Текст книги "Перекресток (СИ)"

Автор книги: Сфинкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 45 страниц)

– Ну, наконец-то!– Моррис махнул рукой Скорпиусу и указал на одно из кресел чуть в стороне, у камина, откуда будет удобнее всего наблюдать за конкурсом. На столике уже стояли бутылки со сливочным пивом (слизеринцы скинулись на них и цветные свечи, что сейчас зажигала Мария), там же лежали свитки и перья с чернилами для судей. Фриц развалился в ближнем к камину кресле и едва не мурлыкал от удовольствия себе под нос.

– Так, все, начинаем,– скомандовал Моррис, заставляя всех замолчать и занять свои места.

Малфой уселся с краю, закинув ногу на ногу, и ухмыльнулся: можно насладиться жизнью. Он лениво разглядывал повешенный под потолком плакат «Ведьма Слизерина» и цветные свечи, что отбрасывали красочные тени на стены и пол.

– Скорпиус, сосредоточься, сейчас будут представлять кандидаток,– шепнул Моррис, садясь рядом и внимательно глядя на выход из спален.

– Я их что, ни разу в жизни не видел и не знаю, что мне их нужно представлять?– хмыкнул Малфой, откупоривая бутылку сливочного пива.

Слизеринцы затихли, когда Мария начала по одной вызывать девчонок. Скорпиус дернул уголком губ, когда вслед за Эмили Дьюлис вышла Селеста Гойл, ниже ее на голову, зато шире раза в полтора. Потом появилась Парма, с ней Нора Пьюси, Хелена Эйвери, две четверокурсницы, две семикурсницы и лишь потом Присцилла Забини, на фоне которой все предыдущие претендентки терялись.

Малфой небрежно развернул пергамент, на котором был записан регламент конкурса: так, сейчас будет конкурс мантий. Бред: что они, девичьих мантий не видели?

Хотя, когда девчонки начали дефилировать в своих нарядах, он был готов признать, что дело стоило того, потому что слизеринки постарались выделиться среди соперниц кто чем. У Эйвери мантия была усыпана живыми бабочками, которые в один момент все взлетели и растворились в воздухе, Паркинсон заставила свою мантию переливаться разными оттенками синего, Гойл создала какую-то мини-версию мантии. Кажется, одна Присцилла вышла в мантии изначального вида (черная, как ночь, с красной вышивкой), как она купила ее в магазине, но от этого хуже не смотрелось.

Скорпиус прикончил бутылку сливочного пива и принялся за другую, ожидая следующего конкурса – «Удивительная магия». Да, девчонки удивили: Гойл выпустила из палочки малиновую пену, которая пахла сладковато-приторно и застывала уже в воздухе, что уж говорить о поверхностях и людях. Парма превратила коробку в стаю птиц, и Малфой побоялся, что эти создания изгадят всю гостиную прежде, чем снова станут коробкой. Из палочки Эмили вырвался голубой дождь, который не был мокрым, и Скорпиус был готов вложить деньги в подобный проект: заменить обычный дождь на волшебный. Хелена из воздуха на мгновение слепила свою собственную скульптуру, но дольше пары мгновений ее не удержала, но Малфой решил, что, если Поттер не добьется своей рейвенкловки, то можно будет заменить ее на воздушную, чтобы легче проходило расставание с мечтой.

Забини удивила, вот это точно: она потеряла свою палочку (Скорпиус был уверен, что тут не обошлось без предыдущих конкурсанток, но даже здесь все средства хороши), и ей пришлось пользоваться палочкой Фрица, поэтому ее мантия, которую она хотела за мгновение превратить из черной в белую, стала полосатой и вызвала бурю оваций среди зрителей.

В небольшом антракте, пока девчонки переодевались и готовились к продолжению, Малфой и двое его друзей по несчастью выбирали из десятка пятерых лучших. Скорпиус бы, правда, оставил максимум троих, но регламент есть регламент, и он быстро зачеркнул пять фамилий, оставив самых интересных – для себя.

– Скорпиус, давай свиток, сравним,– предложил Моррис. К ним склонился Фриц. В принципе, в четырех вариантах они были согласны друг с другом.

– Присцилла достойна пройти дальше,– прошипел Забини, глядя на зачеркнутую фамилию сестры в пергаменте Малфоя.

– По-твоему, мантия в полоску сделала ее привлекательной?– осведомился Скорпиус.

– Она не виновата! Кто-то украл у нее палочку!

– Фриц, это «Ведьма Слизерина», а не Гриффиндора, так что не вижу проблемы,– пожал плечами Малфой.– Каждый крутится, как может…

– Так, пусть Забини проходит в следующий тур,– твердо подвел итог Моррис, наконец, обозначив свою позицию, и Скорпиус понял, что скоро придет время дневника.

– Ладно, без проблем,– легко согласился Малфой, опять расслабляясь в кресле.

– Итак, у нас определилась пятерка финалисток,– с улыбкой заметила Мария Фоссет, сама достойная быть финалисткой подобного конкурса.– Приветствуем Парму Паркинсон, Хелену Эйвери, Амалию Робинсон, Эмили Дьюлис и Присциллу Забини.

Комнату буквально заполнил свист и восторженные крики болельщиков. Пять девчонок, которым не повезло пройти в следующий этап, заняли места среди зрителей, покосившись на судей. Скорпиус лишь подмигнул Энжи МакЛаген, на минуту подумав, что Лиана МакЛаген сделала бы всех присутствующих девчонок, даже учась на Рейвенкло, но тут же отмахнулся от этой глупой мысли.

Присутствующие оживились, когда объявили следующее испытание – «Найди и достань». Малфой не знал, кто придумал этот конкурс, но он бы дал премию этому гениальному человеку, который рискнул оживить публику подобным развлечением. Конечно же, желающих помочь в этом конкурсе было полно, и те счастливчики, кого все-таки отобрали, с превосходством смотрели на остальных.

– Итак, девушкам завязываем глаза, и у них есть одна задача: на теле партнера будет спрятана обычная заколка, найдите ее быстрее остальных. Чтобы у парней не было соблазна подсказать, мы наложим на них «силенцио»,– Мария улыбнулась, увидев легкое разочарование на лицах участников.

Малфой даже не знал, кому больше повезло: парням, которых судорожно обшаривали ловкие девичьи руки, или девчонкам, которым без всякого стыда и смущения это позволялось делать на глазах множества людей. Скорпиус представил себе, как бы в подобной ситуации повела себя та же Уизли или Эмма Томас, и тихо рассмеялся: гриффиндорок пришлось бы приводить в чувства от шока.

Первой со своей задачей справилась Хелена Эйвери – потому что догадалась прервать свою удовольствие (и удовольствие Паркинсона, который был ее партнером), достала палочку и использовала Призывающее заклятие. Малфой даже зааплодировал такой смекалке, пока остальные девушки еще искали руками. Следующей сообразила Забини. Парма (упрямая и настырная) нашла без всякой магии и даже подмигнула Кевину, которого узнавала методом пальпации. Кто-то из зала подсказал Робинсон и Дьюлис, и они одновременно призвали к себе заколки.

Малфой был рад, что в правилах для следующего конкурса было специально записано, что судей на танец приглашать нельзя. Он был уверен, что как минимум трое из девушек захотели бы выдернуть его из удобного кресла для демонстрации своей грации и умения танцевать. А так он сидел, удобно закинув ногу на ногу, и любовался слизеринками, каждая из которых, он был уверен, с раннего детства училась искусству движения под музыку.

Последний – и самый интересный, на взгляд Скорпиуса, – конкурс вызвал очередное оживление в зале. «Вопрос для честного ответа» был наименее магическим, но наиболее слизеринским испытанием, потому что вопрос мог задать кто угодно и о чем угодно. Малфой ожидал увлекательных минут и интересных вопросов.

– Главное правило вашей жизни?

Тьфу, какая банальность…

– В каком поколении вы чистокровны?

Вот любимые Поттером штаны Слизерина! Что за глупость?! Еще бы спросили, какого цвета носки они предпочитают носить!

– Как, по-вашему, что значит быть слизеринкой?

О, это уже интереснее, но все равно – банально. Малфой даже начал скучать, откупоривая следующую бутылку пива.

– Кто из вас достоин победить?

Флинт, ты дурак? Конечно, ты! Скорпиус чуть не сплюнул, понимая, что пора брать дело в свои руки. Мария объявила последний вопрос, и Малфой поднял руку. Пять пар красивых глаз обратились к нему, и ни одна из девчонок не ждала от него ничего хорошего. И правильно делали…

– Когда, кому и при каких обстоятельствах вы позволили вас впервые поцеловать,– с холодной усмешкой спросил Малфой, подняв светлую бровь. Парни среди зрителей зашевелились, пряча усмешки. Мария Фоссет покачала головой, но Скорпиус даже не посмотрел на нее: нигде в правилах не было написано, что члены жюри не могут задать вопрос.

Никогда он не видел, чтобы девчонки так смущались. Даже вызывающе глядя на него, они все равно смущались, потому что он залез куда-то слишком в личное, по крайней мере, у некоторых. Да и половина, как он знал, почти ни о чем не рассказала, что Малфой записал скорее в плюс, чем в минус.

Когда Парма назвала имя Поттера (правда, про игру по-слизерински она как-то умолчала), ее братец был готов кого-нибудь придушить, но девчонка лишь нагло улыбнулась. Когда Дьюлис рассказала о Малфое, присутствующие повернулись сначала к Скорпиусу, а потом к Фрицу, который на днях стал парнем Дьюлис. Хелена прямо заявила, что еще не имела такого счастья, поэтому сказать пока ничего не может, и Скорпиус даже удивился. Присцилла назвала какое-то безликое имя неизвестно кого, проигнорировав остальные вопросы. Робинсон с улыбкой призналась в любви МакШелби, своему сокурснику, с которым встречалась курса с пятого.

– Пять минут судьям,– объявила Мария, уводя девушек в спальню.

Мнение Фрица о победительнице можно было и не спрашивать: в принципе, и конкурса никого было не надо. Моррис, как видел Скорпиус, еще колебался.

– Эйвери,– спокойно проговорил Малфой, ухмыльнувшись Забини.– Без вариантов.

– Скорпиус, но…– Моррис неуверенно посмотрел на шестикурсника.

– Эдвард, на минутку,– попросил Скорпиус, вставая и отходя в сторону. В кармане его лежал дневник семикурсника.

Дело было решено легко и непринужденно, хотя Моррис, наверное, вряд ли забудет лицо Присциллы, когда объявили победительницу. Хотя не Забини жаловаться, потому что приз зрительских симпатий достался именно ей. Так сказать, признание толпы, а не истинных ценителей, конечно, но тут уж дело вкуса…

Малфой проигнорировал все недоброжелательные гримасы, поймав на себе лишь взгляд Хелены: она чуть смутилась и тут же отвернулась.

Глава 4. Пламя и лед.

Все, он сделает это сегодня! Точно сделает!

Сколько раз за эти дни он повторял себе это, но все равно в последний момент выдумывал какой-то смешной повод и не делал?

Нет, сегодня он обязан пригласить ее в Хогсмид, или будет слишком поздно!

Но как это сделать, если в ее присутствии язык прилипает к нёбу, глаза забывают, что значит моргать, а руки и ноги кажутся большими и абсолютно лишними?!

Все-таки нужно это сделать сегодня, или он не Джеймс Поттер, сын Гарри Поттера, студент Гриффиндора?!

– Эй, привет гриффиндорским оболтусам!

Джим поднял вверх лицо и улыбнулся Пивзу, который нависал над ним с самым беспечным выражением на лице:

– Привет. Классный галстук.

– Спасибо, у Филча стянул, его парадный,– похвастался полтергейст, спускаясь и садясь рядом на подоконник, согнув тонкие ножки.– Чего такое страдание на этой милой физиономии?

– Пивз, ты когда-нибудь влюблялся?– проникновенно спросил Джеймс, отказываясь шутить и улыбаться, когда над ним довлело приглашение в Хогсмид единственной девушки, с которой хотелось туда пойти.

Полтергейст почесал затылок, поигрывая желтым с красными звездами галстуком, замотанным на шее, а потом расплылся в широкой улыбке:

– Был!

– Ну, и как это было?

– Хм, я страдал, я не спал ночами,– трагическим тоном стал рассказывать Пивз, чуть взлетев в воздух,– я писал послания на стене, я в порыве чувств сдирал одежду, я пел серенады и преследовал, я делал комплименты…

– И кому же это так повезло?– насторожился Джеймс, подбирая под себя ногу.

– Моей вечной любви,– торжественно произнес Пивз,– Аргусу Филчу!

– Что?– рассмеялся гриффиндорец, чуть не упав с подоконника.

– О да, я писал на стене несмываемыми красками, какой он замечательный лысый старикашка! Я пел ему об этом песни! Я каждый день говорил ему о том, что у него не осталось своих зубов, а это комплимент! Я даже как-то подкараулил его и содрал с него штаны… Правда, это было давно…– гадко захихикал Пивз.

– Да, у тебя чувство не менее трудное, чем у меня,– кивнул Джеймс, снова впадая в легкую панику.– Но тебе не пришлось приглашать Филча никуда…

– А где второй оболтус, зелененький? Это ты по нему вздыхаешь?

Поттер презрительно фыркнул:

– Нет, конечно! Я люблю девочек!

– Всех?

– Нет, через одну,– буркнул Джеймс.

–Ну, хорошо, а то ведь зелененький-то все с девочками на Астрономическую Башню бегает. Мало ли? Я бы мог его убить – так сказать, отомстив за измену,– преданно заявил полтергейст, потирая ручками.– Хоп!– кто не падал с Башни? Бывало и похуже в Хогвартсе…

– Погоди! Что значит «с девочками»? Он же с Эйвери сейчас вроде встречается…

– Ну, я не рассматривал, одна это была девочка или разные,– пожал плечами Пивз.– Ладно, я в комнатушку моего любимого завхоза, пока он где-то шляется… Аривидерчи, амиго!

Джеймс махнул рукой вслед своему немного странному товарищу и готов был снова обратиться к тяжелой внутренней борьбе, когда решение само попалось на глаза. По главной лестнице в данный момент спускались Виолетта и Конни, наверное, они шли на ужин. Странно: неужели он так долго здесь сидит? Джеймс взглянул на часы и понял, что занятия давно закончились, и Малфой наверняка обыскался друга после того, как покинул класс Нумерологии.

Два часа – а казалось, что не больше получаса. Он совсем потерялся во времени!

Гриффиндорец кинулся догонять рейвенкловок, полный решимости, наконец, пригласить Виолетту в Хогсмид. На бегу он поправил галстук и застегнул рукава рубашки (мантия была перекинута через лямку рюкзака).

– Привет, Джеймс,– улыбнулась Конни, когда он слетел с лестницы и замер перед ними, судорожно вспоминая хоть что-нибудь, что можно сказать прежде, чем пригласить Виолетту в Хогсмид. Он понимал, что в очередной раз выглядит как идиот (Малфой, когда ему представлялась возможность, красочно рассказывал и показывал, как же выглядит в такие моменты Поттер), но ничего не мог с собой поделать.– Ладно, я хотела еще в библиотеку зайти, увидимся на ужине…

Виолетта кивнула подруге и тут же перевела взгляд на гриффиндорца:

– Ты на ужин?

– Э, да,– кивнул Джеймс, вставая рядом с девушкой и вместе с ней спускаясь вниз. За прошедшие с субботы четыре дня он так и не смог заговорить с ней, лишь улыбался издалека и замирал истуканом. Теперь же у него была такая возможность просто пообщаться с Виолеттой, а он не мог придумать, о чем сказать. Ведь он выиграл у нее матч…– Надеюсь, ты не очень расстроилась…– слова опять ушли, но девушка, кажется, поняла его.

– Нет, ты заслуженно выиграл,– она улыбнулась, повернувшись к нему.– Я в какой-то момент подумала, что ты позволишь мне выиграть, но когда увидела твое решительное лицо в тот момент, рядом со снитчем, потеряла всякую надежду…

– Ну, я…– он взъерошил и так торчащие во все стороны волосы на затылке.

– Ты просто был собой, впрочем, как всегда,– они спустились в холл и негласно остановились в стороне, не торопясь в Зал, откуда уже доносился шум голосом и звон посуды.

– Половина Хогвартса потеряла кучу денег,– заметил Джеймс, поднимая взгляд на Виолетту и тут же опять понимая, что забыл все слова. И даже тему разговора.

– А другая половина выиграла,– рассмеялась рейвенкловка, поправляя выпавшую из заколки прядь каштановых волос. У нее были очень красивые пальцы и аккуратные, изящно разрисованные ногти.

– Как ты это делаешь?– Поттер даже не успел подумать прежде, чем схватил девушку за руку и поднес к глазам ее пальцы, рассматривая рисунки на ногтях.– Магия какая-то?

– Нет, лишь ловкость рук,– улыбнулась она, тоже склоняясь к своим пальцам.– Видишь, вот тут маленький барсук и…

– Джеймс, вот ты где!

Они оба вздрогнули и повернулись к бегущей по ступеням Розе. Джеймс тут же уголком глаза увидел Малфоя, который проводил старосту Гриффиндора убийственным взглядом.

– Ладно, увидимся,– проговорила Виолетта, легко высвободила свою руку, чуть смутившись, и пошла в Большой Зал, один раз обернувшись.

– Джим, я…– Роза выглядела рассерженной, но Джеймсу было не до нее.

– Минутку подожди, ладно?– попросил он и кинулся догонять рейвенкловку.– Виолетта.

Они остановились в дверях, мешая проходу остальных студентов, но никто им ничего не говорил.

– Я хотел спросить…– Поттер потер шею, прикусывая губу, но все же поднял на нее глаза, решительно вдыхая воздух, словно собирался прыгнуть в ледяную воду:– Ты пойдешь в воскресенье в Хогсмид? Если да, может, пойдем вместе?

Она улыбнулась:

– Хорошо, договорились,– и она пошла к своему столу, откуда ей уже махали Конни и Линда Паркер.

– Молодец, Поттер,– сзади подошел Скорпиус и хлопнул друга по плечу, довольно усмехаясь.– Ты произнес столько членораздельных слов, что я бы поставил тебе памятник за этот подвиг подчинения чувств разуму…

Джеймс был настолько ошеломлен и обрадован, что даже не стал отвечать на очередной пассаж друга, лишь кивнув и пытаясь смыть с лица довольную улыбку. Он снова кивнул и потопал к своему столу.

– Так, а ну-ка подвинься,– согласие Виолетты вовсе не сделало его слепым, поэтому он сразу же увидел, что к Лили склонился какой-то пацан и что-то говорит. Поэтому Поттер с чистой душой уселся между сестрой и наглым парнем.

– Джеймс!– Лили сверкнула глазами, ткнув его в бок локтем.– Ты совсем обнаглел? Мы же разговаривали!

– Во-первых, разговаривать можно и через меня, я слушать не буду, а, во-вторых, это Большой Зал и тут нужно есть, а не болтать,– Джеймс взял блюдо и стал с него пересыпать картофель в тарелку сестры,– так что приступай и не сердись на меня, это бесполезно.

Лили надулась, отвернувшись, потом демонстративно встала, обошла Джеймса и села с другой стороны от парня, с которым общалась. Вот упрямая девчонка!

– Тебя как звать?– спросил Поттер у друга сестры, снова отвлекая того от Лили.

– Уильям,– ответил мальчишка.

– Так вот, Уильям, еще раз увижу тебя так близко от моей сестры, и ты узнаешь, где в Запретном лесу растут пихты!

– Джеймс!– возмутилась Лили.

– Джеймс, у тебя совесть есть?!

Черт, он же забыл про Розу! Да, видно, сегодня не день общения с сестрами…

*

Ночной Хогвартс стал уже привычным для Малфоя. Так же, как привычны стали ночи здесь, на площадке Астрономической Башни, где они встречались с Хеленой Эйвери. Интересная девчонка, со слизеринской хваткой.

Он стоял у парапета, засунув руки в карманы брюк, ветер трепал волосы. Он усмехался, вспоминая легкое ошеломление, когда она предложила сделку. Что ж, сделка была не обременительной и даже лестной.

Дверь отворилась, и вошла Хелена, в теплой мантии, с замотанным на шее шарфом. Ветер тут же подхватил ее волосы, и она улыбнулась.

– Забини меня чуть не убила сегодня,– спокойно проговорила девчонка, подходя к нему и вставая рядом.– Думаю, еще чуть-чуть и к ней подключатся Паркинсон и Дьюлис…

– Мне это очень льстит,– хмыкнул Малфой, беря ее за руку.– Надела бы перчатки, а то опять, как ледышка…

– Ну, ты же меня быстро отогреешь,– усмехнулась Хелена, толкнув плечом слизеринца.– Думаю, после Хогсмида мы можем прекратить все это…

– Да? А мне нравится, зачем прекращать?– усмехнулся Скорпиус, обнимая девушку и приближая к ней свое лицо.

– Затем, что все это, после первого вечера, только потому, что мне это нужно, чтобы заставить Морриса обратить на меня внимание. Ну, и иметь представление о том, чем его удержать подле себя,– чуть насмешливо произнесла Хелена, позволяя ему целовать себя.

– Ну и как? Действует?– хмыкнул он, запуская руку ей под мантию и джемпер.

Она глубоко втянула воздух, кивая, усмешка сползла с ее лица. Он знал, что она приходит сюда не только из-за Морриса и своих планов насчет него. Ей нравилось это: быть девушкой Скорпиуса Малфоя, чувствовать себя беззащитной в его руках, наслаждаться его руками. И, конечно, ей нравилась опасность: каждую ночь бежать на Башню, рискуя попасться, и играть с огнем, будучи на глазах Присциллы Забини, еще не простившей ей победы в конкурсе и имевшей виды на Малфоя.

Зачем это ему? Да скучно. Скучно просто так жить, когда Поттер влюбился и не думает больше ни о чем. Вообще, кажется не думает… Да и доведенные до конца эксперименты еще не повод, чтобы не совершенствоваться. Не повод перестать играть девчонками. Играть, заставляя вот так отвечать на его поцелуи, заставляя судорожно втягивать воздух, повинуясь его рукам и губам. Это игра для его тела, для его физических ощущений…

Он целовал Хелену и в очередной раз понимал, насколько равнодушен внутренне к девушке. Нет, физически он откликался так же, как она. Но это была лишь реакция тела, разбуженного и требовавшего новых ощущений. Но он легко мог отстраниться, расчетливо остановиться. Он все контролировал, все рассчитывал. Именно поэтому он знал – ему все равно. Все равно, придет ли она или нет, как долго это продлится, кто будет после нее. Это всего лишь приятная игра, приносящая удовольствие обеим сторонам…

Холодный расчет, возведенный в правило.

Он отстранился, не собираясь нарушать их уговора: ничего, что оставило бы на ней его след, его «клеймо», как выразилась Забини, прокомментировав отношения Скорпиуса и Хелены. Да, Присцилла всегда умела точно выразить все, что окружало Малфоя. Потому что они действительно были одинаковыми во многом. Он и выбрал-то Хелену на конкурсе только потому, что знал, что будет первым, а это многого стоит. У нее потом будут другие, более нежные и более достойные, чем он, но Малфой всегда будет первым. Словно клеймо на ее теле. Даже не тронув самого заветного, он все равно оставил на ней это клеймо, свое. Потому что эти ночи на вершине Башни она не забудет даже в объятиях Морриса.

– Иди,– он подтолкнул ее к двери, отворачиваясь и подставляя лицо холодному ветру.

– Тогда до завтра?– она поправила джемпер и надела мантию, лежавшую у их ног.– Спасибо.

Он ничего не ответил, глядя в темноту ночи. Небо заволокли низкие тучи, не было видно ни одной звезды. Бедная Трелони, наверное, с ума сходит из-за того, что с бокалом хереса не может любоваться Венерой и Юпитером в сотом доме. Все-таки какая бы была скучная жизнь без Стрекозы, сколько она им рассказала всего интересного…

Позади вновь скрипнула дверь, и Скорпиус с удивлением обернулся: Хелена никогда не возвращалась. Но это была не Эйвери.

На площадку вышли Лиана МакЛаген и Марк Флинт. Они остановились, глядя на усмешку на лице Скорпиуса, потом Марк попятился и вскоре скрылся на лестнице, справедливо решив не сталкиваться с Малфоем. Флинт всегда был труслив и подобострастен к более сильным ребятам, но вот Скорпиуса он вообще боялся и старался в последнее время избегать. Видимо, это случилось после его купания в озере…

МакЛаген же стояла, глядя на него, чуть улыбаясь.

– Ты что тут делаешь?– наконец, спросила она, делая несколько шагов вперед.

– Думаю, то же, что и ты,– хмыкнул он, глядя на ее чуть изменившееся лицо.– Только я уже закончил…

Она кивнула, опустив глаза. Они молчали, и Скорпиус уже собирался уйти, потому что ему нечего было ей сказать, но она заговорила сама:

– Прости за тот раз, за то, что наговорила тогда,– она посмотрела на него, стоявшего в двух шагах от нее на фоне черного неба. Она уже могла видеть его лицо и холодный взгляд равнодушных глаз.– Я знаю, что ранила тебя…

– С чего ты взяла?– хмыкнул он, засунув руки в карманы.– Ты просто наконец-то была честна с собой и со мной, разве нет?

– Нет,– покачала она головой. Лиана не опускала глаз, смело глядя на него.– Все было не так, не правильно. Я была глупой, совершенно не понимая…

– МакЛаген, надеюсь, что ты не собираешься всю ночь мне объяснять, что там у тебя внутри случилось за замыкание?– едко заметил Малфой, шагнув к ней и нависая над ее хрупкой фигурой.– Мне совершенно не нужно этого, я вообще ухожу…

– Нет, Скорпиус…– она схватила его за локоть, и он резко повернулся. Ее большие глаза были полны какой-то просьбы, мольбы. Или ему так казалось. Плевать, это всего лишь девчонка, одна из десятка…

Он рванул ее к себе за плечи, целуя в мягкие губы, открывшиеся навстречу. Он знал, что причиняет ей боль, что завтра ее губы будут опухшими и болезненными, но не собирался что-то менять. Она просила, он дал ей то, что мог.

Малфой легко срывал с нее одежду, позволяя ее пальцам расстегивать рубашку на нем. Он оставлял следы на ее тонкой шее, слыша ее сбитое дыхание. Еще момент – и он почувствовал холодный ветер на спине.

Шаг назад – и он снова задышал, глядя на стоявшую перед ним девчонку. Она медленно закрыла глаза, запахивая на себе рубашку. Глаза наполнились слезами, и она отвернулась, не желая, видимо, видеть холод и равнодушие на его лице.

Он горько усмехнулся, четко понимая, что и тут внутри ничего не дернулось, ничего не дрогнуло. Не было того, что только начинало когда-то в нем просыпаться. Тогда, до ее разговора с Поттером. Тогда это было что-то внутреннее, что-то, заставлявшее целовать ее и обнимать, забываясь на мгновение, теряя какой-то контроль… Теперь этого не было. Лишь холодная пустота и яростное желание причинить боль. Или же просто уйти.

Он подхватил свою рубашку и свитер, сделал два расчетливо длинных шага, скрылся на лестнице. Лишь скрипнула закрываемая дверь…

*

Утром в воскресенье Джеймс судорожно выбирал, что надеть на свое первое полноценное свидание. Братья Вейн, сидя на своих кроватях, давали никому не нужные советы, а точнее развлекались, глядя на нервничавшего ни на шутку сокурсника.

– Я же говорил, что он правильно сделал, что поймал снитч у нее под носом,– улыбаясь, заметил Клод, глядя, как Поттер стягивает с себя форменную рубашку и пытается надеть задом наперед синий свитер.– Девчонкам нравятся победители…

– Мне кажется, что она согласилась бы пойти с Джеймсом в Хогсмид в любом случае,– встрял Графф, который шнуровал ботинки, сидя у окна.– Девушки не принимают решения только из-за какого-то снитча, это глупо…

– О, послушайте этого знатока девчонок,– рассмеялся Вернон, запуская в Поттера клубком носков.– Надень лучше черный джемпер, ты в нем смотришься не таким оболтусом…

– Спасибо, Вернон, ты умеешь поддержать,– фыркнул Джеймс, стягивая с себя очередную футболку, которую он примерял. Вот бы сюда Малфоя! Он бы точно подсказал, что надеть!

– Кстати, вы знаете, с кем наш Ричард идет в Хогсмид?– загадочно спросила Мэри, входя без стука в спальню мальчиков и садясь на кровать Клода.

– Слизнорт все-таки согласился?– обернулся к девушке Джеймс, и она тут же сделала больше глаза, глядя на обнаженного по пояс парня.

– Поттер, оденься, не соблазняй мою девушку своими ребрами,– попросил Клод, прикрывая глаза Мэри рукой. Она рассмеялась и вывернулась, чтобы наблюдать, как Джеймс натягивает на себя черный тонкий джемпер.

– Ну как?– спросил он у Мэри, и та одобрительно кивнула.– Так что там у нас с пассией Граффа?

– Неприлично обсуждать меня в моем присутствии,– пробурчал Ричард, вставая и уголком глаза глядя в зеркало.

– Мы легко можем организовать твое отсутствие,– хмыкнул Поттер, пытаясь пригладить волосы на затылке, но, конечно, безрезультатно.– Так кого ты стукнул Конфундусом?

– Сюзанну,– рассмеялась Мэри, вставая и подходя к Джеймсу.– Дай помогу…

Она достала палочку и намочила расческу, аккуратно причесывая его волосы впереди.

– Паттерсон, что ли?– подпрыгнул Вернон, когда до него, наконец, дошло.

– А ты знаешь другую Сюзанну?– огрызнулся Ричард, беря свою палочку и направляясь к дверям.– Вам просто завидно, что вы идете одни…

Графф подмигнул друзьям и вышел, оставив чуть ошеломленную тишину.

– Вы уверены, что на каникулах Ричарда не подменили?– спросил Клод.

– Все, я пошел. Если выясните, что случилось с Граффом, не забудьте мне рассказать,– Джеймс благодарно кивнул Мэри, засунул свою палочку в задний карман брюк и поспешил из комнаты, боясь опоздать. Вдруг Виолетта не дождется и уйдет без него? Нет, такого быть не может, они договорились встретиться в холле в половину одиннадцатого. Малфой к тому времени будет на тренировке, но он обещал, что они с Эйвери придут в деревню после этого. Вообще: сдалась ему эта Эйвери?!

Он пришел на пятнадцать минут раньше, нервно оглядываясь на спешащих на улицу студентов. Чувствовал себя гриффиндорец крайне неуютно: будто на него направлены все взоры.

Виолетта появилась на пять минут раньше, и парень даже облегченно вздохнул. На ней были джинсы и куртка, на каштановых волосах – берет, на шее небрежно замотан шарф. На щеках ее играл румянец, глаза улыбались.

– Идем?– Джеймс взял ее за руку, постаравшись сосредоточиться и не потерять запас слов, который восстановил после приглашения девушки в Хогсмид.

Они подошли к воротам, где уже поредела толпа желавших покинуть школу (почти все уже бодро шагали к деревне), ожидая, пока Филч изволит их проверить.

– Мистер Филч,– даже в компании с Виолеттой Джеймс не мог просто так пройти мимо любимого завхоза,– в правом кармане носка у меня доспехи с пятого этажа, решил толкнуть за бесценок…– подсказал он завхозу, и тот ткнул своей сенсорной лопаткой куда-то в район ребер парня, зло пыхтя.

– Иди!

– Ну, было бы предложено…– рассмеялся он, отходя в ожидании Виолетты. Та тоже с трудом, кажется, сдерживала смех, и это Поттеру очень понравилось.

Они вместе вышли на дорогу, и Джеймс уже почти без смущения взял девушку за руку.

– Я удивляюсь, как мистер Филч еще не ушел на пенсию после стольких лет ваших с Малфоем забот о нем,– Виолетта все еще улыбалась.– Мы когда слышали о вашей очередной выходке, долго смеялись…

Он пожал плечами, гордый тем, что она находила их с Малфоем веселыми.

– Куда бы ты хотела пойти в Хогсмиде?– спросил он, когда показались крыши деревни.

– Мне все равно,– пожала она плечами. Большую часть пути они вспоминали все проказы Джеймса, что были достоянием школьной общественности. Оказалось, что их набралось не так и мало, что удивило Поттера.

– Тогда давай играть?– улыбнулся парень, когда они оказались посреди улицы.– Выбирай: «Зонко» или «Писаро»?

– «Зонко», конечно!– она даже шлепнула парня по руке. Они провели веселые полчаса, рассматривая новинки магазина, особенно те, что поступили из «Ужастиков Умников Уизли». Джеймс купил себе партию мантий-невидимок, а для Виолетты – веселых фейерверков и поющий будильник с разными функциями, вплоть до выскакивающего и бьющего кулака. Джеймс даже рассказал девушке, как появилась идея создания этих часов: мама жаловалась дяде Джорджу, что старшего сына очень трудно разбудить по утрам. Ну, а дяде не много нужно было времени, чтобы помочь любимой сестре, хотя мама и отказалась ставить такие часы возле кровати Джеймса, за что он был ей очень благодарен.