сообщить о нарушении
Текущая страница: 68 (всего у книги 75 страниц)
Не удержавшись, подарил Матвею скептический взгляд. Тот его, правда, не заметил, снова распластавшись на столе. Развивать тему я не спешил, но мужчина в этом и не нуждался. Наверное, ему просто нужен был слушатель, тот, кому он мог бы высказаться. Так как Вадим все еще был на работе, а телефон Матвея почему-то не устраивал, носовым платком стал именно я.
Не сказать, что я был против этого. Бурчание блондинистого мужика совсем не мешало, даже успокаивало. Это не было нытьем или потоком из одних бранных слов, только обиженное и недоуменное гудение на одной ноте. Сонно зевнув, я изредка кивал, показывая поглядывающему на меня мужчине, что его слушают.
Через какое-то время я полностью погрузился в свои мысли. Матвей пару раз вставал, подливал чай в кружки, уходил из кухни, снова возвращался. Оккупировали кухню мы почти с самого утра. Приползли, молча расселись по углам, каждый смотря в свою сторону. Настроения ни у меня, ни у мужчины не было, разговаривать совсем не хотелось. Но страдать в одиночестве, закрывшись по комнатам, не хотелось еще больше.
Наверное, нас обоих подбодрял тот факт, что кому-то еще более хреново. Взаимовыручка так сказать, немая поддержка. Странно, наверное, так говорить, но с фактом не поспоришь.
Затем пошел дождь, стало холоднее. Какое-то время Матвей терроризировал свой сотовый телефон, хмурясь и огрызаясь себе под нос. Я от скуки царапал поверхность стола ногтем.
Потом, сердито откинув от себя глухо брякнувший мобильник, блондинистый мужик предложил выпить чай. Я отказываться не стал. Незаметно для себя мы разговорились. Темой стал купленный несколько дней назад торт, с одной стороны у которого не хватало здоровенного куска. Пояснив, почему не следует доедать угощение (к Славе пойти я еще не передумал), мы отыскали в холодильнике засохший старый корж, который затерялся на верхней полке за кастрюлей с гороховым супом.
Решив, что лучше что-то, чем ничего, мы не побрезговали и, разломав корж напополам, съели его. А после просто гоняли голый чай по кругу, до тошноты и отвращения в глазах.
Казалось, время застыло на одном месте, хотя, наверное, прошло полдня: за окном все так же мирно постукивал дождь, пятки касались такого же холодного пола, а кружка в руках была единственной вещью, на которую я смотрел.
Когда Матвей, в очередной раз вернувшись откуда-то, полез в холодильник, я поджал губы. Уже давно меня терзал кое-какой вопрос, и теперь я вдруг почувствовал, что пришло подходящее время произнести его вслух. Ведь при мне блондинистый мужик разоткровенничался, пусть и в разумных пределах, так почему бы и мне не поступить так же? Тем более вопрос стало невыносимо терпеть.
Краем глаза проследив, что Матвей поставил кастрюлю с супом на плиту, я снова уткнулся в гладкую поверхность напитка. Решив не тянуть кота за хвост, довольно прямолинейно брякнул, заставив собеседника озадаченно обернуться, оперевшись о столешницу:
- А... Как ведет себя Вадим, когда влюблен?
Я не видел, как взлетели вверх брови Матвея, его растерявшийся на секунду взгляд, услышал лишь опешившее "э-э". А еще он громко поперхнулся, почти одновременно издавая этот глубокий задумчивый звук. Сердцем почуяв что-то не то, я поднял глаза на Матвея, неуверенно пробормотав:
- Ну, вы же вроде друзья, вот я и подумал...
Поняв, что мужчина как-то слишком часто переводит взгляд куда-то мне за спину, я вдруг оцепенел. Судорожно отгоняя от себя страшные догадки, медленно обернулся.
- Эм... Кхм! - зашевелился Матвей первым, почесав лоб большим пальцем. - Почему бы тебе самого его не спросить? А я пока пойду отолью. Слишком много чая для моего пузыря... м-да...
Если до этого мне хотелось просто провалиться сквозь землю, то когда блондинистый мужчина свалил, мне вовсе захотел подохнуть от стыда. Прямо за моей спиной, в дверном проеме, застыл Вадим собственной персоной, лицо которого было до неприличия удивленным. Стоял он в расстегнутой черной куртке, с которой стекали капли, падая на пол; в руках болтался белый пакет, тоже мокрый.
Чувствуя, как щеки горят, а на лице застыла паническая маска, которую я никак не мог содрать с себя, не нашел в себе сил отвернуться. Так и глазел на хозяина квартиры, а тот - на меня.
Перед глазами медленно начали расплываться и шокированный Вадим, и дверной косяк, и любопытно поглядывающий в нашу сторону Матвей, так как кислород в легких начал кончаться, а вдохнуть новую порцию воздуха я опасался. Хотелось прикинуться хамелеоном и слиться с обстановкой. Мол, нет меня, не надо так смотреть.
До мокрого мужика, похоже, все же дошло, что меня начало плющить не от хорошего расположения духа, потому как, неоднозначно хмыкнув, он сдвинулся с места. Лишь когда силуэт исчез из поля моего зрения, я смог свободно вдохнуть грудью, но переводить дух все еще было рано. Пришибленно развернувшись, я вновь уставился на остывший чай, вцепившись в чуть теплые бока кружки.
Вадим, опустив пакет на столешницу, проверил, что в кастрюле. Затем, развернувшись на пятках, подошел к подоконнику, беря в руки открытую пачку сигарет. Вставив сигарету в зубы, он снова вернулся к плите, чтобы взять зажигалку. Я, напряженно прислушиваясь, насуплено застыл, стараясь не поднимать глаза, чтобы случайно не пересечься взглядами. Не отпускало ощущение, что во мне с минуты на минуту прожгут дыру.
Шумно затянувшись, Вадим, вроде бы уходя прочь из кухни, уже оказываясь за моей спиной, вдруг притормозил. Опустив ладонь с зажатой между пальцев сигаретой на стол, в нескольких сантиметрах от моей собственной руки, он наклонился ко мне так близко, что меня окутал не успевший остыть холод, исходивший от его куртки. Вытаращив в панике глаза, я скосил их вбок, натыкаясь взглядом на кончик носа и приподнятый вверх уголок губ. Ощущая ухом щекотку от чужого дыхания, услышал тихое и многообещающее:
- Похоже, кто-то слишком высокого о себе мнения. Но свою заинтересованность я тебе, так и быть, покажу.
Невольно сглотнув, я едва ли не в ужасе повернул голову к мужику, ловя его ехидный и до чертиков довольный взгляд.
Вот же ж...
Отстранившись, резко выпрямившись, Вадим снова сделал короткую затяжку и выдохнул сигаретный дым в потолок. После этого, указав кивком головы на скомканный пакет на столешнице, весело произнес:
- Ставь чайник, я булочек принес.
Ни жив ни мертв, я только слабо качнул головой ему вслед. Мужчина, не прекращая дымить, вышел с кухни, стягивая с себя куртку. Вставая со стула, краем уха услышал приглушенное:
- Что ты ему сказал?
- Да так, ничего особенного.
Да уж, совсем ничего. Все как обычно. Пустяки.
Вяло переставляя тяжелые ноги, оказавшись у плиты, принялся шуршать пакетом, извлекая из него продукты. Бутылка с минеральной водой, полиэтиленовый мешочек с картошкой, кусок сыра, буханка хлеба, две банки сайры и, наконец, несколько булок в бумажном пакетике. Убрав все это, кроме булок, в холодильник, я вспомнил, что забыл поставить чайник кипятиться. Так как он был пуст - мы с Матвеем все выхлебали, - пришлось налить в него воды и вогрузить на плиту, рядом с кастрюлей.
Пока я проделывал все эти нехитрые махинации, вернулся Вадим. Он уже успел переодеться и даже закончить курить, видимо, выкинув бычок через окно или утопив в унитазе. Заметив, что хозяин квартиры, задумчиво морщась, направляется в мою сторону, я уж хотел слинять, но был остановлен грозным:
- Стоять! Не помнишь, кто вчера обещал мне кое-что не делать?
- Н-н... ну да, - быстро передумал я, взглянув на жутко вежливого Вадима, который приподнял крышку кастрюли, на глаз прикидывая, подогрелся суп или нет. - Но я уже поел, поэтому...
- Что?
Со звоном опустив крышку обратно, перевел на меня внимательные глаза мужчина. Я замялся, спрятав руки за спину, будто провинившись в чем-то.
- В туалет хочу.
Вадим, сощурившись, провел пальцами по чисто выбритому подбородку. Выключая газ, отчего синий огонек с шумом потух, благосклонно сказал:
- Ну раз так, беги, пока в штаны не наделал. Но чтоб вернулся.
- Зачем?
Отступив на шаг назад, чтобы не мешаться под ногами, почти искренне, но подозрительно осведомился я. Хозяин квартиры, вытаскивая тарелку из шкафчика, недовольно оглянулся, посмотрев на меня, как на тупого.
- Затем. Одиноко мне, - и уже более серьезно: - Поговорить надо.
Отчего-то при этих словах мне стало плохо. Нет, это не я такой ранимый, это темы для разговора далеки от оптимистических идеалов.
Взглянув на мою моську, Вадим хитро сощурился.
- Да не бледней ты так, валенок, уж не на расстрел ведут.
Пробурчав себе под нос нечто невразумительное, я тихой сапой скрылся за дверью, едва не столкнувшись с Матвеем. Физиономия его была возмущенно вытянута, будто он был жутко оскорблен тем, что разговаривают без него. Как я успел заметить, блондинистый мужик, в отличие от хозяина квартиры, любитель вести пустые разговоры и посмеяться любой шутке. Позитив так и прет. Пер, по крайней мере, пока я что-то, судя по всему, не напортачил.
Время тянул я, конечно, по максимуму. Уже двести раз успев посмотреться в зеркало над стиральной машинкой, помыть на сто рядов руки и даже вымыть лицо, я, отчаянно вздохнув, все-таки покинул сортир, цепляясь руками за косяки дверного проема. Обратно на кухню шлепал с огромной неохотой, шаркая босыми замерзшими ногами по холодному полу.
Услышав голоса, один из которых, разгоряченный и сердитый, принадлежал Матвею, а другой, более спокойный и слегка раздраженный, - Вадиму, я с затаенной надеждой робко заглянул в комнату, молясь о том, чтобы меня прогнали. Но дудки. На столе меня дожидалась все та же кружка, снова наполненная доверху безвкусным дешевым чаем из пакета, а рядом небрежно лежала пышная булка, сверху щедро посыпанная сахаром. Разом поникнув, сел за стол, уныло поглядывая на угощение.
- Ну и что, что дождина! - неугомонно возражал Матвей, пялясь в окно. - Все равно пойду. У тебя же зонтик есть?
- Есть, - заливая в рот очередную порцию супа, согласился Вадим. - Но он у Светки. Хорошо, что ты напомнил, заберу потом.
Блондинистый мужик, скомкано выругавшись себе под нос, принялся кружиться рядом дальше. Я, запихивая в рот побольше мучного, чтобы при случае нежелательных вопросов прошамкать что-нибудь неразборчивое в ответ, настороженно следил за ним глазами. Иногда мне приходилось пригибаться, чтобы большая волосатая рука, описывая большой красноречивый жест, случайно не снесла мне голову. Вадим равнодушно похлебывал супчик.
- И все-таки я съезжу к ней, - горячо заверял Матвей, смотря то на меня, то на своего друга. - Вот прямо сейчас возьму и съезжу.
- Да езжай ты уже, - наморщился мужчина, на что ему с вызовом ответили:
- А вот и поеду! Все, собираюсь!
Вадим промолчал, хотя по его лицу без труда можно было понять, что сказать ему пару лестных ой как хочется. Хочется да колется, ибо Матвей наверняка вернулся бы, чтобы с радостью продолжить перепалку. А так он просто ушел, свирепо хмыкая и выпячивая грудь колесом.
Стоило тому лишь удалиться, как хозяин квартиры хмуро обозвал его шутом. Я же малость напрягся от осознания того, что мы остались наедине. То есть угроза "поговорить надо" стала вполне действительной.
Но я опять же ошибся маленько. Вадим, подняв на меня глаза, хотел было что-то сказать, как был прерван криком из другой комнаты:
- А еще я с цветами приду!
Мужчина напротив задумчиво уставился в стену. Затем, зачерпывая ложкой густой бульон, себе под нос буркнул:
- Ладно, хоть не с прутиками. А то знаю я...
- С розами! - тем временем надрывался за стенкой Матвей. - Нет, с лилиями! - еще более воодушевленно проорал он.
Хозяин квартиры становился мрачнее с каждой новой секундой. Я, притихнув, боролся с желанием хлопнуть себя ладонью по лбу.
- Или... или нет, с пионами!
- Где ты пионы возьмешь, придурок? - не удержавшись, гаркнул в ответ Вадим. - Август на дворе, мать твою, а он тут про пионы заливает.
- Ну, тогда все же розы, - доверительно сообщил Матвей, показавшись из-за дверного косяка.
Вадим с бесконечным скептицизмом покосился мне за спину, молча приподняв левую бровь. Когда сопение за затылком стихло, мужчина вновь вернулся к еде. Но не успела ложка, поднесенная к губам, отправить содержимое в рот, как снова послышался - угадайте чей - голос:
- Только...
- Что? - едва не хором грянули мы с хозяином квартиры, вместе обернувшись к опешившему гостю.
- Ну, - виновато улыбнулся он, поскребывая затылок, - только денег дай, а?
- Что еще за "дай"?
- Ну одолжи.
- А волшебное...
- Пожалуйста!
- Ты еще мне те не вернул, когда я на стоматолога тебе давал.
- Зыкин, епт! Не начинай! Ну верну я тебе с получки, ну чего ты, а? - вновь завелся Лапин, насупив брови.
- Ладно, - наконец-то сдался Вадим после долгих размышлений. - Бери. Только чтоб сразу вернул!
- Да-да, - счастливо отмахнулся собеседник, в очередной и, к счастью, в последний раз скрываясь из вида.
Минут черед пять-десять хозяину квартиры пришлось тяжело встать со стула и отправиться закрывать за назойливым "шутом" входную дверь. Как только Матвей оказался по ту сторону, забирая с собой остатки шума, в квартире стал слышен только бьющийся о стекло дождь.
Я неуютно поерзал на стуле, с особой чуткостью прислушиваясь к приближающимся шагам Вадима. Понимание, что я мог за время его недолгого отсутствия улизнуть, пришло слишком поздно, заставив от досады прикусить губу, с разочарованием взглянув на вошедшего мужчину.
Тот, посмотрев на меня в ответ, уже без былого раздражения и нетерпеливости бросил:
- Чего не ешь? Не вкусно?
- Да нет, вкусно, - быстро пробормотал я, спешно хватаясь за булку и отрывая от нее зубами приличный кусок. - Свежая.
Вернувшись на свое место, Вадим удовлетворенно усмехнулся, наблюдая за моими попытками изо всех сил не подавиться крошками.
- Конечно, - самодовольно проговорил он, опуская глаза в тарелку. - У нас в буфете фигни не продают. А если и продают, то только свежую.
- У нас? - невольно переспросил я, непонимающе нахмурив лоб.
Вадим махнул рукой.
- Ну, на работе.
- А, ясно.
На этом тема себя исчерпала. Через какое-то время я начал помаленьку нервничать: долго мужик собирается оттягивать время или это и есть его "поговорить надо"? Если так, то делать мне тут больше нечего.
Решить для себя я так решил, но с места все равно не сдвинулся. И, наверное, хорошо, что не сдвинулся (или, наоборот, плохо), потому что в следующий момент Вадим, доев, встал и отправил тарелку в раковину. После чего, достав оттуда же стакан, из которого двадцатью минутами раньше пил Матвей, сполоснул его на один раз мощной струей воды. Будто вспомнив о чем-то, хозяин квартиры вдруг со звонким стуком опустил чашку на стол, на несколько минут выйдя из кухни. Вернувшись, он, зажимая что-то в руке, подошел к чайнику.
- Хочешь? - развернувшись, показал Вадим несколько небольших длинных упаковок. - Кофе.
- Нет, - честно покачал я головой, держась за живот - которая это по счету уже кружка?..
Пожав плечами, он отвернулся спиной. Спустя недолгое время снова опустился на тот же стул напротив, с явным удовольствием вгрызаясь во взятую со столешницы булку.
- Он звонил тебе? Писал?
Без каких-либо объяснений поняв, о ком идет речь, я вскинул глаза. Подумав, отрицательно покачал головой под пристальным взглядом. Похоже, мужик успел забыть, что сам же не так давно занес номер Олега в черный список на моем телефоне.
- Ну я же говорил, - фырканье, а я моментально возразил:
- Еще даже дня не прошло. Ну... или прошло. Но все равно это слишком мало, чтобы можно было судить.
В два счета прикончив булку, Вадим задумчиво прищурился. С хлюпаньем отпивая из стакана, он не стал спорить:
- Ты прав. Но не думай, что это затишье перед бурей.
Я, напрягшись, промолчал, отведя взгляд, потому что думал именно так. Вадим продолжил:
- Буря как раз-таки прошла.
- А что осталось? - посмотрел я на хозяина квартиры.
- Что осталось? - бездумно повторил за мной тот. - Последствия, я полагаю.
Слова мужчины меня не утешили. Ну совсем.
Видя, что я не тороплюсь отвечать, мужчина вдруг нахмурился, со стуком опустив стакан на поверхность стола. Я почесал локоть.
- Слышь, пацан, - опять интонация неуловимо изменилась, больше не придавая голосу той дотошной серьезности, но оставляя уверенность, - томящийся в холодильнике торт меня напрягает. Во-первых, он стоит там уже третий день, во-вторых, мы его уже почти сожрали. А одной булкой я, знаешь ли, не наелся.
Хотелось спросить, а как же съеденный гороховый суп, но вместо этого, угрюмо повесив нос, сообщил:
- Я пойду к Славе.
Вадим поморщился.
- Валяй, кто тебя держит-то. А без торта ты к нему пойти не сможешь?
- Ну, - замялся я, - нет...
- Нет?
- Да.
- Или все же да?
- Нет.
- Так нет или...
- К Славе я пойду с тортом!
Мужик закатил глаза, иронично проронив:
- Не извольте гневаться, барышня, я только уточняю.
Ага, ври побольше. Я мрачно надулся.
- И когда же ты пойдешь? - печально подперев щеку кулаком, сделал глоток Вадим.
- Ну, наверное, завтра...
- Началось, - одними губами выдохнул мужчина, недовольно пялясь в потолок. - До завтра торт засохнет.
- Не засохнет, - упрямо набычился я.