчастный человечишка в очередной раз стал мне что-то объяснять, но я все равно ничего не понимал. Тут в комнату бесшумно зашел слуга, который таскал мне бухло и менял закуску, его я более-менее помнил.

– Подожди! – икнул я человеку с ноутбуком, подошел к слуге, положил ему руку на плечо и отвел к массивной вазе в углу. – Слушай! Чё ему надо, а?

– Он говорит, что он по поручению своего господина, Феликса Сергеевича, – вежливо стал объяснять слуга. – Его господин знает вас и хочет говорить с вами по видео связи, вот по этому компьютеру.

Я нахмурился.

– Я не знаю никаких... никакого... Ладно! Пусть включает свою фигню, и уходите уже!

Слуга поклонился, человек включил бук, и они бесшумно удалились. Я замкнул за ними дверь и подошел к столу, опрокинув в пасть стопку водки, откусил кусок гигантской креветки. Текила уже надоела. Я вздохнул. Не нужно было нажираться, как я буду выглядеть в глазах челяди? Да и в курс всех дел надо входить, но... но не каждый день ты участвуешь в заговоре и внезапно становишься вождем клана. Да и резать родственников мне раньше не доводилось.

– Эй! Алё! Меня слышно? Есть кто?!!

У меня дрогнуло сердце! Небольшой плоский белый ноутбук ожил и заговорил... и... Я споткнулся, подполз на четвереньках к столу и заглянул в экран.

– Ты чего такое делаешь?!! Ты где?!! Почему пропадал так долго?!! Почему ты меня не искал?!! Ты что вообще там творишь? Ты по полу ползаешь? А… знаешь что? Пошел ты! Я тебя ненавижу!!!

– Пушок... – пьяно оплыл я и дотронулся до экрана, оставляя на нем жирные отпечатки.

Это и вправду был он! Самый настоящий! За его спиной были видны спинка дивана и картина с морским пейзажем на белой стене. Я застыл, не зная, как мне реагировать и что чувствовать. Это был он! Его голос! И лицо его. Губы, подбородок, щеки, глаза... а прическа другая. В Нахаловке у него была просто густая светлая шапка, а сейчас короткие виски и длинная челка с зачесом направо. Ну щас так типа модно...

– Ты где? – выдохнул я.

– В жопе! – он тонкими пальцами вытер слезу с правого глаза.

– Пушок... – я провел пальцами по его лицу... но снова получилось, что по экрану. – Как ты? Что с тобой было? А я же ведь вождем клана стал, прикинь? – я огляделся, встал с пола, сел в кресло и положил ноутбук на колени.

– Знаю! Все я знаю! Только от других людей, а не от тебя, гада! Вот ты! Вот я не хотел... но я тебе скажу! Я тебе все скажу!

– Скажи... – пьяно улыбнулся я.

– Хватит!!! – вскрикнул он, схватил салфетку из коробки, вытер лицо и, взяв бокал с белым вином, сделал большой глоток.

Такой милый он был! Так офигительно его лицо припухло от слез!

– Хватит... – согласился я. – Расскажи о себе-то...

– Ты мог со мной связаться? Мог дать знать хоть где ты, примерно?!! Хотя – конечно! Ты сам по себе! Если бы ты знал, как я тебя ненавижу! Как меня трясет от одной твоей рожи! Твоей проклятой пьяной хари! Сука! – он вскочил и исчез из видимости. – Сука! – опять послышался его вскрик за кадром. Что-то разбилось, и потом опять он: – Ну я же просил не входить! ВСЁ НОРМАЛЬНО! Ничего! Просто! – тут комната поплыла, и на экране опять показалось его лицо, я понял, что он куда-то понес свой ноутбук. – Что с тобой было все это время?!!

– Господи! Да чего только не было! Я... ты мне про себя расскажи!!!

Ноутбук встал на ровную поверхность, и по душевой кабине на заднем плане я понял, что он в ванной комнате.

– Ты пришел больной! Упал на кровать! – он захлопнул дверь в ванную и сел на борт джакузи.

– Ну!

– Ну! И ворвались люди! Меня усыпили!

– Ну!

– И все! И я проснулся уже в машине!

– Поправь немножко экран, мне твою моську не видно!

– Кого не видно? – он поправил экран. – Вот так нормально?

– Да! Ты такой прикольный!

– Прикольный?!! Врешь ты все! А ты нажрался?

– Сам ты нажрался!

– Ты же пьяный! Я по голосу слышу!

– Я, бля, трезвый!

– Не пьешь?

– Не-е-е-е!!!

– Щас! Подожди! – он достал бутылку вина и наполнил бокал. – А я пью.

– С чего вдруг?

– Да все из-за тебя! Ты всегда делал то, что хотел! Всегда! Я для тебя как щеночек! Игрушка! А я, между прочим, люблю тебя! А знаешь, как это больно – любить тебя?!! Вот чтоб и тебе было так же плохо, как и мне! Чтоб и тебе было так же больно! Вот так тебе! – он чокнулся с экраном и выпил.

– Прости... – я совершенно искренне повесил голову, – но я, правда... я... меня как из Нахаловки вывезли... я все это время в шоке полном...

– А я? А я... меня в Город привезли! Сначала в дом к кому-то, в какой-то особняк! Я там ночь переночевал...

– Трахался? – оборвал я его.

– Не-е-е-ет... – опешил он. – Нет! Ничего такого не было! Вообще ничего не было! Я и людей-то не видел! А потом меня повезли в какой-то отель. И вот я все это время в этом отеле и сижу!

– Плохой отель?

– Хороший... Да причем тут отель?!! Я просто тут скоро с ума сойду! Меня не пускают никуда! Все ждут какого-то дядьку! Какого-то профессора! Я не знаю! Я целыми днями просто сплю и ем! Сплю и ем! Я даже не подозревал, сколько в человеке может поместиться еды! – он мотнул головой, отбрасывая челку с лица, и опять пригубил вино. – А ты видел... видел, в Нахаловке-то чё?

– Видел... – ответил я неохотно.

– Как они кидались на полицейских! Прямо звери! Наркоманы! Хорошо, что их всех приструнили, правда же?

– Типа того...

– И представляешь... представляешь... а ты же в Нахалавке! А я тут! Что с тобой? Как? Чего? Я весь на нервах! Аж прям до рвоты! И ты... – его голос опять сорвался. Он замотал головой, протер глаза, проморгался. – Прости... – он шумно втянул воздух и с содроганием выпустил его. – Я... а потом показали сюжет, что погиб вождь твоего клана и родственник его... разбились. И фотку! И фотку твою показывают! Что вот, мол, новый вождь-то!

– Фотку?

– Ага! А ты на ней стрёмно получился! – он высунул язык и закатился пьяным смехом. – Напуганный какой-то! Где они ее нарыли? Вот, говорят, новый вождь! Будет...

– А чё вообще обо мне говорят?

– Да ничего пока. Что ты, мол, заграницей жил, учился там, и болел, и на престол клана не претендовал, а раз так получилось, ну... что вождь погиб... то тебя срочно и привезли!

– Ясно.

– А я как тебя по телеку увидел, то сразу сказал, дайте мне поговорить с ним! Вот дайте! И все! А то в окно выброшусь! Ну они терли-терли... все звонили кому-то и притащили этот ноутбук... и вот! – он отставил бокал, взялся за экран и поцеловал в него. – Я так тебя люблю! – прошептал он и полотенцем вытер слюнявый след от губ.

Я смотрел на него неотрывно, и такая тоска схватила мое сердце, такая беспощадная жуть одиночества, такое отчаяние, что я дрогнул и сказал:

– Я приеду, хочешь?

Он приоткрыл рот.

– Ты дурак?

– Что, прости?

– Ты издеваешься надо мной?!!

– Я, блядь, просто спросил!!! Ты хочешь? Или не хочешь?!! Если ты хочешь...

Он закрыл лицо ладонями и начал покачиваться, как в каком-то припадке. Я хотел что-то сказать, как-нибудь успокоить, но в дверь постучали. Я отложил ноутбук, встал и открыл. На пороге стоял седой с небольшой сумкой. Впустив его, я молча закрыл дверь и тут же проглотил еще стопку.

– Ты где? Ты куда пропал? – ожил ноутбук.

– Я тут, Пушок, подожди! – я подошел к седому, прошедшему уже в комнату.

– Мне доложили, что вы справлялись обо мне, прошу простить, но у меня были неотложные дела в Джунглях, и заодно я взял на себя смелость и привез все ваши вещи. Правда, там почти ничего не было... – седой протянул мне сумку.

Я заглянул в нее и среди нестираных трусов и футболок увидел свой любимый Носорог.

– Вот спасибо! – я обнял Прохора.

– Ну ты где? – ныл Пушок.

– Пушок, щас я все решу, подожди! – я спрятал сумку под кровать и обратился к седому. – Нужно вот... помоги! К человеку съездить! – тот внимательно посмотрел на экран, а затем молча перевел взгляд на меня. – Друган мой! Пушок!

Седой довольно долго молчал, а потом отвел меня в сторонку и вкрадчиво начал:

– Я понял... Я в курсе уже... Но боюсь, ничего не выйдет.

– Да ладно! Ты-то и не устроишь?

– Вы слишком высокого мнения обо мне! Я всего лишь никчемный слуга. Я знаю этого господина, – седой кивнул на экран, – но где он находится, знают только те, кто им непосредственно занимается.

Я нахмурился.

– Пушок! Скажи адрес свой! – попросил я громко.

– Я не знаю. Какой-то отель!

– Ну из окна что ты видишь?

– Тут окна во двор, бассейн какой-то!

– Ну спроси у кого-нибудь! – проговорил я, глядя на седого.

– Господин! Поймите! Его прячут. Все это план большой операции. Вас не пустят к нему. Никого не пустят к нему, – терпеливо начал Прохор.

– Не-е-е-е! Они молчат все! Как проклятые! Аж жутко! – запричитал Пушок. – Я уж сколько раз спрашивал!

– А с кем можно поговорить насчет него? – я пошатнулся и взял седого за плечо, чтобы не упасть.

– Это очень серьезные люди, и я вам не советую разговаривать с ними в таком состоянии. Поверьте на слово...

Я глубоко пьяно вздохнул. Огляделся словно бы в поисках какой-то идеи.

– И чё делать? – спросил, с трудом подняв на него глаза.

– Сейчас вы ничего не можете сделать, но я могу узнать насчет встречи.

– Ага! – я похлопал его по плечу, седой поклонился и вышел.

Когда я подошел к экрану, Пушок был уже без трусов и не спеша надрачивал себе.

– Ты едешь? Едешь? – заныл он в нетерпении.

– Н... нет... не думаю.

– Как??? – он обомлел. – Ты же сказал!

– Я...

– Ты же сказал!!! Ты же обещал!!!

– Говорят... что пока нельзя!

– Не хочешь, так и скажи!!! – он подскочил. – Я тебе не нужен! Ты обо мне не думаешь! Если бы я тебе был нужен, ты бы нашел способ приехать! Если бы думал обо мне!

– Не смей говорить, что я о тебе не думаю, слышь ты, сука!!! – заорал я, вскочив. – Не смей так никогда говорить больше!!! Не смей!!! Как будто только ты один способен на чувства! Как будто только у тебя сердце болит, – зашипел я.

Пушок замер. Все начало тонуть в тяжелом молчании, а потом он вдруг просто захлопнул свой ноутбук, и экран потемнел.

Я долго сидел, закрыв лицо ладонями, переполненный тяжелой пьяной пустотой. Захотелось выпить еще, но организм уже не принимал алкоголь, и я проглотил стопку с усилием. Вернулся Прохор. Я налил и ему. Он почтительно кивнул и тяпнул стопку без закуски и запивки, даже не поморщившись.

– Я узнал кое-что... – начал он. – Он у клана Каменный Волк. Скоро состоятся похороны вашего кузена, и их вождь будет присутствовать, тогда лично с вождем клана вы сможете обсудить все касательно этого господина, – я вздохнул и кивнул.

Проснулся я как от толчка – какой-то звук разбудил меня. В комнате было все так же светло. Я проспал весь день и всю ночь. Я знал это точно, так как хорошо помнил, как ночью плакал пьянючим слезами, обнимая и прижимая к себе Носорога.

Голова не болела. Вообще ничего не болело. Только странная легкость ощущалась во всем теле. Почуяв шебуршание около кровати, я огляделся и увидел... Поначалу мне показалось, что это ангел. Или просто с похмелюги мне хотелось видеть ангелов? Но существо это было настолько пронзительно идеальным, что я замер, боясь спугнуть его.

– Доброе утро, – сказало существо и поднялось с пола, держа в руках Носорог.

Не помню, что я ответил и ответил ли что-нибудь вообще... Это был мальчик... лет может пяти. И хоть комната была залита светом, я мог поклясться, что он сияет и сам по себе! Его густые золотые, идеально расчесанные волосы, его ясные карие глаза (Эх! Ну почему карие? Вот если бы они были голубые!) и аккуратные пухлые губки. Он был настолько солнечно-светлый, что я был уверен, что могу учуять аромат его сияющей нежности! Поразило меня и то, что, несмотря на свой небольшой возраст, заговорил он чисто и правильно, совсем как взрослый человек. А еще в полное умиление привела его одежда. Дети в Нахаловке одеты всегда как попало и во что попало, а малолеток, типа него, и вовсе частенько пускали бегать с голой задницей. Ангел же был одет как и подобает взрослому человеку. В рубашечку пломбирно-розового цвета, джинсики с ширинкой, кармашками и даже ремешком. А кроссовочки и вовсе показались мне миниатюрным чудом. Он был чист и опрятен, и шевелюра его была вымыта, красиво подстрижена и причесана.