Текст книги "Всего одно желание (СИ)"

Автор книги: Сан Тери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

Ошибался он не сильно. С дьяволом Сорра действительно в некоторой мере дружил, и звали дьявола Сильванир дан Рогоза – директор Академии. Правда, в общении принц предпочитал Горимуса – вот где было разгуляться. Страсть почтенного мэтра к азартным играм не знала границ. Он немедленно заинтересовался новым способом игры в карты, а принц ди Эрро, в силу положения знающий о преподавателях больше, чем полагалось, оказался знатным змием искусителем.

Сорра и сам не мог объяснить, что привлекло внимание. Возможно, вылетевший из под ног кот, метнувшийся в направлении ворот. Взгляд зацепился непроизвольно, и словно неведомая сила заставила итанийца вернуться назад, сделав крюк от намеченного маршрута по площади.

Влюблённых ведёт сердце, не иначе.

По ночам стены Академии отсвечивали магической белизной барьера, но сейчас на фоне привычной белизны выделялось бесформенное тёмное пятно. Кровь застучала в ушах, заглушая пульсом неслышные удары каблуков по булыжнику мостовой. Сорра очень надеялся, что это не то, о чём он думает.

Ди Валь. Это была наша последняя встреча. Шутка зашла слишком далеко. Никогда больше не...

Надеялся зря. Подойдя ближе, итаниец с трудом удержался от возгласа. Прислонившись спиной к холодной каменной поверхности, на земле, скорчившись, сидел Роман. Спал, дожидаясь рассвета. Уснуть на ледяной земле, при минусовой температуре, практически раздетым? Ди Валь совсем спятил?

«А что ему ещё делать?» – мысленно обругал себя Алексис, вспомнив, что в прощальной суматохе не удосужился вернуть плащ.

Эрро несколько мгновений рассматривал находку. Не жизнь, а сплошной парадокс. Не заинтересуйся он, пройди мимо, скорее всего, их знакомство с Романом завершилось бы на трогательной и печальной ноте. Если граф сумеет проснуться утром, в лучшем случае отделается воспалением лёгких. О худшем думать не хотелось. Сдёрнув с себя плащ – «как символично» – Алексис потряс Романа за плечо.

– Подъём, Артани. Счастье проспишь.

– Иди в задницу! – невнятно пробурчал Артани, пытаясь перевернуться и вызывая у Алексиса острое желание исполнить пожелание, отвесив хорошего пинка, что он и сделал, не долго думая, сопроводив послание порцией ругательств. Любовь любовью, а борзеть не следует.

Роман упорно не желал просыпаться, и по ходу дела плавно облегчал задачу Алексиса, где Сорра заказывает для него траурный венок, произносит прощальную речь над гробом и на этом мучения заканчиваются навсегда. Сорра догадывался, что он мазохист, раз вместо того, что бы мирно уйти дальше, подхватил Романа с земли, пробуждая затрещиной, подтверждающей любимое женское заблуждение: бьёт – значит любит.

– Артани, Безымянный тебя сожри. Рехнулся?

Роман навалился на него, мыча что-то невразумительное, и с трудом разлепил глаза, радуя сердце мутным взором:

– Сорра? – голос абсолютно простуженный.

– Нет, твою мать, итанийская принцесса!

Сорра без лишних пояснений решительно закутал напарника в плащ – тёплый, подбитый мехом, не в пример хлипкой тряпочке Романа, которую, кстати, надо бы отдать, а то ведь последние мозги отморозит. Прикинул на момент «отнести» навстречу счастью... но передумал. Фонарь под глаз Артани может и не поставит, но когда Сорра поставит Артани на землю, согреваться им придётся дракой, а не вином. Принц надеялся на вино и ужин, а побороться можно после... после хорошего сна и завтрака перед тренировкой.

– Роман, ты, конечно, кретин, но не до такой же степени! Какого дьявола ты здесь забыл?

Роман тупо смотрел на него сонными, ничего не соображающими глазами, не реагируя на чужой выговор. Сорра помрачнел:

– Так, с тобой всё ясно. Пошли, – решительно, не дав напарнику снова уснуть или опомниться, итаниец сграбастал добычу и потащил за собой, вынуждая худо-бедно переставлять негнущиеся ноги.

– Куда? – просипел Роман недоумённо. По ходу движения ромейнец приходил в себя и выглядел, естественно, недружелюбно, – Тебе что надо? – он, морщась, пытался остановиться, вырваться, сделал попытку сбросить обновку...

Алексис резко развернулся. С силой стянул края плаща, отчего граф на секунду оказался на положении спеленатой гусеницы. Полюбовавшись, принц с чувством встряхнул и притянул «королька» на уровень глаз:

– Ди Валь, слушай сюда. Мы оба знаем, что я порадуюсь, если ты околеешь, оставшись здесь, и у меня нет желания пререкаться и доказывать обратное. Считай, что у меня корыстный интерес. Короче, заткнись, и раз в жизни прими мою помощь молча!

Алексис перевёл дух. Расщедрился для Артани на подобную тираду. Что-то аплодисменты запаздывали.

– Ты спятил! – Роман не спросил – утвердил очевидное, и болезненно скривился. Абсолютно треснутый голос навевал ангину.

– Знал бы ты, насколько, – Сорра и не думал отрицать, – Последняя стадия прогрессирующей белой горячки. Для такого пьяницы, как я – вполне оправдывающая причина.

– Ясно. Ты просто пьян, – констатировал ди Валь, позволяя себя тащить. Точнее, Сорра тащил, не спрашивая позволения, но после обидной реплики захотелось остановиться и вправить мозги пару раз. Усилием воли принц сдержался, уговаривая себя, что знает другого Артани и ради нового знания можно потерпеть. Стерпится – слюбится, – как выражалась Алиса. Вспомнив реплику фрейлины, он чуть не заржал, представляя себе «любовь Артани». Быстрее ад замёрзнет.

У входа в трактир Валь внезапно заартачился:

– Слушай, Сорра, не понимаю, с чего тебя обуял приступ человеколюбия, но, чёрт подери, не хочу быть тебе должен. К тому же, у меня нет денег.

– Я тебя о чём-то просил? – почти угрожающе рыкнул итаниец – терпение не железное – и пинком ноги распахнул хлипкую деревянную дверь. Навстречу вырвались шумные весёлые голоса. Принц цепко подхватил упёртого графа за шиворот и протолкнул перед собой, заставляя шагнуть в пьяное приветливое тепло.

Артани, не отошедший от задеревенившего холода, подчинился, гадая, что за чудеса происходят. Снег вроде не обещали, для прощённого воскресенья рано... может на исповедь ходил, а священник наложил ептимью, вроде «возлюби врага своего и будет тебе счастье»?

Узнай итаниец, о чём думает Роман, он бы разразился рыдающим хохотом, обещая, что готов возлюбить врага самым прямым образом, но врагу об этом не стоило знать, да и принц не был уверен, что любовь заходит настолько далеко. Принц сомневался в наличии чувств к Роману: так, меценатство одолело, совесть баловал.

Парни прошли через зал, и если кто обратил на них внимание, разве что хозяин со слугами. Итаниец, в наглую выпихнув из-за стола пару пьянчуг, толкнул Романа на лавку. Пьяные сунулись возражать, но хозяин, быстро смекнув возможную выгоду, поспешил успокоить и предложить новый стол. Алексис, морщась от вида обстановки и запахов, продиктовал длинный заказ.

Роман прислонился к стенке, постепенно начиная отогреваться. Виски раскалывались, юношу лихорадило. Прикрыв глаза, он вяло осмотрелся, но в присутствии хозяина воздержался от реплик. На второй этаж вела лестница. В таверне можно было не только выпить, но и заночевать. Интересно, насколько далеко распространяется итанийская благотворительность?

В закопчённом очаге догорал огонь. На вертеле соблазнительно румянилась оскудевшая туша поросёнка, распространяя аппетитные запахи. В животе Романа заурчало. Сорра бросил косой взгляд и, еле заметно улыбнувшись, добавил что-то негромкое, но, похоже, расширяющее список. Прежде, чем разбираться с корольком на предмет возвышенных чувств, не мешало бы птичку откормить, как следует, а откармливать предстояло долго. Да и вообще – пора им заняться, а то совсем от рук отбился и страх растерял.

Роман не слушал разговоры. Прислонившись затылком к деревянной стене, Артани напрасно кутался в чужой плащ – согреться не получалось. Он начал задрёмывать, уплывая в мягкие разноцветные круги. Шум раздражал, постепенно сливаясь в неясный равномерный гул, нарушаемый стуками кружек о стол, пьяными криками и взрывами гогота. Господа гвардейцы изволили веселиться, срубая горлышки бутылок саблями.

Каждый удар отдавался взрывом, но не долго. На лоб легла прохладная ладонь, даря блаженство исцеляющей магии. Боль растворилась, сменившись лёгкой эйфорией умиротворения. Роман распахнул глаза, боясь верить. Сорра, сняв боль, с независимым видом отвернулся. В следующую минуту перед ним поставили бокал с дымящимся вином. Толстая служанка принялась ловко выставлять на стол тарелки, наполненные снедью.

Роман сопел и пялился на итанийца. Может, Сорра пьян? Ударился головой? Роману снится сон? Алексис вздохнул, отгадав какие мысли бродят в голове напарника, и хмуро кивнул на кружку:

– Чего уставился. Налетай, давай. Не бойся – не отравлено.

– Ты и на такое способен? – не удержался Артани, но бокал взял, сделал глоток. Вино оказалось обжигающим, с приторным сладким вкусом. Роман закашлялся, распробовав вкус снадобья, – Это же... банхель, – он с трудом вспомнил название лечебной травы.

– А ты цикуту ожидал? Разочарован?– ехидно выдал Сорра.

Роман мелкими глоточками пил горячее вино. По телу разлилось блаженное тепло, расслабляя мышцы и вгоняя в истому:

– Скорее удивлён. Нищим обычно на паперти подают.

Сорра постоянно высмеивал бедность Артани. Роман, лишая противника оружия, предпочёл шутить сам, и собственная ирония становилась лучшей защитой, мягко амортизируя о чужой сарказм и возвращая стрелу обратно.

– Учитывая, где я тебя нашёл... – Сорра выразительно поиграл мимикой.

– А ты ничего не попутал? – Роман, допив вино, поставил кружку на стол, не решаясь придвинуть тарелку и последовать примеру приступившего к еде Алексиса.

– А должен был?

– Я серьёзно. Что тебе нужно, Сорра?

– Ничего, – Алексис пожал плечами, понимая, что бисер свинье сложно метать.

– Так я тебе и поверил.

– Проклятье, ди Валь! – итаниец собственному терпению памятник бы воздвиг, – Хорошо, – сдался он. Просящему подают, – Держи злодейский план. Хотел посмотреть, как будет выглядеть твоя противная рожа, если облагородить толикой удивления.

– И как? – напрягся Роман, разом леденея.

– Стала ещё противнее, – доверительно сообщил Алексис, ткнув в его сторону вилкой.

Роман хотел подняться и уйти, но, получив опережающую подсечку под колено, рухнул обратно на скамейку. От вина его охватила полнейшая слабость.

– Ди Валь, – прорычал Сорра – получилось страшно, – Выключай ты кретина хоть изредка. Я тебе помог, потому что захотел, и хватит об меня убиваться, пока не убился.

– Сорра, ты...

– Ага, я Сорра. Представляешь, двадцать лет, и сам об этом знаю.

– Ублюдок! – Артани пошёл красно-белыми пятнами. Секунда, и об него можно будет зажигать фитильки.

– Спасибо, что счёл нужным поблагодарить, ди Валь. Впрочем, чего я ожидал? – Сорра пожал плечами и, решительно придвинув тарелку к Артани, закончил устало, – Роман, давай сегодня ты побудешь нормальным. Ты сможешь – я в тебя верю. Засунь свою графскую гордость в задницу и поужинай в компании ублюдочного полукровки. Или это ниже твоего достоинства?

Роман открыл рот и захлопнулся, не зная, что тут сказать. Сорра назвал его по имени? Однозначно, итаниец пьян, или завтра ворота магической Академии рухнут, не пережив такого события.

– Спасибо, – пробормотал он неловко и взял вилку. Ладно, будем считать, что Сорра мертвецки напился. Вот только почему он не выглядит хмельным? – Я потом верну тебе деньги за ужин.

Сорра издал тихий обречённый стон, зубовного скрежета полный:

– Роман, молчи, а то я не сдержусь и отвечу. Терпение не входит в число моих добродетелей.

– Ну... – Роман чуть не ляпнул, что сомневается, существуют ли у итанийца добродетели, но сдержался, – Причин нет... а мангуст – кобре не друг. В чём логика?

Артани вяло ковырялся в тарелке с едой. С обеда во рту у него не было и крошки, но аппетит не пришёл. Возможно, сказывалось раздражающее присутствие Сорры. Попытки понять, во сколько ему всё обойдётся.

Сорра следил за ним с беспокойством, начиная опасаться бреда:

– Ты как себя чувствуешь? – наконец, спросил он, видя мучительные попытки напарника прожевать хоть что-нибудь.

– Это я должен у тебя спросить, – привычно огрызнулся Роман.

Сорра покачал головой:

– Когда мы придём к взаимопониманию?..

– Вот-вот... – поддакнул Роман, – Я абсолютно не понимаю, какого чёрта ты делаешь?

– Совесть проснулась? – подсказал итаниец.

– Ты и совесть – несовместимые понятия, – Роман явно нарывался на драку.

– Как Артани и хорошие манеры, – Сорра не остался в долгу, – Роман, послушай, – он провёл рукой по лицу, – А что, если скажу, что мне надоела наша война? Мы напарники, от этого никуда не деться. Почему не попытаться если не забыть разногласия, то перестать отравлять друг другу жизнь?

Роман, перестав жевать, смотрел на Сорру затуманенными изумлёнными глазами. Он начал верить, что Алиссинди – добрый ангел. Поведение Сорры совпало с её предсказанием. Затем качнул головой:

– Очень остроумно. Десять баллов. Что дальше по плану?

– Набить тебе лицо, – со вздохом отозвался Сорра и потеряно подпёр подбородок рукой.

Попытка найти с Романом общий язык была изначально обречена на провал. Сорра мог утешить себя тем, что попытался, и не дал замёрзнуть ди Валю по своей вине. Роман клевал носом. Осознав, что попытки говорить бессмысленны, Сорра поднялся и потряс его за плечо:

– Отставить спать, боец, ты нужен родине. Я снял для нас комнату. Раз уж мы в одинаковом положении – выспимся до утра.

Роман хотел возразить, но отрубался на ходу. Поэтому молча кивнул, решив довоевать завтра, а сегодня согласиться на щедрое предложение. Понятно любому – за ним скрывается очередная пакость. Роман боялся доверять.

Пакость действительно поджидала:

– Здесь одна кровать, – заметил граф, входя в комнату первым.

– Извините, Ваша Светлость, других номеров не было, – лицо Сорры приняло привычное желчное выражение, сбагренное изрядной долей ехидства, – Я, конечно, настаивал, чтобы тебе выделили роскошную комнату и кровать с балдахином, но представляешь – гостиница для простолюдинов. Вот ужас-то! – недружелюбно буркнул он.

Придирки Романа начали выводить из себя. Он тут буквально собственный глаз на жопу натягивает, пытаясь проявить заботу, но вместо благодарности слышит одни упрёки и ворчание несносного Артани. Вот и верь после этого графам.

– Ладно, – решив не спорить, Роман устало кивнул, – Я лягу на полу. Ожидать, что ты уступишь кровать глупо, а делить ложе с тобой, – он сморщился, показывая, что думает по этому поводу. – Скорее предпочту замёрзнуть у ворот Академии. Заметь, добровольно.

Проткнув воздух пальцем, несносный граф сбросил чужой плащ и с вызовом уставился на Сорру, ожидая, когда напарник окрысится. Ничего не произошло. Сорра с вдохновенным видом изучал трещинки на потолке, мысленно считая до десяти.

Не дождавшись, Роман пожал плечами. Отстегнул перевязь, бросая на стол следом за плащом. Снял мундир, расстилая. Осознав, что кретин действительно собирается ночевать на полу, Алексис выматерился. Потолок не спас. Терпение лопнуло. Была мысль схватить Артани за шкирку и выбросить за дверь.

Осознав, что умом обиженный попрётся на улицу потакать своей кретинической гордости, Сорра подошёл и от души врезал парню в основание шеи:

– Свинья ты неблагодарная! Что бы я ещё раз вызвался помочь? Да пошло оно всё!

Без усилий подхватив обмякшее, удивительно легкое тело одной рукой, Алексис, ругаясь, забросил Артани на кровать:

– Ты достал меня, идиот. Жалею, что не оставил тебя подыхать. И вообще, всё было сном, а ты...

Ди Валь протяжно застонал, как случалось нередко во время сна. Артани снились кошмары. Одна из причин, почему Сорра не очень любил ночевать в комнате. Слушать крики ди Валя во сне не доставляло радости. Граф не рассказывал о себе, но из всхлипывающих бормотаний по ночам становилось ясно – он не просто пережил потерю замка и родных. Трагедия произошла на его глазах.

– Не пытайся меня разжалобить, – буркнул Сорра и, поколебавшись, улёгся рядом, обнимая Артани и притягивая к себе.

– Нет! Не надо! Мама! Динас, не надо! – Роман вскрикнул, судорожно шаря в пустоте.

– Тихо-тихо, Роман...

Сорре пришлось усилить хватку, успокаивая мечущиеся конечности. Вынужденная мера, но близость и простое соприкосновение с чужим телом вызвало упоительное, щемящее нечто, сжало сердце невидимым кулаком. Артани пылал жаром. Сорра коснулся губами чужого лба, желая лишь проверить температуру, но безобидный поцелуй, терпкий запах кожи Романа сорвал с души невидимый клапан, прорывая плотину долго и тщательно сдерживаемой воды.

– Ромэ...

Сорра бездумно активировал исцеление, забирая всё: боль, болезнь, сны.

– Всё, малыш... теперь всё... Тш-ш-ш... – Алексис легонечко подул в лицо, заклинанием отгоняя дурное, – Только сон.

«Только сон», – бессмысленно повторил он самому себе. Сны улетают с рассветом в долину забвения, и пробуждение от сладких грёз становится горьким.

Но, уже засыпая рядом с Романом, он внезапно услышал нечто такое, что заставило Алексиса вздрогнуть и моментально пробудиться.

– Алиссинди! – прошептал Роман, дыша прямо в ухо, – Алисси... – нежность в голосе Артани пронзила в самое сердце, – Не уходи, Алисси. Не оставляй меня.

– Роман. «Дурак ты, Роман, какой же ты дурак!»

Алексис машинально сжал Романа крепче, с идиотской теплотой в душе.

«Куда я от тебя денусь?»

Сорра зарылся носом в смуглую шею, с наслаждением вдыхая упоительный аромат под воротником и, не сдержавшись, коснулся губами:

– Недоразумение ты.

«Моё».

«В конце концов, мы напарники», – прибавил Алексис мысленно, надеясь хоть так реабилитировать себя за всё происходящее.

– Сегодня утром я мечтал убить тебя, – пробормотал итаниец, окончательно засыпая.

Шикарный план. Жизнь – вообще удивительная шутка.

========== 14 ==========

Роман проснулся от ощущения взгляда. На него действительно смотрели. Сорра, подобрав длинные мускулистые ноги, удобно устроился на противоположном краю кровати. Упираясь лопатками в деревянную спинку, итаниец эдакой невозмутимой статуей внимательно изучал Романа – на предмет убийства, очевидно.

Пристальный взгляд, гуляющий по телу с хирургической, препарирующей тщательностью, напугал до дрожи, заставив графа моментально подобраться. Артани сглотнул, ощутив себя добычей, но благодушный хищник и не думал нападать. Сидел с видом величайшего одолжения, позволяя СВОЕЙ косуле досыпать последние часы.

«Теперь всё изменится», – обещал и предостерегал уверенный взгляд.

Хищник, сидящий напротив, определился в намерениях. Он совершенно точно знал, с какой стороны приняться за обед. Обглодать для начала ногу, или сразу начать с филейной части. Он мог съесть, а мог не съесть. Хищник излучал власть, спокойствие, царственность. А у Романа от явления безмятежного божка в облике Сорры язык к нёбу присох.

Опасности не было, но противник был опасен. Нахождение с ним в одной комнате никогда не заканчивалось ничем хорошим, но сейчас что-то неуловимо изменилось в самой атмосфере. В воздухе витало новое, незнакомое. Не то чтобы Артани стало страшно – скорее, сделалось сильно не по себе.

Итаниец излучал полнейшую расслабленность, но граф не заблуждался, зная о скоростных реакциях и способностях Сорры мгновенно переходить от мысли к действию. Волосы итанийца были собраны неизменной косой. Затейливая причёска плетением напоминала причудливый канат: не простой, способный превращаться в ожившую змею. О том, сколь мастерски Алексис владеет этим оружием, Роману оставалось лишь догадываться.

На тренировках Артани порой доставалось тяжёлым металлическим подшипником, но удары косы не демонстрировали контроля, лишь отвлекали внимание от ног итанийца. Помимо ног приходилось следить за порхающими молниями рук и трансформациями кисти: кулак раскрывался толчком ладони, выстреливал тычком пальцев. Легчайшим касанием Алексис не раз отправлял графа здороваться со звёздами, умея использовать энергию удара.

Роману не давался контроль, а Сорра взрывал бутылки, выстроенные в ряд, оставляя первую нетронутой. Мог расколоть их разом или выборочно. Что он делал на первом курсе? Хороший вопрос, и при встрече стоило задать его директору. Подобной магией обладал только Ир Дамис и выпускники Академии – далеко не все.

Совместить боевые техники и магию нереально. Развитие и совершенствование одного дара неизменно происходит в ущерб остальным. От учеников не требовалось становиться гениями. Способности студиозов оттачивались с филигранной тщательностью, но общее развитие на старших курсах складывалось в некий приоритет чему-либо одному. На этот предмет, способность и делался основной упор.

Стихией Романа мог стать огонь или земля. Проскальзывали слабые ниточки к ментальным техникам. Благодаря врождённому дару, Роман умел воздействовать на восприятие противника. Тем не менее, гипноз, чтение мыслей, ментальные атаки, подавление или воздействие и разрушение энергетики врага – не давалось. Умение поставить ментальный блок и возвести защиту прошло в числе самых первых лекций.

Преподавательница Архана – худая темноволосая женщина с острым, пронизывающим до костей взором, пугала Артани до дрожи в коленях. На лекциях ментального мага студенты боялись дышать и пикнуть. Стоило тёмному немигающему взгляду устремиться выборочно, и несчастный студиоз становился кроликом во власти удава.

Преподаватель, не пожалев времени и сил, поставила личную магическую защиту для каждого из них, объяснив, что Академия – опасное место. Среди старших студиозов найдётся немало желающих использовать свой дар во вред. Стоит следить за происходящим вокруг, оглядываться по сторонам. Не спать, но иметь глаза и уши на затылке и всегда оставаться бдительным.

Она нагнала такого страха, что Артани уверовал, что враги поджидают со всех сторон, и стоит выйти за дверь – воспользуются шансом атаковать. Не он один. Госпожа Архана с ласковой улыбкой акулы, почуявшей свежую кровь, успокоила перепуганных цыпляток, пообещав, что защитит от волков в лице студиозов. За небольшую плату можно приобрести действенные амулеты и средства защиты. Всего по три сюзерена желающие могут купить брошюрки её собственного сочинения, где очень подробно и во всех тонкостях расписаны процессы воздействия и защиты. Девушек наверняка заинтересует раздел про приворот. Очень познавательный.

Эффект сто процентов гарантирован. Конечно, это запрещено правилами, но раздел полезный. Толпа ринулась на скуп, сметая всё на своём пути.

Роману достался лишь пренебрежительный пас. Но, ставя защиту, учитель внезапно остановилась и проницательно посмотрела на Артани. Граф едва заикой не стал. Возникло ощущение, что в одно мгновение в него просунули холодные, цепкие пальцы и вытащили всё. Но Архана, потеряв интерес, отправилась заниматься дальнейшей благотворительностью.

Сорра прогулял лекцию и не получил защиты. Роман очень надеялся, что найдётся студиоз, желающий сотворить недоброе – итаниец постоянно нарывался. Однако Архана нарочно нагнетала атмосферу – старшие студиозы в их сторону и не смотрели, считая себя чем-то вроде элиты. Элита была настолько загружена практикой, что не оставалось свободного времени мелочиться и нарушать правила. А дисциплина прочно въедалась в кровь.

Артани очень хотелось понять, о чём думает Сорра. Серые глаза слегка прищурены, а крылья тонкого носа чуть подрагивают, словно улавливая запахи. Поговаривали, что некоторые итанийцы обладают великолепным обонянием, позволяющим различить малейшие нюансы запахов. Ощутить крупицу яда в бокале или выявить оборотня под чуждой личиной. Будь это правдой, Сорре нелегко бы пришлось на тренировках, когда десятки насквозь провонявших потом студиозов «месились» под руководством инструкторов. Байки, скорее всего. Сколько раз они с Алексисом, сцепившись, катались по полу. Ни разу на лице итанийца не мелькнуло выражение брезгливости.

Артани не догадывался, что в этот момент его мысли совпали с размышлениями итаница. Сорра умел приглушать восприятие запахов, но не сегодня утром. Проснувшись, итаниец позволил себе настоящее гурманство, выбирая наиболее приятные оттенки из спектра под названием Артани. Вбирая лёгкий знакомый аромат чужого тела, Сорра хмурился, постигая, что он не просто волнует – остро будоражит.

Раньше Алексис старался не задумываться, почему живя под девизом «ненавижу ублюдка ди Валя», он не испытывает физического дискомфорта. Наоборот, присутствие Романа чрезвычайно вдохновляло. Издеваться над ним и доводить словесно вошло у Алексиса в привычку. Он желал прикоснуться неосознанно и провоцировал Романа на срывы.

Причинить графу боль доставляло Алексису удовольствие не самим фактом боли, а возможностью испытать собственную власть, контроль. Когда Роман хрипел и задыхался, прижатый к полу в жёстком захвате, не в силах скинуть чужое тело, полностью беспомощный и беззащитный, Алексис буквально эрекцию испытывал, желая прекратить умом, но одновременно не желал, чтобы это прекратилось.

Сопротивление Романа раззадоривало, будило странные желания.  Проиграв, граф отказывался сдаться и признать поражение, пыхтел и сопел до последнего, а Сорра издевался над ним, шептал гадости на ухо, заставляя Артани извиваться ужом и продолжать попытки.  Сорра никогда бы не пожелал признать, что откровенно кайфует в моменты их вынужденной близости, но теперь разум согласился принять отрицаемое ранее.

Сорра не спешил, дав Роману время выспаться, а себе побыть наедине с собственными мыслями. Сидя напротив, он изучал Романа, размышлял, сопоставляя между собой детали головоломки из множества кусочков под названием «Роман Артани ди Валь» и ответы складывались один за другим. Многое из того, что он раньше не понимал, прояснялось, стоило добавить в картину найденные пазлы.  Алексис сам содрогнулся, поразившись, насколько успел обмануться и запутаться, смешав воедино прошлое и настоящее, ненависть и страсть.

Алиса ди Бьорк знала Сорру лучше, чем он представлял. А он счёл её предположение о влюблённости в Артани глупостью, когда увяз в нём по самые уши. Сможет ли он исправить содеянное? Ромэ обозначает стойкость. Сколько же смысла, чёрт подери, в этих простых и таких важных словах. Маленький, упрямый человечек напротив. Цветочек с упоительным запахом.

Однако «цветочек» оказался не рад пробуждению и чужому облизыванию глазами. Роман сел, с опаской косясь на Сорру, и лёгкая недоумённая морщинка тронула высокий лоб.

«Здравствуй, Ромэ», – Сорра с мягкой снисходительной улыбкой наблюдал растерянность Артани. От болячек Романа не осталось и следа. Граф дивился собственным ощущениям, но тело наполняла энергия и удивительная лёгкость. Алексис вылечил его, пока он спал. Почему? Роман остро смутился, испытав невольный прилив благодарности, но счастье развеялось, когда Алексис вместо приветствия, спокойно сообщил:

– Мы опоздали в Академию на четыре часа. Надеюсь, Ир Дамис обойдётся лишь выговором. Сегодня у нас должен был состояться зачётный поединок.

– Ты?..

Когда Роман злился, шипел, словно рассерженная кошка, посаженная задницей на сковородку. Впрочем, задница Артани занимала Сорру куда меньше, чем разъяренное, непримиримое выражение его лица.

– Ты специально всё подстроил!!! – заорал Роман, соскакивая с кровати, и заметался по комнате. Принялся торопливо натягивать перевязь, озираясь в поисках обуви.

– У кровати, – лаконично подсказал Алексис, наблюдая за Артани с любопытством и возрастающим интересом.

Роман больше не вызывал неприязни. Наоборот, влюблённость изменила взор. Граф воспринимался в исключительно забавном свете. Ранящий седой хохолок вызывал порыв защитить, пригладить пальцами и, склонившись, украдкой поцеловать в макушку.

– Что у кровати? – буркнул Роман и покраснел, сообразив, о чём речь. Ринулся к высоким ботинкам, словно боясь, что Алексис попытается их отобрать. На всякий случай осмотрел, потряс и, убедившись, что ничего страшного не приключилось, принялся натягивать их на ноги, смешно прыгая на ходу и от волнения забыв, что следует расшнуровать.

Алексис рассмеялся, а затем захохотал во всё горло, поймав непередаваемо перепуганный, а затем откровенно убийственный взгляд в свой адрес. Захотелось замахать рукой и, зевнув, поведать, что он очень боится грозного Артани, особенно когда он смотрит настолько милыми глазами. Интересно, а губки мы умеем дуть? Хотелось бы посмотреть.  Он частенько затыкал наглый клюв пальцами, поражаясь насколько мягкие и чувственные у парня губы – могли бы принадлежать девушке, если бы не твёрдая линия... но он не задумывался, что они манят его совершенно по иной причине.

– Что смешного? – почти взвыл Роман, задерживаясь на одно мгновение.

– Ты! – Алексис, перестав ржать, лениво поднялся с кровати и фыркнул, заметив невольную испуганную реакцию ди Валя. Не удержался и гавкнул, едва не получив за это кулаком.

– Тупой идиот!

Артани презрительно фыркнул и столь отчаянно покраснел, что Алексис сам не знал, куда себя деть – боялся сгрести ромейнца в охапку и... Сорра пока не осознавал новую грань. Наслаждался теми, что открывались.  Желая спастись, граф как бы невзначай принялся отступать, удерживая противника в поле обозрения.  Не глядя, задёргал ручку двери, сообразил, что она заперта, и достоинство испарилось с пшиком. Он обвиняюще уставился на Алексиса, готовый метать громы и молнии, но непонятно отчего, смутился,  отвёл взор.

Знал бы, какого дракона растравляет... настолько милый в своей застенчивости,  что выть хотелось – откровенная добыча для хищников. Сорра знал немало прелестных девочек, но ни одна девочка не равнялась с прелестным Артани, когда мужественный граф стоит, потерявшись, с мило алеющими ушками, кусая губы с досадой... В паху ощутимо налилось тяжестью и следовало что-то предпринять, пока стояк не станет проблемой.

– Ключ в замке, – итаниец вольготно потянулся и покрутил головой, разминая затёкшие мышцы шеи, поработал запястьями, заметил затравленный взгляд и подмигнул, не удержавшись от подначки. – Ди Валь, а ты, похоже, меня боишься?

– Не льсти себе, кретин! – Роман, по-прежнему не поворачиваясь к нему спиной, принялся вертеть ключ.

– Боишься, ди Валь, – Алексис, единым движением преодолев разделяющее их пространство, буквально прижался к Роману, откровенно наслаждаясь присутствием.

– Ты... Ты... спятил? – выдал тот севшим голосом, растеряно глядя на него снизу вверх.

«Тогда наши губы почти встретились. А я тебя поцеловал», – подумал Алексис с весёлой и в то же время тоскливой горечью и, легонько подув в лицо задрожавшему Роману, повернул ключ.

– Прежде, чем ты решишь позорно покинуть меня после всего, что между нами было, – он издевательски хохотнул, увидев стремительно меняющего цвета Артани, – Поразмышляй над предложением. Если мы прибудем в Академию вместе, наши шансы избежать наказания возрастут.