Текст книги "Похождения сестёр. Миссия: Альянс (СИ)"
Автор книги: Скрыта в Тени Та Что
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)
– Боюсь, если я это сделаю, от моей красоты, у тебя может помутиться разум, поэтому приходится конспирироваться. А вообще, я и так здесь, на виду.
Я вновь огляделась. Чувствуя себя полной дурой, даже перегнулась через мост и взглянула вниз. Никого. Лишь сонные чайки плавно покачивались на волнах.
– Ну? – нетерпеливо поторопил голос.
Я пожала плечами. Звук шёл откуда-то снизу и сбоку. Я повернула голову в ту сторону, думая, что упустила нечто важное. Неужели, я настолько слепа? Перед собой я видела лишь жирненьких голубей, праздно разгуливающих по пирсу.
– Прекрати со мной шутки шутить и покажись!
Послышался вздох. А после случилось нечто странное. Отделившись от своих собратьев, вперед вышел самый тощий и облезлый голубь из всех когда-либо мною виденных. В остальном самый обыкновенный, вот только…
– Ну? Чё уставилась? Голубей что ли говорящих не видела? – невинно похлопал он жёлтыми, как янтарь, глазками. Я зажала рот, чтобы не закричать. Покачала головой. Даже на Альянсе мы ни разу не встречали говорящих животных, а особенно нагловатого вида гулек. Я проморгалась. Но уставившаяся на меня с прищуром птица не исчезла.
– Брр. Кажется, сотрясение мозга даёт о себе знать. Кажись, рассудок совсем помутился, – тихо пробормотала я. Но пернатый услышал.
– Да, точно, совсем тук-тук, – он для наглядности постучал крылом по сизой головке, – Спешу заверить, я настоящий. Хотя и не совсем голубь. На самом деле я прекрасный юноша. Но всех секретов выдавать не стану. Это большая тайна.
Я взяла себя в руки.
– Хорошо, и как же тебя величать? О Несравненнейший? Мистер не совсем голубь? Пернатая говорилка? Или может…
Голубишка нахохлился. Варианты ему явно не нравились. По крайней мере, последние два.
– Мне, конечно, было бы приятно, если бы ты использовала первое прозвище. Но я парень простой. Поэтому, зови меня так же просто: Шурик.
***
Я не сдержалась и прыснула.
– Шурик? Славное имечко! Ты не из России, случайно, пролётом?
Голубь нахмурился.
– Я путешествую сквозь время и пространство. Так что мне не составит труда попасть туда, куда ты говоришь. Но нет. Моё имя древненесское. Оно означает: «странник». И я им очень горжусь! – он кинул грозный взгляд. И я снова хихикнула. До чего забавно было видеть разъярённую гульку.
– В таком случае, рада познакомиться, засланец из Древней Нессии. Я Настя, Наха или нахур. Прозвище это хоть и не имеет исторического значения, но с хитрецой. Ведь нахур – это китайский голубой баран. Голубой, как небо или Боря Моисеев.
Голубь ухмыльнулся.
– Что ж, Нахур, у меня к тебе есть деловое предложение.
– В чём оно заключается?
– Действуя вместе и следуя составленному мной гениальному плану, мы освободим пушков и проучим браконьера! – он призывно вскинул крыло. Я в недоумении спросила:
– Океей. А тебе то от этого какой прок?
– Не терплю несправедливость и жестокое отношение к братьям меньшим. А от Ахмеда этим дерьмом несёт так, что впору задохнуться, – я покосилась на гульку, которая была не намного больше того же самого пушка, – Короче, ты со мной?
Немного поколебавшись, я кивнула.
– Отлично. Наконец-то хоть один нормальный человек выискался. А то мне уже поднадоело откачивать хлопнувшихся в обморок или уверять не обращаться за психиатрической помощью. Никак не могли поверить бедолаги в мою реальность. Несчастные создания. Не понимают, что в мире нет ничего невозможного. Так атеисты не верят в Судьбу и даже, когда сталкиваются с ней лицом к лицу, отступают перед своим предубеждением лишь на время. А после возвращаются в омут своей слепоты и неверия. Я что-то отвлёкся. Так вот, я очень рад, что мы с тобой встретились, потому как я заколебался торчать на этом пирсе битых шесть лет. Теперь я понимаю, что то было не напрасно. Я подметил вас с сеструхой ещё вчера, но решил пока не вмешиваться. Конечно, был риск, вас упустить, но сам Рок свёл нас вместе.
– Целых 6 лет? Я всегда считала, что голуби примерно столько и живут. Зачем же ты так целенаправленно почти всю свою голубиную жизнь…
– Говорю же! Я не могу раскрыть всех карт, тогда я лишусь флёра таинственности. И, к твоему сведению, голубь обыкновенный подкласс веерохвостые чувствует себя великолепно вплоть до 15–20 лет.
Я почувствовала себя уязвленной. В первый раз мне довелось выслушать лекцию от существа, которое доставало мне от силы до половины берцовой кости.
– Ладно-ладно, не умничай. Лучше выкладывай свой план.
– Да, план. Слушай меня внимательно! Ничего не упусти! – я склонилась к самой земле, чтобы губкой впитать каждое слово. Шурик пристально посмотрел в глаза и произнёс, – Мой удивительный, неподражаемый план состоит в следующем: я отвлекаю, ты спасаешь!
– Что? Это всё? А как же детали? Нюансы, если всё пойдет наперекосяк?
– К чему строить планы, если они никогда не срабатывают? А о деталях подумаем в процессе! – сказал и упорхнул. Вернее, мне так показалось. Спустя мгновение, я почувствовала ощутимый толчок в спину. Это гулька, обладающая, как выяснилось, не дюжей силой, вытолкнула меня из столбового укрытия. Делать нечего, придется импровизировать.
***
Я мышкой юркнула за борт одной из лодок. Отсюда открывался хороший обзор на «притон», назовём его так. Я стала ожидать, когда в игру вступить Шурик. Ожидание не продлилось долго. Сначала я решила, что наползли грозовые тучи, потому, как внезапно солнце скрылось и заметно потемнело, но я помнила, что на небе до сего не наблюдалось ни единого облачка. Когда из тучи стали накрапывать осадки, я разуверилась в естественности явления. То был не дождь, не град, а не что иное, как птичий помёт. А альтернативой тучи служила живая пернатая масса. Шурик собрал целую армию сородичей и теперь был в полной боевой готовности.
– Ну, ребятки, зададим-ка ему жару! – услыхала я знакомый ехидный голосок. Ахмед в недоумении вскинул курчавую голову вверх. Напрасно он в тот момент поглаживал усы. От неожиданности, он дёрнулся и вырвал клок своей кустистой «прелести». Он бы и рад поскорбеть, да выплакаться по поводу утраченного достоинства любого кавказца, да только не дали ему. Прямо в глаз Ахмеду спикировал снаряд. Тот чертыхнулся и пообещал содрать с обидчика шкуру, но то было только начало. Далее воцарился хаос, какой браконьер навряд ли когда-либо забудет. Голуби пикировали на голову, выклёвывали целые клоки доселе густых волос, обстреливали со всех сторон, совершенно не щадя своего врага. Браконьеру оставалось лишь кричать, размахивать руками, на большее ему не хватало скорости и проворности. Я помнила, что и мне отведена роль в сием действе. Вот только выходить из засады и попадать под бомбёжку не хотелось вовсе. Улучив момент, когда Ахмед отошёл поодаль, я перегнулась через край лодки и пошарила на дне. Красть, конечно, нехорошо, но без куска брезента, мне было не обойтись. Пускай хозяин куска ткани считает, что то пошло на благое дело. Прикрывшись парусиной, я крадучись подобралась к клеткам. А что делать дальше – не знала. Просто выпустить зверьков не было смысла, пушки бы затерялись в большом городе, или, хуже того, могли попасть в беду. Я бы и рада свались обратно, в укрытие, да только к чему тогда вся затея? А следовать «гениальному» плану Шурика не получалось, ведь его попросту не существовало! Ахмед меня пока не заметил – не до того бедолаге было. К тому же, он что-то настойчиво искал в телеге. А у десантуры тем временем заканчивались мины в кишечнике. Я осмотрелась вокруг в поисках подсказки, но так ничего не придумала. Это было фиаско.
Аккуратно ступая на не заминированный песок, я поплелась обратно, чувствуя себя предательницей и тупицей. Внезапно уши пронзил высокочастотный ультразвук. Голову будто раскололи надвое и оттуда что-то полилось. Да, именно так я себя и почувствовала. Сквозь пелену недуга, я разглядела, как заметались пушки в клетках, как птицы одна за другой падали с небес… и как браконьер дул в предмет, наподобие манка. Я шлёпнулась на колени и, пошатываясь, поползла прочь, надеясь, остаться незамеченной, но, по закону жанра, звук резко стих и надо мной нависла тень.
– Оп-па. Попала… – пронеслось в голове.
Ахмед наклонился, схватил меня за ухо и рывком поставил на ноги.
– Ай, дядя, вы мне ухо оторвёте!
Узнав меня, он запил:
– Снова здорово. Твоих рук дело? А где твоя подружка, а, оборванка? Из-за вас у меня намечаются крупные неприятности. Кто-то донёс, что я занимаюсь незаконной торговлей и поэтому сегодня я последний день нахожусь в этом городе. Уже к полудню, я буду вынужден покинуть место, на котором провёл много лет. Парадиз был раем для моей деятельности, а теперь… – в ярости походящий на густо политый сгущёнкой блин Ахмед брызгал слюной, – Вы поплатитесь за это!
Не церемонясь, ступая прямо по оглушённым тушкам, он потащил меня к не до конца разгруженной повозке. Узловатые пальцы продолжали сжимать горевшее огнём ухо. Но то были цветочки. Ягодки планировали начаться после того, как Ахмед достал со дна телеги конский кнут.
– Мало, видать, тебя мамка в детстве порола. Сейчас я попытаюсь исправить её ошибку.
Я бы и рада заплакать, как я это обычно делаю, но глаза были сухи. Они смотрели на обидчика с укором. Но недолго они оставались открыты. Когда Ахмед замахнулся, я зажмурилась, готовясь к неизбежному.
– Ай! – возмутился Ахмед. Хлыст просвистел в опасной близости от спины. Браконьер потирал макушку, судя по всему, чем-то ушибленную. Он огляделся, но никого не заметив, снова повернулся ко мне.
– Не расслабляйся. Дубль два, – сплюнул живодёр. Пушки в клетках яростно и храбро бросались на прутья. Лошадь нервничала не меньше меня. Видно, сама часто попадала в подобную ситуацию. Она взбрыкнула, чем вновь отсрочила наказание, но вместе с тем разозлила своего хозяина ещё сильнее. Он не выдержал и ударил сперва её. Серая в гречку лошадь душераздирающе заржала. Всё-то Ахмеду мешало осуществить задуманное. Вот и сейчас он уставился на что-то, в удивлении раскрыв рот. Его лицо приобрело сладостное выражение. Пальцы, сжимавшие алое, как закат, ухо, стали потихоньку расслабляться, а затем и вовсе разжались.
Я не понимала, в чём причина столь стремительной смены настроения, пока не услышала голос. Неземной, удивительный по своей красоте, он ласкал больное ухо и заставлял забыть обо всём на свете. Более прекрасной песни мне ещё слышать не доводилось. Я мельком взглянула на одурманенного Ахмеда, у того из уголка губ скатилась слюна. Ему не просто нравилось, он был заворожён или же… заколдован! На ум пришли сирены, чудо-птицы из древнегреческой мифологии, которые благодаря своим чарам заманивали моряков в сети неминуемой гибели. Браконьер больше не казался опасным, и я осмелилась выглянуть из-за его спины, чтобы посмотреть, чей вокализ спас меня от порки. И была удивлена до глубины души. По белому песку гордо вышагивала Лера.
***
Её глаза были прикрыты, а губы издавали удивительные звуки без слов. Вот уж никогда прежде не замечала за ней подобных талантов. Мне не терпелось разузнать, в чём секрет, но это могло подождать. Лера плавной походкой обогнула лодки и, пройдя вдоль причала, застыла на самом его краю.
– Жди здесь, – приказал Ахмед и направился к сестре. Лера глазами дала понять, что всё идёт по плану и можно не беспокоиться. Сейчас нужно было позаботиться о пушках.
Кстати, о них. Рядом с клетками я заметила Серебрянку. Она переговаривалась со своими товарищами посредством попискивания. После она вспрыгнула на «крышу» и задёргала замок, но ей явно не хватало сил.
– Серебрянка, мы не можем так просто их выпустить. Твои друзья потеряются.
Но серый комок не думал сдаваться. Я потянулась к щеколде, чтобы помочь, но тут мой взгляд пал на телегу, запряжённую лошадью.
– Так нельзя, – сказала я себе, – это воровство.
– Но другого выхода нет, – вмешался медленный тягучий голос. Я опустила голову, взглянув себе под ноги и тут же отпрянула. Шурик безмятежно развалился на песочке, закинув крылья за голову. Ему бы ещё солнцезащитные очки и коктейль для полной картины.
– Ты чего здесь прохлаждаешься? – разозлилась я на недоЦезаря, чей план «Пришёл, увидел, победил» не работал.
– Наблюдаю за ситуацией со стороны. Иногда даю дельные советы. Знаешь, могла бы и поблагодарить меня. Я свою часть работы выполнил на отлично. Чего не скажешь о тебе. Теперь я заслужил полноценный отдых. А тебе советую поторопиться. Действие зелья на исходе.
– Чего…какого ещё… – но голубь уже упорхнул. Другие птицы тоже начали приходить в себя и теперь поспешно улетали по своим голубиным делишкам. Один так резко вскочил и смылся, что мелькнула мысль о том, что он забыл выключить утюг. Хотя всё возможно. В этом ненормальном мире. Антиутопия под видом утопии. Неплохо Альянс замаскировался.
Стоять столбом не было времени. Недолго думая, я напряглась и подняла двадцатикилограммовое железо. И не такое приходилось таскать, когда я работала на конюшне. Плюс неплохая физическая подготовка неоспоримо помогала. Вскоре (не совсем вскоре) в кузов перекочевали две оставшиеся клетки. Лошадь косо глянула на меня.
– Это всем во благо, – сказала, убеждая скорее себя, чем её.
На широкой спине кобылы возлежала тяжёлая сума. Под молнией обнаружились стеклянные монеты. От этой непосильной тяжести спина животного просела. Я расстегнула ремешки и бесцеремонно сбросила деньги в песок.
– О-о-о-о, – пела сестра. Ахмед стоял, покачиваясь в такт. Он находился в трансе.
Но тут голос Леры начал видоизменяться, надламываясь, он превратился в:
– О-о-А-а-а-а, во полее берёёзка стояяла. Во поле кудрявая… Кийя-я!
Выкрикнув последние слова, не дожидаясь, пока Ахмед придёт в себя, она столкнула его в воду. Увидев меня, усевшуюся на козлах, она прыгнула рядом, но предварительно предусмотрительная сестра сунула алое яблоко в рот лошади, умоляюще прошептав: «Не подведи».
– Давай, эм… Гречка, вперёд! Но! – приказала я, неловко стеганув по крупу поводьями.
Браконьер тем временем успел вынырнуть и, размахивая кулаками, бежал к нам. Глаза были ясны, а ноздри гневно раздувались, разметая жидкие остатки усов. Я снова хлестнула лошадь вожжами. Та не сдвинулась с места.
– Чего ты бьёшь, будто гладишь, резче давай! – крикнул приземлившийся между нами Шурик. Лерка удивлённо вытаращилась на болтливое создание.
– Если умный такой, сам делай, – возмутилась я.
– У меня конечности неподходящей физиологии. Так что если жить хотите, давайте, живее.
– Лерс? – умоляюще спросила я.
– Неа. Я же совсем в этом вопросе не шарю.
– А я шарю? Давай ты подгонишь, а я поведу.
Кавказец тем временем бежал не к нам. Его целью были поводья. Необходимо было сначала обездвижить лошадь, а затем браться за нас. Я поняла это вовремя и со всей решимостью, что была, и, которой доселе не было, выкрикнула коронное «Но» и на этот раз с достаточной силой воспользовалась правой педалью, приведшей в движение наше гривастое Феррари.
Лошадь, окрещённая отныне Гречкой за необычный форелевый окрас шерсти, сорвалась с места, перед этим встав на дыбы, чем отпугнула успевшего протянуть к поводьям руку Ахмеда. Он погнался следом, зацепился за борт, но подоспевший вовремя Шурик ловко клюнул его в бок, благодаря чему мы довольно быстро оторвались.
– Не благодарите, – плюхнулся Шурик на свой пернатый зад, прям-таки по-человечески вытянув вперёд когтистые лапки.
– Что это за чудик такой? – шепнула сестра.
– Сама пока не разобралась, – ответила я.
Голубь нас не слышал, он грелся на солнышке, в истоме прикрыв веки, или же делал вид, что не слышит. Дорога шла по прямой, где особых навыков управления повозкой не требовалось, поэтому пока всё шло гладко.
– Лерс, не думала, что скажу это… Но тебе пора ехать на шоу Голос. А Шурика спихнём Нагиеву, они станут неплохим дуэтом, верно?
Лера хихикнула и загордилась.
– Ты приняла допинг? – прищурилась я.
– Ну не совсем. Всего лишь настойку сире. Ик!..ни. Ой, то есть Сирены. Повезло, что вкус мяса перебил аромат лимона. Хи-хи-ихи, – Лерс икнула. Настойка явно одурманила не только Ахмеда. Улыбка сестры была странноватой, а глаза поддёрнула пелена. Она опять захихикала. Прям как тогда, на поляне менгиров. Мне стало жутко.
– Побочный эффект. Это пройдёт, – заверил Шура, – сейчас она в таком состоянии, что можно сообщить любую неприглядную информацию. Она это забудет. Думаю, самое время рассказать о том, как ты совершенно по-дурацки избавила нас от крупненькой суммы прозраликов. Вам в любом случае светит статья 160 УК АС – присвоение чужого имущества. Так что можно было бы и насладиться временной блажью.
– Эх, глупый ты голубишка. Если бы я этого не сделала, не долго бы нам оставалось расхаживать по этому свету. Ахмед бы нанял киллера. Конечно, непроданный товар и Гречка стоят в разы больше, но он наверняка смекнёт, что мы их не оставим себе и гнаться за нами, чтобы вернуть их себе не будет смысла.
– Разве только, чтобы отомстить.
– Всё будет хорошо, – я сжала покрепче поводья.
– О чём разговор? – вмешалась сестра.
– О коррупции и разбазаривании денег.
Лерс почесала тыковку. Когда она заново прокрутила в голове разговор, то выпалила:
– Погоди… ты, что выбросила деньги Ахмеда?! Которые могли быть нашими?
Благодаря Шурику, подливающему масла в огонь на каждом моём комментарии (он встал на сторону Леры), этот спор продолжался до тех пор, пока мы не заметили, что привлекаем излишнее внимание ранних прохожих. Шура нырнул в повозку, думаю, он там завалился дрыхнуть. Без него сразу стало тихо. Не считая шуршания, доносившегося из-за спины.
Мы полагали, что это пушки, пока на голову нам не спикировал кусок брезента. Повозку едва не занесло в кювет. Я злобно зыркнула.
– Чтоб головку не напекло! – пояснил Шура и уселся в тень самодельного навеса. Мы с сестрой выступали в роли ножек.
Я не выдержала и попросила надоеду на выход.
– Эй! Я вам такую услугу оказал, а вы меня гоните.
– Никто не просил тебя вмешиваться. Насколько я помню, ты сам навязался. Зачем только не пойму. Так что если хочешь иметь с нами дело, веди себя прилично.
Гулька насупилась, но до конца поездки не проронила ни слова.
***
Мы остановились в небольшой тенистой рощице. Спрыгнув с козлов, мы принялись выгружать клетки, чтобы пушки не поранились, прыгая с высоты.
Шурик позабыл про обещание и принялся руководить, хотя скорее, крыловодить процессом:
– Ать два! Ать два! Ну же, девчонки, поднажмите, что вы как бабы, в самом деле!
– Может потому что мы и есть бабы, – растягивая слова, пролепетала Лерс. Она зевнула и повалилась прямо на траву. Её тут же облепили благодарные за дарованную свободу зверушки. Послышался всхрюк, а затем всхрап.
Я опять начала раздражаться.
– Лучше молчи. У нас из-за тебя и так могут быть крупные неприятности.
– Прорвётесь. Я уверен, иначе я бы вам не доверился.
– Шурик, скажи честно, зачем ты толкнул нас на авантюру с пушками?
– Чтобы помочь миленьким зверуу…
Поставив последнюю клетку на землю, я подошла к почёсывающемуся Шуре и, схватив его за лапы, перевернула вниз головой. Он испуганно забил крыльями. Я посмотрела ему прямо в два жёлтых глаза.
– Твои глаза горят, как фонари, – заметила я.
– Эээ. Спасибо? – ещё больше запаниковал он.
– Если ты не ответишь на пару простых вопросов, фонари будут гореть и под глазами. Уяснил?
Шурик нервно сглотнул. На заднем фоне всхрапнула Лера, почуяв что-то неладное, она резко села:
– Фонари под глазами? Наших бьют?
– Всё в порядке, Лерс, спи. Наши в безопасности. Но враги могут пострадать.
Успокоенная сестра сгребла в охапку шерстяные шарики и прижала их к груди, словно плюшевую игрушку.
– Я не враг, а друг! – я смотрела всё так же строго, – В крайнем случае, приятель… хм…знакомый?
– Ты кто такой, Александр Гулькин? – задала я первый из вопросов.
– Голубь, вернее, не совсем.
– Я это уже слышала. Дальше.
Не совсем голубь заупрямился. Он скрестил крылья на киле.
– Я скажу, если ты меня опустишь на землю. У меня есть права!
Я не стала спорить, утверждая, что их нет. Ведь у птицы не могло быть даже паспорта. Вопреки привычной мягкости и податливости пластилина, я не пошла на сделку. Он должен понять, кто здесь главный. Это сработало.
– Когда-то давным-давно, – начал он, – я был человеком. Очень милым пареньком, прошу заметить! Красотки нимфы так и висли на мне! Один раз, правда, едва не утопили в озере, но не суть. Я жил в своём скрытом от глаз посторонних особняке вместе с родителями, тремя тётями, двумя бабушками и прабабушками, шестью сёстрами и братом. Кроме невероятного количества представительниц женского пола была у нашей семьи ещё одна особенность. Мы являлись хранителями природы Альянса. В нашей власти находилась экологическая ситуация на планете. Мы поддерживали баланс, который не должен ни в коем случае нарушиться. Загвоздка состояла в том, что особый дар, необходимый для этого, передавался исключительно по мужской линии. Так получилось, что меня традиционное дело семьи мало интересовало, а у брата странным образом не оказалось магических способностей. Делать нечего, я остался единственным наследником. Но так получилось, что из-за своей безмятежности я умудрился едва всё не уничтожить. Тогда, шесть лет назад, по всей планете прокатились жуткие пожары. А виновником оказался я. В наказание отец наложил на меня заклятие и буквально пинками выгнал из дома. Нет, ну вы представляете! Родного сына, единственного хранителя Дара! Так или иначе, путь домой мне отрезан. Я не смогу вернуться, пока не искуплю вину и докажу, что имею право стать новым Хранителем. И вы мне в этом поможете!
– С чего бы?
– Это Судьба, моя дорогая, – сочувственно произнёс голубь и похлопал меня по плечу.
– Не убедил.
– Послушай, я могу вам сильно пригодиться. Ты только представь: невидимый помощник с логическим складом ума незаметно подсказывает на контрольных, – он заговорчески подмигнул. Это подкупило.
– Если ты за это время успеешь вернуть человеческий облик, ничего не выйдет.
– В любом случае я очень полезен. Я знаю очень многое. Ты заметила, я утверждал, что вы с Лерой сёстры, хотя внешнего сходства совершенно нет? А ещё я хитрый. И весёлый. Меткий, быстрый и юркий. Совершенный обаяшка! Но при всём при том жутко доставучий. Вам от меня никуда не деться!
Я медленно опустила гульку на землю. У того закружилась голова. Походив кругами, он плюхнулся на зад.
– Госпожа Судьба меня натолкнула на мысль, где искать подмогу. Знаешь, когда я увидел вас на пирсе, героически спасающих пушка, я решил: вот оно! Осталось убедить вызволить этих маленьких засранцев и дело в шляпе! Но дело сделано, а я всё такой же сизый и пахучий. Нет, я не жалуюсь, в моём обличие есть много плюсов. Но оно лишает многих радостей. Например, я не могу поесть любимых сосисок, приходится придерживаться птичьей диеты, чтобы не заработать несварение, нельзя сыграть в аэробол, почитать, выиграть премию умника или изобретателя года. Нельзя построить глазки, в конце концов! – голубь предпринял жалкую попытку. В тот момент он показался донельзя милым. Только ему не говорите!
– Я хочу помочь природе и вернуться к семье. Помогите мне п. по. пож. Как это слово, когда просят оказать услугу не за деньги?
– Пожалуйста?
– Вот то-то и оно. Пожалуйста, пожалейте несчастное создание. Я ждал. Долго ждал, уверен, именно вас.
– Лерс? – не надеясь на ответ, спросила я сестру.
– Я согласна, – во сне пробурчала она, – стать твоей женой…
Рукалицо.
– Ну раз она не против…
– Урааа! – заверещал Шурик и на радостях пнул пробегающего мимо муравья. Тот с немым визгом, описав дугу, полетел в речку. Его тут же унесло вниз по течению. Поводя взглядом мураша, я с укором посмотрела на Шурика.
– Н-да. С таким отношением тебе вовек не избавиться от клюва и когтистых лапок.
Его радостное настроение сменилось огорчённым.
– Запомни: тебе нужно думать не о себе, а об окружающих. Избавишься от завышенного ЧСВ, тогда, возможно…
– Дело в шляпе?
– Да.
Из-за Леры, наклюкавшейся зелья с побочным эффектом, мы просидели с Шуриком довольно долго, выжидая её пробуждения. Я освободила Гречку от упряжи, но привязала её к дереву, чтобы та не ускакала. В телеге, кстати, обнаружилась котомка с бутербродами.
– Вот это подфартило! – обрадовалась я, но их оказалось всего два.
– Мои любимые сосиски, между прочим, «Столичные». Эх, был бы я человеком… – пожаловался голубь.
– То что бы? Вырвал последнюю крошку изо рта у хрупкой девушки?
– Я не назвал бы тебя хрупкой. Да и зачем вырывать, под действием моего неземного обаяния ты бы сама отдала мне всё без остатка.
Я состроила кукиш и начала поглощать яство, не скрывая наслаждения.
– На твоём месте, Шурик, я бы подумала, как бы тебе самому не угодить на место сосиски. На данный момент ты всего лишь дичь. А я в последнее время бываю жутко голодной.
Шура чуть в обморок не упал от такой неслыханной наглости. Ведь, по его мнению, наглеть имел право лишь он сам.
***
– Почему именно зелье прекрасного голоса? – спросила я, когда мы рысили по роще верхом на Гречке. С пушками мы распрощались. Те весело упрыгали по кочкам, поросшим клевером. Самое тяжёлое прощание состоялось с Серебрянкой. Нам жуть как не хотелось с ней расставаться. Но она мягко завибрировала, и это подействовало не хуже полпачки глицинок и прижатой к сердцу плюшевой коровы. Не то, чтобы я съедала за раз полпачки глицинок. И уж тем более у меня нет плюшевой коровы!
– Более полезного не нашлось, – ответила, устало положившая мне на плечо голову, Лера, – одно зелье осталось в утерянной сумке, два – в этой. Но на том, другом, отклеилась этикетка и чтобы не рисковать, воспользовалась этим. Хорошо, что всё получилось.
– Слушай, а где Шура?
– Не знаю, давно его не видела, с тех пор как мы только отбыли.
Я вспомнила разговор, состоявшийся за три часа до.
– Ну, что, через горы, через лес, в город принцев и принцесс? – поинтересовался Шурик. Он был в курсе нашего маршрута, да и всего остального в частности.
– Эй! – возмутилась тогда сестра.
– В чём дело? – поинтересовалась я. А обернувшись, увидела голубя, взгромоздившегося на её плечо.
– Мы тебе не карета, лети сам!
– А тебе жалко, что ли?
– Свою нежную недавно регенерированную кожу, пахнущую теперь из-за кой-кого отнюдь не ромашками? Да, жалко. На скорости ты расцарапаешь её и порвёшь платье. Плюс, вы, голубишки, любите делать свои грязные делишки, где не попадя. Достаточно аргументов?
Голубь состроил оскорблённый вид.
– Что за шуточки? Я воспитанный и чистоплотный. Да и если кожа уже не пахнет ромашками, то и терять нечего, верно? – он склонился и принюхался, – Интересно, кто тебе её переароматил? – Лерс окинула его взглядом «догадайся», – И вообще, ты своей речью нанесла мне оскорбление, а я, между прочим, будущей Хранитель.
– Пока ты всего лишь облезлый комок, любящий подпортить нервы и платье. И без нашей помощи ты таковым и останешься. Так, что в твоих интересах слушаться.
– Хорошо, наслаждайтесь недолгой властью. А когда я верну себе прежний облик…
– Если вернёшь, – подметила Лера.
– Верну! И тогда месть моя будет жестокой. Трепещите…
– Враги наследника, Тайная комната снова открыта! – в голос закончили мы с сестрой и засмеялись.
Извилины голубишки интенсивно зашевелились, обдумывая услышанное. Я воспользовалась его замешательством и невниманием и ударила шенкелями по бокам Гречки. Лошадь сорвалась с места, а гулька опасно зашаталась, не удержалась и полетела кубарем вниз. У самой земли он едва успел сгруппироваться и взмыл в небо.
С тех пор мы его не видели. Возможно, он летел над нами, невидимый в слепящих лучах, глядя на нас свысока. Шуре, в его положении и с его самомнением просто необходимо было разбавить унижение представлением, что он – гордый орёл, а мы – мураши, ползущие где-то там, внизу.
– Честное слово, облегчение – избавиться на время от этого прилипалы, – вытерла пот со лба я. Солнце шпарило, как кипяток из чайника шпарит ляжки, как Райан шпарит на танцполе.
– Не дождёшься! – послышался раздосадованный с примесью удовлетворения голосок, – Это ж моя профессия, смысл жизни, который я обрёл, находясь в этом теле.
Я затормозила лошадь, позволяя немного отдохнуть ей и нам. Мы спешились и завертели головами, ища этот клювастый фурункул на заднице.
– Хорош прятаться, Шурик!
– Если ты ещё хоть раз будешь до меня докапываться, вмиг вылетишь отсюда! – послышался наглый ответ.
– Чтоо? Откуда мы должны вылететь?
– Погоди, Лерс, повернись спиной.
Я расстегнула замок на рюкзаке и откинула крышку. От увиденного у меня отвисла челюсть.
– Шурик, ты умял все фрукты? – на землю с глухим стуком выпал пустой контейнер, – И бутерброды! Которые мы приберегли для особого случая!
– Что!? А? Где? Нет! Это не я, это вот она! – Шурик вытолкнул на всеобщее обозрение комок свалявшейся кошачьей шерсти. Откуда он там? Шурик решил устроить себе гнездо? Освободил, значит, место от «ненужного» и напихал туда всякой фигни, чтоб помягче было?! Тут комок обрёл блестящие глазки и крохотный носик.
– Серебрянка? О, Господи, что ты здесь делаешь? И почему ты в таком состоянии? Последствие борьбы с Шуриком, да?
Вышеупомянутый недовольно прищурился.
Лера сняла рюкзак с плеч. Пушок выбрался из укрытия и прыгнул мне на руки. По ним он взобрался на плечо и мягкой щёчкой прижался к шее. Я ласково взъерошила искристую шёрстку.
– Решила последовать за нами, малышка? Разве тебе не лучше с друзьями, на свободе? Ну да ладно, это твой выбор. Оставайся, если хочешь, мы только будем рады.
– Хей! Ты чего с помпоном от шапки сюсюкаешься? У неё же мозг размером с горошину. Она не бум-бум, что ты ей сообщаешь, – поразился Шурик, недовольно выглядывая из рюкзака, – И она съела всю провизию!
– Сдаётся мне, она здесь не причём, – Лера перевернула и вытряхнула брехуна из бункера, – постойте-ка! Так ты вовсе не летел всю дорогу за нами! Ты изначально вальяжно расположился в рюкзаке и проехался, мало с комфортом, так ещё и пожирая драгоценные булки!
– Врёёшь. Не было там булок. Были: 4 хётбита, 1 фрунк, 2 абринроза и 2 бутерброда, бутыль воды, пустая на пять шестых, склянка с зельем, бумажный свёрток и компас.
– Ты что, учёт вёл?
– Типа того. Вам необходим бухгалтер. За скромную плату, разумеется, я готов…
– Погоди, как бутылка, полная на пять шестых? – не поняла Лера.
– Для тех, у кого плохо с математикой, поясняю: этого количества вам хватит на несколько глотков. От одного до трёх, в зависимости от объёма.
– Но прежде чем уйти из отеля мы наполнили её до отказа!
Шурик юркнул за спину Леры и неспроста. Я достала бутылку воды и обнаружила в ней четыре маленькие дырки… Свиток подмок, но не сильно.
Удар пластмассовой тары пришёлся точно на головку, диаметром в дюйм.
