Текст книги "Дети слепых (СИ)"
Автор книги: Scarlet Heath
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Еми кивнул и задумался. Кажется, эта мысль ему понравилась. Подумав ещё, он спросил:
– А что насчёт Кей? Она верит?
Юка растерялась. Этого вопроса она не ждала. Перед глазами тут же возникло усталое лицо Каны, желающей спокойной ночи в полумраке комнаты. Усталое, печальное, насторожённое. За долгие годы её приучили верить в справедливость и идеальность устройства мира. Приучили верить, что всё, что с ней произошло – воля Судьбы, точнее, воля Стены, существующая как аксиома, которую нельзя изменить.
Еми прищурился – его насторожила реакция Юки.
– Не верит, да? – прошептал он.
Юка кивнула.
– Ей многое пришлось вынести. После того, как ты ушёл. Ей пришлось смириться, что ничего изменить нельзя. Она почти научилась жить с этим.
Еми зажмурился, и руки его дрожали, а поджатые губы побелели. Юка подумала, что, наверное, ему очень больно, и ей сразу стало больно тоже.
– Если бы я только знал об этом раньше… – шептал он. – Если бы я только мог всё изменить! Я никогда не женился бы, я искал бы способ вернуться… Я бы… Я бы просто был другим. И она была бы другой. И всё было бы иначе.
Юка накрыла его ладонь своей.
– Тише… Не надо так, Еми.
– Да-да, я знаю! Не буду раскисать! – он вдруг улыбнулся, и Юка подумала, что чем-то Еми похож на неё. – Я буду бороться, чтобы снова увидеть Кей! Я не сдамся теперь ни за что! Мы вместе докажем ей, что всё возможно, правда? Мы поможем ей снова поверить!
А когда волна энтузиазма схлынула, Еми спросил с неизвестно откуда взявшейся робостью:
– А скажи, она красивая?
Юка прыснула:
– Ну, как тебе сказать… С тех пор как ты ушёл, она вся покрылась язвами и отрастила себе горб, а так вполне ничего…
У Еми вытянулось лицо, и Юка захохотала ещё громче:
– Конечно она красивая, идиот! Ты что, поверил?!
– Конечно, не поверил!
– Поверил! У тебя всё на лбу было написано!
– А вот и нет!
– Да!
Остаток вечера они пререкались и смеялись. Серьёзный разговор как будто был забыт. И в какой-то момент Юка ощутила укол вины за свою весёлость. Она понимала умом, что радоваться собственно нечему – Йойки не помнит её, они не общаются, шансов вернуться домой всё меньше, неизвестно, как помочь Еми, а её Кана где-то далеко – одинока и несчастна.
Но почему-то Юка не думала сейчас обо всём этом. Она смеялась, и на сердце было легко. Боль уходила куда-то, истончалась, растворялась в этом домашнем тепле и уюте, в этой комнате, в этом свете ночника и тёплом пледе на коленях, в пустой тарелке с крошками печенья. И что бы там ни было, что бы ни случилось завтра, Юка думала, что пока рядом с ней Еми – ничего плохого не случится. Она справится со всем.
Ей было хорошо. Это было похоже на выздоровление после продолжительной болезни. Боль ушла.
И они смеялись.
*
Тио сидела на стуле, необычайно бледная и тонкая, прямая и хрупкая. Строгий тёмный костюм и тёмные волосы лишь подчёркивали белизну её кожи, а глаза казались совсем огромными и бархатно-синими.
– Не идёт, да? – спросила она.
Йойки покачал головой.
– Нет, очень хорошо. Этот костюм идёт тебе. Не хватает только одного…
– Чего? – испугалась Тио.
– Твоей улыбки, – прошептал Йойки, наклоняясь, чтобы поцеловать её в щёку.
Тио улыбнулась и вмиг преобразилась.
– Я так волнуюсь! – шепнула она. – Как подумаю о выставке, начинаю дрожать, и все мысли путаются…
– Я понимаю. Я тоже очень нервничал тогда. Но всё будет хорошо, не волнуйся. Я позабочусь о том, чтобы твоя первая выставка прошла безупречно.
– Спасибо тебе, Йойки… Спасибо за всё, что ты делаешь для меня. Не понимаю, чем я это заслужила.
– Я делаю это, потому что ты очень дорога мне. Ну и потому, конечно, что ты самая талантливая юная художница в мире!
Тио засмеялась смущённо, и лёгкий румянец украсил её щёки, а плечи расслабились.
Они поговорили ещё немного о деталях предстоящей выставки, о том, сколько ожидается народу и какие картины будут иметь наибольший успех, о торжественном слове Тио. А потом Тио снова сникла, Йойки почувствовал, как напряжена её спина и как крепко она сплела пальцы рук, лежащих на коленях.
– Ну, в чём дело? Тебя беспокоит что-то ещё? – спросил Йойки.
Тио вздохнула.
– Даже не знаю. Просто у меня какое-то странное предчувствие.
– Что значит «странное»?
– Не знаю. Странное, – Тио прикрыла глаза, словно пытаясь сосредоточиться на этом чувстве. – Мне кажется, что-то случится.
– Что-то плохое? – насторожился Йойки.
– Не знаю, – Тио покачала головой. – Знаю только, что это будет связано с… тобой.
Йойки усмехнулся, хотя ему почему-то стало не до смеха:
– Со мной?
– Да. Знаешь, недавно мне приснился странный сон. Шёл снег, и ты стоял у подножия какой-то высокой лестницы. Я кричала тебе, чтобы ты не поднимался, но ты только улыбнулся и помахал рукой. Я звала тебя, но не могла остановить – ты поднимался всё выше и выше, пока не…
– «Пока не» что?
– Не знаю… Я проснулась потом. Но у меня осталось очень странное ощущение. Как будто что-то случится.
– Не волнуйся, ничего не случится, – прошептал Йойки, хотя от рассказа Тио у него побежали по коже мурашки.
– Скажи, Йойки… Ты ведь никуда не исчезнешь? – умоляющие глаза Тио обратились на него.
– Конечно, нет! Куда же я исчезну? Не бойся, Ти, я буду здесь, – прошептал Йойки. В тот момент он был уверен в своих словах, но острое чувство дежа-вю вдруг пронзило его до боли в груди. Как будто Йойки уже говорил всё это. Но говорил не Тио, а кому-то другому.
Стало холодно.
А через какое-то время Тио сказала:
– На днях мне звонил Ким.
– Правда? – Йойки насторожился. – И что он сказал?
– Сказал, что придёт на выставку. Я спросила его, значит ли это, что он хочет помириться с тобой…
– И?
– Ким сказал, что это значит лишь то, что он хочет прийти на мою выставку и поздравить меня.
– Так я и думал, – усмехнулся Йойки. – Скажи, Тио, а как ты относишься к Киму?
Тио вопросительно посмотрела на Йойки, видимо, не совсем понимая, что он имеет в виду. Йойки всё ещё помнил обжигающий взгляд Кима, а его слова звучали у него в ушах. Йойки пытался представить себя на месте Кима – каково это скрывать столько времени свои чувства к кому-то? Каково это играть роль друга, хотя на самом деле тебе хочется чего-то большего, того, чего этот человек не может тебе дать?
И почему-то, задавая себе все эти вопросы, Йойки видел перед глазами не Кима, а Юку. Он не знал, почему.
Беззаботная с виду улыбка Юки была чем-то сродни той напускной весёлости Кима. Йойки вдруг ясно ощутил, что какое-то общее чувство роднило этих двоих. Что-то общее они скрывали, улыбаясь и смеясь.
И подумав так, Йойки понял, что подошёл на шаг ближе к разгадке всего, что мучило его последние годы. Он задумывался о том, что изменилось в его жизни за тот почти год, что он знал Юку. И понимал, что изменилось всё. Изменилось что-то в нём самом. Какие-то ответы на его вечные заветные вопросы стали почти осязаемо ближе, а какие-то отдалились настолько, что Йойки уже забыл, о чём спрашивал.
«Я не могу тебе сказать. Ты сам должен всё вспомнить», – говорила она.
А что будет, если я не вспомню? Что случится тогда?
И тут же к горлу подступало удушье, а руки становились холодными и липкими. И Йойки сразу начинал отчётливо слышать, как тикают часы в его кармане, словно отсчитывая отмеренный срок. Тик-так. Тик-так. Тик-так.
Когда Тио ушла в ванную переодеться, Йойки вышел на балкон и сжал в ладони холодный металл часов. Часы словно спрашивали: «На что ты тратишь своё время, Йойки? Где твоё место? Где ты должен быть?».
Но Йойки не знал, где его место. Этот вопрос всегда оставался без ответа. И только птицы знали. Они с криками хлопали крыльями и прорезали низкое грозовое небо.
*
Это был холодный ветреный день. Над Городом нависли тучи, и в сгущающихся сумерках небо казалось почти чёрным. Люди спешили по своим делам, кутаясь в шарфы, пряча руки в карманах пальто и не глядя друг другу в глаза.
Снег хрустел под ногами, как это всегда бывает в сильный мороз. Юка шла под руку с Еми и любовалась облачками пара от собственного дыхания.
– Ну и холодина сегодня, да? – бормотал Еми, ускоряя шаг. – Иногда мне даже не верится, что раньше я жил в таком месте, где можно бегать по улице в одних шортах и майке.
– Да, – тихо откликнулась Юка. – Иногда даже мне не верится.
Они спешили на Выставку Тио, и Юка вспоминала, как почти год назад пришла на Выставку Йойки и, увидев его в окружении близких людей, осознала всю ничтожность своих глупых наивных надежд. Вспоминала испытанную тогда боль и думала, как же всё успело измениться за это время. Ей больше не было больно. Она просто научилась с этим жить. Это было возможно, хотя ей и казалось раньше, что такая жизнь – лишь пустое существование. Но она жила, и даже бывала счастлива. Она начинала понимать свою Кану. Когда-то Кей тоже научилась жить заново. И научилась быть счастливой. Хотя бы иногда.
И Юка шла рядом с Еми, улыбалась и шутила:
– Ты только глянь, как на нас люди странно смотрят! Наверняка они думают, что это за извращенец подцепил такую молоденькую девчонку!
– Неправда! – возмущался Еми. – Я совсем не похож на извращенца! Да и выгляжу я не таким уж старым!
– Да неужели? А, по-моему, ты просто здоровенный бородатый мужик!
– Я не бородатый! Подумаешь, три дня не побрился!
И Юка хохотала. Ей нравилось подкалывать Еми и видеть его смущение. И она добавляла, как и всегда:
– Да не волнуйся. Они все наверняка думают: «Вот идёт девочка со своим старшим братом».
Выставочный Зал был уже полон народу. В гардеробе образовалась внушительная очередь, и, раздевшись, Юка первым делом принялась искать глазами Йойки или кого-нибудь из его друзей. Еми же сразу начал восхищаться работами Тио, но заметив встревоженное выражение лица Юки, умолк:
– Ой, прости. Кажется, мне лучше заткнуться. Тебе, наверное, неприятно слушать мои восторженные речи в адрес этой девушки.
– Ну, почему же? Вовсе нет. Тио – талантливая художница, и с этим не поспоришь.
– Но тебя ведь это огорчает?
Юка подумала секунду и ответила:
– Нет. Уже нет. Я уже смогла это пережить.
Еми только вздохнул и положил руку ей на плечо. И Юка была благодарная ему в тот момент. Тяжесть его тёплой руки внушала спокойствие и уверенность.
И тут, наконец, они заметили саму хозяйку выставки. Она стояла рядом с Йойки и Клаусом и смущённо чему-то улыбалась. Юка тоже невольно улыбнулась – она никогда ещё не видела Тио такой счастливой и почувствовала, что рада за неё. Клаус заметил их первым и помахал им рукой, приглашая.
А потом были шумные приветствия, радостный смех и поздравления, обмен впечатлениями и шутки. Юка подумала, что раньше ей представлялось нереальным влиться в их компанию и не чувствовать себя чужой. А сейчас она с лёгкостью болтала с Тио и Клаусом, не сравнивая себя с ними до боли. Она научилось пользоваться сотовым телефоном и разобралась в устройстве фотоаппарата, а сейчас уже осваивала ноутбук Еми. Она вживалась в этот мир, отчаянно боролась за то, чтобы мир принял её, боролась за то, чтобы стоять вот так сейчас рядом с Йойки.
Они не виделись больше месяца и лишь раз говорили по телефону, а сейчас болтали, как ни в чём не бывало. Как будто и не было того разговора на кухне и телефонного звонка в День рождения Йойки, звонка, полного горечи и тревоги, но вместе с тем радостного до слёз.
Юка знала, что после Выставки всё продолжится, как и было. Снова череда бесконечных дней, и неизвестно, когда они увидятся снова, и когда она услышит его голос. Их уговор – держаться на расстоянии по-прежнему оставался в силе. И ни у кого не хватало смелости признаться себе в чём-то и нарушить его.
В какой-то момент Юка вдруг заметила в толпе Кима. Он держался поодаль и не подходил к ним. Юка вспомнила, что они с Йойки до сих пор не разговаривают, и, шепнув, что отлучится на минутку, скользнула в толпу.
– Привет, Ким, – поздоровалась Юка, подойдя к нему.
Она боялась, что Ким и на неё тоже сердится, но он окинул её совершенно беззлобным взглядом:
– Привет, Юка. Давно не виделись. Признаться, я уже соскучился по твоим затеям.
– Нам нужно поговорить.
– Если это о Йойки, не стоит даже утруждаться. Я и слушать ничего о нём не буду.
Но Юка уже схватила его под руку и потянула за собой, не дав опомниться:
– Это больше обо мне, чем о Йойки. Просто выслушай, что я тебе скажу.
Они отделились от шумной толпы и остановились в узеньком коридорчике, ведущем в туалет.
– Так в чём дело? – прошептал слегка обалдевший Ким.
– Ты был прав в своих подозрениях, – выдохнула Юка, боясь, что передумает и не сможет сказать всего, что собиралась. – Но не относительно Йойки, а относительно меня.
Ким уставился на неё в полном недоумении.
– Это не у Йойки есть ко мне чувства, а у меня к нему.
– Не может быть! – ахнул Ким. – Никогда бы не подумал.
– Конечно, ведь я тщательно это скрываю. Ведь я не хочу ничего разрушать, понимаешь?
Ким кивнул и стал неожиданно серьёзен.
– Понимаю. И… давно это у тебя?
– Давненько, поверь. Можешь считать меня ненормальной, но я всё равно расскажу. На самом деле мы с Йойки уже встречались. Считай, что это было чем-то вроде прошлой жизни. Когда-то мы знали друг друга. Знали очень хорошо. Но случилось так, что Йойки забыл об этом. А я помню. Помню ту нашу прошлую жизнь, но ничего не могу сделать, чтобы Йойки тоже вспомнил. И я не хочу разрушать его новую жизнь. Поэтому ты был несправедлив к Йойки, Ким. Он любит Тио и никогда не обманет её. Я знаю Йойки очень хорошо, лучше, чем кто бы то ни было. И я могу сказать, что на обман Йойки не способен. Это я во всём виновата. Но я больше не буду мешать. Поэтому, пожалуйста, помирись с Йойки.
– Так я и думал! Я так и знал! – воскликнул Ким. – Я знал, что вы уже встречались! Только подозревал, что Йойки зачем-то это от меня скрывает. Но теперь я понимаю, в чём дело. Спасибо, что всё рассказала мне, Юка. Кажется, я совершил ошибку.
– Да не за что. Ты можешь исправить эту ошибку, ещё не поздно, – улыбнулась Юка.
Ким смотрел на неё пристально, и что-то новое угадывалось в его взгляде. Что-то, чего раньше не было. Юка подумала, что это уважение.
– Знаешь, я хорошо понимаю, что ты чувствуешь, – сказал он. – И в ответ на твою откровенность признаюсь тоже, что я давно влюблён в Тио и тоже скрываю свои чувства.
– Да что ты! – изумилась Юка. – Никогда бы не подумала!
– Да, ведь я тоже умело это скрываю!
И оба они рассмеялись.
– Выходит, мы с тобой друзья по несчастью, – заключила Юка.
– Выходит, что так, – улыбнулся Ким.
– Я рада, что мы лучше узнали друг друга. Теперь я чувствую себя не такой одинокой в своей проблеме.
– Я тоже.
– Ладно, – Юка подмигнула ему. – Пойдём к остальным! Уверена, они будут очень рады увидеть тебя. И Йойки в том числе.
Но надолго задержаться в компании друзей им не удалось – пришло время вступительной речи Тио. Юка видела, как дрожали её тонкие руки, когда она поднималась на мини-сцену, и успела шепнуть Тио искреннее пожелание удачи.
Юка огляделась – Ким исчез где-то в толпе, зато рядом неожиданно оказался Йойки. Юка улыбнулась – то ли ему, то ли собственным мыслям.
Зал затих, и Тио несмело заговорила. Несколько раз она запнулась и забыла, что собиралась сказать, но встретив поддержку в глазах стоящих в толпе друзей, заговорила уверенней.
– Она молодец, – прошептала Юка.
– Да, – с улыбкой отозвался Йойки. – Она это заслужила. Сегодня поистине её день.
– Вы оба это заслужили, – прошептала Юка совсем тихо, но Йойки всё равно услышал и понял это не в том смысле, который вкладывала в эти слова Юка.
– Нет, я до сих пор думаю, что моя выставка была ошибкой. Глядя сейчас на работы Тио, я понимаю, что мне никогда не достигнуть таких высот. У меня нет того таланта, есть просто способности.
– А я так не думаю. У тебя есть талант, Йойки. И всегда был.
– Не знаю. Мне почему-то кажется, что с каждым годом я рисую всё хуже и хуже. Признайся, тебе ведь тоже мои старые рисунки нравятся больше? Пусть в них было меньше мастерства, но в них было что-то, чего нет сейчас.
– Может, в них было больше души?
– Что? – Йойки даже оторвался от Тио и посмотрел на Юку.
– Ты ведь и сам это знаешь, – сказала она. – Сам видишь. В твоих старых картинах было больше света. И больше свободы.
Глаза Йойки широко распахнулись. Почему-то раньше эта мысль никогда не приходила ему в голову, но сейчас, когда Юка произнесла её, он понял, что как будто и сам всегда это знал.
– Но как мне это вернуть? – прошептал он.
Юка улыбнулась.
– Только ты можешь ответить на этот вопрос, Йойки. Ведь я тоже знаю далеко не всё. Есть вещи, которые ты должен решить для себя сам.
Больше они ничего не говорили друг другу – только слушали Тио. Она вскоре закончила свою речь, и зал взорвался аплодисментами. Раскрасневшаяся и счастливая Тио сошла со сцены, принимая поздравления. Она обнялась с друзьями и с Юкой в том числе. И Юка обняла её с улыбкой и подумала, что совсем не держит зла на эту девушку. Она подумала, что желает ей только счастья. Желает счастья им обоим. Ещё недавно такая мысль была для неё невозможна, невыносима, и сердце сжималось от боли, губы начинали дрожать, а руки искали поверхность Стены для удара. Сегодня всего этого не было.
Люди начинали расходиться по залам, рассматривая висящие на стенах картины и негромко переговариваясь. И Юка подумала, что сейчас самое время незаметно уйти. Ей было душно находиться в этой комнате, ей больше нечего было сказать. Она сделала всё, что могла. Попыток вернуть Йойки память было бесчисленное количество, и все они не принесли ничего хорошего – только боль им обоим.
И Юка подумала, что раз она ничего не может сделать так хорошо, как хотела бы, то единственное, что у неё ещё может получиться – это отпустить. Просто отпустить всё.
Она ещё раз оглянулась на смеющихся Тио и Йойки, на Клауса и Кима, который рассказывал что-то Еми. Сейчас она просто не могла быть с ними. Она хотела побыть одна.
И улыбнувшись людям, которых любила больше всего на свете, Юка затерялась в шумной толпе.
*
На улице Юку уже ждала Тихаро.
– Ну наконец-то! Я уже себе хвост и лапы отморозила, дожидаясь тебя, – проворчала гиуру, усаживаясь девушке на плечо.
– Разве ты ждала меня? – удивилась Юка и ласково провела кончиками пальцев по перьям птицы гиуру.
– Конечно. Я знала, что ты там долго не задержишься и выйдешь одна.
– И ты угадала. Прости, что заставила ждать.
– Надеюсь, теперь ты пойдёшь домой?
Юка подняла голову к небу. Чёрное как пустота, оно притягивало взгляд, восхищало и пугало одновременно.
– Кажется, сегодня будет снег, – заметила Юка.
– Ты не ответила на мой вопрос.
– Но я не знаю, – Юка вздохнула. – По правде говоря, мне хочется пройтись и подышать воздухом, – и она неспеша направилась вниз по улице.
– Погулять? В такой мороз? Ничего получше ты не могла придумать?
– О, Тихаро, прошу, не будь такой же занудой, как моя Кана.
– Мне просто кажется, что ты слишком расслабилась. Ты случайно не забыла, зачем пришла сюда?
– Может быть и забыла. Знаешь, Тихаро, я, кажется, сдаюсь.
– И как это понимать?
Юка улыбнулась. И ни одной морщинки не было на её лице. Ни тревог, ни сомнений. В тот момент Юка снова была двенадцатилетней девочкой.
– Просто я поняла кое-что. Нельзя заставить кого-то принадлежать тебе.
И в тот момент, когда она произнесла эти слова, с неба повалил тяжёлыми крупными хлопьями снег. Юка подставила под него ладонь и улыбнулась. Она выглядела в тот момент абсолютно счастливой. Да она и была такой.
– Хорошо, что ты это поняла, – сказала Тихаро. – Но ведь просто понять недостаточно.
– Да, конечно. Раньше я тоже знала это, но не осознавала, не могла прочувствовать. Знаешь, раньше мысль о том, что я не смогу быть рядом с Йойки, делала меня самой несчастной. И мне казалось, что я во что бы то ни стало должна этого добиться. И мне казалось, что это будет необходимо не только мне, но и Йойки. Мне казалось, что без меня ему будет плохо, и что я смогу сделать его счастливым. Всё это были неправильные мысли. Я также злилась на Тио за то, что она стала для Йойки тем, кем была когда-то я. Но сейчас всё это прошло. И когда я говорю, что желаю им счастья, я желаю его искренне. И мне уже не больно и не хочется плакать. Потому что я счастлива тоже. Знаешь, мне кажется, я прикладывала столько усилий совсем не к тому. И как всегда, всё оказалось намного проще, чем я думала, и в то же время, намного сложнее. В любом случае, мне кажется, что я наконец-то нашла то, что искала.
– И это главное. Однако ты должна знать, Юка, что это ещё не конец пути.
– Конечно. Мой путь ещё только начинается, я знаю. Вот только скажи мне, Тихаро, ты всегда будешь со мной?
– Да. Я буду сопровождать тебя в этом мире и в последующем.
– В «последующем»? Что это значит?
– Это значит, я буду сопровождать тебя после твоей смерти.
Юка поёжилась.
– Значит, правду про тебя говорят. Что ты проводник между миром живых и миром мёртвых?
– Далеко не всё, что обо мне говорят, правда. Но это – да.
– Что ж, это хорошо. Я рада, что даже после смерти не буду одинока! Но сейчас… Тихаро, ты не против, если я побуду немного одна? Ты можешь отправляться домой, форточка на кухне всегда открыта…
– Да, разумеется. Не задерживайся, Юка. На улице холодно, – и, взмахнув крыльями, Тихаро легко вспорхнула с её плеча.
Юка какое-то время смотрела ей вслед, пока птица не скрылась в тёмной пустоте неба, а потом неспеша отправилась по расчищенной от снега дорожке. Ноги сами несли её к замёрзшему озеру, где они тогда бегали вдвоём с Йойки и видели оленей. Это место притягивало её, потому что это было единственное место в этом холодном мире, где она снова могла почувствовать себя рядом с Йойки так, как будто ничего не изменилось.
Путь пешком занял довольно много времени, но Юка даже не заметила его – настолько глубоко она погрузилась в свои мысли. На её лице блуждала улыбка, а глаза сияли. Она казалась бесстрашной. Она казалась сильной. И что удивительно, она и ощущала себя сильной – впервые. Раньше Юка лишь краем уха воспринимала слова других о своей силе, ведь сама она себя такой не чувствовала. Но в этот холодный вечер Юка впервые ощутила странную, но необыкновенно приятную внутреннюю силу, согревающую грудь. Это был огонь, но не обжигающий, а мягкий и тёплый. Это было пламя, которое никогда не погаснет. И Юка знала, что пламя это – любовь к Йойки.
Она спустилась к озеру и остановилась на берегу, подумав, как здорово было бы снова увидеть оленей. Но уже стемнело, а олени, наверное, не выходят из леса так поздно. Но Юка всё равно не жалела, что пришла сюда – вечернее озеро было прекрасно.
Она подумала, что было бы здорово посидеть здесь немного. Она ясно вспомнила, как они сидели на этом самом месте вместе с Йойки, притаившись, чтобы не спугнуть оленей. Она как будто снова слышала звук затвора фотоаппарата Йойки, когда он делал свои снимки. Она вспомнила, как Йойки предостерегал её от долгого сидения на снегу, и улыбнулась. Йойки всегда был такой заботливый.
Ничего, Йойки, я только немножко посижу и пойду домой.
Юка опустилась на небольшое возвышение не берегу, мягко присыпанное снегом. Она вдруг почувствовала, что очень устала. Усталость навалилась так неожиданно, ведь ещё секунду назад Юка чувствовала себя самой сильной, а сейчас как будто не могла пошевелиться. И тогда Юка поняла – она не устала, просто замёрзла. Она чувствовала, как холод медленно обволакивает тело, а кожу на пальцах словно покалывают сотнями маленьких иголочек. Но потом и это прошло, и Юка чувствовала только… Нет, она ничего не чувствовала. Это было так странно. Раньше с Юкой не случалось ничего подобного, даже в тот день, когда она только очнулась на снегу в Городе. В тот первый день здесь она тоже очень замёрзла, но такого, как сейчас, не было.
«Наверное, Тихаро и Еми были правы, сегодня и правда очень холодный день», – сонно подумала девушка.
Ну ещё совсем немного. Немного посидеть здесь и идти домой…
Только почему так хочется спать?
Телом завладела приятная, но мертвенная слабость, холодная и тёмная. Мысли текли всё медленнее, словно тоже замерзали. Юке начало казаться, что она сидит здесь уже целую вечность.
Но ей было так хорошо, что она не хотела ничего менять.
«Ещё чуть-чуть», – подумала Юка, прикрывая глаза и ясно ощущая, как сердце замедляет свой бег.
Снег падал и опускался на её волосы и плечи, таял на ещё тёплых губах. Юка слабо улыбалась, погружаясь в забвение. Ей вдруг стало тепло – ей снилось, что она бежит по вересковому полю, а вдогонку ей несётся смех Йойки.
На Город опускалась ночь.
Пламя медленно угасало.
========== Глава 16. Перо из ультрамарина. Забытое. Открытые двери ==========
Йойки не помнил, в какой момент Выставка превратилась в кошмар. Помнил, как Еми спросил, не видел ли он Юку, и лицо его было встревоженным. Йойки сказал, что нет, не видел, и они начали вместе искать её. Потом Еми догадался позвонить ей на мобильный, но Юка не отвечала, и тогда Йойки тоже встревожился.
В воздухе словно висело что-то. Иначе он не мог описать свои чувства в тот момент. Что-то нависло над ними, и, обойдя в четвёртый раз все выставочные залы, Йойки уже не сомневался – с Юкой что-то случилось. Подобное предчувствие уже было у него однажды, в тот день, когда Тио не пришла на занятие в художественную школу. Но сейчас страх был какой-то другой.
Еми звонил на домашний номер в надежде, что Юка уже приехала домой, но никто не брал трубку.
Выставка закончилась – люди начали расходиться, и Йойки тоже выбежал на улицу. Его гнетущие предчувствия только усилила беспокойно кружащая над зданием Тихаро. Почему она одна? Почему Юки нет с ней?
Йойки знал, что птицы порой бывают умнее людей и обратился к Тихаро, спрашивая, не знает ли она, где Юка. Но птица только кружила в воздухе, хлопала крыльями и тревожно кричала. Судя по всему, она тоже понятия не имела, куда могла подеваться Юка.
Всё, что происходило дальше, слилось в его сознании в один сплошной поток бессвязных образов, картинок и сбивчивых криков. Он помнил, как мертвенно бледный Еми сновал туда-сюда и всё причитал, что не должен был оставлять её одну.
Йойки же решил, что истериками они ничего не решат, и, усевшись в углу опустевшего зала, приказал себе думать.
Куда она могла пойти? Куда?
Йойки зажмурился, и перед глазами снова замелькали образы, а потом всё словно вдруг остановилось, Йойки открыл глаза и произнёс:
– Озеро! Я знаю, куда она могла пойти! Это замёрзшее озеро!
Позднее Йойки не раз спрашивал себя, откуда эта мысль пришла к нему в голову. Это была больше, чем просто догадка, больше, чем предчувствие. Он просто знал, что Юка пошла на озеро. И в тот момент Йойки почти вплотную приблизился к главной загадке своей жизни, к ответу на главный вопрос.
«На некоторые вопросы можешь ответить только ты сам», – говорила Юка, и в тот момент Йойки понял, действительно понял, что это значит.
И он просто спросил и стал слушать. И он услышал ответ, и в тот же миг понял, что и так всегда его знал.
Юка действительно была на озере. В темноте было бы довольно сложно найти её, но Йойки сразу смог точно определить и то место на озере, где нужно её искать. Он просто знал, что Юка будет сидеть именно там, где сидели тогда они вдвоём и наблюдали за оленями.
И Юка была там. Маленькая сгорбившаяся фигурка, бледная холодная кожа, полуоткрытые губы, из которых не вырывались даже слабые облачка пара. Увидев её, Еми едва не рухнул в обморок – он был уверен, что Юка уже мертва.
Тио начала звонить в скорую, а Йойки схватил Юку за плечи и принялся трясти её безвольное тело, пытаясь добиться хоть каких-то признаков жизни. Голова Юки откинулась назад, открывая белизну тонкой фарфоровой шеи, и Йойки попытался нащупать дрожащими руками пульс. Пульс не прощупывался, и глаза Йойки застилала чёрная пелена.
Наконец, он догадался расстегнуть пальто девушки и проверить ладонью, бьётся ли сердце. В первые секунды он тоже ничего не чувствовал, но потом ясно ощутил под кожей руки слабые толчки.
– Она жива! – воскликнул Йойки чужим, надтреснутым от шока голосом. – Просто очень замёрзла!
Через пять минут приехала скорая помощь, и Юку забрали в больницу, взяв с собой только Еми, ведь он был единственным родственником.
Йойки помнил, как друзья что-то говорили ему, вроде того, что всё будет хорошо, но Йойки никого из них не слышал. Даже голос Тио долетал до него как будто из-под толщи воды.
Йойки знал одно – с ним что-то происходит.
С трудом соображая, Йойки выбежал на дорогу и поймал такси. Уже в машине он заметил, что Тио, Ким и Клаус поехали вместе с ним. А Йойки жалел лишь о том, что не знает номера Еми, чтобы позвонить и узнать, как там Юка.
Перед глазами всё плыло, голова раскалывалась, и Йойки казалось, что он то проваливается куда-то, то снова выныривает на поверхность. За окном такси мелькали знакомые улицы, вмиг ставшие чужими, мелькали огни чужих домов, мелькали мысли о том, что в этом месте он никогда и не чувствовал себя своим.
Голова словно наполнялась каким-то вязким туманом, сквозь который проступали образы, слова, события, казавшиеся смутно знакомыми и вместе с тем случившиеся как-будто с кем-то другим.
В больничном коридоре они встретились с Еми, цвет лица которого нисколько не изменился и был теперь под цвет окружающих белых стен.
– Как она? – выпалил Йойки сразу, как только увидел его.
Еми сделал шаг навстречу ребятам:
– Не очень хорошо. Врач сказал, что она получила сильное переохлаждение, потому что пробыла на улице слишком долго. Она замёрзла и потеряла сознание, и сейчас никак не приходит в себя…
– О нет… – Йойки стал искать глазами, куда бы сесть, и если бы рядом не нашлось кушетки, он опустился бы прямо на вычищенный мраморный пол. – Скажи, пожалуйста, скажи, что она поправится… Скажи, что с Юкой всё будет в порядке…
Еми только положил руку ему на плечо.
– Я бы сам этого очень хотел. Но сейчас мы всё равно ничего не можем сделать. Только ждать.
И они стали ждать. Время тянулось бесконечно долго, и казалось, что стрелка на висящих в больничном коридоре часах просто застыла на месте. Ким сходил к ближайшему автомату и купил всем кофе с сахаром, но Йойки не мог пить – к горлу моментально подкатывала тошнота. Нервная рука то и дело тянулась к карману и часам на серебряной цепочке. Йойки всё казалось, что они остановились, и в такие моменты его сердце тоже как будто переставало биться, но всякий раз Йойки убеждался, что часы по-прежнему тикают, и это внушало ему странное успокоение.
Наконец появился врач. Его лицо было озабоченно-серьёзным, а на лбу была печать вечных сосредоточенных морщин. Похоже, доктор уже привык сообщать плохие новости.
