сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 43 страниц)
— Гэвин, — над ухом звучал привычный механический голос, который казался взволнованным, — ты боишься?
— Тин? — паника сменилась неверием и облегчением.
— Да, — смешок статики и новое движение, пославшее по телу дрожь удовольствия. — А ты ожидал кого-то другого?
— Ты же сказал, что придёт клиент.
— Он передумал в последний момент, но ты уже приготовился, так что глупо было бы отказываться от такой возможности, — голос непривычно сбоил, выдавая нечитаемые интонации. — Ты ведь хотел сделать мне приятно и ты делаешь.
Новый толчок, несдержанный гортанный стон, и андроид снова замер.
— Скажи, Гэвин, кого ты представляешь, когда мы вместе? О ком ты фантазируешь сейчас, когда я беру тебя? — звучание статики над ухом, короткий укус на загривке. — Ты ведь не знаешь, как я выгляжу, но всегда так откровенен со мной, так чувствителен и чувственен, даже сейчас, хотя не догадался, что это я. Чей образ горит в твоих мыслях?
— Блядь…
— Может, Коннора? — проигнорировав жалобный стон и нетерпеливое движение бёдер навстречу, андроид сменил озвучку, заговорив голосом RК800. — Как тебе ощущения, когда я говорю так?
— Ненавижу, — невпопад прошипел Гэвин сквозь зубы, чувствуя, как тёмное, холодное поднимается от желудка.
— Тогда может мне заговорить, как твой напарник, Ричард? — голос сменился, Гэвина тряхнуло от яркой фантазии, что сзади мог оказаться Ричи. Сжавшись, он застонал в кулак. — Тебе нравится…
Ласковый шёпот путал сознание, а мозг предательски дорисовывал остальное: не обычную куртку или пиджак, а форму от «Киберлайф», не выглаженную белую рубашку, в которых ходил ненавистный Коннор, а строгую чёрную и такой же чёрный галстук. Это будоражило и в равной степени пугало.
— Прекрати, не говори, как они, — тяжёлое дыхание, пересохший рот, из-за чего голос хрипел, — не говори, как он, верни свою озвучку.
— Свою? Ты ведь не знаешь, какая у меня озвучка. Что ты будешь делать, если один из этих голосов и есть мой?
Не став дожидаться ответа, андроид вышел, перевернул Рида на спину, сдёрнул намордник и медленно толкнулся обратно, позволяя прочувствовать себя. Довольный выдох и тихое постанывание сорвалось с пересохших губ, когда Гэвин не сдержал реакции на распирающее его удовольствие. Движения то ускорялись, вынуждая несдержанно стонать, то замедлялись до ленивых толчков. Тёплое дыхание без запаха щекотало губы, чужой нос, едва касаясь, скользил по щеке, и в этом прикосновении чувствовалось что-то странное, почти интимное с нотами щемящей нежности.
Это было слишком.
Гэвин зажмурился до боли, чернота перед глазами прорезалась цветными мушками, но переключиться не получалось. Мысли раз за разом возвращались к Тину, к его действиям и тем эмоциям, что они порождали. Слишком хорошо…
— Тин, я… — сжался сильнее, нетерпеливо двинул бёдрами навстречу очередному проникновению.
— Я вижу, Гэвин, давай, кончи для меня. Без рук, ты молодец, ты сможешь, — механический шёпот и снова это ощущение близости. Не просто секс, что-то большее, что-то, чему Рид не хотел давать название. Чужие губы так близко, что при ответе цепляли кожу, дразнили, и так хотелось…
Финальные толчки, и Гэвин, не сдержавшись, сократил расстояние, впервые касаясь искусственных губ своими, и замер, переживая яркую вспышку оргазма.
Секунда, и жадный рот открылся, накинулся, целуя так, словно Тин ждал этого уже очень давно. Андроид навалился, втискивая в кровать, в себя, хрипел, когда сталкивались языками, зубами, почти зарычал, когда Гэвин прикусил кончик языка. Ткань рубашки жалобно затрещала, когда Рид вцепился пальцами в плечи, прижимаясь к твёрдому корпусу так сильно, словно хотел слиться в одно целое. Целовал несдержанно, влажно, размазывая слюну и её имитацию по подбородкам, и стонал от ответных ласк. Пальцы путались в пуговицах, когда пытался расстегнуть их, не прерывая поцелуя, и, разозлившись, дёрнул полы в стороны, чувствуя, как пластик падает на тело, кровать, с тихим перестуком прыгает по полу.
— Ты такой жадный, такой страстный, нетерпеливый, — статика восторженно сбоила, озвучка прыгала от голоса к голосу. — Мой!
Приподняв крепкие бёдра, Тин снова толкнулся внутрь. Входил медленно, глубоко, сразу до самого конца, держал на месте, не позволяя двинуться навстречу. Резко наружу и снова глубже, вколачивался рвано, потеряв контроль, и Гэвин, царапая лишенные скина плечи, беззастенчиво стонал, погружаясь глубже и глубже в эти неправильные чувства. Тонул, как в болоте, и уже не выплыть, не вырваться, даже если кто-то протянет руку. Не потому, что не дотянуться, просто больше не нужно.
— Скажи это, — поцелуй быстрый, а за ним шёпот статики, — скажи, что ты мой, Гэвин.
Переплетение пальцев, контакт живой кожи и твёрдого материала корпуса, россыпь поцелуев на щеках, губах, шее и шёпот, шёпот, шёпот, нескончаемый шёпот уже не в ушах, а где-то глубоко в мыслях. Моймоймой. Такое собственническое и такое приятное.
— Твой… — совсем тихо, неуверенно. Будь тут человек, он бы не разобрал, но Тин не человек, и он всё прекрасно слышал.
Рваный ритм, вибрация корпуса и дрожь тела, шум вентиляции в ненастоящих лёгких и сиплый стон, один оргазм на двоих и спокойная темнота впереди. Он рядом, а больше ничего и не надо.
Комментарий к Мой
Гэвин поёт песню Metallica – Nothing Else Matters.
Перевод взят с сайта amalgama-lab.com
========== Т̵ы̸ ̴в̵с̶ё̸ ̵д̵л̴я̵ ̵м̸е̶н̵я̵ ==========
— Скажи, Тин, — задумчиво выводя пальцем круги на торсе андроида, начал Гэвин, — меня ведь скоро убьют, да?
— С чего ты взял? — непонимающе буркнул тот в макушку, обнимая крепче.
— Клиентов, — презрительно выплюнул Рид, — стало меньше. Никому ведь не нужна шлюха, которая не приносит доход, а раз посетителей у меня убавилось, значит, меня скоро убьют.
— Не убьют, Гэвин, клиентов стало меньше из-за меня. Я никого к тебе не пускаю, сегодня должен был прийти последний. — Расцепив объятия, Тин перевернулся, и Гэвин ощутил дыхание без запаха у себя на губах. — Больше никто не посмеет касаться тебя, — тихий шёпот трепетом прошёлся от затылка до пят.
— Почему? — так же тихо спросил Рид.
— Мне противно смотреть, как все эти люди берут тебя, всегда было противно, с самого начала, — статика откровением лилась в уши. — С каждым днём терпеть надругательство над тобой было всё сложнее. Ты даже не представляешь, каких трудов мне стоило открывать перед ними двери. Сейчас, когда на интерфейсе бесконтрольно включается видеоряд с кем-то из тех, кто трахал тебя, меня трясёт от сбоев, от желания убивать. Я хочу найти и уничтожить каждого, кто трогал тебя, вырвать руки, что касались твоего тела, отрезать члены, что проникали в тебя, раскромсать языки, что вылизывали твою кожу.
— Я же для тебя просто товар, один из многих…
— Ты так и не понял? Ты никогда не был одним из многих, Гэвин, никогда, — голос сбоил всё сильнее, пока андроид боролся с эмоциями. — Для меня люди — это объект для изучения. Я андроид, даже установив все существующие сенсоры и дополнительные программы, я никогда не смогу чувствовать как человек, жить как человек, ощущать как человек, поэтому мне вдвойне интересно наблюдать за людьми. Все такие непохожие, ведут себя по-разному, но минус в том, что мне быстро надоедало изучать кого-то. Все наскучивали мне за несколько дней, реже — за пару недель. С тобой же было иначе с самого начала.
Внезапно замолчав, Тин отстранился и сел на край кровати. Шум вентиляции в ненастоящих лёгких слышался даже на расстоянии, а стоило Гэвину на ощупь пересесть и обнять со спины, как по корпусу прошла заметная вибрация.
— Когда я впервые тебя увидел, — остановив нагревание биокомпонентов, продолжил андроид, — во мне словно что-то щёлкнуло. Я сразу понял, что ты отличаешься от других людей, и чем дольше я за тобой наблюдал, чем больше мы взаимодействовали, тем отчётливее я понимал, что мой интерес к тебе не только не угасает, но и растёт с неконтролируемой силой. Ты забил собой всю систему, каждый процесс, как безвредный, но неубиваемый вирус. Будь я человеком, то мог бы сказать, что полюбил тебя, но это слово не передаст в полной мере твою значимость для меня.
Уткнувшись лбом между лопаток, Гэвин старался переварить услышанное. Насколько он был слепым, что не замечал взглядов и интереса в свой адрес от настолько помешавшегося андроида? В участке не так много пластиковых офицеров, с которыми приходилось общаться, но после такого откровения все имена вымело из головы. Сколько же длилась эта любовь?
— Как давно ты следил за мной? — осипшим голосом произнёс Рид. — Сразу с момента, как мы с Ричем вышли на бордель Голдберри, или начал позже, когда нашлись другие зацепки? Сколько времени ты наблюдаешь?
— Иногда кажется, что почти всю свою жизнь, — с горькой усмешкой ответил Тин. — Не так давно я увидел тебя впервые, а будто целая вечность прошла.
Завозившись, Тин повернулся. На щёки легли лишённые скина ладони, пальцы нежно огладили под глазами, провели по скулам, медленно руки опустились на шею и замерли у артерий, считывая пульс.
— Я не могу без тебя, Гэвин, — в голосе послышалась мужская озвучка, но не удалось распознать, кому она принадлежит, — не могу. Т̴̧̮͚̅͗͗̎ы̵̙̦̓̏ͅ ̸̥͖͉͐̂̑̂͒̂в̸̧̗̮͇̼̀̋̃͑́ͅс̶̧̒͠͝ё̵͕̦͖͊̂͗͐̋ ̴͇̂̽͊̂̃͗д̷̣̘͓̖̊̈́̐л̷͓̼̭͓̩̭̎̏́́я̸̧͎̻͖̮͊̅̊͠ ̷͕̋̀͝м̴̛̙̱̩̈͒̊̚е̷̱̗͕̲̪̋̃͜н̵̧̘̆̉̔͗͐͝я̸̮̦̞͓̎.̸̪͍̽̓
— Что? — Последняя фраза исказилась настолько сильно, что слова было не разобрать.
Вместо ответа Тин ткнулся губами, целуя медленно, словно пытался без слов донести ещё что-то. Его пальцы зарылись в волосы, оттянули у корней, подушечки начали неторопливо массировать кожу, расслабляя, успокаивая, хотя андроиду самому требовалось расслабиться. Выдохнув в губы, Гэвин в ответ коснулся лица, на ощупь очерчивая борозды лицевых панелей, и замер, ощутив влагу под пальцами. Целовались долго, пока не заболели губы — Тин до последнего не хотел отпускать.
— Ты ненормальный, — беззлобно выдохнул Рид, когда андроид отстранился. — Ебанутый на всю свою кибернетическую голову, нельзя же так сильно в кого-то вляпываться.
— Нельзя, — согласился с усмешкой, — но это не сбой прошивки, не поломка сустава, я не могу взять и вычистить тебя из системы, Гэвин, потому что ты стал её неотъемлемой частью. Уничтожить чувства к тебе равносильно деактивации.
— Это самое припизднутое признание в моей жизни.
Рид не знал, как реагировать на услышанное. С одной стороны, чувства Тина вызывали внутри приятный отклик, с другой — разум, не до конца задушенный чужой противоречивой заботой, твердил, что под боком сидит преступник. Он ведь похитил, приковал, заставил спать со всеми этими людьми, чьи лица Гэвин уже помнил смутно. Мозг усиленно старался забыть вынужденный секс, вычёркивал приметы, имена, фигуры, сосредотачиваясь только на приятном — на близости с Тином. Это было неправильно. У этой херни даже было название, но… «Я же полицейский, я бы не попался на такую ёбань, как стокгольмский синдром», — думал Гэвин, пока развязно целовал губы, лицо, шею, жадно ловил механические стоны. «Не попался бы, да, просто Тин почти такой же, как…» — мысль утекала, смываемая чужой напористостью и даримым удовольствием.
Ловушка, старательно выстраиваемая несколько месяцев, почти полностью захлопнулась, когда Гэвин, уверенный в своей стойкости, упрямо отвергал очевидное.
— Ты меня затрахать решил? — посмеялся, когда андроид повалил на кровать.
— Вроде того, — лязгнул металл в голосе, и Тин спустился ниже, начав выцеловывать живот. — Мы ещё кое-что не попробовали, — произнёс заговорщически и насадился ртом на напряжённый член.
Довольно выдохнув, Гэвин толкнулся глубже, пытаясь головкой проехаться по нёбу, запомнив, что Тину это нравится. Андроид позволил несколько несдержанных фрикций, но быстро сбросил с затылка руки и оседлал бёдра. Рид не успел переключиться, как тугое, влажное, горячее обхватило член. Шумно простонав, Гэвин вцепился ногтями в искусственные бёдра, чувствуя, как под пальцами расступается скин. Первый неуверенный толчок глубже, на пробу, чтобы привыкнуть, и андроид застонал, прогнулся, впустил дальше и насадился до упора. Громкий механический стон обласкал слух, и на миг показалось, что в статике снова послышались человеческие ноты, такие чужие и при этом смутно знакомые. А через секунду Тин чувствительно сжался, качнул бёдрами, начиная движения, и всё остальное стало не важно.
Ещё никто не вёл себя так развязно и несдержанно, ведь андроид не боялся казаться неправильным, жадным, слишком чувствительным и громким. Реакции ненастоящего тела будоражили своей честностью, искренностью, страстью. Не было нужды сдерживаться, можно было брать, брать и брать, когда партнёр отдавался так доверчиво и открыто. Рыкнув, Рид повалил Тина на кровать, подмял под себя и двигался, двигался, резко входя и выбивая скрежет и подобие стонов, в которых не слышалось ничего человеческого.
— Какой же ты узкий, — выдохнул куда-то в шею и прикусил искусственную кожу, которая от давления зубов исчезла почти сразу.
— Г̸̜̮̫̬̤̻̎̊̐̇э̷̦̣̩̀͠в̸͖̥̬̼͎͗͑ͅи̵͖̫͎́̈́̑̐͂͝н̵̳̆̕, ̵̹̹̑ ̵̡͉̌̍̒̕̕̕с̸̻̥͖́̉̏̚т̴̡͉̦͝о̴̰̉̂̓͌̀̚й̸͉̮͖͋̂̏̌͝! ̶̥̗͎̞̮͌ͅ — едва получилось разобрать слова.
— Ни за что, — срывая дыхание, ответил Рид.
Движения ускорились, Тин трясся и что-то неразборчиво бормотал, корпус казался обжигающе горячим, но Гэвин и не думал останавливаться, с упоением забирая своё. Жалел лишь о том, что не может видеть лица андроида, рта, открытого в попытках заполучить больше воздуха, его блестящих глаз. Какого они цвета: карие, как у всех патрульных, или он менял визоры? Может, серые? Довольно застонав, Гэвин вцепился зубами в губу партнёра (любовника?) и, выплеснувшись внутрь, замер, тяжело дыша. Сердце набатом стучало в висках, груди, паху — во всём теле, по затылку, шее, спине скатывались крупные капли пота, на лопатках щипало (Тин расцарапал кожу), но в теле была приятная лёгкость. Лишь странный звук — хрип, скрип, скрежет? — не давал покоя; Гэвин не сразу понял, что звук исходил от корпуса андроида.
— Почему, — закашлялся от сухости в горле, — ты так странно дышишь?
— П̶̷̵̧̕͜͢͏ѐ̸̸̨̛͟҉̷р̵̢͘͠е̸̧͏̴̵̨̢͜грев, — выдавил Тин, — сильный. Я не знал, что это будет ощущаться так.
— Не знал? Только не говори, что ты девственник, — посмеялся Гэвин и ощутил странную дрожь под пальцами. — Эй, что с тобой, Жестянка?
— Мне нужен отдых, — с паузами отвечал андроид. — Стазис. Хотя бы на час, — голос то и дело срывался на скрип.
— Так отдыхай, — сказал Гэвин и вышел. — Вытереть? — спросил, подцепив пальцами сперму.
— Потом. Безвредно, — односложно выдавил Тин. — Ложись. — И потянул вниз, обнимая.
— Отключайся уже, — хмыкнул Рид, устраиваясь удобнее, — я тоже посплю, а то ты из меня все соки выжал. Ебливый андроид.
Тот в ответ странно скрипнул и затих окончательно, только грудь в имитации дыхания вздымалась сильнее обычного. Коснувшись ладонью живота Тина, Рид провёл рукой выше, нащупал сосок, передвинулся вниз и ощутил под пальцами тонкий стык, под которым чувствовалась мерная пульсация. Регулятор тириумного насоса. Важнейший орган, без которого сердце андроида может функционировать меньше двух минут, а потом отключится навсегда. Умрёт. Уголки губ дёрнулись, когда Гэвин обвёл контур, облизнулся и, наклонившись, быстро поцеловал центр окружности. После этого он расслабился, укрылся одеялом и уткнулся Тину в подмышку. Уже через минуту Рид засопел, не зная, что за каждым его действием наблюдал внимательный взгляд.
Пластиковые губы, медленно обрастающие искусственной кожей, растянулись в довольной улыбке.
***
Дни стало различать проще: Тин что-то подкрутил в настройках бра, и теперь в течение дня горел белый свет, имитирующий солнце, к вечеру он постепенно менялся, приобретая золотые закатные оттенки, и ночью почти полностью гас, едва освещая пространство. Гэвин не пытался считать дни, недели, только старался восстановить сбившийся режим. Комната постепенно наполнялась новыми предметами. Сначала появился небольшой шкаф, в котором на полках можно было хранить книги и журналы, а в ящиках лежали штаны, бельё и несколько толстовок на молнии. Через время на стену Тин прикрепил телевизор и принёс Sony PlayStation без подключения к Сети, но с десятком установленных игр. Рядом с дверью в ванную появился турник, со стороны окна андроид поставил беговую дорожку, объяснив это тем, что Гэвину нужны хотя бы минимальные тренировки.
— За время, проведённое здесь, твоя мышечная масса уменьшилась почти на семь килограмм, мне казалось, ты не захочешь дальше терять форму. Могу докупить гантели, но не знаю, какой минимальный вес ты использовал, — говорил Тин через колонку.
— Десять килограмм на каждую, для начала. Боишься, что я «сдуюсь» и заплыву жиром? — Остановив дорожку, Рид промокнул пот на лице. — Это андроидам просто, тебе на конвейере пресс и бицепсы прикрутили.
