Текст книги "Всего одно желание (СИ)"

Автор книги: Сан Тери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

– Мы – ваши новые одноклассники!

Граф призывал Сорру глазами, посылая невидимые сигналы не вести себя, как свинья, но итаниец и ухом не вёл:

– Роман Артани ди Валь!

Роману не осталось ничего иного, как кивнуть одноклассникам. Изображая светскую улыбку, граф, цветом сравнимый со свёклой, незаметно пытался высвободиться. Он кожей ощущал подвох и мечтал искренне сказать на весь класс, что он не с ним. Непонятная горилла сбежала из зоопарка и прицепилась к нему под видом напарника.

«Отдам чудовище в любые руки», – читалось на красивом, жутко смущённом лице, рассмотрев которое девушки начали закусывать губки, а некоторые парни заметно оживились, пихая друг друга локтями в бок и предчувствуя развлечение. Поверить, что милый алеющий птенчик мог дать сдачи – не получалось при всём желании. Узнай Сорра о чужих мыслях, он бы разразился гоготом. Птенчик? Роман ди Валь – волчара позорная под шкурой овечки! Абсолютно безбашенный, с вечно падающей планкой!

Внешность часто бывает обманчива и вводит людей в заблуждение. Под маской жестокого хищника Алексиса Сорры пряталась глубоко чувствующая, сентиментальная натура, а безобидный облик благородного графа Артани открывал железный характер и стальную волю. На поединке Сорра не собирался вставать – он сдался, но Роман своим примером заставил итанийца подняться. По мнению Сорры, победа заслуженно принадлежала ромейнцу, и жалким шавкам, судящим книгу по обложке, никогда не понять, настолько удивителен Артани ди Валь.

Принц любил человека, заставившего себя уважать и считаться с собой. Итаниец бы посмеялся, узнав, о чём думают одноклассники, и возможно он догадывался, однако всё это входило в его планы.

– Моё имя – Алексис Сорра, можно не запоминать. Недоумкам я его сам вобью. Желающие познакомиться ближе могут подойти за автографами после уроков.

Он на мгновение задержался перед хорошенькой брюнеткой, сидящей рядом со здоровенным двухметровым парнем:

– Вам – в любое время! – шепнул  принц интригующим тоном, и  склонившись к девушке ближе дозволенного приличиями,  поцеловал ручку, не отводя глаз. Дождавшись, когда личико заполыхает румянцем, итаниец выпрямился и нахально подмигнул её начавшему приподниматься спутнику, – Звиняй, парниша, ты не в моём вкусе.

Парень что-то невнятно замычал. Сорра демонстративно помахал ладонью:

– С дебилами не общаюсь! – и ещё раз очаровательно улыбнувшись брюнетке, потянул Романа дальше по проходу.

От возможной драки спасло появление Сильванира дан Рогозы. Элегантного, подтянутого, в чёрном сюртуке и камзоле расшитом позументами.  Парень, рыпнувшийся за итанийцем, немедленно сел на место с неуловимым облегчением, очевидно догадываясь, что человек, способный побить Ир Дамиса – определённо способен избить его.

– У нас пополнение в классе, но, вижу, вы уже успели познакомиться, – объявил Сильванир дан Рогоза, пригрозив Сорре неодобрительным взглядом, таящим неуловимую снисходительность.

Алексис, определившись с местом, толкнул Романа за парту и приземлился рядом, бесцеремонно двинув бедром и вынуждая быть расторопнее. Не окажись они в незнакомом классе среди новых лиц, Роман бы нашёл, чем ответить. К перепалкам на первом курсе класс давно привык, и чувствовалось – на втором история повторится.

– Эти юные студиозы отныне будут учиться вместе с вами, – прокомментировал Сильванир, – Причину вы знаете. Они экстерном сдали переходной экзамен, и их уровень подготовки вполне достаточен, чтобы перейти на следующий курс. Я напомню, что Академия Девятки – не только склад формализма и нудных правил, – класс позволил себе робкий неуверенный смешок, – Но место, где всегда можно проявить себя, и ваши способности оценят по достоинству.

На сумрачного смущённого ромейнца и нахального итанийца, цветущего, как вишня в весенний день, бросали любопытные взгляды. Девушки – с завуалированным интересом, парни – оценивающе: все прикидывали, на что способны новички. Впрочем, стоило Рогозе начать урок, пялиться перестали. В преподавании директор слыл настоящим зверем, и гонял студентов в хвост и гриву, сдирая по три шкуры на зачётах.

Роман и Алексис, позабыв о привычке пререкаться, усердно корпели над переписыванием сложных формул. По словам Рогозы, маги обязаны пользоваться заклятиями столь же естественно, как дышать.

– Например, описание применения боевого колдана выглядит довольно громоздким, тем не менее, при хорошем владении базовыми техниками концентрации энергии, подобный фокус не представляет сложностей. Пытаться применить его с вашим уровнем не рекомендую – заклинание опасно, но эффектно, не так ли?

Преподаватель развернул ладонь, демонстрируя танцующий на ней огненный колдан:

– Разобравшись в построении магических боевых заклинаний, несложно заметить, что принцип действия осуществляется от простого... – на ладони появился светящийся шар, – К сложному, – шар начал вытягиваться, приобретая форму короткого копья, – Начнём с простейшей концентрации...

Первую часть лекции студиозы переписывали материал. Рогоза, изредка греша правилами, преподавал в изящно-увлекательной манере, не забывая отпускать короткие остроумные замечания. Вторую часть лекций студиозы отрабатывали попытку создать слабенькое подобие боевой пульсации.

– Не понимаю, как у него получается? – Сорра десять минут пыхтел от напряжения, пытаясь придать жидкому свечению в своей руке некоторое подобие плотности.

– Легко, – Роман без усилий продемонстрировал на своей ладони светящийся боевой пульсар. Студиозы, дела у которых шли на уровне Ссоры, дружно уставились на Романа Артани. Вопросы, почему парней перевели с первого курса, отпадали сами собой. К ребятам со всех сторон потянулись знакомиться, надеясь выспросить у Романа секрет техники.

– Ничего сложного... – Роман пытался объяснить, но стеснялся и мучился косноязычием, не зная, как подобрать слова.

– Роман, любишь ты выпендриваться, – посетовал Сорра доверительно на весь класс. Раздался смех. В сторону Романа немедленно полетела пара колких завистливых шуточек, но Артани гордо промолчал, не желая связываться, а на самом деле просто не умея ответить.

Зато Сорра кайфовал и издевался вовсю. От язвительного языка итанийца перепало всем. К окончанию занятия половина новых одноклассников мечтала подкараулить двух выскочек в укромном месте. О наличии укромных мест Сорра доверительно и по секрету разболтал всем желающим.

С трудом дождавшись окончания последнего урока, Роман буквально выпинал жизнерадостного напарника в коридор и, с размаха впечатав в стену, спросил яростно:

– Сорра, объясни мне – что ты пытаешься сделать?

Алексис, сладко улыбаясь, отцепил чужие ладони со своих предплечий:

– Королёк, мой милый напарничек, а тебе не приходило в голову, что правила здесь созданы для того, чтобы их нарушать?

– Эм-м-м?..

Сорра самодовольно ухмыльнулся, любуясь обескураженным лицом Артани, чей мыслительный процесс пришёл в движение, благополучно пропустив ненавистное «королёк».  В исполнении Сорры в последнее время кличка перестала звучать обидно.

– Вспомни, как мы поступили в Академию, и почему попали на второй курс? Пошевели извилинами...

Итаниец победно вскинул палец и, не устояв, щёлкнул Романа по горбинке носа – жаль не поцеловать – искушение дикое.

– Мы нарушили правила. Вместо того, чтобы выкинуть нас из Академии, нам предоставляли шанс. Каждый такой шанс даёт нам поднять своё мастерство на одну ступеньку выше. Понимаешь?

Роман хмуро помотал головой. Затеи Сорры он совершенно не понимал, но желание отдубасить напарника улеглость. Итаниец определённо что-то замыслил.

– Королёк, смысл ползти к финишу черепашьими темпами, когда можно учиться более эффективным и быстрым способом?

– Настроив против себя весь класс? – раздражённо поинтересовался Роман.

Сорра назидательно вскинул палец:

– Лови идею, ди Валь. Тренировки. Каждый из наших одноклассников владеет собственной магией. Добиться демонстрации мы не сможем, а как увидеть чужие навыки в действии?..

– Эм-м-м... предлагаешь вынудить их напасть на нас?

– Чем не вариант? Мы с тобой поднимали уровень в погоне друг за другом. Может, мы дрались до полусмерти, но и росли практически ежедневно.

– Я и сейчас могу тебя избить, – Роман выразительно захрустел костяшками и отшатнулся, когда ладонь Сорры неожиданно ласково скользнула вдоль его щеки.

– К моему огромному сожалению, Артани, я не испытываю настоятельной потребности причинить тебе вред, – он поймал взгляд Романа, – Не желаю причинять вред тому, кого хотел бы считать своим другом. Улавливаешь разницу? – с этими словами, поправив отвисшую челюсть Романа, Сорра хлопнул напарника по плечу и, насвистывая, направился по украшенному гобеленами коридору.

– Эй, Сорра! – крикнул Роман вслед, ощущая странную идиотскую радость внутри себя, – Но ты всё равно придурок!

– Я тоже тебя люблю, королёк! – Сорра, не оборачиваясь, показал ему оттопыренный палец.

– Вот урод, – прошептал Роман, улыбаясь от уха до уха и, одёрнув новенькую чёрно-синюю форму с серебряным шитьём, прислонился спиной к стене, продолжая таить улыбку, – Друг... – Роман тряхнул головой и хмыкнул, – Кто бы мог подумать... Алексис.

========== 25 ==========

Задай Алиссину ди Эрро вопрос: зачем он ссорится с классом и активно втягивает Романа в неприятности, принц не стал бы лгать, выкопав истину из шелухи причин: ревность и чувство собственичества. Cделал первый шаг, Алиссин развивал отношения по всем фронтам, пытаясь вывести их на новый уровень, сделать теснее и глубже – он не задумывался, что увлекается Романом слишком сильно, рискуя однажды оказаться в точке невозврата. Здравые доводы рушились, от логики оставался жалкий островок, и огромное эго «Я» заполнило мир, где «я хочу» стало сильнее, чем «а чего хочет он?»

Но скажите, кто об этом задумывается в отношениях? Мы говорим о любви, но что слышим в любви? Собственные желания, амбиции, причины, а второй человек или соответствует нашим требованиям, или нет: всё просто. Но существует любовь, способная обрушить плотину эгоизма, когда от собственного я не остаётся ни черта – остаётся лишь он. Алексис Сорра, несомненно, находился, где-то посередине между нулём и бесконечностью, когда сегодняшний бог благополучно соседствовал с завтрашним дьяволом. Артани пробуждал в нём лучшие качества, но порой он же невольно становился причиной худших – ревность Алексиса побивала все мыслимые и немыслимые рекорды.

Принц  задумывался о желаниях самого Романа, его чувствах, но предпочитал не травиться безызвестностью. Готовых ответов для них не существовало. Он размышлял о том, что поступает нечестно – Алиссина  грызла совесть. Он мучился, но больше страха за Романа и страха перед гневом Артани, сверлил страх за самого себя. Насколько далеко он способен зайти? Унизился, вымогая чужую любовь, ровно милость. Где найти способ заставить Романа посмотреть на СЕБЯ-мужчину, принять противоестественную любовь?

Алиссин не знал, как будет выкручиваться в дальнейшем – слишком сложно всё, запутанно, и нет смысла распутывать сейчас. Узел затянется сильнее, удушит насмерть, но пока оставалась возможность использовать артефакт, он побарахтается. Алиссинди возьмёт ромэ за руку и подведёт к правде – останется лишь открыть дверь. И за этой дверью будет стоять он: Алиссин ди Эрро.

Через какую тысячу лет сбываются мечты? Он обманул время, украл одну для себя, сбыл сам и не желает делиться с окружающими. Роман принадлежит ему, и точка. Точка невозврата.

Алиссин трепетно оберегал свой мирок, не замечая, что запирает в нём Романа, лишая Артани возможности общаться с друзьями, делать выбор. Он самонадеянно верил, что в состоянии обеспечить все потребности напарника, дать ему всё необходимое для счастья. С чего Артани жаловаться? На что? Товарищей у него не водилось, и свой вины Сорра в этом не замечал, а Данко Миль – не в счёт. Алексис поговорил с ним, отловив в коридорчике, и тонко намекнул не лезть, куда не просят. С Артани у него свои счёты – их сведением они занимаются сами. Но никто не даёт Данко права занимать место Алексиса Сорры, и если увидит энийца в спарринге с Романом Артани... Миль замечал, что в Гармале удивительно скользкие улицы? Скользкие, и опасные, и ходить по ним стоит осторожно.

Данко Миль, возможно, счёл итанийца сумасшедшим, но он испугался, а Сорре был приятен чужой страх. Приятно ощущение собственного влияния, власти. Принц умел управлять людьми, дёргать за ниточки, при желании – не хуже Тарена. Но... всё, что касалось Романа, закрашено в жизненной тетради: закрашено белым, синим, чёрным, розовым. Разум Алексиса отказывался писать слова – слова бессильны.

Он считал, что сделал Роману подарок в лице себя, предложив дружбу, а класс они используют в качестве учебного полигона: могут совершенствоваться, развивать собственные навыки за счёт других учеников. Эгоизм принца временами переходил все мыслимые и немыслимые границы.

Друзья отчаянно пыталась достучаться до Алиссина, остановить, пока возможно, но затея представлялась безнадёжной, однако Алиса ди Бьорк не оставляла попыток.

– Ал, ты одержим. Ты не видишь себя со стороны, у тебя паранойя. Ты помешался на Артани ди Вале, но он – не центр твоего мира, существует множество вещей, и забывать о них ты не имеешь права. Ну вот, опять... – фрейлина досадливо всплеснула руками, заметив, что заглянувший в гости итаниец застыл в мечтательности, пропустив монолог мимо ушей, не заметив, что чай давно остыл.

– Интересно, что он сейчас делает? – Алексис, намотав косу вокруг шеи, очнулся и снова взялся за чашку, – Холодный... – пожаловался чуть удивлённо.

Алиса покачала головой. Тяжёлый случай.

Она опустилась на стул и, забыв о манерах, облокотилась на стол локтями. На диванчике, не особо прислушиваясь к беседе, расположился Лис Браво и мучил кота Алисы, заставляя нападать на свою руку. Алиссин ди Эрро нередко приходил в сопровождении свиты. Бывшая свита сдружилась и общалась настолько тесно, что условности остались за бортом. Итанийцы частенько ночевали у Алисы, приходя словно к себе домой. Бьорк не жаловалась. Одной фрейлине становилось скучно, а здесь всегда развлечение.

Алиссин временно выбыл из строя. Общаться с ним и раньше было сложно, а теперь стало решительно невозможно; говорил он лишь на одну тему: Артани ди Валь. Всё остальное принца не интересовало, а друзья не могли вечно слушать о Романе. Артани – неплохой парень, они давно поняли, но тошнить от заевшей мелодии придворных начало с первых недель пребывания Артани ди Валя в Академии, а принц не уставал воспевать на новый лад и мотив.

К несчастью или счастью, музыка звучала не слишком часто. Алиссин пропадал сутками напролёт, шлялся в образе девушки, а превращаясь в мужчину, ошивался вокруг своего ненаглядного Артани. У них языки чесались рассказать Роману правду, но самоубийц не находилось.

Тарен ди Нуайль и Сидер ди Оран, изображая глубокий интеллектуальный интерес, пытались играть в шахматы. Игра не шла. Оба активно грели уши, стремясь уловить обрывки слов из разговора принца и Алисы. Чёртова ди Бьорк назло всегда говорит тихо.

Известие о том, что обожаемый принц «ходит по грани» во имя любви, стало, мягко говоря, глубоким шоком. Оправившись, итанийцы просто не знали, что и думать. Принц спалился на улице, столкнувшись с Лисом Браво. У придворного хватило ума сделать выводы, но не хватило мозгов держать язык за зубами. Он собрал совет и рассказал о случившемся.

Дальше к стенке прижали Алису ди Бьорк. Поломавшись больше для приличия, фрейлина выложила правду, как на духу – у самой сердце было не на месте, а поделиться с кем-то требовалось. Отпираться, когда Браво застукал Алиссина с поличным в виде Алиссинди, итанийка просто не видела смысла. И не теряла надежды, что сложив усилия, они сумеют повлиять на принца – отговорить от безумной затеи.

Лучше бы молчали. Алиссин разозлился страшно. Устроил выволочку, обвинил ди Бьорк в предательстве, залепил Браво по шее, обозвав болтуном. За вспышку он извинился, но между друзьями пролегла тень размолвки. Они пытались её загладить, но выходило плохо.

Поначалу Лис Браво, романтично настроенный, искренне порадовался за парочку, считая, что случившееся забавно, более того – очевидно, и дело давно шло к сближению. Рано или поздно, Алексис бы понял собственные чувства. О том, что принц влюблён в Артани ди Валя, догадались пожалуй все, кроме самого принца и разумного виконта. Не привыкший к тонким материям ди Нуайль сплоховал, проглядев голубков. Веди себя принц нормально, ухаживай он за Артани или затащи  в койку – итанийцы бы и слова не сказали, но Алиссин ди Эрро обращался женщиной – сошёл с ума!

Браво заткнулся, получив чувствительный пинок от Тарена ди Нуайля. Барон ди Оран, не любивший виконта, неожиданно поддержал, добавив на орехи со своей стороны. Задевать Браво было опрометчиво. Шпагой Лис владел на порядок выше, но теперь друзьям было не до петушиных разборок.

Наследный принц Алиссин ди Эрро мог себе позволить многое, но наследный принц ди Эрро сомнительного происхождения с изрядно подмоченной репутацией – обязан быть безупречен, чтобы взойти на престол и удержаться на нём хотя бы в первые несколько лет правления. Копать под принца будут глубоко и тщательно – никто не сомневался. Конечно, придворные поклялись молчать, но чаша весов судьбы могла накрениться в любой момент. Алиссину придётся уехать в Итанию и забыть Артани ди Валя, поставить крест, но друзья глубоко сомневались, что принц в состоянии мыслить здраво, зато никто не сомневался, что он не пожелает расстаться с Романом Артани.

Алиссин совершал одну глупость за другой, а докричаться  невозможно. Итанийцы пребывали в отчаянии. Сильнее всех страдал Тарен ди Нуайль. Появление на сцене Артани спутало карты и разрушило планы виконта. Принц вышел из-под контроля, и если раньше он поддавался влиянию Алисы и прислушивался к советам фрейлины, высказав осуждение, ди Бьорк поставила себя на противоположную сторону. Не желая ссор, итаниец перестал с ней откровенничать, и получалось, что единственным способом воздействовать остался Артани ди Валь – корень бед и причина несчастья.

Начав встречаться с Романом, амбициозный Алиссин перестал думать о троне. Раньше итанийца подпитывала надежда – он жил часами безумного ожидания, мучился. Но отныне плевать ди Эрро хотел на престол и собственное королевское происхождение. Он выбрал участь обычного смертного и был счастлив. Но как долго сможет продолжаться затеянная им игра? Что же он творит? Осознаёт ли, что на карту поставлена не только его собственная жизнь, но и судьбы итанийцев, готовых разделить тяготы изгнания, но не теряющих надежды, что принц вернётся и у них появится шанс.

Они мечтали вернуться в Итанию, а ди Эрро с легкомысленным эгоизмом разрушал чужие мечты. Насколько далеко он способен зайти в своей одержимости? Люди творят безумства, но когда их творят короли, безумства превращаются в преступления: больше возможностей для действий, а на карту бросаются десятки жизней, перемалываются колесом, пока их Высочество или Величество изволят развлекаться и идти на поводу собственных прихотей.

Разве что слепой мог не заметить, как по-особому вспыхивают глаза принца, стоит в поле зрения возникнуть графу Артани ди Валю. Итаниец начинал улыбаться, светился изнутри, но стоило разлучиться или поссорится с Романом – принц гас, превращаясь в тоскующее, унылое создание в скверном настроении. Раздражался, ругался по мелочам, срывался на итанийцев, хотя они-то в чём виноваты, спрашивается? Сам затеял, сам и расхлёбывай.

Удивительное дело: Академия поголовно заполнена слепцами, и самым большим слепцом стал граф Артани. Ум Романа не мог предположить масштаба, а принц пользовался его доверием беззастенчиво. Роману не приходило в голову сопоставить свои отлучки и отлучки Алиссина, заметить, что они уходят и приходят практически одновременно. Он не замечал, что иногда, забываясь, Алиссин ведёт себя более интимно, чем позволяют друзьям. Роман считал подобное особой манерой Сорры. Ромейнец пытался с ней бороться, но сдался, решив, что Алексис неисправим.

Однако Алексис Сорра вёл себя подобным образом лишь с Романом. С остальными людьми итаниец держал дистанцию, обращался корректно и не лез с объятиями, в то время как ди Валя лапал практически не скрываясь. Артани не осмысливал подтекста, отвергал подозрения. Обжёгшись один раз, дуют на воду, но Роман боролся с прошлым, не мог позволить памяти отравить жизнь. Молния не попадает в одно дерево дважды, а яд души не льют на посторонних. Они не виноваты в твоих несчастьях – стоит ли переносить старые образы на новые лица, искать худшее, когда хочется верить. Верить, что в прогнившем мире существуют драгоценные истины.

Один раз, проходя мимо парочки, Сидер ди Оран наблюдал живописное зрелище. Роман сидел на скамейке с книгой в руках, а Алиссин, облокотившись на плечо графа, читал за компанию, машинально накручивая на палец колечки из волос Артани, более того – играясь, откровенно поглаживал чужой затылок. Роман периодически, не отрывая глаз от чтения, сбрасывал назойливую длань, на что Алиссин невнятно фыркал и возвращал конечность обратно.

Сидер обомлел... Через пару минут до Романа дошла пикантность ситуации. Артани вскочил, покраснев, а невозможный принц, не смутившись, ответил издевательским хохотом и, подмигнув, усадил Романа к себе на колени. Они привлекли всеобщее внимание. Артани ругался и пытался слезть, угрожая прибить Сорру, но... не бил. Возможно, считал, что у итанийца дурные шутки, но за подобную шутку в свой адрес и жеманный Лис Браво любому яйца отрежет, а граф или не понимал ситуации, или делал вид, что не понимает.

Сидер терялся в догадках. Алексис издевательски распевал песенку про королька, тиская рычащего Артани, и всё это произошло посреди двора Академии, во время Большой перемены, в стране, где и намёк на подобные отношения воспринимался немыслимым грехом. Принц ди Эрро спятил. Сошёл с ума. Не иначе.

– Ты не думаешь о себе – подумай о Романе. Ты разобьёшь ему сердце, Алиссин. Неужели твоя любовь настолько эгоистична?

Не сумев зайти с одного края, Алиса, с подачи Тарена, подступила с другого. Обмозговав ситуацию, виконт предложил пойти от противного, и они начали наседать на совесть Алексиса. Но – увы и ах. Совесть у принца была, изредка он вынимал её из шкафчика, но чаще всего она, забытая, пылилась на полке. Алиса напрасно пыталась к ней взывать за чашкой чая. Алексису Сорре всё это глубоко надоело, пришлось включить режим «принц»:

– Я просил не называть своё имя, – Алиссин поморщился, как от зубной боли, раздражённый тем, что фрейлина постоянно забывает просьбу, не просьбу – приказ.

– Алексис! – Алиса вздохнула, – А если тебя призовут в Итанию?

– Алиса, разговор закончен, – Алексис отодвинул пустую чашку, дав понять, что обсуждению не подлежит, – Менять я ничего не намерен. Я не глуп и всё понимаю, – он поднялся, говоря достаточно громко, чтобы услышали все, – Но это – мой выбор, расплачиваться мне. Вы можете не соглашаться с моим решением, – принц обвёл придворных властным взором, заставляя отводить глаза, – Но вам придётся смириться. Прошу впредь, господа... и Алиса... – он кивнул ди Бьорк, – Не заводить со мной подобных бесед. От них у меня портится настроение. А сегодня встреча с Романом, и я не хочу приходить расстроенным. Он будет беспокоиться... – Алексис грустно улыбнулся и тяжко вздохнул, мрачнея от реалий.

– Ваше высочество, – итанийцы одновременно поднялись.

– Тарен, мой плащ! – голос принца стегнул кнутом, и ди Нуайль немедленно исполнил просьбу. Набросил ткань на плечи, застегнул манилу и почтительно склонился, отходя на шаг.

– Браво, перчатки! – второй удар. Лис немедленно рванул с места, роясь на столе и пытаясь судорожно припомнить где, но, отыскав, с облегчением шагнул к принцу.

– Алиса ты выбираешь шляпу или трость? – с очень умным и важным видом спросил Сидер, надувая щёки, – Ди Нуайль наказан плащом, Браво перчатками, остаётся решить, кому достанется честь разделить остальное. Ты можешь выслужиться и подать всё разом. Принц даст тебе за это гербовую ленточку – она подойдёт к твоему платью, а мне гербовые ленты не к лицу, так что пойду я, пожалуй, прилягу, – он, выбросив кота, демонстративно вытянулся на диване, делая вид, что желает поспать, – Ваше Высочество, если вам не нужно полизать ботинки, я удаляюсь, – он изобразил храп.

Принц стремительно развернулся и вышел, не оглядываясь, с силой хлопнув дверью.

– А если мы устраним Романа? – задумчиво протянул Тарен, когда ди Эрро ушёл и в светлой комнатке Алисы стало на удивление неуютно и стыло. Атмосфера отчуждения дала о себе знать.

– Виконт, вам жить надоело? – одёрнул Сидер, «просыпаясь» и сбрасывая ноги. – Когда принц узнает правду – а Алиссин узнает – жить мы будем ровно один промежуток от первого его удара до второго.

– Можно открыть ди Валю глаза... но каким способом, чтобы принц не смог нас заподозрить? – протянул Тарен, предлагая поразмыслить.

– Алиссин, может, и ведёт себя как дурак, но он не дурак, – фыркнула Алиса и поднялась, – Я определённо за. Роман ди Валь должен знать всю степень своего грехопадения.

– Душа моя, – пропел Сидер, обаяя Алису нежным взором, – Не путай акценты. Грехопадение совершил ди Эрро, ну а мы, похоже, пытаемся взять на себя роль его духовников.

– Сомнительная роль, – вставил Тарен.

– Не знаю, как вы, но лично мы, – Лис Браво скромно намекнул на себя, – Пытаемся позаботиться о моём будущем.

Примерив к лицу страусовые перья, раздобытые в гардеробной Алисы, придворный скорчил манерную гримасу, наградил присутствующих томным взглядом  и, дождавшись эффекта, выбросил игрушку, занявшись остальными аксессуарами.

– Бедный Браво, граф украл у вас место фаворита. Каков наглец! – компания грянула хохотом, напряжение моментально развеялось, уступив место весёлости.

– Тебе хорошо смеяться, – Лис, смотав шёлковый шарф Алисы, запустил комком в Сидера, – Никто не украдёт место шута.

– С ролью шута нынче неплохо справляется принц, – колко заметил барон и, развернув пропитанный духами шарфик, изобразил, что он бьётся в любовном экстазе. Правда, разыгранный экстаз быстро сменился агонией театрального удушья.

Алиса, отобрав у одного шарф, у второго веер, рассержено топнула ножкой:

– Клянусь ветрами Итании, я сама расскажу Роману, даже если после этого ди Эрро убьет меня собственной рукой!

– Ласточка моя, вы меня пугаете, – изобразив притворный ужас, немедленно отреагировал Сидер, – Не радуйте Тарена – он треснет от счастья. Лучше давайте я всех спасу! – предложил он бодро и, поймав метко брошенную Лисом юбку, водрузил на голову, – Оденусь девушкой и буду выразительно прогуливаться перед Артани ди Валем. – Сидер немедленно проделал, что говорил, изображая комичную паву, и выразительно похлопал ресничками, заставив компанию слечь от хохота, – Хотя нет, вдруг он на меня клюнет?

Сидер отвергающе сдёрнул юбку и увернулся от разгневанной Алисы. Разговаривать серьёзно с балаганными фиглярами было решительно невозможно.

– А может, чёрт с ними, обоими? – неожиданно подал голос Лис Браво и, освободив туалетный столик, уселся за стол, подвигая к себе недоеденное пирожное, – Господа, мы строим заговор... – он поднёс ложечку ко рту, собираясь развить мысль, но крем оказался вкуснее мысли.

– Ах, заговоры – прелесть! Люблю заговоры! – Сидер с характерным Алисиным визгом похлопал в ладоши, прыгая от фурии ди Бьорк и, подлетев к Браво, вырвал пирожное, заталкивая в рот, – Не отфлефайфесь, Лиф... Мы фсе фнифание. Уи-и-и-и-и...

Алиса ди Бьорк, нагнав барона, обрушила кулачки, и придворный подавился, закашлявшись. Фрейлина немедленно постучала по спине.

– Как с вами разговаривать – вы не слушаете, – обиженно пробурчал Лис, потянувшись к следующему пирожному, но его решительно перехватил Тарен, знающий, что если Браво доберётся до сладкого, оно отпустит его не скоро.

– Лис, продолжайте, мы слушаем.

– Я пытаюсь это сделать, Тарен. Только не ешьте безе и оставьте шоколадного мишку!

– Говори, несчастный! Или он умрёт! – Сидер немедленно взял шоколадную фигурку в заложники и, перехватив пальцами, изобразил уморительное пожирание, но не съел – вернул Браво.

– Послушайте, друзья, а что если причина не стоит переполоха? – махнув шоколадкой, спросил Браво, – Всё, чего мы добились – разбудили в ди Эрро дракона, и он пыхает гневом. Пусть принц упивается своей любовью. Нравится унижаться – пусть унижается. Дадим безумцу отведать плоды собственного безумия, – он захрустел фигуркой. – Не факт, что принц свалится в пропасть, но он точно свалится или свалит нас, если мы продолжим вставлять палки в колёса.

Сообщив, что хотел, Браво получил заслуженную коробку и занялся любовью с пирожными.

– А ведь Лис чертовски прав, – тихо пробормотал Тарен, досадливо теребя губу, что сам не додумался, – Мы подняли суматоху, – он укоризненно посмотрел на фрейлину, – Ударили в барабаны, а войска противника нет. Оставим ди Валя на время в покое.

– И ждёт нас покой! – провозгласил ди Оран, перебивая мысль.

– Или мы покойники! – закончил Лис Браво и шлёпнул по пальцам пронырливого барона, пытающегося утянуть кусок.

– А-а-а! Поступайте как знаете! – Алиса досадливо плюхнулась на диван, –  Я своё мнение сказала.

– Алиса, я не предлагаю совсем ничего не делать, – поспешил утешить Тарен ди Нуайль, – Шаги мы предпримем, но за нас их сделают другие. А с вашей стороны требуется лишь одно... – виконт замялся.

– Перестаньте пилить Алиссина – он не бревно! – пришёл на помощь барон, мужественно принимая огонь на себя.

***

Лезть в чужие отношения действительно не стоило, но виконт Тарен ди Нуайль предпринял ряд обещанных шагов. Тара умел таскать каштаны из огня чужими руками и, попросив аудиенции директора, выразил беспокойство о судьбе Его Высочества, тонко намекнув, что принц в последнее время ведёт себя странно. Виконт волнуется, перемены поведения могут быть связаны с артефактом. Принц не осознаёт опасности, позволяет себе трансформации высшего уровня.

Тарен ди Нуайль зря беспокоился. Сильванир дан Рогоза знал о чужих проделках, но политика Академии – не вмешиваться в дела учеников, тем более, до края пропасти было далеко, и Сильванир не считал отношения настолько серьёзными. Молодость – время горячности, пылкости, ошибок... увлечение пройдёт, голова остынет, а голова ди Эрро директору нравилась, чтобы придираться и выгонять из Академии.

Не считая своего откровенного закидона, принц не совершал ничего предосудительного. Под влиянием Артани итаниец вёл себя сдержанно, старался не ссориться с классом, более того – был вынужден извиниться. Где бы это записать? Роман не одобрил идею провокаций. Артани предложил поменять спарринг-партнёров, если Алексису настолько неймётся побыстрее... и ворчащему Алиссину пришлось угомониться и согласиться с тем, что на тренировках его устроит граф.