Текст книги "Похождения сестёр. Миссия: Альянс (СИ)"

Автор книги: Скрыта в Тени Та Что

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

– Ну чего ты там копаешься? Рви скорее и спускайся! – поторопила сестра.

Ностальгия – вещь коварная. Погрузишься в неё хотя бы наполовину, и внутри всё щемит, хочется повернуть время вспять, вернуться в прошлое. Я каждый день думала о том, что же случилось с парнями после того, как нас увели из тронного зала и с каждым днём эти мысли терзали всё больше.

Ностальгия – вещь коварная. Едва погрузишься в неё, теряешь связь с реальностью, с внешним миром, становишься рассеянным и невосприимчивым к сигналам опасности. В этот момент ветка хрустнула у меня под ногами. Я очнулась, как будто этой веткой дали мне по лбу, хотя почему же «будто»? Ветка действительно хлестнула меня по лицу, как хлещет по крупу свою лошадь жокей, чтобы та скакала быстрее.

Я крепче сжала пальцы той руки, которой держалась, чтобы не рухнуть на землю, вторую разжала и ухватилась за плод, с силой дёрнув. Фрукт не поддался. Я дёрнула сильнее. О чём сильно пожалела уже через секунду, потому как внезапно раздался страшный вой, исходящий, казалось, из самого сердца плода. Он разрывал барабанные перепонки, хотелось зажать уши руками, но конечности были необходимы, чтобы держаться. Я попятилась назад. К чёрту фрукты, надо сваливать!

Тут я ощутила, мощный толчок. Сердце провалилось куда-то в желудок. А затем нечто жёсткое и шершавое оплело мою щиколотку. Я посмотрела на ногу. Глаза расширились от страха. Оказалось, что дерево ожило и теперь пытается избавиться от непрошенного гостя, посмевшего нарушить его покой.

Я попыталась высвободиться, но тщетно. Растение восприняло мой жест, как угрозу и задействовало другие свои «руки». Оплетя вторую ногу, оно взметнуло свои ветви вверх, переворачивая меня вниз головой и заставляя болтаться подобно карасику на крючке. «Вот я и попалась» – пронеслось в голове, – «А точнее, попала».

– Эй ты, мистер негостеприимное Бревно! Отпусти меня, – в панике крикнула я. А зря.

Злобное дерево повиновалось и освободило себя от ненужной ноши, напоследок ещё раз хлестнув по лицу. Я стремительно понеслась вниз.

В полёте, дабы отсрочить поцелуй с землёй, я ухватилась за ветку, а если точнее, за фрукт, и вырвала его с черенком. Визг плода слился с моим собственным. Что ж, зато встречу свой конец не в одиночестве. Эта тварь тоже сдохнет.

Я впечаталась во что-то твёрдое, но не грунт. Боли я особо не почувствовала, как знать, может уже умерла? Вот уже и ангел взирает на меня! Ух, какой он сердитый! И… чумазый!

– Треш! – пискнула я, проморгавшись, и свалилась с его колен наземь, наконец, почувствовав почву под собой.

– И как ты это объяснишь?! – он грозно сдвинул густые брови.

Я перевела взгляд на правую руку, в которой покоился раздавленный виновник происшествия, его сок, точно кровь, тёк по моим пальцам, запястью, предплечью. Я показала хётбит Трешу и мои глаза увлажнились. Боль, наконец, дала о себе знать.

***

Я лежала в гостиной на животе и с наслаждением и одновременно отвращением принимала холодные компрессы из водорослей, которые баба Маня накладывала на синяки и ссадины.

Лера сидела рядом на табурете. Именно она бросилась за помощью, когда увидела, что дерево взбесилось.

Треш не преставал читать нотации. Он никак не мог понять, каким клиническим идиотом надо быть, чтобы осмелиться ободрать хлестовик. Да, вы не ослышались, то был не хётбит, а его злобный брат близнец.

– Вообще-то, Треш, не мы виноваты в том, что обещанных ингредиентов не обнаружилось там, где им полагалось быть. Не выкорчёвывать же соседские тыквы, в конце концов!

– Вы могли бы сказать мне!

– Ты ушёл утром и пропал.

– А погреб дому, вы полагаете, нужен для красоты?

– А в погребе мышь повесилась!

– Откуда вы знаете… – опешил парень, но тут же вернул своему голосу твёрдость, – Вы там были?

– Пока нет. Но и так понятно, что там внизу. Ничего! Ай! Баба Маня, больно!

Старушка скривила рот в беззубой улыбке. Садистические манипуляции над больными ей явно доставляли неописуемое удовольствие.

– В любом случае, мы отказываемся работать в таких условиях! По 12 часов в день, без страховки и с сервисом, хуже, чем в Таганроге! Поверь, я там была. Коз пасла, вместо того, чтобы в море купаться. Ой! – я охнула, бабуля опять взялась за половник. Она, что везде его с собой таскает?

Треш вздохнул.

– Вы сами организовали себе путёвку в Горск. Раз нарушили закон, получите и распишитесь!

– Но мы его не нарушали… Мы…, – я вопросительно взглянула на Леру, решая, посвятить ли горца в нашу тайну, авось, поможет нам сбежать, – Хорошо, Треш, слушай внимательно, а потом решай, что о нас думать.

Парень изобразил неподдельный интерес, сел на ковёр, опёрся локтями о колени, кистями о подбородок и вопросительно уставился на меня. Это напрягало и даже очень. Лера пришла на помощь и сама начала рассказ.

Горец слушал очень внимательно, ни разу не задал вопросов. В конце он подвёл итог:

– Очень занимательная история. Принцы, дворцы, благородство, первая любовь, попаданки из другого мира, совершенно ничего не знающие об Альянсе. Очень красивая сказочка. Жаль, Пепси не слышала. Но я могу её позвать, расскажите ещё раз.

– То есть, ты нам не веришь? – раздосадовано спросила Лерс.

Треш покачал головой.

– Видел я ваше досье. В них много интересного, знаете ли, вычитал. Невменяемая особа промыла сестре мозги и внушила, что они прибыли с загадочной Земли. Психиатру вашего Таганрога будете вешать лапшу на уши, а меня избавьте, – сказав это, он встал и покинул наши ряды.

Его слова оказались до того обидными, что впредь я поклялась ни словом не обмолвливаться с этим парнем. Наши надежды на освобождение таяли на глазах.

Глава 3.3

Спустя четыре дня мы с Лерой развешивали свежевыстиранное бельё на растянутые нами же верёвки. Пришлось потратить целых 5 часов на то, чтобы вернуть одежде исходный цвет и теперь, когда дело практически завершено, можно было вздохнуть свободно.

С того дня, я, как и обещала, ни разу не то что не заговорила с Трешем, даже не посмотрела в его сторону. И Лерс была со мной солидарна. По всем вопросам мы обращались к старухе, Бену, когда успевали застать его до работы, а иногда и к Пепси. Она значительно лучше стала к нам относиться, уже не дулась на «чужих тёть» с поводом и без. Иногда, между делом, мы даже играли с девочкой, стараясь отвлечься от рутины. Но Треш, завидев нас резвящихся, тут же сажал сестру на закорки и уносил её в дом. Моя ненависть к нему росла все больше.

С того дня еда всегда была в шкафу, но сегодня, по какой-то причине, её вновь не обнаружилось. Мы вспомнили про погреб и отправились выяснять, как там обстоят дела. Действительно ли, там так же пусто, как у кое-кого в голове?

Мы распахнули скрипучую дверцу, расположенную под наклоном в сорока сантиметрах над землёй параллельно ей, и слегка опасливо заглянули внутрь. Темно. Но на стене, кажется, висит факел. Мы спустились и зажгли его.

Оранжевый свет заиграл на стенах. Мы оказались в довольно длинном помещении с низким потолком и земляным полом, по периметру которого, вопреки ожиданиям, располагались бочки, а на крючках покоились сухие травы. В дальнем левом углу с потолка свисало нечто вроде гигантского окорока. Мы подошли к одной из бочек и, сдвинув крышку, осветили содержимое.

– Овощи, – констатировала сестра. Мы закинули в захваченное с собой ведро несколько штук и двинулись к следующей таре.

Краем уха я уловила еле различимый стрекот.

– Забавно, что у них кузнечики под землёй живут, – удивилась я. Лера выгнула бровь, – Раве ты не слышишь? Да они целый хор Турецкого организовали!

– Думаешь, это насекомые? – встревожилась сестра. Она заозиралась по сторонам. Её волнение передалось и мне, – Давай не станем выяснять!

Я кивнула, после чего по-быстрому накидала первых попавшихся продуктов в корзину, и мы поспешили к выходу. Тут Лера внезапно остановилась, точно вкопанная, и уставилась в темноту.

– Ты чего? – спросила я её. Она едва заметным кивком указала в сторону окорока. Я направила свет факела туда. Огонь осветил волосатую тушку с длинным лысым хвостом, привязанным к балке. Тело гигантской крысы медленно покачивалось. Из приоткрытого рта торчал частокол острых, как бритва, клыков, что, знаете ли, совсем не характерно для грызунов.

– Да она же мёртвая! – не слишком уверенно, но достаточно громко произнесла я. Достаточно громко для того, чтобы испуганный голосок был услышан. Крыса открыла глаза.

***

Уже через мгновение она стояла перед нами. Клыкастое, размером с добрую свинью, существо не внушало доверия и не питало иллюзий относительно себя. Крыса не станет церемониться. Уже сейчас её шерсть ощетинилась, а глаза злобно прищурились, она готовилась к марш-броску. Благо, крыса не загородила проход. Бросив факел в сторону зверя, мы кинулись к лестнице. Зверюга не отставала. Лера кидалась содержимым своего ведра, но не очень метко. Когда снаряды закончились, она пустила в ход само ведро. Оно угодило точно на голову неприятеля, ненадолго дезориентировав его.

К тому времени я уже выбралась и поспешила вытянуть сестру. Мы вместе налегли на дверь и закрыли её на засов. Осели наземь и отёрли бисерины пота.

– Модную панамку ты ей подогнала, – похвалила я сестру, с трудом переводя дух.

Лера поклонилась. Мы уже расслабились, думая, что всё кончено, но не тут то было. Дверь вздрогнула.

От неожиданности мы подпрыгнули. От деревянной преграды полетели щепки, похоже, тварь пыталась прогрызть её зубами. И делала она это с поразительной скоростью. Мы не стали дожидаться, пока она завершит задуманное, и поспешили убраться. Но не успели преодолеть и двух метров, как трухлявая дверь за нашей спиной разлетелась фейерверком щепок. Крыса выбралась наружу. Мы набрали скорость, но крыса была проворнее. К тому же, мы не учли её суперские способности прыгуна мирового масштаба. Розовые, практически лысые, покрытые лишь редким пушком, лапы обладали невероятной мощью. Оттолкнувшись ими, крыса подпрыгнула на высоту около полутора метрови практически оцарапала когтями спину Леры. Та завизжала.

Мы добежали до того места, где было развешано бельё. Вернее, по какой-то причине оно уже не висело, а валялось на пыльной земле. Мы замерли, на секунду позабыв о крысе. Посреди этого бедлама стоял Треш. В руке он держал оборванный конец верёвки.

***

Он в испуге уставился на нас. Пойман с поличным. Если бы не тварь, гонящаяся за нами, высказала бы всё, что о нём думаю, но пока следовало подумать о другом.

– Берегись! – крикнула Лерс. Я пригнулась. Крыса пролетела над моей головой. Она угодила в ворох белья. Грязные следы лап отпечатались на белой ткани. Треш бросился на крысу сверху, прижал её тело своим. Зверь в ярости застрекотал. Парень схватил его за шею.

– Давно хотел свернуть тебе башку, – прошипел Треш в самое ухо зверюги. Та взмолилась о пощаде.

– Братик, стой! Что ты делаешь?! Почему ты лежишь на миссис Кусь? – Пепси выбежала из-за угла дома. Вид её был растерянным, недоумевающим.

– Этой твари не жить больше у нас! Она небезопасна! – с этими словами рука Треша провернулась. Гигантская голова крысы безвольно повисла. Тело перестало сопротивляться.

Пепси зажала рот рукой, пытаясь не закричать. Из её глаз полились слёзы.

– Ты убил Кусь…

– Пепси, так больше продолжаться не могло! Она вырвалась наружу и могла подвергнуть жителей Горска опасности! То, что она слушалась тебя, не означает, что к другим была столь же благосклонна.

Пепси слушать не стала. Она заревела и убежала в дом. Треш перевёл взгляд на нас.

Мы уже немного отошли от шока и обрели голос.

– Что это? – я указала на бельё, валяющееся в пыли. Впервые за четыре дня я обратилась непосредственно к парню, – Хотя, можешь не объяснять, и так всё понятно.

– Это вышло случайно! – в ярости пиная тушку крысы, воскликнул Треш.

– Ну да, а позавчера ты «случайно» опрокинул обжигающую похлёбку мне на платье! А два дня назад, опять же, «случайно» подпилил табурет, на котором обычно сидим мы с Лерой!

– Я не подпиливал стул! Он сломался…

– Случайно, да, Треш? Знаешь, я не верю не единому твоему слову, так же, как ты не веришь нам! И вообще груда мышц и грубость не делают тебя настоящим мужчиной. Ты обыкновенный трёхпалый ленивец, отряда неполнозубых, неспособный даже вкрутить лампочку! Настоящий мужчина не смог бы спокойно смотреть, как девушки вкалывают сутки напролёт, делая такую работу, которая по физиологическим особенностям организма им не по силам! Ты обыкновенный школьник, всего лишь дитя!

– Заткнись! – рявкнул Треш. В состоянии аффекта он кулаком шибанул по забору, тот, словно домино, дощечка за дощечкой последовательно обрушился, повалившись на землю. Треш, казалось, сам растерялся от того, что натворил, но тут же выкрикнул, – Завтра, чтоб починили! Пожинайте плоды своей дерзости!

Я напустила на себя безразличный, непоколебимый, как у скалы вид. Но за маской безмятежности притаилась жгучая обида. Ком встал в горле, пришлось приложить немалые усилия, чтобы голос не дрогнул.

– Что и требовалось доказать. Я была права, Треш. Ты не мужчина, и даже не человек, ты – монстр!

Схватив сестру за запястье, я поволокла её прочь. Из глаз уже начало течь.

***

Ужина нас, конечно, лишили. Но это не беда, мы спокойно могли пробраться ночью на кухню и подкрепиться, как делали это раньше, ссылаясь на то, что ходили попить или справить нужду. Нам, считай, уже доверяли, понимали, видать, что сбежать не посмеем. Гораздо сильнее чувства голода оказалось удовлетворение. Не думаю, что мои слова возымели хоть какой-то эффект. Зато я набралась смелости и дала Трешу отпор. Бунтарство – вещь приятная, надо бы почаще так делать.

На следующий день парень ходил необычайно хмурый. Видимо, сказалось и то, что Пепси перестала с ним разговаривать. Пару раз мы ловили на себе его взгляды. Причём не злые или обиженные, а скорее сожалеющие. Неужели, Треш чувствовал себя виноватым? Да не, чушь какая-то.

Бельё, естественно, пришлось перестирывать. Захотелось взвыть. К забору, как обещали, мы не притронулись. Да и что мы могли сделать? Молотком и гвоздями орудовать не умели, и мы доступно объяснили это Большому Бену. Он ни слова не сказал. Лишь вручил пособие «Мастер на все руки». Мы тихо застонали.

За те шесть дней, что мы провели в Горске, нам удалось преобразить хибару до неузнаваемости. Чисто, каждый день на столе вкусная еда (да, Лера научила меня немного готовить, хотя и ей приходилось учиться налету, ведь, например, тот же хётбит на Земле не произрастает, а грибы не растут во мхе под крышей). С другими несовершеннолетними заключёнными мы так и не познакомились, зато гораздо меньше стали получать тумаков от бабы Мани.

Как-то раз, когда мы застали печального Бена перед картиной женщины, в благородных целях лишённой нами зуба, мы осмелились поинтересоваться, кто она такая. Бен пояснил, что то, его жена Марфа, а по совместительству мама Треша и Пепси, она умерла четыре года назад. Подробностей не сообщил, потому как не знал их сам. Сказал только, что она отправилась в другое измерение, навестить свою подругу и пропала. С тех пор ни ответа, ни привета. После её пропажи, дом пришёл в запустение.

После случая с крысой Треш перестал уходить сутра из дома и пропадать до ночи неизвестно где. Вместо этого он всё время проводил в своей комнате за закрытой дверью. Пепси было ужасно одиноко, она так и не простила брата, поэтому изливала душу нам.

– Кусь была такой милой! Она никогда никого не обижала!

– А как же те несчастные домовухи, что были до нас? – вспомнила Лера.

– Она просто хотела с ними поиграть и…и…

– Неожиданно съела их! Понятно…

– Нет, она лишь чуть-чуть укусила одну за ногу. Они пообещали куда-то пожаловаться, чтобы нашу семью арестовали. Но я не хочу в тюрьму и не хочу выгонять Кусь! Поэтому пришлось пойти на их условия… На следующий день плохие девочки уехали и больше не возвращались.

– Откуда ты всё это знаешь? – удивилась я, подумав, что навряд ли ребёнка посвятили в такие вещи. В ответ она показала на ушки.

Ночью мы с Леркой решили обсудить услышанное.

– Кажется, у меня есть идея, – заявила сестра, – Нужно найти компромат и нажаловаться, куда следует. Если повезёт, мы можем повторить успех предыдущих домработниц. Жаль, крысы больше нет.

Всю ночь мы ломали голову над этим вопросом. Пока не созрел уже оформленный, как ядро эукариот, план.

***

Продрав глаза, мы первым делом, отправились кормить ослика Иннокентия. Едва завидев нас, он довольно закричал (да, ослы именно кричат, а не иакают). Мы принесли ему морковки, а после отправились наполнять кормушку и поилку. Каково же было наше удивление, когда мы обнаружили, что фураж насыпан, а вода налита.

Мы недоумённо переглянулись, а затем каждая из нас различила чёткое «Тум-тум». Мы, не сговариваясь, бросились к калитке и застыли, будто громом поражённые. Там, весь в стружке, в прилипшей к широкой груди чёрной майке, ползал в пыли с линейкой в руках, делая замеры, Треш. Он нас пока не замечал. Поднявшись с колен и сверившись с книгой, он принялся заколачивать гвоздь. Невольно из нашего горла вырвался возглас изумления. Парень услышал и обернулся.

Увесистый молоток вывалился у него из рук и с глухим «бам» угодил прямо на большой палец босой ноги. Тот в мгновение запунцовел. Первые несколько секунд Треш держался, упрямо стиснув зубы, но после сдался и запрыгал на одной ноге, руками ухватившись за пострадавшую, при этом ругаясь, как моряк.

– Пойдём, Лерс, не будем мешать бедняге залатывать брешь в своём ущемлённом эго.

Лера нахмурилась, пытаясь сообразить, что это значит. Не оставив ей времени на размышления, я подхватила сестру под локоть и повела в сторону дома.

– Постойте! – крикнул парень, прекращая скакать точно кролик, возомнивший себя фламинго, – Выслушайте меня!

Мы даже не обернулись. Хотя Лера порывалась меня остановить. Но, я думаю, надо преподать ему последний из уроков, а затем, как пойдёт.

– Ай! – я потёрла затылок, в который угодило нечто маленькое, но твёрдое. Лера зажала рот, чтобы не рассмеяться. Я нехотя обернулась. Лицо Треша выражало смесь разных чувств, но больше других эмоций он испытывал злость. Это было видно по тому, как гневно он сжимает кулаки.

– Я хочу сказать вам нечто важное! Я не…

В этот момент дверь хибары распахнулась, и оттуда вышел слегка сонный и помятый Бен. Треш шустро сунул молоток Лерке в руки. Та согнулась под его тяжестью и едва не повалилась наземь.

– Привет, па! Ты уже на работу? Так рано?

– Не дури, сын, это мой обычный график в предвыходной день, – Бен сощурился, – Скажи мне лучше, Треш, во сколько ты собираешься в школу?

Он замялся.

– К 9, как всегда. Почему ты спрашиваешь?

– Да потому, сын мой, что на днях я встретил миссис Поли. Надеюсь, ты не забыл, кто такая миссис Поли?

– Моя учительница, отец.

– Именно. Странно, что ты это помнишь, потому что она сообщила мне, что некий ученик по имени Треш Левенсон не посещает школу вот уже несколько дней.

– Я просто…

– Какие бы не были у тебя причины. Впредь, обещай не прогуливать. Мне лишние проблемы ни к чему. Уяснил? Вечером поговорю с тобой более основательно. А сейчас марш собираться! Иначе завтрашний поход придётся отменить!

– Так точно! – Треш приставил ладонь к виску.

Подходя к калитке, Бен в качестве эксперимента пошатал забор.

– Крепкий, хорошо справляетесь, девочки. Молодцы! Можете завтра отдохнуть, ничего не делать, только закончите сегодня восстановление забора и мелкие бытовые дела по списку и можете быть свободны, договорились? – мы радостно закивали. Целый выходной! Да это просто манна небесная!

Когда Большой Бен ушёл, парень вновь открыл рот.

– Я так и не смог объясниться. В общем, дело в том, что…

За его мокрой от пота накаченной спиной кто-то звонко рассмеялся.

– Да что за… – Треш едва удержался, чтобы не дать по забору кулаком во второй раз.

– Ой! Трешик-орешек, привет! – несколько девчонок примерно моего возраста помахали горцу рукой, – Мы так соскучились, почему ты не появляешься в школе? Стейси говорит, что ты, должно быть, заболел, но я заверила её, что ты, как обычно с отцом в шахтах. Но оказалось ни то, ни другое. Так, где ты пропадал, дружочек-пирожочек? – затараторила девушка с гладкими чёрными волосами и бегающими карими глазами.

– Дома сидел. Я э-э-э в каменоломне палец на ноге сломал, ходить было больно, поэтому вот… – на ходу начал сочинять Треш. Выходило у него не слишком убедительно, он и сам это понимал, поэтому в качестве подтверждения парень указал на распухшую фалангу. Девушки принялись выражать сочувствие, каждая на свой лад. Одна перегнулась через забор и погладила Треша по плечу, вторая выразила надежду, дело не кончится гангреной, ну а третья шмыгнула носом. Они уже почти ушли, но, к несчастью, черноволосая заметила нас с Лерой, до того спрятанных за широкой спиной качка.

– Опачки-попочки, а это у нас кто?

– Да это же новые домовухи Левенсонов! Бонни, помнишь, Треш говорил нам о них, мол, они того, – кудрявая девчонка постучала себя по голове, – Тук-тук.

Мы вспыхнули, Треш, как ни странно, тоже.

– Давайте, катитесь, куда шли. Я не понимаю, почему сегодня всем приспичило шататься по улицам в 6 утра?!

Девушки оскорбились и, гордо вздёрнув носы и чересчур интенсивно покачивая бёдрами, пошли дальше.

Треш обернулся, чтобы, наконец, сказать то, что хотел, но нас уже и след простыл.

***

– Он нас защищал! – упрямилась Лерка, – От тех овец и от Бена!

– Хочу тебе напомнить, что ему не пришлось бы этого делать, если бы а) он не оповестил весь Горск о нашей, а конкретно моей, якобы психической неполноценности и б) может, в ситуации с Беном он не нас, а себя спасал. Может, ему запрещено нам помогать!

Лера благосклонно улыбнулась. Типа, ну наконец-то! Допёрло до куриной головки.

– То есть, ты считаешь, что ему запрещено и пальцем в собственном доме шевелить? Поэтому я не имела права называть его трёхпалым ленивцем? Тупо, но вполне возможно. У них странные законы, – я вздохнула и облокотилась спиной о стену.

– И теперь он нам не поможет починить забор! Наш выходной накрылся медным тазом! – заныла Лерс.

Я усмехнулась.

– Ну, если он такой благородный, каким ты его считаешь, то он не станет обращать внимание на дурацкие обиды. Он возьмёт и сделает. В противном случае, он такой, каким его считаю я.

Лера засомневалась. Но решила заключить пари. Вся в Рая.

– Хорошо, давай поспорим. Проигравший моет посуду.

– Согласна. Срок до того момента, когда Большой Б вернётся домой.

***

Что уж говорить, Треш ушёл, по-видимому, в школу, а забор остался всё таким же наполовину поваленным.

– Ещё не вечер, – напомнила сестра.

Но наступил вечер, а парень не появился. Впрочем, как и его отец.

Уже стемнело, баба Маня мерно, с противным скрипом покачивалась в кресле-качалке. В морщинистых пальцах проворно двигались спицы. Пепси, валяясь на животе на полу, рисовала угольными палочками. Лера в тоске разглядывала свою уже далеко не идеальную, впредь мозолистую кожу. Я сидела на провалившемся диване и вспоминала минувшие деньки.

Полумрак, разгоняемый лишь очагом камина, и вялотекущие мысли способствовали тому, что я начала клевать носом. Из дрёмы меня вывел детский требовательный голосок.

– Расскажите мне про землю.

Я вздрогнула.

– Лерс, что она сказала?

– Э-э, не уверена, но вроде, она попросила рассказать про Землю.

Пепси оживилась, похоже, именно это она и имела ввиду. Похоже, она ни капли не сомневалась, что мы прибыли с этой немагической заурядной планеты. Я пихнула Леру:

– Начинай.

– Земля она ну… такая… круглая.

Пепси рассмеялась. Начало ей понравилось.

– Как воздушный шарик? Её можно лопнуть?

– Слава Богу, нет, – улыбнулись мы и выложили всё, что в первую очередь пришло на ум. Помимо общих сведений, рассказали и о том, как мы жили до того, как попали на Альянс. В груди защемило от тоски.

– Хочу домой, – едва не заплакав, сказала я, Лерка подхватила. Хотя, почему же «едва»? горло сдавило так, что невозможно было сдержаться, и я зарыдала. Лера не любит плакать на людях, хочет казаться сильной, но и её броня дала слабину. Мы заключили друг друга в объятия, наши тела задрожали. Пепси забралась к нам на диван и стала утешать. Это не помогало, и вскоре рыдали уже трое. Внезапно что-то мягкое покрыло наши плечи.

Я протёрла красные глаза. Баба Маня улыбнулась своим беззубым ртом и, погладив каждую из нас по голове, шаркающей походкой вернулась в кресло. То, что легло нам на плечи, оказалось связанным вручную узорчатым пледом.

– Спасибо, баба Маня, – поблагодарили мы её и слегка успокоились.

Больше мы не произнесли ни слова. Так и задремали, свернувшись калачиком и прижавшись друг к дружке, не заметив, как хлопнула входная дверь.