Текст книги "Всего одно желание (СИ)"

Автор книги: Сан Тери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц)

– Я ощутила себя грязной. Такой грязной... – всхлипывая, поверяла Алиса, – Он ушёл... Ал, мне не в чем его винить. Я повела себя ужасно. Он пожалел меня. Представляешь, Алексис! – выкрикнула она истерично, – Артани меня пожалел. Позаботился о моей чести. Моей чести! Боже... где он был, когда меня в десять лет развратил собственный отчим? Где он был всё это время? Такие, как он... Мне никто не помог. Никто не спрашивал, что я чувствую, есть ли у меня вообще чувства. Он теперь презирает меня. Чёртов святоша! Ненавижу его. Лицемер. Ханжа. Он хотел меня, Ал. Но сбежал из моего дома, как будто за ним гнались демоны!

Алиса захохотала, а затем снова разрыдалась, вгоняя Сорру в ступор. Он никогда не видел свою подругу в подобном состоянии. Заставить Алису вспомнить прошлое. Поступок графа невероятно её уязвил. Чему удивляться... Артани – отрава, сладкий убийственный яд, и теперь подруга сполна узнала, насколько горек его вкус. А он ведь предупреждал, но Элис не верила, решила убедиться. Что ж, граф ди Валь здорово облегчил Сорре работу.

– Ненавижу его! – шептала Алиса, пачкая слезами камзол Сорры и слабо ударяя кулачками в его грудь, – Чёртов Валь! Надо было оставить его подыхать. Гад. Мерзавец! Негодяй! Никогда в жизни не чувствовала себя настолько униженной. Так больно...

– Ну, во всём плохом всегда есть хорошее. По крайней мере, теперь ты в моих рядах, – усмехнувшись, Алексис поправил волосы девушки, приводя их в порядок, и поцеловал светлую макушку, – В этом ублюдок Валь оказал мне услугу. Прости за жестокость, но ты наконец-то перестала его защищать. Алиса, я собираюсь раздавить его. Очень надеюсь, что теперь, когда ты лично убедилась, что этот навозник не стоит твоей опёки, ты позволишь мне сделать это.

– Что ты собираешься сделать? – всхлипнув в последний раз, спросила девушка.

– О... – Алексис недобро улыбнулся, – Поверь мне, девочка, у меня по этому поводу совершено немыслимый план. Наш ханжа ди Валь запомнит навсегда. Я опозорю его так, что он вовек не отмоется. До конца учёбы над ним станут потешаться все, кому не лень. Или он добровольно уйдёт из Академии.

– И этим избавит тебя от рабства, – с пониманием кивнула Алиса.

– Добровольный уход освобождает от всяческих обязательств! – победно изрёк Сорра, – Алиса, я заставлю эту тварь уйти и заплатить за твоё унижение. Ты даже не представляешь, как заставлю заплатить. Он ещё пожалеет, что отверг тебя…. «и меня» – мысленно добавил Сорра, но вслух не сказал.

– Иногда я тебя боюсь, Алиссин, – доверчиво прижавшись к сильному плечу и позволяя себя обнимать, прошептала девушка, – Ты можешь быть таким жестоким...

– Жестокость? – Алексис пренебрежительно фыркнул, – Скажи ещё, что оправдываешь ди Валя за то, как он с тобой обошёлся. Разве у шлюхи могут быть чувства? – ядовито передразнил он.

Алиса отшатнулась:

– Эрро...

Алексис смутился:

– Прости, малышка. Я очень зол, но, возможно, ты теперь понимаешь, почему он так бесит меня? Этот его взгляд... Всё его поведение, всё в нём... Словно такие как ты и я – никчёмная пыль под его ногами... Ромэ... – Алексис напрягся, и лицо его исказилось мучительной болезненной гримасой, – Они убили мою мать, – в голосе родился стон.

– Ромэ? – шепнула Алиса, поднимая голову и встречаясь с ним глазами, а затем взгляд её наполнился озарением, – Сигна ди Валя... ты прицепился к нему из-за герба? Ромейнская роза.

Алексис стремительно побледнел, внезапно осознавая мучительную правоту её догадки.

– Алисси, не в силах ничего изменить, ты обрушил ненависть на Ромейн и всё, что с ним связано. Тебе по-прежнему больно, так ведь? Неважно сколько лет прошло.

Во взгляде Алисы мелькнуло сострадательное понимание, вызвавшее у Алексиса желание инстинктивно закрыться ладонями.

– Ал, но разве не по-детски ненавидеть палку, которая тебя ударила, забыв о том, что поднял её конкретный человек. Роман – он ведь не виноват в случившемся.

– Не говори ерунды, – Алексис отстранился, сам не понимая, почему отводит глаза. Почему Алиса всегда так болезненно права? Прямолинейность – плохое качество для легкомысленной шлюхи. Может быть, именно поэтому они и были близки. Алиса единственная никогда не боялась сказать правду.

– Ерунда? По-твоему, прицепиться к Роману в тот день не было глупостью? Ты думал, дворянин позволит оскорблять себя безнаказанно, чтобы ты попросту мог слить злобу? Ты сам породил вашу ненависть, но вместо того, чтобы прекратить войну, заходишь всё дальше и дальше. Станет ли тебе легче? Ну, уничтожишь ты Романа, а дальше что? Ты поймёшь, что его нет, а ты по-прежнему воюешь с собственными призраками.

Лицо Сорры помертвело:

– Я вижу, тебе абсолютно не нужна моя поддержка – сообщил он ровно и убрал руки, отстраняясь, – Ты так прекрасно разбираешься в том, что истина, а что нет. Может тебе стоит вернуть ди Валя? Шлюха и святоша – вы созданы друг для друга.

Алиса вздрогнула, словно от пощёчины, и глаза её снова наполнились слезами.

– Почему ты такой злой? – беспомощно шепнула она.

– А ты? – огрызнулся Алексис и добавил, стремясь смягчить резкость своих слов, – Может ты права, Алиса. Я действительно воюю с призраками, но никому не дано судить людей. А такие, как ди Валь... Они всем своим видом, своим существованием... – кулак его сжался, – Презирают таких, как ты и я. Смеются втайне….

Костяшки пальцев Сорры почти побелели. Он ненавидел, и сходил с ума от ревности, всё выяснилось, решилось, а Алиса по-прежнему на стороне Артани. Она не может быть на его стороне. Никто не может быть на его стороне. Алексис понимал, что сходит с ума, но желал отгородить Романа от всех. Поставить барьер между ним и остальным миром, а самому остаться внутри наедине с добычей. Оставить за собой право упиваться собственной ненавистью в одиночку.

Отомстить Роману за всё, за собственную жизнь, причинить боль. И не хотел причинять боль. Он сам не понимал, что желает, осознавал безумство. Бежал от Артани по замкнутому кругу, неизменно возвращаясь обратно, и остро боялся признаться самому себе, что не может без Романа. Желает видеть, прикоснуться. Желает смять, разбить вдребезги, и не способен разбить – что-то останавливает в последний момент.

Хотел уничтожить... и не мог, но и отпустить оказался не в состоянии. Он жаждал остановиться, прекратить безумие, но равнодушие больно задевало, протыкало крючком; и он бился пойманной рыбкой. Что угодно, только не тошнотворное безразличие. Сорра был для Романа пустым местом. Нет, пустого места не будет. Сорра заполнит пустоту поражением Артани. Восторжествует над ним, и может тогда заноза в сердце успокоится?

– Он же такой чистенький, – прошипел Сорра, выплюнув желчью собственный яд. – Благородный Артани ди Валь из древнейшего рода. Наверняка он понятия не имеет о цене, которой расплатились предки, чтобы чистоплюй имел право носить подобную сигну. Одна из женщин рода отдала себя в жертву. Так говорит легенда. Ну, ты знаешь...

В голосе Алексиса внезапно проснулись сокрытые ранее эмоции: горечь, страсть и какая-то почти детская обида. Странные эмоции для подобного, почти безумного, разговора:

– Я разбирал архивы. Так вот, это правда. Они действительно пожертвовали женщиной ради спасения. Ты считаешь, такой, как он, достоин сочувствия или симпатии? Меня воротит от одного его высокомерного вида! От лицемерия! Корчит из себя святошу, а сам...

Губы его дрогнули, на мгновение сжимаясь непримиримой вызывающей линией:

– Замок Артани пал, но этот идиот не додумался просить протекции, собрать войска, нанести ответный удар. Видите ли, ему гордость не позволяет попросить, – Алексис почти закричал, – Он скорее подохнет с голоду, чем сделает то, что унизит его достоинство! Меня бесят такие, как он! Его земли захвачены, а он, вместо того, чтобы сражаться и заявить свои права, протирает штаны в Академии! Чистоплюй несчастный. Да я бы зубами грыз, случись со мной подобное.

– Но ты не грызёшь...

– Потому что у меня нет такого права! – с горечью отозвался юноша, – Кого я буду грызть, Алиса? Собственного отца?

– Я слышала от замка ди Валей остались лишь развалины, – пробормотала Алиса задумчиво, – Норманны разрушили его до основания и ушли.

– Это было землетрясение.

Алексис, успокоившись и даже слегка смутившись, хмыкнул, заметив, что Алиса тактично переводит тему на менее болезненную для него почву.

– Божья кара, если верить слухам. Своевременная кара, которая не оставила камня на камне. У ромейнцев очень избирательный бог, я бы сказал. Разрушив замок, он не тронул ничего вокруг.

– Может поэтому он ушёл? – задумчиво предположила Алиса, – Ему стало нечего защищать.

– Брось. Ромейн – не замок, а земли. Люди, нуждающиеся в защите. У него есть долг и сигна, обязательство клятвы. Артани струсил и сбежал, бросив всё. Он носит сигну, но имеет ли он на неё моральное право? Кичится титулом и боится потерять положение – единственное что у него осталось, потому что сам он из себя ничего не представляет.

– Ты так не думаешь, – спокойно возразила Алиса. Девушке было больно, но она умела анализировать ситуацию. – Знаешь, в чём вина Артани? Он действительно лучше нас, а мы не желаем признать. Попытались опустить до своего уровня, и оба получили заслуженную оплеуху. Она привела нас в чувства, а чувствовать больно.

– Не знаю как ты, а я не прощаю пощёчин, – медленно сказал Алексис.

– Давай, пробуй. Рвись в бой. Затрави зверя. – Алиса пожала плечами и взмахнула пальцами, легко отряхнув чужие объятия. – Внутри себя ты знаешь, что Артани победил, а он ведь даже не воевал с тобой, Сорра, – девушка, полуобернувшись, посмотрела Алиссину в глаза, – Ты первым развязал войну, сделал Артани своим врагом, и тебе достался достойный противник. Будем честны, – лицо её тронула сардоничная усмешка. – Ромейнская роза сумела поставить Итанию на колени.

– В твоём лице?

– В моём лице граф не пожелал даже колен, – девушка изобразила полунасмешливый поклон головой. Поразительная самоирония Алисы не раз поражала Сорру. Алиса ди Бьорк умела посмеяться над окружающими, и с тем же успехом могла посмеяться над собой – качество, которого порой не хватало Сорре.

– Не знаю, что ты там себе навыдумывала, но я найду, чем ответить, – Сорра упрямо поджал губы, вздёрнув подбородок, злясь, что глубоко уязвлённая Романом Алиса, по-прежнему продолжает оправдывать графа. Неужели он ей настолько небезразличен?

Нет, только не Алиса. Сорра бесился, продолжая себя накручивать, но понимал несостоятельность собственных обвинений. Такие, как Роман, не сбегают. Таких, как Артани ди Валь, невозможно сломить. Почему он сам сломался? Он, который считал себя выше, лучше и умнее. Неужели сдался? Сдался, безропотно принимая отмеренную участь, как однажды поступила его мать? Неужели он смирился и покорно готов принести себя в жертву? Вроде девы, чьей кровью была омыта фальшивая насквозь земля. Нет. Роман – трус! Трус и ублюдок.

Алексис усилием воли заставил себя ожесточиться, готовый твердить проклятия молитвами.

– Ромэ, – пробормотала Алиса словно в трансе, не замечая, что одним упоминанием ранит Алексиса сильнее. Куда сильнее, когда сердце и так словно одна болезненная, незаживающая язва? – Роман и ромэ. Поистине роза Ромейна. Ты замечал, сколь прекрасны эти цветы?

– И как ядовита их суть, о которую ты неосторожно укололась, – прошипел итаниец уязвлённо.

– Ты любил ромэ...

– Я любил свою мать! – резко отрезал Сорра, закрывая тему, и поднялся, почти оттолкнув девушку от себя.

– Ты желала получить ди Валя. У тебя был шанс. Неужели случившегося мало, чтобы понять: граф Артани ди Валь – просто шваль, не стоящая твоего внимания.

Алексис старательно накручивал себя. Ему хотелось крови. Сломать что-то и дать выход кипящему внутри напряжению. Почти животной ярости, эмоциям, не читаемым на бледном лице. Попадись Роман на пути, Сорра, не задумываясь, перерезал бы ублюдку горло. Такие, как он, не имеют право на существование.

Господи, верю ли я в это сам? Роман. Почему меня начинает колотить при одном звуке твоего проклятого имени?

– Алиса, пойми. Роман ничем не лучше прочих отвернувшихся от тебя в трудный момент. Он отверг тебя, сочтя шлюхой, но за вывеской шлюхи не разглядел сердца.

– Не в этом дело, – Алиса печально улыбнулась, словно видела что-то далёкое через грусть улыбки. Подступили слёзы, и она невольно всхлипнула, сдавшись спазму в горле.

Сердце Сорры наполнилось жалостью, и гневом в отношении Романа.

– Дело же не в отказе, – шепнул он, снова обнимая девушку, – Но в том, что он ранил твои чувства, полез в душу и причинил боль. Он насмеялся над тобой, Алиса. Проклятье... Как ты не понимаешь?! – взорвался и смолк, сам поражённый собственной вспышкой, – Я его ненавижу, а ты продолжаешь защищать... Странно, правда? – прошептал, хватая себя руками за волосы, и почти беспомощно посмотрел на Алису, – Я несу бред? – спросил жалко.

Бьорк поднялась и обняла его, торопливо притягивая к себе. Всё было как раз наоборот – именно Роман разглядел сердце под вывеской, именно он... От этого и было больно. Больно не оттого, что увидел, но от того, что отверг. Не любил, и не мог полюбить. Она проклята, обречена разбиваться, наступая на схожие грабли, но она не любила Артани – падение несложно было пережить. Немного слёз, пару дней плохого настроения, и Алиса снова превратиться в легкомысленную птичку, в отличие от Алексиса Сорры. Рана прекрасного итанийца была куда более глубока.

– Алиссин! – позвала Бьорк с состраданием. На лице девушки читалась целая смесь эмоций, – Алиссин, милый...

Она осторожно поцеловала судорожно сжатые побелевшие губы, заправляя упавшие на лоб льняные пряди. Коснулась носом бледной щеки, потёрлась нежно, безобидной детской лаской заставляя расслабиться напряжённые плечи, оттаять окаменевшие губы:

– Ди, пожалуйста, – шепнула надломлено, – Любимый, милый мой. Делай, что хочешь, милый. Всё, что хочешь. Только не становись таким. Хочешь ненавидеть цветы – будем ненавидеть их вместе. Мне невыносимо видеть твои страдания. Если станет легче – уничтожим Артани. Ты прав, малыш. Он не стоит внимания. Все они. Мы сильнее их, Ал. Выстоим, невзирая ни на что, и победим. Прошу тебя, милый. Иди ко мне. Я всегда буду рядом, что бы ни случилось. Я, Тара, Сидер и все остальные. Мы сумеем тебя защитить.

– Я запутался, Алиса, – простонал Алексис потерянно, позволив девушке обнимать и гладить себя, – Устал от всего. От этого вечного подвешенного состояния. Между небом и землёй. Казнить или помиловать!

Он засмеялся, но в сардоническом смехе не было веселья – сплошная горечь, окаменевшая соль. Однако парень быстро пришёл в себя и отстранился, не позволяя видеть себя слабым.

В конце концов, он – Алиссин ди Эрро – наследный принц Итании. Даже если все вокруг, включая собственного отца, пытаются его убить.

========== 10 ==========

Алиса не любила гостей. Она обожала светские вечеринки, шумные балы и развлечения, но «не в её доме, и не за её счёт». В своём уютном алькове Алиса предпочитала тишину, покой и некоторое постоянное количество любовников, не мешающих вести свободный образ жизни. Приятное дополнение к уютному гнёздышку, свитому для любовных приключений.

Но разве с принцем возможно спорить? Сегодня все временные и постоянные протеже были разогнаны по домам, а жилище целиком и полностью отдано во власть тираничного ди Эрро. Мучиться не пришлось. Алиссин, конечно, был эгоистом и сволочью, но привычки Алисы уважал. С компаниями не перебарщивал, предпочитая общество верных друзей из собственной свиты. Всего лишь трое, неизменные и постоянные: балагур маркиз Сидер ди Оран, серьёзный виконт Тарен ди Нуайль и жеманный красавчик Лис Браво. Можно и потерпеть в выходные.

Летний зной поджаривал подоконник, донося с улицы звонкие голоса, смех прохожих и громыхание по булыжникам бочек водовозов, орущих:

– Покупайте воду! Вода! Вода! Освежающая, как крыло голубки, господа! Кружка за грош. Чистая вода!

Распахнутые окна не спасали от духоты, лишь выпускали на волю звуки взрывного хохота. Друзья Алиссина развлекались, обмениваясь шуточками. Повод для юмора существовал веский: Сорра стенал за ширмой, с помощью Алисы затягивая талию в узкий корсет. Никто не мог узнать в элегантной среброволосой девушке надменного итанийца, и даже самый искушённый маг, за редким исключением, не догадался бы, в чём подвох.

Проведай Рогоза, какими заклятиями владеет ученик – схватился бы за голову. Трансфигурация и трансформация высшего уровня. Рогоза был не прав, упрекая Алексиса Сорру в отсутствии магических способностей. Магией итаниец владел в самом прямом смысле. Родовой амулет, висевший на шее, стоил состояние. С помощью «дара желаний» – магические побрякушки часто носят экстравагантные названия – Сорра мог принять любое обличье.

– Алиссин, ты чудовище! – осознав, что собирается учинить не в меру изобретательный приятель, Бьорк испытала лёгкий шок. В случае разоблачения выходки, шутника ждали жесточайшие последствия.

Соблюдая конспирацию, Сорра посвятил в план самых доверенных. Превратиться в девушку, заманить в гостиницу и заставить Романа потерять голову от похоти, или как получится, но попытку изнасилования, если Артани устоит перед искушением, девица разыграет для посторонних, как по нотам. До подобного могла додуматься не всякая извращённая фантазия. В планы Алексиса не входило ублажать ди Валя. Скорее наоборот. Позор будет велик. Гордый Артани будет сломлен и не сможет оправиться.

Ради мести стоило потерпеть тесное платье цвета серебристой мяты и бесчисленные невидимки в волосах. Об остальных неудобствах одежды и временного обличья Сорра и под пыткой бы не проговорился. Критично оценив себя в зеркале, Алексис возвестил, что если Роман устоит перед подобным совершенством, он или страдает половым бессилием, или полный кретин.

– А может, граф предпочитает мальчиков? – закатив подведённые очи, жеманно предположил Лис.

Компания раздухарилась новым приступом веселья.

– О, его предпочтениям не придётся жаловаться, – недобро заверил Сорра.

Лис отмолчался, сердито надув губку. Оделяя молодого человека дарами, природа не раз пожалела о напрасном расточительстве. Во всех отношениях и смыслах светловолосый прельстительный соловей Браво предпочитал мужчин, а к девушкам относился с нежной дружеской сентиментальностью, как некоторые, например, заводят котиков или собак.

В связи с дефицитом пороков в Анремии, Лис опустился до дешёвых интрижек. Однако не настолько отчаялся, чтобы без разбора тащить в койку всех смазливых зайчиков. В отличие от Алисы, он не избегал и не боялся сетей любви, а как мотылёк беспечно летел на пламя. Быстро сгорев и разочаровавшись, изведя партию носовых платков, Браво отряхивал крылышки и... устремлялся за новым идеалом.

«Смертельный танец чувств... нас страсть сжигает... закат окрасил кровью небеса...»

Стихи Лис писал паршиво, на уровне «Любовь – кровь – морковь – табуретка».

По Браво плакала сцена, но в отсутствие какого-либо таланта, от него она бы плакала гораздо больше. Отчаявшись воспитать не мальчика, но мужа, батюшка нанял для него лучших учителей фехтования. Лис извлёк пользу из уроков, соблазнив и развратив собственного учителя. Ангельский облик вводил в заблуждение, улавливая неопытные души в сети расчётливого, эгоистичного дьявола. А враги Браво быстро усваивали одну простую вещь – остриё шпаги.

У Лиса повод для дуэли умещался на кончике мушиной лапки. Любовники никогда не бросали Браво – боялись, поэтому он беззастенчиво бросал их. Восклицая о жестокости судьбы, терзаясь бессмысленными сожалениями, Браво сентиментально шмыгал в платочек, чтобы с лёгким сердцем нырнуть в новый омут неразделённой любви. Разделённая любовь Браво быстро наскучивала.

Принц ди Эрро – чёрствая натура – жестоко высмеивал терзания Лиса и держал на коротком поводке, грубо напоминая о том, что Браво должен благодарить небо за то, что лишился титула, а не жизни. Увлёкшись шестнадцатилетним сыном гостившего при дворе Итании посла, Лис едва не потерял голову в самом прямом значении.

Грандиозный скандал, сорванные переговоры. Страны почти разорвали торговые отношения. В общем, песенка соловья была спета. Отец отрёкся от него, а король лишил титула. Спасло вмешательство и заступничество ди Эрро. Лис никогда не забывал, кому обязан жизнью и избавлением от позора. Без тени сомнения он отправился в изгнание следом за Алиссином.

Дружба дворянина включала три вещи: рука, кошелёк и шпага. Лис готов был пожертвовать жизнью (не своей, разумеется), чтобы суметь расплатиться и вернуть долг. Что же касается плана Алиссина ди Эрро в отношении Артани, Браво не пришлось долго уговаривать. Он желал увидеть дерзкого графа поданным на блюдечке, и единственное, в чём не был уверен – в собственных аппетитах.

Браво обвиняли во множестве грехов, и он мог подписаться под доброй частью обвинений, но... ни одна душа не могла упрекнуть Лиса в том, что он был насильником. В этом Лис Браво был неповинен, и надеялся, что при встрече с создателем сумеет доказать сие как смягчающее обстоятельство распутной и грешной жизни. Принц ди Эрро лишил его индульгенции. Верные псы выполняют приказ и не тявкают лишнего. Лису Браво хотелось тявкнуть, но не хватило храбрости вякнуть, что со своим «диагнозом» принц мог бы справиться и сам, не прибегая к помощи посторонних.

Он разделил с постель с принцем, и жадное любопытство принца, множество вопросов, заданных не любовником, но препаратором, желающим понять: как обходиться с девственником, как не причинить боль, но доставить удовольствие – сказали больше, чем сказал принц. Лис, проглотив оскорбление, постарался обучить как следует, предложив ди Эрро попробовать на собственной шкуре, но принц послал его ко всем чертям.

Не требовалось много проницательности, чтобы понять: он действительно жаждет мужчину, конкретного человека, но отрицает упорно сам себя. Когда пелена упадёт с глаз, будет слишком поздно. Лис Браво не стал просвещать принца. С этим камнем на совести предстоит жить ему, а Лис переживёт.

– Мы славно развлечёмся, – продолжил принц, не догадываясь о чужих мыслях. – Когда поползут слухи, чести и репутации ди Валя придёт конец. Сидер, надеюсь на твоё красноречие, ты не должен жалеть его, сгущая краски.

– Не сомневайся, Алексис.

Придворный салютнул панталонами Алисы, отвесив сдержанный поклон, за что получил трёпку от Бьорк. Уклоняясь, он принялся бегать от неё по комнате, размахивая флагом, чтобы спрятавшись за ширмой, поймать и заключить в объятия. Алиса не возражала. Коротко стриженный Сидер ди Оран импонировал страстностью. Целуясь, она не упустила шанса отомстить, натянув панталоны паршивцу на голову. Сидер объявил, что это его корона и немедленно выполз на всеобщее обозрение поклоняться своей королеве.

– Главное – обставить всё правильно, – резонно обронил Тарен, морщась от взрывного гогота.

– Алиссин, не скупись на обстановку! – во всю мощь лёгких завопил маркиз, отбиваясь от подушки из лежачего положения. Дрыгая ногами и дыша языком, парень изобразил похотливого пса, с дурашливым визгом поймав летящую вазу, – Мы все хотим поучаствовать!

Умудряясь отвлекаться на всё разом, включая перепалку с Алисой, он не терял нить разговора и не имел понятия о масштабе картины. Переодевание – весело, а на выскочку-графа ди Оран плевать хотел с высокой колокольни. Любой негодяй, посмевший оскорбить Бьорк, должен сдохнуть и точка. Из всех девушек в свите Алиса единственная смогла поступить в Академию. Они все помнили жестокий бой. Через несколько дней Лис рассчитался с её обидчиком, спровоцировав на дуэль без магии.

Немного женственная внешность жеманного придворного многих вводила в заблуждение. Сидер обиделся. Браво его опередил. Тварь, поднявшая руку на Алису, не заслуживала снисхождения. Поездка в Гармаль изменила ди Орана, разделив мир на до и после. Наверное, схожие чувства испытывал каждый из них. Он не относился к Бьорк серьёзно, считал легкомысленной потаскушкой, но мужество и стоическое терпение, с которым фрейлина переносила все испытания, заставили Сидера пересмотреть отношение.

– О, не волнуйтесь, друзья мои, – взгляд очаровательной, ангельского вида блондинки с серыми глазами, покровительственно обозревающий весёлый погром, внезапно сделался похожим на ледяную иглу, а по губам скользнула жуткая змеиная усмешка, – Обещаю, вы сможете поучаствовать... лично.

Алексис рассмеялся мягким звонким смехом, и от этого смеха всем сделалось не по себе. Алиса, не без зависти поглядывая на получившуюся из приятеля девушку, втянула голову в плечи и поёжилась. От подлости принца она была не в восторге, но желание помочь Алексису и отомстить графу за унижение пересилило совесть и здравый смысл. Впрочем, совесть брала своё, выедая Алису всё сильнее и сильнее. Роман не заслуживал подобного обращения, но она находилась перед нелёгким выбором, и не могла сделать выбор в пользу графа. Никак. Предупредить? Алиса склонялась к мысли о предательстве, но не хватало духа. Сидер, отвлекая от мрачных дум, немедленно вручил цветочек.

– Ты уверен, что нам ничего не будет за эту шутку? Она довольно жестока. А если ди Валь проговорится?

Она предприняла последнюю попытку урезонить, но понимала, что с тем же успехом утопающий может хвататься за соломину. Алиссин принял облик девушки. Она собственными руками помогла ему собраться, уложила волосы, вручила некоторое количество необходимых мелочей. И при этом наивно надеялась умыть руки и остаться в стороне? Оставалось лишь надеяться, что шутка не зайдёт далеко. Друзья ограничатся небольшим унижением и припугнут Артани ди Валя. Алиссин уверял, что ей не о чем беспокоиться – ничего не выйдет за рамки недопустимого, но недобрый взгляд подсказывал, что повод для беспокойства существует. Огромный повод – размером с луну.

– Он покроет себя пожизненным позором. Нет, котёночек, – Алексис, а точнее изящная светловолосая девушка, снова злорадно рассмеялась, – Граф будет молчать, поверь мне. А если он откажется уйти из Академии, я сделаю из него такую подстилку, что твои похождения на его фоне покажутся детской забавой. Когда ди Валь решил встать на моём пути, он подписал себе смертный приговор.

Алису пробрал озноб – в присутствии ди Эрро он многих пробирал, но для неё холод становился сущим проклятием. Алиса хуже старухи – мёрзла в жаркий день.

– Ты убьёшь его, – сказала она и друзья, перестав смеяться, со страхом уставились на девушку – слишком серьёзно прозвучала фраза.

– Алиса, никто не собирается никого убивать! – медленно и веско процедил Алиссин, с беспокойством всматриваясь в бледное лицо.

Сидер торопливо завернул ди Бьорк в шарф, спрашивая – что с ласточкой творится? Ласточке было плохо, у неё болела голова. Она извинилась и дрожащей рукой провела по лицу, снимая невидимую паутину, потрясла головой, отгоняя невольное наваждение. Показалось, на краешке сознания послышалось отчётливое мяуканье...

– Мне нужно отдохнуть, – пробормотала Алиса. – А вы... идите... развлекайтесь. Желаю хорошо провести время. «И чтоб вы все провалились».

Алиса помассировала стреляющий висок и вручила принцу плащ, дав понять, что выпроваживает. Разыгравшаяся мигрень требовала тишины, а оживший ум – действий.

========== 11 ==========

Роман быстрым шагом возвращался в сторону Академии, привычно сокращая дорогу дворами. Вечерело. Граф торопился успеть до заката – после захода солнца на улицах становилось холодно. Нагретые за день камни моментально отдавали тепло, пик заморозков приходился на утро. Ворота Академии закрывались ровно в одиннадцать, не оставляя лишённым пристанища студиозам и шанса задержаться.

Каким образом Сорра умудрялся обходить правила, оставалось для Романа загадкой. Но факт оставался фактом – несносный итаниец уходил и приходил, когда хотел.

«Однажды я смогу победить его...» Самому бы верить. Артани с досадой втянул щёки. Вчера на тренировке Сорра выложился по полной, разделав графа «под орех». Наслаждение, с которым Алексис пинал напарника, заставило учителя прекратить поединок. Инструктор по рукопашному бою, Ир Дамис – суровый и неразговорчивый мужчина, отчитал Романа за нерадивость, отметив высокий уровень итанийца.

Сорре недолго пришлось ухмыляться. Ир Дамис не щадил самолюбия, и высказался жёстко. С подачи наставника выходило, что Сорра не лечит Романа добросовестно, потому что боится проиграть, но в результате проигрывают оба. Он много чего высказал, требуя серьёзного отношения. Артани был полностью реабилитирован, и ощутил себя отмщённым.

Сорре хватило наглости нахамить учителю, заметив, что в серьёзном бою Роман сдохнет раньше, чем поймёт от чего. Роману хватило глупости предложить проверить. Он мечтал увидеть активированный ширен и узнать степень опасности. Сорра прикрыл глаза, как делал нередко, собираясь с мыслями, и коротко кивнул, принимая вызов. Начистоту говоря, Роман не ожидал, что он согласится. Согласился ли? Роман чётко помнил, что стоял, и... улетел на несколько метров, врезаясь в стену. При этом итаниец не сдвинулся с места. Плетёная змея на его плечах внезапно ожила, приходя в движение. Роман пропустил момент, когда она клюнула. Никто не увидел.

Очнулся Артани быстро. Ублюдочно ухмыляющийся Сорра заботливо хлопал по щекам, приводя в чувство. В свете подколок итанийца Роман рвался повторить, но раздосадованный Ир Дамис выгнал Алексиса с тренировки, сообщив, что тот слишком самонадеян.

Большинство решило, что Сорра сжульничал, применив неизвестное заклятие. Сжульничал или нет – чужое превосходство глубоко удручало. Когда Сорра успевает учиться, тренироваться и неизменно оставлять Романа позади? Практикуется где-то за спиной? Или он настолько талантлив? И этот талант, сродни божественной искре, позволяет Алексису Сорре быть уродом и бездельником, наплевательски относиться к учёбе, но неизменно опережать Романа во всём.

В первый день их поединка они были почти на равных, но теперь маленькому графу приходилось нелегко. Вечерами, пользуясь отсутствием Сорры, он проводил часы в тренировочном зале и до изнеможения корпел над книгами, разучивая сложные формулы заклятий. Он похудел, осунулся, и на фоне цветущего здоровьем итанийца выглядел заморенной тенью. Смуглый загар сошёл с лица, придавая Роману болезненно-утомлённый вид. Сколько это будет продолжаться? Бесконечная гонка за насмешливым призраком итанийца... кажется, что ты уже поймал, почти касаешься пальцами – секунда, и поймаешь, но Алексис неуловимой тенью ускользал в последний момент и оказывался на бесконечность впереди.