Текст книги "Песня смерти и крови (СИ)"

Автор книги: Sininen Lintu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Воздух пах осенью, мокрой травой и неизвестностью.

Когда Хизер Ньюман приехала в Баддингтаун, штат Мэн, в отчаянных попытках скрыться от собственного прошлого и начать всё с нуля, городок накрыло нудным дождем. Она разбирала вещи в комнатке, которую сняла у местной жительницы миссис Гибсон, слушала, как в стекло стучались мелкие, частые капли, и молилась, чтобы воспоминания оставили её хотя бы здесь. Им самое место там, в Техасе, откуда она была родом и откуда едва унесла ноги.

Возможно, руки бывшего мужа не настолько длинны, чтобы достать её в Мэне.

Хизер села на заправленную кровать, откинула со лба прядь рыжевато-русых волос. Для того, чтобы добраться сюда, ей пришлось продать машину и купить новую… точнее, старую, куда хуже, чем её предыдущая, но рисковать она не могла. Если бы Джошуа захотел отыскать её – похоже на оживший кошмар, – то в первую очередь попытался бы пробить регистрационный номер её видавшего виды Форда.

Они развелись полгода назад (подумать только, Хизер всего двадцать четыре, и уже развод), но Джошуа продолжал её доставать. Обвинять в… в…

Нет.

Хизер шмыгнула носом. Она обещала себе, что не будет вспоминать, – она и не станет! Лучше пойдет и купит себе продуктов на ближайшие несколько дней, пока местный супермаркет ещё открыт. Миссис Гибсон, владелица небольшого кафе в том же доме, где и жила, сказала ей, что пользоваться кухней Хизер может в любое время – вытяжка позволяла не разносить запах готовки по всему дому, – однако наглеть бы не хотелось. Да и спать лечь нужно бы пораньше: завтра ей предстояло идти на окончательное собеседование в местную старшую школу.

Хизер молилась, чтобы её взяли на работу. Денег у неё было впритык. Её резюме понравилось, она прошла все тестирования, а разработанные ею планы уроков по английскому языку и литературе директор назвал одними из лучших. Оставалась только личная встреча.

Она не могла облажаться.

Мелкий и противный дождь ударил ей в лицо, когда Хизер поспешила вниз по улице, чтобы добраться до супермаркета, который и назвать-то таковым было сложно: скорее, похоже на небольшой магазин самообслуживания на пару залов. Ближайший Walmart находился в Бангоре или Бакспорте, если верить Гугл-картам, но туда она планировала отправиться не раньше воскресенья.

Колокольчик над дверью коротко и раздраженно звякнул. Хизер, встряхнув головой, словно промокшая собака, вошла внутрь.

Пусто. Продавец за кассой поднял взгляд и уткнулся обратно в Hustler, нисколько не интересуясь её персоной. Слушая только шлепанье собственных мокрых от дождя кроссовок, Хизер набрала в корзинку яиц, молока, хлеба и колбасы, немного овощей, фруктов и упаковку куриных ножек и направилась к кассе.

Очередное звяканье колокольчика было почти истерическим. Дверь распахнулась, и в магазин ввалилась компания подростков – несколько мальчишек и девчонок, промокшие, шумные и веселые.

– Пива не продам, даже не пытайтесь, – с ходу сообщил продавец.

– Да ладно тебе, Майк, мы уже в выпускном классе! – один из них кинул на прилавок упаковку чипсов. – Не будь придурком!

– Сам придурок. С тебя четыре бакса.

Хизер подумала, что, если её возьмут на работу, она будет преподавать у этих ребят. С любопытством она взглянула на компанию снова: две девчонки, светловолосые и хорошенькие, явно местные школьные красавицы, и три парня, коротко стриженные и широкоплечие – можно поспорить, что все они имеют отношение к местной футбольной команде.

Школьная элита, значит… Стоит запомнить. Хизер знала, что дети, привыкшие к обожанию сверстников и похвале некоторых учителей, часто ждут этого и от других. Но привычки «вытаскивать» спортивных звезд ради стипендии и трофеев она не имела.

Девчонки взглянули на неё, переглянулись. Захихикали. К счастью, им хватило мозгов не обсуждать Хизер в её же присутствии, но она не строила иллюзий, что так будет и когда за ними захлопнется дверь супермаркета. Новые лица в маленьких городках всегда вызывали волну сплетен и любопытства. Она подумала, что очень хочет увидеть их лица, когда войдет в аудиторию после Дня труда, и едва заметно улыбнулась.

Парень, рассматривающий стенд с шоколадными батончиками, заметил это.

И сверкнул улыбкой в ответ. Широкой и яркой, отчего на его щеках образовались ямочки. Если бы не эта улыбка, Хизер бы не заметила его, а теперь – пришлось. И что-то в её сердце ёкнуло. Так, что она поспешила отвернуться, чтобы не таращиться на своего возможного ученика, как на восьмое чудо света, ведь он таким не был. И не факт, что жизнь подготовила ему много приятных сюрпризов.

Скорее нет, чем да.

Преподавая в Техасе, пусть и всего год, она знала судьбу тинейдежров из маленького городка: многие из них так и оставались на этих улицах, возвращались домой после колледжей и университетов, придавленные взрослой жизнью, обманутые в собственных надеждах. Хизер и сама была такой: у каждой её мечты методично обломали крылья и смели остатки в мусорную корзину. Мечта о семье была самой первой.

Ничего личного, такова жизнь.

Компания, хохоча, высыпала из магазина на мокрую улицу.

Если Хизер и показалось, что затылком она вновь почувствовала чужой взгляд, она постаралась выбросить это из головы.

Баддингтаун встретил её, как любого чужака, бесцеремонно нарушившего покой сонного маленького городка: настороженно и хмуро. И яркая вспышка чужой улыбки только подчеркивала это.

*

Он полз вперед, прячась в лесах и замирая в темноте у шоссе, никем не замеченный. Красная пелена голодом застилала глаза. Иногда удавалось поймать мелкую зверушку или птицу, и он вгрызался в хрупкое тельце острыми зубами, разрывая на части и глотая теплую кровь.

Люди на вкус куда как лучше. Он чувствовал их по запаху – притягательному, сладковатому, и понимал, что их кровь и мясо понравятся ему гораздо больше. Только сил схватить их, вцепиться в них не было. Пока что не было. Подпитываясь крысами, сусликами и мелкими птенцами, выпавшими из гнезд, доверяя своему чутью, он медленно добирался до цели, с которой начнется пир.

Иногда он прокрадывался в машины случайных проезжающих, затормозивших у обочины и находил там что-то съедобное. Напасть на людей очень хотелось, однако что-то внутри шептало, что сначала он должен кого-то найти. Тонкая цепочка кровавых следов тянулась за ним через леса и придорожные колеи.

Он полз и полз, ориентируясь на призвавшую его из тьмы тупую злость и на песню, что пела в его памяти; песню крови и смерти.

И был очень голоден.

========== Глава первая ==========

Комментарий к Глава первая

Aesthetic: https://vk.cc/c6rH2b

Шериф Баддингтауна, Деннис Тейлор – для друзей просто Денни, – ненавидел пончики. Но с утра он проспал работу и остался без завтрака, и теперь он жевал пончик, честно украденный из коробки помощника, и кривился от приторного вкуса глазури на языке. Твою мать, как же мерзко.

Впрочем, кофе, бултыхавшийся на дне кружки, был ещё гаже. Поморщившись, Денни поболтал мутную бурду и одним махом допил – не пропадать же. Виски мог бы сделать кофе чуть лучше, как в целом и это скучное, тянущееся за составлением отчетности, утро. Но с тех пор, как Айрис, выждав для приличия после смерти мужа несколько месяцев, переехала к нему, он бросил пить.

Очень не хотелось становиться похожим на её бывшего, уже покойного, кретина-мужа, допившегося до чертиков и устроившего в Бангоре стрельбу в госпитале. На Айрис и без того смотрели в городе косо, а после того, как её муж съехал с катушек, и вовсе сторониться стали. Разве что держали рты теперь на замке. Попасть в немилость к шерифу никому не хотелось.

Денни отставил чашку в сторону и вернулся к отчетам. Ещё прошлой зимой вокруг Баддингтауна расхаживал чокнутый, проснувшийся раньше времени гризли, сожравший одного из местных школьников, а ещё двое – Сэмюэль Рикс и его племянница Рейчел – пропали без вести, но с Рождества странные преступления как отрезало.

Жизнь постепенно входила в колею.

Хреново, что его бывший лучший друг, Сэм Рикс, так и не вернулся домой после того, как исчез из больницы. Но хорошо, что после его исчезновения не пропал кто-то ещё. Денни чувствовал себя мудилой, когда думал об этом, но, если дело касалось безопасности города, ему приходилось отбрасывать личное. Теперь-то самыми страшными преступниками, попадающими к нему в участок, были разве что пьяницы, бурно празднующие одним им известные праздники. После Дня труда, прошедшего вчера, в камере сидело аж пятеро. Трое – за бурную попойку и попытки разбить стекло в местном супермаркете. И двое – за драку.

Выпускать их Денни пока не планировал. Пусть проспятся, потом он впаяет им штраф и отпустит с миром. Отчетность за август не пестрела сообщениями о преступлениях вообще: пара взломов припаркованных машин и алкоголики в камере. Всегда бы так.

Он скучал по Сэму. Конечно, скучал. И рана, оставленная его пропажей, до сих пор не затянулась. Иногда Сэм снился ему, и Денни просыпался с горечью на языке и смутным ощущением, что в лице друга что-то было не так. Что-то изменилось, будто его черты, как маску, натянул на себя кто-то другой.

Но это, разумеется, был просто сон, навеянный тоской по другу детства. Этот шрам останется в его сердце навсегда, и к тому, как он ноет, придется привыкнуть.

И постараться не думать.

Тем более что дел с утра не то чтобы скопилось много. Денни сплюнул в корзину для бумаг, вытер губы рукавом форменной рубашки. По вкусу пончик был похож на картон. Желудок возмущенно буркнул, требуя более плотного завтрака. Кто же знал, что вечером они с Айрис забудут поставить свои будильники? На мгновение Денни зажмурился, вспоминая, как Ри забиралась ладонями под его футболку, лаская спину, бока, живот; как льнула к нему всем теплым телом, плющом обвиваясь вокруг, а за окном гремел фейерверк в честь Дня Труда… черт. Неудивительно, что они вообще про всё забыли!

А ведь у Айрис тоже сегодня рабочий день – в школьном кафетерии. Кира, вдова Сэма – Господи Иисусе, он даже думает уже так, будто Сэм мертв! – помогла ей устроиться на работу перед своим отъездом в Лос-Анджелес, и Айрис изо всех сил старалась оправдать доверие.

Денни думал: как странно иногда поворачивается жизнь. Его Айрис – Ри – когда-то была одной из самых красивых и популярных девчонок в школе, но бывший муж едва не угробил её жизнь и её саму. Когда-то Айрис мечтала закончить колледж, найти работу мечты, но теперь радовалась и месту помощницы в буфете школы. Когда-то Денни хотел работать в Квантико, но провалил тесты и вернулся домой, поджав хвост. Жизнь никого и никогда не жалеет, и ты можешь чувствовать, как она раздает пинки тебе под зад. Чтобы не расслаблялся.

– Шериф? Можно?

Денни поднял взгляд. В дверях его кабинета стоял Коннор Дуглас. Нервно поправив на плече лямку рюкзака, он ждал разрешения войти.

– Коннор, привет, – кивнул Денни. – Заходи. Ты по поводу отца?

Бен Дуглас был хорошим человеком, все в Баддингтауне это знали. Как знали и то, что пил он редко и по государственным праздникам, зато от души. А если пил – устраивал драку в баре и попадал к шерифу в гости, это к гадалке не ходи. Его жена, Тина Дуглас, обычно приходила с утра после ночной смены в больнице Бангора, где работала медсестрой, и, тяжело вздыхая, забирала мужа, протрезвевшего и устыдившегося. Но сегодня, видимо, Тина работала в дневную, раз пришел малец.

Ну что, восемнадцать ему летом исполнилось, имеет право.

– Отпустите его? – Коннор плюхнулся на стул. – Мама на работе, я отвезу отца домой.

Ни слова о том, что опоздает на уроки в первый же день. Денни хмыкнул.

– Ты разве не должен быть в школе?

– Получу отработку, – тот пожал плечами. – Хреново, что от тренировок отстранят на несколько дней, но не могу же я отца тут оставить.

Денни кивнул. Конечно, не может.

– С кем он вчера подрался, сэр?

– С О’Шейлом. Свезло, что их разняли до того, как О’Шейл вытащил нож.

Коннор отвел взгляд.

Возразить было нечего, да и зачем?

Бен Дуглас работал автомехаником в ночную смену, и чудом было, что с такой жизнью он не спился совсем. Нет, семья Дугласов жила не лучше и не хуже, чем остальные в этом городке, но постоянная работа рушила их отношения на корню, не говоря уже о здоровье Бена и Тины. Денни сочувствовал Коннору, подрабатывавшему в свободное от школы и тренировок по соккеру время в местном кинотеатре, и радовался, что парень сможет заработать хотя бы спортивную стипендию, чтобы сбежать из Баддингтауна.

Немногие тинейджеры, родившиеся и выросшие здесь, в маленьком городе, окруженном лесами, по-настоящему стремились к чему-то большему, чем местные колледжи. В лучшем случае их ждал Университет Мэна, если хватало мозгов и упорства. Коннору, быть может, недоставало эрудиции на грант, но уж точно хватало силы воли, чтобы стать лучшим в спорте. А спортсмены университетам всегда нужны.

Правда, если он расслабится в последний год учебы, то у него могут быть проблемы.

– Ладно, – Денни поднялся. – Отпущу я Бена. Посидел ночь, и хватит с него, всё как всегда. Следил бы ты за своим отцом, а?

Коннор скривился.

– Так он меня и послушал, сэр!

И это была святая правда.

Опять же, все знали, что Бен Дуглас – парень хороший. И всегда приходилось помнить, что, выпив виски или водки, он терял самообладание и выпускал наружу свое второе «я».

Наблюдая за ними, Денни думал, как они похожи – и как различаются. У обоих – коротко стриженные темно-русые волосы, крупные носы, широкие скулы и острые подбородки. У обоих – средний рост и коренастое телосложение, только Коннор еще выглядел по-мальчишески худым, несмотря на игру в команде. Но в парнишке, в отличие от его отца, был стержень. Почему-то Денни верил, что уж этот-то не забухает, не утопит себя на дне бутылки и добьется всего, чего захочет.

Ну, хоть кто-то.

Кто-то же должен, да?

Похожий упрямый взгляд темных глаз Денни помнил у своего второго лучшего друга, Марка Аллена. И эта неуловимая их похожесть располагала к Коннору больше, чем к кому-либо ещё из подростков, с которыми Денни приходилось пересекаться. К тому же Коннор Дуглас никогда не попадался с несанкционированным спиртным.

– Эй, – окликнул его Денни. – Коннор!

– Да, шериф? – уже открывая дверь со стороны водителя, Коннор обернулся.

– Какой у тебя первый урок?

– «Основы демократии и государственного строя США». Херня.

– Демократия – не херня, Коннор! – одернул его Бен, однако не получил ответа. Коннор, кажется, давно перестал пытаться достучаться до отца и просто игнорировал его, пока не проходила усталость и тупая злость.

– А, – ухмыльнулся Денни. – Мистер Ривз. Ты ему скажи, что у меня задержался, и наказания не будет.

Коннор сверкнул широкой улыбкой.

– Спасибо, сэр, – и всё-таки сел в машину.

«Да, – подумал Денни, глядя, как Дугласы отъезжают от его участка, – жизнь точно входит здесь в привычную колею».

========== Глава вторая ==========

Комментарий к Глава вторая

Aesthetic: https://vk.cc/c6FtBG

Хизер волновалась так, что аж ладони вспотели. Она спешно вытерла их о джинсы.

Первый урок с девятиклассниками прошел почти спокойно. Кто-то из них уронил голову на руки, увидев список обязательной литературы, кто-то сразу отмечал галочками уже прочитанные книги. Рассказав о примерном плане обучения на семестр, Хизер раздала им распечатанные страницы с биографией Уильяма Шекспира и попросила за неделю написать эссе о роли окружения Ромео и Джульетты в их трагической судьбе, а потом прозвенел звонок.

Теперь её ждал двенадцатый класс.

Так сказать, выжившие и добравшиеся до продвинутого изучения английской литературы, необходимого для поступления в колледж или университет.

В Техасе она преподавала у старшеклассников целый год, и с ними всегда было трудно. Подростковый бунт в самом разгаре, саботаж домашнего задания, проваленные тесты и прочие радости. Казалось, детям в небольшом техасском городке было откровенно плевать, пополнят они ряды безработных или с трудом окажутся на фабрике или автомойке. Большинство не подавало документы в колледж. В какой-то момент, ближе к концу года, Хизер решила, что не собирается метать бисер перед свиньями. Их жизнь – их ответственность, и никого нельзя заставить учиться, если нет желания у самих учеников. Администрации было плевать, а у неё на тот момент были свои проблемы.

Но здесь…

Ассистент директора, Марджери Уолтер, объяснила, что ребята, выбравшие по своему индивидуальному расписанию продвинутый курс английского языка и литературы, нацелились на поступление как минимум в Университет Мэна в Бангоре, а кто-то – и в более престижные колледжи в других штатах. А значит, Хизер придется уделять им особое внимание и следить за их оценками. Если кто-то из них поступит в хорошие университеты, то на ней и её карьере это скажется наилучшим образом.

Она волновалась, но на страх у неё было не больше пяти минут. Сердце колотилось, как заполошное. А потом шумная волна школьников ввалилась в кабинет, о чем-то перешучиваясь и хохоча, делясь впечатлениями о прошедшем лете. Они загремели стульями, плюхнулись на свои места.

Хизер глубоко вздохнула и начала урок.

Лица большинства старшеклассников были ей знакомы: кого-то она видела на улице, пока привыкала к новому для себя городу; кто-то встречался ей в магазинах; чьи-то личные дела она видела в администрации. О ком-то предупреждала ассистент директора.

Одно имя Марджери Уолтер особенно выделила: Коннор Дуглас. И предупредила, что в первый учебный день он может опоздать, не стоит назначать ему наказание – спортивная стипендия и семейные обстоятельства.

– Каждый чертов раз они, – добавила Марджери.

Хизер обоснованно сделала вывод, что периодические опоздания Коннора связаны с его родителями.

Дверь хлопнула, как только в классе воцарилась относительная тишина, и Хизер назвала ребятам свое имя.

– Простите, я опоздал. Шериф Тейлор просил, чтобы вы не назначали мне наказание, я был в его участке.

Ещё одно знакомое лицо.

Его Хизер запомнила по мимолетной встрече в продуктовом магазине: сияющая улыбка, ямочки на щеках и открытый взгляд. Сейчас ей предоставилась возможность рассмотреть его ближе. Но она не стала.

Значит, тот самый Коннор.

– Проходи, – кивнула Хизер и пару секунд наблюдала коротко стриженный темноволосый затылок и капюшон худи, пока Коннор искал свободное место.

Как говорится, кто не успел, тот опоздал и занимает места, как получится.

Что ж, теперь её ученики были в сборе. Отметив присутствующих, Хизер спросила, кто успел прочесть «Беовульфа»? И была приятно удивлена, что древнегерманский эпос прочли если не все, то большинство.

К середине урока обсуждение «Беовульфа» превратилось в увлекательную дискуссию, и волнение Хизер окончательно сошло на «нет». Двенадцатиклассники ей достались умные, любопытные, местами задающие неудобные вопросы, но явно не равнодушные, и ей нравилось дискутировать с ними о судьбе и гибели Беовульфа: была она героической или трагической?

– Что может быть естественнее смерти?

Коннор не поднимал руки, он просто задал вопрос, и сразу несколько учеников, участвовавших в дискуссии, повернулись к нему.

– Поясни свою мысль, – попросила Хизер.

Она не стала называть его по имени, чтобы не выделять, и ждала, что он представится сам.

– Коннор Дуглас, – он не разочаровал. Теперь она могла рассмотреть его, не привлекая излишнего внимания, и сама себя отругала за это желание. Не хотела его выделять, но сама же и выделила, пусть и не показала этого. – «Беовульф», по мнению критиков, говорит о вечном противостоянии зла и добра, смерти и жизни, но разве смерть – это не естественное продолжение жизни, пусть и не всегда справедливое и своевременное? Неважно, наступила она в битве или от рук чудовища, пока ты пьяным валялся на полу после пира, смерть есть смерть, и она приходит, не спрашивая. Это так… по-язычески, разве нет? – Коннор сощурился, и Хизер заметила, какие темные-темные у него глаза.

Сейчас он не улыбался, как тогда, при их первой встрече, и вообще никак не показал, что запомнил её. Но Хизер не сомневалась: новички в маленьких городках – редкость, и её лицо запомнили все, кто видел. Хорошо. Значит, ему известно, что такое «субординация».

– «Беовульф» и есть языческая поэма, Коннор, – закатила глаза девушка, сидящая на первом ряду у окна; её имя Хизер запомнить ещё не успела. Развернувшись к Коннору, она оперлась локтем о спинку стула. – Христианского в нём так же мало, как в Церкви Сатаны.

– Сатана – сугубо христианская идея вечного зла, – не согласился Коннор. – Древние об этом хрене знать не знали. Нам только кажется, что добро и зло в «Беовульфе» прописано ярко, но разве Грендель убивал датчан потому, что ему нравилось? Или всё же потому, что он просто хотел есть, и это для него было так же естественно, как для них – сдохнуть у него в глотке?

Хизер заметила, как Коннор неосознанно скользнул языком по нижней губе, на мгновение замирая у краешка и оставляя влажный след, и быстро отвела взгляд. Наверное, стоило бы одернуть его за грубый язык, но она промолчала. Что-то в его словах зацепило, заставило задуматься, что же именно Коннор имел в виду, но смутная мысль улетучилась, когда прозвенел звонок.

– Домашнее задание – эссе по «Беовульфу», – она захлопнула книгу. – Чего в поэме больше – язычества или христианства? Времени до четверга, обсудим ваши эссе на уроке и посмотрим, куда вас увели размышления.

Старшеклассников как вымело из аудитории. Хизер принялась собирать свои учебные материалы, чтобы подготовиться к уроку с десятым классом, как рядом с ней негромко, но настойчиво кашлянули.

Ну, конечно. Коннор. Почему-то она и не удивилась.

Он стоял рядом, даже слишком близко, и оказался выше неё почти на голову – быть может, ей нужно начать краситься и носить каблуки, а то будут путать с ученицей?

Её часто путали со студентами, пока она жила в Техасе.

– Да? – пришлось слегка задрать голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Спасибо, что не назначили наказание за опоздание, – тихо произнес Коннор. – Ближайшее время такого точно больше не повторится.

Говорить, что о нём уже предупреждали, Хизер не стала. Вместо этого она ответила:

– Мне будет интересно услышать твое эссе.

И он у-лыб-нул-ся. Так, как улыбался в их первую встречу, ярко и широко, и почему-то у неё враз зашумело между ушей, а в груди странно и подозрительно потеплело. Как сквозь вату, Хизер услышала:

– Значит, это мое наказание? Читать вслух сочинение?

– Можно и так сказать, – она отвернулась к своим распечаткам, и милосердно-короткое наваждение отступило. – Поторопись на урок, а то опоздаешь.

На этот раз чужой взгляд не жег ей затылок, но легче не стало.

Потом в аудиторию ввалились другие ученики, и Хизер забыла о Конноре Дугласе.

*

К северу становилось всё холоднее. Злоба и гнев, кипевшие в нём, уже не грели – нужна была кровь. И свежее мясо. Прячась по лесам, он пытался отыскать одиночек, но в основном попадались компании, нападать на которые он пока не решался. У одних ночью он загрыз собаку, и как же они визжали, обнаружив распотрошенную тушу под деревом! Слышать их крики нравилось. Когда-то, возможно, ему нравилось и слушать что-то другое, но он не помнил.

Сил прибавилось. Настолько, что он смог прыгнуть на спину оленю и вгрызться в его шею, отплевываясь от шерсти.

А потом поймал ребенка. Выловил, когда тот, пользуясь невнимательностью родителей, забрел к реке. Мальчонка даже пикнуть не успел, как был мертв. И его кровь и мясо были восхитительны, а кости он оставил в лесу, недалеко от тропы.

Он не помнил, чтобы в прежней жизни ел что-то более вкусное… впрочем, он не помнил почти ничего, кроме запаха своей цели.

Он был уверен, что узнает её. Будет кружить вокруг, подбираясь всё ближе, пока страх не пропитает её насквозь, пока весь город, где она укрылась, не будет этим страхом вонять. А пока он пробирался на север, ведомый голосом в своей голове. С каждым шагом этот голос становился сильнее, указывая путь.

«Скоро ты будешь есть, сколько пожелаешь. А пока… иди»

И он шел. И шел. И шел.

========== Глава третья ==========

Комментарий к Глава третья

Aesthetic: https://vk.cc/c6Fux8

Сумерки окутывали школьный стадион.

Коннор провел ладонью по взмокшим волосам. Тренировка выдалась нервной: тренер всё время орал на них, защита летела к чертям, нападающие считали ворон. Ясен-красен, соккер – не футбол, упора на него меньше, но всё же им предстояло играть с соседним округом, и если они не напрягутся, то из них выбьют всё дерьмо.

Так, как из него выбило всё дерьмо написание эссе по «Беовульфу» в первую же школьную неделю. Никаких особых проблем с учебой у Коннора не было, но найти время на тысячу слов про древнегерманскую поэму оказалось не так-то просто, особенно после выматывающего бега по стадиону, который устроил им тренер. Коннор влил в себя три чашки кофе, пока в два часа наконец-то не переписал эссе на чистовик и не сунул в рюкзак.

Слухи по Баддингтауну разносились очень быстро, и что та девушка, которую они с ребятами встретили в магазине, будет преподавать у них литературу, он знал куда как раньше, чем вбежал в класс. И Коннор нихрена не понимал, как относиться к этому.

Хотя нет.

Его это мыкало.

Врать себе он не привык. Мисс Ньюман – Хизер – его сразу зацепила. Хлеще, чем какая-нибудь девчонка из команды поддержки, расхаживающая перед футболистами в короткой юбке. Может, Джемма Стоукс, его бывшая, и была объективно красивее, но…

Коннор замер под струями воды в школьном душе, зажмурился. Как же кайфово было смыть с себя грязь стадионного газона и пот, кто бы знал!

Все остальные уже свалили по домам, но ему возвращаться не хотелось. После того, как отец нажрался на День Труда и едва не напоролся на нож Барри О’Шейла, с ним не хотелось не то что разговаривать… не хотелось смотреть на его рожу. Коннор пропадал на работе, на тренировках или у Криса, возвращаясь после девяти или десяти, когда отец сматывал на ночную смену, ел и садился за уроки, и его мутило от собственной жизни так, что хотелось блевать.

Мисс Ньюман поставила ему за эссе «А», и Коннор считал, что заслужил его потом и галлонами выпитого дрянного кофе, который отец подтаскивает с работы. И, разумеется, он бы написал лучшее эссе в классе вообще, если бы Джемма его не опередила – назло, разумеется. Она до сих пор его ненавидела за расставание.

И хотела его.

Пошла она.

Пошло оно всё.

Коннор знал: он должен стараться больше. Заниматься больше. Тренироваться. Учиться. Выбраться из этого гребаного городишки, чтобы никогда больше не видеть эти улицы. Не видеть отца. Забрать сестренку. Помочь матери, если она, наконец, решится развестись с отцом. От этого болота, которым всегда был Баддингтаун, разило дерьмом и чужими секретами, с которыми Коннор не хотел иметь ничего общего. И он гнал от себя мысли про мисс Ньюман: не в кассу, всё не в кассу.

По крайней мере, пытался гнать. Не помогало.

Он думал о ней уже две недели или даже больше, с первой же встречи. Хотелось голову засунуть в ящик со льдом, когда он вспоминал её глаза, серо-голубые, как море у побережья Портленда, куда предки как-то возили его на каникулы. На уроках он ловил себя на том, как залипает на её губы или на милый жест, которым она убирает со лба прядь волос, слишком короткую для прически. Хуево, очень хуево – он терял нить лекции; приходилось с силой закусывать щеку, чтобы не отключиться от происходящего. А Джемма задирала его каждый урок, вытаскивала на дискуссии, и Коннору казалось, будто мисс Ньюман слушает его с куда большим интересом, чем Стоукс.

Когда посреди ночи он проснулся от сна, в котором трахался с Хизер Ньюман, и ткань трусов натягивал болезненный стояк, Коннор на первой скорости рванул в душ.

Блядь.

Вот это было уже не смешно. И что с этим делать, Коннор не имел ни малейшего представления. От стояка можно было избавиться дрочкой, но от навязчивых мыслей не спасал даже спорт. Можно ещё было голову о стену расхерачить. Гарантированно, дешево и сердито.

Хизер Ньюман нравилась ему. Пиздец как она ему нравилась. Так, что английская литература стала одним из тех предметов, по которым он готовился к урокам в первую очередь. Так, что, когда она попросила отыскать к уроку сонет Уильяма Шекспира, отзывающийся в душе, Коннор выбрал тот, который напоминал о ней.

Какой идиот.

Может, всё-таки разбить голову о стенку?

Обернув полотенце вокруг бедер, он вышел в раздевалку, дошлепал до своего шкафчика и вытащил джинсы и свежую футболку. После душа в башке немного прояснилось, но не то чтобы слишком. Мышцы приятно ныли, и некоторое время Коннор просто стоял, прислонившись лбом к холодной дверце шкафчика, прикрыв веки и наслаждаясь тишиной.

А потом услышал шаги. В затуманенной усталостью голове промелькнула мысль, что, открыв глаза, он увидит…

Мисс Ньюман?

Да ты вообще что ли берегов не видишь, Коннор, мать твою? Мечтать не вредно.

Кто-то сдернул с него полотенце. Смачно выругавшись, Коннор на инстинктах увернулся от попытки толкнуть его на скамейку.

– Джемма, какого хуя?

Джемма улыбнулась, махнув в воздухе полотенцем.

– Попробуй, отбери!

– У меня нет времени на твою дурь, – ничуть её не стесняясь, Коннор подхватил с лавки белье и натянул трусы. – Будь добра, съебись в свою раздевалку. Я хочу одеться.

Она фыркнула.

– Чего я там не видела? – сделав шаг вперед, она коснулась его груди открытой ладонью, провела ниже. – Или не трогала?

Коннор стиснул зубы, сдерживая раздражение на неё и на себя. Ему не нравилось, что Джемма его лапала. Ему не нравилось, что он реагировал на это возбуждением, тяжело ворочающимся в низу живота, хотя и плевать на Джемму хотел.

Перехватив за запястье, он удержал её на расстоянии.

– Отъебись.

Да, грубо. Но у него не было ни сил, ни желания быть вежливым. Пусть с Джеммой носятся её предки и прихлебатели – на ней, как на любой популярной девчонке, гроздьями висли желающие урвать кусок её славы и погреться в её лучах.

Она могла быть сколько угодно умной или хорошо таковой притворяться, но её зажало в тисках собственной популярности, и она думала, что это даёт ей карт-бланш делать всё, что угодно.

Нихрена.

Джемму слегка перекосило. Быть может, рассчитывала она на другую реакцию, но у Коннора осталась для неё только эта. Джемма могла забыть, что трахнулась на майских школьных танцах с полузащитником футбольной команды; могла думать, что это ничего не значит; а он… нет, уже не злился. Просто сделал выводы. Классе в девятом, когда они только сошлись, их отношения напоминали сидение голой задницей на пороховой бочке, но Коннора быстро утомило ожидание взрыва.

Да к черту.

– Ты же меня хочешь. Что, в монахи заделался? – Джемма вывернулась из захвата, шагнула к нему ещё ближе и ткнула пальцем в его кадык. – Дрочить круче?