Текст книги "Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 52 страниц)

– Конечно-конечно. Садитесь, мальчики. Довезу в лучшем виде.

– Про меня пуссссть молчит-ссс, – добавил Ссешуа.

– Он сказал, чтобы вы никому не рассказывали. А то всё равно съест, – продолжил я.

– Я себе не враг, – угрюмо проворчал кентавр, – с василисками и змееустами ссориться…

Мы обняли и погладили Ссешуа на прощанье и взобрались на спину кентавра. Спина была широкая, тёплая и чуть-чуть пахла конским потом. Сидеть на ней было не очень удобно, но я осторожно ухватил кентавра за торс, а Конни ухватился за меня. Корзиночки с ягодами мы спрятали в поясные кошели, чтобы не рассыпать по дороге.

Едва мы устроились на спине кентавра, как он тут же порскнул вперёд, как трепетная лань. Мы одновременно обернулись и помахали Ссешуа рукой. Василиск царственно склонил голову, а ещё за стволом одного из деревьев я разглядел невысокую девочку в сером длинном хитоне, которая тоже махала нам рукой. В волосах девочки была бархатная ленточка.

«Надо ей в следующий раз что-нибудь красивое подарить, – подумал я. – Серёжки или бусики. Все девочки такое любят».

«Кому?» – удивился Конни.

«Дриаде, – пояснил я. – Она нам рукой вслед помахала. Видишь?»

Конни оглянулся и ойкнул.

«И правда. А я читал, что дриады пугливые и вообще никому-никому не показываются. Здорово! – обрадовался он, но тут же погрустнел, – как ты думаешь, Северус сильно будет ругаться?»

«Ничего. Переживём».

Конни обхватил меня посильнее, прижался к спине и положил голову на плечо. Кентавр мчался вперёд ровной нетряской рысью, мимо нас пролетали деревья, небо перестало хмуриться, и угрюмый Запретный лес преобразился, став просто сказочным.

Кентавр лихо вылетел на опушку, и мы увидели, как от хижины лесника к нам торопятся пять разномастных фигур – здоровенный Хагрид в мохнатой шубе с арбалетом в руке, худой, с развевающейся по ветру шевелюрой Северус, сухопарая высокая Макгонагалл, полная, в широкополой шляпе Спраут. Впереди всех летел на каком-то приспособлении, подозрительно напоминающем фрисби, низенький Флитвик.

Ой, что будееет…

====== Глава шестьдесят первая. В которой герой лицезреет последствия ======

Кентавр поскакал навстречу деканам, остановился в паре шагов от них и опустился на колени, чтобы нам было удобнее слезть с него.

– Здорова, Бэйн! – отмер Хагрид. – Ты где ребятишек-то нашёл?

Кентавр, которого, как оказалось, звали Бэйн, неопределённо мотнул головой в сторону Запретного леса и процедил:

– Там. Я привёз их сюда, потому что оставаться в лесу было опасно. Надеюсь, вы никому не скажете, что благородный кентавр вёз на себе человеческих детёнышей, как какая-нибудь вьючная скотина?

– Да чо говорить-то? – простодушно спросил Хагрид. – Детишки всё одно проведают. Ты уж не серчай, Бэйн, доброе дело ты сделал…

Кентавра аж перекосило, помнится мне, в каноне именно Бэйн отличался особо неприязненным отношением к людям. Ничего, переживёт.

Мы соскользнули с широкой спины кентавра и я вежливо сказал:

– Спасибо, Бэйн. Мы будем помнить твою доброту.

А потом добавил почти шёпотом:

– Не надо так злиться, и мы постараемся появляться в лесу как можно реже. Ты ведь не хочешь ссоры?

Кентавр неожиданно усмехнулся:

– Ты хитёр, детёныш Поттеров. Я тебе не враг. Может быть, Марс и не будет слишком ярким…

Потом полуконь степенно кивнул на благодарности всех деканов, развернулся и ускакал в лес со всей возможной скоростью. Только копыта мелькали.

Вот теперь взгляды всех деканов скрестились на нас двоих. Конни включил обморочную няшу, тихо пискнул и спрятался мне за спину. А я вежливо сказал:

– Извините, пожалуйста. Сами не знаем, как это получилось.

Некоторое время все четверо деканов молчали, потом Макгонагалл сказала:

– Думаю, нам стоит выслушать вас, мальчики. Похоже, что с вами и с профессором Бингли произошло нечто странное… Вас никто ни в чём не обвиняет, тем более, что вам и так досталось. Но нам важен ваш рассказ.

– Мы не виноваты, профессор Макгонагалл, – высунулся у меня из-за спины Конни. – Мы, правда, не знаем…

– Минерва, не накидывайся на детей, – вмешалась добрейшая Спраут. – Они и так пережили нешуточное потрясение. Мальчики, как вы себя чувствуете? Идти сможете?

Мы хором заверили декана Хаффлпаффа, что всё не так страшно, и до Хогвартса мы вполне дойдём своими ногами. Но Флитвик и Северус, не удовлетворившись этим, бросили в нас по диагностическому заклинанию.

– Небольшое магическое истощение, – заметил Флитвик.

– Всё в пределах нормы, – согласился Северус. – Но они действительно были напуганы и перенервничали.

Макгонагалл только рассеянно кивнула, вздохнула, сдержала явно рвущиеся с языка комментарии, потрепала нас по головам и, развернувшись, отправилась к замку. Нам пришлось следовать за ней, и где-то минут через пятнадцать все четыре декана, ну и мы, соответственно, оказались в покоях декана Слизерина. Почему именно там? Дамблдора ещё не было в замке, соответственно в кабинет его войти было нельзя. Декан Макгонагалл раньше смогла бы, но сейчас она уже не являлась заместителем директора. Деканы коротко посовещались и решили, что удобнее всего было расположиться в покоях Северуса. Тот явно не был в восторге, но согласился.

В личных покоях Снейпа нас вдвоём усадили в большое кресло, домовик принёс нам по огромной кружке горячего шоколада и большую тарелку с ореховым печеньем. Преподаватели тоже не остались без угощения, так что некоторое время все дружно подкрепляли свои силы и лечили потрёпанные нервы. Затем Макгонагалл проверила наши палочки, не обнаружила ничего, кроме тех заклинаний, что мы отрабатывали на уроках и задумчиво спросила:

– Так что же всё-таки произошло?

– Могли бы и не проверять палочки, Минерва, – не мог не вставить свои пять кнатов Северус, – в подвале Наказаний ученики не могут колдовать.

– И, тем не менее… – заметил Флитвик, – могу сказать, что профессор Бингли окаменел весьма качественно. Мне хотелось бы узнать, что же привело к столь драматической развязке.

Я вздохнул, собрался с мыслями и подробно рассказал историю злосчастной экскурсии, ничего не меняя, кроме самого конца. По моему рассказу выходило, что когда профессор Бингли запер нас, Конни перепугался, я стал его успокаивать, но Конни нервничал всё сильнее, вместе с ним стал беспокоиться и я, и, когда профессор вернулся и открыл дверь, то наша магия просто вышла из-под контроля.

– Это я виноват… – вмешался в мой рассказ Конни, – я так не люблю, когда меня запирают… А ещё профессор Бингли рассказывал нам про розги, и мне показалось, что он пришёл нас наказать… Я… я захотел, чтобы он не смог этого сделать… и ещё, чтобы оказались подальше от этой ужасной комнаты…

– А я почувствовал, как Конни испугался, – продолжил я. – И тоже захотел оказаться подальше оттуда.

– А что было потом? – спросила профессор Спраут.

– Ничего, декан Спраут, – ответил я. – Точнее я ничего такого сказать не могу. Вот мы были в подвале, а потом р-раз! – и мы уже в Запретном лесу… то есть мы сначала не поняли, что это за лес, и снова сильно испугались. А потом нас нашёл кентавр Бэйн и предложил вывезти из леса. Всё.

– А вы тоже не любите, когда вас запирают, мистер Поттер? – спросил Флитвик.

– Да, сэр, – кивнул я. – Дело в том, что когда я оказался у моих маггловских родственников, в первые годы я жил в чулане. Понимаете, они же не имели дела с маленькими волшебниками, не знали, чего от меня ожидать… А я, после того, как папу с мамой… я очень нервный был… Тётя рассказывала, что я вещи поднимал… занавески поджигал… ну и всякое такое. А что делать – они не знали, вот и стали меня там запирать. Вот… с тех пор я и не люблю, когда меня запирают. Извините. Мы не хотели никому причинять вред…

Все четверо деканов мрачно переглянулись и Флитвик тихо, но отчётливо пробормотал себе под нос:

– Старый идиот… Что он думал, оставляя маленького мага у магглов?

– Мне не понятно, – прошипел в ответ Северус, – что думал другой старый идиот, запугивая детей… Первокурсников, у которых магия ещё может быть нестабильной. Думаю, что когда об этом узнают Малфой и Блэк, им будет глубоко безразлично, на какие параграфы Устава опирался Бингли, устраивая эту, с позволения сказать, экскурсию.

– А они узнают? – вздохнула Спраут. – Обычно Альбус предпочитает…

– Не забудьте, Помона, Альбуса сейчас нет в школе, а при отсутствии официального заместителя каждый из деканов имеет право принимать решение, если дело касается учеников его факультета. Я молчать не собираюсь, – сухо произнесла Макгонагалл, поджав губы.

– А я, как магический крёстный близнецов Малфой тем более не имею права скрывать такую информацию. И я полагаю, что историю с окаменевшим профессором скрыть не удастся даже Альбусу, – поддакнул Северус.

– Давайте, коллеги, обсудим это позже, – заметил Флитвик. – А сейчас думаю, нам нужно отпустить мальчиков в их башню.

– Вы не виноваты, мальчики, – с теплотой в голосе произнесла Макгонагалл. – Думаю, что мы сейчас посовещаемся и решим, как быть дальше. Но, в любом случае, вина в этом… инциденте лежит на профессоре Бингли и его необдуманных действиях.

– Кстати, мистер Поттер, – спросил Флитвик, – а что больше всего вас испугало в подвале?

– Стул и клетка, сэр, – ответил я. – Дело в том, что я увидел на них… на них какие-то чары наложены… Мне не понравилось. Понимаете?

– Понимаю, – кивнул Флитвик. – Когда коллеги позвали меня осмотреть…эээ…профессора Бингли, я тоже почувствал эти чары. Видимо, в вас заговорил дар Артефактора, Гарри. Более того, скажу, что вы правильно сделали, не подчинившись приказам профессора Бингли. А сейчас – ступайте.

– Погодите, – заметила Макгонагалл, – сейчас я позову Перси Уизли, чтобы он их проводил до гриффиндорской гостиной. У детских стихийных выбросов могут быть отложенные последствия.

– Мудрое решение, Минерва, – съехидничал Северус. – Кто знает, куда их может занести по дороге. А в Хогвартсе больше нет лишних преподавателей.

Вот же язва! Но, кажется, Северус больше не сердится, а ягодки… ягодки можно и завтра отдать, тогда он ещё больше подобреет.

До гриффиндорской гостиной мы добрались без приключений, и, поскольку история с Бингли была строжайшим секретом, о ней уже знал весь Хогвартс. К счастью, распространение приобрела именно наша с Конни версия о стихийном выбросе, правда о том, что намеревался проделать с нами Бингли, ходили самые дикие слухи. Кто-то говорил о порке розгами и плетьми, кто-то – о подвешивании за большие пальцы, а некоторые студенты, обладавшие особо извращённой фантазией и знакомые с историей инквизиции, уверяли всех в наличии в подвале Наказаний испанских сапог, гарроты и «железной девы».

Так что добраться до спальни нам удалось только тогда, когда мы рассказали всем о том, что произошло. Старшие курсы выслушали нас с вниманием, и Вуд заметил:

– Надо же, Поттер, уже третий преподаватель оказывается в отставке по твоей милости.

– Ага, – ехидно добавила Алисия Спиннет, – если отставка затянется, профессора можно будет приспособить в качестве садового украшения. И с чего его понесло зверствовать?

Когда мы всё-таки добрались до спальни, нас там ждал злющий, как целое гнездо ос, Ник, страшно недовольный тем, что мы попались на удочку Бингли.

– Гарри, вот ты раньше со мной связаться не мог и сказать, куда вы направляетесь? – шипел он.

– И что бы ты сделал? – отбивался я.

– К Макгонагалл бы обратился – отрезал Ник. – Она вменяемая, по крайней мере, сходила бы в этот подвал и поинтересовалась, какого чёрта отработка не согласована с ней!

– Ник, – мягко сказал я, – у меня были в кошеле кое-какие сюрпризы от Сири, так что мы бы оттуда по-любому выбрались. Просто Ссешуа подоспел очень вовремя.

– Да… – мечтательно протянул Конни, – кататься на василиске – это так здорово… А ещё мы волчка напугали… и дриаду видели… и на кентавре катались… Ник, ну не сердись… Вот как ты думаешь, отчего Бингли вдруг взбесился?

И в самом деле, было в этом что-то… странное. А ведь на первом занятии мистер Бингли показался нам вполне себе нормальным преподавателем…

Мы с Конни и Ником всесторонне обсудили этот вопрос в спальне, а потом – на прогулке с остальными ребятами из нашей компании, но понять причины действий профессора так и не смогли. Забегая вперёд, скажу, что эта истина открылась нам много позже, а наутро веселье началось по новой, ибо в Хогвартс прибыли Люциус Малфой и Сириус Альфард Блэк, сильно оскорблённые в лучших чувствах. В сопровождении аж четырёх адвокатов.

О дальнейшем я знаю только из рассказа Сири, ибо, понятное дело, эти разборки проходили не на глазах учащихся.

Веселье усугубилось тем, что этим же утром в Хогвартс вернулся Альбус Дамблдор… и сразу угодил в центр разборок. Думаю, что последние лет десять Доброго Дедушку так никто не огорошивал. Но надо отдать ему должное – сориентировался он быстро и попробовал перейти в наступление. И упирал он именно на то, что профессор Бингли не нарушил устава Хогвартса, ибо не притронулся к нам и пальцем (что было правдой). А то, что два нервных первокурсника так отреагировали на справедливое требование преподавателя, – не его вина.

Но тут уже не выдержал Люциус:

– То есть, – прошипел Сиятельный Лорд, – требование, чтобы мой сын сидел в клетке, как какое-нибудь бешеное животное – справедливое требование?

– Но это бы не причинило ему никакого физического вреда, – ответил Дамблдор, поглаживая бороду. – Первокурсникам следует учиться дисциплине и смирению.

– Дааа?! – Сири сказал, что в этот момент он сам чуть было не испугался Люциуса. Серебристо-серые глаза Лорда Малфоя словно засветились изнутри, а белокурые, тщательно уложенные волосы встали дыбом и изогнулись, как атакующие кобры. – Значит, вы считаете, что запереть в клетку первокурсника, который виноват только в том, что опоздал на урок, причём стоит учесть, что этот первокурсник мог просто заблудиться, как и остальные, справедливое наказание? Я немедленно подаю жалобу в Совет Лордов о расторжении Контракта со школой Хогвартс в отношении моих сыновей! И благодарите Магию, директор, что Нарцисса сейчас несколько занята и не покидает Мэнор! Если бы она была здесь, я бы не ручался за целостность вашего кабинета и вашего преподавателя!

– Присоединяюсь к мнению Лорда Малфоя, – добавил Сириус ледяным тоном. – Думаю, что нашим мальчикам больше подошла бы школа Ильверморни. Я подаю аналогичную жалобу. А если бы Конни и Гарри встретили в лесу не дружественно настроенного кентавра, а злобного оборотня или, спаси нас всех Мерлин, акромантула?

Лорд Малфой, в подвалах мэнора которого хранились под стазисом редкие ингредиенты, доставшиеся от покойных акромантулов Запретного леса, тут же добавил во взгляд трагизма и закивал. Адвокаты дружно строчили что-то в своих блокнотах и смотрели на Светоча весьма неодобрительно.

Думаю, Дамблдор в этот момент был куда ближе к провалу, чем Штирлиц за всё время своей разведывательной деятельности. Потерять – пусть и неправильного, но Избранного – этого он допустить не мог. А уж то, что уход Драко и Конни автоматически обозначал потерю одного из главных спонсоров школы – об этом и говорить было нечего. Так что он тут же сменил тактику.

– Ээээ… Лорд Малфой, Наследник Блэк, – произнёс он уже совершенно другим тоном, – давайте не будем горячиться. Признаю, профессор Бингли перешёл… эээ… некие границы и вёл себя не совсем правильно по отношению к мистеру Поттеру и мистеру Малфою. Приношу вам свои извинения за этот инцидент. К тому же, профессор Бингли уже понёс… так сказать… наказание за свои опрометчивые действия. Вы ведь уже в курсе, что стихийный выброс мальчиков превратил его в… эээ… каменную статую, и даже профессор Снейп сомневается, что сможет чем-то помочь в этой ситуации. Теперь школа вынуждена искать нового преподавателя… а сделать это не так-то легко.

– И вы хотите обвинить в этом Гарри и Конни? – угрожающе спросил Сириус Альфард Блэк. Адвокаты насторожились, а потом принялись строчить в своих блокнотах вдвое быстрее. Дамблдор покосился на них с заметной тоской во взоре.

– Нет, разумеется, нет, – сказал он. – Это же стихийный выброс. Но мы могли бы… прийти к некоему мировому соглашению? Мне не хотелось бы, чтобы Хогвартс потерял столь выдающихся и перспективных учеников.

Сириус и Люциус переглянулись, и на лицах у них появились одинаково хищные улыбки:

– Это зависит от ваших предложений, директор.

Итогом этого интересного разговора стало следующее.

Мистер Бингли увольнялся из Хогвартса без права восстановления в должности.

Подвал Наказаний отныне был закрыт для студентов и преподавателей, и мог быть открыт заново только с согласия Попечительского Совета.

Отныне любое взыскание преподаватель должен был согласовывать с деканом факультета, где учился юный нарушитель и все отработки назначались только с согласия деканов. Декан своей властью мог отменить или изменить отработку провинившегося, если наказание было несправедливым.

Пункты в Уставе, регламентирующие телесные наказания должны были быть отменены не только формально, но и магически. В самое ближайшее время. В противном случае по истечении трёх месяцев директор получал откат за бездействие.

Скрипевший зубами Дамблдор вынужден был согласиться на всё.

Но тут появилась ещё одна проблема – куда девать Бингли? Как оказалось, близких родственников у него не было, больших денег – тоже, а больница Святого Мунго – заведение недешёвое. Бесплатно там оказывали только первую помощь и помощь по жизненным показаниям. А вот длительное лечение, исследования и подбор индивидуальных зелий стоили дорого. Так что, к примеру, Августа Лонгботтом каждый месяц выкладывала кругленькую сумму за содержание невестки и сына. Неудивительно, что от огромного состояния Лонгботтомов осталось меньше трети.

Целитель Сметвик, обследовавший профессора, согласился с версией стихийного детского выброса и заявил, что в данный момент может предложить только симптоматическое (и весьма дорогое) лечение. То есть то самое знаменитое зелье из мандрагор, описанное в каноне. Добрый Северус заявил, что готов сварить данное зелье хоть сейчас, но кто будет платить за этот праздник жизни? Как выяснилось, варка этого зелья по расценкам Мастера ненамного отличалась от приготовления Феликс Фелицис. Директор попытался воззвать к совести Северуса. Тщетно. Тогда он, скрепя сердце, оплатил варку штатному зельевару Мунго, но увы... Правильное зелье мог сварить только Мастер, и профессор Бингли остался статуей. А между тем встал вопрос об оплате отдельной палаты... а оплачивать её было некому.

Так что Люциус пошептался с кем надо, и спустя некоторое время в самом глухом уголке парка Малфой-Мэнора появилась новая каменная статуя. Статуя, зачарованная таким образом, что пролетавшие мимо птицы испытывали непреодолимое желание усесться на неё и опорожнить кишечник. Эльфам было строго-настрого запрещено чистить статую, и скоро она заросла потёками гуано. Малфои умели окунать своих противников в дерьмо во всех смыслах – этого у них не отнять.

А на очереди у бывшего профессора были подвалы дома на Гриммо… И богатая фантазия Блэков. Ибо варить зелье никто и не собирался, а вот яд василиска, куда лучше снимавший последствия временного окаменения, у нас всегда был под рукой. Свежайший и отменного качества.

Учиться после разрешения этого конфликта стало куда удобнее, но в любой бочке мёда есть ложка дёгтя. Для нас вновь наступили напряжённые дни. Осень заканчивалась, приближался Хэллоуин, то есть, Самайн магов. А я прекрасно помнил, чем заканчивался для канонного Гарри этот весёлый праздничек. К тому же, день Хэллоуина был днём трагедии семьи Поттеров и я пребывал в раздумьях. С одной стороны мне просто хотелось покинуть замок и посетить с Сириусом Годрикову Лощину. Возможно, если меня не будет, не будет и никаких квестов ни с ворвавшимся в замок троллем, ни с Философским камнем. Смысл?

Но, с другой стороны, мне было беспокойно. Мы нанесли очередной удар по планам и самолюбию директора, а это был не тот человек, чтобы понять и простить. Тем более что если у меня была железная причина, чтобы отмазаться от праздника в школе, у всех моих друзей такой причины не было. Это напрягало.

Само собой, Гермиона, великолепно прижившаяся на факультете умников, ни за что не побежит рыдать в туалете, а Северус ни в жизнь не позволит слизеринцам топать в подземелья, если в них вдруг появится тролль. Но канон уже изменился до неузнаваемости, и что может выкинуть Дамблдор, я даже предполагать не мог. Поэтому медлил…

Конец моим раздумьям положил Сири, заявивший, что я непременно должен быть на Самайн в Поттер-мэноре – провести необходимые обряды. Если бы мэнор был необитаем, то с этим можно было бы подождать хотя бы до малого совершеннолетия, но раз уж теперь Род Поттеров начинает восстанавливаться, то моя прямая обязанность, как Главы, совершать нужные ритуалы. Пришлось согласиться.

Тем более, что Лорд Малфой тоже решил забрать Конни и Драко на Самайн, Лорд Прюэтт забирал Рона и Перси, а оправившаяся леди Августа – Невилла. Получалось, что из наших в школе оставались лишь Дадли, Ник и Гермиона, и это мне не нравилось. Очень не нравилось.

Время показало, что мои смутные подозрения были справедливы…

Комментарий к Глава шестьдесят первая. В которой герой лицезреет последствия Статуя профессора:

https://cdn.pixabay.com/photo/2016/10/23/22/28/gull-1764882_1280.jpg

====== Глава шестьдесят вторая. В которой герой занят по уши, а в Хогвартсе творится сущее безобразие ======

Накануне Самайна… то есть, Хэллоуина, как его именовали теперь в Хогвартсе, к директору и деканам стаями полетели совы. Как выяснилось, у большинства чистокровных студентов резко обострилась семейная ситуация – начали хворать бабушки-дедушки, дяди и тётки, которые непременно требовали любимых внучков и племянничков к себе с целью проститься, стоя одной ногой в могиле. Как правило, к письмам родителей прилагались заключения семейных целителей, так что формально не было повода для отказа. О том, что большинство родственников помирало примерно столько же времени, сколько и Старый Сигнус, тактично не упоминалось.

Дамблдор скрипел зубами, но разрешения на посещение болящих родственников давал. К тому же, некоторые письма отличались похвальным разнообразием. Скажем, Люциус написал, что его сыновьям необходимо пройти срочный курс лечения у семейного целителя, а Лорд Прюэтт заявлял о необходимости присутствия Перси и Рона на подписании завещания… Сириус Альфард же заявил, что хочет отвезти воспитанника на могилы родителей, ибо, как выяснилось, его маггловские опекуны и понятия не имели, о том, где похоронены Лили и Джеймс Поттеры. Увы, Гермиону под этим же соусом вытащить не удалось – тут Дамблдор встал насмерть, и это меня сильно насторожило.

В конце концов, перед тем, как меня забрал Сири, я ещё раз попросил Герми и Дадли быть осторожными, ни под каким видом не снимать защитных амулетов, и, если что, дать знать Нику. Нику я отдал своё сквозное зеркало – на время, пока меня не было в школе. Кроме того, в школе оставались книззлы и Паша, которым был дан строжайший наказ отслеживать любую потенциальную опасность.

Но чувство беспокойства меня не отпускало.

Мы с Сири провели в Поттер-мэноре все положенные обряды, убедились в полном здравии и благополучии Сусанны, Джейми и Кайшесса, который уже совершенно поправился и удивительно похорошел. С Сусанной они сдружились, Джейми воспринимал нага как очередного товарища для игр и обожал взбираться на его хвост, чтобы Кайшесс его покачал.

Наг быстро выучился читать, он оказался очень умным и быстро восполнял вынужденные пробелы в развитии, много времени проводил в библиотеке, читая и маггловские, и магические книги, смотрел вместе с Сусанной фильмы, гулял по территории мэнора в сопровождении мантикоры Фиорины. Магические существа, обитающие в лесу и парке, относились к Кайшессу дружелюбно, а домовики старались подсовывать вкусные кусочки во время трапез. От хорошего отношения наг просто расцвёл – он держался с удивительным достоинством, из глаз исчезло зашуганное и тоскливое выражение, и я надеялся, что поиски его родных, которые предпринимали оборотни Фенрира в Индии, увенчаются успехом.

Хотя, с другой стороны, мне было жаль расставаться с юным нагом – что-то в нём было такое… родное, что ли. Но я прекрасно понимал, что задерживать его ради прихоти я не имею права.

Кстати, перед Самайном в мэнор прибыли гоблины. За Сусанной. Пришло время выполнить обряд, который могла осуществить только она, обряд снятия проклятия с женщин гоблинов. Гоблины были Главами трёх ведущих Кланов – Гринготт, Роршарх и Маршрохт. Первые были банкирами, вторые – артефакторами, третьи – боевиками. Все трое от имени своих Кланов принесли мне Нерушимую клятву о полной безопасности Сусанны и Долге Жизни всех гоблинов перед Родом Поттер. Впрочем, то, какое уважение они выказывали бывшей дементор, говорило об их благодарности лучше всяких клятв.

Сусанна вернулась уже наутро, опять-таки в сопровождении гоблинов и рассказала мне о том, что проклятие снято. Конечно, девочки-гоблинесс так и останутся девочками до конца своих дней, с этим уже ничего не поделаешь, но все, кто появится на свет после Самайна, вырастут в полноценных женщин. Да, это совсем не быстро, но гоблины живут долго, и каких-нибудь двадцать лет для них – не срок.

Поэтому сопровождавшие Сусанну гоблины выглядели до неприличия счастливыми, и благодарили меня так, словно я был ожившим Мерлином. Даже неудобно – ведь лично я ничего не сделал, это Сусанна рисковала своей магией…

Оставив несколько увесистых кофров с дарами, гоблины отбыли восвояси, продолжая рассыпаться в благодарностях. Я вздохнул несколько свободнее, ибо их неприкрытое обожание меня напрягало, и продолжил заниматься текущими делами.

Кроме проведения обязательных обрядов, я привязал к Роду трёх домовых эльфов, двух мальчиков и девочку, которые тут же принялись выполнять свои обязанности с радостным энтузиазмом.

Ещё одним делом оказалась беседа с потенциальными арендаторами – семейной парой с тремя детьми. Как выяснилось, глава семейства был сыном вассалов Поттеров, погибших во время Первой магической войны при очень неясных обстоятельствах. Мальчика же спрятали у очень дальней родни по материнской линии, долгое время он ничего не знал о судьбе Рода Поттеров, но как только у Рода появился Глава, то есть я, выросший мальчик почувствовал это по проявившейся вассальной связи. Поэтому он забрал жену и детей и отправился в Поттер-мэнор.

Дело в том, что вассалы Поттеров владели секретом особого волшебного фарфора и выросший мальчик оказался последним представителем целой династии мастеров. Хорошо, что он был уже достаточно взрослым во время войны, находился в ученичестве у отца и сумел освоить большую часть фамильных секретов. Но работать в полную силу он не мог… таковы тонкости вассальных клятв.

Так что Джонатан Гудгласс объявился в мэноре очень вовремя. Оказалось, что на территории поместья были и мастерская по производству фарфора, и дома вассалов и даже залежи какого-то особо ценного каолина. Понятное дело, что всё это было вынесено как можно дальше от господского дома, под Малый защитный купол и Охранные чары. Поттеры берегли секреты своих вассалов и правильно делали.

Я и не догадывался, что прекрасные вазы, чайные, кофейные и обеденные сервизы, которые восхищали меня изяществом и тонкостью отделки, были сотворены семейством Гудгласс. Как оказалось, фарфор Поттеров был знаменит не только в Магической Британии, но и в других странах, и такие сервизы стоили целые состояния.

Естественно, я принял вассальную присягу Джонатана Гудгласса и его семейства, которое сразу же занялось обустройством мастерской и собственного жилища, а в помощь им я приставил одного из свежепривязанных эльфов – самого смышлёного, получившего имя Лука. Джонатан заверил меня, что сможет разыскать потомков других вассалов и вновь запустить производство фарфора – года через два-три. Я кивал. Судя по стоимости этих изделий, все затраты на производство должны были окупиться сторицей в первый же год. До этого я в основном только тратил накопленные поколениями деньги, и пусть это были только проценты… но на будущую жизнь у меня были большие планы.

Сириус эту мою деятельность только одобрил, к тому же, он рассказал мне ещё одну хорошую новость. Китайский Мастер Некромант Ню Да-шуй написал ему о том, что хоть его дела и несколько затянулись, но к лету он непременно с ними разберётся, а посему готов прибыть в Англию к началу летних каникул в Хогвартсе, дабы начать углубленно обучать меня нужным премудростям.

Я только вздохнул. Видимо, беззаботные летние каникулы навсегда остались в прошлом. Впрочем, как сказал Сири, все дети старых семей летом не бездельничали. Скажем, у него был усиленный режим занятий по Боевым Чарам, а у Джеймса – по Артефакторике. Причём, учителя требовали с учеников столько, что начало занятий в Хогвартсе последние воспринимали, как отдых.

И да, мы с Сири нашли время и для того, чтобы аппарировать в Годрикову Лощину. Надо сказать, что стараниями адвокатов Блэков вакханалия вокруг имён погибших Джеймса и Лили почти прекратилась. Во всяком случае, кукол, изображающих меня на горшке, больше не продавали, а из меню местных харчевен исчезли все блюда, в которых упоминались имена моих родителей. А цветы продавали, но против цветов я ничего не имел.

Что же касается самого дома в Годриковой Лощине, то он был наконец-то скрыт мощными чарами, посетителям была видна только иллюзия коттеджа, и часть забора с мемориальной доской, возле которой возлагали живые цветы. Цветы возлагали и к памятнику Лили и Джеймсу, но общая атмосфера стала как-то… пристойнее, что ли. К тому же, рядом с мемориальной доской появилась предупреждающая надпись: «Частное владение! Дом принадлежит Гарри Джеймсу Поттеру, не пытайтесь преодолеть чары и проникнуть на его территорию!»

Мы с Сири на территорию прошли беспрепятственно, и я был приятно удивлён. Вместо жутковатых развалин я увидел чистенький, опрятный, полностью восстановленный домик, типичный английский сельский коттедж. Это был ещё один подарок гоблинов – они быстро и совершенно бесплатно восстановили всю обстановку в коттедже, полагаясь на воспоминания Сири и Рема. Увидев свою детскую, я чуть было не разревелся – так дышала любовью и счастьем каждая мелочь в ней. Смешные обои с яркими картинками, красивые занавески, волшебная вращающаяся подвеска над кроваткой, устрашающего вида розовый заяц в ней… Джеймс и Лили не собирались умирать. Они хотели просто жить, растить сына и быть счастливыми. Но у них отняли эту возможность… и даже несчастного Риддла я не ненавидел в эту минуту так же сильно, как Дамблдора.