Текст книги "Песня смерти и крови (СИ)"

Автор книги: Sininen Lintu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Марк в душе не знал, как далеко его пронесло через тьму, пока он, наконец, не нашел, к чему стремился. Душа Атахсайи выглядела как кровавый сгусток, витающий в темноте, пульсирующий, как сердце за ребрами. Она казалась вполне осязаемой.

Атахсайя завизжал. Где-то там, на предыдущем уровне транса, он сжимал руки у Марка на горле. Где-то там, в далеко позади оставшейся реальности, он всё ещё мог разорвать Марка на части.

Плевать.

Душа чудовища билась у него в кулаке. Стоило только сжать пальцы.

«Подожди! – взвизгнул дух. – Не делай этого! Я… я отпущу их! Всё равно старый дурак уже мертв или почти мертв! Я отпущу их, а ты отпусти меня! Клянусь своей душой, я не стану преследовать ни их, ни тебя!»

На мгновение перед внутренним взором Марка промелькнули жуткие картины. Растерзанный и изуродованный, наполовину пожранный мальчишка с собакой. Останки женщины, её лицо съедено с костей. Окровавленная куртка Денни. Маленькая переломанная фигурка, рядом – поломанные очки. Брайан. И женщина, расчлененная, со свисающими из развороченного нутра кишками – Кира. Его Кира.

Чудовище упрашивало и угрожало, но вряд ли выполнило бы хоть одно из своих обещаний. Марк точно знал: если он поверит Атахсайе, то не выберется из дебрей его сознания живым.

Рассказывая о ритуале, Джек Пайп его предупреждал и об этом.

«Нельзя верить Атахсайе. Он – дух мести и злобы, он пожирает людей и уничтожает их души, но, как и любой дух, он лжет, и лжет искусно. Не верь ему. Ты знаешь, что нужно сделать»

Ещё бы он не знал.

Образы Брайана и Киры отпечатались у него под веками. Марк вовсе не был теперь уверен, что видения, посланные Атахсайей, не будут приходить к нему в кошмарных снах. Душа билась в его руке пойманной хищной птицей.

«Не смей! Не смей, не смей, не смей!»

В легких сдавило вновь – отчаявшийся дух решил, что терять ему нечего. Зато Марку было, что терять.

И он сжал в ладони истерично бьющуюся душу.

*

Больно. Больно. Больно!

*

Марка резко вышвырнуло из транса.

Глаза Атахсайи начали мутнеть.

Чудовище нависало над ним, капая слюной на лицо. Острые зубы щелкнули прямо над его носом.

У него не получилось.

Осознание этого ударило Марка в самое сердце, ведь у него не оставалось иных способов борьбы с Атахсайей – ритуал был только один, и он его провалил.

А потом он услышал выстрелы.

Атахсайя дернулся – раз, другой – и повалился на Марка всей своей тушей. Изо рта у него воняло гнилым мясом и кровью. Мутные глаза закатились, он обмяк и больше не двигался.

Отпихнув безжизненное тело, теперь гораздо больше напоминавшее человеческое, Марк кое-как поднялся. Душа Атахсайи ушла в небытие, и монстр снова стал похож на того, каким, вероятно, был при жизни.

Марк чувствовал, что у него ломит все кости и мышцы, будто он пробежал за раз несколько десятков километров. Быть может, так оно и было. На лице подсыхала слюна монстра; горло болело так, будто его сломали, а потом вправили обратно.

И он был жив.

А по косяку прохода к лестницам, закрывая лицо руками, сползал на пол темноволосый мальчишка.

*

Денни и сам не знал, как ему удалось увести раненного Коннора Дугласа с лестничного пролета; не знал, как это… существо – человек ли? – так и не погналось за ними. Уже утаскивая Коннора вверх по лестнице, пока мальчишка, как заведенный, твердил, что нужно спасать Хизер и Криса, он думал: Господи, что это за существо такое, почему, нахрен, оно вообще существует в этом мире…

Он вспомнил вдруг Сэма. То, каким его лучший друг стал в последние дни перед своим исчезновением.

Будто что-то неизведанное и жуткое натянуло на себя его кожу. Вольготно расположилось внутри. Заняло чужое тело.

И не хотел думать об этом. Видит Бог, он крышей поедет в хлам, если будет об этом думать.

Крис Баттлер был жив, хотя валялся без сознания у стены. На шее у него проступали синяки. Пульс прощупывался, хоть и бился неровно, а, когда Денни попытался приподнять его за затылок, то вляпался в кровоточащую рану.

«Твою ж мать, надеюсь, у парня нет черепно-мозговой…»

Хотя черепно-мозговая, конечно же, наверняка была, тут к гадалке не ходи.

Кем бы ни было это чудовище – а, скорее всего, оно было просто изуродованным человеком, в жизни всякое бывает, – оно пыталось убить Криса, Коннора и Хизер Ньюман, и у него не получилось.

Пока что не получилось. И, кажется, оно за ними больше не гналось.

Потом раздались выстрелы, и оставалось молиться, чтобы это стрелял Марк, а существо всё-таки погибло.

Денни был уверен, что до конца жизни будет видеть во сне эти мутные, полные нечеловеческой злобы глаза и огромную фигуру. И это лицо, в котором легко угадывались обычные мужские черты.

– Хизер… Крис… – при виде отключившегося друга Коннор сломался. Он сполз на пол, зажимая ладонью рану от когтей, и зарыдал. Кровь сочилась у него сквозь пальцы.

Денни осторожно прислонил Криса к стене. Предстояло ещё отыскать Хизер Ньюман, если она скрывалась где-то здесь, в школьных аудиториях.

О том, как он будет жить после увиденного, шериф Деннис Тейлор собирался подумать потом.

С улицы раздались сирены «скорой помощи».

========== Глава тридцать восьмая ==========

Комментарий к Глава тридцать восьмая

Aesthetic: https://vk.cc/ce4svI

Хизер смутно помнила, как оказалась в больнице. Всё происходящее в День Благодарения смазалось для неё в нескончаемый калейдоскоп ужаса – жуткие гримасы, кровь, искаженное лицо Джошуа, превратившееся в маску чудовища… И Коннор. Окровавленный, он рыдал, сидя на полу школьного коридора, а медики суетились вокруг, укладывали на носилки Криса. Хизер помнила, как обхватила Коннора, прижала к себе, и он, как ребенок, уткнулся в её шею. Его слёзы обжигали кожу.

Белые стены палаты давили. Хизер приподняла голову с подушки – всё вокруг поплыло, и она прижала к глазам ладонь.

Джошуа всё-таки нашел её… Как, почему… как у него это получилось? Горло сжалось от вновь накатившего страха, и её затошнило.

Там, в школе, Хизер, сидя в своем классе, услышала женский крик и пошла взглянуть, что произошло.

Джошуа…

Он стоял на коленях, склонившись над телом Нэнси Дрейк, а под ней растекалась лужа крови, липкая и алая. И он… жрал.

Когда он обернулся, Хизер закричала. Тело едва повиновалось ей и почти задеревенело. Джошуа оскалился. Ей показалось, что зубы его стали острее, длиннее и тоньше.

Господи…

Хизер помнила животный ужас, охвативший её. Джошуа был так страшен, что она заплакала, сползла на пол. Он сделал шаг. Удлинившиеся пальцы заканчивались окровавленными острыми ногтями… когтями.

Хизер помнила, как едва смогла выползти в коридор, а Джошуа, на её глазах превратившийся в чудовище, шагнул следом. С его оскаленного рта текла кровь и слюна.

Но этого не было.

Не могло быть.

Сейчас, лежа в больнице, глядя на капельницу, торчавшую из её вены, она разумом понимала: этого не было. В неё наверное вкололи литры успокоительного, раз она думала об этом без леденящего ужаса.

У Джошуа было оружие, которым он убил бедную Нэнси и ранил Коннора, и хотел убить её, но никаким чудовищем он не был. Не мог быть.

Монстров не существует. Не существует.

Это в её голове он стал монстром, это она его так увидела, потому что слишком долго боялась. Правда ведь? А Коннор сделал всё, чтобы её спасти от этого монстра.

Горло снова сдавило.

Коннор.

Она должна его увидеть.

Осторожно вытащив иглу, Хизер села на койке. Голова закружилась; пришлось зажмуриться и подождать, пока ощущение уйдет. Облизнув сухие губы, она спустила босые ноги вниз, и холод больничного пола немного привёл её в чувство, прояснил мозги.

– Куда это ты, Хизер?

В дверях стоял шериф Тейлор. Синяки под его глазами говорили, что он ничерта не спал или спал очень мало, а взгляд был потерянным.

– Я… – она сглотнула. – Я хотела бы проведать Коннора. Он здесь? Он помог мне, и…

По лицу шерифа скользнуло странное выражение, и Хизер почувствовала, как сжалось у неё сердце.

– Он здесь, – вздохнув, подтвердил шериф. – С ним всё хорошо, и я сам провожу тебя к нему, – на этих словах она даже выдохнула. Господи, как же она хотела это услышать! – Но сначала, если ты не возражаешь, я бы хотел поговорить с тобой. Понимаю, ты пережила нападение… бывшего мужа, – на этой фразе он слегка запнулся. – И это не официальный разговор. Я просто хотел бы кое-что прояснить.

Дурное предчувствие холодом сжало желудок. Во рту пересохло. Вновь сухо сглотнув, Хизер кивнула. Выбора у неё всё равно не было, и она понимала, что если шериф хочет что-то обсудить, лучше сделать это в неформальной обстановке.

И ей было страшно. Хизер боялась не за себя, пусть и понимала, что её не погладят по голове за отношения с учеником, если всё вскроется. Она беспокоилась и боялась за Коннора, которому их секрет может принести очень много проблем.

И очень хотела услышать от шерифа, что Джошуа был… собой.

Присев рядом, шериф провел рукой по затылку.

– Я ненавижу такие разговоры, – честно признался он. – Всегда чувствую себя куском говна. Но я, наверное, должен тебе сказать… твой бывший муж, Джошуа Ридж, мертв. Его застрелил мой стажер, Райли Арчер.

Райли «Стрелок». Хизер даже улыбнулась бы – фамилия оказалась пророческой. Но ей было не до смеха.

Как бы она ни старалась найти в себе хоть немного жалости к Джошуа, у неё не получилось. Уезжая на север, она меньше всего хотела иметь с ним что-то общее, даже фамилию сменила обратно на девичью, чтобы забыть, не вспоминать, но Джошуа и здесь нашел её… как ему удалось?

– Как… – она вновь смочила языком пересохшие губы. – Как он меня нашел?

– Этого я не знаю, – покачал головой шериф. – Видимо, иногда Дьявол помогает чокнутым. Джошуа Ридж хотел тебя убить. У меня нет доказательств, но я думаю, что и Рори, и Джемму, и всех остальных убил тоже он. Быть может, хотел чертовски тебя запугать, а, может, просто крыша поехала, и он подстроил так, что все решили, будто в округе бесчинствуют бешеные звери.

Он что-то недоговаривал. Хизер ощущала это, но не была уверена, что хочет расспрашивать. И что хочет знать.

Джошуа мертв. Она понимала, что радоваться его смерти не должна, однако всё равно радовалась. С её души будто свалился камень, и, несмотря на пережитое, какая-то часть её тихо радовалось: свободна! Хотя бы от Джошуа.

– Я уже поговорил с Коннором, – добавил шериф. – Когда мы везли вас в больницу, он всё твердил про какое-то чудовище, но тело твоего мужа не выглядело телом монстра, так что я решил, что вам обоим показалось от страха, – он отвел глаза, и Хизер почему-то подумала, что он чего-то опять недоговаривает. – Коннор проспал всю ночь и большую часть дня под действием успокоительных, а когда проснулся… в общем, ему было легче. Я рассказал ему, что Джошуа Ридж был вполне себе человеком, и я не солгал.

– А он… – вопрос долго зрел на языке. Хизер необходимо было убедиться, что она не сошла с ума. Что её мозг просто выдал защитную реакцию. Или что не сошел с ума весь мир? – Как вообще он… выглядел?

Шериф помолчал. Глядя в его глаза, Хизер вдруг показалось, будто они присыпаны пеплом.

– Плохо, – произнес он. – Я не знаю, что с ним случилось, но его кости были переломаны. Я не знаю, как он вообще мог творить весь этот… – он проглотил ругательство, – с такими травмами. Они, Богом клянусь, были несовместимы с жизнью.

Значит, она всё же не сошла с ума. То, что ей показалось мордой чудовища, было всего лишь её воображение и страшные травмы.

Это был Джошуа. Сошедший с ума, но всё ещё он, а не какой-то неведомый монстр с его лицом.

– Джошуа был индейцем по крови, – тихо произнесла Хизер. – Быть может, он знал, как купировать боль с помощью каких-нибудь трав… я не знаю. Я вообще его не знала никогда.

Всё же она заплакала. Из-за всего сразу: Коннора, Джошуа, всех этих смертей. Взамен тяжести, что упала с неё, когда она узнала, что её бывший мертв, а она не свихнулась, на неё вдруг навалилась новая.

Она, Хизер, была виновата, что Джошуа убивал людей в этом маленьком и мирном городке. Она не должна была приезжать сюда. Мысль, что, отправься она в большой город, затеряйся в толпе, Джошуа не смог бы найти её, никого бы не тронул, просочилась ядовитым туманом.

Господи, зачем она вообще сюда приехала?! Пыталась скрыться, спрятаться, а навлекла беду на многих людей. И на Коннора… на Коннора – тоже. Не приезжай она сюда, Коннор помирился бы с Джеммой или нашел себе другую девушку, уехал бы учиться, и знать не знал бы ни о ней, ни о Джошуа, и не был бы ранен, и…

Если он теперь её не захочет видеть, Хизер не станет настаивать.

Шериф не пытался её успокоить, и она проплакала добрые десять минут, захлебываясь слезами и болью, пока, наконец, не затихла.

– Ты не виновата. Твой бывший муж был сумасшедшим, и он ответит за свои дела, если Бог всё же существует, а если нет, то смерть, в принципе, тоже наказание неплохое, – кажется, шериф не очень умел утешать малознакомых людей, но Хизер почувствовала слабую благодарность уже и за эти слова.

Вряд ли она хоть когда-то перестанет ощущать эту вину, но было обнадеживающе узнать, что по крайней мере один человек её не обвиняет. Может быть, и Коннор?..

– Я бы хотел, чтобы ты рассказала мне, почему вы разошлись и каким Джошуа Ридж был человеком, – попросил шериф. – Знаю, что это тяжело, но, раз он был виновен как минимум в нападении на тебя и ещё нескольких человек в школе, я обязан возбудить уголовное дело и вызвать детективов из полиции. Возможно, на основе косвенных доказательств, они смогут привязать к этому и смерти остальных. Я бы очень хотел услышать твой рассказ.

Хизер обхватила себя руками, закусила губу. Она так сильно старалась убежать от своего прошлого, и вот оно нагнало её здесь, попутно зацепив достаточно людей, чтобы она чувствовала свою вину до конца жизни, даже если никто другой винить её больше не станет.

Убежать от прошлого невозможно, даже если очень стараться.

Она кивнула.

– Я расскажу.

Вся история, как оказалось, если опускать личные переживания, была короче, нежели она думала. У Хизер даже получилось не расплакаться, пока она объясняла, почему развелась с Джошуа, и как он издевался над ней, хотя слёзы подступили к глазам.

Разве она могла знать, что Джошуа пойдет до последнего?.. Разве могла догадаться, каким непохожим на себя станет? Быть может, он и вовсе начал принимать наркотики. Это объяснило бы… объяснило бы…

«Его кошмарный вид? Это ты хочешь сказать?»

Наркотики, алкоголь, долгая дорога до Мэна. Быть может, он попал в аварию, но как выжил? Впрочем, если он сидел на чем-то, это действительно могло стать причиной… всего этого.

Высказав эти предположения, Хизер почувствовала себя свободнее. Совсем немного. Она слишком долго прятала всё в себе, рассказав о Джошуа и их последних годах совместной жизни лишь Коннору – в ту ночь, когда её бывший муж казался лишь тенью в кошмарах; её жутким прошлым.

Денни выслушал её, не перебивая. Почесал затылок снова.

– По крайней мере, теперь это выглядит логично, – сказал он. – Твой бывший муж не смирился с побегом, а его зависимости сделали свое дело. Возможно, ему пришлось продать что-то из имущества, чтобы купить столько наркотиков и продержаться с подобными повреждениями. Коронер сказал, что они были несовместимы с жизнью, но человеческий организм порой не перестает удивлять.

Помолчав, шериф спросил:

– Твой муж был ревнив?

Оторопевшая Хизер даже не сразу нашлась с ответом.

В школе, когда они с Джошуа только начали встречаться, он пошутил: мол, изменишь мне, и я убью вас обоих, и вы даже не заметите, я ведь индеец. Тогда это не казалось чем-то из ряда вон – Хизер не знала ни понятия абьюза, ни его признаков. Они посмеялись и забыли, да и долгие годы ревность Джошуа не выходила за рамки. Ему не нравилось, если кто-то смотрел на неё или пытался флиртовать; паре человек он разбил носы, но в целом в истерики никогда не впадал.

Пока не начал пить.

А когда начал, пусть они уже и жили к тому дню как соседи, – стал ревновать даже к почтальону. Злился, если она задерживалась. Ни разу пальцем не тронул, но поливал грязью и руганью от души.

Потом она подала на развод.

Так что…

– Пожалуй, что да, – ответила, подумав, Хизер. – Но проявлял это лишь когда выпивал.

Шериф кивнул.

– Тогда я понимаю, почему он набросился на близких Коннора Дугласа.

Хизер ахнула.

Что-то внутри у неё перевернулось, провалилось в самый желудок. Она понимала, что своей же реакцией выдает их обоих, однако отмотать время назад было уже нельзя.

Значит, шериф догадался…

Коннор был прав.

Господи.

Что теперь будет с ним? Что теперь будет с ней, с ними обоими? Сколько людей уже догадалось? Больше всего Хизер боялась, что достанется именно ему. Она сжала на коленях руки, чтобы скрыть дрожь.

Шериф вздохнул.

– Хизер, я не буду обвинять тебя в нарушении субординации между учителем и учеником. Веришь или нет, у меня сейчас будет дохрена проблем, кроме этого.

Она моргнула, не веря своим ушам и опасаясь, что ошиблась. Он не будет… что?

– После твоего рассказа о бывшем муже, мне придется сообщить о случившемся полиции штата. Начнутся выяснения, допросы, расследование. Я вызову тебя в управление, чтобы ты повторила всё уже официально. Ты вне подозрений, слишком много свидетелей, подтверждающих, что ты была жертвой, поэтому подписка о невыезде тебе не грозит. И я… – шериф потер двумя пальцами переносицу. – Я не хотел бы об этом просить, но тебе лучше уехать. По крайней мере, на время. И не только из-за Коннора. Из-за всего.

И, хотя Хизер внутренне ожидала подобной просьбы, она всё равно расплакалась.

*

Чуть позже шериф проводил Хизер до палаты Коннора и оставил.

Она понятия не имела, как сказать Коннору, что ей придется уехать – самой бы это в голове уложить, черт… Как и всё случившееся. Сердце болело и сжималось от мысли, что она покинет город и, возможно, больше не увидит Коннора, но в глубине души она понимала: это будет правильно.

Потому, что в школе теперь всё будет напоминать ей о нападении Джошуа. О смерти Нэнси и многих других. О ранении Коннора. О том, как Джошуа, невесть откуда обретший силу, отшвырнул от себя Криса Баттлера.

Потому, что ей нужно пережить всё, что произошло.

Потому, что скрывать отношения с учеником долго бы не вышло. В любом случае.

Решение было верным, но раздирало душу на части.

Остановившись у дверей в палату, Хизер заглянула внутрь через стекло. Коннор лежал на койке, до пояса укрытый одеялом, а из-за ворота больничной рубашки выглядывала повязка. Отдернув ладонь от дверной ручки, Хизер едва не сделала шаг назад.

Это всё из-за неё. Ни на минуту она не должна забывать об этом.

Рори, Джемма, Кай, Нэнси – погибли из-за неё. По крайней мере, Нэнси точно. Коннор и Крис пострадали – из-за неё. Бен Дуглас пропал – быть может, из-за неё.

Ей захотелось уйти. Не потому, что она не желала видеть Коннора, говорить с ним, просто чувство вины ударило её прямо под ребра с такой силой, что она задохнулась. Хизер злилась на себя, винила себя, а ещё – и не могла этого не признавать – она боялась, что и Коннор её винит.

И если так, то он прав. И, возможно, ей лучше узнать об этом сейчас. Она всё равно должна сказать ему, что уезжает, так, быть может, станет проще оставить Баддингтаун позади? Хотя кому она врет? Не станет.

Хизер нажала на ручку двери и заглянула внутрь.

У койки Коннора сидела его сестра. Заметив Хизер, она тут же подорвалась.

– Мисс Ньюман!

Коннор обернулся.

В нерешительности Хизер замерла, не понимая, может ли зайти. Кэрол заторопилась.

– Я пойду в комнату отдыха, проверю маму, ладно? – протараторила она, махнув Коннору. – Ещё вернусь!

– Не сомневаюсь, мелкая.

Кэрри скользнула взглядом по нему и по Хизер, и щеки у неё покраснели. Она быстро юркнула за дверь.

В палате повисла тишина.

– Привет, – Хизер не узнала своего голоса. – Как… ты?

Коннор пожал плечами, поморщился.

Снова укол вины – острый, болезненный.

– Эй, я в норме, – здоровой рукой он похлопал по койке, приглашая Хизер присесть рядом. – Правда. Так, царапина.

Смотреть на его бледное лицо было невыносимо. Хизер потянулась, коснулась его щеки ладонью, почти ожидая, что он увернется, что в его тёмных глазах она увидит отчуждение. Быть может, ненависть или отвращение, ведь не мог же он не понимать, из-за кого всё это случилось, за кем Джошуа притащился в город и нашел в себе силы поубивать столько людей? Не может же он?..

Коннор неуловимым движением повернул голову и прижался губами к её руке.

– Я охренеть как рад, что ты в порядке.

Он тоже казался вполне успокоившимся. И, наверное, слова шерифа, подтвержденные коронером, его утешили так же, как и саму Хизер. Позволили понять – они оба не сошли с ума, просто были шокированы ужасом, через который прошли. Этот ужас будет возвращаться кошмарными воспоминаниями и снами, но не повредит им мир.

Чудовищ не существует, бывают только люди, внутри которых сидят монстры. А это всё же легче пережить.

Справятся ли они? И как она вообще могла подвергнуть Коннора такой опасности?

У Хизер вновь заныло в груди.

– Прости, – произнесла она тихо. Мягко отняв ладонь, провела пальцами по краю повязки, торчащей из-под ворота. Очень хотелось заплакать. – Это моя вина.

Коннор нахмурился, будто пытаясь понять, серьезно ли она говорит, потом яростно замотал головой.

– Ты тут при чем? Твой бывший муж оказался маньяком и психом, но откуда-то ты-то могла это знать? Хизер, он ранил меня, убил многих людей и напугал нас обоих, но главное, что ты жива, я жив, Крис тоже жив, а этот придурок сдох и никогда уже не вернется, – он подтянулся на койке, чтобы сесть удобнее, перехватил Хизер за руку. – Всё закончилось.

Да как же он не понимает?..

Хизер смотрела на него и думала: Коннор, любимый, неужели ты не осознаешь, что если бы не она, никогда ты бы не получил эту рану, никогда не пришлось бы валяться на этой чертовой койке в бакспортской больничке? И никто бы не погиб, и его семья была бы вместе.

Она должна была уехать дальше, в крупный город, или в Канаду, скрыться так, чтобы Джошуа её не нашел…

Она не имела права подвергать чью-то жизнь опасности. Осознание этого травило её изнутри.

– Коннор, если бы я не приехала…

Он упрямо тряхнул головой.

– «Если» не существует. Ты здесь. И мы живы.

– Ты не понимаешь…

– Блять, Хизер, я и не хочу понимать! – Коннор перехватил её за плечо здоровой рукой, сжал нежно и крепко. – Я понимаю, что ты не виновата, что твой муж съехал с катушек! Я понимаю, что ты могла умереть, что Крис мог умереть, а я не мог этого допустить! Я понимаю, что я охренеть как люблю тебя, и я счастлив, что ты жива! И всё!

Хизер больше не могла сдерживаться. Горло сжалось, и она некрасиво заплакала, чувствуя, что не заслуживает ни его слов, ни его чувств, не заслуживает ничего вообще, потому что слишком много смертей из-за неё случилось, и Коннор должен проклинать её, особенно если его отец всё-таки тоже погиб, особенно из-за одноклассников, особенно… особенно…

Его лицо расплывалось у неё перед глазами из-за слёз.

Обхватив её лицо ладонями, Коннор прижался лбом к её лбу.

– Я люблю тебя… – шепнул он хрипло. – Я люблю тебя, слышишь? Я знаю, сколько дерьма ты пережила. И я врежу любому, кто посмеет взглянуть на тебя косо.

Его слова не помогали. Хизер чувствовала себя только хуже. Отстранившись, она покачала головой.

– Скоро все узнают, что это был мой бывший, и я не смогу больше здесь находиться. Коннор, я уеду.

– Нет, – он сжал её щеки снова. – Ты совсем, что ли, сдурела? Зачем тебе уезжать?

– Я не хочу, – Хизер слизнула с уголка губы слезу. – Но я не… Коннор, я просто не смогу жить здесь и знать, что кто-то лишился близких и родных людей от рук Джошуа.

– Никто не станет тебя винить.

– Станут, – ей хотелось прижаться к нему, поверить ему. Хотелось, чтобы он оказался прав, что людям в Баддингтауне достанет мудрости не обвинять её в смертях близких. Но Хизер знала людей. Она понимала, что злость всегда будут срывать на живых. – Им нужно будет выплеснуть гнев. По крайней мере, родственникам умерших.

«А ещё – шериф знает, что мы встречаемся»

– Да пошли они к черту! – забывшись, Коннор потянул Хизер к себе больной рукой, поморщился от резкой боли. Хизер испуганно дернулась, чтобы помочь. – Я о’кей, – он мотнул головой. Глаза у него были покрасневшие и усталые, но он упрямо сжал губы. – Хизер, пошли они к черту, мы уедем отсюда, скоро, только подожди, пока я школу закончу, и мы уедем…

Хизер очень хотела бы уехать с ним – куда угодно, хоть к черту на рога. И она думала об этом после той ночи в мотеле, после нескольких месяцев тщательно скрываемых чувств, и тогда отъезд казался возможным, оставалось только немного потерпеть, но сейчас…

Джошуа.

Фотографии, сделанные Джеммой.

Ненависть, которую жители города станут испытывать к ней, узнав, что их любимых людей убивал её бывший муж. Хизер хорошо понимала, как формируется общественное мнение.

«Что же ты не остановила его?»

«Ты знала, какой он, и привела его к нам»

«Говорят, она трахалась с учеником, и, если бы не шериф, то бедные Коннор и Крис тоже бы погибли!»

Она чувствовала, как её раздирает на части от боли, от тоски, от понимания, что, быть может, она больше не увидит Коннора, и её бедное израненное сердце могло приобрести ещё один шрам. Но Хизер знала, что другого выхода у неё нет. Если она уедет сейчас, то он сможет нормально доучиться до выпускного бала.

Потом он сможет сам решать, хочет ли вообще видеть её хоть когда-нибудь.

Особенно если Бен Дуглас так и не вернется домой.

– Нет, – ей показалось, будто она сама воткнула себе нож в грудь и повернула там пару раз. – Коннор, я всё решила.

Его тёмные ресницы были мокрыми.

К счастью, пришло время ночного медицинского обхода, и, под укоризненным взглядом медсестры, Хизер вернулась в свою палату.

Ей уже давно не было так плохо. Но она понимала, что другого выхода у неё не было.

«Ты поступила правильно, – уговаривала она себя. – Коннору нужен шанс на нормальную жизнь, а не на косые взгляды. Ты даешь ему шанс на лучшую судьбу, ты даешь ему шанс прийти в себя вдали от постоянного напоминания о случившемся. Если ты останешься, все узнают, что вы встречаетесь, и его жизнь никогда уже не будет прежней. А ещё он может кинуться тебя защищать, как уже бросился, и снова огребёт, только на этот раз не от Джошуа, и никто не спасет его от осуждения общества. Ну а ты справишься. Всегда справлялась. Не всем в этой жизни уготовано счастье»

Легче не становилось. Ей снова и снова казалось, что она совершила большую ошибку.

Хизер уткнулась лицом в подушку и снова заплакала.

*

Проснувшись от того, что её койка прогнулась под весом чьего-то тела, Хизер даже не сразу поняла, что произошло, и, не зажми ей кто-то рот, она бы вскрикнула. Не до конца очнувшийся мозг подкинула ей лицо Джошуа – он всё-таки нашел её, он всё-таки жив, он…

– Хейз, Хейз, это я, – сквозь бешеный стук крови в ушах она услышала шепот Коннора. Одной рукой он зажимал её рот, другой – обнимал за талию. – Хейз, тише, тише… это я… всё хорошо… – бормотал он, уткнувшись лицом в её волосы и прижимая её к себе. – Ш-ш-ш…

О, Господи.

Сердце бешено колотилось о ребра.

– Хейз, это я, прости меня, я не хотел тебя пугать, – Коннор отнял ладонь от её губ. – Прости, прости, прости…

Развернувшись на койке, в хмуром предрассветном мареве, проникающем через больничное окно, Хизер разглядела его. Взъерошенный, ещё больше усталый на вид, Коннор умостился поверх её покрывала.

– Зачем ты пришел? Скоро будет утренний обход, и тебя увидят.

Он мотнул головой.

– Еще только шесть утра, у нас есть пара часов. Если ты не хочешь меня видеть…

– Нет, – прервала его Хизер. Какого черта, не нужно себя обманывать, она была рада увидеть его сейчас. Вот такого: лохматого, растерянного, но всё такого же упрямого. – Не уходи, – тихо добавила она.

К Дьяволу, она не вынесет, если он уйдет.

Коннор потянулся и коснулся пальцами её щеки, губ, подбородка, запустил ладонь в её волосы. От его ласки в груди расцвело тепло, устремилось в самый низ живота – невовремя, но чертовски необходимо. Подавшись вперед, Коннор поцеловал её, жарко и настойчиво, и она всхлипнула в горький на вкус поцелуй.

Возможно, это их последние минуты наедине. На очень долгое время.

«Или навсегда»

Застонав ей в губы, Коннор скользнул языком в её рот. Стон удовольствия перешел в болезненный, когда он случайно оперся на больную руку.

– Черт… прости, – Хизер приподнялась на локте, готовая позвать медсестру или дежурного врача. – Позвать кого-нибудь?

Он фыркнул.

– На поле бывало и хуже. Всё нормально, – койка скрипнула, когда он повернулся удобнее. – Я подумал над твоими словами, – его взгляд был серьезен. – Ты права. Я сраный эгоистичный придурок, который хочет видеть тебя каждый день, целовать тебя, трахать тебя, обнимать, говорить с тобой, поэтому я отреагировал, как полный козёл, но ты права, – выпалил он так, будто боялся, что передумает или расплачется. Так же, как плакала она сама, долго, прежде, чем уснула. – В нашем гребаном городишке тебе не будет житья. Но если ты думаешь, если ты пытаешься избавиться от меня из-за своего чувства вины… – он сморщил нос. – То у тебя не выйдет, ясно? Я охуеть как люблю тебя, я хочу быть с тобой, и я буду писать тебе каждый день, а если не будешь отвечать, я буду писать снова и снова, потому что я знаю, что ты тоже… что я тебе тоже нужен. И я буду приезжать к тебе, если ты того захочешь, и я еще успею тебе надоесть.

– Коннор, всё это случилось…

– …не из-за тебя, – он снова упрямо замотал головой. – Всё это – результат безумия твоего бывшего, и он за это ответил, и шериф это знает, и я это знаю, и я в этом не сомневаюсь. Ты просто хотела нормально жить, ты всё для этого сделала, и я охрененно горжусь тобой. А если ты ещё хоть раз скажешь, что ты виновата, я укушу тебя за нос!

– Ты ведь так не думаешь, – он ведь и правда не мог так думать всерьез. Не мог быть… таким.

Хотя нет, мог. Она знала: Коннор Дуглас – мог.

– Именно так и думаю, – Коннор поддел кончик её носа своим. – Твой бывший придурок и наркоман, который планировал тебя напугать до чертиков, а потом убить, и он хотел бы, чтобы бы ты усиралась от чувства вины и грызла себя, но я не позволю тебе этого делать. Он свихнулся и сотворил с собой какую-то херню, но теперь он сдох. Туда ему и дорога.

– Но…

– Я люблю тебя, Хизер.

– Коннор… – она сама не знала, что ещё хочет сказать, в чем убедить упрямого, глупого мальчишку, который ничегошеньки-то не понимал, и у неё заканчивались слова, да и желание переубеждать тоже заканчивалось.

Будет ли он любить её, если его отца найдут мертвым? Будет ли он думать о ней так же, понимая, что это случилось из-за неё?