сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 147 страниц)
— Люди верили, что пить за рулём нельзя.
— А ты что — человеком стать захотел? — крикнул второй разведчик, протягивая псу фляжку с чем-то очень крепким.
Добб посмотрел на это так, будто хотел испепелить наглого полосатого разведчика, но вдруг вырвал флягу из его когтистой лапы и приложился к ней. Сделав пять или шесть сильных глотков, доберман тряхнул ушами и прорычал:
— Поехали.
Он вдавил рычаг коробки так сильно, что тот согнулся почти под прямы углом, но передача включилась. Тронувшись с места, Добб рыкнул и выправил рукоятку в более-менее прямое положение.
— Вуууу! — закричали из багажника, а на крыше заметно оживились, хватаясь за дуги.
— Правь на юго-западную! — велел гиен, подкидывая пиво, — Там машину оставим!
Старший сержант рыкнул, включая третью ступень, и машина, взвыв движком, помчалась по грунту и ломаному асфальту до центра Москвы. Опять.
На юго-западной мы сначала нашли новый бар «Колизей», потом компания переместилась в довоенное казино «Золотое Руно», где спустила немалые деньги. Всё это бы очень плохо кончилось для охранников, которые вздумали выпроводить подвыпившего Добба из зала, если бы не крупный выигрыш одного лиса, который умело затесался в нашу копанию. Последним пунктом в «культурной программе» значился стриптиз-бар «Пегас». Тут уж идея понравилась не только Доббу, но и мне — хоть я и не особо пил.
В темном помещении было на удивление много военных мундиров — я с удивлением заметил, как за соседним столиком два лиса-старлея с волком-капитаном тискали трех лисичек. Странно было то, что у нас я их даже не видел. Наверное, это были местные командиры защитного периметра или что-то вроде этого — в общем, приседать перед ними не хотелось, да и, как выяснилось потом, гораздо позже, не надо было.
Наш Капитан был в ударе и, завалившись в бар, тут же проставился. Всему бару. Не очень трезвая публика встретила этот шаг бурными овациями. Волк даже хотел вылезти на сцену, потом забраться на барную стойку, но его никуда не пустили. Он не сильно обиделся и, сказал что буянить будет более приземлено, то есть на полу. Потому что ниже плинтуса падать некуда.
В полумраке бара звучала ритмичная музыка, выдающаяся в зал сцена с вертикальным металлическим шестом была залита мягкими лучами двух прожекторов, а в их свете выступали две полуголые пантеры с телами богинь.
В этот момент к Доббу подошёл Капитан, и они о чем-то разговорились. Я почувствовал укол дружеской ревности, подогретой алкоголем — в конце-концов, мы пришли сюда вместе! Но в этот момент ко мне подкатил один из гиенов. Его внешний вид, в результате «великого вояжа», претерпел небольшие изменения — берет уехал далеко на затылок, куртка расстегнулась до середины и сбилась, так что аксельбант теперь был целиком подмышкой.
Подойдя, гиен скорчил дружелюбную мину:
— Ну, как отдых?!
Я пожал плечами:
— Нормально, — ответил я, отправляя в живот очередную кружку пива.
— Нормально?! — Не веря своим ушам переспросил гиен, — Старик, все а-а-ахринительно!!!
Я в ответ усмехнулся. Но гиена, похоже, моя кислая мина задела, он отвернулся к бармену и, развалившись на стойке, требовательно защелкал пальцами:
— Бармен, гарсон, как тебя там ещё?!.. — Перед разведчиком возник кот в белой рубашке и черном жилете. — Нам два… — Гиен показал пальцами, словно боясь что бармен не поймет. — Два «Сатаны»! — с вызовом сказал пятнистый.
Я обернулся к разведчику, внимательно глядя на его решительный вид.
— Это что за зверь такой?
Гиен осклабился:
— Это унесет тебя в стратосферу, друг.
— Джет-пак с поломанным альтиметром? — скривился я.
— Лучше!
Бармен поставил перед нами два стакана с темной, мутной, пузырящейся жидкостью. Я с подозрением посмотрел сначала на кота, который в общем-то был невиновен, потом на гиена:
— Что ЭТО?!
Морда гиена хитро расползалась, и он цапнул один стакан:
— Это фирменный коктейль. Две водки, треть абсента и треть конопляного отвара. Поэтому его и называют «Сатана»! — Он поднял стакан: — До встречи в стратосфере друг! Поехали!!!
И залпом осушил стакан. После чего у него закатились глаза, и он рухнул головой на барную стойку.
Я почувствовал, как у меня дернулся глаз. Я осторожно потрогал шею гиена двумя пальцами — нащупал жилку. Подождал. Нет, все в порядке — он отключился, но жив.
В этот момент за спиной музыка стала громче, и я обернулся. В этот момент, раздевшись почти догола, обе пантеры-танцовщицы оставили в покое отполированный шест и сошли со сцены в зал. Одна кошка присела на колени тигру в форме милицейского полковника. У здорового тигра в форме, и без того розоватые уши и нос, окончательно покраснели, налившись кровью.
Глядя, как эти девушки трутся об посетителей своими юными сиськами и попами, я сглотнул. А когда я увидел, как одна из пантер откинулась назад, почти прогнувшись «мостиком», я по инерции взял ближайший стакан на ощупь и отхлебнул.
Термоядерная смесь наждаком прошлась по языку, теркой стерла мне гортань, и раскаленным молотом упала мне в желудок.
Я охнув уставился на стакан с мутной жижей у себя в руке. Оставалось там на донышке, самую малость. Скривившись, я полез в карман:
— Сколько?
Бармен с невозмутимым видом мотнул головой:
— Ваш друг платит.
Я пожал плечами и оставил мирно дремавшего в отключке гиена. Я понял одно. Пришла пора бросить друзей в беде и спасаться самому. Туалет.
Когда я был на полпути к туалету, то вдруг услышал громкий удар в огромный барабан. Я затравленно огляделся — все вели себя как и до удара — пили и веселились. И только секунду спустя я понял: барабан никто не слышит, потому что он у меня в голове. От этого открытия мне еще сильнее захотелось в комнату личной гигиены. Нырнув в кафельное помещение, я поспешил занять одну из кабинок и, звякнув шпингалетом, расслабился, спустив штаны. Сначала всё было нормально, а потом я посмотрел вниз… Я не сразу понял, что не так. И только через пару секунд я осознал, что моя струя завязана бантиком! Я поднял глаза, во время движения я заметил, что мне сложно сфокусироваться! В довершении всего картинка доходила до меня с явным опозданием!! Я уже смотрел на стену, когда у меня перед глазами все еще стоял журчащий бантик. Затем, зрение по кадрам подняло картинку на стену. На стене, на светло голубом кафеле, была картинка кораблика. Внезапно я услышал гудок корабля и крик чаек, а затем увидел море.
У меня глаза расширились от ужаса: Я никогда на море не был, гудок корабля слышал раз в жизни! А чаек никогда не слышал, только на картинках видел!
Я зажмурился и потряс головой, после чего осторожно «выглянул», приоткрыв одно веко. Обычная кафельная стена. Я ломанулся к мойке и, сполоснув лапы с мылом и освежив морду, вылетел из туалета.
У бара уже не было гиена, только бармен тряс шейкер. На мой вопрос, где гиен, кот усмехнулся:
— Когда я видел его в последний раз, он убежал ловить единорога…
Я кивнул:
— Ладно. — И опасливо покосился на свой стакан — блин, я отхлебнул то чуть больше трети… Или больше… Впрочем, какая разница! Мне казалось, что сколько не пей этой гадости — эффект будет неслабый.
Добб ушел в запой с Чифом. Теперь они сидели в углу зала и тихонько, фальшивя, навывали какую-то мелодию.
На Добба пока рассчитывать не приходилось, и я решил подышать свежим воздухом. Я обернулся к бармену:
— Где тут у вас черный вход?
Кот удивленно поднял брови:
— А вам зачем?
Я покосился на него:
— Ну, я думаю, вам не понравится, если я наблюю у парадного… — сказал я, собрав остатки логики в кулак. Кот понимающе кивнул.
Черный вход оказался за баром — в темном коридоре, дальняя дверь. Вывалившись на улицу, я набрал полную грудь свежего ночного воздуха — вроде полегчало. Я расслабился и икнул, поправил брюки в паху, и только тут заметил сбоку движение. Обернувшись, я замер: сбоку, с сигаретой в лапе, стояла одна из тех пантер, которые выступали в баре. Она была в одной курточке, наброшенной, судя по голым ножкам, прямо на голое тело.
Если бы можно было по желанию проваливаться под землю, я бы исчез тут же. Но она была куда трезвее меня.
Черная кошка удивленно посмотрела на меня. Уже через пару секунд я смог промямлить:
— Извините…, а разве вы еще не выступаете?!.. — Я указал пальцем на дверь клуба.
Пантера сменила удивлённый взгляд на презрительный:
— Мы с сестрой закончили свой номер полчаса назад, — сказала она, потягивая свою дамскую сигарету.
Я икнул. Нужно было что-то сказать, чтобы не прослыть полным уродом:
— У вас красивый голос. — Я ляпнул первое, что пришло мне на ум. Как оказалось — удачно!
Пантера улыбнулась — похоже, такого комплимента ей ещё не делали:
— Спасибо…
Меня качнуло, и я сделал шаг в ее сторону. Кошечка улыбнулась еще шире:
— О-о-о… Да вас штормит…
Я улыбнулся в ответ и небрежно махнул лапой:
— Фигня! Всего-то один «Сатана»…
Кошка посмотрела на меня с уважением:
— Стакан?! И ты на ногах?! Ну ты монстр…
Я хмыкнул:
— Фигня! Я на полевые выходы ходил, отрядом командовал! А тут стакан! — Я сплюнул, войдя в роль Пафосного Героя-алконавта. Но, заметив в глазах кошки усмешку, я поспешил поубавить пул. — Ну, это я, конечно, приукрашиваю. — На счет стакана. — Уточнил я. — Я только половину… Но… — Я изобразил в воздухе замысловатый крендель, — …уже вижу, — Доверительно сообщил я.
Кошка странно посмотрела на меня своими изумрудными глазами (это я только сейчас заметил?) и придвинулась ко мне. Она перестала стягивать курточку на своей обнажённой груди.
— А ты знаешь, что у такой дозы есть побочный эффект?..
Я шагнул ей навстречу, но меня слегка качнуло, и я, приблизившись, приобнял пантеру за талию:
— Да?
Кошка пристально глянула мне в глаза, и меня как током шарахнуло. Она, не отрываясь от моего взгляда, отбросила окурок:
— От него долго стоит.
— Стоит что? — спросил я, фокусируясь на её глазах и старательно не смотря ниже.
— Пошли! — Она потащила меня от бара на улицу. Черный вход вел в небольшой темный переулок, она потащила меня за рукав. Я шел за ней, не отрывая взгляда от её попки, и размышляя над ее словами. Впрочем, надо было размышлять о том, куда эта чёрная бестия меня тащит, хотя какая разница?
Она легко взбежала по стальной внешней лестнице наверх и замерла у двери, щелкнув замком. Я замер было в дверях, но кошка втащила меня внутрь.
— Давай!
Но тут то ли сработало тепло квартиры, после уличной прохлады, то ли это была вторая «волна», но меня развезло окончательно. Я как во сне видел, как кошка скидывает свою курточку и поворачиваться ко мне. И я, контролируя свой чудесный сон, изо всех сил стягиваю с себя ненужный китель, не глядя кидаю его на пол, дергаю ненужный галстук и откидываю его в сторону…
Кошечка смеётся и запрыгивает на постель. Я сбрасываю штаны и по-варварски хватаю её, ведя себя как древнее, похотливое животное… И одна трезвая мысль стукнула мне в голову — я и есть животное…
…Раним утром я проснулся с дикой, жуткой головной болью. Первое, что я увидел, сфокусировав болящие глаза, это улыбающуюся черную кошку. Заметив, что я проснулся, и услышав мои стоны, она улыбнулась еще шире:
— Наш герой проснулся! — И протянула мне стакан. — На, выпей.
Я мученический застонал и взял стакан. — Он был ледяной. — Я, лежа, прислонил стакан дном ко лбу.
— Как же мне хреново, — констатировал я.
Пантера присела рядом, судя по скрипнувшей кровати:
— И это тоже, — сказала она.
Я открыл глаза — она протягивала мне светло-зеленую таблетку. Я покосился на нее.
— Что это?
Она усмехнулась:
— Пей, легче станет. Это от алкогольного отравления.
Я проглотил кругляш и отхлебнул воды. Кошка кивнула и ушла на кухню, а я остался лежать, прижимая стакан к своей многострадальной голове.
Спустя полминуты я с удивлением обратил внимание на то, что боль в голове потихоньку проходит. Через минуту я уже спокойно сел — голова только слегка закружилась. А еще через минуту от похмелья и следа не осталось. Я довольно хмыкнул. Чудеса, а…
Пантерка вошла в спальню со вкусно пахнувшей тарелкой — да меня тут ещё и покормят! Вообще рай!
— Слушай, выходи за меня, а? — предложил я, проверяя целостность своей головы.
— Я бы не против, но ты же скоро едешь, — трезво ответила кошка, ставя на тумбочку рядом со мной горячую яичницу-глазунью.
— Ты была божественна, — признался я, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, за что можно было уцепиться. Вспомнился только какой-то секундный отрывок вчерашнего безумия, который я не захотел озвучивать.
— А ты был как зверь, — сказала кошка, усаживаясь на кровать. Я только сейчас заметил, что на ней ничего не было, кроме тонких трусиков, еле-еле прикрывающих её прелести. Я схватился за еду, но даже она меня не отвлекла. Я не смог удержаться, опять возбудился — и она это заметила. Покраснев до кончиков ушей, я со стыдом наблюдал, как грациозная кошечка опустилась на колени, между моих лап.
Казалось, что ей в этом не было равных. Такого удовольствие могла доставить только богиня секса, и она сидела у меня между лап, покойно и без всякого отвращения посасывая мой член. Постепенно она начала получать от этого и своё удовольствие — но я к тому времени уже вовсю держался, чтобы не разрядиться раньше времени.
Я так и не узнал, как её зовут. Это было очень странно, когда я вышел из бара, поправляя парадный мундир, кое-как пытался привести себя в порядок. И что, и почему, и вообще зачем — она оставила меня без единого ответа. Только призналась в одном — она любит быть таинственной и любит плотские удовольствия.
А я думал, что ей просто нравится издеваться над невинными самцами, которые очень легко поддаются на женские чары и горячий завтрак. Но — что бы я не думал — я понимал, что этого было как-то мало.
Впрочем, я нашёл нашу машину и добермана в ней. Он спал за рулём, откинув спинку кресла на заднее сиденье, на котором, впрочем, вполне мирно посапывал Атаман.
— Добби? — тихо спросил я, потрепав его плечо. Окно было открыто, несмотря на довольно прохладную погоду, — Доооб?
— Юнит шестьсот тринадцать докладываю о готовности к бою… — тихо промямлил он, — Команда заняла свои позиции, готовим артиллерию.
— Ты чего? — спросил я, но вдруг заметил на его глазах слёзы. Я отпрянул от него, поскольку такое видел всего однажды… Лучше не вспоминать, когда!
Добб вскочил как ошпаренный, стукнувшись головой об потолок салона и оставив в нём порядочную вмятину.
— Твою мать, семнадцатый! — закричал он, не понимая, что происходит, — Жарь этих крыс!
Он уставился в лобовое стекло, держась за сердце. Я решился подойти к нему.
— Дружище, всё в порядке?
— Плохо, когда… мозг органический…, а электроника лишь всё усиливает. Память…
— Это было триста лет назад… — напомнил я, но Добб медленно повернулся ко мне:
— Это было вчера…
Не стоит вдаваться в подробности и вспоминать, как мы провели остаток нашего отпуска. Конечно, были недели трезвости, но в основном это беспробудные пьянки, веселье, и, конечно, самки. К Доббу вообще выстроились в очередь. Как они сами шутили — за генетическим материалом. Дети от таких как мы, очень ценились… Но всё это было уже не важно. Отпуск кончился, и я, наверное впервые, не пожалел о проведённом мною времени — каникулы вышли на ура.
Морозным декабрьским утром, когда на перрон падал пушистый снег, мы с Доббом вернулись к нашему составу, снова вступив в звание старшего лейтенанта и старшего сержанта. Встретил нас полковник, попивающий кофе в своём уютном проводническом купе. Завидев нас, он махнул кружкой:
— Давайте за мной. У вас новые места.
— До Владивостока или вообще? — несмело поинтересовался пёс.
— Вообще. Офицерам у нас полагается своё купе, — шакал обвёл лапой своё купе, — В проводниках теперь будешь.
— Круто! — кивнул я, — Добб, пойдём собираться…
— Ваши вещи уже все перетащили, — заверил нас шакал, — Два «титаныша» — тоже. Могли бы и мне его отдать, на них многие зарились… — недовольно проворчал шакал и бросил нам ключи.
— Соседний вагон. Думаю, сами разберётесь.
Мы переглянулись и решили, что разберёмся. Я прицепил ключи от купе к ключам от складного вагона, и мы отправились к себе.
В тесной, маленькой комнатке на двоих было довольно тепло и уютно. Небольшая приборная панель, закрытая одеялом, две розетки — Добб этому очень обрадовался — всё это было хорошо. Но,главное, это то, что у нас теперь было личное пространство и дверь.
— Переодевайся, — посоветовал мне Добб и расстегнул свой плащ. Пёс, в отличие от меня, ничего не стеснялся, поэтому встал мордой к двери и распаковал свой комплект новой брони.
