Текст книги "Пушок и Перчик (СИ)"

Автор книги: слава 8285

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

– Почему к нам относятся как к животным? Разве мы не люди!!! У нас на этой земле родились дети и уже даже внуки! И они такие же граждане, как и дети из Города! И мы требуем себе таких же прав! Страховку! Пособие! У толстосумов из города много денег, пусть делятся!!!

– Верно!!! – орали в толпе.

– Че это? – спросил я.

– Революция! – усмехнулся Стеклов.

– Революция?! В Нахаловке?

– Угу, – он просто сиял от счастья.

– Наконец-то в Нахаловке созрела революция?

– Ну конечно нет! Ты такой глупый! Это же все быдло! Че тут может созреть кроме сифилиса и туберкулеза?

– А... – я оглядел народ, напряженно слушающий оратора.

– Это все им внушили. Сказали.

– Кто внушил?

– За наших детей! Будем до конца стоять за светлое будущее наших детей! – громким, страшным голосом зарычала худая девка с ящика, служившего сценой.

– Во! Слышишь? Им и лозунг придумали: “Все ради счастья наших детей!”.

– Кто придумал? – я никак не понимал, к чему он ведет.

– Ну как? Крутые дядьки из Белого Города! Придумали им лозунг, согнали их под эти знамена и вперед!

– Подожди! Как так может быть? Воротилы из Белого Города сами против себя затеяли восстание?

– Да какое восстание? Кто говорит про восстание? Это управляемое стадо. Когда нужно – они сбиваются вместе и делают все необходимое, а когда волнения больше не нужны, они расползаются по норам.

Я внимательно посмотрел на решительные лица людей.

– Но они вроде верят. Идейные!

– Ну, конечно, они верят! Они не подозревают, что ими управляют! И даже если ты откроешь им тайну, они все равно не поверят!

– И что?.. – задумался я. – Их просто вот так используют и все?

– А че их жалеть? – Стеклов зевнул. – Завтра с визитом к государю приезжает президент республики Вангланг, а он видный и непримиримый борец за права людей. Вместе с ним понаедут всякие правозащитники и журналюги, вот они и собираются выйти на мирный митинг – заявить о себе и своих правах, потребовать с богатого Города больше кайфа. Они думают, что при зарубежных гостях полицаи не посмеют их разогнать.

Я нахмурился.

– Сказка про то, как нахаловская босота хотела Городских господ на бабки развести, ну-ну! – огляделся я и зашептал ему в самое ухо: – Я еще хочу! Еще крови! А вся эта толпа меня уже утомила!

– Сейчас. Да вот же он!

Я обернулся и увидел парня с коробкой в руках, в ней стояли баночки с краской. Парень мне сразу приглянулся: аккуратный, тихий, нежный, улыбчивый шатен. Он поставил коробку на пол и пожал руку Стеклову, видно уже знал его.

– А вот наш юный революционер! – Стеклов похлопал его по плечу.

Парень замялся, покраснел.

– Да я еще даже не в партии, я кандидат только!

Я с удовольствием пожал его нежную руку.

– Что читаешь? – я кивнул на мягкую книжку, выглядывающую из его кармана.

– Да вот, всучили, говорят – это должен знать каждый уважающий себя революционер, – ответил он, охотно протягивая мне книгу.

Я взглянул на обложку: “Марк Велвл. Убей в себе раба”. Я открыл наугад страницу ближе к середине: “…когда мы возьмем власть в этой стране, мы не будем разбираться индивидуально с каждым человеком. Если человек принадлежит к враждебному классу – его необходимо будет ликвидировать...”. Я открыл оглавление, девятая глава называлась: “Как вычислить процент людей, подлежащих зачистке в отдельно взятом районе”.

– Прикольно! – я вернул книжку парню.

– Ты ждал меня? – Стеклов взял его за подбородок и развернул лицом к себе.

– Да... – тихо ответил парень.

– И комнату снял, где я тебе велел?

– Да...

– Ну так веди давай! Чего тупишь? – и Стеклов шлепнул его по заднице.

Паренек долго вел нас куда-то. Я неплохо знаю Нахаловку, излазил ее вдоль и поперек, бывал в таких местах, куда собака свой хер не совала, но тут почему-то заблудился. Парень шел впереди, и я всем своим нутром ощущал его кожу. Вдыхал мягкий аромат его каштановых волос. Его улыбка передавалась и моим губам.

Пушок!

Сердце мое надорвалось. Где он? Почему его нет? Куда его забрали? Почему я ничего не делаю, не ищу его?.. да и жив ли он вообще, и?..

Но все это вновь отступает от моего сердца, отходит, как будто и не было ничего.

А потом я вроде понял, куда меня привели. Это район рядом с контрольно-пропускным пунктом. Ну конечно! Вон бетонные блоки, стальные ежи, колючая проволока. Ярко светят прожектора, здоровые полицаи с автоматами, откормленные псы.

Он заводит нас в гостиницу. На втором этаже снятый им номер. Крохотная комнатка. Голые стены. Здоровый матрас в углу. Кучка газет. Одна газета прилеплена к единственному разбитому окну и прикрывает дыру. Видно, владельцы решили, что раз до сезона дождей далеко, то можно обойтись пока и так.

Они сидели на этом пыльном матраце, обнимались, Стеклов все шептал ему какие-то глупости. Всякую хрень, которую дешевые балаболы втирают наивным дурачкам.

Я хмуро глядел на них, отойдя к окну. Сквозь мутное стекло я видел, как полицаи проверяют партию рабочих, возвращающуюся из города в Нахаловку. Собаки гавкали, полицаи вытряхнули вещи из сумок на асфальт.

В доме напротив – продуктовый магазин. Возле него под фонарем стоял наркоман. Он все клевал носом, оседал и все никак не мог упасть. Над магазином висела большая реклама: полуголая красотка готовит лапшу быстрого приготовления.

Тишина. Свет в нашей комнате только от уличных фонарей. Духота страшная, и я стараюсь не думать об этом, а то становится еще жарче.

– Давай! Это нужно! Нужно! – Стеклов цепко держал тонкую бледную руку парня.

– Мне страшно! – в карих глазах того стояли слезы.

– Но ты же революционер! Давай!

Парень кивнул, и Стеклов вскрыл ему вену.

Я тут же метнулся к ним и припал к ручейку крови. Я упивался этим, хотел впитать в себя все до капли, но Стеклов отпихнул меня. Я завалился на кучу газет и валялся с закрытыми глазами, бездумно улыбаясь.

Сквозь горячие приливы кайфа я слышал, как Стеклов его целует. Парень стонал, кричал, извивался на полу. Его тяжко и бурно рвало. К тяжелому спертому воздуху прибавилась еще и кисловатая вонь блевотины. Но все это уже не имело значения! Я сыт и я засыпаю...

Очнулся я резко все от того же дикого чувства голода, которое словно на кулак накручивало мои кишки. Не раздумывая и не теряя мгновений, я кинулся к нашему давешнему источнику питания. Парень лежал на матрасе, на спине, выглядел словно мертвец. Болезненно белая кожа, рот приоткрыт. А вот порез на руке уже затянулся, осталась только еле уловимая белесая полоска. Я уже собирался зубами прокусить ему руку, но получил удар ногой в плечо, заваливший меня набок. Это был Стеклов. Он все это время сидел у окна, возясь с моим пистолетом. Вернее не моим, а с пушкой того парня, который зачем-то стрелял в меня и которого я загрыз в подворотне.

– Нет! Не трогай его! – Стеклов посмотрел на меня без злобы, но весьма решительно.

– Я хочу! Хочу еще!

– Нет! – он присел передо мной. – Он прев-ра-ща-ет-ся! У него и так силы организма на пределе, и если ты еще сейчас выпьешь у него крови, он точно не переживет!

Ярость толкнулась в сердце. Чтобы не накинуться на Стеклова с кулаками, я встал и подошел к окну.

Уже давно рассвело. Под окнами около контрольно-пропускного пункта собирались полицаи. Собаки лаяли не переставая. Стягивались черные полицайские машины, обычные легковые и бронированные. Ждут они кого-то, что ли?

– Он будет лежать еще трое суток. А потом станет таким, как мы. Как ты... и как я! – он обнял меня со спины.

Мне было плевать!

– Зачем тебе это? – буркнул я, не оборачиваясь.

– Я люблю друзей! – улыбка сквозила в голосе Стеклова.

Я молчал. Не знал, что ответить. Честно сказать, я был в ярости. Парня мне было жалко, но жрать хотелось неимоверно.

Тем временем толпа под окнами росла. К проходной стягивался народ. Вся эта масса бурлила, слышались выкрики. Появились уже транспаранты: “Требуем... Наши дети... Власть не слышит!” – и прочие. Все это казалась мне в лучшем случае наивным бредом. Солнце слепило глаза, и я отвернулся.

Стеклов в последний раз проверил пистолет и вышел из комнаты, но быстро вернулся.

– Нет! Вдвоем я вас не оставлю. Пойдем.

Мы прошли по коридору до конца, и Стеклов ловко вскрыл крайний номер. Когда мы подошли к окну, я увидел, что пропускной пункт оказался прямо под нами, и вокруг него уже собралась приличная толпа полицаев. Подогнали даже бронетранспортер.

– Это мирная акция! Мы хотим обратиться с посланием к Государю! – раздавались крики из толпы митингующих.

Я обхватил голову руками и сел на пол. Мысли гудели в пустой голове, носясь по одному и тому же кругу: Жрать! Жрать! Жрать! Мне нужно крови!

– Расходитесь! У вас нет разрешения на митинг! – строго отвечал какой-то офицер.

– Мы имеем право на мирный протест!

Я вскочил и пошел к выходу. Если Стеклов не хочет дать мне крови, я сам найду ее. Я обернулся поинтересоваться, пойдет ли он со мной, но увидел, что тот стоит у края окна, прицеливаясь в сторону полицаев. Я подошел и осторожно встал позади, заглядывая через плечо.

– Мы требуем, чтобы сюда допустили иностранных журналистов!

Пистолет был с глушителем и выстрелил почти бесшумно. Пуля попала прямо в глаз офицеру. Несмотря на весь ужас и безумие происходящего, я ощутил укол зависти: Стеклов лупил превосходно! Второй выстрел так же четко попал в голову одного из полицаев – и третий тоже.

Я вжался в стену. За окном послышались крики, но тут же все утонуло в грохоте стрельбы. Полицаи открыли огонь по митингующим. Толпа дрогнула, началась давка, крики усилились, а к автоматным очередям добавилось еще и рычание пулемета. Стеклов рванул из комнаты, я за ним. Мы спустились на первый этаж, Стеклов вышиб дверь, и мы оказались на заднем дворе.

Весь двор был заполнен людьми и жарой, и слепящим солнцем, и я уже было ринулся бежать куда-то вместе со всеми, но тут мир перед глазами внезапно лопнул, и звон раскрошил мозг. Я попытался схватиться руками за голову, но все кружилось, двоилось, троилось, накладывалось одно на другое, и найти голову оказалось не так-то просто. И пока я так стоял, приходя в себя, меня сшибли на землю и заломили руки за спину.

– Я мирный протестант! Мирный! – голос Стеклова словно бы пробирался в мою голову через слой грязной ваты.

Я тоже что-то вякнул, но мне на лицо наступили, пнули по коленям, разводя ноги в стороны, и я затих.

Единственным хорошим моментом среди всего этого хаоса боли, шума и света, было то, что я очень быстро пришел в себя, зрение и слух восстанавливались буквально с каждой секундой.

– Отпустите! Отпустите их обоих!

С ботинком на роже мне было плохо видно, что происходит, но мне все же удалось разглядеть троих здоровых мужиков в черных костюмах.

– Уходите! Здесь проходит спецоперация МВД! – недовольно сказал один полицай.

– Мы из клана Ледяной Кот и забираем этих двоих!

Я вывернул чуть сильнее голову и посмотрел на говорившего бесстрашного наглеца. Передо мной стоял высокий сильный мужик лет сорока. Уверенный голос, идеально выбритое лицо, волевой подбородок. Глаза серо-стального цвета, короткие седеющие волосы. Мужик был явно главным в тройке, он спокойно выслушал полицая, достал телефон, набрал номер и передал ему.

– Вас... – вежливо сказал он.

Полицай снял шлем и приложил мобильник к потному уху. Лицо его тут же изменилось.

– Да, господин генерал, так точно... – он вежливо вернул телефон.

Тут же мои руки освободили от наручников, и кто-то поднял меня, поставив на ноги, и даже отряхнул. Полицаи скрылись. Стеклов все так же продолжал лежать на земле, скрученный в узел.

Двор оказался пуст. Был только я, седой, двое его человек, их большой фургон и Стеклов. Где-то вдалеке слышались выстрелы и какие-то хлопки. Отчетливо тянуло гарью.

– Ну... я пойду? – глупо улыбнувшись, я попятился к двери черного хода, через которую мы так бесславно ворвались недавно во двор.

– Зачем же пешком, мы подвезем вас! – губы седого растянулись в улыбке, но серые глаза остались серьезными.

– Вы, наверное, меня с кем-то спутали? Я же совсем... я же тут только ночевал.

– Нет! Ошибки быть не может, – красивым низким голосом проговорил он, – Вы – единственный наследник клана Ледяной Кот!

====== Глава 10 ======

Я стоял словно пришибленный, ничего не соображая. Какое мне дело до них? Ледяной Кот?! Да хоть свежемороженый!!! Мне-то что? Я хочу крови! Мне это НУЖНО! А все остальные могут хоть попередо́хнуть!

– Сейчас в Джунглях небезопасно, – снова своим вкрадчивым голосом убеждал Седой. – Позвольте мне помочь вам. Машина ждет, мы отвезем вас в надежное место… – и, не дожидаясь какой-либо реакции, взял меня под локоток, уверенно запихивая в салон.

Стеклова тоже схватили, надели мешок на голову и зашвырнули на заднее сиденье. Шины взвизгнули, машина тронулась.

Полицаи без единого вопроса открыли нам крайний правый шлагбаум для особых персон, и мы вырвались прочь из Нахаловки. Я оглядел просторный кожаный салон. Безусловно, это были какие-то крутые ребята. У них и номер на машине, как мне запомнилось, был странный, без цифр, только две полоски: голубая и белая – раньше мне такие не встречались. Хотя с цветами клана вместо опознавательных знаков и цифры никакие не нужны. Господа! Хозяева жизни.

До города всего километров тридцать, дорога на этом промежутке прямая, как школьная линейка. И покрытие идеально ровное, как зеркало. Машина словно бы летела на магнитной подушке. Это особенно чувствовалось после кривых раздолбанных и засранных улочек Нахаловки.

Сам Белый Город был окутан небольшой утренней дымкой. Границы его не просматривались, только сияли солнечным серебром иглы небоскребов в самом центре.

– Господин, вы не замечали никаких странностей в состоянии вашего здоровья за последние пару дней? – вежливо поинтересовался седой, доставая стальной кейс.

Господин. Хм? Когда меня в последний раз так называли? Уж и не припомню... Ах – нет! Сарила-шлюха занимала у меня пятнадцать золотых и не хотела отдавать. Пришлось разбить ей нос и сломать руку – вот тогда, ползая по земле и доставая деньги из сумочки (которые чудесным образом сразу нашлись), она называла меня: “Господин”!

– Да было, что-то... как-то...

Седой щелкнул застежками кейса, доставая какую-то пластинку с иглой на конце.

– Надо проверить. Скорее всего, вы стали жертвой крайне агрессивного токсичного вещества! – он резко схватил меня за руку и оцарапал кожу запястья до крови. Потом протянул мне на раскрытой ладони пластину, стремительно меняющую цвет с серебристого на бурый. – Смотрите, тестер потемнел на две трети. Нам повезло, что мы вовремя нашли вас. Еще пятьдесят-семьдесят часов – и изменения в вашем организме были бы необратимы!

Он снова склонился над кейсом, разворачивая его ко мне. Стали видны три полных шприца в специальных углублениях: маленький с золотистой жидкостью и два больших с прозрачной.

– Это антидот, – седой взял в руки маленький шприц, – его необходимо ввести в первую очередь. А эти два – через три и десять часов соответственно, – не озаботившись даже обработать место укола, он ввел иглу в вену на локтевом сгибе. Я внимательно наблюдал, как идеальное острие прокалывает мою кожу. – И да, – закончил он свою лекцию, вытаскивая иглу опустевшего шприца и оставляя на месте укола выступившую вслед каплю крови, – я забыл предупредить – будет не слишком приятно…

Вот тут страх толкнул меня в самое сердце. Оно забилось так, словно хотело выломать ребра и выскочить наружу. Я попытался что-то сказать, но лицо онемело: не чувствовал губ и щек, в глазах помутилось от ряби. С ужасом обнаружив, что не могу сделать вдох, я откинулся назад, ударившись о спинку.

– Все хорошо! – седой схватил меня за руки. – Так и должно быть. Лекарство начинает действовать. Вы не умрете! Дышите! – и он сам начал глубоко дышать, показывая как именно лучше сделать.

Но мне уже было все равно. Глотка словно покрылась наждаком, я не мог пропихнуть воздух в легкие. Я умирал, я знал это, чувствовал...

Желтые пятна расходились перед глазами. Мир сначала медленно завалился набок и тут же стремительно рухнул во тьму.

Придя в себя, я попытался понять где я. Но стоило немного приоткрыть глаза, резкая боль впилась мне в зрачки, как будто в них плеснули кислоты. Я застонал, с силой потер веки и попытался успокоиться. Боль сразу ушла, но вновь делать попытку открыть глаза я не стал. Не имея возможности осмотреться, принялся анализировать ощущения тела.

Все было хорошо, ничего не болело, правда, жажда была жестокой, но я еще мог терпеть ее. Я ощутил, что раздет и лежу на постели. Постель казалась мягкой, широкой, чистой. Сквозь веки ощущался свет в комнате. Кондер работал хорошо, бесшумно, и запах стоял хороший, свежий, приятный.

Вот так, лежа с закрытыми глазами в тишине и покое, я и не заметил, как уснул, хотя спать мне и не хотелось.

Проснувшись во второй раз, я уже смог открыть глаза. Снова резанула такая боль, будто в них сыпанули горячего песку, но желание узнать где я взяло верх, и я перетерпел. Хорошо, что эти ощущения длились недолго.

Я оказался в номере. Хорошем номере, хоть и небольшом, но уютном. Светлые тона, большая кровать, стол, кресла, приоткрытая дверь в ванную. Тишина стояла пустая, умиротворяющая. Я сел и спустил ноги. Прямо напротив стоял шкаф с зеркалом. Я долго смотрел в него, но так и не понял, что за тип там отражался.

Еще раз проверив ощущения тела, я встал и прошел к окну. Откинул тяжеленную занавеску, и в комнату ворвался беспощадный солнечный свет. Под окнами оказался широкий, но тихий и малолюдный проспект. Чистый и ухоженный. Ряды пальм, аккуратные милые разноцветные домики. Магазинчики, лавки, кофейни. Спокойно проезжали машины – новые, чистые, красивые. Не спеша прогуливались люди. Кто-то делал пробежку, прохаживались мамочки с колясками, собачники. За столиками под навесом люди пили кофе. Около симпатичной лавки, заполненной овощами и фруктами, стояла парочка болтающих женщин. Из милого нежно-голубого двухэтажного здания кафе-мороженого вывалилась стайка школьников. На закрытой стеклянной остановке (там работал кондиционер) девушка читала книгу и ждала автобус.

– Город... – прошептал я.

Да-а-а-а! Так это все было не похоже на дикий, тесный, засранный ад Нахаловки. Город, как я от тебя отвык...

Я попытался облизать пересохшие губы, но язык был как наждак и цеплялся за потрескавшуюся кожу. Я зачем-то прошел к входной двери и выглянул наружу. По обе стороны от двери в довольно уютном коридоре гостиницы сидели четверо мужиков с небольшими черными автоматами. Увидев меня, они встали, и один что-то сказал по рации. Я аккуратно прикрыл дверь.

Голова закружилась, уши заложило, я испугался, что потеряю сознание, и ухватился за стол. Прямо передо мной, оказывается, все это время стояли две бутылки воды и два стакана в бумажной упаковке, лежали блокнотик с ручкой, какая-то еще мелочевка. Я схватил одну бутылку и, махом свинтив крышечку, залил воду прямо в горло.

– А! Господин! Вы уже проснулись, – в комнату спешно влетел седой. Чувствовалось, что он только что принял душ и побрился. – Вы спали больше суток, все это время я был с вами, но вот отошел... до уборной... а вы проснулись, – и опять у него улыбка растянула только губы, не коснувшись глаз.

Я не хотел его видеть. И слышать его не хотел. Оглядевшись, я заметил мини бар, открыл его и достал миниатюрную бутылочку текилы.

– Господин! Прошу вас не делать этого! Вам было введено очень сильное лекарство! И медики категорически запрещают смешивать его с алкоголем! Даже от малой дозы алкоголя у вашей печени будут серьезные проблемы! Прошу вас, воздержитесь хотя бы до вечера, пока препарат не выйдет из организма. Господин...

И вот тут меня накрыло. Я, сам не ожидая от себя такого, швырнул в него бутылочку и заорал:

– Я не господин! Сука! Не смей меня называть так! Я вам не господин! – в комнату вбежал один из охранников, но седой отмахнулся от него, и тот исчез. – Что вы вообще со мной делаете?! Кто вам дал такое право? Куда вы меня привезли?! – сердце резко зашлось, кровь ударила в голову, и я упал на пол. – Где он?!! Где?!! – шаря ладонями по полу, выл я. – Куда вы его дели?!! Что он вам сделал?!! Он никому никогда не сделал ничего плохого! Почему вы не оставите его в покое? Когда это все кончится? Как мне его найти? За что это все со мной?!! Ну за что?!!

Седой молча вскрыл вторую бутылку воды и вылил мне ее на голову. Как ни странно, но мне полегчало.

Придя в себя, я замолчал, прекратив кататься по полу. С трудом поднявшись и еще немного пошатываясь, я побрел в душ, по дороге сбрасывая с себя одежду. В душевой оказалось чересчур зеркально и золочено. Я долго не мог разобраться, как включить необычный плоский душ. Когда вода наконец-то полилась, я просто сел и сидел, подставив под нее опущенную голову.

Жажда крови исчезла, я чувствовал это. И на освободившееся место рвался ужас и отчаяние по Пушку. Но что мне было делать? Как искать его, если я и сам не пойми где?!! У каких-то людей, в непонятном месте... Такое случилось со мной впервые, и теперь нестерпимой тьмой окутывало и давило мне на душу.

Я сидел так, пока мне не надоело, а потом просто вышел, запахнувшись в белый гостиничный халат. Седой ждал меня. Я молча сел на кровать, не зная, что делать дальше.

– Вот. Выпейте это! – седой достал пакетик с каким-то белым порошком, засыпал его в бутылку с водой и, тщательно перемешав, протянул мне

Я опасался, что напиток будет смердеть химией, но он нежно пах клубникой. Я сначала осторожно пригубил его, желудок так радостно взвизгнул, и по организму пошли такие приятные волны, что я тут же сделал несколько больших глотков.

– Со вкусом клубники! – хозяйски улыбнулся седой. – Сейчас все обязательно с каким-то вкусом. А вообще, если серьезно, у клана Каменный Волк химики просто отличные. Всем остальным на зависть. Это же надо! За три месяца вывели новую породу упырей, да еще антидот разработали и о восстановительном коктейле не забыли!

Я посмотрел на него, чуть не подавившись

– Новая порода упырей? – с трудом сглотнул.

– Да! Ну... вот этот, худой, который вас укусил!

– Откуда вы знаете? – обомлел я.

– Как же... камеры видеонаблюдения.

– Камеры? В Нахаловке есть камеры?

– Полно! Качество, правда, не очень, и ракурс неудобный, самого момента не видно, но вполне ясно, что он вас укусил.

– Укусил? Он не...

Седой внимательно посмотрел на меня, но я вовремя прикусил язык. Лучше не уточнять, что он поцеловал меня, лучше пусть будет так. Это в Нахаловке всем насрать кто ты и что ты, и с кем ты! А в Городе с этим строго! Здесь признают только старый добрый классический натуральский трах! Хорошо, что я вовремя опомнился! Нужно помнить в будущем.

– В смысле – новая порода? – спросил я, протянув ему пустой стакан, и он вновь наполнил его.

– Ну, вот до сих пор была только наша порода “Серо-синий бетон”, но в Каменном Волке тоже хотели кусок от этого бизнеса и выпустили свой выводок. Эти, современные, конечно, лучше наших, но и дороже, естественно. Наши упыри не могли размножаться, а эти, новые, передают заразу через слюну.

Наверное, у меня было такое выражение на лице, что он осекся.

– Какой... выводок?

– Все упыри в Джунглях выведены искусственно.

Я сперва нахмурился, не сразу соображая, о чем он, затем вспомнил, что Городские называют Нахаловку Джунглями... но потом нахмурился еще сильнее.

– Упыри всегда были... они произошли естественным путем... их просто мало было, но когда беженцы пришли... они и расплодились.

– Нет, – сказал он терпеливо, как ребенку. – Вам нужно знать, что истинных упырей всегда было крайне мало! Их и сейчас-то особей сорок на воле, а раньше так и вообще с десяток было. А все те упыри, на которых вы охотились – это все искусственно выведенные особи.

– Не может так быть!

– Но это факт.

– Но ведь... но все же знают! Все... что упыри...

– А откуда ВСЕ ЗНАЮТ? – спросил он вкрадчиво.

– Ну... знают. По телеку же говорят!

– По те-ле-ку! – произнес он насмешливо, с упором разделяя слоги. – По телеку! А телевидение кому принадлежит?

– Государству... – растерялся я.

– Государству! И государство рассказывает по нему только то, что сочтет нужным рассказать! И это не только у нас, кстати, так везде и в хваленых демократических республиках тоже. Хотя у них с этим дела еще хуже обстоят!

– Но ведь... но все же знают!

– Вы же видели упырей. Как они размножаются?

– Через укус!

– Как же через укус, если они свою жертву сжирают?

Это был как удар под дых! Я, честно сказать, никогда не задумывался над этим. Я всегда знал одно – упырей много, и чем больше их убьешь, тем лучше! А вот как они размножаются? Я вот люблю глядеть на небо, хотя абсолютно не знаю, почему оно голубое, и как там эти облака висят. Как-то висят и все!

– Ну... кусают специально... – голова была пуста, и я с трудом находил в ней слова. – Некоторых просто кусают, а некоторых сжирают.

– А вы сами видели таких у-ку-шен-ных?

– Не-е-ет... – совсем потерялся я.

– Упыри, истинные упыри, их в народе называют “Ведьмаками” и “Ведьмами” за то, что они могут менять облик не только свой, но и другого человека – вот те размножаются. Но опять же, на воле их почти не осталось, кого пленили и держат в специальных местах, кого убили, кто сбежал подальше от цивилизации... А основная масса существующих, девяносто девять процентов, это все наш выводок!

– НАШ? – почему-то ужаснулся я.

– Упыри – это бизнес вашего клана, господин, и неплохой бизнес.

Я встал, прошелся по комнате, сел и опять встал.

– Люди сделали их САМИ?

– Ваши люди... безусловно!

Я сел:

– Но... зачем?

– Политика... бизнес, средство влияния... много всего!

Я молчал. Несколько раз открывал рот, желая что-то сказать, но опять закрывал. Седой смотрел на меня с любопытством.

– Есть фирма “Дентал Люкс” – дантисты для богатых. Это тоже один из прибыльных бизнесов вашего клана. Сеть этих люксовых клиник охватывает весь Город. На самой окраине стоит база этой фирмы. Там производят необходимое оборудование, там же и склад, и головной офис. Но это только для непосвященных. Здание это имеет три этажа над землей и десять этажей подземных. Вот там-то уже долгие годы и производят упырей. Каждого в отдельности, с любовью и заботой. В возрасте двух лет упырь полностью готов к самостоятельной жизни, и его выпускают в Джунгли. Там он откармливается два-три месяца, пока его сердце не наберет нужной формы. Потом на него приходит ориентировка в частную фирму в Джунглях, и упыря убивают. В сердце...

– ...колят консервант... и... – ошалело вставил я.

– Верно! Вам, рядовым охотникам, платят за сердце сто-сто двадцать золотых. Ваше начальство получает за него две тысячи. А мы выручаем за каждое сердце пятьдесят-шестьдесят тысяч... – у меня пересохло во рту. – Неплохо, правда? – улыбнулся он. Я кивнул. Что мне еще оставалось?

– А что... что с ними...

– Для чего они нужны? О! Уверяю вас! Сердце упыря – это золотая жила! Из него мы делаем элитные лекарства. Особенно хорошо идут препараты против старения. Вы не поверите, но богатые старухи готовы выкладывать огромные средства, только чтобы немного омолодиться. Хотя там и не только косметика конечно, там очень много всякой химии – гормоны, стероиды, сердечные препараты, противораковые... уж вы меня простите, я тут вам помочь не могу, но когда все образуется, вы получите полный доступ ко всей информации.

Я встал. Подошел к окну. Меня потряхивало. Я видел эту рекламу: и “Дентал Люкс”, и все эти “волшебные” крема для избранных. А еще у меня в голове стояла одна и та же картинка: поле, жара, солнце в зените, землянка бежек и упырь, пожирающий, заглатывающий целиком ребенка... и визжащая мать. Да-а-а-а... Для кого война, а для кого мать родна! Нагуливает, значит, вес сердечный, на человеческом мясе... мерзавцы!

– Послушайте... вы... вы... вас как зовут? А Государь вообще в курсе?!!

– Как же не быть ему в курсе, когда он в доле?!! – усмехнулся седой. – Зовут меня Прохор, я из “близких людей”. Вы помните, что это значит? – я помнил, но почему-то отрицательно мотнул головой. – Мой дедушка был чистокровным членом клана Ледяной Кот, но жена его была простолюдинка. Поэтому у моего отца была уже половина господской крови. Моя мать тоже была из простых, и получается, что во мне теперь всего четверть белой крови. Старейшины клана сказали, что этого слишком мало, чтобы я жил с господами на равных. А для того, чтобы жить среди простолюдинов, господской крови во мне чересчур много. Так я стал “близким человеком”. Я служил вашему отцу и сейчас готов отдать жизнь за вас.

– Я тебя, Прохор, разочарую, я ведь тоже только наполовину... – глядя в пол, проговорил я.

– Вы – единственный сын вождя клана и единственный наследник!

– Я сын рабыни, ...

– Да. Но с недавних пор это не имеет значения! – меня передернуло, а он, не заметив, продолжил. – Раньше ребенок, рожденный от рабыни, не имел никаких прав, это верно, но все меняется. Последнее время женщины получают все больше и больше прав. Это идет из-за границы, хоть и с большой задержкой и скрипом, но происходит и у нас. Все дошло до того, что женщина стала иметь право подать на развод и даже может получить половину всего имущества мужа. Конечно, наши вожди не стерпели такого! И давно уже полноценных браков сильные мира сего не справляют, а оформляют фиктивные и живут с наложницей-рабыней, которая сама по себе не имеет никаких прав. Однако чтобы не было проблем с наследниками, вожди кланов недавно продавили закон, по которому неважно кто у вас мать, главное – кто ваш отец. И таким образом вы, как единственный сын вашего отца, законный и единственный наследник.

Я долго молчал, а потом сказал:

– Но у клана Ледяной Кот уже есть вождь.

– Ваш кузен. Но раз живы вы – он занимает престол незаконно и будет смещен.

– Смещен... – проговорил я. – Убьете?

– Но ведь он же хотел вас убить!

– Когда? – я выпрямился.

– На вас было совершено покушение? Вспомните!

– Было... парень... знал мое имя и говорил что-то про посылку... и потом стрелял в меня... Но... но почему я не умер?

– Вы тогда уже были заражены. Этот худой упырь укусил вас, и ваше тело начало меняться. Тело упыря гораздо прочнее человеческого, обычное оружие его не берет, вы, как охотник, лучше меня это знаете. Разве что только Носорог возьмет. Но он, кстати, тоже производится в вашем клане, и клан имеет на все оружие против упырей монополию.

Я провел пятерней по груди и вспомнил “ожоги” от пуль. Он говорил что-то еще, но я уже не слушал. Голова гудела.

– Господин! – донеслось, наконец, до меня, как сквозь вату. – Боюсь, что у вас нет выбора. Либо ваш кузен убьет вас, либо вы займете его место! Третьего не дано.