Текст книги "Песня смерти и крови (СИ)"

Автор книги: Sininen Lintu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Нэнси Дрейк тоже плакала, и её слёзы мешались с мокрым снегом, летящим в лицо. Её горе было тихим, но острым, как нож, вонзившийся между ребер.

Спрятав замерзшие руки в карманы куртки, Хизер вздохнула. Она и без того ощутила себя лишней здесь, на похоронах человека, которого не знала, а, наблюдая за Нэнси, вовсе почувствовала, будто подглядывает в замочную скважину за чужими эмоциями и болью.

Все знали, что Нэнси встречается с Каем Джонсоном – и, видимо, его родители тоже знали это, ведь Нэнси теперь стояла рядом с ними, поддерживая миссис Джонсон. Щеки и нос у неё были красными не только от промозглого ноябрьского ветра.

Взглянув на шерифа Тейлора, Хизер отметила его усталое лицо и синяки под глазами. Теперь, когда Кай погиб от когтей медведя, работы на него свалилось ещё больше. А рядом с шерифом стоял ещё один мужчина, прежде ей не знакомый. Смуглое лицо с острыми, но твердыми чертами выдавало в нем индейца. Возможно, не в первом поколении.

Она вздрогнула.

Что-то в этом мужчине было… неправильное? Необычное уж точно. Хизер поежилась, отвернулась прежде, чем он и шериф успели заметить, как она их разглядывает. И снова почувствовала, что ей не хватает Коннора.

Рядом с ним она чувствовала себя на своем месте.

Священник закончил читать молитву, и присутствующие потянулись, чтобы бросить на гроб землю. Рыдания миссис Джонсон стали громче.

Хизер отошла к могиле Джеммы Стоукс, которая пока что выглядела как свежий холмик; даже надгробия ещё не привезли.

– Мне жаль, – тихо произнесла она.

Джемма была влюблена в Коннора, как кошка, и, видимо, знала о его отношениях с Хизер, но всё равно не заслуживала смерти. Она могла выдать всё директору или сразу полиции, но была всего лишь вздорной и влюбленной девочкой. А вздорные и влюбленные девочки совершают ошибки.

Как и сама Хизер.

Она видела, как шериф подошел к могиле Кая и кинул на крышку гроба землю. Та упала с глухим стуком.

Пожалуй, вторые за неделю похороны для Баддингтауна – это уж слишком. Смерть здесь собрала отличный урожай.

Хизер обняла себя за плечи.

Хотелось уйти. После похорон ей и Нэнси было нужно возвращаться в школу, закончить с учебным планом на декабрь и отправить его на одобрение. Все преподаватели праздновали День Благодарения дома, а их попросили поработать. Директор, быть может, и отпустил бы Нэнси, будь она женой Кая, но по сути своей ему было плевать на её переживания: любовница – она и есть любовница, даже если считала себя невестой. И пусть он не говорил этого вслух… Марджери знала всё и не переминула обмолвиться прямо в преподавательской.

Нэнси тогда расплакалась снова.

– Мисс Ньюман?

Её окликнул незнакомый голос. Хизер обернулась и увидела, что знакомый шерифа, привлекший её внимание, стоял буквально за её плечом. Подкрался так, что она и не заметила.

– Да, а вы?.. – она вопросительно взглянула на незнакомца.

– Марк Аллен, – он протянул ей холодную от ветра ладонь.

Хизер его вспомнила.

Его портрет висел на доске почетных выпускников, которую директор Питерс периодически обновлял. Фотография, явно скачанная из Интернета с какой-то фотосессии, ведь мистер Аллен был музыкантом.

Вблизи черты его смуглого, узкого лица казались ещё резче. Джошуа тоже был индейцем, и индейскую кровь узнать, в общем-то, было легко, но от Марка Аллена веяло силой, которой у бывшего мужа Хизер не было. Джошуа всегда старался сойти за белого, вписаться в их мир, и у него даже получалось, но Аллен, казалось, не просто смирился с тем, кто он есть, но и был этим горд.

Хотя, конечно, хорошо рассуждать, когда не знаешь человека.

Марк Аллен смотрел на неё, чуть сведя темные брови, будто пытался что-то разглядеть, и под его взглядом стало как-то неуютно.

– У вас ко мне какой-то вопрос? – поторопила она. – Мне нужно возвращаться в школу, сегодня я дежурный преподаватель.

– Даже в День Благодарения? Раньше такого не было.

Хизер вздохнула.

Да, директор Питерс отпустил школьников по домам, а сегодня День Благодарения, и миссис Гибсон наверняка ждет её вечером, чтобы выпить чаю со вкусным пирогом, но… некоторые школьные спортивные команды тренируются даже по выходным или праздникам, особенно в сезон, и дежурный преподаватель всегда должен быть на посту. Ей просто не повезло, ведь ей единственной, по факту, не с кем было праздновать.

Но не рассказывать же об этом первому встречному?

– Теперь дежурный преподаватель находится в школе на случай, если тренировки не отменены. Так вы хотели о чем-то поговорить?

Марк потер подбородок. Смотрел он на Хизер очень внимательно, будто пытался что-то в ней разглядеть, почувствовать, и ей не нравился его взгляд.

– Я вырос в этом городе, – произнес он просто. – А поскольку вы приезжая, я просто хотел попросить вас быть осторожнее. По крайней мере, сегодня.

Хизер вздернула брови.

– Почему?

– В праздничные дни уровень насилия традиционно взлетает, а в Баддингтауне заняться особо и нечем, – Марк пожал плечами. – Я же говорю, я тут вырос. В праздники лучше быть осторожнее, чтобы не попасться какому-нибудь пьяному придурку, их тут будет достаточно.

Ей хотелось возразить, но Хизер не успела и слова сказать. К ним приблизился шериф Тейлор.

– Маркито, пойдем, – окликнул он Марка. – Привет, Хизер, – кивнул дружелюбно. – Надеюсь, у тебя всё в порядке?

Дежурный вопрос от шерифа, который знает всех в городе и беспокоится за новичков. Но, наслоившись на странное предупреждение от Марка Аллена, оно вызвало у Хизер смутную тревогу, холодком скользнувшую по спине.

– Всё в порядке, – ответила она осторожно. Быть может, эта тревога – всего лишь отражение последних напряженных недель в её жизни? – А что?

Шериф почесал затылок.

– Учитывая происходящее, я беспокоюсь за всех жителей, особенно за тех, кто недавно поселился в Баддингтауне, – прозвучало не очень-то убедительно, да только зачем ему врать? – Бешеное животное бродит по округе, поэтому и советую быть осторожнее. Хорошего дня, Хизер!

Ей показалось, или шериф пытался сгладить неловкость, вызванную странной просьбой его друга?..

И был чем-то очень обеспокоен, хотя не хотел показывать.

В любом случае, Хизер должна была возвращаться в школу.

*

Школа была непривычно тихой. Хизер просматривала план будущих уроков, но в голове звенела пустота. Последние несколько дней перевернули её жизнь с ног на голову, и она уже мало представляла, что вообще будет дальше.

Шериф Тейлор не выглядел как человек, желающий посадить её за связь с учеником, даже если, как сказал Коннор, и подозревал что-то. Теперь, вдали от кладбища и похорон, Хизер могла разложить все происходящее по полочкам.

Джемма знала об их отношениях с Коннором. Неизвестно, успела ли сообщить кому-нибудь, но, наверное, если бы успела, то Хизер бы уже навестил шериф. Который, как раз, ни словом, ни действием не показал, что ему что-то известно, однако, быть может, его мысли сейчас занимал бесчинствующий в лесах и на окраинах Баддингтауна медведь. И, как только он разберется с медведем, он обратит внимание на фотографии, сделанные Джеммой.

Впрочем, иных доказательств у него нет, и, быть может, если они с Коннором будут достаточно осторожны до выпускного, всё обойдется?..

Хизер откинулась на спинку стула и потерла руками лицо. Ей хотелось саму себя стукнуть за эту слабость.

Если Коннор действительно хочет встречаться с ней, он может подождать. Она может подождать. Это не так уж и трудно, всего лишь до лета, пока не пройдет выпускной бал.

Черт, она не должна была позволять…

Мобильный звякнул смской.

Коннор. Его номер, пусть он и не был записан у Хизер в телефоне, а каждый диалог удалялся, она хорошо помнила.

«Криспи погиб. Отец пропал»

Четыре слова, от которых у Хизер по спине скользнуло холодком, а горло сжалось от ужаса, и захотелось найти Коннора. Утешить.

Господи, что же он сейчас переживал…

О проблемах Коннора с отцом Хизер знала ещё с первых же дней преподавания в Баддингтаун Хай. Бен Дуглас уходил в кратковременные запои на праздники и плевать хотел на свою семью, но считался в городке хорошим человеком – ведь он отлично чинил машины и пил реально лишь в праздничные дни. Хизер не считала, что это делает Бена хорошим, но психологию жителей маленьких городков знала хорошо.

И, наверное, если бы не множащиеся смерти, любой бы подумал, что у Бена Дугласа начался запой на День Благодарения. Хизер бы и сама так решила, но сейчас не могла отогнать от себя мысль, что с Беном случилось что-то ужасное.

И с собакой Коннора тоже. А собаку он ведь любил очень сильно… Хизер помнила, как Коннор о своем псе рассказывал.

В животе свернулась тревога, отравляющая, холодная.

Ей захотелось просто услышать голос Коннора. Прямо сейчас.

Прежде Хизер ему никогда не звонила – находились другие способы общения. Те же сообщения, которые легко удалить, хотя утешение это и слабое, ведь любой оператор сможет распечатать их детализацию на запрос полиции. Но сейчас она чувствовала, что должна позвонить.

Как же иначе, если она была нужна ему?

На звонок Коннор ответил сразу же.

– Привет.

– Я… – Хизер прочистила горло. Почему-то она понятия не имела, что сказать, спросить, хотя обычно всегда находила слова. – Как ты?

Коннор хмыкнул в трубку, глухо и горько.

– Медведь утащил Криспи. Отец взял ружье и отправился в лес, и до сих пор его нет. Я понятия не имею, что с ним случилось, Хейз, и я вообще не ебу, что чувствую по этому поводу. Мама плачет весь день после того, как подала заявление о пропаже. Кэрри у тети. А я понятия не имею, что делать. Я… – он, казалось, шмыгнул носом. – Я тут, в школе. С Крисом. Лучше тренироваться, чем ебать себе мозги, жив ли отец.

Хизер ничерта не была уверена, что Бен Дуглас жив. Если он пошел в лес и напоролся на бешеного зверя, то за его судьбу никто не мог поручиться. И она совсем не знала Бена, чтобы почувствовать боль от его возможной смерти… но она чувствовала, что, несмотря на плохие отношения с отцом, у Коннора болело сердце. Настолько, что он не знал, куда девать себя, и поэтому пришел на школьный стадион.

Она понимала.

Даже слишком хорошо.

Понимала и очень хотела быть рядом.

Когда умерла мама, Хизер тоже отвлекалась, как могла. Изо всех сил. И пыталась отвлечь отца, хотя получалось у неё это плохо. Но у них хотя бы была какая-то определенность. У Коннора же не было ничего, кроме факта.

Его отец пропал. И он мог как пить в соседнем городке, забыв про охоту, так и лежать мертвым на усыпанной сосновыми иглами земле.

– Шериф созвал сейчас людей, они собираются на поиски. По крайней мере, пока не стемнеет.

– Коннор, я могу помочь? – Хизер хотелось обнять его. Успокоить. Сказать, что всё будет хорошо, но понимала, что не сможет ему соврать. – Ты же знаешь, что я всегда тебя выслушаю.

– Знаю, – он улыбнулся, она слышала по голосу. Хоть и явно через силу. – Спасибо.

Разговор, даже если где-то бы и записался, никаких подозрений бы не вызвал. Как преподаватель, Хизер могла разговаривать с учениками, если им требовалась помощь или поддержка. И ей очень хотелось верить, что Коннор сумел прочитать между строк всё, что ей хотелось сказать.

«Я рядом. Я здесь. Я с тобой»

И она никуда не денется.

Хизер было жутко даже думать, что сейчас переживал Коннор, что выплескивал в игру. Сердце болезненно ныло за ребрами, и отвлечься на работу никак не получалось, хотя она и понимала, что ничем прямо сейчас Коннору помочь не сумеет.

Она очень хотела бы быть сейчас рядом.

Время тянулось, как жвачка. Стемнело, и Хизер была уверена – поисковые отряды уже вернулись из леса, никому не хотелось оставаться там допоздна. Нашли ли Бена Дугласа? Жив ли он?..

Муторное, леденящее ощущение надвигающейся беды не отпускало. Хизер не славилась такой уж острой интуицией, но сейчас она спинным мозгом ощущала: что-то должно случиться.

А потом она услышала женский визг, оборвавшийся тут же. И, кажется, это кричала Нэнси.

========== Глава тридцать третья ==========

Комментарий к Глава тридцать третья

Aesthetic: https://vk.cc/cd8kAm

Самым худшим своим Днем Благодарения Коннор прежде считал тот, что случился, когда ему было восемь.

Отец тогда упился в хлам и пришел домой за полночь. Сбил в гостиной всё, что мог, пока поднимался на второй этаж, довел мать до слёз. Кэрол тогда ещё ничего не понимала, и скандалящие родители пугали её до чертиков. Коннор навсегда запомнил, как прятал в своей комнате ревущую четырехлетнюю сестру и изо всех сил сам сдерживался, чтобы не заплакать. Кто-то должен был оставаться сильным.

Хреново, что это был восьмилетний пацан.

Но этот День Благодарения переплюнул даже тот, десятилетней давности.

Отец пропал.

Мать написала заявление шерифу.

Кэрол заперлась у себя в комнате ещё вчера и то ревела, то спала, отказывалась есть. С утра мать отвезла её к тете в соседний город.

Сам же Коннор, взглядывая на будку Криспи, каждый раз неосознанно ждал, что пес выскочит оттуда, бросится плясать вокруг, выпрашивая ласку, – и каждый раз он вспоминал, что Криспи больше нет. Горло сдавливало от ебучей несправедливости и едкой печали.

С каких чертовых пор медведи вообще пытаются забраться в жилища?..

Отец когда-то говорил, что иногда медведи вламываются в дома или супермаркеты и воруют из холодильников и кладовок еду. Но этого медведя интересовали вовсе не продукты – он пристрастился к человечине. И явно собирался сожрать кого-то из них.

Коннору хотелось бы верить, что вестей от Бена нет лишь потому, что он в итоге встретил кого-то из своих собутыльников и отправился с ними в бар в каком-нибудь соседнем городке, где нет комендантского часа, чтобы упиться там без памяти. Этот вариант был куда вероятнее, чем реальная попытка отца отыскать медведя. В конце концов, ноги всегда приводили его к бухлу.

Быть может, в городке Бен Дуглас и считался хорошим человеком, но его семья знала, какой он на самом деле.

На первом этаже мать возилась в кухне – абсурдно рано начала готовить индейку и чистить картофель для пюре. Сразу, как только отвезла Кэрол к отцовской сестре и её мужу.

Черт, хоть бы отец просто где-то нажрался! Посидит ночь в камере, придет в себя. Лишь бы не застрелил кого, он же из дома с ружьем ушел… Хотя они бы уже об этом узнали. Беспокойство ворочалось за ребрами у Коннора, как огромный, неповоротливый зверь.

«Ты уверен, что отец отправился в какой-нибудь бар? Он даже машину не взял, пешком в лес пошел. Ты уверен, что он не лежит сейчас где-то на пожухлых, гниющих листьях, разорванный на части, как всё остальные? Как Рори, как Джемма?»

Голос этот был тонким, мерзким; он зудел в голове, не позволяя отвлечься.

Коннор уже ни в чем не был уверен. Лежа на постели, он смотрел в потолок, и мысли по кругу вертелись у него в голове. И Хизер… среди всего дерьма, случившегося за последние дни, он не мог не вспоминать о ней. О её просьбе. О прикосновении её ладони к его плечу тогда, на кладбище. Возможно, лишь с ней Коннор мог говорить откровенно и честно, и только ей хотел бы рассказать сейчас, как сильно ему хочется верить, будто отец запил, и как муторно ворочается внутри ощущение, что на самом деле отец мертв.

Кому ещё Коннор мог бы доверить такие жуткие мысли?

Явно не матери или сестре. Им здорово досталось, и теперь они обе не находили себе места от страха. Коннору хотелось уберечь их, помочь им как-то, но он понятия не имел даже, как помочь самому себе. Если бы он знал, что это вернет Криспи и поможет отцу найтись – даже в каком-то сраном баре в соседнем городе – он сам бы вышел с ружьем в лес.

Он так поначалу и собирался, но может ли он оставить сестру и маму теперь?

Впрочем, он знал, что нет. Не может. Нихрена. Мама и Кэрри нуждались в нём, а, значит, роль главы семьи по-прежнему на его плечах. Теперь открыто.

И ему приходилось сдерживать злость на ситуацию, застилающую ему глаза алой пеленой; ради сестры и мамы. Злость не поможет им. Но, возможно, у него ещё будет шанс выплеснуть её на отца. Если тот ещё жив.

Должен быть жив.

Обязан.

Телефон пиликнул сообщением.

«Чувак, пойдешь на стадион? Хоть отвлечешься».

Крис, как всегда, пытался его утешить. Как умел. Слова не были его коньком, но Коннор был охуенно благодарен уже за то, что Крис у него был.

И Хизер.

Он знал: сегодня Хизер дежурит в школе, потому что директор всегда ставил на дежурства тех, у кого не было семьи или близких родственников в городе. Считал, что лучше так, чем ковыряться одному дома в День Благодарения. Если бы Коннор мог, он бы пригласил Хизер на ужин, однако даже не был уверен, что этот ужин будет.

Но что-то внутри него требовало, чтобы он поехал в школу. Оказался рядом, даже если они решили сделать эту чертову паузу. Он хотел увидеть её. Твою ж мать, почему они просто не могут быть счастливы?! Почему это дерьмо происходит именно с ними, именно в этом городе?

И снова он думал об отце и о Хизер. Узнала ли она о пропаже? Слухи расходятся быстро. И если узнала, почему не написала? Впрочем, наверняка она ходила на похороны Кая, а потом отправилась в школу, ей было не до слухов и поисков, затеянных шерифом.

Ему до отвращения к себе хотелось верить, что Бен Дуглас просто вновь ударился в запой. В конце концов, эта мысль давала какое-то успокоение. И означала, что всё ещё сможет вернуться в привычную колею.

Быть может, потом у него даже хватит сил снова завести собаку…

Коннор прикрыл глаза. Тишина в доме, прерываемая лишь редким грохотом посуды внизу, казалась невыносимой. У него даже не получалось сосредоточиться на домашнем задании, и теперь оставалось только пялиться в потолок и вариться в собственных мыслях. Он даже хотел попроситься на работу, но Саммер, его сменщица и та еще сука, отказалась меняться днями работы.

Ещё бы. В День Благодарения платят вдвойне, а работы меньше. Все дома, с семьями.

Да нахрен.

Если он не выберется из дома, он свихнется.

*

Школьный стадион был мрачен и пуст. Крису пришлось знатно уболтать школьного охранника, чтобы тот не выгонял их с территории – во время праздничных дней, вообще-то, тренироваться на стадионе не возбранялось, но смерти Рори и Джеммы внесли свои коррективы.

Наверное, следующая игра будет посвящена им.

Коннор мотнул головой в попытке выгнать ненужные мысли.

Они с Крисом решили потренироваться в пенальти; у обоих «пенки» выходили крайне неудачно. И теперь Крис маячил в воротах, пытаясь перетянуть внимание на себя. Всё, как и учил тренер. Чистая, мать её, психология.

Постаравшись сузить весь окружающий мир до мяча, стоящего на одиннадцатиметровой точке, Коннор отступил назад. Тренер говорил: весь мир вокруг может огнём гореть, но, если ты бьешь пенальти, тебе должно быть плевать на это. Существуешь только ты, мяч и ворота, в которые его нужно направить.

Подойдет любой обманный маневр.

Коннор сделал два шага назад и один – вправо; примерился. Он практически видел, как мяч влетает в сетку, аккурат в левый нижний угол.

Если сомневаешься, всегда бей по низу. Железное правило, которое вколотил тренер в их кретинские головы. Не рискуй и не выпендривайся. Ты должен забить, а не красоваться.

Разбежавшись, Коннор ударил по мячу с подъема.

Крис метнулся влево, мазнул пальцами по мячу, но отбить его не успел; боком обвалился на газон и крепко выругался.

– Каков придурок! – завалившись на спину, Крис уставился в темное осеннее небо. – Я почти отбил!

Футболка прилипла к спине. Коннор повёл лопатками, отлепляя ткань от кожи. На стадионе они с Крисом потели уже часа полтора, если считать тренировочную растяжку, и пленка липкого пота покрывала кожу.

Сейчас, когда мяч сиротливо лежал в сетке, Коннора отпустило предпенальтиевым напряжением, и он снова – и некстати – подумал о Хизер.

Она была здесь.

Буквально недалеко от школьного стадиона, в основном здании. Возможно, составляла план уроков или проверяла их последние эссе. Возможно, тоже думала… о нём? О Джемме? О том, что шериф может копнуть глубже и обнаружить, что Коннор ему соврал?

Очень хотелось услышать её голос.

– Слушай, начало седьмого, – Крис отряхнулся, подошел к нему, толкнул плечом. – Пошли, может, отсюда, пока охранник не настучал, что мы нарушаем комендантский час? А то попадет потом ещё.

– Угу, пошли, – кивнул Коннор.

Он не чувствовал, что тренировка ему помогла. Тревожные, липкие мысли продолжали лезть в голову: об отце, о Кэрол, о Хизер. От них волоски на затылке поднимались, словно наэлектризованные. Смутное, темное ощущение грядущей беды не отпускало.

Коннор мотнул головой.

Хуйня всё это. Все эти предчувствия, всё, что девчонка Криса, например, вешает ему на уши – всё фигня. Несчастья случаются, люди умирают, но ты никогда не сможешь это предвидеть.

В раздевалке Крис стащил через голову футболку, кинул на скамью, и чуть ниже его ключиц Коннор, случайно обернувшись, увидел деревянный кулон с какими-то странными значками.

Закатил глаза.

– Это что за хрень?

Крис опустил взгляд.

– Мия подарила. Сказала, поможет от злых духов. Она всё ещё считает, что за тобой охотится тьма, а я в опасности, потому что я твой бро, – по его тону было не очень понятно, верит он в слова своей девчонки или нет. – Мне в любом случае не мешает.

Коннор слишком хорошо знал своего друга, чтобы не понять: Крис подспудно верит в слова Мии. Если бы не верил – не стал бы таскать на шее подаренное украшение, потому что терпеть не может шнурки на коже, даже какие-то призовые медали всегда старается тут же стащить.

И поверил он в слова той девчонки ещё тогда, в баре на Хэллоуин.

– Баттлер, херня всё это, – повторил Коннор собственные мысли. – Предвидения не бывает. И я тебе сто раз уже об этом сказал.

Крис передернул плечами.

– Есть вещи, которые Мия знает обо мне. И которые я ей об этом уж точно не говорил.

Снова закатив глаза, Коннор подхватил полотенце.

– Ты же говорил, что она тусит со Стивом? Вот тебе и ответ.

– Ой, да иди ты нахрен, – Крис обмотал свое полотенце вокруг бедер. – Я в душ.

Коннор даже позавидовал ему на мгновение: наверное, круто верить, что какие-то высшие силы тебя защитят. Наверное, это дает какое-то чувство безопасности. Дарит ощущение, что в этом говённом мире есть что-то правильное.

Было бы охуенно, если бы так и было.

В душевой зашумела вода.

Коннор плюхнулся на скамью. В тихой раздевалке любой, даже приглушенный звук падающих капель в душе, казался громовым. Он потер лоб, затем вытащил из рюкзака телефон.

Никаких сообщений от матери. Ничего от Кэрол. И ничего от Хизер.

С ней хотелось поговорить больше всего.

Вытащив телефон из кармана рюкзака, Коннор отыскал в контактах знакомый номер.

Блять, он обещал ей, что будет держать дистанцию… но сейчас, когда ощущение чего-то дурного не уходило, ему хотелось услышать её голос. Почувствовать, что все дурные мысли – это лишь мысли.

Он ограничился сообщением.

«Криспи погиб. Отец пропал».

Горло снова сдавило. Коннор всегда старался быть сильным, – ради мамы, ради Кэрри, – но сейчас чувствовал, что ему и самому нужна поддержка. Хоть какая-то.

Телефон в его руках завибрировал звонком.

– Привет.

Коннор понимал, что разговор должен быть нейтральным. Просто на всякий случай.

– Я… – Хизер с прочистила горло. – Как ты?

Хуево. Дальше просто некуда.

Он не хотел вываливать на Хизер все свои проблемы, не хотел вызывать жалость. Но ледяная рука, сжимавшая сердце, вдруг отпустила, и Коннор почувствовал: он точно крышей поедет, если не расскажет ей всё прямо сейчас. Хотя бы по телефону.

– Медведь утащил Криспи. Отец взял ружье и отправился в лес, и до сих пор его нет. Я понятия не имею, что с ним случилось, Хейз, и я вообще не ебу, что чувствую по этому поводу. Мама плачет весь день после того, как подала заявление о пропаже. Кэрри у тети. А я понятия не имею, что делать. Я тут, в школе. С Крисом. Лучше тренироваться, чем ебать себе мозги, жив ли отец.

И тут же пожалел о сказанном.

«Ну и как она должна отреагировать на твои откровения, придурок? Это ты должен быть для неё поддержкой, а не наоборот. Это тебе Хизер должна доверяться, а не выслушивать всё, что ты вдруг на неё вывалил».

Коннор привык справляться со всем своим дерьмом сам. Достаточно, что он вообще рассказал Хизер об отцовской любви к бухлу и о его привычке спускать на выпивку кучу денег в праздники. А она вообще не должна сейчас беспокоиться о его семье.

Отец найдется. Должен, нахрен, найтись.

– Коннор, я могу помочь? Ты же знаешь, что я всегда тебя выслушаю.

Горло сдавило ещё сильнее, на этот раз – от нежности. Хизер вовсе не обязана была его успокаивать, даже перезванивать была не обязана, однако…

Однако она сделала всё, чтобы показать: она рядом. И сердце Коннора затопило жгучей, отчаянной благодарностью. Хизер рядом. А значит, они прорвутся.

Обязательно.

– Знаю. Спасибо.

Он понимал, что означают её слова. И знал, что она тоже понимает, что означают его.

«Я рядом. Я здесь. Я с тобой.»

И это никуда не исчезнет.

…Вода в душевой текла откровенно паршиво. Коннор до чертиков замерз, пока принимал душ, но был и плюс – прохладная вода, через несколько минут ставшая ужасно холодной, не давала расслабиться и встрять в душе надолго.

После разговора с Хизер он пришел в себя. Почти. Коннор понимал, что всё хреново, но верить, что в итоге всё будет в порядке, стало проще. Криспи не вернуть, но с отцом наверняка всё в порядке. У него же было это чертово ружье.

– Домой? – поинтересовался Крис, когда Коннор влез в чистую одежду. – Или хочешь, заглядывай к нам на ужин? Мать индейку с паприкой запекла, у неё это охренеть как вкусно выходит.

Коннор поправил на плече лямку рюкзака. Предложение было заманчивым: шумная семья Баттлеров – родители Криса, он сам и его младший брат – умели поднять настроение даже в самые дерьмовые времена. Только мать тогда дома совсем одна останется…

Он покачал головой.

– Спасибо, чувак, но я к себе. Мама совсем раскиснет, если я её в День Благодарения кину. Кэрри и так у тетки.

Крис кивнул.

– Понял, чувак.

В школьном коридоре было темно и тихо. Где-то там, на втором этаже, в своем кабинете Хизер готовилась к следующим урокам, что начнутся после праздников, и от этой мысли у Коннора теплело на душе, а мрачные мысли и злость на собственное бессилие отступали.

Крис и Коннор пересекли темный холл.

Стойка охранника была пуста. Ничего нового – охранник мог отойти пожрать или смотреть телевизор в своей каморке, но прежде, чем Коннор успел об этом подумать, в нос ему ударил тонкий железистый запах. Очень хорошо ему знакомый запах.

Кровь.

Он метнулся за стойку и тут же вляпался кедом в липкую кровавую лужу.

Охранник – то, что от него осталось, – валялся под стойкой. Его выпотрошили, как индейку или свинью. Разодранные грудная клетка и живот, свисающие к полу серо-розовые кишки. Подчистую сорванное с черепа лицо.

Кажется, охранник больше никогда не будет смотреть ночные каналы на школьном старом телеке.

Коннора замутило. Едва сдержав рвотный позыв, он отпрянул назад.

– Крис… – прохрипел он. – Крис, тут пиздец…

– Твою ж мать! – Крис уже и сам всё увидел. – Его ж загрызли! Твою мать!

Какого хрена…

Медведь пробрался в школу.

Грудь сдавило паникой. Если медведь всё ещё где-то здесь, если он озверел достаточно…

Хизер.

Осознание, что зверюга с протекающей крышей может добраться до неё, мог уже добраться, шандарахнуло Коннора со всей силы. А что, если медведь уже нашел её? Что, если ей нужна помощь?

Он сбросил рюкзак, развернулся и бросился обратно, к школьным аудиториям.

– Здесь Хизер! – крикнул он Крису на бегу. – Я звоню шерифу!

Коннор не думал, что у него нет оружия, чтобы хотя бы ранить медведя. Некогда было думать. В голове у него стучало: Хизер, Хизер, Хизер.

Что он будет делать?

Коннор не знал.

– Сэр… вы должны… – спасибо шерифу Тейлору, ответил он быстро. Коннор взбежал по лестнице на второй этаж. – Медведь пробрался в школу! – выдохнул он.

И услышал, как откуда-то со стороны учительских аудиторий раздался крик.

========== Глава тридцать четвертая ==========

Комментарий к Глава тридцать четвертая

Aesthetic: https://vk.cc/cdjG1x

Заявление о пропаже Бена Дугласа жгло Денни глаза.

Сегодня он собрал людей на поиски, они прочесали часть леса, но следов Бена не нашли, а служебных собак у них не водилось. Собака егеря, впрочем, поначалу даже взяла какой-то след после того, как ей всучили обнюхать старую футболку Бена, однако потом заскулила, уперлась и в глубь леса не пошла. Егерь только плечами пожал: мол, она не на розыск пропавших дрессирована.

Денни запомнил, как Марк присел перед псом на корточки, почесал за ухом, и животное успокоилось – любят же засранца собаки! Но всё же идти дальше пёс отказался, а потом и стемнело.

Сколько бы Денни в полиции ни работал, сколько шерифом ни служил, привыкнуть к чужому горю так и не сумел. Заплаканный взгляд Тины запал ему в душу, и он вспоминал снова и снова, какой расстроенной она выглядела, когда поняла, что её мужа так и не нашли.

Каким Бен Дуглас ни был, его вклад в жизнь жены и детей всё равно был неоспорим, ведь он – в основном, за исключением дней своих запоев, – приносил деньги домой, даже если семьи как таковой больше и не было-то. Бен от них не ушел, не бросил, утопив себя окончательно в бухле, и, наверное, это уже делало его тем самым хорошим человеком, которым его все и считали.

Разумеется, Денни постарался успокоить Тину: все хорошо знают Бена, он мог свалить в соседний город, чтобы преспокойно бухнуть на День Благодарения, когда он в принципе в последний раз что-то праздновал с семьей, а не с бутылкой? И Тина даже улыбнулась на эти слова, улыбнулась с надеждой.

Наверное, это стоило даже вранья. А Денни ей на самом деле соврал. Интуитивно, где-то в глубине души он чувствовал, что Бен мертв.

Тина сидела напротив, обняв себя руками. Глаза у неё были красные, зареванные, и Денни вполне понимал, почему.

– Тина, – как можно мягче произнес он, – пожалуйста, расскажи мне ещё раз, что произошло?

Она мотнула головой.

– Я всё написала в заявлении, Денни, – голос у неё был глухой и надтреснутый. – Медведь утащил Криспи, а Бен собрался и ушел в лес. Я понятия не имею, добрался ли он до леса или решил, что лучше пойдет пить. Я только… – её слова оборвались на мгновение. – Я только хочу, чтобы это был второй гребаный вариант.

Видит Бог, Денни этого тоже хотел.

Он потер лоб ладонью. День Благодарения получался паршивым. Вместо того, чтобы сидеть дома, с Ри, есть индейку и благодарить высшие силы за всё, что у него есть, он был здесь. В участке. Смотрел на заявление Тины Дуглас, вспоминал, что поиски сегодня ничего не дали, и в очередной раз чувствовал себя беспомощным.

Как тогда, во время поисков Сэма. И Рейчел Рикс.

Он ничего не смог сделать, и, хотя Рейчел вполне могла договориться с кем-то из дружков из другого города и сбежать, а Сэм мог пропасть в суматохе перестрелки в больнице, это не давало Денни покоя. Он всё время думал, что мог и должен был сделать больше и просто что-то упустил…