Текст книги "Превратности жизни: Альтернативная реальность (СИ)"

Автор книги: Сьёфн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 50 страниц)

– Но ты ничего мне не говорила, – Карлус погладил жену по щеке.

– Я была молода и глупа, и пока в сорок третьем ты не пропал без вести, я предпочитала считать тебя своим лучшим другом, хорошим мужем, но только не возлюбленным. Мне тогда казалось, что нельзя по-настоящему полюбить такого старого мужчину, ведь в романах возлюбленные все молодые…

– Ты считала меня старым? – нахмурился Карлус.

– Конечно я считала тебя старым. Ты на тридцать лет старше меня и тогда казался мне …

– Кем? – грозно сверкнул глазами муж.

– … старой развалиной. Так тебя и Клара называла.

– Никогда не любил эту пустышку, – проворчал он. – А сейчас ты тоже считаешь меня «старой развалиной»?

– Нет, – энергично покачала головой Дора. – Ты мой самый любимый человек на свете. Я даже Джеймса люблю меньше, чем тебя. И не устаю благодарить отца, что не послушался моей просьбы. Хотя он так тебя уважал, что вряд ли бы я смогла его убедить.

Муж с женой замолчали, в раздавшейся тишине отчетливо слышалось потрескивание горевших поленьев в камине.

– Что же мы будем делать? – тихо спросила Дора.

– Ничего. Думаю, все решится и без нас. А тебе Нарцисса не нравится?

– Нравится, она отлично воспитана, из хорошей семьи. Отличная пара для Джеймса, только … не слишком ли она своевольна? Я бы предпочла более покорную жену для сына.

– Скорей для себя, – рассмеялся Карлус. – Чтобы без проблем командовать ею и загрузить работой в фонде.

– Управлять фондом Поттеров – это обязанность жены главы рода. И Нарцисса, если станет женой Джеймса, будет обязана это делать. Я уже слишком стара, чтобы им заниматься.

– Почему бы тебе не передать все дела Бэссету?

– Потому что официальным представителем фонда в свете всегда была миссис Поттер, это традиция. Как только Джеймс женится, я передам дела его жене. И еще поэтому мне нравится Нарцисса, уверена, что Друэлла научила её всему, что должна знать хорошая жена.

– У Блэков нет благотворительного фонда, – заметил Карлус.

– Но Друэлла занимается благотворительностью в рамках светского общества, – возразила Дора.

– Так что Нарциссе не отвертеться в любом случае, – расхохотался Карлус. – Бедная девочка! Еще замуж не вышла, а уже кучу обязанностей приобрела! Имена детям тоже ты подбирать будешь? – пошутил он.

– Почему бы и нет! У Блэков принято называть детей по именам звезд. А мы подберем что-нибудь истинно английское.

– Ну если учесть вспыльчивый характер Джеймса и твердость Нарциссы, то вместо подбирания имен внукам, мы рискуем остаться совсем одни в этом замке. Вряд ли они потерпят вмешательство в свою семейную жизнь.

– Ты думаешь? – задумчиво спросила Дора.

– Я уверен, что Нарцисса не для того убежала из дома, чтобы стать покорным исполнителем твоих желаний.

– Хорошо. Но помечтать ведь не вредно, – Дора тоже рассмеялась. – Но фондом Нарциссе все же придется заняться. Хотя если она нарожает мне кучу внуков, то я даже согласна полностью передать дела Бэссету, а сама займусь воспитанием внуков.

– Скорее ты будешь их баловать. Ты же просто обожаешь детей.

– Да, – согласилась жена. Пара замолчала, а потом Дора спросила. – А Крамы приедут на рождество?

– Нет, Томас отправил сына с женой в Америку. У нас слишком беспокойно, да и дел у него прибавилось. Он пытается убедить магическое сообщество Европы, что Волан-де-Морт столь же опасен для Европы, как и для Англии.

Томас Крам был приемным сыном Поттеров. Именно он спас Карлуса Поттера в сорок третьем году от гибели во время нападения Грин-де-Вальда и его приспешников на министерство магии в Болгарии. Тогда почти все присутствующие погибли, Карлуса Поттера от гибели спас десятилетний сын министра магии, носивший на шее портал, подобный тому, что Джеймс отдал Нарциссе. Дора всегда помнила тот счастливый для неё момент, когда на пороге дома появился живой и невредимый Карлус с темноволосым мальчиком. Томас остался жить с ними, возвращаться ему было не к кому. И, только закончив обучение, он вернулся жить на родину в Болгарию. Сейчас Томас был министром магии в Болгарии и единственным представителем власти в Европе, четко осознающим угрозу, исходившую от Волан-де-Морта.

– Как жаль, – искренне огорчилась жена. – Я соскучилась по Марии и Виктору.

– Нам кажется и так не очень скучно сейчас, – он погладил жену по волосам, рассыпавшимся по плечам. – Хотя мы и не можем вмешиваться в их жизнь.

– Но Джеймс наш сын, – возразила Дора.

– Сын, – мягко согласился Карлус. – Но он уже взрослый, пусть сам распоряжается своей жизнью. Позволь ему это, если ты его любишь.

– Люблю, – Дора согласно кивнула ему, и он понял, что она не будет вмешиваться в жизнь сына.

Джеймс лежал на кровати и размышлял, с тех пор как ушел отец прошло не меньше часа, но его слова все еще звучали в голове. И тут кто-то тихо постучал в дверь.

– Войдите, – крикнул парень.

В комнату вошла Нарцисса, Джеймс тут же вскочил с кровати.

– Привет, – сказал он и тут же мысленно выругал себя за неуклюжесть. В комнате повисло неловкое молчание. Они молча смотрели друг другу в глаза, а потом…

– Я пришла…

– Я хотел… – одновременно начали они и тут же замолчали.

– Ты первая, – уступил Джеймс.

– Я пришла … чтобы отдать тебе твой крестик, – Нарцисса потянулась руками к шее, чтобы расстегнуть цепочку.

– Нет-нет, – поспешно сказал Джеймс. – Не снимай, пусть побудет у тебя. То есть оставь его себе навсегда.

– Спасибо, мне он нравится, – улыбнулась Нарцисса.

Оба снова замолчали.

– А ты что хотел мне сказать? – решительно спросила девушка.

– Я хотел увидеть тебя, чтобы спросить кое-что.

– Спрашивай, – осторожно разрешила она.

– Ты уверена в своем выборе? – выпалил Джеймс, глядя ей прямо в глаза.

Нарцисса смущенно отвернулась и подошла к окну.

– Я …я… я не знаю, – прошептала она.

– Не знаешь? – растерялся Джеймс.

– Нет. Я …– девушка запнулась и замолчала.

Джеймс молча смотрел на хрупкую фигурку в голубой пижаме. Нарцисса не поворачивалась к нему, упрямо продолжая смотреть в темное окно. Тогда Джеймс медленно подошел к ней и, осторожно взяв девушку за плечи, повернул её лицом к себе:

– Что происходит? Неужели самая храбрая девушка школы боится? – неуклюже начал он и осекся, увидев несчастные глаза девушки.

– Просто смертельно, – честно призналась Нарцисса.

– Но чего? – Джеймс привлек её к себе и девушка, обняв его, спрятала лицо у него на груди.

– Будущего, – тихо шепнула Нарцисса. Сказано это было так тихо, что Джеймсу пришлось напрячь слух, чтобы услышать её. Потом она пояснила. – Раньше мое будущее было вполне понятным и почти определенным: сначала школа, потом замужество, если повезет то с моим избранником, если нет, то с мужчиной выбранным родителями. Так живут все из нашего круга. А сейчас? Я осталась одна: без дома и без родителей. Что я буду делать дальше? – Нарцисса расплакалась и замолчала.

Джеймс гладил её по светлым волосам, ожидая пока она успокоится. И поймал себя на мысли, что вместо того, чтобы думать о том, как её успокоить, он думает о том, какие у неё мягкие волосы и как приятно они пахнут. В комнате воцарилось молчание, нарушаемое только тихими всхлипами девушки. Через некоторое время она вдруг замолчала и, подняв голову, посмотрела Джеймсу прямо в глаза.

– О чем ты думаешь? – неожиданно спросила она.

– О том, какая ты красивая, даже когда плачешь, – автоматически ответил Джеймс и спохватившись, добавил. – Извини, я не то говорю.

Он выглядел таким виноватым, что Нарцисса нервно хихикнула. Потом тут же вспомнила свое положение и стала серьезной.

– Давай вместе разберемся в твоих страхах, – решительно отбросив воспоминание о мягких губах Нарциссы, сказал Джеймс. – Во-первых, ты не одна в этом «жестком и злом мире»: есть Сириус, который любому «горло за тебя перегрызет». И, в этом я тоже уверен, Андромеда тоже не откажется от тебя. Родная сестра и кузен – это уже почти семья. Во-вторых, твои родители. Думаю, что через пару лет они простят тебя и ты сможешь общаться к ним. И последнее, просто представь себе, что ты этого не сделала, а сейчас находишься дома и через пару дней тебя ждет официальная помолвка с Малфоем.

Нарцисса, зачарованная его спокойным, властным голосом, покорно закрыла глаза и представила себя дома, в своей спальне. Сначала лицо её расслабилось и приняло умиротворяющее выражение, а потом напряглось и девушка в ужасе открыла глаза:

– Это кошмар! Дома так хорошо: мама и папа, я их так люблю! Но брак с Малфоем?.. Я точно не хочу этого. Но сегодня я хотела попрощаться с мамой и не смогла к ней даже подойти. Это последствие магического разрыва. Теперь даже если они меня и простят, мы все равно никогда не сможем обняться, а послезавтра я даже не смогу пересечь порог их дома. И теперь я в сомнениях, может лучше будет вернуться к родителям и выйти замуж за Малфоя? – она продолжала смотреть Джеймсу в глаза, словно ища там ответ.

Тот незаметно вздрогнул, но взгляда не отвел:

– Нарцисса, это твоя жизнь и твой выбор! Только ты сама можешь решить, что для тебя будет лучше. Я знаю, что это не то, что ты хочешь услышать, но другого совета я тебе не могу дать.

– А ты что выбрал бы?

– Я бы выбрал бы тридцать три года той жизни, в которой все решал бы сам, – твердо сказал Джеймс.

– Откуда ты знаешь? – вскрикнула Нарцисса.

– Папа рассказал мне о последствиях разрыва магической помолвки, – он порывисто прижал девушку к себе. – Это действительно страшно – знать точную дату своей смерти. Я понимаю, почему ты боишься. Я бы и сам боялся на твоем месте, – честно признался он.

– А ты смог бы отказаться от родителей ради любви? – спрашивая, Нарцисса не отрывала взгляда от Джеймса.

– Если бы любил по-настоящему, то да, – почти не раздумывая, ответил Джеймс и добавил. – Но если честно, то я искренне надеюсь, что этого никогда не произойдет.

– Из-за Лили смог бы? – тихо спросила Нарцисса.

– Я больше не люблю её, мне теперь нравится другая девушка. Очень нравится, – он мягко улыбнулся Нарциссе и у неё тут же сладко заныло сердце. – Это ты, – признался он. – Но на твой выбор это не должно влиять.

– Почему? – удивилась она.

– Потому что ты сейчас выбираешь между ранней смертью и мной. И мы оба это понимаем. А я даже не могу предоставить тебе никаких гарантий того, что мы будем жить долго и счастливо. Могу только пообещать тебе – быть с тобой всегда честным и никогда не предавать. Это единственное, что я могу твердо гарантировать.

Джеймс замолчал, а потом наклонился к её губам и поцеловал. Оказалось, что именно об этом он мечтал последний месяц. Её губы мягкие и зовущие, словно зачаровали его, Джеймсу совершенно не хотелось отрываться от них и только полустон-полувздох, сорвавшийся с губ девушки, немного отрезвил его. Он оторвался от её губ и, глядя прямо в глаза Нарциссы, извинился:

– Прости, я не хотел на тебя «давить».

– Ты и не «давишь», – улыбнулась девушка. – Я даже рада, что ты это сделал. Но мои родители? Как я буду жить без них?

– Почему бы тебе не спросить у той, которая живет без них уже давно? Заодно увидишь, как живется, если выбираешь мужа сама, без родителей.

– Андромеда? – выдохнула Нарцисса.

– Да. Ты ведь не разу не была у неё после замужества? А Сириус знает, где она живет и легко доставит тебя туда. Ты же умеешь аппарировать?

– А ты?

– А я буду ждать твоего решения, – он поцеловал её в завиток волос на виске. – Ты же ждала меня, – потом легко повернул девушку к двери и мягко подтолкнул. – Иди.

– Сириус наверно спит еще?

– Разбудишь, уже почти утро. Выспится позже…

– А теперь покажи нам свой «коронный номер»? – весело смеясь, попросил Тед.

Маленькая Нимфадора вскарабкалась на свой стул и, встав на нем, приняла горделивую позу. Черты её лица начали меняться прямо на глазах, и Нарцисса только через минуту сообразила, что перед ней стоит маленькая копия Андромеды. Это было так необычно и забавно, но когда Нимфадора нахмурилась, то Нарциссе показалось, что это настоящая Беллатриса стоит посреди кухни на стуле.

Она захлопала в ладоши и перевела взгляд на сестру. Та тоже хлопала в ладони, улыбаясь дочери. Глаза её светились теплотой и любовью. Нарциссе вдруг стало так светло и спокойно. Этот маленький дом, наполненный счастьем и любовью, почти успокоил её. Муж Андромеды, Тед Тонкс, был мужчиной очень высоким и крупным, он напомнил Нарциссе медведя-гризли с картинок, такой же большой, только добродушный, рядом с ним сестра смотрелась хрупкой девочкой. Сейчас он тоже хлопал и смеялся. По их поведению Нарцисса поняла, что это привычное развлечение для семьи, никогда не надоедающее им.

Нарцисса с Сириусом прибыли к сестре рано утром, но та приняла их так, словно ждала давно и с нетерпением. Тед тоже был приветлив, не выказывая ни малейшего раздражения из-за того, что его разбудили рано утром в выходной день. А маленькая Нимфадора уже через полчаса стала считать Нарциссу своей любимой тетей, непринужденно рассказывая ей свои детские секреты. Дом сестры был маленьким: две небольшие спальни на втором этаже и гостиная с кухней-столовой на первом. Нарциссе предложили устроиться в спальне девочки, а Сириусу досталась гостиная. Но оба отказались пойти отдохнуть, Нарцисса хоть и не спала всю ночь, была слишком возбуждена, чтобы спокойно спать. Ей не хотелось разлучаться с приветливой троицей, неожиданно для себя она осознала, что почти не знает собственную сестру. Когда Андромеда ушла из дома, она еще только пошла в школу, а до этого они встречались с сестрой только на её каникулах. Беллатрису Нарцисса знала куда лучше и, нехотя признаваясь в этом даже самой себе, больше любила. И сейчас, глядя на маленькую копию любимой сестры, Нарцисса впервые подумала о том, что скажет Беллатриса, когда узнает о её поступке. Хотя долго ей гадать не пришлось, дружный смех неожиданно прекратился, и все уставились куда-то за её спину.

– Что же ты даже дверь не закрываешь, Меди? – ехидно поинтересовался до боли знакомый голос где-то позади Нарциссы.

– Вообще-то, в нашем районе можно не закрывать двери. Воров, знаешь ли, нет, – ответила Андромеда.

Нарцисса повернулась и увидела Беллатрису. Она не успела ничего ей сказать, как Нимфадора, спрыгнув со своего стула, опрометью бросилась к новой гостье.

– Ты ведь тоже моя новая тетя? – восторженно глядя на красивую женщину, очень сильно похожую на её мать, спросила девочка.

– Это вряд ли, ты… – немного жестко начала та и осеклась под грозным взглядом сестер и брата. – Я пришла к тебе, Нарцисса. Нам надо поговорить и очень серьезно.

– Может, ты сначала поздороваешься? – мягко спросила Андромеда. – Ты все же в мой дом пришла. Со мной, с моим мужем…

Беллатриса хотела ответить сестре резкостью, но промолчала, потом, глядя на Теда, с обманчивой приветливостью сказала:

– Здравствуй, Тед. После школы ты сильно растолстел. Возьми себя в руки и похудей, Меди никогда не любила толстяков.

– Здравствуй, Беллатриса, – голос Теда похолодел, когда он здоровался со своей бывшей сокурсницей. Они с Беллатрисой были ровесниками и учились на одном курсе в Хогвартсе. Нарцисса перевела взгляд с сестры на её мужа, не к месту подумав, когда и где они сблизились. «Надо будет спросить потом у Андромеды», – подумала она.

– Здравствуй, Андромеда. Агитируешь Нарси на такую же убогую жизнь, как и у тебя?

Андромеда беззлобно улыбнулась словам сестры и перевела взгляд на мужа. Тед встал и, подхватив дочь на руки, предложил ей:

– Пойдем на улицу, в снежки поиграем?

– Да, – охотно согласилась та. – А мы все пойдем?

– Я с вами пойду, – Сириус встал и пошел к выходу. На прибывшую сестру он даже не взглянул.

– Ты хорошо его выдрессировала, – не удержалась от ехидства Беллатриса, когда за ними закрылась дверь.

– Это мой муж. И если ты еще раз оскорбишь его, то больше никогда не переступишь порог нашего дома, – резко бросила Андромеда в ответ.

– Я сюда не ради тебя или него пришла, и мы обе это знаем. Мы можем поговорить наедине, Нарцисса? – голос Беллатрисы звучал ровно и спокойно, но Нарцисса и Андромеда, зная сестру, понимали, что она все же волнуется.

– В гостиной, – подсказала Андромеда Нарциссе, а сама взяла волшебную палочку и занялась посудой.

Нарцисса первой пошла через коридор в гостиную, она слышала шаги сестры за спиной.

– Что ты хотела, Беллатриса? – немного резко начала она.

– Почему ты на меня сердишься? – прямо спросила та. – Из-за них? – презрительно кивнув на дверь гостиной, спросила она.

– Не только из-за них. Думаю, ты и сама понимаешь почему. Это ведь ты обо мне «позаботилась»? – прямо спросила Нарцисса, пристально глядя на сестру.

====== Глава 35 ======

Данная глава была написана довольно давно, она полностью посвящена Питеру. У меня были большие сомнения стоит ли вообще выкладывать это, но поскольку Питер и его судьба неотъемлемо связаны с мародерами, то я все же включила её в фанфик.

Надеюсь, это не вызовет отторжения от фика многих моих читателей (намек на то, что не всем понравилось история детства Сириуса). Но я все же рискну.

Пожалуйста, черкните мне ваше мнение об этой главе.

Питер спустился к праздничному завтраку довольно рано. Когда друзья уезжали, он думал, что будет спать до обеда, наслаждаясь полной тишиной спальни и своим одиночеством. Но это довольно быстро ему надоело. И сегодня он почти с радостью спустился к завтраку. Что происходит у Поттеров он не знал, ни Джеймс, ни Сириус не были любителями писать письма, так что Питеру оставалось только дожидаться их возвращения, чтобы узнать, что происходит с Нарциссой. Впрочем, отсутствие новостей о ней его совершенно не беспокоило, он плохо знал Нарциссу, и если и сопереживал ей, то только как сестре Сириуса. И как потенциальной девушке Джеймса.

Как только Питер принял решение остаться в школе на праздники, ему сразу стало легко на душе. Нет, безусловно, он был бы рад увидеть мать, но на отца, да и на братьев ему было откровенно наплевать. От них он с детства не видел ничего, кроме насмешек и подзатыльников. На свою беду, он был среди братьев самым маленьким по росту и силе, и те с удовольствием этим пользовались, шпыняя его. Все они пошли в отца и жили по принципу «сила есть, ума не надо!» Правда после того, как он оказался волшебником и один раз даже непроизвольно заколдовал одного из них, они стали гораздо уважительней относиться к нему и опасались бить его, но от словесных издевательств это его все равно не уберегало. Конечно, ему уже исполнилось семнадцать, и он с легкостью мог наказать любого из них, но тогда они бы пожаловались отцу, а тот отыгрался бы на матери. Питер искренне не понимал, почему та так терпеливо сносит побои мужа-маггла. Один взмах палочки и муж ей бы покорно тапочки в зубах носил, вместо этого она молча терпела. И при этом продолжала верить в то, что её муж не мог так поступить с одним из её сыновей. Вспомнив давнюю историю, Питер помрачнел и, садясь за общий стол в Большом зале, даже не улыбнулся остальным, буркнул лишь: «С рождеством!»

– Тебя тоже! – улыбнувшись, ответила девушка, сидевшая справа от него. – Ты ведь Питер? А меня зовут Хейли, Хейли Джонсон. Я подруга Анны.

– Я знаю, – нехотя ответил Питер. – Анна говорила мне про тебя.

Хейли смущенно зарделась, светлая, почти прозрачная кожа на лице покрылась красными пятнами и она выдавила из себя:

– Ты о том, что она хотела нас познакомить? Честно, я её об этом не просила, она сама предложила.

Девушка так смущенно оправдывалась, что Питер невольно хмыкнул:

– Да ладно тебе, все нормально. Тебе кстати, понравился Римус?

– Он же твой друг? – Хейли смущенно теребила в руках кусочек хлеба.

– Да, но если ты скажешь мне правду, я никому её не расскажу, – заверил её Питер. Эта полудевушка-полуребенок начала забавлять его.

Хейли вскинула испуганные глаза на него и Питер невольно обратил внимания на их цвет, светло-зеленые и очень большие. Казалось, что девушка когда-то удивленно распахнула их, да так и осталась.

– Он… – она помялась, но все же продолжила, – он кажется мне опасным! При виде него у меня возникает ассоциация, что я вижу перед собой большую собаку или нет, скорей, волка, который сейчас спокоен, но в другое время может быть опасен.

Питер удивленно посмотрел ей прямо в глаза и Хейли, снова смутившись, прошептала:

– Извини, мне не надо было так говорить.

– А я? С кем я у тебя ассоциируюсь? – тихо спросил он.

Хейли, успокоившись от его невозмутимости, ответила:

– С кем-то маленьким и почти беззащитным, вроде домашнего зверька, который ласков лишь со своими хозяевами и равнодушен к остальным. Ты такой маленький и незаметн… – увидев его помрачневший взгляд, она окончательно смутилась и замолчала.

Некоторое время оба молчали, первой нарушила неловкое молчание Хейли:

– Извини, я не хотела тебя обидеть.

– Я не обиделся, просто необычные у тебя ассоциации со мной. А Анна с кем ассоциируется? – с любопытством спросил он.

– Это странно, но Анна – она как красивая змея, – и смущенно пояснила. – Лежит себе на солнышке, и главное её не задевать, но если заденешь, держись – мало не покажется!

– Мне что-то не верится, что Анна способна кого-то обидеть? – возразил Питер.

– Сама нет, но чтобы защитить своих друзей, она способна на многое. На 3 курсе меня очень сильно оскорбил один слизеринец, пока мы ждали преподавателя, все испуганно замолчали, а Анна, она его заколдовала летучемышиным сглазом. Потом её наказали, хотя я и пыталась доказать преподавателю, что она меня защищала. Кстати, это был Слизнорт, он сначала назначил ей наказание, а потом пригласил к себе в «Клуб слизней».

Питер усмехнулся:

– А слизеринца звали Абрахас Малфой?

Хейли согласно кивнула.

Питер уже закончил завтрак, когда Хейли робко спросила:

– А что ты будешь сегодня делать?

– Заниматься, наверно, – пожал плечами Питер.

– А! – вид у девушки был такой огорченный, что гриффиндорец чуть не фыркнул.

«Неужели она хочет, чтобы я пригласил её на свидание!» – мелькнуло в голове, и он спросил:

– А ты хочешь предложить что-то другое?

– Сегодня рождество и на улице такая погода отличная, может быть, погуляем? – нерешительно предложила девушка и снова зарделась.

Питер уже хотел отказаться, но, вспомнив пустую спальню, и что до конца каникул еще больше недели, согласно кивнул:

– Давай, только после обеда.

– Я буду ждать тебя здесь, а потом сразу пойдем, – лицо девушки осветилось такой радостью, словно Питер подарил ей какой-то необычный подарок.

Через 6 часов.

… А потом кусок торта у неё в руках раз и превратился в жабу! Представляешь впечатление, а визгу сколько было! Наверно, в Лондоне было слышно, – Хейли заливисто расхохоталась, Питер охотно вторил ей.

– А потом что было?

– Потом было уже скучно: появились какие-то люди в темных мантиях. Из отдела министерства по улаживанию таких проблем. Маме объяснили, что я волшебница, память почти у всех стерли… И у этой Милдред тоже! Представляешь, она такая противная, что я до сих пор терпеть не могу это имя. Меня строго-настрого предупредили, что я не должна больше колдовать.

– Сколько лет тебе было? – полюбопытствовал Питер.

– Десять, я потом еще почти год с этой Милдред в школе училась, – Хейли выразительно закатила глаза. – Ты не представляешь, как мне иногда хотелось снова её заколдовать!

– А что не заколдовала? По закону, если ты еще не ученик, тебя нельзя наказать за использование магии, тем более без палочки.

– Не получалось больше без палочки, – вздохнула Хейли. – Я вообще-то очень добрый человек и терпеливый, но она меня довела!

– А главное, ты очень скромная, – пошутил Питер.

Хейли смутилась, но, поняв по широкой улыбке Питера, что тот шутит, рассмеялась.

– Это ты так на меня действуешь, – бесхитростно пояснила она. – Обычно я с парнями слова выдавить не могу. А ты? Как ты узнал, что ты волшебник?

Казалось, Хейли задала простой вопрос, но Питера словно подменили, смеющийся парень мгновенно пропал, вместо него на девушку смотрел мрачный незнакомец.

– Что-то не так? – встревожено глядя на него, спрашивает Хейли.

Питер закрывает глаза и мысленно приказывает себе: «Возьми себя в руки! Это просто вопрос».

– Голова заболела, – он пытается улыбнуться девушке, но вместо улыбки получается только жалкая гримаса. – Извини, я, наверно, пойду к себе.

– Конечно, иди, – продолжая смотреть на него с тревогой, соглашается с ним Хейли.

Питер поворачивается и идет к школе. В голове мелькает мысль:

« Теперь она точно будет считать меня странным и больше никогда не подойдет ко мне».

И от этого ощущения ему становится еще хуже, никакие уверения в том, что ему не очень-то и нужна эта пуффендуйка, не помогают. Впервые какая-то девушка сама проявила к нему интерес. Он никогда не пользовался у девушек такой же бешеной популярностью как Джеймс или Сириус. И даже уважением и почтением Римуса. А был для всех просто Питером Петтигрю. Раньше это почти не напрягало парня, у него были друзья-мародеры и больше ничего не было нужно. Но сейчас, глядя на друзей, ведущих активную сексуальную жизнь, он начинал им завидовать. Хотя Римусу завидовать было незачем, у него по-прежнему не было девушки, но Питер-то понимал, что девушки у Лунатика нет потому, что он сам боится её завести. Боится причинить боль, поэтому и влюбился в недоступную Нарциссу. Питер читал где-то в маминых маггловских книжках по психологии, что есть такой комплекс у человека. Он выбирает себе почти недосягаемый объект и влюбляется в него, при этом не совершая никаких попыток завоевать данный объект, придумывая себе разные предлоги, чтобы оправдать собственное бездействие. Питер считал, что все это полностью подходит его другу и пытался объяснить это Римусу, но тот упорно не хотел этого признавать, рассердившись на доморощенного психолога и посоветовав ему заняться собственной жизнью. Питер не злился на Римуса, он и сам понимал, что все это подходит и к нему тоже, потрясение, которое он получил в детстве, оставило на нем свой след, даже когда ему начали сниться обычные подростковые сны про секс, то они перемежались с кошмарами, плавно переходя из одного в другое. К примеру, Питер оказывался во сне в постели с обнаженной красивой девушкой, вот он проводит по её красивой спине рукой, потом девушка и поворачивается и это оказывается его собственный отец, который с улыбкой тянет к нему руки. От таких кошмаров становилось еще хуже. Питер тщательно скрывал эту тайну от друзей, ему казалось, что узнай они, что произошло с ним в детстве, они станут его презирать или жалеть. И только Сириусу он рассказал в прошлом году. Тот, в то время, как раз серьезно поссорился с Анной и предложил Питеру напиться вместе. Пьянка закончилась откровенным рассказом Питера о своем детстве и о своих нынешних кошмарах. Утром он пытался найти в глазах Сириуса презрение или жалость, но тот вел себя как обычно и Питер успокоился, сделав вывод, что тот забыл его пьяную исповедь. После этого Питер поклялся себе, что больше никогда не будет напиваться настолько, чтобы потерять контроль над собой.

Вернувшись в свою спальню, Питер лег на кровать и неожиданно для самого себя заснул крепким сном, мгновенно провалившись в свои детские воспоминания.

« Пусть он не придет! Господи, пусть он не придет! Пожалуйста, я обещаю, что буду хорошо себя вести! ... Но нет, мольбы не помогают, дверь медленно открывается, привычного скрипа не слышно и я тут же вспоминаю, что сегодня папа смазал её, чтобы она не скрипела, как прошлой ночью. Я с головой накрываюсь одеялом и пытаюсь сделать вид, что меня нет. Но это не помогает. Звуки шагов раздаются совсем рядом с кроватью.

– А где мой мальчик? Кто утешит папу, пока мама лежит в больнице? – раньше, до вчерашней ночи, я думал, что папа меня любит, но сейчас я так больше не думаю. Мне страшно, я не хочу повторения вчерашнего кошмара. Шаги отца неумолимо приближаются, вот он останавливается возле кровати. И я чувствую, как он пытается стянуть я с меня одеяло. И как медленно одеяло сползает с меня. И я вижу его улыбку. Как я мог раньше считать эту улыбку любящей? Сейчас она кажется мне улыбкой гиены из книжки со сказками. Он протягивает руку уже ко мне и … под мой отчаянный вопль его впечатывает в противоположную от кровати стену. Я отчаянно ору, но в доме больше никого нет, младших братьев отец отправил к бабушке, как только мама попала в больницу. Отец лежит неподвижно, я почти надеюсь, что он мертв, но нет. Вот он, застонав, открывает глаза:

– Щенок, ты мне за это ответишь, – угрожающе говорит он и начинает приподниматься с пола. И я снова отчаянно ору: «Исчезни! Испарись!!!» И тут происходит чудо – он исчезает у меня на глазах. Я не верю своим глазам, но его больше нет в комнате. Я плачу от страха и залезаю под кровать. Забиваюсь в самый угол, мне отчаянно хочется стать маленьким, вроде крысы Джонни Барбса, и спрятаться в какую-нибудь норку. Только бы он никогда не смог добраться до меня. И тут в комнате появляются какие-то люди, прямо из воздуха. Я почти прекращаю дышать, только бы они не догадались, где я. Но это не помогает, один из них что-то шепчет и уверенно говорит остальным, что здесь есть кто-то. Меня отчаянно орущего вытаскивают из-под кровати и дальше я проваливаюсь во тьму, теряя сознание от ужаса.

Очнувшись, я чувствую, что лежу на чем-то мягком. Осторожно приоткрываю глаза и вижу в комнате маму и какого-то мужчину. И они ссорятся:

– Всегда знал, что ты дура! Но что до такой степени еще и наивна! – это мужской голос, я тут же снова испуганно закрываю глаза, пусть думают, что я еще сплю.

– Ничего он ему не сделал! Мальчик просто испугался, – упрямо твердит мама. – Грегори не мог так поступить, он нормальный мужчина.

– Нормальный мужчина? – ухмыляется мужчина. – Он извращенец, которого убить мало! Впрочем, я не буду сейчас ничего тебе говорить, потом сам разберусь с твоим муженьком. Я обязан защитить единственного племянника.

– Августус, у тебя еще два племянника, кроме Питера, – робко возражает мать.

– Тех, что ты родила от этого маггла, я никогда не признаю. Все в своего папочку-маггла, сквибы несчастные. У меня только один чистокровный племянник. Уж лучше бы ты родила незаконнорожденного ребенка, чем опозорила нашу семью, выйдя замуж за маггла.

– Я хотела, чтобы у Питера был отец и мне нравился Грегори, – лепечет мать. – Он хороший отец.

– Твой «хороший отец» сейчас там, куда его отправил «любящий сынок». Как ты думаешь: за что?

– Наверно магия Питера пробудилась неожиданно. Вот нечаянно и получилось.

– В министерстве зафиксировали две вспышки магической активности, и только со второй вспышки Питер превратил твоего мужа в портал и отправил в Африку. А первая была послабже, но что он сделал в министерстве не поняли, что-то вроде огромного удара.