сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 75 страниц)
И вообще, как пацан пацана поцеловать может? Присосаться, тьфу. Пусть губы и мягкие, но все же спутать их с женскими вряд ли получится. Или получится? Нет, не получится. А если сильно постараться? Ну, глаза там зажмурить с самого начала, губы нащупать, впиться в них, а самому в это время думать о какой-нибудь хорошенькой девчушке, хм.
Нет, все же это, наверное, будет чувствоваться как-то по-другому. Пусть губы и мягкие…
Мои глубокие и увлеченные размышления прервал заверещавший будильник, вопль которого разом отрезвил меня. Быстро вырубив надрывающийся телефон, рывком поднялся с кровати.
Стоп. О чем я сейчас думал? И главное, какого хрена я вообще об этом думал?!
Вылетев со спальни, едва не шандарахнул дверью. Вовремя опомнился, шуметь не стал. Напряженно глядя прямо перед собой, обогнул диван, зажег свет, оказался в ванной комнате. Щелкнула щеколда. Стараясь ни о чем не думать, первым делом включил мощный напор холодной воды и ополоснул лицо, чтобы уж точно не пропускать в сознание противные мысли.
Дождавшись, пока в голове кроме матов ничего не останется, выпрямился. Неосторожно повернулся к зеркалу. Так и застыл, забыв вытереть свое лицо.
С той стороны зеркала на меня напряженно пялился мужчина. Между сведенных бровей образовалась глубокая складка. Волосы в полном беспорядке. Лицо красноватое, но это, наверное, от освещения. С носа вода ледяная капает.
Но больше всего внимание привлекает синяк у левого глаза. Хороший такой, добротный вполне фингал, который налился всевозможными оттенками фиолетового и синего. Красного и желтого, но это, опять же, наверняка от освещения так кажется.
Посмотрев на свой заплывший глаз еще какое-то время, едва удержался, чтобы не взвыть. Ну и как, скажите мне на милость, на работу идти? С детьми работать?! Каждому карапузу оправдываться, мол, черепашки-ниндзя отмутузили в подворотне? Что поделать, никогда черепах не любил. А остальным что говорить? Мол, звиняйте за внешний вид, я тут с другом спал, вот он мне в глаз и долбанул!
Вздохнув, выключил воду. Может, ну ее, эту работу? Больничный взять, к примеру. Ага, и целыми днями проводить время в компании болтливого здорового детины и спящего в моей кровати пацана. Здорово. Слов нет. Как-то не прельщает.
Что ж, в таком случае, где у меня все платки? В последний раз видел… не помню где, но точно где-то видел. Недавно Света хозяйничала, может, убрала куда-нибудь в шкаф. Придется искать, делать нечего, и ходить по улице, прижимая тряпочку к глазу. Вот веселуха-то.
Пребывая в поганом настроении, мрачно вышел из ванной комнаты. Пройдя мимо зеркала, поднял пасмурный взгляд. Диван пустовал, лишь мятая простынь и скрученное одеяло сиротливо валялись в сторонке на полу. Плевать на одеяло, но как можно было умудриться заправленную простынь сбросить?
Самого Лапина, как можно было догадаться, здесь не было. Зато за закрытой дверью на кухню доносились приглушенные звуки. Чувствуется, промедли я еще секунду, и можно будет искать мышь, чтобы повесить ее в моем холодильнике.
Недобро щурясь, равнодушно прошел мимо дивана, даже не подумав поднять постельное белье. Схватившись за дверную ручку, потянул ее на себя.
На плите бушевал чайник, призывно свистя и нетерпеливо пуская пар в потолок. В раковине со вчерашнего дня возвышалась гора посуды, на нее из крана периодически падали крупные капли. Дверца холодильника была приоткрыта. Ящик со столовыми приборами также был открыт. Занавеска на окне пузырилась, так как окно было распахнуто. У стола же спиной ко мне стоял Матвей и, что-то подвывая себе под нос и странно подтанцовывая при этом, орудовал ножом.
Медленно обведя взглядом кухню, подмечая много не слишком приятных деталей, упер свой взор на загорелую спину. Вдруг хлопнула дверь от сквозняка. Вздрогнув, Лапин на мгновение застыл, прекратив «трам-парамкать», а затем повернулся ко мне. Приветливо улыбнувшись, махнул мне рукой с зажатым в ней ножом.
Отложив его, друг повернулся всем корпусом, отряхивая руки и что-то при этом усердно жуя. Вон, полный рот жратвы набрал, как я и думал. Таки прожевав и с трудом сглотнув, Матвей кашлянул и присвистнул:
- Ого! Ну и круто я тебе заехал!
А ты-то и гордишься этому, придурок белобрысый. Посмотрел бы я на него, как он на работу-то с таким «украшением» потопал.
Довольный жизнью Лапин что-то взял со стола, на минуту отвернувшись. Снова повернувшись, впился в это что-то зубами. Откусив огромный кусман, попытался улыбнуться, заметив, что я на него смотрю.
Но смотрел я не на счастливую дебильную рожу Матвея, а на его руки. Вернее на то, что он держал в руках. Палку копченной колбасы. Моей колбасы. Которую сейчас он бессовестно жрал. Кусками, не отрезая. На моих глазах.
Спокойно сделав шаг вперед, взглянул в глаза белобрысого. Совести не увидел. Положив руку на плечо озадаченного Матвея, заботливо поинтересовался:
- Вкусно?
- Ну, да, - прошамкал он. – А че?
А ниче. Просто рука сама по себе поднялась и прицелилась Лапину в рожу.
POV Артема.
Могу сказать, ни капли не стесняясь, - я прекрасный актер. Великолепный. Просто-таки восхитительный. Сильно расхвалил себя? Вполне заслуженно! Изображать крепко спящего умиротворенного человека в то время как на лбу у него набивают татуировку (по ощущениям), не каждому дано. А у меня вот, видимо, талант имеется, раз я спокойненько себе лежал, все послушно терпел, не брыкался и не верещал. А ведь мог бы.
Во-первых, меня разбудили. Нагло, без зазрения совести и, кстати сказать, во второй раз. Зачем вообще ночью меня будить надо было и перекладывать на другое место? "Баранов считать". Угу, один уже есть, и считать не надо.
Во-вторых, ну вот кому понравится, когда тебя будят, усердно орудуя чем-то острым у тебя же на лбу? Приятно? Ага, черта с два. Нормальный человек на моем месте не стал бы дальше изображать из себя хорька, а встал бы и решительно наорал на виновника. Ну а я... а я второй баран, вот.
Не спешил открывать глаза я еще по нескольким причинам: пыхтение было настолько усердным, да и на лбу у меня рисовали либо писали (причем я больше склоняюсь ко второму варианту) с таким остервенением, что мне не хотелось разочаровывать Вадима. Так бы я своим пробуждением его расстроил, он бы ворчать стал, взгляды убийственные кидать, мол, сложно тебе было потерпеть, что ли. Вот такой вот я добрый.
То, что это был Вадим, я не сомневался. Пару раз он что-то тихо бормотал себе под нос. Ну и больше делать это было некому. По крайней мере, мне так кажется, ведь гостю, Матвею, кажется, я ничего такого не сделал, отчего он вымещал бы на мне свою досаду. Или просто издевался надо мной.
По правде сказать, длилось это все не больше нескольких минут, но для меня они выдались мучительными. Как я уже говорил, сложно не выдать себя, особенно когда тебя периодически подпинывают, задевают всячески руками и бормочут над ухом.
Мысленно я облегченно вздохнул, когда мой лоб прекратили мучить. Захотелось перевернуться на другой бок, спиной к садисту-Вадиму, но я задумался, а не будет ли это выглядеть как-то подозрительно. И, конечно же, пропустил момент, когда надо мной снова начали измываться.
Под раздачу попал нос, вернее, его кончик. Но сильно ему не досталось, касание до него было какое-то быстрое, будто скользящее. Затем наступила очередь губ. Когда мужчина надавил на нижнюю губу, я с трудом удержался, чтобы невольно не поморщиться. Вчера от нечего делать кусал их, а при внезапном хлопке дверью под ухом едва не подскочил. Ну и, естественно, куснул себя здорово.
К счастью, нижнюю губу с болячкой терзали недолго, - переключились на верхнюю. Я мирно лежал, все еще не придавая признаков жизни. Потом, словно не удовлетворившись этим всем, палец оттянул мою нижнюю губу. Я не совсем понял, зачем это нужно, но спрашивать, разумеется, не стал, засунув свое любопытство куда подальше.
Через какое-то время я понял, что щупанье моих губ как-то затянулось. Неприлично затянулось. Я уже стал даже напрягаться, пытаясь сообразить, в чем дело. Ну, Вадим вроде врач, может, его заинтересовала моя болячка? Но это же, по-моему, не по его части, да и ранка самая что ни на есть обыкновенная.
Пока меня одолевали подозрительные размышления, что-то неожиданно заорало. Я едва не подскочил, а Вадим рядом удивленно ругнулся. Судя по усилившемуся ору, который практически тут же стих, это сработал будильник. Сам мужчина, заткнув сотовый, вдруг резко встал с кровати и, не медля, громко топая, вышел из комнаты.
Дальновидно подождав несколько секунд, я настороженно приоткрыл один глаз. Увидел лишь мятое постельное белье, пролетавшую птицу в окне, приоткрытую дверь. Убедившись, что я один, приподнялся на локтях, желая встать, но замешкался. Подумав, бухнулся обратно на подушку, перевернувшись на другой бок и натянув одеяло до глаз.
Как бы мне ни хотелось сейчас встать и, сгорая от нетерпения, бежать к зеркалу, чтобы посмотреть, чего же такого нацарапал на моем лбу щетинистый мужлан, я понимал, что последний еще не ушел. И он наверняка еще вернется за одеждой.
Вздохнул. Поворочавшись, лег на живот. На глаза попался лежащий рядом с подушкой Вадима черный маркер, его я опознал, повертев в руках. Недовольно кинув маркер обратно, дотронулся до лба. Наверняка там какой-нибудь «комплимент» написан. Вздохнув, закрыл глаза.
Заснуть не получалось. Минут десять я ворочался, то откидывая одеяло, то снова в него зарываясь. Часто зевал. Несмотря на то, что меня разбудили, а будильник заставил мое сердце исполнить бешеную чечетку, спать мне все равно хотелось. Чувствовалось, что утро еще раннее.
Сквозь полудрему услышал, как в спальню снова вошел Вадим. На этот раз сильно он не шумел, не хлопал дверцами, как обычно. Я же глаз не открывал, лениво прислушивался к шорохам одежды. Сейчас, закутанный в теплое одеяло и не потревоженный громкими шумами, мне было начихать на все. В голову просачивались вялые мысли: «О, шкаф открыл, наверное, рубашку ищет» или «Бурчит чего-то, наверняка носки одинаковые найти не может».
Неожиданно уснул.
Сны мне не снились, обволакивала приятная тьма. Редко сквозь нее прорывался какой-нибудь расплывчатый образ, но темнота тут же поглощала его без остатка. Если сначала сон был относительно спокойным, то позже образы стали прорываться, более четкие, пугающие и глупые. От последнего я даже, вздрогнув, резко распахнул глаза, цепляясь взглядом за спасительный белый потолок.
Впрочем, полежав, не двигаясь, с минуту, понял, что неприятное ощущение все еще не прошло, упрямо не желая покидать проснувшееся сознание. Даже поморщившись и проморгавшись, мне не удалось его прогнать.
Тогда, вздохнув, я решил встать, чтобы пойти ополоснуть лицо холодной водой. Это-то точно должно было спугнуть малоприятное наваждение. Но, заскользив взглядом по комнате, я удивленно вскинул брови и остался лежать на месте. На меня отрешенно пялился мужчина.
Не Вадим, но его гость. Он не моргал, уставившись в одну точку чуть выше меня, губы его чуть шевелились, будто он что-то жевал. Гость, неизящно закинув ногу на ногу, сидел перед компьютерным столом на стуле, развернутым в сторону кровати, и почему-то держался правой рукой за правый же глаз. Или держал что-то у него.
Я еще успел подумать, что мужчина выглядит каким-то грустным и очень уж задумчивым, как тот заметил меня. Лицо его будто ожило, появилась приветливая улыбка, задумчивость постепенно ушла из глаз. Не меняя позы, Матвей шевельнул свободной рукой.
- О! Ты уже проснулся? Утро доброе!
Зашевелившись под одеялом, я только настороженно угукнул. Я все еще помнил нашу первую встречу, и мне до сих пор было неловко. Да и этот Матвей, который не поверил мне с самого начала, у меня тоже шибко доверия не вызывал. Мутный какой-то тип.
Гость, озадаченно похлопав незакрытым рукой глазом, вдруг наморщил лоб. Обнаружив, что я на него как-то уж слишком подозрительно пялюсь, он, задумчиво помычав с минуту, сообщил:
- А я вот, собственно, чего пришел-то.
Мужчина зачем-то шмыгнул носом. «Собственно» он произнес как «собснно». Слегка крутанувшись на стуле, Матвей несильно пнул, скорее просто задел, ногой стоящий на полу процессор.
- Подскажешь, как включить эту штуку?
- Эм, - слегка растерялся я. – Ну там кнопка есть. Большая такая.
- Ух ты, действительно, – наклонившись, мужчина присвистнул, то ли издеваясь, то ли и правда удивляясь.
Выпрямившись, он вновь посмотрел на меня, хитро прищурившись. Улыбнувшись во весь рот, гость вдруг отнял руку от глаза и, едва не сияя, произнес:
- Вот спасибо, выручил!
Едва не икнув от открывшегося зрелища, сумел только выдавить: «П-пожалуйста». Не сказать, что я увидел нечто из ряда вон выходящее или будоражащее кровь, но здоровенный фингал все же притягивал невольно взгляд, заставляя задерживать на нем внимание.
Заметив мою реакцию, Матвей снова изменился в лице. Громко вздохнув, он вновь наморщил лоб, состроил жалостливую физиономию и возмущенно указал указательным пальцем левой руки на свой заплывший глаз. В правой руке был зажат пакетик с замороженным мясом.
- Нет, ну ты видишь, а?
- Угу, вижу, - осторожно кивнул я, принимая сидячее положение. – А кто это вас… так?
- Так ведь Зыкин, падла такая! – охотно поделился Матвей, не обратив внимания, что я обратился к нему на «вы». – И из-за чего я получил, как ты думаешь?
- Не знаю, - пожал плечами. – А из-за чего?
- А я вот тоже без понятия! – заявил мужчина, снова прикладывая к глазу мясо. – Я, значит, ел себе преспокойненько, а этот пердун старый подойдет и как долбанет мне промеж глаз. Добрый он человек, а? Всегда за доброту его любил. За мягкость, понимание. Сострадание, в конце концов. И тут на тебе! Совсем с катушек слетел, дубасит людей без дела. Нервный он стал какой-то. Скоро опасным для общества станет, и все, пока-прощай!
- Да уж, это верно, - криво улыбнулся я краем рта и, скинув с себя одеяло, встал с кровати.
Вот уж у этого Матвея понос речи. Даже перебить не получится, как из пулемета словами шпыняет. Желая поскорее оказаться один, решительно направился к двери, но был остановлен жизнерадостным окликом со стула:
- Эй, лох!
Опешив, я недоуменно повернул голову к мужчине и вопросительно уставился на него. Он ухмыльнулся, ткнув пальцем себе в лоб.
- Помыться не забудь.
Вспыхнув, хлопнул себя по лбу и спешно вышел из комнаты, направившись к зеркалу.
Действительно лох. На весь лоб, большими такими черными буквами, написано. Очень надеюсь, что это отмоется, ведь с нынешней длиной волос эту надпись никак не скроешь.
Поминая всяческими лестными словами Вадима, угрюмо почесал лоб, пытаясь стереть надпись. Кожа лишь покраснела, а «лох», словно клеймо, не желал исчезать с глаз долой. Тогда, резко развернувшись, гордо проигнорировал смешки из спальни, которые постепенно превратились в оханье и шипение, и закрылся на щеколду в ванной комнате.
Пустил сильный напор воды. Сам потянулся за мылом. Жидкого не было, к белому кусочку на краю ванной, к которому прилип всякий сор и даже какие-то нитки, я прикасаться, а тем более мыть им лицо побрезговал, осталось только хозяйственное. С несчастным видом принялся мочить мыло под водой.
И все же Вадим кретин. Самый настоящий. И вообще, сколько ему лет, чтобы заниматься подобными детскими выходками?! Еще бы зубной пастой измазал, угу. Хотя нет, что я такое говорю, пасту он наверняка зажопил, ведь «еще в хозяйстве пригодится».
Угу, как же. Всего хорошего ему за «лоха». Я прямо давлюсь своей благодарностью. Лучей добра посылаю, ага.
Медленно источая яд, энергично натер свой лоб мылом. Сполоснул ледяной водой. Вот ведь елки-палки! Так и в ледышку превратить недолго, бр-р!
Передернув плечами, выпрямился. Все еще жмуря глаза, слепо нашарил руками полотенце, зарылся в него лицом. Едва не стуча зубами, обернулся.
Лучше бы этого не делал, в самом деле. Мало того, что поскользнулся на мокрой плитке, так еще и в зеркало мельком взглянул. Видя, что гадливое слово на моем лбу отмылось не до конца, расстроился. Пытаясь сохранить равновесие, ударился головой о крючок, на котором висело полотенце, и еще больше расстроился.
Ну точно лох.
***
И все же возмездие свершилось. Это случилось уже вечером. День же прошел уныло, я изнывал от скуки и то и дело скреб свой лоб, омрачаясь при этом.
Матвей спустя час после того, как я проснулся, ушел куда-то ненадолго, все время хихикая, когда смотрел на меня, но довольно быстро вернулся обратно. Даже и полчаса, наверное, не прошло. Увидев мою недоуменную физиономию, мужчина с порога заявил:
- Плевать, у меня отпуск. Хочу на Мальдивы!
Потоптавшись на месте, я буркнул, что все хотят на Мальдивы, и скрылся в спальне Вадима, бухнувшись на стул перед компьютером. Все-таки хорошо, что хозяин квартиры работает – можно пользоваться его вещами сколько влезет.
