Текст книги "Всего одно желание (СИ)"

Автор книги: Сан Тери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

Активация послужила срочным призывом для медиков. Когда в зал влетел припозднившийся директор, глазам предстала запоминающаяся картина. На полу, окружённый лекарями, сидел держащийся за голову окровавленный Ир Дамис, а Сорра – на другом краю, тоже в окружении целителей – буквально рыдая, вливал в Артани ди Валя останки животворящей магии. Итаниец матерился и рассказывал в красках, сколь зверским способом убъёт ублюдка, если ублюдок надумает умереть. Состояние Артани ди Валя и в самом деле оказалось критическим.

========== 24 ==========

– Артани, пляши, ублюдок, мы на втором курсе! – довольный Сорра влетел в больничное крыло и застыл, как вкопанный, застав Романа одевающимся.

«Что такое идиот, и как с ними бороться?» – ответ очевиден. Вчера для восстановления повреждений Артани пришлось срочно вызывать госпожу Дайю Ору. По счастливому стечению обстоятельств, целительница приехала в Академию накануне, с целью прочитать курс лекций, а могла и не успеть.

Глава храма целителей принадлежала к ордену «Четырёхлистника» и нередко уезжала из столицы. Филиалы ордена были раскиданы по разным городам и странам. Основную часть времени целительница проводила в разъездах, при этом успевала практиковать, выполнять заказы и раз в месяц посещала Академию в качестве преподавателя, выкраивая несколько дней на обучение.

Она числилась куратором медиков и не теряла надежды переманить Алексиса Сорру под своё крылышко, но итаниец оставался непреклонным. Стезя целителя Сорру не интересовала, хотя лекции госпожи Дайи Оры итаниец посещал с большим удовольствием. Жалеть не приходилось. Знания регулярно находили применение на практике, ибо Артани ди Валь представлялся ходячим бедствием. После экзаменов он общался с госпожой Дайей Орой по личным вопросам, но, к его огорчению, помочь Роману целительница не могла. Роман Артани её заинтересовал – редкий для науки случай, но ответ оказался неутешительным и в точности повторял слова директора.

Желая помочь Артани, Алексис многих успел замучить вопросами. Алексис и Роман враждовали, но итанийца бесило состояние напарника. Сорра переживал, и предпринял ряд мер, надеясь окольными путями добиться лечения. Однако болезнь Романа имела магическое происхождение – никто не брался. Исцеление невозможно. Со временем граф восстановится самостоятельно, можно лишь ждать.

Алексис перелопатил кучу литературы в поисках похожего случая, но болезнь действительно имела редкое свойство – он не продвинулся ни на шаг. По ночам, когда Артани спал, Алексис пытался настроиться на чужой источник и потихоньку подпитывал. Лечение приносило плоды, а возможно, итаниец заблуждался, но уж очень ему хотелось верить в результат. Когда их отношения с Романом войдут в фазу открытости, Сорра и слушать не станет – сгребёт любовника в  охапку, желает он или нет, и поедет с ним. Алексис найдёт способ вылечить болезнь графа, потому что продолжаться подобным образом дальше не может. Дайя Ора утешила рвение, заметив, что в случае Романа целителем станет время, граф восстановится, непременно.

Присутствие Дайи Оры в Академии спасло Роману жизнь. Артани невероятно повезло, а могло не повезти, и не сносить Дамису головы. Сильванир дан Рогоза не пожалел, отчитав в присутствии посторонних: «Совсем на войне помешался, доигрался до убийств!» Ир Дамис не оправдывался – понимал, что виноват и перешёл границы. Исхода боя он не предполагал – тот вышел из-под контроля, а потеря контроля над ситуацией в собственном тренировочном зале ставила под вопрос преподавательскую компетентность.

Гроза разыгралась нешуточная. Пока восстанавливали Сорру (итаниец не мог себе помочь, полностью потратив силы на Романа), пока Артани уносили в больничное крыло, Сильванир успел высказаться в красках, обещая, что если жизнь Романа Артани оборвётся, вместе с ней оборвётся пребывание Ир Дамиса в Академии. Директор его под суд отправит за самодеятельность, и не пожалеет заслуг. Скандал прогремит на всю Анремию – с именем Артани много связано, история получит широкую огласку.

Ора не подсластила пилюлю, посетовав, что Ир Дамису следует чаще практиковаться: он нанёс удар, пробив энергетический канал Артани, и никакая рана не могла послужить оправданием. Романа ди Валя едва откачали, и счастье – взгляд наставницы смягчился в направлении Сорры, скромно отиравшегося в сторонке – что под рукой был целитель-маг. Не окажи Алексис Сорра своевременную помощь, медики могли не успеть.

Ир Дамис краснел и мычал нечто крайне невразумительное. Оказывается, помимо лени студиозов и гнева директора существовала, по крайней мере, ещё одна причина, способная вывести сурового худощавого мужчину из равновесия: именовалась она госпожа Дайя Ора. Целительница, высказав, что считала нужным, занималась восстановлением пациента. Артани положили на хирургический стол в больничном крыле, а Сорра не пожелал оставить напарника, и очень надеялся, что его не выгонят. Памятуя, что именно итаниец оказал самую грамотную помощь, целительница позволила остаться и поучиться на практике.

Рассматривая миловидную шатенку с озорными искорками в глазах, Сорра понимал, что магичка использует дар. При всём желании женщине не больше тридцати лет – «самый сок». Немного задержавшись, молодцеватым кобельком придефилировал элегантный дан Рогоза, интересуясь успехами в лечении. Состояние Романа интересовало директора в последнюю очередь – он беззастенчиво флиртовал с целительницей, демонстративно не замечая скрипящего зубами Ир Дамиса. Директор ограничился одной выволочкой и больше не возвращался к теме, но Ир Дамис ревновал – воздух накалился.

Студиозы-медики, предоставив Романа заботам наставницы, поспешили удалиться и не мешать – присутствие начальства смущало. Рогоза грустно посетовал, что госпожа Дайя Ора – единственное украшение стен Академии – редко радует посещениями. Целитель, смеясь, заметила, что Сильва не меняется: раз начинает потоками лить елей, значит Академии опять что-то нужно от храма. Итаниец, занявший позицию у изголовья Артани, не переставал изумляться разносторонности актёрских амплуа Рогозы.

Госпожа Дайя Ора не разрешала шуметь в больничном крыле и мешать работе. Очаровательно улыбаясь, она повелительно выпроводила обоих кавалеров, пообещав навестить после того, как закончит заниматься пациентом. Непреклонный металл, прозвучавший в кокетливой просьбе, намекнул, что госпожа Дайя Ора умеет не только щебетать птичкой. Действовала женщина исключительно профессионально, и болтовня не мешала выполнять работу. За несколько минут целительница вывела Романа из критического состояния, а затем, выставив посторонних, занялась ранами всерьёз. Расход сил потребовался большой. Бледное лицо  покрылось бисеринками пота, но она не прерывалась, объясняя Алексису основы:

– В момент разрыва энергетических каналов жизненные потоки блокируются и человек умирает. Для соединения и восстановления повреждённых нитей требуется много энергии, а подключаться и источнику напрямую умеют не все. Алексис, вы сделали больше возможного, я поражена. Роман Артани ди Валь обязан вам жизнью...

Закончив лечить Романа, госпожа Дайя Ора вверила его заботам медиков, велев доделать остальное. Выкачать резерв на полное восстановление Артани целительница просто физически не могла. Помимо мелких повреждений, требовалось переодеть пациента, смыть засохшую кровь, обработать и выполнить множество других мелочей, для которых существуют помощники. Присутствие временно не требовалось, и целительница пригласила Алексиса на разговор, попросив проводить и составить компанию за чаем в комнате.

Итаниец подивился просьбе, однако отказать не посмел. Пока Алексис готовил чай (Дайя Ора не любила утруждать себя хозяйственными хлопотами), целительница, вытянув ноги в кресле, отдавала короткие распоряжения: где что взять и куда положить. Жестом пригласив принца присесть и не стесняться в угощении, госпожа Дайя Ора взяла чашку и, заправив за ухо каштановую прядку, посмотрела на принца без тени улыбки:

– Господин ди Эрро...

Принц коротко кивнул, не высказывая удивления. Оплот Четырёхлистника располагался в Итании, а госпожа Дайя Ора бывала при дворе. Возможно, принц оказался в Академии с её подачи. Выводы напрашивались, но целительница не высказывала своей причастности – может, и не была причастна, однако знакомство с госпожой Дайей Орой имело ряд преимуществ.

– Ваш отец беспокоится о вас, что бы вы ни думали по этому поводу. Гораздо меньше его волнует судьба фамильного амулета, который вы носите по праву своего перворождения.

Алексис внутренне оледенел. Он ожидал чего угодно, но не такого начала.

– Ваше Высочество, я достаточно близко знакома с вашей семьёй, чтобы иметь право на разговор подобного уровня. Не волнуйтесь, – она заметила напряжение, – На стены поставлена защита, о содержании нашего разговора никто не узнает, и ваши тайны останутся при вас, хотя, полагаю, вашему возлюбленному стоило бы узнать о некоторых из них...

Помимо воли Алиссин густо покраснел, не ожидая, что госпожа Дайя Ора сумеет догадаться обо всём настолько быстро.

– Люди, соприкасаясь друг с другом, несут на себе чужие информационные следы. Ваше Высочество, ваш след трудно не заметить...

Ора позволила себе лукавую улыбку. Алиссин полыхал всеми цветами багрянца.

– Я не имею права влиять на ваши решения или обсуждать ваши поступки, принц. Однако не предупредить не могу. Амулет на вашей шее – серьёзный магический артефакт, и он не игрушка для трансформаций и восстановления источника. Не увлекайтесь трансформацией, принц – амулет может оказаться опасен. Камень излучает мощный магический поток, уходящий в одну из первичных сфер. В момент наивысшего духовного сосредоточения он может исполнить желание. Одно желание – после этого камень сгорит, а желание станет необратимым. Что бы вы ни загадали – вам не исправить содеянного. Более того, за исполнение желаний высшие силы взимают плату. Что они пожелают взять, никто не знает. Не ошибитесь в своём выборе, принц. Помните: за каждый поступок – правильный или неправильный – мы несём ответственность. Эти слова просил передать ваш отец. Он написал для вас письмо...

С этими словами Дайя Ора тронула корсаж, а в следующий момент на ладони мага лежал запечатанный конверт. Она протянула письмо принцу:

– Ваш отец просил передать, что, прочитав послание, вы сумеете понять значение.

Предупреждая вопросы, женщина непреклонно взмахнула ладонью, вынудив ди Эрро промолчать:

– Ваше Высочество, я передала всё, что знаю. Если у вас возникнут ко мне вопросы, вы можете задать их позже. Я передохнула, и мне снова пора вернуться в больничное крыло. Состояние вашего... кхм... друга, – она позволила себе неуловимую искорку, – Крайне тяжёлое. Я сделаю всё, что смогу, но ближайшие несколько дней проследите, чтобы он не вставал с постели.

Легче сказать, чем сделать. Застигнув Романа на месте преступления – граф застёгивал мундир, планируя прогуляться – итаниец ощутил, что сатанеет в прямом смысле.

Сегодня утром Роман Артани с трудом мог разговаривать, по большей части слабо улыбался, выслушивая версию событий Алексиса. Итаниец похвастал, что они – герои дня, сумели побить Ир Дамиса; и история о зачётном поединке – сплетня номер один. Они обогнали собственную популярность.

Алексис заходил проведать напарника каждую свободную минуту, и предосторожность не оказалась излишней: Артани ди Валь, шатаясь, как подвыпивший морячок на раскачивающейся палубе, с независимым видом изволил одеваться. Закушенная губа и мокрое от пота лицо красноречиво свидетельствовали, каких усилий графу стоил подвиг.

– Позволь узнать, какого хрена ты делаешь? – Алексис Сорра спросил спокойным голосом, но тон ничего хорошего для Романа не предвещал.

Итаниец старался не выходить из равновесия, но желание надрать Артани задницу подкатывало с непреодолимой силой. Бить не стоило: и так непонятно, в чём душа держится. И подзатыльник не отвесишь – у Артани мозгов нет, сотрясаться предположительно нечему, но Алексис опасался добить последние извилины. Правда, судя по поведению ди Валя, граф их давно растерял.

– Мне надо уйти, Алексис. Не выдавай меня, а лучше прикрой.

Артани, избегая неописуемого взгляда итанийца, ошарашенного заявлением напарника, сосредоточился на застёгивании пуговиц – пальцы не слушались. А у принца слова потерялись от возмущения. Прикормил королька на свою шею, а маленький свинтус и ноги свесил. Дружка себе нашёл: прикрой меня... я ухожу... Пф-ф-ф. Может заодно и ботинки почистить?

Алексис прикроет... Алексис настолько прикроет и покроет во всех свербящих у графа местах, что оборзевший драгоценный цветочек пару недель не только ходить, он у Сорры ползать не посмеет без разрешения!

Алиссин мог сесть в сторонке и спокойно пронаблюдать, как Роман, добиваясь поставленной цели, рухнет без сознания на половине пути к выходу из больничного крыла. В подобном состоянии можно было делать ставки – сумеет ли герой добраться до двери? Однако, попробуй докажи очевидное придурку. Госпожа Дайя Ора настоятельно рекомендовала Артани не покидать постели: полный покой и никаких вылазок. Целители продолжали над ним работать, а граф, похерив чужие старания, планировал смыться и просил прикрыть.

«Посадить бы королька на шесток...» Сорра не сомневался, на какой именно.

– Роман, знал бы ты, как меня подмывает тебе врезать, – тоскливо протянул ди Эрро, разглядывая кулак, – Руки чешутся!

– Попробуй, почеши, – Роман немедленно выпрямился. Глаза – непримиримые синие огоньки, выражающие готовность к драке. – Только стоит ли связываться? Вдруг я по дороге помру и ты от меня избавишься? – предположил он, решив сменить тактику.

На просветление Сорра не надеялся – идиот верил, что сможет осилить дорогу. Опрокинуть напарника Алексис мог легчайшим толчком в грудь. Он помолчал, считая до десяти – почти привычная процедура в общении с милым Артани – и сделал вид, что задумался.

– Заманчивое предложение, королёк, – согласился итаниец.

Граф скрипнул зубами. Он терпеть не мог своего прозвища, совершенно не понимая, почему оно прилепилось – на королька он не походил. А по мнению Сорры просто на язык просилось...

– Но понимаешь, милый напарничек, я тут прикинул на досуге, и пришёл к выводу... – с этими словами он неторопливо надвинулся на Артани, не без самодовольной ухмылки заметив, что ромейнец побледнел, – Живой ты мне полезнее, чем мёртвый. Сам подумай...

Пальцы итанийца уверенно легли на застёжки, освобождая от пуговиц. Роман замер, распахнув рот. Он беспомощно, заворожено смотрел, как Сорра медленно и неторопливо избавляет его от мундира, вынуждая подчиниться. Итаниец не спрашивал разрешения, объясняя планы по ходу действия. Артани только глазами поморгать успел.

– Мы с тобой такими стремительными темпами двигаемся к финалу, что потерять столь ценного напарника, как ты, я не могу себе позволить.

– Ты... – Роман очнулся, вырываясь из чужих рук, и ноги подогнулись. Он осел на пол, но Сорра не дал упасть.

– Вот и доказательство, – Алексис легко подхватил одной рукой и вздёрнул, помогая выпрямиться, но не отпуская, – Куда я тебя отпущу в таком состоянии, м-м-м?

Не звучи юмор в голосе, можно было решить, что итаниец искренне беспокоится за самочувствие напарника. Но в чужую искренность Роман не верил, предположив, что Алексис Сорра издевается над ним.

– Даже не вздумай, – угрожающе сообщил итаниец, моментально сцапав чужие руки, – Побереги силы – они тебе пригодятся.

Продолжая прижимать ромэ к себе, словно танец танцевали, принц осторожно двинулся к кровати, преодолевая слабое сопротивление.

– В моих интересах вернуть тебя в строй, так что, начиная с этого момента, напарничек, я стану самой преданной и заботливой сиделкой. Хрен ты от меня убежишь, ди Валь, – поведал он злорадно.

– Сорра, пусти! С каких пор тебя интересует учёба? Ты сам говорил, что плевать хотел. Да отпусти же меня, негодяй!

Роман изо всех сил упирался ногами в пол, хоть понимал, что сопротивление выглядит детским и лишь забавляет врага, в то время как он откровенно унижается. Но Алексис вовсе не собирался его унижать:

– После того, как в середине учебного года нас перевели на второй курс, я вдохновился, а посему... – Алексис незаметно потёрся носом о вставшую дыбом от подобной перспективы макушку ди Валя, с упоением вздыхая любимый запах, – Кое-кто возвращается в кроватку. Артани, сам разденешься или помочь?

С этими словами он легонько опрокинул Романа обратно в постель и, опережая собственные слова, принялся стаскивать одежду, игнорируя откровенно негодующую реакцию – больше театральную. Попытка встать отняла последние силы. Артани дышал, как загнанная лошадь, и помощь Сорры была кстати. Итаниец, не размениваясь, стянул с него обувь и штаны, вертя Романа, словно упирающегося непослушного котёнка. Да и с котёнком было бы справиться тяжелее – Артани не настолько опустился, чтобы царапаться или кусаться, разве что побарахтался немного, но, понимая бессмысленность сопротивления, сдался чужому напору, недовольно засопев, когда итаниец, закончив, укрыл жертву одеялом:

– Может, расскажешь, куда собирался? Глядишь, я вполне смогу тебя заменить? – он особенно гадски ухмыльнулся, заставив ди Валя с рычанием скатиться обратно. Упоминание Алиссинди моментально заставило взвиться:

– Да пошёл ты, мразь!

Что Роман себе надумал, несложно было догадаться, но Сорра не упоминал имени девушки – граф действительно надумал.

– Ну-ну, Романчик, спокойнее... – Алексис без усилий удерживал Артани, размышляя: вернуть в кровать или пусть сначала выдохнется, – Нервные клетки, знаешь ли, не восстанавливаются.

Роман молча рвался из рук, но, полностью реализовав план Сорры, окончательно ослаб – только что не тряпкой обвис:

– Пусти, – потребовал граф глухо и, обуздав свою гордость, выдавил – Прошу тебя, Сорра...

– Ух, ты... – деланно восхитился Алексис, ласково ероша чужие волосы и вообще позволяя себе безнаказанно тискать Романа. Он так скучал по своему цветочку. Невозможность потрогать любимого становилась пыткой – вот только любимый воспринимал безобидные прикосновения Сорры откровенным издевательством, – Я не ослышался? Ты снова меня просишь, ди Валь? Стооо-ять!

Он усилил хватку, зажимая Романа сильнее. От обидных слов Артани забился угрём, не понимая, насколько драгоценны для Алексиса минуты близости. Роман возился в его объятиях, а Сорре взвыть хотелось от жестокой реальности, невозможности прикасаться к Артани, целовать.  Остаётся только злить ромэ исподтишка и держать бережно, растягивая неумолимые секунды.

«Цветочек мой маленький, кто б знал, как больно быть с тобой... но без тебя...»

– Спокойно, Роман, спокойно. Не дёргайся. А то испугаюсь, уроню тебя случайно... пару раз... – голос Сорры сочился ехидством и ничем не выдавал душевной муки.

– Прекрати!

– Забыл сказать «пожалуйста».

– Пожалуйста!

Роман кусал губы, стараясь побыстрее закончить абсурдную мучительную ситуацию, но Сорра балдел, испытывая власть над ним. Артани понимал чужую правоту. Он слаб, и впору разрыдаться от стыда и бессильной злости. Алексис не упустил возможности ткнуть Романа в собственную беспомощность, и никаких доказательств не требуется: он не в состоянии пройти через Сорру, а Сорра не даст пройти.

– Интересно, – выдал итаниец после секундной паузы, – Неужели та девушка настолько важна для тебя, Роман?

– Не твоё дело! – огрызнулся Артани и вскинулся, осознав сказанное.

Их глаза встретились. Сорра смотрел насмешливо, заставляя Романа мучиться и гадать – с чего он спросил о девушке? Подначил его, а Роман попался, как последний идиот, или он действительно знает, что Артани с кем-то встречается? Догадаться не составляло труда – последние дни он забыл об учёбе и не появлялся в Академии. Любой дурак догадается...

– Сегодня утром к воротам Академии приходила девушка, – медленно следя за чужой реакцией, проговорил Сорра, – Дежурный назвал её имя. Как же её звали?.. По моему, Али... ну вот, забыл, – сказал он прежним издевательским тоном.

– Алиссинди! – вырвалось у Романа против воли, и он замер с бешено прыгающим сердцем, не зная, что дальше ожидать от Алексиса. Спасения или смерти?

– Ты в курсе, что себя угробишь однажды? – без перехода, абсолютно серьёзно спросил Алексис, – У тебя сердце десять минут заходится – поберёг бы себя, что ли, дурак! – он, откинув одеяло, пытался усадить Артани, но стоило упомянуть Алиссинди, и последнее представилось непростой задачей:

– Алексис... – Роман схватил его за руку, сам не понимая, чего в его тоне больше – злости или мольбы? Он упирался, не желая ложиться.

«Ну что за наказание!»

– Твоя девочка передала письмо, – Алексис, борясь с болезненной жаждой поцеловать Романа, решил не мучить парня. Собственно, ради этого он и пришёл, обругав себя за то, что не догадался сразу, – Со слов дежурного, просила напомнить, что уезжает. Всё, отдаю-отдаю, а то ты мне сейчас рукав оторвёшь!

Сорра выдернул из кармана конверт и протянул Роману, отпуская... и через мгновение подхватил, аккуратно усаживая на кровать:

– Роман, ты, придурок, на ногах не стоишь! О каких свиданиях может идти речь?!

Роман смотрел настолько благодарными глазами, что Алексис с трудом сумел проглотить комок в горле:

– Она хоть симпатичная? – спросил безнадёжно, с невольной улыбкой глядя, как Роман трясущимися руками вскрывает конверт и впивается глазами в письмо. Лицо у него, что впору лить слёзы и умиляться.

– Очень! – выдохнул Роман и, на мгновение оторвавшись от драгоценных строк, произнёс на одном дыхании, – Спасибо, Сорра.

– Дежурных благодари, мне-то что – меня попросили, я передал. Всё, Артани, давай-ка не бузи и ложись в постель.

Он поправил подушки, решительно укладывая Романа. Граф был настолько поглощён письмом, что и не заметил, как не заметил краски, выступившей на щеках Алексиса.

– Всё-таки ты большой чудак, ди Валь. Я над ним поиздевался, – Сорра укрыл Артани одеялом – на этот раз Роман не сбросил, – А он мне спасибо говорит. Люблю я тебя, Артани, за неординарность...

– Она очень важный мне человек, – прошептал Роман, бледный и красный одновременно. Половину действий и слов Алексиса он пропустил мимо внимания, – Очень!

– Ну вот, – присвистнул Сорра, пряча непроизвольно блеснувшие глаза и, закончив устраивать, поднялся, подозревая, что просто не выдержит и накинется на Артани, – Пропал мой напарник. Королёк, солнце моё, ты никак влюбился?

– Сорра! – рявкнул Роман, – Скажешь ещё хоть одно слово...

– Ухожу-ухожу... – итаниец примирительно вскинул ладони и, чуть наклонившись, слегка хлопнул Романа по плечу, – Не витай в облаках долго, и не забудь поспать. Попозже навещу – проверю.

                                                                            ***

– Сорра, ты когда-нибудь любил? – Роман задал вопрос столь неожиданно, что Алексис, притащившийся в палату напарника с подносом в руках, едва не опрокинул обед.

На секунду захотелось ляпнуть привычную колкость, но, обуздав порыв сарказма, Сорра аккуратно поставил поднос на тумбочку и сел, сминая край постели Романа:

– Зачем же любил? Я и сейчас люблю, – сказал итаниец тихо, чуть склонив голову и рассматривая нечто невидимое перед собой: прозрачная печаль, светлая грусть, невысказанная тоска...

Пришла очередь Романа распахнуть рот. Он не посмел шутить, внезапно осмыслив, что у итанийца, похоже, дела плохи. Напарник из радостного оживления помрачнел и выглядел потерянным, сгорбившимся... «Значит, правда» – неожиданно мысль уколола и показалась досадно неприятной, но маленькая ревнивая иголка затерялась в свете иного понимания: между ними существует нечто общее, способное сблизить почвой одинаковых переживаний…

– Человек, которого я люблю, не подозревает о моих чувствах, – с тяжёлым сердцем признался итаниец, –  Очень больно – видеть и не иметь возможности открыться. Чтобы находиться рядом, мне пришлось пойти на обман... Но это не особо интересная история, не будем о грустном, – он встряхнулся, опомнившись и сожалея, что сказал больше, чем мог, но меньше, чем хотел. – Надеюсь в твоём случае всё иначе? – с фальшивой беззаботностью взмахнул рукой, изображая оживление, и подарил улыбку, подсказывающую, что готов внимать и стать самым верным поверенным в сердечных делах.

– Ну... у нас всё хорошо, – не сумев подобрать слов, Роман густо покраснел и кивнул, слегка озадаченный странным построением фразы Сорры: «Человек которого я люблю...» Кого он любит?

– Искренне рад за вас, – Сорра решительно придвинул к напарнику поднос, – Раз тебя не тянет на откровения, займи рот едой.

– Молоко? – Роман изумлённо вскинул брови. Пришла очередь Алексиса смутиться. Всё-таки быть заботливым – трудная задача.

– Не совсем. Специальный энергетический концентрат, изобретённый для тебя госпожой Дайей. Она сказала странную вещь насчёт тебя. Твои кости повредила магия – ты использовал силу в огромных количествах и перешёл магический предел. Я просто сказал – без желания задавать вопросы, – прибавил он, резко заметив непроизвольную мрачную реакцию Романа, – Захочешь рассказать – расскажешь, лезть в душу не собираюсь.

– Спасибо! – Роман кивнул и впился зубами в хлеб.

– В последнее время ты часто говоришь мне «спасибо», королёк. Ох, не к добру это. Теряю хватку. Того и гляди, скоро перестанешь меня бояться.

Роман подавился хлебом и закашлялся.

– Да ты кушай, кушай, ди Валь, не торопись, – Сорра заботливо постучал его по спине, – Скоро у нас совместные тренировки. Не дай бог утратить тебя до того, как сумею отработать на тебе свой новый удар. Хотя госпожа Дайя, вроде, надолго планировала здесь задержаться... – он смерил сбледнувшего с лица Романа нарочито кровожадным взглядом, – Нет, всё-таки не теряю! – констатировал итаниец и, подмигнув, поднялся с кровати.

Роман, нашарив за спиной подушку, изо всех сил запустил в удаляющуюся гогочущую спину.

***

Роман Артани стремительно шёл на поправку. Здоровье подхлёстывала мысль о возлюбленной, а досуг скрашивал Алексис Сорра. Итаниец выполняя роль сторожевого цербера, бесцеремонно хозяйничая в палате Артани. Изводил медиков шуточками, нагнал страху на персонал, взяв на себя заботу о напарнике, расщедрился притащить Роману конспекты, узнал расписание, подсуетился с новой формой, сменившей цвет от синего и жемчужно-голубого к чёрному и синему с серебром.

Алексис бегал к целительнице за лекарствами и умудрялся выполнять столько вещей, что становился незаменим. Подколки Сорры регулярно доставали Артани, но лишённые злобствования словесные пикировки всё чаще завершались смехом. Роман даже начал входить во вкус сарказма итанийца, начиная прозревать: многое о Соре он надумал в силу неприязни. Алексис остроумный, с ним весело, он знает тысячу вещей, может часами рассказывать, но самое главное – рядом с ним Роман переставал остро тосковать по Алиссинди.

Разлука с любимой становилась менее болезненной, общество итанийца сглаживало меланхолию. Артани ощущал себя превосходно, ему не терпелось встать с постели, но Сорра мариновал до последнего дня, сообщив, что Роман покинет палату, когда получит разрешение госпожи Дайи Оры, иначе Алексис – сама забота – напарнику ноги переломает.

***

Новая форма очень шла Артани, превращая графа в модную картинку из журнала. Мягкое благородство мужественного лица ди Валя подчёркивалось арктическим фоном колоритного хищника-итанийца и, шествуя вместе, новые второкурсники невольно притягивали внимание. Студиозы вытягивали шеи и сворачивали головы, желая рассмотреть парочку и убедиться: слухи не врут, а глаза не обманывают – напарники помирились. Насколько далеко заходило перемирие – судить было сложно. Отстранённое, скучающее лицо итанийца не выражало эмоций, а Артани волновался, но не желал показывать, что переживает, как их примут в новом классе.

– Роман, не теряйся, – буркнул Сорра и, аккуратно взяв чудо за локоток, завернул в нужном направлении, ощущая себя пастухом на выгуле единственной драгоценной коровы в лесу, полном волков.

Ревнивец из него получился знатный – сам не ожидал. Алексиса Сорру сложно было упрекнуть в излишествах темперамента, но Артани пробуждал в нём глубины ранее неведомые, и принц не разменивался по мелочам: ненавидел отчаянно, любил страстно, а ревновал безумно. Друзья опасались, гадая о дальнейшем развитии событий, но пока всё обстояло вполне благополучно. На людей принц не бросался – разве что изничтожал ледяным взглядом. Любой осмелившийся дышать в присутствии Артани громче обычного, немедленно становился жертвой насмешек итанийца.

В Академии давно привыкли, что граф Артани – главный враг Алексиса Сорры – своего рода табу для смертных. А теперь запрет приобретал иной смысл – Алексис трясся над напарником, а ди Бьорк хваталась за голову, объясняя, что разоблачение не потребуется. Сорра выдаст себя собственным поведением. Любит графа – бог с ним, но в Академии стоит вести себя сдержанно.

Примирение дало пищу для пересудов, но всё, чем занимается Алексис Сорра, подкидывает дрова в собственный костёр. Роман, не подозревая о страстях и бурях, летающих над собственной головой, вздыхал об Алиссинди, а Сорра умудрялся ревновать Романа к самому себе. Последнее открытие окончательно добило итанийца, заставив злиться, но злость не помешала сесть и написать письмо, приглашая Артани на свидание вечером.

Второкурсники встретили новичков настороженно – разве что девушки заметно оживились. О подвигах безумной парочки в Академии были наслышаны, и Сорра не солгал – в некотором роде они стали местными знаменитостями.

В классе обитало около тридцати человек, и прибытие Сорры и Романа заметно пополнило не самые густые ряды.

– Всем привет, – легкомысленно отсалютовал итаниец, здороваясь с классом, и широким шагом продефилировал меж рядами, хищно осматривая класс на предмет добычи.

Алексис Сорра не мог не стать звездой. Высокий, широкоплечий красавец-самец, чью харизму и необычную внешность подчёркивала болтающаяся в ухе серьга и легкомысленно брякающий ширен. Самоуверенный, наглый, с вальяжной походкой от бедра – Сорра двигался очень мягко, по кошачьи, текущими, слегка вихляющими движениями, распространяя в пространстве флёр убийственной сексуальности. Всё равно, что бросить снежно-ледяную бомбу посреди серой лужи рутины и обыденности – невероятный эффект.

Принц тащил под руку застенчивого напарника, готовый вонзить зубы в любого, кто посмеет засмотреться на Артани, но на данный момент граф затерялся в ослепительной ауре Сорры, мысленно умоляя всех божков провалить себя под землю. Глаза Романа напрасно выискивали укромное местечко, тешась надеждой отсидеться. Самоуверенный пастух решительно пёр свою драгоценную корову за собой, а та упиралась рогом и пыталась улизнуть... но какое там...