Текст книги "Всего одно желание (СИ)"

Автор книги: Сан Тери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

Отец отказал среднему сыну во всех правах на землю, лишил титула и наследства, впрочем, переведя на имя Динаса Артани внушительную сумму, чтобы сыну – он всё таки был его кровью – не пришлось побираться и испытывать нужду в деньгах.

Динасу Артани запретили появляться в Ромейне, навсегда изгнав из родного края. Мать и сестра плакали в голос, но быстро утешились. В этом доме Ворона ни у кого не вызывал любви и привязанности, и когда брата не стало, многие вздохнули со скрытым облегчением.

Ворону любила только собственная мать, потому что узы любви матери выше любых разумных пониманий. Она выносила его в собственном чреве, даже если стыдилась того, что произвела на свет. Динаса любил Роман, и не стыдился брата, в отличие от матери, но никто не подумал о чувствах ребёнка.

Роман страшно разозлился и смертельно обиделся на родителей и Брана, предавшего Ворону самым подлым и нечестным образом. Возможно, решение могло быть другим, но Роман почему-то считал, что многое случилось с подачи старшего. Именно он заварил «сыр-бор», приукрасил ситуацию самыми худшими красками, не оставляя ненавистному Вороне и шанса оправдаться.

Он бы удивился, узнав, что Бран был готов пойти навстречу, замять грязный инцидент при условии, что он никогда не повторится. Лучше решить, что собственные глаза тебя обманывают, а разум подводит, играя в причудливые игры, чем осознать подобную омерзительную правду. Динас не стал лгать, твёрдо сообщив, что он не может гарантировать, что не повторит собственные попытки, возможно лучшим решением для него будет уехать из Ромейна на время.

После подобных слов у Брана не осталось выбора, как рассказать отцу, лишив Ворону шанса дышать в сторону младшего брата. Он мог бы согласиться с решением уехать на время, но Ворона быстро менял собственные мысли – он мог передумать, вернуться. Правда всплыла бы наружу, а если бы случилось несчастье, Бран до конца жизни себе не смог простить, что закрыл глаза и пошёл на поводу чужого безумия.

Решение взрослых показалось Роману неоправданно жестоким и несправедливым. Роману о многом лгали и, пытаясь разобраться, вникнуть детским умом, он вспоминал речи брата, а в них ему чудилась затаённая смутная правда, открывался новый смысл, о многом из того, что происходило в замке, но на что все закрывали глаза. Роман винил окружающих, не мог простить никак.

Роман Артани ди Валь отказался учиться магии и устроил голодовку. Он обосновал решение спокойно, поставив окружающих перед фактом: брат вернётся в Ромейн или Ромейн потеряет и второго Артани. Изгнание Динаса он не простил, и даже хотел сбежать следом за братом, вообразив и придумав некий героический ореол. В его воображении он и брат – отверженные скитальцы, стоически выдерживали любые трудности и путешествовали по миру.

Они добились невероятных высот, стали королями, и вот однажды на коне они въедут в Ромейн – гордые, надменные, красивые... и все раскаются, станут жалеть о случившемся, осознают, насколько глубоко заблуждались. Бран падёт на колени, а Арлесса станет рыдать, кусая губы от зависти к прекрасному коню Романа – ей такого отец никогда не подарит. У Романа будет белоснежный конь с серебряной гривой и золотой сбруей. (Прим автора: Фрейд плакал и нервно курил бамбук = ). А рядом будет Динас – тоже на коне, только попроще.

В общем, мысли Романа были далеки от реальной прозы жизни. Понимая, что справиться со вступающим в пору половой зрелости мальчишкой не представляется возможным, отец отправил его в монастырь, надеясь, что Роман одумается и возьмётся за ум. Раз его не прельщает жизнь мага, а придворному этикету он не желает учиться, единственная дорога – в монахи. Роман заявил, что с радостью станет монахом, лучше читать псалмы в монастыре, чем мириться с несправедливостью и равнодушием окружающих.

Бить маленького Артани приходилось редко. Он не давал повода, а теперь повод нашёлся, но у родителей рука не поднималась. Решили использовать новые крайности, подумав, что время и суровый образ жизни монастыря немного охладит горячую голову.

– Надеюсь на твоё благоразумие, – сердито сказал отец прежде, чем они расстались, наговорив друг другу резких слов, – Хочешь стать монахом – быть по сему. Я дам тебе шанс узнать, что это такое. Может быть, жизнь в монастыре принесёт в твою беспросветную голову капельку ума. Передумаешь – дашь мне знать. Через месяц мы снова встретимся.

Роман с радостью принял предложение «пожить в монастыре», уверив, что из него выйдет отменный монах. Семейству Артани ди Валей не придётся разочароваться. Тяжело было видеть подобное. В смиренного и послушного Романа сам бес вселился, не иначе. Отец находился в ярости, Бран скрипел зубами, порываясь надрать брату задницу, но опасался связываться, памятуя, что Роман в состоянии за себя постоять. Гайто Раван оказался, пожалуй, слишком хорошим учителем.

А Роман на самом деле жутко устал от происходящего и жаждал покоя. Пусть ненадолго – мальчику хотелось побыть одному. Сменить обстановку, обдумать всё и, может, прийти к некоторому компромиссному решению. Возможно, за это время отец остынет и перестанет злиться на Динаса. Кто знает, чем всё закончится?

А дальше оставалось лишь подивиться несгибаемости и упрямству юного Артани. В тихой обители монастырских стен Роман разочаровался практически с порога, осознав, что совершенно иначе всё представлял. Он подозревал, что ему, избалованному жизнью, но не работой, придётся несладко, но реальность оказалась в несколько раз хуже.

– Магия – это грех! – в первый же день его появления безапелляционно заявил настоятель, тыкая в него толстым мясистым пальцем, – Ересь и соблазн нечистых демонов. Преодолеть искушение можно лишь усердными молитвами и постом. Вселяя грех в тела прекрасных созданий, нечистый улавливает нас в свои сети и строит козни...

Он говорил ещё долго и много, выставив Романа на прилюдное унижение перед толпой остальных послушников. По его словам, им на воспитание была прислана заблудшая овца. Хуже того, помеченная печатью дьявола.

Роман обладал магическим даром, а церковь неохотно мирилась с существованием магии, и неофициально осуждала богомерзкий дар, посланный людям в наказание за грехи. Официальной политикой была позиция: «Церковь, как терпеливая соседка, мирится с существованием шлюхи, ибо вынуждена жить под одной крышей, но все знают – благочестивая соседка никогда не одобрит распутницу». Король быстро накинул «платок на роток», но «на все ротки не накинешь платки».

Отправляя дерзкого мальчишку в ссылку, граф ди Валь смутно представлял, куда отправляет и чем подобное обернётся для отпрыска – без пяти минут мага. Орден павлианцев – скопище фанатиков веры – придерживался ярых традиций «магиененавистничества».

Куда он попал, Роман узнал буквально с первых же минут, после того как, перестав льстиво улыбаться вослед уезжающей карете отца, настоятель медленно развернулся к нему и посмотрел тяжёлым, испытующим взглядом, примериваясь, с чего начать. Он преследовал и третировал Романа с жадностью волка, терзающего отбившуюся от стада овцу. В каждом слове Романа, в каждом движении, настоятель видел ересь и богохульство.

Романа не били дома. В монастыре в первый же день, стоило Роману робко открыть рот и попытаться аргументировать, приводя в пример книги и распоряжение Его Величества, настоятель немедленно подал знак. Двое крепких послушников схватили виконта и растянули на скамье, к стыду и ужасу спустив штаны. Роман оказался настолько деморализован и шокирован происходящим, что не осмелился сопротивляться. А в воздухе раздался противный свист розги.

В детстве Роман частенько плакал, позволяя себе распустить нюни и пореветь в голос, но здесь явить слабость виделось гораздо худшим унижением, чем само наказание. Подросток лишь прокусил до крови губу, внезапно с какой-то острой, отчаянно раздирающей тоской осознав, что остался один. Один-одинёшенек на всём белом свете, и никто – ни родители, которые от него попросту отвернулись, ни Динас, исчезнувший в неизвестном направлении – никто не придёт к нему на помощь.

Он должен быть сильным. Роман Артани ди Валь. Ведь в роду ди Валей мужчины никогда не сдаются и не плачут, иначе какой он, к демонам, ди Валь? Разве может Роман позволить увидеть скопищу жалких и убогих в своём неведении людей собственную слабость или боль? Пророки страдают за веру, а Роман страдал за свои убеждения. Он верил в невиновность Динаса Артани, ради брата Роман перенесёт все испытания и любые муки. Он заставит отца изменить решение. Роман верил... и не знал, насколько жестоко он заблуждается.

Когда Роман Артани ди Валь поднялся со скамьи, пристально глядя в тёмные расширившиеся зрачки настоятеля, настоятель отшатнулся от него в страхе, ибо вместо бедного покорного агнца, коего он собирался, разумеется, пожалеть, внезапно увидел оскалившегося волчонка.

Ломать подростков – сложное и неблагодарное занятие. Никогда не знаешь, что получится в итоге. Романа нагружали изнурительной и чёрной работой, заставляли наизусть цитировать длиннейшие куски священных текстов, но маленький граф, с детства привыкший к тяжёлым физическим тренировкам, стойко переносил все тяготы, а отточенная блестящая память и цепкий ум с первых дней выделили Романа, как одного из лучших учеников. Придраться к нему было просто невозможно.

Настоятель бесился и придумывал малейший повод, чтобы искоренить ересь, чудившуюся ему в сверкающих, как драгоценные камни, глазах.

– Дитя дьявола! – шептал он и плевался, делая охранный жест, глядя на таскающего мешки с бобами смуглого сильного подростка.

Роман – невысокий, но мускулистый и пропорциональный – приковывал к себе внимание. Он не просто приковывал взгляды. Он выделялся, как может выделяться дивный изящный лебедь, по ошибке угодивший в стаю ворон.

Роман не единственный был знатного рода, но единственный, кто практически сразу завоевал всеобщую любовь и расположение своим мягким спокойным характером, дружелюбием и открытостью, не свойственной благородным. Он был застенчив, но труд и общие тяготы нередко сближают людей, создавая дружбу на ровном месте.

– Долг церкви – искоренять ересь! – при одном взгляде на послушника-мага настоятель впадал в неистовство, ища повод наказать – самый малейший, за то, что гибельный соблазн греха смотрит так дерзко, словно настоятель – никчемная грязь под его ногами.

В монастыре Роман провёл два года. Отец навещал регулярно, но Роман никогда не жаловался на своё положение, зная, что не сможет разжалобить, а лишь укрепит отца в мысли, что граф поступил правильно. Сколько бы ни приезжал отец и близкие его проведать, Роман Артани давал один неизменный ответ: он вернётся в Ромейн после того, как в Ромейн вернётся Динас Артани.

От чужого упрямства и стоической непреклонности, желающим убедить подростка впору было свихнуться. А ведь ему всего четырнадцать лет, – думал настоятель, – Откуда подобная железная сила воли? Конечно от дьявола – иначе и быть не могло. Ничего, он найдёт на него управу.

Настоятель и сам не понимал, чего желает добиться от Артани. Заставить мальчика перестать быть самим собой? Роман не мог избавиться от собственного дара, как бы он сам ни желал, а к магии он не испытывал интереса. Пока не испытывал. Но всё может перемениться. Задача церкви – выбить из него подобные мысли.

Настоятель боролся, как мог, не понимая, что чем больше он стремится, тем дальше находится от собственной цели. На Романе порой живого места не оставалось, и по ночам, со стоном переворачиваясь с одного бока на другой, юный ди Валь лежал без сна, укрепляясь в мысли, что быть магом лучше, чем остаться здесь навсегда.

Однако не может отец держать Романа в монастыре вечно. Рано или поздно одному из них придётся уступить, и Артани искренне надеялся, что это будет не он, в то время как со своей стороны граф ди Валь предавался схожим размышлениям, и очень надеялся, что уступит Роман. Противостояние могло длиться долго, если бы всему не пришёл конец.

Преследуя Романа и активно борясь с ересью, с собственным грехом настоятель оказался не в состоянии бороться. Спустя полтора года пребывания Романа в монастырской обители, он припёрся в спальню послушника – красный, дрожащий от возбуждения, с блестящими маслянистыми глазами.

– Всё, что хочешь, демон. Всё, что хочешь, сделаю, только не зови никого, – шептал он, стаскивая одеяло с окаменевшего от ужаса подростка, – Нет сил на тебя смотреть, дьявол. Похотливый развратник, специально меня провоцируешь, видишь, что я от тебя с ума схожу, и мучаешь, маленький негодник.

Роман вырвался без усилий. Подростку, умеющему драться, не составило большого труда вывернуться, но он был маленький и хрупкий против взрослого, здорового мужчины. В миру церковь проповедует умеренность и воздержание, но настоятель постоянно предавался греху чревоугодия и другим грехам, как выяснилось.

Он навалился на Романа, уговаривая, зажимая рот, суля невиданные дары и неслыханные щедрости. Роман и сам не понял, как статуэтка бога оказалась в его кулаке. Он ударил настоятеля в висок, и грузное тело моментально обмякло, а на простыни полилась кровь.

Роман перепугался, проверил пульс – к счастью, настоятель был жив, но перед мальчиком встал острый вопрос: что делать дальше? После случившегося стало ясно, что он не может оставаться в монастыре, и это было единственной мыслью. В остальном Роман был жутко напуган и не понимал, что творит.

Бежать! – стучало в висках. Роман, даже не озаботившись найти более подобающую одежду и собрать в дорогу необходимое – ибо боялся, что настоятель придёт в себя и попытается остановить – распахнул окно и удрал из монастыря в ночь, осознав, что он, может, и верит в бога, но однозначно никогда не признает подобную религию.

***

Случайны ли встречи и совпадения? Что определяет нашу судьбу и какая неведомая сила провидения сводит людей в иной момент, когда они больше всего нуждаются друг в друге?

Романа нашёл Динас. Не сразу Ворона сумел оправиться от удара, но перед ним стоял не вопрос дальнейшей жизни, а вопрос выживания. Деньги рано или поздно закончатся, приходилось подумать о том, как их зарабатывать. Динасу Артани пригодился ум. Долгое время лишённый титула виконт занимался устройством собственной судьбы, решив во что бы то ни стало добиться успеха, а судьба вознаграждает упорных и целеустремлённых людей.

Он разыскивал Романа, довольно быстро выяснив о его участи. Рискуя вызвать гнев в случае разоблачения, Динас Артани проник в Ромейн, подумав, что им с братом не мешает переговорить и, возможно, Роман пожелает бросить всё и поехать с ним. Информация о брате давала большую надежду, что ему не придётся долго уговаривать. Полтора года упрямый и храбрый братишка сражался за Ворону. Ничего, теперь все переменилось, и Ворона сам повоюет за него.

Решение приехать в «обитель павлианцев» возникло вовремя. Велев остановить карету, чтобы подобрать бредущего по дороге явно оборванного и полураздетого путника, Динас сперва не поверил собственным глазам – решил, что у него случилась яркая галлюцинация. Галлюцинациями, как быстро выяснилось, он пока не страдал, а радости и счастью встретившихся братьев не было предела.

Отогреваясь в тепле гостиницы и жадно запихивая в рот еду, изголодавшийся Роман, не таясь, рассказал брату обо всём, что случилось за время его отсутствия, не умолчал и о причине, по которой удрал из монастыря, признавшись, что теперь совершенно не знает, что делать и как дальше жить. Он собирался вернуться в Ромейн, но боялся гнева отца – не был уверен, что родитель поверит в рассказ.

Увлечённый едой, Роман не заметил, как жутко исказилось лицо брата после рассказа о том, что пытался сотворить с ним настоятель. Что именно он пытался сотворить, Роман не особо понял, но смутно догадывался, и совершенно не подумал связать действия брата и настоятеля воедино, а ведь они происходили из одного корня похоти.

Оставив Романа спать в гостинице, Динас ушёл на несколько часов. Неизвестно, где он был и пропадал, но когда вернулся, приказал заложить карету, непреклонно сообщив Роману о том, что домой он его возвращать не намерен. Они уезжают из Ромейна.

Стоило ли говорить, что Роман безумно обрадовался? Путешествовать вместе с Динасом, открывать для себя удивительный мир, полный приключений... Возможно, он станет магом – самым лучшим магом. Они положат к своим ногам весь мир.

О чём могут мечтать четырнадцатилетние мальчишки? Мечты отличаются от реальности тем, что в мечтах нет сложных последствий, нет долгого промежуточного пути достижения собственной цели, а есть лишь конечный результат под названием «и жили они долго и счастливо». Но что конкретно составляет счастье, на что и как они будут жить – об этом порой и взрослые люди не задумываются. Стоит ли в легкомыслии упрекать ребёнка?

Карета неслась, увозя Романа навстречу новой жизни, и Роман, восторжённо открыв рот, смотрел на проплывающие окрестности, совершенно не замечая, каким странным взглядом на него смотрит улыбающийся Динас.

Через три дня они планировали отплыть в Итанию, где с недавних пор Динас приобрёл дом и некоторые полезные связи.

– Я сделал всё, что хотел, братишка. Всего добился сам! – блестя глазами, возбуждённо рассказывал Динас, и Роман не уставал изумляться приятным переменам.

Расставание с домом пошло брату на пользу. Он показался удивительно живым, разговорчивым и не скрывал дружелюбия:

– Высочайшие персоны поручили мне одну миссию. Я не могу рассказать, но если всё пройдёт удачно, мне будут выделены личные земли и право изменить фамилию. Не желаю больше быть ди Валем. Станем ди Вальдо. Что скажешь? Бросим вызов обществу. Видит бог, Рома, я брошу его всему миру!

Он без конца улыбался и подливал Роману вино.

– Ты тоже сменишь фамилию, Рома.

Он говорил уверенно, приняв решение за двоих, и оно не подлежало ни малейшему сомнению.

– Семья отказалась от нас, и будет правильно, если и мы откажемся от подобной семьи. Я никогда не брошу тебя. Мы всегда будем вместе. Мы должны быть вместе. Ты и я. Я всегда этого хотел. О, боги, Рома, милый, ты не представляешь, как я счастлив сейчас, я так долго мечтал об этом. Оказаться рядом с тобой, вот так наедине. Говорить открыто о собственных чувствах.

Он обнимал Романа за плечи, подливал вино, не замечая, что Роман не пьёт, и постоянно лохматил пушистые волосы. Роман заметил неладное, лишь когда оно стало совершенно откровенным. Поначалу он пропускал лёгкие поцелуи брата, сочтя, что Динас чрезмерно выпил и от радости не понимает, что творит. Насколько далеко заходила чужая радость, он осознал лишь в процессе. Когда жаркие губы, невзначай щекочущие виски и лоб Романа, переместились на лицо и шею, а ненавязчивые случайные ласки стали более откровенными, постепенно переходя грань от невозможно и «что ты делаешь, хам!» к «да, детка, сделай это!» (Прим: простите, автор не удержался от стёба.)

Динас деликатно избавлял брата от одежды, отвлекая внимания от происходящего.

– Всё это время, милый, я думал только о тебе! – Динас бормотал, опаляя лицо пьяным дыханием, шептал сбивчивые признания заплетающимся языком.

– Я не пьян, Рома. Нет, не пьян! Мой хмель – страсть, а она порой ударяет в голову! – Динас рассмеялся безумным каркающим смехом, сделавшись похожим на ворону.

– Я так давно хотел тебя, Рома... боже мой, Рома! Я сейчас испытываю трепет. Браниен пытался меня остановить. Ха-Ха! Ублюдок мстительный. Не смог мне просить своего поражения и решил избавиться. Но если я чего-то желаю, меня невозможно остановить. Я ещё тогда сказал ему: ты будешь принадлежать мне. Станешь моим. Ты и Ромейн. Я собираюсь получить всё. Всё, что мне причитается, Рома. Всё, что нам с тобой причитается, малыш. Нет, не бойся меня, малыш. Не бойся. Убери ручки, не зажимайся, старший братик никогда не сделает тебе больно. Боже, Рома, какой же ты у меня красивый.

Роман сам не понимал, как его не вырвало на месте? Он весь оцепенел от ужаса, безвольно глядя на происходящее, а Динас залез к нему в штаны в тщетной попытке возбудить чужое естество, не понимая, что естество Романа содрогается от ужаса, омерзения и гадливости, а Динас словно копошащаяся личинка...

Они отрыли деревянную сырую балку, а на ней было полно белых опарышей – извивающихся, противных, скользких, и сейчас Роман видел перед собой одного из них. Стало не просто противно – невыносимо тошно от происходящего, от самого себя. От осознания, что кумир оказался столь жалок и ничтожен, ничем не отличающимся от жирного настоятеля, пытающегося сделать, очевидно, всё тоже самое.

Они были удивительно похожи в эту секунду. Жирный краснолицый настоятель и тощий, с блестящими маслеными глазами Динас. Романа затрясло, а Динас, приняв происходящее за страх, принялся уговаривать и успокаивать, обещая, что он готов подождать и не сделает ничего плохого, если брат не готов прямо сейчас. Динас только погладит и поласкает немного. Они могут поласкать друг друга вместе, ведь несомненно, Роман тоже желает этого. Он ведь любит своего братика.

У Артани ди Валя мутился разум, в самом прямом смысле мутился от происходящего, от гадливости. Он начал бороться с братом, сопротивляясь, но они с Динасом занимались у одного учителя – Гайто Равана. Динас – не дряблый настоятель, а физически сильный, развитый парень, худой как щепка, но стальные мыщцы вились крепкими жилами канатов, и Раван не раз отмечал, что именно худые люди при всей их кажущейся невозможности набрать мышечную массу, на самом деле более выносливы, чем здоровяки.

Окажи он настоящее сопротивление, а не жалкую возню стесняющейся девочки, которую назойливый мальчик лапает за коленку, а она всё никак не может решиться позволить большее – кто знает, чем закончилась бы эта сцена. Его сопротивление могло разозлить и взбесить Динаса, а взбешенный Ворона становился по-настоящему жесток, с удовольствием мучая животных, оказавшихся в его власти.

Пока брат находился в благодушном настроении, считая, что легко может уговорить Романа, Роман понимал, что сейчас будет кровь, случится убийство, он, не задумываясь, порвёт родного брата или родной брат порвёт его, потому что Роман не позволит осуществить задуманное. Скорее откусит собственный язык.

Но на его счастье Динаса срочно вызвали куда-то... Появился слуга, принёс пакет. Динас, с проклятьями открыв дверь, помрачнел и засобирался срочно, отвесив брату воздушный поцелуй и кокетливо пообещав, что Роману не придётся долго скучать – он непременно вернётся.

Артани выглядел застывшей, вывернутой душой наизнанку кошкой, которую медленно гладят против шерсти. Он не знал, как смог сдержаться, удержать подступивший к горлу комок, ощущая исходящие от брата безумие и опасность, каждой клеточкой кожи понимая, что если Ворона поймёт – он никуда не поедет, или поедет, но Роман не отделается легко. В лучшем случае, младший Артани окажется связанным по рукам и ногам – Ворона безумен и никуда не отпустит брата, сумев заполучить в когти. Динас неверно расценил его реакцию и уехал с лёгким сердцем, а Романа – стоило двери закрыться – мучительно вырвало на ковёр. Он блевал, а мозги вставали на место.

Роману никогда не приходилось никого грабить раньше, но обокрасть Ворону он не счёл преступлением, понимая, что Ворона не остановится. Не получится добровольно – возьмёт силой. Не хотелось даже представлять, насколько далеко заходила отвратная похоть.

Роману Артани снова пришлось убегать и, украв деньги у Динаса, забрав еду и одежду, Артани загонял коня так, словно за ним гналась стая обезумевших голодных демонов. Или один монстр – монстр, солгавший о том, что никаких монстров не существует. Монстры блекли перед ним.

Роман надеялся, что секретная миссия, о которой упомянул Ворона окажется для брата важнее, чем желание найти Романа и свести личные счёты. Возможно, всё было именно так, возможно, по-другому, но Роман не столкнулся с погоней.

***

Через четыре дня Роман Артани ди Валь, совершенно обессиленный, ступил на порог дома – даже не ступил, а попросту свалился на руки подоспевших слуг. Вскоре он узнал, что на монастырь, в котором он пребывал, было совершено нападение. Монастырь сгорел, а сам настоятель был зверски замучен нападавшими. Об этом рассказали сумевшие спастись.

Роман – было это жестоко или нет – не сожалел о его смерти. О собственном пребывании в стенах ордена Роман не желал вспоминать, мечтая забыть всё произошедшее, как кошмарный сон. Забыть Динаса не составило труда. После содеянного брат перестал существовать. Роман просто перечеркнул его существование жирной чёрной линией, как сделали до него многие другие.

Родители, успевшие потерять надежду на возвращение Романа Артани живым, чуть не свихнулись от радости, хотя графиня Артани ди Валь утверждала, что знала, что он жив – материнское сердце чуяло.

Многие были уверены, что Роман погиб во время нападения на монастырь, но всё дурное закончилось.

– Будь кем хочешь, сын, – сказал отец устало, – Я не стану ни в чём препятствовать отныне. Какую судьбу для себя выберешь, с тем и проживёшь свою жизнь.

Роман заметил, что отец поседел. За прошедший месяц граф стал совсем белым, хоть и был крепким мужчиной в самом расцвете сил. Он потерял одного сына, а думал что потерял и второго. Слишком жестокий удар судьбы.

Сердце Романа сжалось от горя и сочувствия, стало стыдно за свои мелочные ссоры, за боль и хлопоты, причинённые родителям. Он словно прозрел, понимая, что они всегда любили его и пытались сделать всё возможное, чтобы уберечь. Но дети часто не понимают родителей, видят в них врагов, а прозревают порой слишком поздно. Остаётся лишь порадоваться, что Роман вовремя сумел взяться за ум.

– Я буду магом, отец! – поклялся младший Артани, – Обещаю, я стану одним из лучших, ты будешь гордиться мной. Отец, ты увидишь, я поступлю в Академию!

С этого дня жизнь наладилась, потекла стремительно и быстро, глотая годы один за другим. Учитель Гайто Раван вернулся в Ромейн. Он с лёгкостью принял Романа, привычно открыв объятия, поведав, что молодости простительна горячность. Он ждал, когда Роман повзрослеет и сам придёт, а не ему придётся бегать за Артани, отрабатывая деньги графа.

Раван не считал возможным настаивать или переламывать, поэтому, благополучно сложив вещи, уехал. Но вернулся, простив и приняв ученика обратно. А мог ведь и не вернуться. Живя в Ромейне, он привязался к семейству Артани и полюбил прекрасный гордый край.

С той поры Роман никогда не видел Ворону и не желал о нём даже вспоминать. Иногда имя Вороны мелькало в новостях, всплывало само собой то тут, то там. Он получил титул графа ди Вальдо и, несомненно, смог бы сделать карьеру придворного при любом дворе, но ди Вальдо редко бывал при дворах. Он занимался бурной деятельностью, и с его именем порой связывались многие неприятные и тёмные истории.

Казалось, они спокойно проживут в Ромейне всю оставшуюся жизнь, не зная горя и забот. Арлесса поступила учиться, Роман планировал связать свою жизнь со столицей и нередко мотался туда-сюда в сопровождении учителя Равана, заметившего, что пока Динас ди Вальдо живёт и здравствует, Роману Артани не стоит гулять в одиночестве.

Подобные люди не станут пачкать свои руки – подставят чужие. Родителям хватает забот, и стоит их поберечь. Придёт время – Роману не придётся бояться Ворону, но Ворона станет бояться Романа.

Роману осенью должно было исполниться восемнадцать лет, но, не досчитав нескольких недель до его дня рождения, мир внезапно омрачился угрозой, похожей на удар молнии в погожий летний день.

– Нам нужна армия! – сообщил отец непреклонно. Он вернулся из поездки в Гармаль поздно ночью. В столице граф встречался с королём во время приватной беседы. Высочайшая честь – удостоиться личной аудиенции короля, но новости, привезённые отцом, были дурными и тревожными. Вероятно, что-то случилось.

Совсем недавно Ромейн сотряс скандал. Выяснилось, что через территории Ромейна проходил торговый путь контрабанды. Преступная сеть была тщательно налажена, существовало множество купленных людей, и всё это под носом графа Артани ди Валя –  честнейшего человека, чья репутация никогда не подвергалась сомнению. А его уличили в сговоре с преступниками.

Пришлось тщательно разбираться, была создана целая комиссия по расследованию преступления, которую граф, не доверяя сыскарям, возглавил сам. Были организованы рейды, а патрули стражей непрестанно рассекали территорию, с разрешения графа досматривая всех проезжающих через Ромейн. Король вызвал графа Артани на разговор и, судя по тому, какие мысли посетили отца... он боялся.

Роману было страшно слушать подобные речи – отец говорил не просто об армии, он намекал на измену. По его словам, Ромейну придётся встать на свою защиту в случае нападения. Король выразился ясно: в Анремии всё принадлежит Анремии. Ромейн не может стать государством в государстве, а именно это, похоже, пытался сделать отец, сообщив, что ему предложили унизительную сделку. Но он не смог поступиться своей совестью и честью – граф отказался. Ему предложили подумать несколько месяцев.

Король легко раздаёт свои милости, но он может в них отказать. Заявление в высшей степени несправедливое. Ромейн никогда не был обязан милостью королю. В своё время Ромейн был свободной территорией, но когда Анремия начала стремительный захват земель, предок ди Валь, князь Ромейна, договорился с правящим тогда монархом, предложив присягу и верность в обмен на некоторую независимость. Ромейн присоединился к Анремии, а род Артани ди Валей получил право стоять в присутствии короля.

Невелика важность, но на кону стояла жизнь Ромейна. Начиналась война – Ромейн не выстоял бы в схватке. Предок Артани ди Валей поступил дальновидно, сохранив титул князя – мало кто об этом вспоминал, ибо князем Ромейн граф Артани именовался редко. Лишь на самых важных светских приёмах церемониймейстер объявлял: граф Артани ди Валь, князь Ромейна. Это немедленно вызывало шепотки, но монарх смотрел благосклонно до недавнего времени. Ромейн, по его мнению, сделался слишком независимым, забыв о том, что служит в первую очередь Анремии и королю Георгу.

Рыцари отца разъехались объявлять мобилизацию и набирать рекрутов. Ромейн не воевал больше сотни лет. Люди давно успели забыть, как это делается, а всё приходилось делать и обставлять очень тщательно под видом заботы о безопасности границ.

Они не успели вооружиться – норманны напали раньше. Динас выбрал самый удачный для нападения момент, когда большей части защитников просто не было в замке. Когда норманны стремительно атаковали Ромейн с моря через узкий пролив, соединяющий Итанию и Ромейн, территории не смогли оказать сопротивления. Враги, совершив короткий-марш бросок, обложили замок в один день. Каким бы ни было прискорбным подобное открытие, у Романа невольно на язык напрашивался вопрос: с этим они собирались воевать?