Текст книги "Мальчик нарасхват (СИ)"

Автор книги: Скромный эксплуататор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 75 страниц)

Но теперь появилась другая проблема, из-за которой я вынужден нервничать и грызть ногти на руках. Вадим. Не трудно догадаться, что ему все-таки стало интересно, по какой причине я ошиваюсь у него. Да, он, вероятно, сначала был обеспокоен (по крайней мере, мне так кажется) – не из-за Олега ли? Но так как я начал отрицать его догадки и чуть не проболтался, в чем дело, то, разумеется, только разжег огонек интереса. Нет, это вообще не должно быть странным, - любой бы человек неволей заинтересовался причиной визита нежданного сожителя. Вадиму же было или глубоко начихать на мои причины, или до него только сейчас дошло, что не все так гладко. А если мужчина все-таки узнает, что я у него торчу из прихоти, что тогда? Наверное, все же выгонит. За то время, что я живу у Вадима, мне, конечно, несколько раз пришлось разоткровенничаться, но не сказать, чтобы мы стали с мужчиной как-то близки. Так что у него нет никаких особых причин оставлять меня дальше пинать балду у него дома. Ну что же, если меня и выгонят, это будет справедливо. Я ведь с самого начала не рассказал того, чего следовало бы. Стало быть, сам виноват. ========== Глава 15 ========== POV Вадима. Последние дни выдались напряженными. Если сказать красиво, то причина в том, что меня одолевали тяжкие думы. Сказать честно – они задолбали. Клянусь, иногда мне хочется иметь пустую голову, чтобы не иметь возможности думать. Нет мыслей – нет головной боли. Да и нервы в порядке. К сожалению, о такой способности я могу только мечтать и тайно завидовать некоторым людям, которым от природы не суждено думать. Мало того, что от этих «тяжких дум» моя голова постепенно пухла и начала болеть, то окружающий мир и люди тоже не радовали. Ну совсем. На улице, когда я отвлекался от мыслей, раздражало все, вплоть до мелочей. Дома было нисколько не лучше. Кажется, я даже чем-то обидел Юльку, и она в уголке дулась на меня из-за того, что я отказался с ней играть. Виноват во всем кто? Ну, пусть не во всем, в том, что кончается отпуск, наверное, никто не виноват. А так, да, правильно – пацан. Во-первых, эта его история никак не выходила у меня из головы. Ну и что, что принудили? Дал бы отпор! Да, пусть лучший друг пацана, как я понял, внезапно оказался сволочью, да к тому же еще и голубым. Подрались бы ребятки один-два раза хорошенько, и все, яркие воспоминания на всю жизнь. Было бы что внукам рассказать. Хотя… если бы, например, Лапин так поступил со мной, то я, наверное, тоже растерялся бы. А потом врезал бы ему хорошенько! Во-вторых, пацан явно что-то не договаривает. Мнется парень, глазки опускает, запинается на словах – тут явно что-то нечисто. Меня это, конечно, изрядно подбешивает, да и интерес иногда просыпается нечеловеческий, но пока одергиваю себя и послушно жду, вдруг пацан сам, что мало вероятно, придет и все мне на блюдечке с голубой каемочкой выложит. Ну а сам пока настаивать я не хочу. Покажется подозрительным - это раз. Показывать, что меня это как-то беспокоит, тоже не хочу – это два. В-третьих, мне вдруг стало любопытно, из-за чего пацан тусуется у меня? Нет, вообще-то, честно говоря, этот вопрос периодический всплывал в моей голове, но я его успешно топил до следующего раза. Спрашивать в лоб почему-то не хотелось. Захочет – расскажет. А так мне вроде бы и неинтересно совсем. Снаружи. А внутри сплошные догадки, подозрения, тревоги. Вот так и живу. Забредет в мою голову какая-нибудь одинокая, но противная до жути мысль и плодится, гадина. Не успеешь глазом моргнуть, мысли эти надоедливые кругом кишат, да все об одном и том же. Сил нет! Уже и злишься, и страдаешь, и жалуешься, и бесишься. Толку-то? Да еще работа эта треклятая. Вроде бы и любимая, жаловаться не на что, но у меня извечная проблема – не могу встать в шесть утра. Нет, вернее, встать-то я могу, вот просыпаюсь только ближе к часу дня. А до этого хожу сонный, злой и ничего не соображающий. Делаю что-то и отвечаю на автомате, не задумываясь. А я из-за этого, кстати, чуть пару раз под машину не попал. А сегодня первый день на работе. Раскачался ближе часам к трем, а не к часу, как обычно. И все это время все зачем-то суетились, бегали, требовали, из коридора пронзительный детский плач доносился, который, по-моему, не замолкал все то время, пока я угнетенно сидел у себя в кабинете. В общем, за день я замотался так, что домой еле ноги приволок. И не в свою холостятскую берлогу, где я мог бы спокойно съесть какую-нибудь дрянь и благополучно идти сажать себе зрение за компьютером, тем самым расслабляясь, а в переполненную людьми квартиру, где одному побыть тебе не дадут. И мясом не накормят, собаки. *** Вечер. Где-то около восьми-девяти часов. Домой притаранил я, конечно, куда раньше. А как пришел, поел и тут же завалился на диван. До кровати просто не дошел. И вот с тех пор я так и лежу, отвернувшись лицом к спинке дивана, чтобы никого не видеть. Настороженные родственники поочередно крутились рядом, спрашивая, что случилось, и почему я такой дохлый. Обидевшись на дохлого, буркнул: «Устал смертельно». Светка на мои слова хмыкнула и удалилась на кухню щелкать семечки. Алина немного пожалела меня, но потом ей надоело и она ушла за компьютер. Юлька, запрыгнув на мою спину, некоторое время лежала на мне и гладила по волосам. Хотя младшая сестренка наверняка и не знала, как это «устать смертельно», но сочувствовала мне и жалела искренне кого-либо. Я от накатившего умиления и благодарности едва не всплакнул. Потом, правда, и сестра убежала, когда коварная Света показала ей остатки шоколадки. Пацан все это время сидел рядом, в кресле, смотрел какой-то фильм советских времен. Он единственный не проронил ни слова и не пытался меня как-то приободрить (даже Света немного погодя предложила мне выпить чая с травками, чтобы расслабиться, но я отказался – лень было вставать), что меня это даже в какой-то степени задело. Правда, долго негодовать, хоть и молча, мне не дали – зазвонил домашний телефон. Так как лежал я головой к тумбочке, то машинально поднял руку и нашарил телефон, что-то при этом опрокинув. - Я вас слушаю. - Зыкин! Я так тебя люблю, что даже обожаю! - Спать будешь на коврике перед дверью. - Почему сразу на коврике? – тут же возмущенно завопил Матвей мне в ухо. Я поморщился. - На кровати спят девчонки, на диване – пацан, я так и вовсе на полу. На кухню я тебя не пущу – ты все сожрешь. В туалете спать сам не захочешь. Вот и остается только коврик. Некоторое время Лапин задумчиво сопел. Я знал, сейчас он хотел со мной долго и упорно спорить, возмущаться, качать права. Но Лапин в свою очередь так же прекрасно знал, что своими воплями он меня только выведет из себя. Чего доброго – оборву разговор. Матвею, судя по его слащавому голосу и клятвам в вечной дружбе, это было невыгодно. Он жалостливо вздохнул и обреченно произнес: - Что, действительно спать больше негде? - Негде. - Вдруг врешь? - Четыре свидетеля моей правоты. - Ну елы-палы! Коврик-то хотя бы в коридор затащишь? - Хрен! - Почему? – обиженно цокнул друг. - У меня тут отель, что ли? Я, по-моему, комнаты никому не сдавал. - Но я же твой друг! – укоризненно. - Ну и что? У меня вон тут тетя, две сестры и какой-то левый пацан, которого мне выгнать не позволили. Их всех вроде тоже за дверь не выпнешь, неудобно как-то. И сам я уйти никуда не могу. А то получается, в моей квартире живут все, кроме меня самого. Друг убито выдохнул в трубку. Послушав его невнятные бормотания, я поинтересовался: - А чего тебе опять дома-то не живется? - Ну, - замялся Матвей. – Моя… Женя вернулась домой, гм, очень не вовремя. - То есть? – заинтересовался я. - Ну-у, то есть, - растягивая слова, начал нехотя пояснять друг, – она увидела меня с другой девушкой. У меня дома. На диване. Лежа на диване. - Лапин, - выдохнул я спустя длительную паузу, - вот скажи мне: ты придурок? - Но-но! Попрошу без оскорблений! Так, легкомысленный… э-э… - Болван, - твердо закончил я за того. - Нет, Зыкин, ты не подумай – я вообще ни в чем не виноват! - Ну да, измена это же так, несерьезно. Пф, подумаешь! - Да она сама на меня запрыгнула! – возмущенно заверещал Лапин. Я мрачно буркнул: - Кто? Женя? Ну я бы после такого тоже на тебя запрыгнул, чтобы придушить. - Да нет же, - страдающим голосом оборвал меня Матвей. – Анна. - Кто это? - Да так, с работы, - тут же отмахнулся друг. – Ну и вот, домой за кое-какими бумагами зашли. Я, значит, их в спальне нашел, прихожу в зал, чтобы похвастаться своей находкой, а она, Анна то есть, а не находка, - шмяк! Как повалит меня на диван, мама родная, я чуть в штаны не наделал от неожиданности! - Ну да, конечно, - саркастически улыбнулся я. - Правду говорю! А она меня еще своими… грудью огромной своей давит прямо в лицо – не продохнуть! - Это ты сейчас мне говоришь для того, чтобы я тебе позавидовал или посочувствовал? – угрюмо уточнил у задыхающегося от впечатлений Матвея. Тот врать не стал. - Ну, и то, и то, разумеется. Хотя больше надеюсь на второе, потому что в следующую секунду пришла Женя. Мириться! И что она видит? Я лежу на диване, Аня – на мне, а ее грудь на опасном расстоянии от моего лица… Ух, ты не представляешь, какая там бойня началась! Такой ор стоял! Я вообще удивляюсь, как жив остался… - Я вот тоже. - Тьфу ты, Зыкин! Никакого сострадания к другу. А я, между прочим, чуть не погиб два раза. Сначала едва не задохнулся, а потом меня чуть не убили из-за этого. - И очень жаль, что не убили. Я бы медлить не стал. - То есть ты меня не пустишь? - Не пущу. - Ну и ладно! – я не видел, но явно чувствовал, как Матвей гордо вскинул подбородок, обиженно кривя губы. – Подумаешь, друг на порог не пустил! Пойду тогда на вокзал. Надеюсь, местные бомжи не ощетинятся и с радостью примут меня в свои ряды! - … - … - … - Так ты пустишь меня переночевать? - Нет. - Даже после того, что я тебе сказал? - Даже после того, что ты мне сказал. - Я тебе ящик пива куплю! - Не… - Два! Два ящика куплю! - Сказал же, нет. - Ну а что, что тебе еще нужно, тиран и деспот? – надрывно закричал в трубку друг, заставляя меня раздраженно морщиться. - Прежде всего, - заткнул я его, - прекрати орать. И… и… Погоди, в дверь звонят, - пробормотал я, поднимаясь с дивана. Мимолетно взглянул на кресло, но пацана там не обнаружил. Наверное, ушел в спальню к Алинке (здесь я немножко поскрипел зубами). Света из кухни закричала, чтобы кто-нибудь открыл дверь, так как сама она занята. И все это время беспрерывно верещал ненавистный мне дверной звонок, от которого у меня зазвенело в голове. - Да иду я, иду!.. Лапин?.. - Здорово, друг, давно не виделись! – улыбнулся Матвей самой широкой и лучезарной улыбкой. Я молча захлопнул дверь. К сожалению, реакция у Лапина была завидная. Не успел я закрыть дверь, как его нога ловко очутилась в проеме, мешая мне скрыть из вида нахальную рожу. Некоторое время шла ожесточенная борьба, посмотреть на которую сбежались Юлька и пацан. Громко сопя и ругаясь сквозь зубы, я, с усилием сдерживая напор Лапина и не пуская его на порог, сердито повернулся к детям. - Ну, чего стоите? Помогайте! Сестра с пацаном переглянулись и, разочарованно вздыхая, куда-то ушли. Я остался тихо материться возле двери и потеть от напряжения, потому что Матвей сдаваться никак не хотел. И все же в последний момент я начал сдавать. Дверь резко распахнулась, оттолкнув меня назад, а довольный Лапин повис на мне, прижимая к потной шее и полностью игнорируя мои попытки заехать ему кулаком в печень. - Лапин… мать твою… дышать нечем, пусти! – хрипел я. - Не-а. Проиграл, изволь терпеть наказание. - Какое к черту наказание, бл… - Ну-ну, не ругайся, у тебя, между прочим, полный дом детей и женщин. - Прекрати виснуть на мне! Тебе не пять лет! – все же умудрился я вывернуть голову, жадно глотая кислород. Лапин равнодушно вернул мою голову в исходное положение. - О! Тетя Света, здравствуйте! Как поживаете? Как малыш? - А, привет, Матвей. Что-то ты поздно. Хорошо поживаем, малыш тоже отлично, тьфу-тьфу! Эм… А с Вадиком что такое? – настороженно покосилась на брыкающегося меня Света, вытирая запачканные руки о передник. - Хм? Раскаивается парень! - Э, да? Ну, в таком случае, мешать не буду, у меня там уже все подгорает на плите. - Ага. Тетя ушла, а я так и остался яростно сопротивляться и махать руками. Вот ненавижу Лапина за его такие выходки! Раньше всегда так делал и сейчас не прекратил. Ладно, раньше – детство штука такая, но сейчас-то?! Прибью гада когда-нибудь. - Ну? - мягко, но строго поинтересовался Матвей, когда я полностью выдохся и прекратил подавать признаки жизни. – Будешь еще драться? Ай-яй-яй, нехорошо драться. Людям от этого больно. - Я тебя сейчас убью, - глухо выдавил я из себя. - Что-что? Полюблю? - Убью. - Люблю? Нет, ну я еще понимаю, мою харизму женщины любят, но, Вадим, ты-то куда… - Убью! - Да понял я, понял! Все, отпускаю. Не кипятись. Я скривился и презрительно фыркнул, отступая на несколько шагов назад. И только сейчас я заметил, что левая щека у Лапина была покрасневшей и опухшей, как если бы по ней не просто влепили пощечину, а как минимум врезали. Вместо того чтобы указать рукой на дверь, хмуро поинтересовался, приглаживая взъерошенные волосы. - Это кто тебя так? Женя? - Ага, - довольно подтвердил Матвей, - локтем! Я удивился. Друг же, взглянув на мое вытянутое лицо, пояснил: - Ну, я просто неудачно нагнулся, когда падал, а Женька мне локтем как двинет по мордеус! - Ты-то чего такой счастливый? - угрюмо хмыкнул я. – Тебя уже в который раз из дома выставляют, а ты лыбишься. Лапин на мои слова лишь мечтательно закатил глаза. Снял обувь и бесцеремонно отодвинул меня в сторону, чтобы пройти в зал. Закрыв входную дверь, я последовал за ним. - Да, но когда Женя злится, она такая лапочка! А вот ты, Зыкин, совсем не лапочка, когда злишься. Сразу с кулаками лезешь, орешь, убить меня все порываешься. - Идиот, - мрачно пробубнил я себе под нос. На кухне у Светы что-то дребезжало и шипело. Я дальновидно прикрыл туда дверь, чтобы греть уши тетя не могла. Затем повернулся к другу, который по-хозяйски бухнулся на диван и теперь сидя искал пульт от телевизора. Глубоко вдохнув и выдохнув, я твердо сказал: - Матвей, когда я говорил, что спать у меня негде – я не врал. - И что ты предлагаешь? – внимательно кивнул головой друг, а потом победно воскликнул: - Ага! Вот они кнопки! Я выдохнул еще раз, а потом спокойно предложил: - Вали домой. - Меня туда не пустят. - Помирись. - Меня не простят. - Лапин, ёпа мать! – все-так взорвалось мое терпение к чертовой матери. В следующую секунду я был сметен с дороги грозной Светой, которая на мой голос выскочила из кухни. Она сурово сдвинула брови на переносице и перевела на меня полный укора взгляд. Опасно покачивая запачканную в чем-то поварешку в руках, сощурилась. - Это ты сейчас в полный голос тут выражался? - Ну, - застыл я в смятении. – А что? Света замахнулась этой самой поварешкой, заставив меня инстинктивно прикрыть голову руками. - А то! Нечего при детях ругаться! - Да эти дети побольше нас всех вместе взятых ругательств знают! – дельно возмутился я, а Лапин вдруг подхватил: - Да, тетя Света, действительно! Наверняка нового они ничего для себя не открыли и не узнали. Да и, наверное, не слышали даже. Вон, дверь-то у них закрыта. На что тетя весомо возразила: - Я слышала, хотя дверь у меня тоже была закрыта. Тогда Лапин обворожительно улыбнулся и встал, растопырив руки в широком жесте. - Ну ладно вам, теть Свет, не ругайтесь! Я вам вот что скажу… И, хитро на меня посмотрев, Матвей приобнял удивленную Свету за плечи и мягко, но настойчиво увел ее на кухню, закрыв за собой дверь и напоследок показав мне язык. Я, негодуя, чертыхнулся. Следующие пятнадцать минут маячил возле закрытой двери. Иногда припадал к щели ухом. И все равно ничего не слышал. Ни словечка. Один раз из спальни бесшумно вышла Юлька и, застав меня сосредоточенно подслушивающим чужой разговор, громко окликнула, заставив подскочить от неожиданности и зашипеть: - Чш-ш-ш! - А что ты здесь делаешь? – вопросительно поглядела на меня сестренка, подойдя ближе. Я смутился и отошел от двери. - Гм, ничего. Ну, чего хотела? - В туалет. - Ну так, гм, иди, раз шла! Пожав плечиками, сестра ушла, оставив меня тушеваться одного. Через некоторое время из кухни наконец-то плавно вывалился довольный Лапин. Я, посмотрев на его улыбающуюся рожу, нетерпеливо буркнул: - Ну и что? - Что? - Чего ты там Светке мозги промывал? - Промывал? Да ну тебя! - И все же? Матвей ломаться долго не стал. Плюхнувшись на диван рядом со мной, он пренебрежительно махнул рукой. - Твоя тетя оказалась добрее некоторых бесчувственных чурбанов. Поэтому, как ты и хотел, ночевать у тебя я не буду. - А где? – недоуменно посмотрел на Матвея.