сообщить о нарушении
Текущая страница: 53 (всего у книги 75 страниц)
Вздохнув, я поднял полный страдания взгляд на белобрысого. Тот, настороженно трогая свою щеку, глядел на меня встревоженно. Вопросительно вскинул брови, тем самым показывая, что я весь во внимании. Матвей трагическим шепотом сообщил:
- Кажется, я умираю…
Я закатил глаза.
- Неужели… Что на этот раз? Отравленную макоронину съел? Носки грязные надел?
Отодвигая тарелку с недоеденной едой, Лапин скуксился.
- Очень смешно.
- Что тогда?
- Зуб!
- И?
- Посмотри! – осторожно трогая щеку, нахмурился Лапин.
Я еще раз вздохнул, с разочарованием отложил полупустую пачку с сигаретами. Повернувшись, - я стоял у окна, - посмотрел на друга.
- Ну? Чего сидишь? Иди сюда.
- Не пойду. Сам иди.
- Лапин, не дури, что за детские выходки? Здесь свет лучше, поднимай свой зад и сюда тащись!
- Ладно, иду я, иду…
Нехотя встав со стула, белобрысый подошел, настороженно на меня косясь. Затем, словно передумав, он попытался отступить на шаг назад, но я ухватил его одной рукой за плечо, другой призывая открыть рот. Он и открыл. Громко так, с чувством. Я поморщился.
- Черт, какого хрена так орать? Сам же посмотреть просил, чего сопротивляешься-то?
- Да ты мне прямо на зуб больной, урод, надавил!
- Я, конечно, все понимаю, но давай без перехода на личности.
- Больно, твою мать! Хватку ослабь!
- Ладно-ладно… Так лучше?
Матвей буркнул что-то невразумительное, а я невольно хихикнул. Два здоровых мужика, оба с фингалами, и вдруг один заботливо проверяет зубы у другого, пока тот нервно дергается. Вот так картина!
Лапин хмуро пробормотал:
- Чего смешного?
- Да так, вспомнил кое о чем… Голову ниже наклони. Какой зуб-то?
Мне показали. Я задумчиво принялся рассматривать ту область, куда указал палец Матвея. Ничего ужасного не увидел. Зубы как зубы.
Не успел я перехватить голову Лапина поудобнее, как дыхание сперло. Невольно отшатнувшись от неожиданности и схватившись за живот, ошарашенно уставился на Лапина.
- Ты… ты чего, блин?!
- Да пошел ты! – явно задетый чем-то, белобрысый грозно сопел и и насуплено держался за щеку.
Я возмущенно поперхнулся.
- Лапин, ты по ходу охренел! Ну извини, надавил я тебе случайно на больное место, чего сразу кулаками-то махать? Если бы я тебя бил каждый раз, когда мне что-то не нравилось, от тебя уже места мокрого не осталось бы. Умей держать себя в руках!
- Да ну тебя, Зыкин, в жопу!
Надутый хуже некуда Лапин бросил на меня уничтожающий взгляд исподлобья и, потирая щеку, вышел из кухни. Я остался один, озадаченно глядя на пустой проем. Поняв, что Матвей возвращаться не спешит, вздохнул и буркнул себе под нос:
- Ну уж извини, я все-таки невролог, а не стоматолог.
Вот всегда так! Вроде Матвей взрослый мужик, хотя болтлив не в меру и серьезным его назвать сложно, но когда дело касается зубов, он становится ранимой, чувствительной и дерганной сволочью. Чуть что, сразу драться начинает. Ну что за человек?
Выдохнув, я потер досадно место удара и потянулся к пачке. Вытащив сигарету, взял лежащую рядом зажигалку. Оглянувшись на остывший наполовину съеденный обед, прошел мимо стола, направляясь в зал. Увидев насупленного Лапина, коротко кинул ему, зажав сигарету между зубами:
- Я в подъезд.
Белобрысый лишь кивнул, показывая, что услышал. Отвернувшись, я сунул ноги в первую попавшуюся обувь и шагнул к входной двери.
В принципе я мог покурить и на кухне, но сидеть там мне почему-то не хотелось. Может быть, приелась однообразная обстановка? В подъезде я еще ни разу не курил.
Закрывать дверь не стал, прикрыв ее. Все равно на этой же лестничной площадке буду, так смысл запирать квартиру на все замки?
Спустился на пролет ниже, оказавшись между этажами. Там я не раз замечал пустую жестяную банку из-под консервов, в которой всегда находилось несколько окурков. Надо бы и мне тут отметиться для приличия.
Мельком заглянув в банку, отметил, что на дне сиротливо лежит всего один бычок. Хмыкнул, поднося зажигалку к лицу, чтобы подкуриться, как вдруг застыл.
Ниже, спиной ко мне, на лестнице кто-то сидел. И совсем не составило труда определить по знакомой футболке и узкой ссутуленной спине, кто это был.
Шумно выдохнув, я чиркнул зажигалкой, с неудовлетворением посмотрев на маленький огонек. Отвернулся к окну, почесал затылок, оглянулся через плечо. На меня – ноль внимания. Тогда, посомневавшись с минуту, я все же спустился и сел ступенькой выше сидящего пацана.
Он не подал вида и теперь. Не заметил или игнорирует? Мне отлично было видно только одну половину его лица, но и этого вполне хватало. Приглядевшись получше, я понял, что пацан глубоко о чем-то задумался. Даже моргать практически перестал, до того в себя ушел. Судя по этому, могу предположить, что меня все-таки просто не заметили.
Испытав странное чувство, похожее на облегчение, я вынул сигарету изо рта, посмотрев на мокрый от слюны кончик. В следующую секунду мне неожиданно стало несколько некомфортно. Вряд ли из-за холодной и грязной лесенкой под задом, но от посещения совести.
Да, я чувствовал себя виноватым, и это до чертиков удивляло меня. Всего пару раз я чувствовал себя полной свиньей. Обычно же, если совесть и являлась ко мне, то ненадолго. Помучает и уйдет. А сейчас она что-то порядком задержалась.
Разумеется, я думал о своем поступке. Особенно когда отключили электричество. Вот тогда и стало по-настоящему совестно.
Нет, меня можно оправдать. Ночь не задалась, утро и день – тоже коту под хвост. Вот на ни в чем не виноватом ребенке и сорвался, выгнав его на ночь глядя на улицу. Черт…
Впрочем, чего это я? Пацан тоже виноват. Из-за него я подался страшному любопытству и влез в непонятные проблемы. Из-за него моих нервных клеток с каждым днем становится все меньше. Из-за него, в конце концов, в мою голову лезут странные мысли, которые никогда до этого не возникали. А это, между прочим, не беспочвенная причина поволноваться!
Ну, как бы то ни было, на этот раз я действительно оказался неправ. Нужно извиниться. Тем более что судьба благосклонно отнеслась ко мне, великодушно дав шанс загладить свою вину.
Покрутив сигарету в руках, еще раз взглянул на витающего в облаках пацана. Только сейчас заметил, выглядит он каким-то несчастным. Даже пришибленным. Еще ни разу не видел его таким.
Опустив взгляд ниже, я удивленно наморщил лоб. Ступни пацана оказались босы, а его обувь нашлась лесенкой ниже.
Моргнул. Принялся задумчиво вертеть зажигалку в руках. Возвратился к мыслям о бывшем сожителе.
Наверное, что-то случилось, раз он скучает в одиночестве в подъезде. Ага, я его из квартиры выгнал, вот что случилось. Паршиво.
Впрочем, встревоженный рой мыслей я отогнал сразу же. Ночевал бы пацан в подъезде, поблизости бы было видно его шмотье. Да и глупо это, проводить ночи черт знает где, когда несколькими этажами выше живет брат, а где-то тебя ждут родители.
Ну, раз пацан здесь, то, как я и предполагал, он ушел к своему засранцу-брату. Но почему в таком случае он торчит здесь? Может, спросить? Нет, мне это не интересно.
Поразмышляв еще немного, я сплюнул и все-таки закурил. Это-то пацан точно должен заметить, так как, учуяв сигаретный дым, вечно мину недовольную делает.
Решив не ждать, пока на меня соизволят обратить внимание, первый подал голос:
- Слышь, пацан… ты это… извини меня.
Слов вроде так мало, а сказать сложно. Причем, отметил я, попросить прощения всегда труднее, когда осознаешь свою вину, а не когда извиняешься только для того, чтобы человек успокоился.
Получилось, пацан вроде бы заметил мое присутствие. Вон, завозился сразу. Но поворачиваться не стал и не сказал ничего. Обижается? Ну, а я чего ожидал?
Делая глубокую затяжку, прищурился задумчиво, подыскивая нужные слова, чтобы спасти ситуацию.
- Ну, - довольно уверенно начал я, - пойми и ты меня: Лапин на башку свалился, в глаз ночью долбанули, в переполненный автобус с утра пораньше попал, потом еще на работе выговор сделали, мол, не возвращайся, пока освещать темные переулки не перестанешь.
Я резко замолчал, снова затягиваясь сигаретой. Выдохнув дым, продолжил:
- Вот, больничный даже взять пришлось. Я, конечно, неправильно поступил, что всю... почти всю злость на тебя выплеснул. Возвращайся, короче.
В следующий момент брови пацана резко взлетели вверх. Что, не ожидал? Я вот тоже.
Заткнув себе рот сигаретой, чтоб еще чего-нибудь эдакого не сказануть, провел ладонью по лицу, словно пытаясь стереть изумление от собственных слов.
Вот так здрасьте! Все время страстно желал, чтобы пацан скорее покинул мою холостятскую берлогу, а теперь сам прошу его вернуться. Загладил, блин, вину!
Пацан же тем временем, поколебавшись, все же кивнул.
- Ладно. Только вещи соберу.
И, встав, натянул на ноги кроссовки и ушел. Слушая звучное эхо шагов, с какой-то неясной досадой подумал, что пацан снова избегает моего взгляда.
========== Глава 24 ==========
POV Вадима.
Признаться честно, я несколько опешил, когда пацан ответил так быстро и ответил положительно. А как же подумать? Хорошенько поразмыслить, посомневаться в конце концов! Я даже на отказ понадеяться не успел.
К моему удивлению, Лапин, увидев пацана, не озадачился его приходу. Может, из-за больного зуба он утратил свою дивную эмоциональность? Сам Матвей, невесело скалясь, объяснил свою реакцию тем, что раз я хозяин квартиры, то мне и решать, кого впускать в дом. Иногда я не понимаю белобрысого, хоть убей.
Вечером того же дня, видя шибко безрадостные лица, я даже расщедрился на чай с притащенной Лапиным упаковкой зефира. Не то чтобы я хотел приободрить своих гостей, но терпеть их кислые лица сил больше не было.
Матвей, состроив кошмарную гримасу, сразу же отказался, а пацан, услышав меня только с третьего раза, кивнул.
Сидеть наедине с внешне подавленным сожителем оказалось еще хуже, чем пялиться на него издалека. Чай постепенно остывал, к зефиру я никогда не питал симпатии, а гробовая тишина отнюдь не скрашивала неловкого момента.
Пацан, смакуя один и тот же зефир на протяжении долгого времени, упорно молчал. Впрочем, я тоже хмурился молча, не зная, что говорить. Вел бы себя пацан, как обычно, я колко пошутил бы про его надпись на лбу, которая, кстати, до сих пор неплохо читалась. Но в данной ситуации… Что-то не то.
Подозрительно пригляделся к сожителю. Неужели до сих пор в обиде? Но я же вроде извинился.
Хотя, выгони меня кто на улицу ночью, я бы тоже медленно остывал. Но нет, чувствовалось, что не в этом дело. Тогда в чем?
Впился в пацана внимательным взглядом. Спустя несколько секунд он неуютно поежился, быстро поднял глаза и сразу же их опустил.
Что не так?
Слишком уж он тихий. Будь с ним все нормально, наверняка бы зубки показал, - мол, чего пялюсь на него. Меня не покидало ощущение, что нужно что-нибудь сделать.
Шумно выдохнув, отхлебнул крепкий напиток. Кажется, заварки перелил.
А не обнять ли мне пацана?
Едва не окосев от неожиданной мысли, поперхнулся чаем. На вопросительный взгляд сожителя пробормотал, что подавился.
Нет… Просто пацан слишком уж несчастным выглядит! Вот и захотелось шепнуть что-нибудь утешающего, чтоб стереть это прегрустное выражение лица. Ну… не знаю.
Может, и правда приобнять? Нет, слишком уж странно, когда всякие чужие дядечки с объятиями лезут. Тогда по голове потрепать? По плечу ободряюще похлопать?
- Это…
- Что? – я принялся усерднее, чем следовало, скрести щетину. – Чаю подлить?
- Не, - отрицательно качнул головой сожитель. – Я поел. Спасибо.
- Ну, пожалуйста.
Я зачем-то взмахнул рукой, наблюдая, как пацан встает из-за стола и скрывается за дверью. Хмуро перевел напряженный взгляд на чашку с практически нетронутым и остывшим чаем.
***
Говорят, утро добрым не бывает. Оказывается, все-таки бывает.
Признайте, приятно проснуться в уютной и мягкой постели, ощущая на своем лице яркий солнечный лучик, слушать пение птиц за окном и осознавать, что не нужно торопиться ни на какую работу, а можно валяться хоть до самого вечера.
На душе впервые за много дней было легко и спокойно, тихое посапывание рядом умиротворяло, а что-то теплое, прижимающееся к моей спине и приятно греющее, дарило чувство непонятного удовлетворения.
Так. Стоп. Что мне там чувство непонятного удовлетворения дарило? Или, вернее сказать, кто?
Резко распахнув глаза (я уже мог немного приоткрыть подбитый глаз), полежал с минуту, не шевелясь, прислушиваясь к собственным ощущением. Затем, догадавшись-таки спросонья что к чему, я все же перевернулся на другой бок, почти тут же отодвинувшись и чуть не свалившись с кровати.
От моих резких движений пацан тоже зашевелился во сне, поморщившись, лег на живот, повернув голову в мою сторону, и затих. Затаив дыхание, я снова свободно вздохнул полной грудью, – вроде не проснулся.
Отодвинувшись от края, чтобы не упасть, с недовольством понял, что лежу с пацаном практически вплотную. Причем это он лежал на моей стороне, а не я на его. Ну не свинство ли? Вон, у него больше половины кровати пустует!
Поразмыслив, сожителя решил все же не будить. Пусть спит. Лицо у него такое мирное. Не то что вчера, будто все эти дни, пока у брата был, сопливые мелодрамы без перерыва смотрел.
Вздохнув, скользнул взглядом по взъерошенным волосам, красному уху. Отлежал, что ли?
Вдруг из приоткрытого рта сожителя вырвался нечленораздельный звук. Я напрягся. Пацан, хмурясь во сне, опять заворочался, зарылся лицом в подушку.
В мою подушку! На моей половине кровати! А я, значит, локтем своим довольствуйся. Ну что за наглость?
Негодование и возмущение принялись качать права. Я пока молча терпел, но уже был близок к тому, чтобы растолкать мелкого нахала. Останавливала моя неудачная поза: балансируя на краю кровати, я рисковал навернуться на пол, если начал бы тормошить парня.
Мелкий сосунок тем временем заново зашевелился, отвлекая меня от ругательств. Широкая ладонь коснулась лица, усердно тря нос, затем пальцы лениво почесали шею. Я, словно загипнотизированный, неотрывно следил за этими действиями. Почесав шею, рука снова вернулась к лицу, а после юркнула под одеяло. Пацан дернул плечом. Я настороженно посмотрел на его лицо.
Опять зарывшись в мою подушку, пацан вдруг застыл, а через несколько секунд не менее неожиданно протяжно выдохнул.
Оцепенев на какое-то время, я едва не посерел лицом. Забыв, что могу свалиться, грубо толкнул пацана в плечо, с трудом сдерживаясь, чтобы не взвыть.
- Эй! Только не в моей кровати! Ради бога, - со страданием вздохнул. – Шуруй в ванную! Разрешаю даже какой-нибудь журнал мой взять, если хочешь, но только не здесь!
Внезапно потревоженный, пацан недоуменно захлопал глазами.
- Чт… - открыл он было рот, но вдруг стремительно приобрел маков цвет, подтверждая мои страшные догадки. – Чт…
Что вы знаете о неловких моментах? Об очень неловких моментах, после которых хочется сквозь землю провалиться от стыда. Как вот, например, пацану сейчас.
Еще пару долгих минут мы молча пялились друг на друга. Я подумал было хотя бы из-за вежливости отвернуться, но передумал и продолжил укоризненно хмуриться и гадать, какой еще оттенок красного не примерил на себя пацан.
Осознав-таки, что все это не сон, а я очень реальный и все вижу, сожитель резко вскочил и пулей ринулся вон из спальни. Глядя ему вслед, задумчиво решил, что постельное белье не мешало бы закинуть в стирку. Ну… Давно я его не стирал. Да, именно так и есть.
Полежав еще минут десять, бездумно глядя в потолок, я встал. Выглянул через окно на улицу, вспомнив, что хотел купить темные шторы, но забыл про них. Потер здоровый глаз кулаком. Потоптавшись на месте, вышел из спальни, почесывая живот.
Меня встретил сонный, судя по недовольному виду, разбуженный Лапин. Зевая, он неожиданно появился перед носом, едва не столкнувшись со мной. Подняв глаза, он пробурчал:
- Елы-палы, чего вы с самого утра орете, дверями хлопайте? Я вообще-то спал.
- Извини.
Я кинул короткий взгляд на закрытую дверь ванной комнаты и хмыкнул. Внимательно посмотрев на меня, Матвей недоуменно наморщился.
- Чего лыбишься-то? Что у вас там произошло? Малец чуть не грохнулся, когда выбегал.
Я озадачено почесал затылок, невесело усмехнувшись:
- Осу увидел. Здоровую такую! Я сам чуть в штаны не наложил.
Лапин недоверчиво взглянул на мою честную моську. Затем, пожав плечами, развернулся и скрылся на кухне.
***
- Алло!
- Алло, Вадик, это я.
Узнав по голосу Свету, я приветливо протянул:
- А-а, доброе утро.
- Вообще-то сейчас почти полвторого, - странным голосом поправила меня тетя. Я удивился.
- Правда? Как быстро время-то летит, надо же. А ты чего с незнакомого номера звонишь?
