Текст книги "Всего одно желание (СИ)"

Автор книги: Сан Тери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

– Эй, что за... дурацкие шутки? – последнюю часть фразы ди Валь произнёс, брыкая ногами в воздухе, но находились они не на тропинке, а посреди поляны, заросшей высоченной по пояс травой.

– Не люблю дурную кухню! – Сорра с самым безмятежным видом вернул Романа на землю, – А на хорошую у тебя не хватит денег.

– Учитывая, что я собирался выиграть – твой поступок выглядит скупердяйством!

Врать граф совершенно не умел. Вместо того, чтобы врезать Соре – а итаниец откровенно нарывался – граф пробурчал нечто невразумительное и по-детски покраснел, что не мешало упрямцу начать бухтеть нотации на тему: Сорра нарушил правила, и вот теперь, когда все проходят испытание поодиночке, они вдвоём.

«Нет, ну каков наглец!» – Сорра осклабился:

– Королёк, если ты настаиваешь на том, чтобы я тебя бросил, ты только скажи...

У Романа хватило ума промолчать и сделать вид, что он занят изучением окрестностей:

– Интересно, где мы оказались?

– Меня больше интересует, как нам отсюда выбираться, – Сорра, вновь пихнув ди Валю сумку, первым вклинился в траву.

– Подожди! – Роман удержал за рукав. На лбу образовалась короткая складка. – Это может быть опасно.

– Что я слышу? – Сорра приложил ладонь к уху. – Ди Валь, крошка, признайся, что боишься лягушек с муравьями, и добрый дядя Алексис возьмёт тебя на ручки.

– Окстись, «дядя», – Роман, не реагируя, повёл плечом, – Твоя тайная мечта побыть в роли осла, конечно, льстит моему самолюбию, но поверь – для этого тебе совсем не обязательно таскать меня на руках.

Он прищурился и, вскинув руки, прошептал короткое заклятие. Огненные змейки вырвались из его пальцев и, переплетясь, образовали короткий яростный шлейф огня. Магическое пламя, промчавшись вперёд до самых деревьев, выжгло ровную просеку среди травы. Чей-то короткий, полный боли, визг и яростно защёлкавшие зубы сообщили о том, что не зря.

– Я просто подумал – мало ли какая пакость здесь может водиться?

Для театральности не хватало только, чтобы Роман подул на свои пальцы. Раньше бы Сорру подобное взбесило, скрутило приступом зависти – сейчас он откровенно балдел. Огорчала лишь необходимость сдерживать проявление чувств.

– Вот засранец, – беззлобно пробурчал он, пряча ухмылку.

– Что я слышу? – Роман, имитируя итанийца, приложил ладонь к уху. – Сорра, колись – ты зажал мне бабки, и я, так и быть, доведу тебя до Горимуса.

Мысль про Горимуса Роман озвучивал уже на бегу, с хохотом рванув от Сорры так, что только пятки засверкали. Лишь оказавшись на краю поляны, они разглядели копошащиеся шевелящиеся лианы с острыми зубами и поняли, какой опасности избежали. Смех исчез.

Лианы непрерывно двигались среди травы, выискивая добычу для огромного, похожего на росянку растения. Увидеть замаскированное чудовище можно было лишь со стороны. Напарники, одновременно перестав улыбаться, почти со страхом посмотрели друг на друга.

– Сакра-нова. Питается животными... и дураками, – Сорра озвучил мысль, терзавшую обоих, – Если бы ты не остановил меня... – он смолк.

– Это не кажется смешным, – сглотнув, пробормотал Роман. – Сорра, я... я выбросил амулет... подумал, что... не хочу им пользоваться.

Он вздрогнул, ощутив крепкую ладонь на своём плече:

– Признание смягчает участь, – Сорра дружески хлопнул, подбадривая, – Не дрейфь королёк, я лучше амулета. Пошли, – он убрал руку, – Двигаемся на север.

Они, с трудом отведя глаза от безмятежной с виду, но смертельно опасной поляны, осторожно углубились в лес. Теперь напарники, не пытаясь перещеголять друг друга в остроумии, стали предельно собраны и внимательны. Несколько раз приходилось пускать в ход метательные ножи и пульсары, подстреливая ополоумевших насекомых размером с кулак. Один раз из-под земли вынырнуло непонятного вида существо. Опасность заметил Сорра, но убить смог Роман. Огненная магия не давалась Алексису, зато ди Валь управлял огнём легко, вызывая у принца лёгкий спазм зависти.

Следовало признать – может, ди Валь и слабее физически, но магический потенциал у маленького графа на порядок выше. Половину своих фокусов Сорра проделывал, используя амулет, а у ромэ, похоже, дар от рождения. Удивительный дар, учитывая, что источник Артани не проявлял себя ярко, но что-то давало ему силу рядом с Алексисом. Иногда у итанийца возникало странное ощущение – эйфория слияния, но он настолько привык подпитывать Артани, что делал это практически бездумно.

Роман не рефлексировал, но замечал, что его успокаивает присутствие Сорры. Откровенно странно, учитывая привычку последнего издеваться. Рядом с Алексисом нередко становилось хорошо, прибавлялось сил – чистый глоток кислорода. Похожие ощущения он испытывал с Алиссинди: во время секса любовников буквально уносило. Роману грезилось, что он слышит неведомую прекрасную музыку, видит золотистое сияние. Он сам становился сиянием, растворялся в любимой, и Алиссинди растворялась в нём. Они превращались в часть огромного потока: невероятного сверкания удовольствия, звучащего неземным хоралом.

Правда, магические способности не помогали физическим – реакция у графа иногда хромала. Когда под ногами напарников неожиданно вскрылась яма, Сорра успел взмыть в воздух, а вот ромэ припоздал, и провалился прямо в пасть земляного червя.

«И это считается слабыми монстрами?»

Алексис выдернул ромейнца из ловушки лишь потому, что Роман непроизвольно замедлил время, а сам Сорра ускорился. При мысли о том, что Ромэ мог пострадать, итанийца обуяла такая ярость, что выманив тварь на поверхность, он располосовал её ширеном на кровавые куски. Артани даже магию применить не успел. Сидел потерянно – грязный, перемазанный с ног до головы липкой жижей, и с отвисшей челюстью моргал глазами. Сегодня вечером, когда они станут рассказывать, им никто не поверит. В книгах по магии такого точно не упоминалось.

– Мой напарник – монстр! – тихо пробормотал Роман, когда закончив расправляться с тварью, Сорра повернулся к нему с обезумевшим перекошенным лицом. Убедившись, что куски агонизирующей плоти не представляют опасности, Алиссин рванул к Роману, с размаха приземляясь на колени и ощупывая на предмет повреждений.

– Королёк, ты как? – он, намочив рукав водой из фляги, торопливо обтёр лицо Романа, как будто Артани сам не мог справиться.

– Назовёшь меня корольком, и участь червя тебе гарантирована.

– Боюсь-боюсь,– Сорра, просканировав местность на случай опасности, расстегнул сумку, выискивая противоядие.

Роман, скривившись, попытался встать, хотел умыться, но тело не слушалось. В шипах, которые выпускал червь, содержался парализующий яд. Находись граф один – испытание стало бы для него последним. Сорра больше не веселился – он преподавателей на тряпки был готов порвать, что не помешало дразнить Романа.

– Ты такой грозный, коротыш.

– Сор-р-ра!!! – попытка дотянуться до напарника не осталась безнаказанной. Алексис уклонился, а Роман беспомощно плюхнулся лицом в траву, и остался лежать, пока Сорра, подхватив за шиворот, перевернул и устроил затылком на колене.

– Роман, очевидность, что ты придурок не вызывает сомнений, а вот обзывание недомерком приносит в мою версию элемент оправдания. Чего молчишь? Челюсть свело? Так тебе и надо.

Сволочно ухмыльнувшись – другого от него и не ожидалось, Сорра надавил ромэ на подбородок, вливая в рот содержимое пузырька. Беспокойство, большими буквами читающееся на лице итанийца, поведало, что напарнику не до сарказма. Яд добрался до горла – действовать приходилось быстро, пока онемение не перешло в паралич дыхательной системы. Возражений со стороны Романа не последовало. Судя по выражению затравленных глаз, Артани перепугался, не ожидая, что скрутит так моментально. Заметив реакцию, Сорра оставил сволочизм и, бережно убрав прядку с лица графа, утешающе проговорил:

– Не дрейфь, королёк. Оклемаешься, – он завинтил крышку флакона и, спрятав пузырёк в недрах сумки, коснулся пальцами кадыка Романа, вливая исцеляющую магию, – С движением хуже, часа два ты не ходок. Ничего, что-нибудь придумаем.

Сообщив то, что хотел, Алиссин аккуратно расстегнул одежду графа, выдёргивая рубаху из штанов и прикрыл глаза, сосредотачиваясь, но больше, чтобы не искушаться. Роман пыхтел, временно не способный говорить. Итаниец принялся осторожно разминать пальцами, безошибочно находя нужную акупунктуру и активируя с помощью магии.

– У... ы-ы-ы...

– Правильно, помычи, – пробормотал Сорра, не открывая глаз, – Вдруг мне тебя станет жалко.

Концентрироваться и безжалостно стебаться, он, похоже, мог одновременно. Так сказать, совмещая полезное с приятным.

– Вуки... увеви. – с трудом протолкнув слова, просипел Роман.

Благодаря действиям Сорры легчало прямо на глазах, но интимность происходящего изрядно нервировала. Роман очень стыдился признаться, что, возможно, он себе надумывает. Прикосновения целителей – обычное дело, но прикосновения Сорры ощущались иначе. Роман не мог объяснить, в чём разница, но она была; растекалась током мягких вспышек по коже, и там, где Сорра прикасался, будто оставалась маленькая невидимая иголочка, царапала мурашками – острыми, приятными.

Роман любил в детстве, когда мама стригла волосы. Легчайшие прикосновения ножниц к ушам и затылку вызывали приятную, будоражащую волну, лёгкую дрожь, но в ней не было возбуждения – просто приятно, а здесь было что-то похожее и непохожее одновременно. Романа смущался, сам не понимая отчего. Сорра – лекарь, сосредоточенно и профессионально выполняет работу. Всё. Что Роман себе навыдумывал?

Артани понимал и не мог отвести взгляда от завораживающего снежной красотой лица: точёные скулы, гордый нос, смеженные стрелы ресниц – тёмных и морозных, словно покрытых серебристым инеем. Пугающая холодная красота, полная жизни. Тёплый лёд. Алисси была другой, и... «Они невероятно схожи, словно брат и сестра». Роман не мог объяснить совпадения – чувствовал и реагировал невольно. В присутствии Сорры нередко возникал эффект присутствия Алиссинди. Сердце начинало биться судорожными толчками.

«Но тогда, на поединке, разгневанный итаниец не был похож на Алиссинди, а сердце билось, толкая кровь, и Роман не ощущал боли, видя снежный вихрь, лишь желал, чтобы он не останавливался, продолжал парить в ослепительном танце. Видение огромной белой птицы, летящей в облаке смерти стального оперения. Роман задыхался и не мог дышать».

Он и сейчас не мог дышать, но совсем по иной причине. Несколько точных нажатий. Мышцы, скрученные болезненной судорогой, начало отпускать. Стало легче – долгожданный кислород ворвался в лёгкие.

– Руки убери, извращенец! – выплюнул Роман.

– А лечить боженька будет, королёк? – Алексис, наконец, открыл глаза и демонстративно провёл пальцем по животу, остановился, обрисовывая ямку пупка, поводил, слегка растирая подушечкой, – Извращенец, говоришь? Есть у меня одно правило, королёк, когда меня в чём-то безосновательно обвиняют, очень хочется оправдать ожидания обвинителя, – Сорра пренебрежительно фыркнул, заметив реакцию.  – Боишься, как будто я у тебя заначку отбираю... Кстати, а не там ли ты её прячешь?..

Сорра нагло засунул руку ромейнцу в штаны, заставив парализованное тело отреагировать и взвиться угрём.

– Прямо как в воду глядел, – радостно сообщил Алисин, мастерски вытягивая мешочек из потайного кармана.

– С-с-су-у-у... ка-а-а-а!

– Вот она – сила нетрадиционной медицины! – доверительно ляпнул Сорра, начиная ржать под потоком обрушившейся на него брани. Упустить возможность ухватить Романа за яйца он, разумеется, не смог, и теперь упражнялся по поводу размера.

– Твою мать! Урод, гад...

– И жадности, – вытирая выступившие от смеха слёзы, сволочной иттаниец продемонстрировал Роману его собственный жалкий кошелёк и... демонстративно оттянув штаны, запихал обратно.

– Убью-ю-ю!!!

– Да не комплексуй ты так, королёк, – он сложил пальцы щепоткой, изображая что-то маленькое, – Я никому не скажу.

– Ублюдок, скотина, извращенец, сволочь!!!

– Вот она – людская неблагодарность, – с театральным вздохом Сорра наклонился поближе, любезно подставляя горло пытающемуся дотянуться Роману, но попытка не удалась. Слабое шевеление было единственным, на что ди Валь был способен в подобном жалком состоянии, но материться не помешало – до слёз.

– Ладно, повеселились, и хватит. Что дальше делать? – перестав ржать и издеваться, хмуро спросил иттаниец.

Роман виновато насупился. Реплики из разряда «я не просил себя спасать» у него хватало ума не озвучивать и в пылу ссоры. Он облажался.

– Ждать – не вариант, – с тоской покосившись на прикреплённый к запястью диск, протянул Сорра, – Неизвестно, что впереди – может, пройдём быстро, а может, придётся возиться, – Алексис переложил Романа на землю и принялся обвешиваться сумками.

– Прости, – начал Роман, но Алексис отмахнулся:

– Королёк, не тупи. На твоём месте мог оказаться я, вполне возможно, и окажусь. Деваться некуда – терпи, – с этими словами он наклонился и, подхватив обездвиженного напарника, взвалил на плечо, – Артани, предупреждаю сразу, блеванёшь на меня, и всё, что было до этого, тебе покажется праздником.

Роман, голова которого безжалостно закружилась, стиснул зубы, давя начинающийся рвотный спазм.

– Паршиво. Знаю, – стремительно переходя с шага на бег, отозвался Сорра. Сочувствовать было некогда – впереди простиралось порядка пятнадцати километров, и преодолеть расстояние он намеревался на полной скорости. – Поехали!

Итаниец замолчал, экономя дыхание, не став озвучивать, что решив совершить марш-бросок, рискует невероятно. «Направление северо-запад. Расстояние...» Сорра взглянул на браслет, активируя поисковик, настроенный на Горимуса.

– Поисковик – полезная вещь. Мы почти у цели.

– Это радует.

Роман со стоном плюхнулся на бревно, усиленно растирая ноги. Исцеляющая магия и лекарское искусство Сорры ускорили процесс, но после яда граф чувствовал себя отвратно. Мышцы кололо, они немели при ходьбе, тело отказывалось подчиняться. Алексис признавался, что отравления он лечит не особенно хорошо.

Первые несколько километров Сорра протащил Артани на себе. По причине отсутствия времени, возражать было бессмысленно. Ждать, пока граф придёт в себя, они не могли – пришлось смириться и действовать по обстоятельствам. Сорра не глумился. Правда, на тот момент Роману было плевать на чужие остроты. В положении вниз головой перемещаться оказалось хуже, чем хреново. Последнее, что он помнил перед тем, как отключиться: успел предупредить Сорру, что его тошнит и он блеванёт.

Роман не помнил, рвало или нет. Отвратный привкус желчи во рту подсказал, что вычистить успело – радовало, что не на Алексиса – Сорра бы подобного точно не простил. Когда Роман очнулся, ему стало нестерпимо стыдно. Он не помнил, когда в последний раз испытывал столь острое обжигающее чувство вины.

Запястья Артани были связаны поясом Сорры и закинуты на шею напарника, голова располагалась на плече Алексиса, а сам граф, прихваченный магией ширена, удобно дрейфовал на чужой спине, в то время как итаниец, бережно придерживая ношу, стремительно нёсся вперёд, беззащитный перед лицом возможной опасности.

Своей слабостью Роман столь откровенно подставил Сорру под удар, что и спустя десять минут после достижения привала Роман избегал смотреть напарнику в глаза. Не слушая возражений, он требовал отпустить, но Сорра обматерил и велел заткнуться, продолжив бег, и Роман проглотил, понимая, что Алексис прав.

Скулы сводило от злости на собственную дурость. По его вине они замедлились и двигались черепашьими темпами, но не стоило недооценивать итанийца. Сорра протащил Романа практически до финиша, но, устав, отпустил. Несколько минут они бежали вместе – точнее, Сорра бежал, волоча за собой Романа, после чего объявил привал, непреклонно сообщив, что выдохся, и шагу не сделает, пока не восстановится.

Не стоило быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: остановка требовалась только Роману, а Сорра проявил неожиданно редкий такт. Догадываясь о чужом состоянии, Алексис не издевался и не дразнил, но лучше бы подшучивал. Стыд жёг гвоздём.

– Как себя чувствуешь, королёк? – свернув карту и убрав её за пояс, итаниец присел на корточки, беря Романа за кисть и считая пульс. Удовлетворённо кивнул, отпуская. – Жить будешь, и даже со мной... – он вновь обретал способность шутить.

– После тренировок с тобой мне бывало хуже, поверь. – Роман прислонился затылком к дереву, прикрывая глаза.

– На жалость давишь, Романчик? – вкрадчиво поинтересовался итаниец, заставляя графа непроизвольно улыбнуться.

Сорра понимал его гораздо лучше, чем Роман представлял. Всё, что делал итаниец, временами казалось таким правильным, уместным. Вот и сейчас источающая ехидство реплика, сказанная вовремя, позволила Роману прекратить выгрызаться изнутри. Открыв глаза, он посмотрел на Сорру и... задохнулся в лучах мягкого ироничного взгляда, утонул в улыбке, поразившись, насколько она нежная – словно волшебный тёплый цветок расцвёл в суровом царстве зимы и льда. Ошеломительный.

Сорра оказался близко, очень близко, как всегда бесцеремонно круша понятия о личной дистанции. Роман не отталкивал, ища ответ: почему их близость естественна для него, ощущается знакомой, привычной. А если Сорра тоже чувствует похожее? Сердце забилось, сделав стремительный громкий тудум, заметалось, затерялось испуганно, не зная стучать или остановиться.

Дыхание Сорры щекотало лицо и губы, вызывая нерационально детское желание взять и укусить, но итанийцу в голову не приходило отстраниться или податься назад. Он слегка приоткрыл их – сухие, обветренные – словно приглашая попробовать, подначивая... не бояться и укусить его. Смотрел выжидающе, мягко звал глазами, приглашая дотронуться... смелее.

Роман со страхом прогнал дурацкую мысль:

– А тебе знакомо чувство жалости? Вот новость! – смущённо – Сорра был слишком близко – пробормотал граф и, решительно надавив фыркнувшему итанийцу на плечи, отстранил от себя, боясь признаться, что его трясёт вовсе не от яда. От чужой близости, присутствия. Как будто Сорра вошёл в него и заполнил собой. Но он даже не притронулся, а у Романа что-то внутри в узел завязалось, сжалось невидимой пружиной, и другой конец этой пружины находился в теле итанийца, и он тянул за него – не прикасался, но тянул.

– Каково сейчас тем, кто проходит это испытание в одиночку? – не воспринимать энергетику Алексиса получалось с трудом. Роман отвернулся, мрачнея, – Мы с тобой отделались относительно терпимо, но даже вдвоём...

– Не думай об этом – Сорра, не дождавшись – а он ждал – слегка резковато впихнул Роману фляжку с водой. На мгновение ему показалось, что в зрачках Артани что-то зашевелилось конкретно в его адрес, но слишком сладка мечта, чтобы стать правдой... – Есть хочешь?

– Ты ещё способен думать о еде? – Роман изумлённо вздёрнул бровь, не зная – поразиться или позавидовать. В отличие от графа, чёрствому Сорре не было знакомо прекраснодушие – циничность и деловой прагматизм итанийца не уставали поражать. Он предпочитал думать, в первую очередь, о себе, а другие как-нибудь сами перетопчутся.

– Надо чем-то компенсировать потерю сил, – соизволив отчалить, Сорра принялся копаться в сумке. – Алиса готовила – не могу позволить, чтобы деликатесы пропали. Предлагаю в последний раз.

– Забей, я не голоден.

– Как хочешь, – пожав плечами, Сорра впился зубами в бутерброд, запивая водой из фляжки. – Слушай, давно хотел тебя спросить, – спустя пару минут после того, как расправился со вторым бутербродом, озадачил Сорра, – Я знаю, что у вас, ромейнцев, есть вторые имена, которыми вас могут называть близкие. Мне интересно – как тебя в детстве называли?

Ответом послужило лёгкое сопение. Сорра обернулся, и на лице его отразилась целая гамма чувств. Несколько секунд, застыв, он рассматривал Романа с непередаваемым выражением, затем, вздохнув, безнадёжно покачал головой, начиная беззвучно смеяться.

Уютно свернувшись калачиком под деревом, Роман безмятежно спал. И хотя в глубине души Сорра понимал, что напарник устал и вымотался, да и последствия отравления давали о себе знать, но за подобную беспечность ди Валя следовало гнать из Академии в три шеи, придав пинка для ускорения. В то же время, он абсолютно не мог на него злиться:

– Не твой день, да, Роменко? – перестав смеяться, беззвучно шепнул, и лицо итанийца осветилось поразительной нежностью. Принц, вытащив из сумки плащ, бережно укрыл им драгоценное тело, и позволил себе поцеловать высокий лоб, – Спи, мой маленький. Твой Алисси будет тебя охранять.

Итаниец сложил ладони и, черпая энергию из амулета, принялся возводить защитный барьер.

***

Роман проснулся, чувствуя себя невероятно выспавшимся, бодрым и отдохнувшим. С удовольствием потянулся, позволяя тёплому плащу соскользнуть вниз, поморщился, ощутив под головой жёсткое неудобное колено, и широко распахнул глаза, увидев перед собой ухмыляющееся лицо Сорры.

– С пробуждением, принцесса.

– Сорра?

– Точно, – радостно подтвердил напарник.

– Сгинь, кошмар, – пробормотал Роман и, вспомнив, резко вскочил, стукнувшись лбом о чужой подбородок.

– Осторожнее, придурок.

– Сорра?

Плащ улетел на землю и остался лежать. Артани, вскочив на ноги, с беспомощным отчаянием смотрел на итанийца, сидящего на земле в небрежной позе. Спина Сорры была прислонена к стволу, коса привычно замотана вокруг шеи, лицо выглядело совершенно непроницаемым, и даже бесстрастным, хотя судя по залёгшим под глазами теням, пока Роман использовал колени Алексиса вместо подушки, итаниец исправно нёс вахту в лесу.

Солнце, став алым, давным-давно начало клониться к зениту. По земле вовсю ползли длинные тени, местами превращаясь в начинающийся тревожный полумрак глубокого вечера. Пахло сыростью выпавшей росы. Перед тем, как погрузиться в ночной отдых, земля словно оживает дыханием мира, таинственными звуками. Люди ложатся спать, а невидимые духи совершают свою работу, наполняя пространство дышащими голосами вселенной, укрывая мир свежим травяным одеялом, меняя подушки листьев, встряхивая прозрачные простыни потоков воздуха, пропитывая ночной лик влажным бальзамом исцеления.

Сейчас одурительный аромат фиалок, папоротника и хвои настойчиво проникал в сознание, будоража, но не вызывая восторга Артани, беззаветно влюблённого в природу. Они потеряли несколько часов – понимание обрушилось ударом.

– Сорра... – слов не было, их не могло быть. К горлу подступила тошнота, и Роман просто потерянно опустился на колени.

– Почему ты... не разбудил?

Сорра ответил таким взглядом, что Роману захотелось лечь и закопаться в прелую хвою.

– Мы завалили экзамен, – он бессильно сжал кулаки, чувствуя поднимающуюся изнутри волну эмоций: стыда, бессилия, отчаяния и злости, – Сорра, ты должен был меня разбудить! – крикнул он. – Ты был должен! – Артани закрыл лицо руками, но реальность продолжала просачиваться, высверливать неумолимостью.

– Роман, кому я должен – всем прощаю! – довольно жёстко отрезал итаниец, поднимаясь с земли. – Советую запомнить, – он принялся разминаться, восстанавливая кровообращение, – Что касается тебя, не припомню, чтобы я тебе был что-то должен. Из-за тебя нога затекла, – пожаловался он, растирая бедро, – Помассируешь?

Роман, отняв ладонь, ответил душераздирающим взглядом.

– Ну, как хочешь, – пожал плечами итаниец, продолжая нехитрые упражнения.

В отличие от Романа, к произошедшему он относился весьма философски, не теряя юмора, чего нельзя было сказать об Артани. Графа хоть сейчас можно было из невидимой петли вынимать. Осознание того, что натворил, заставляло Романа буквально трястись от переживаний.

– Господи, да в кого ж ты такой ответственный-то? – закатив глаза, простонал Сорра с видом боли зубовной. Поднял с земли сумку и, подойдя к Роману, легонько надавил ладонью на макушку, – Королёк, слушай внимательно. Мы сдадим экзамен. Если мне не веришь, ты выполнишь одно моё желание – согласен?

Роман с сомнением вскинул глаза, не делая попыток сбросить ладонь, изумившись, что Сорра, вместо того, чтобы высказаться по справедливости, стоит и улыбается с видом блаженного идиота.

– Дурак, кто на такое согласится? А вдруг ты пожелаешь, чтобы я спрыгнул с крыши? – пробормотал Роман, ощущая, что начинает улыбаться в ответ – внутри словно лопнула напряжённая струна. Роману показалось, что он услышал сухой треск, что-то менялось между ними, менялось прямо в эту секунду, рождалось в воздухе неслышной музыкой.

– Это с чего бы мне такое желать, дурашка? – скользнув ладонью по его щеке, Сорра присел на корточки, не отрывая руки, и взяв Романа за подбородок, будто кистью картину рисовал, завершил финальный мазок пальцами.

Сумка свесилась с широкого плеча, почти касаясь земли. А в глазах Сорры плескалось серое море – невероятное, ласковое.

– Хотел бы – давно б столкнул, – шепнул он, на миг прикрывая веки, и его голос – невероятный, завораживающий, струился по спине, обволакивал, заставляя дрожать.

Пришлось напомнить себе, что Сорра – сволота, и привычно язвит, но как же не вязался ироничный сарказм с этой тёплой безбрежной нежностью.

– Ты меня боишься? – тихо спросил Сорра, поглаживая его подбородок подушечкой пальца.

– Не... не знаю, – выдохнул Роман, и задрожал сильнее, осознав, что палец слегка надавил на губу и ласкает, чертя контур, и что-то происходит с Романом, потому что всё тело начинает отзываться на простое безобидное прикосновение натянувшейся пружинкой в животе.

А Сорра похож на застывшее каменное изваяние – с непроницаемым лицом наблюдает за реакцией, но глаза живут отдельной жизнью. Раньше Роман не видел, что они могут быть настолько внимательными, отзывчивыми, чутко реагирующими на малейшее изменение, посылающими тихий призыв, приглашающий зов...

– Что ты делаешь? – шёпотом спросил Роман и вздрогнул, осознав, что нечаянно лизнул чужой палец языком.

– Моё желание, – напомнил Сорра, не делая попыток приблизиться, радуясь, что форма длинная и свободная, потому что член, восстав против всех законов разума, рвал штаны.

– Желание? – Роман ощутил, что начинает плыть. Он чувствовал себя отлично, но голова кружилась, наполняясь лёгким звоном.

– Я хочу... «Тебя, ромэ», – хрипловатый низкий шёпот, заполненный вкраплениями такой тягучей сексуальности, что вытягивал душу, унося за собой.

Роман напрягся. Сорра убрал ладонь за секунду до того, как это произошло. Звериным инстинктом уловил панику и страх, волной начавший подниматься изнутри ромэ. Он не понимал – не понимал, что происходит с Романом в эту секунду. ЧЕГО ОН ТАК БОИТСЯ? Ведь очевидно, что секунду назад... Сорра ясно уловил ниточку чужой ответной реакции.

Роман мог сколько угодно рассуждать о невозможности, убеждать Алиссинди, но Сорра знал, и сейчас понял с удивительной ясностью: Роман будет принадлежать ему. Мужчине. Ему – Алексису Сорре, принцу Алиссину ди Эрро. Открытие наполнило невероятной радостью, захотелось откинуть голову и глубоко вздохнуть, задержать дыхание, закрыть глаза и побыть так, наполнившись чувством, пропуская знание крупицу за крупицей, потому что от полноты можно было задохнуться.

– А чего ты хочешь? – сглотнув, пробормотал граф, незаметно отодвигаясь.

Магия момента была безбожно упущена, но и слабого отблеска хватило для того, чтобы Алиссин ди Эрро, принц Итании, ощутил себя удивительно счастливым. Ладонь Сорры не сразу поднялась, робко повисая в воздухе, и только когда Роман не сделал попытки уклониться, осторожно и бережно погладила графа по щеке, задерживаясь и лелея словами.

– Пообещай, что научишься доверять мне, Роман. Доверяй мне... Просто доверься – это не сложно, потому что я открыт тебе навстречу. Пошли, – не дав Роману вникнуть в смысл, Сорра отстранился и, резко выпрямившись, вздёрнул графа за руку, поднимая с земли. – Мне не терпится получить своё желание. Поторопимся – успеем до захода солнца.

С этими словами он повесил на Романа обе сумки.

– По-твоему, это – доверять? – Роман вскипел, разом забыв свои страхи, сомнения и неуверенность, – А по-моему, ты издеваешься... Подожди!

Для того, чтобы нагнать демонстративно вскинувшего ладони Сорру, пришлось перейти на бег.

– Шустрее, Романчик, шустрее. Нам нужно компенсировать два часа.

– Ты не напарник – ты упырь!

– Ради тебя что угодно, королёк.

Они стремительно рванули вперёд.

– Что, по-твоему, значит доверять? – нагнав Сорру на повороте, спросил Роман, экономя дыхание.

– Для начала, ты ничего не рассказываешь о себе, – Сорра крутанулся на месте, взмывая в воздух и сбивая ширеном прыгнувшую сверху тварь.

– Ты тоже о себе ничего не рассказываешь! – Роман метнул вперёд огненную змейку, поджаривая ещё парочку насекомых.

В отличие от Сорры с его ширенном, Роману приходилось экономить на холодном оружии – вытаскивать железо из тел тварей, что они убивали, было не очень приятным занятием, поэтому он предпочитал пользоваться магией.

– Вот я и говорю – пора это исправить!

Словно реабилитируя себя за то, что дала молодым людям несколько часов отдыха, разнообразная живность повалила со всех сторон. На некоторое время напарникам стало не до разговоров. Роману пришлось пустить в ход меч.

– Я всё расскажу о себе, – словно разговор не прерывался ни на секунду, закончил Сорра, когда прорубившись через заросли кустов, они оказались на большой, подсвеченной солнцем, поляне, – Расскажу кто я, о своих планах на жизнь, отвечу на любые вопросы. Но взамен ты рассказываешь мне о себе. Всё, Роман, – повернувшись к застывшему столбом графу, который с ошарашенным видом пялился на возвышающийся посреди поляны домик, непреклонно заявил Алексис. – Я хочу знать о тебе АБСОЛЮТНО ВСЁ.

– Э-э-эм... Что за хрень? – пробормотал Роман, указывая пальцем на архитектурное сооружение, – Ты это видишь?

– Ты меня вообще слушал? – Сорра безнадёжно покачал головой, заматывая ширен вокруг шеи, что обозначало: опасности больше можно не ждать. – Не только вижу, но и знаю, Роман. Мы внутри барьера.

Он вскинул руку, совершая магический пас, и с пространства соскользнула мерцающая невидимая плёнка, открывая взору не только двухэтажный деревянный домик, но и стоящий рядом столик с тремя стульями. На одном из них, удобно устроившись, чаёвничал метр Абель Горимус.

Они прошли.

========== 27 ==========

– Добрый вечер, мэтр Горимус. Алексис Сорра и Артани ди Валь прибыли! – Сорра, первым нарушив молчание, шагнул в направлении старика. Прихлёбывая чай, учитель кивнул, не удостоив ответом.

– Успели! – нагнав итанийца, граф, вытаптывая траву, пронёсся маленьким радостным ураганом и остановился у стола, сияя физиономией.

Перепачканный с ног до головы, Роман выглядел счастливым и на минуту забыл о достоинстве, напоминая ребёнка. Сорра  порадовался. Ради подобных моментов люди и живут.  Он желал,  чтобы Роман оставался ребёнком: непоседливым, прыгающим, беззаботным. Ромэ повзрослел слишком рано. Тихая грусть просачивалась невидимой водой, старила надломленностью, и Сорра любя  Романа, старался облегчить и уберечь, заботился по своему, в насмешливой манере.